Когда Машка проснулась утром, ей почему-то уже не хотелось злиться и ворчать.

— Ну что, выпьем чаю и попробуем еще раз перевал одолеть? — голосом, переполненным оптимизма, предложила Люда.

— Так вы вчера дорогу-то другую нашли? — спросила Машка.

— Дорогу мы нашли, только ты по ней не пройдешь… да и мы по ней больше не пойдем, — помедлив, сказала Ленка.

— Давай попробуем по этой же дороге. Мне почему-то кажется, что сегодня у нас все получится! — Оптимизма в Людином голосе было еще больше.

Но вчерашняя история повторилась точь-в-точь. Ровно на том же самом месте Машка испугалась, собака удивилась, Люда неуверенно стала пытаться что-то придумать.

Ленка села на камень, она первый раз в жизни жалела о сделанном. «Нет, никогда не ходите в поход с человеком, который никогда не был в походе», — мысленно советовала она неизвестно кому. В глаза светило солнце, и Ленка их закрыла, закрыла еще и от неимоверной усталости. Ее здоровый пессимизм шептал ей в оба уха, что «медведь тут не пройдет». Ей захотелось закрыть и уши, поскольку кроме своего здорового пессимизма она слышала полный больного оптимизма голос Люды: «Машка, ну давай попробуем еще разок. Ну не бойся ты так за Дину, она же собака, инстинкт не даст ей с горы свалиться».

«Достало все, — подумала Ленка и ушла в себя еще глубже. — Ну почему, ну почему же здесь и сейчас нет Кораблева? Он бы наверняка что-нибудь придумал». На всякий случай Ленка оглянулась по сторонам в робкой надежде увидеть Кораблева. Не увидела. «Нет, не верю я сегодня в чудеса», — искренне расстроилась она. Прошло еще минут десять. Ленка все так же сидела на камне, Люда проявляла чудеса оптимизма, Машка — чудеса упрямства и страх. Собака чудес не проявляла — она улеглась рядом с Ленкой и от жары тяжело дышала.

— Пойдем обратно, а то я сейчас сама со скалы сброшусь вместо Дины, — обреченно пошутила Ленка, вставая.

По мере вставания у нее округлялись глаза и подкашивались коленки. «Или верю я сегодня в чудеса?» По узкой горной тропинке прямо к ним шел Илья Кораблев с девушкой или… «Его точная копия, но все равно с девушкой», — усомнилась Ленка. Несмотря на шок и дрожащие коленки, Ленка проявила высший класс в подмигиваниях и подмаргиваниях, всем своим видом давая понять Машке, что «только не надо выдавать сейчас фразу: «А мы с вами где-то встречались, молодой человек».

— Ой, какой красивый медвежонок! — громко умилилась спутница Кораблева.

«Ничего девочка, красивая и вроде добрая, — отметила Ленка. — Кажется, я видела ее во сне».

— Это собака, — насупилась Машка. Она всегда раздражалась типовым реакциям на Дину: ой, какой медведь, как же ей не жарко, сколько же она ест.

Всем своим видом Машка демонстрировала: «Фу, какая противная девица. Они с этим психом друг друга стоят». Машка слегка недолюбливала Кораблева, искренне считая его не совсем нормальным. Да и Ленка рядом с Кораблевым казалась ей странной. «Может, все же сообщить, что мы явно где-то встречались, — просыпалась в Машке вредина. — Ладно, не буду, а то Старикова еще правда со скалы бросится или меня сбросит, что более вероятно».

— Девушки, добрый день, — решил вступить в беседу Кораблев, немного отойдя от первого шока неожиданной встречи.

«Хм, голос дрожит — надеюсь, это только я слышу», — подумала Ленка. Слышала это действительно только она — своим «наметанным» ухом.

— А где же вы остановились с такой большой красивой собакой? — Он не умел ходить вокруг да около, если его действительно что-то интересовало.

— Мы с этой большой красивой собакой нигде еще не остановились, мы ее через перевал перевести не можем. Суворов через Альпы перешел, а мы через этот плевый перевал не перешли. — Ленка решила, что будет безопаснее, если на все вопросы будет отвечать она.

Но Машка не могла допустить своего неучастия в разговоре.

— А вы где остановились? — спросила она Кораблева с явным ударением на «вы».

— Мы в самой последней бухте, у маяка, — гордо ответила девица. — Илюш, а давай поможем девушкам собаку перевести, смотри, какая она забавная! Ведь наверняка есть какой-нибудь способ.

«Фу-у-у — «Илюша»! Как можно называть Кораблева Илюшей!» — одновременно скорчили рожи Машка с Ленкой.

