Железнодорожную станцию расстреляли утром, организовав грандиозный фейерверк, как праздник детонации. Даже близлежащим цистернам досталось по полной — ну какой же Межов без пиромании. Вообще-то наглостью явилось то, что акцию организовали для отвода фашистских глаз. Филатов и Локтев внимательно изучали лагерь для военнопленных в двадцати километрах к западу от Листвяничей. В принципе, обычная "времянка", созданная на скорую руку чисто в фильтрационных целях — эдакий прямоугольник посреди поля. Большая часть имела пять крупных бараков на несколько десятков человек каждый и площадку, где пленные находились днём и откуда часть из них забирали на работы. Меньшая часть, отделённая колючей проволокой, имела несколько построек, включая караулку, барак для небольшого гарнизона, склады и канцелярию.

Весь лагерь был обнесён двойным забором из "колючки", внутри которого беспрерывно двигались два парных патруля с оппозитным сдвигом. Шесть вышек периметра позволяли контролировать, как внутреннее пространство, так и окрестности. Правда, ночью освещалось лишь то, что внутри, да полоса порядка десяти метров снаружи — большего и не требовалось. Некому освобождать пленников в глубоком тылу! Ну, а для особых случаев, имелись два мощных прожектора.

От асфальтированной шоссейки к лагерю вела грунтовая дорога (пару сотен метров), в паре километров находилось большое село со своим гарнизоном не менее взвода. Если что, по асфальту могут подъехать даже жандармы из городка в двенадцати километрах к востоку. Да и авиабаза к северу поддержит при случае. Даже в лес, на юг, добраться сложно: полкилометра полей за шоссе, два километра редколесья — пока добежишь и разбомбят, и выловят, и догонят на лагерных грузовиках и вездеходах (по две единицы того и другого всегда под рукой).

На три сотни пленных имелось практически три взвода охраны, не считая ещё десяток собак и заезжающих за бесплатной рабсилой "купцов" со своими бойцами.

— Аня, ты сегодня работаешь вместе со старшиной, будешь пулемётчицей, вторым номером. Как только скомандую вам отходить, никакого героизма не проявляй, иначе всех нас погубишь и красноармейцам не поможешь. Ты меня поняла?

— Слушаюсь, товарищ майор. Но хоть инициативу можно проявить по обстановке, или раненого перевязать?

— Никаких перевязок и никакой самодеятельности. Иначе лично загрызу, а потом из тебя суп сварю. Я, между прочим, хочу на твоей свадьбе поплясать после войны.

— Да какая свадьба, Геннадий Алексеич, мне ещё и двадцати нет, а я девушка серьёзная. Хочу высшее образование получить. Сами понимаете, скоро Красная Армия придёт, наверняка до зимы. Так что не до свадьбы мне, извините.

И что делать? Не объяснять же, что до Берлина ещё четыре тяжёлых года, а РККА по-прежнему отступает. Да и толку от этой инфы никакого — тут смерть может в любой момент прийти, не спрашивая. Конечно, Гена лучше бы сам воевал, с помощью старлеев, но куда деть "хвосты"? Нельзя их держать в обозе, могут и бунт поднять. Тогда уж точно всю плешь проедят! Вот и приходится ставить боевые задачи, исходя из их возможностей.

К двум часам ночи Артём и Андрей разошлись по флангам, благо колхозное поле никто не освещал и туда даже не глядел. Часовым на вышках хватало других забот — смотреть на бараки или другие постройки и думы думать, потихоньку подрёмывая вполглаза. Рутина, повторяющаяся изо дня в день, отравляет бдительность и отрубает внутреннее чувство опасности. Скука — стопудовый бич для охраны, это те, кто в караулке, имеют развлечения. А в общем и целом, всё по уставу: одно отделение спит, другое балду гоняет и лишь третье хоть чем-то полезным занято. С них и начали бесшумный отстрел.

Как только патрульные оказались по дальним концам периметра — старлеи тут же их расстреляли и занялись своими парами вышек. Межов грохнул часовых на центральных вышках, после чего влепил "Шмеля" прямо в караульное помещение. Филатов уже тарахтел из ПК по выбегающим из пожара. А выбежать придётся всем — никто не рискнёт отсиживаться в горящем деревянном помещении! Правда, дверь всего лишь одна, да пара окон в наличие — и всё под контролем. Рыбаков уже закидывал "лимонки" в спальные кубрики гарнизонки, а Локтев добрался до одного из вездеходов, чтобы попользоваться готовым к оперативному употреблению МГ. Так что и тех, кто от гранат не пострадал, встречали очереди — длинные и короткие.

