Половина сцены затемнена. На второй половине — гостиничный номер. Вера сидит в легком халатике, на голове у нее — чалма из махрового полотенца, на лице — темная косметическая маска. Она листает журнал. Звонит телефон.

ОНА: Алло! Олежек? Привет… Да, у меня все отлично. Море, солнце, грязи… Чисто? Ну, не так, как в Бельгии, где лошади по городу в памперсах бегают… Но и не Стамбул. Погода? 37 в тени. Правда, тени нет… Ладно, увидимся — расскажу подробнее. У тебя-то как дела? (Пауза.) Где шеф?.. Из Нью-Йорка? Сюда? (Пауза.) Израиль маленький, но не настолько, вряд ли мы встретимся. (Пауза.) Да, папе звонила. Готовится к юбилею. Кстати, он сказал, что ты собираешься в командировку… Один? Или снова с Ириной? (Пауза.) Олег, мне это не нравится. Во-первых, крутить роман с дочкой начальника — не самая хорошая затея. А во-вторых… (Пауза.) Нет, извини, и сейчас, и по телефону, я тебя не вижу месяцами! Так вот, во-вторых — она замужем. (Продолжает на повышенных тонах.) Как это — ну и что? К чему это приведет? Тебе нужны такие отношения? Прятаться, придумывать… Счастье? С ложью пополам… Откуда я знаю? Из газет! (Некоторое время молчит, затем продолжает примирительным тоном.) Олежек, я прошу тебя, не торопись. Зачем тебе это? Ну почему замужняя женщина, которая, кстати, старше тебя на два года?.. (Пауза.) Константин Александрович говорил… Когда? (Вера понимает, что сказала что-то не то. Продолжает несколько растерянным тоном.) Не помню… Нет, ты хорошо подумай, переспи с этой мыслью… Уже? И что? (Пауза.) Остался доволен?! Очень остроумно! Ладно, увидимся в Москве.

Вера кладет трубку и уходит в ванную. Оттуда слышен шум воды.

В комнате раздается телефонный звонок. Из ванной, так толком и не смыв маску, выходит Вера. Она берет трубку.

ОНА: Алло! Олежка, ты?.. Что? (Пауза.) Телевизор? Зачем? Что в Нью-Йорке?!

Вера кладет трубку и включает телевизор. Слышен грохот, вой пожарных машин, сирены полиции, диктор говорит на иврите. Через некоторое время Вера бросается к телефону, набирает номер. Еще раз. Кладет трубку, берет мобильный, набирает номер, мечется с телефоном по номеру. Кричит в трубку.

ОНА: Марина?! Слава Богу, хоть ты!.. (Говорит тише.) Ты видела этот ужас?.. Я собиралась Костю встречать, он из Нью-Йорка должен был вылететь час назад. Набираю, а связи нет… Марина, я на иврите ничего понять не могу. Что там? (Долгая пауза.) Еще два самолета пропали?! Какие рейсы, внутренние или международные?.. Не знаешь? Подожди…

Трясущимися руками она снова набирает номер на мобильном.

ОНА: Нет связи. Что же делать, Господи?.. Мариша, я буду его набирать, но если ты что-то узнаешь, очень тебя прошу, позвони!

Вера сидит, сжав голову руками, потом опять набирает номер. Безрезультатно.

Она ходит по номеру от стены к стене, потом снова садится к телефону.

ОНА: Алло! Олежек? Это я. Ты с Константином Александровичем созванивался? Нет связи? (Зажмуривается, потом берет себя в руки и продолжает говорить.) Если вы созвонитесь, набери меня, а то я волнуюсь. Хорошо? Спасибо, я буду ждать.

Она кладет трубку, и в этот момент раздается звонок мобильного. Вера хватается за него, как за спасительную соломинку.

ОНА (кричит): Да! Да, Костя! Ты где?.. Где? Я тебя почти не слышу! Что? (Пауза.) Да, я жду! Да! Костя!