— Юль, ты иди, наверное, к палатке — чего тебе на солнце-то торчать. А я попробую что-нибудь придумать. Ты же дойдешь, а?

Юля не сомневалась в том, что дойдет одна. Зато сомневалась, можно ли оставлять Кораблева с девушками без присмотра. Взвесив все за и против, она решила, что можно, чмокнула Кораблева в щечку и бодро зашагала по тропинке.

— Ты чего тут делаешь? — зашипел Кораблев на Ленку. И все же в его шипении было больше приятного удивления, чем недовольства. — Ты же обещала, что ни с кем и никогда сюда не приедешь.

— Я не обещала, а высказывала предположение, — заметила Ленка. — И, если тебя это утешит, знай, еще пять минут назад я жалела, что приперлась сюда без тебя.

— Будем считать, что утешило. Почему ты мне не сказала, что едешь в Крым?

— А ты почему мне не сказал?

— Я тебе никогда про отпуск не докладываю, а вот ты обычно заранее хвастаться начинаешь.

— Так тут не было никакого «заранее», спонтанно все получилось.

— Э-э-э, — встряла Машка, — а можно уже сделать вид, что мы немного слегка знакомы?

— Уже можно, — хором ответили Ленка с Кораблевым, с облегчением глядя вслед уходящей Юле.

— Привет, Илья! Здорово, что мы встретились!

— Привет. Да, я от радости чуть с горы в море не упал только что. Ладно, порадовались — теперь давайте вас на Меганом переправим как-нибудь.

— А как вы это сделать хотите? — робко поинтересовалась Люда. Она никогда не видела Кораблева, хотя ей казалось, что знает она его всю жизнь.

— На «вы» не стоит, меня Илья зовут. — Кораблева передергивало, когда к нему обращались на «вы», особенно когда обращалась девушка моложе его лет на двадцать.

— Хорошо, будем на «ты». Меня Люда зовут.

— Вот и познакомились. Вы сидите пока здесь, только лучше в тень отойти. А я сбегаю на общественный пляж, узнаю насчет лодочки. Думаю, проще всего будет вас по воде транспортировать.

— Интересно, почему нам самим не пришло это в голову? — почти хором сказали все трое.

Кораблев улыбнулся, но ничего не ответил, хотя явно успел подумать несколько гадостей про женские мозги.

«Все же мужчина в походе просто необходим», — думали Машка с Людой. «Мужчина моей мечты просто незаменим в походах», — думала Ленка.

Кораблев вернулся через пару часов и сообщил, что «водное такси подано».

Еще через полчаса вся компания, включая собаку, оплывала на моторном катере бухточки, выбирая место для стоянки.

— Извините, что не приглашаю вас в нашу с Юлей бухту. Думаю, это не совсем умеет…

— А мы и сами не хотим рядом с вами останавливаться, — перебила Ленка Кораблева, — мне, например, вот эта бухточка нравится.

Бухточка и правда была чудесной! Довольно большая, по меркам Меганома, с практически ровным, будто специально насыпанным, каменным пляжем. С двух краев бухты стояли громадные каменные глыбы, в тени которых можно было очень уютно пережидать жару. И, что порадовало особенно Машку, все это великолепие портилось всего-навсего двумя палатками. Было решено остановиться именно здесь.

— Сколько мы тебе должны за катер? — деловито спросила Машка Кораблева, когда из катера были выгружены собака и рюкзаки.

— Да брось ты, ничего не должны, — смущаясь, ответил Кораблев. Он почему-то всегда платил за девушек, даже когда этого вовсе не требовали обстоятельства.

Кораблев помог девчонкам поставить палатку, подробно нарисовал, как идти к роднику и где лучше собирать дрова, и, как всегда, просто сказал «пока» и начал уходить. У Ленки потемнело в глазах, то ли от накопившейся усталости, то ли от страха, что «вот он сейчас уйдет, и больше ничего не будет».

«Ну почему он опять уходит молча? Мы же не в Москве! Тут-то можно было сказать: «Встретимся у…» Хотя какая мне разница? Я и без него тут прекрасно отдохну!» Ленка старательно пыталась отогнать комок, подступивший к горлу. «Вот только заплакать не хватало». Она понимала, что надо срочно присоединяться к всеобщей радости по поводу того, что «ой, какая чудная бухта, какое синее море, какое жаркое солнце», или по крайней мере надо активно участвовать в обустройстве стоянки.

Собака, оправдывая свою породу, немедленно полезла в море и практически больше из него не вылезала. Сидеть в воде просто так Дине одной было скучно, поэтому она развлекала себя лаем. Машка периодически кричала ей «фу», совершенно безрезультатно. Люда по-человечески — вежливыми просьбами — пыталась уговорить Дину замолчать. Ленка корчила страшные рожи и угрожала: «Если не замолкнешь немедленно, отправишься кормить рыб».