Пленные в бараках, естественно, попросыпались от стрельбы, пытаясь сообразить, что происходит. Бывшие бойцы Красной Армии поняли однозначно — идёт налёт на фашистов и есть возможность или сбежать, или принять участие в бою. Так что, местные полицаи (из своих же) ничего не могли поделать с людьми, получившими надежду — их забили достаточно быстро, пусть и голыми руками. Хотя, скорее всего, табуретками и всем, что под руку попалось. Ну, а выйдя наружу, выбирали свой путь, благо немцам было не до них. Да и сколько тех немцев осталось целыми и способными к бою? Межов дал отбой Платонычу и девушке, а Локтев погнал второй "Ганомаг" к шоссе, где к нему должен был присоединиться Рыбаков. Наверняка в селе услышали звуки боя и объявили тревогу — нужно тормознуть фрицев, когда они появятся.

Красноармейцы растекались по всему лагерю, некоторые полезли на вышки к пулемётам, другие добрались даже на немецкую половину зоны. Каждого мёртвого немца разоружали не задумываясь, хотя несколько десятков военнопленных просто убежали через ворота — с пустыми руками, но свободные. Недобитые фашисты пытались отстреливаться, но что у них там оставалось во взорванном ружпарке? А наружу не вылезешь — то лесники долбили очередями, а теперь и с вышек их контролировали. Хаос, конечно, но наиболее резвые пленники добрались до оружейного склада, выломали дверь и хватали всё, что под руку попадалось. Самые рачительные уже затаривались продовольствием — по лесам без еды они до этого набегались и знали почём фунт лиха, когда жрать нечего.

Хорошо, что обошлось без "дружественного" огня — майор успел отвести своих к шоссе, чтобы избежать ненужных разборок со спасёнными. Филатов тащил Аню дальше на юг в редкий лесок, хотя неслухнянку опять потянуло на подвиги.

— Товарищ старшина, ну мы же должны помочь нашим, да и пленным надо путь показать!

— Красноармеец Климович, не смей даже пытаться нарушить инструкции и приказы.

— Ну давайте потом скажем, что наши рации не работали.

— Аня, прекрати капризничать, как красна девица! Парням легче будет отступить, когда мы с тобой на них грузом не висим. Пошли быстрее, а то мне тяжело нести пулемёт и тебя в придачу.

Сельский гарнизон, как и любой другой, тратит время на подготовку. Вроде бы всё быстро, но пока услышали дальние взрывы, пока всех подняли, пока приготовили транспорт, сели, выбрались на асфальт… А у Гены всё заранее рассчитано, причём по минутам! Так что стандартную мини-колонну уже встречали — длинной очередью из "ганомага" прошили издалека оба мотоцикла, а приближающийся вездеход захерачили из РПГ. Грузовик, ехавший позади, остановился сам — непонятно, что за снаряды летают по ночам, а вдруг на дороге засада? Немцы рассыпались вдоль шоссе, в кюветы, не доехав буквально полкилометра до цели. Офицер, не стал гнать своих в непонятную темноту, а просто вызвал по рации подмогу.

Конечно, если бы с какой-нибудь стороны появилась автоколонна, было бы легче. Но и на этот случай у Гены имелся план — валить, не вступая в бой, пока при памяти!

Немцы, пользуясь тем, что на дворе ночь, поснимали пулемёты с мотоциклов и даже установили комплектный миномёт на всякий случай. Даже в полной темноте ощущалась какая-то людская масса на шоссе и следовало, на всякий случай, закрепиться и удерживать позицию любой ценой. Если бы они знали или, хотя бы могли разглядеть, что "масса" просто пересекает шоссе…

Военнопленные разбегались в разные стороны, разбившись на группы, а то и поодиночке. Многие, кого регулярно подпрягали на местные работы, более менее ориентировались и знали, что густые леса находятся к югу. Так что, в основном туда и направлялись, рассчитывая в дальнейшем уходить на восток, но через лесную глушь. Легенды о каких-то "лесниках в камуфляже" бродили по Брестской области не только среди местного населения и немецких тыловиков. В лагере о них тоже иногда перешёптывались, но как и где найти диверсантов? Это гражданские пытались бы прибиться к тайному отряду, а военные прекрасно понимали, что их могут и не взять. Всё-таки, явно секретное подразделение — то ли НКВД, то ли вообще самого товарища Сталина. О "личных порученцах вождя" тоже ходили легенды, да ещё до войны. Якобы они, под видом простых людей, проверяют как обстоят дела на местах и нет ли нарушений и перегибов.