Вера кладет мобильник и бессильно опускается на стул перед зеркалом. Посидев так некоторое время, она начинает вытирать лицо. Медленно стирает маску и слезы… Она не плачет, слёзы текут сами собой. Вера смотрит на своё отражение в зеркале, на запачканное полотенце и уходит в ванную.

Правда, она тут же возвращается, берет со стола мобильный и снова скрывается в ванной.

На второй половине сцены зажигается свет. Теперь на сцене — два гостиничных номера, между которыми — двуспальная кровать, которая объединяет и в то же время разделяет комнаты. Во второй номер входит Константин. Он ставит на пол чемоданы, садится в кресло и набирает номер на мобильном телефоне.

ОН: Верочка! Это я, да. (Пауза.) Солнышко, не плачь. Все хорошо. Со мной все в порядке. Нет, я рядом с этими небоскребами не был, только по телевизору видел. Людей много погибло, но сколько — сейчас никто не знает… Вера, ну ты же у меня молодец. Все будет в порядке! Не надо больше плакать, хорошо?.. Дай маме трубочку. (Пауза.) Нина! Ну хоть ты не плачь. Рейс отменили, я в гостинице. Нет, ничего пока не знаю. (Пауза.) Я тебя тоже… Нина, у меня мобильник садится, надо зарядить. (Пауза.) Конечно. Через пару часов узнаю, когда вылечу, и сразу перезвоню. Целую.

Константин включает телевизор. На экране — те же кадры катастрофы. Он некоторое время смотрит, потом снова набирает номер на мобильном.

ОН: Вера! Я уже в гостинице, все в порядке.

На второй половине сцены Вера выходит из ванной с телефоном в руке.

ОНА: Костя, как ты, что происходит?

ОН: Я уже был в самолете, два часа не давали взлета… Потом нас вывели, и тогда мы все узнали.

ОНА: Костя, что это, война? С кем? Людей много погибло?

ОН: Вера, тут просто конец света, ничего понять нельзя. Торговый центр разрушен, Пентагон горит, жертв много. Тысячи. Может, десятки тысяч. (Молчит.) Вера, я тебя люблю. У меня мобильник садится, надо зарядить. Я перезвоню, хорошо?

ОНА: Костя, я люблю тебя. Я тебя жду. Я тебя буду ждать…

Костя у себя в номере отключает мобильный и уходит в ванную.

У Веры звонит телефон.

ОНА: Да! Да, Мариша, он только что звонил. С ним все в порядке. Рейс, конечно, отменили, он сейчас в гостинице. Сказал, что позвонит попозже. Я за эти десять минут чуть с ума не сошла. (Пауза.) Да. Мариночка, спасибо, теперь все в порядке, буду ждать его звонка.

На второй половине сцены Костя выходит из ванной. Берет стакан, достает из бара бутылку, наливает себе виски, набирает номер на мобильном. На другой половине сцены у Веры раздается звонок.

ОН: Верочка, я не смогу вылететь не только сегодня, но и завтра. Тебе нужно менять билет, полетишь в понедельник.

ОНА: Костя… У мужа через два дня юбилей…

ОН: Вера, я прошу, дождись меня.

ОНА: Я не могу, никак не могу.

ОН: Вера, я никогда тебя не просил, но сейчас… Ты не представляешь, что здесь происходит. Мне очень нужно тебя увидеть.

ОНА: Знаешь, у меня в жизни тоже были ситуации, когда хотелось, чтобы ты был рядом. Но я всегда учитывала и твою семью, и твою работу. Костя, я тебя прекрасно понимаю, но пойми и ты меня — у мужа юбилей, как будет выглядеть, если я не прилечу? Как я это объясню?

Константин залпом допивает виски и наливает себе новую порцию.

ОН: Да, ужасно! Не попасть на мероприятие, где будут такие гости! Вера, ты же только что говорила, что ждешь меня.

ОНА: Да! И, кстати, жду уже несколько дней. Ты же собирался прилететь три дня назад, но у тебя нашлись дела поважнее нашей встречи!

ОН: Я задержался всего на один день, а потом не было билетов, меня поставили на лист ожиданий…

ОНА: Все наши с тобой отношения — это лист ожиданий. Пока ждали друг друга — жизнь прошла. Почти прошла…

ОН: Ну и лети к своему драгоценному мужу!