— Ну зачем же вы с ней так? Пусть собачка купается, она совершенно никому не мешает, — раздался мягкий голос из ближайшей палатки.

Вслед за мягким голосом из палатки явил себя мужчина мягкой наружности, на вид лет тридцати пяти. Как выяснилось впоследствии, ровно тридцати пяти.

— Здравствуйте, меня Валера зовут, — сказал он.

Валера был предпринимателем мелкого пошиба из Симферополя, совершенно не гей, как могло бы показаться из-за его мягкого голоса. Он жил на Меганоме в полном и гордом одиночестве уже почти месяц. «Восстанавливал душевное равновесие, искал смысл жизни, писал стихи и просто наслаждался спокойствием». А поскольку за месяц полного уединения с природой равновесие уже восстановилось, смысл жизни нашелся, стихи написались, то Валера был несказанно рад, что теперь появился кто-то, с кем всем этим можно поделиться.

— Вы сюда надолго? — поинтересовался Валера, после того как девчонки представились.

— Да как пойдет, на неделю или дней на десять, — скороговоркой ответила Машка.

— Как хорошо, что вы здесь остановились, а то мне совсем не с кем поговорить, — искренне сказал Валера.

— А люди вон из той палатки? Ты с ними не разговариваешь? — полюбопытствовала Люда, отчего-то моментально перейдя на «ты».

— А там малолетние наркоманы живут, днем они спят или мастерят кораблики, а ночью курят травку, смеются и опять спят, — в голосе Валеры прозвучало умиление, — они вообще тихие.

Выяснив диспозицию и разбив лагерь, девчонки полюбовались на творение рук своих и решили немедленно начать отдыхать и расслабляться.

Пока они отдыхали и расслаблялись, Валера никак не мог наговориться. Через полчаса Ленка начала уставать от его правильных речей и вкрадчивого голоса. Валера оказался редким вымирающим типом, чьи разговоры моментально сводились к семье, детям и тому, что «пора жениться».

«Интересно, почему этот Валера с его сладкими речами еще не начал раздражать Машку? Ну, ясное дело, Люда — девушка общительная и компанейская, но Полякова!» — удивлялась Ленка.

— Я пойду поплаваю, — громко сообщила Ленка, — поплыву далеко, примерно до турецкого берега, так что в ближайшую пятилетку меня не ждите и не волнуйтесь.

— Попробуй все же дальше нейтральных вод не заплывать, а то скоро темнеть начнет, — посоветовала Машка.

Ленка любила плавать долго и в полном одиночестве. Она не боялась ни быстрых рек с водоворотами, ни открытого моря, ни океана, спокойно отплывая от берега как можно дальше. Многие считали это глупой самоуверенностью, детской бравадой, но это не было ни тем, ни другим. Просто Ленка научилась плавать одновременно с тем, как она научилась ходить, и иногда ей казалось, что плыть для нее более естественно, чем идти.

Все ее мысли и чувства сейчас крутились вокруг Кораблева. Ей вспомнились сцены их похода, они хаотично проносились перед глазами. Ведь, может быть, именно здесь два года назад, именно на этой широте и долготе с точностью до одной сотой градуса она плыла плечом к плечу с мужчиной своей мечты. Может быть, именно на этом месте он первый раз сказал ей: «Ты лучшая попутчица в моей жизни» — и она была так безумно счастлива, что ей хотелось прыгать, а не плыть.

«Да, пожалуй, пора грести к берегу. Воды-то я не боюсь, а вот темноты — по меньшей мере опасаюсь», — с трудом вырвала себя Ленка из воспоминаний. На берег она вышла на закате.

— Наконец-то, русалочка ты наша! Перепонки между пальцами еще не выросли? — закричала Машка откуда-то издалека. — Пока ты там плавала, мы нарвали мидий, приготовили ужин. И он очень аппетитно пахнет тут уже минут десять. Мы тебя еле дождались, иди скорее есть.

— Сейчас, только к вечернему столу приоденусь, — устало ответила Ленка.

Ужин оказался вкусным настолько, что после него Ленку тут же потянуло к здоровому сну.

— Я спать пойду, все равно я темноты боюсь, мне страшно с открытыми глазами сидеть. — Ленка часто эксплуатировала свой страх темноты в корыстных целях.

— Ступай, а мы еще посидим, посмотрим на костер, море и звезды, — романтическим голосом сказала Люда.

— Вот только я что-то не подумал — у нас вода пресная кончилась, — виновато заметил Валера невпопад.

— Я схожу завтра утром к роднику, все равно раньше вас всех проснусь, — предложила Ленка.

Возражать никто не стал.