Когда, наконец-то, прибыла подкрепа численностью до роты из ближайшего городка — на шоссе уже никого не было. Лишь брошенный броневик торчал в гордом одиночестве, причём не заминированный. Локтев не стал тратить драгоценное время ради возможности укусить ещё хоть кого-то. Отважная тройка разобрала имеющиеся коробки с неизпользованными лентами к МГ-34 и умчалась бегом, чтобы добраться к "лёжке" до утра. Иначе, как только начнёт светать, в лесу станет не протолкнуться от фашистов, да и летающие глаза и уши будут искать всех, кто не спрятался.

Заветный бурелом снова объединил представителей "лесничества", где одна сердитая девушка имела целое громадьё вопросов к своему командиру.

— Я ничего не понимаю, товарищ майор. Почему мы не помогли военнопленным, почему не организовали их, почему не повели с собой.

— Аня, а кто мы такие, чтобы указывать другим? Может они хотят вернуться в армию, на фронт, а не бегать по лесам.

В действительности, Межов прекрасно понимал, что обязательно возник бы конфликт интересов. Слишком разнообразны желания тех, кто побывал в плену — наверняка в лагере остались даже такие, кто захотел сдаться ещё раз. Люди проверяются на войне — всё то, что таилось внутри, без труда вылезает наружу, особенно в экстремальных ситуациях. Не говоря о том, что у принятых в отряд практически сразу появилось бы множество вопросов и, что чревато, когда многие вооружены, куча подозрений. Так зачем усложнять себе жизнь и ведение боевых действий?

Рейд, в принципе, закончился — пора возвращаться на базу…

Коменданты Себрицы и Листвяничей рвали и метали, а если б имели персидские ковры — то грызли бы их по примеру фюрера. Информацию о последних диверсиях скрыть или, хотя бы завуалировать, не было никакой возможности. А массовый побег из лагеря вообще ни в какие ворота не укладывался! Всех, кого могли, отправили прочёсывать леса на глубину в несколько километров на юг, шириной в двадцать пять километров. Понятно, что не стройными рядами, а небольшими подразделениями — солдат и унтеров просто-напросто не хватало. Вспомогательная авиация беспрерывно барражировала, а иногда даже докладывала о подозрительных движениях-шевелениях в лесах. Разрешения на массовые бомбардировки командование не дало — только точечные удары. Бомбы нужны были фронту, а не для борьбы с партизанами и беженцами.

В результате часть карателей натыкалась на вполне боеспособные подразделения, уходившие на восток и не всегда побеждала в перестрелках. Слишком велика зона — там целый корпус может ничего не добиться. Оставалось лишь прошерстить жителей деревень и хуторов, которые и сами толком ничего не знали, кроме общих слухов. Фашистам даже жестокость не помогала — хоть вешай, хоть расстреливай. Майор Рунге уже понял, что его мечта о собственном наделе накрылась — хотя оставалась надежда уцелеть на посту. Нужно лишь уничтожить какой-нибудь отряд, желательно пресловутых "лесников". Зато оберлейтенант Гильт вовсю потирал ручонки — ему дали добро на создание специальной карательной ягдкоманды. Тем более, что Канарису вернули, наконец-то, Абвер. Гиммлер так и не смог оттяпать столь сладкую структуру, обеспечивающую мощное усиление личной власти.