ОНА: То же самое я могу пожелать и тебе!

Вера бросает трубку на кровать. То же самое делает Константин. Он — как был, в одежде и туфлях — ложится на кровать и закрывает глаза, но минуту спустя вновь набирает номер на мобильном.

Вера стоит у окна в своём номере и долго не берет трубку. Наконец, берет телефон и подносит его к уху.

ОН: Вера, прости. Сам не знаю, что говорю… Я только что видел людей, у которых… Которые тоже расстались с кем-то вот так — на три дня, на неделю. Не смогли подождать… А из самолета уже не дозвонились… И исправить ничего нельзя. Вера, ты понимаешь, что такое — ничего?

Вера подходит к бару-холодильнику. Придерживая трубку плечом, достает мини-бутылочку водки, открывает ее, наливает рюмку и выпивает.

ОНА: Я понимаю. Пока я не могла до тебя дозвониться, я клялась себе, что если встретимся — я уже никуда тебя не отпущу. И мы всегда будем вместе. А теперь понимаю, что ничего не изменится. Ты же любишь повторять: «Без расставаний нету встреч»… Но ведь каждая встреча может быть последней!.. Ты только сейчас подумал об этом? Да, в Нью-Йорке самолеты падают на город. А год назад в Москве по ночам взрывались дома. Что, это было менее страшно?

ОН (ошеломленно): Вера!..

ОНА (перебивает): Костя, я очень тебя люблю. Я боюсь за тебя. Я хочу быть с тобой рядом. Но в пятницу я буду в Москве. (Пауза.) Костя, почему мы с тобой все время ссоримся?

ОН: Меня гораздо больше удивляет, почему мы все время миримся… Ночлег дикобразов: вместе — колемся, врозь — холодно.

Вера и Константин молчат и одновременно закуривают.

ОНА: Ты перезвонил Олегу? Он очень волнуется.

ОН: Сейчас перезвоню.

ОНА: Кстати, есть проблема — он собирается в командировку с Ириной.

ОН: Это не проблема, а факт, с которым надо смириться.

ОНА: Ты знаешь? И не хочешь вмешаться?

ОН: Зачем? Все хотят наступать на собственные грабли. И наши дети в этом не оригинальны.

Вера смеётся и наливает себе рюмку водки.

ОНА: А я вмешалась. Рассказала Олегу о том, как плохо встречаться с замужней женщиной.

Теперь уже Константин смеётся, наливая себе следующую порцию виски.

ОН: Это нечестно. Читать проповеди может тот, кто чтит заповеди.

ОНА: Ну, главную заповедь мы с тобой чтим.

ОН: Какую?

ОНА: Одиннадцатую: «Не попадись!»

Вера выпивает рюмку.

ОН: Иногда мне кажется, что только нас не поставили в известность о характере наших отношений. Все остальные в курсе… Что там у тебя булькает? Ты пьешь?! Без меня?

ОНА: Как раз с тобой. Я же слышу, что у тебя в номере что-то звякает…

ОН: Что у тебя?

ОНА: Водка.

ОН: А у меня — виски. Первый раз мы вместе пьем разное.

ОНА: Мы всегда пили за встречу. А сегодня за что?

Вера поднимает рюмку. Константин тоже поднимает свой стакан для тоста.

ОН: За встречу. За нашу первую встречу в Ялте.

ОНА: В прошлом веке… В стране, которой больше нет.

ОН: Но Ялта осталась. И будет.

ОНА: Ну, тогда давай за Ялту.

Они — каждый в своём номере — одновременно пьют. Вера подходит к приемнику и включает его. Негромко звучит музыка.

ОН (в такт музыке):

ОНА: Это чье? Ты мне раньше не читал.

ОН: Ассоциации не возникали… (Пауза.) Что это у тебя там?

ОНА: Радио включила. Не могу больше этот кошмар смотреть.

Вера делает громче, звучит песня Аллы Пугачевой:

Свет в обоих номерах медленно гаснет