Жандармы из Листвяничей добились кое-какого успеха в исследовании лесов вокруг вспомогательного аэродрома. Они нашли четыре землянки, включая ту, в которой Гена накрыл немецких диверсантов. Три других остались ещё с предыдущих времён. Фашисты на всякий случай заминировали все четыре, а также и подступы к ним — так как вести круглосуточное наблюдение стало невозможным. Маршевый батальон, временно помогавший гарнизону, убыл на фронт, несмотря на все стенания местных властей. Сам аэродром восстанавливали с учётом полученного опыта, а охрану его усилили, введя патрулирование леса в зоне до километра. Каждый новый фриц, задействованный в регулярной проверке никому не нужных деревьев, был потерян для войск, ведущих наступление на востоке.

Почти половина военнопленных, отдельными отрядами, смогла просочиться через дыры в различных прочёсываниях и вышла из "зоны контроля". Помог осознанный опыт предыдущего пребывания окруженцами, а также анализ собственных ошибок, проведённый ещё в лагерное время. Вот уж действительно, за одного битого двух небитых дают!

Один из беглецов, сержант Онищенко, отходил вместе с целой группой беглецов. Истый горожанин из Киева бывал в лесу редко, а тут ещё и ночью пришлось бежать — вот и зацепился в какой-то момент за корягу. Всё бы ничего, да девяносто килограммов веса сыграли свою роль, когда он головой ударился о рядом стоящее дерево. Сознание вернулось, но перешло в сон — сказались и лагерные трудности с питанием, и сегодняшний стресс. Организм просто-напросто отказался будить разум, видимо решил получить хоть немного отдыха.

Боец проснулся лишь когда рассвело и вдалеке послышались голоса участников прочёсывания. Пусть далёкие, еле слышные, но пугающие. А что ещё делать, когда рядом никого нет (то ли не заметили, то ли сознательно бросили явно неподъёмную тушу), а жить хочется. Так и вышло, что сматываться пришлось, куда глаза глядят — лишь бы подальше от немецкой речи. А глаза повели на юг, вместо востока, так что, в итоге, Павло просто-напросто заблудился, забравшись совсем в непонятную глушь. И хотя он прихватил при побеге не только оружие, но и колбасы с хлебом — на второй день еда кончилась. А через неделю еле ноги передвигал от голода, правда трофеи так и не бросил. Физиология проста: если человек толстый от того, что жирный — ему голодание даже полезно. Гораздо хуже тем, кто весит много из-за мышечной массы, обеспечивающей силу.

Филатов целый день следил за еле бредущим красноармейцем, по иронии судьбы направлявшегося прямо к "тихомировскому" схрону. Ну и что с таким делать, когда убивать жалко, а рассекречиваться нельзя? Даже спросить совета не у кого! Межов, захватив ОСВ-96 с двадцатипятикратным прицелом и, зачем-то, ещё и целую телескопическую лайбу "Сваровски" — отбыл "на пару недель". Вот зачем, спрашивается, иметь два мощных увеличительных устройства, когда нормальные снайперы даже одного столь сильного не имеют? Старлеи, понабрав всякой "американской" жути из спецвооружений, тоже ушли в дальний рейд, а старшина остался за дежурного по части. Со вполне чётким приказом держать Аню под контролем, вплоть до того, что…

— В крайнем случае, Анечка, Платоныч имеет указание посадить тебя на цепь! — пригрозил Геннадий, прощаясь, а потом что-то прошептал девушке на ушко.

— Слушаюсь, товарищ майор, — ответило слегка порозовевшее создание, смущённо-возмущённо улыбаясь, — вы дурак и не лечитесь.

Так что, когда Межов наконец-то вернулся — его ожидал сюрприз на одной из полянок. В виде сержанта, которому построили шалаш и постоянно охраняли, а на ночь связывали. Старлеи, возвратившись на пару дней раньше, не стали нарушать традицию опеки пленного, который и сам не рвался куда-нибудь сбежать. Здесь, по крайней мере, кормили, вот только воевать с фашистами не доверяли. И по-честному предупредили, что командир может принять любое решение по его судьбе. Вплоть до уничтожения! Заодно объяснили чисто местную политику "не задавать лишних вопросов и не умничать много". Геннадий Алексеевич побеседовал с Павлом начистоту.

— Парень, отпустить тебя я не могу и не имею права. Тебя могут перехватить немцы по дороге из окружения. Извини, но выбор невелик. Или ты остаёшься с нами, или я тебя поймаю и пристрелю, если вдруг сбежишь. Даю день на размышления.

После чего занялись разбором полётов и другими сюрпризами. Артём с Андреем нашли-таки склад с миномётами и боеприпасами к ним — самое эффективное оружие для ночных диверсий "межовского" типа. Воспользовались тем, что немцы не всегда пунктуальны и исполнительны. Те, возле одной из деревень, перестроили бывшую колхозную ферму под своеобразный арсенал НЗ. Только бывшие коровники находились в трёх километрах от колхозной усадьбы, где была размещена интендантская рота. Так что, почикав ночью часовых, диверсанты забросали караулку гранатами с усыпляющим газом и выиграли более трёх часов по времени. То есть, успели не только найти нужное оружие и загрузить его в подводу, но и заминировать всё, куда дотянулись их шаловливые руки. Немецкими же попрыгунчиковыми противопехотками! Благо, Филатов давно прочёл своим командирам целую лекцию на "биологическую тему о лягушках". А, заодно, кроме миномётного хабара — загрузили ещё и трофейную телегу, найденную вместе с лошадью. Только таблички с надписями-предупреждениями не стали брать, наверное места для них не хватило?

Правда, не обошлось без хулиганства. Пошумели в некоторых местах: где гранатами, где отстрелом издалека, а в одном селе и "шмеля" воткнули в какой-то мелкопоместный деревянный штаб. Главное, отметиться, не подставляясь — всего лишь напомнив, кто в этих краях хозяин. А вот наткнувшись на одинокий автомобиль, застрявший на лесной объездной дороге (оба мотоцикла были отправлены в разные стороны за помощью) парни не удержались. Пристрелили водителя и двоих охранников, но оставили в живых какого-то важного фашистского перца. Естественно, связали его поплотнее, чтобы не дёргался и… заминировали "феньками". Растяжки поставили так, чтобы дверки машины кто попало не открывал, причём любую из них. Втык от Межова получили оба — за то, что остались посмотреть на бесплатное шоу! Сделал дело и уходи куда подальше, нечего время терять на глупости. Этим двум бабуинам, видите ли, понравилось, как из подъехавшего грузовика выскочили фрицы, подбежали к авто и, увидев внутри живого начальника решили его вытащить наружу. А он ведь мычал им заклеенным скотчем ртом, приказывая и умоляя не делать резких движений!

Майор-лесник, забрав с собой Рыбакова и оставшуюся фашистскую рацию, убыл в неизвестном направлении "ещё на два дня". Приказав подтянуть Онищенко в деле пользования миномётом, а также экипировать нового членопотама группы по полной "американской" форме. Этой же ночью в открытый эфир полилась очередная пурга откровений Геннадия с угрозами лично Гитлеру. Диверсант, кроме общего взгляда на происходящее и возможное, подробно рассказал, как он грохнул в Листвяничах и Себрице троих гитлеровцев более менее высокого ранга. Мол, использовал специальные пули, трасса которых заблаговременно выставляется электромагнитным навигатором, изобретённым в своё время Тесла. Так что, лично Адольф теперь должен ждать, когда в Берлин прибудет сам "лесник" и жахнет фюрера при первом же удобном случае. Никакая охрана не спасёт от дальнего выстрела.

Естественно, что никто особо не поверит в такое, но осадок-то останется! Лишняя фобия канцлеру всея Германии не помешает побыстрее окончательно шизануться. Отсюда и совет по радио оперативно сменить лидера, чтобы избавиться от будущей катастрофы. Понятно, что словами делу не поможешь, но чуток разбередить часть умов не помешает. Сколько ни засекречивай результаты радиоперехвата — всё равно слухи и сплетни расползутся. А они гораздо опаснее фактов!

Брожение в умах и так началось из-за "отставания от графика". Да, небольшого, но имеющегося в наличие. Группа армий "Север" два раза застряла дольше положенного — один раз на Немане, другой раз на Двине. Фрицы рвались к Ленинграду, чтобы вывести из строя мощный промышленный город и развязать себе руки на северном направлении. Всё-таки, захватив его, можно высвободить резервы и уменьшить поставки. А запустив ленинградские производственные мощности под свои нужды, просто-напросто усилиться в экономическом плане. Полноценный захват сделает Балтфлот беспомощным, приведёт к сдаче и тогда можно поставлять железную руду из Швеции (величайшей страны-подонка Второй Мировой) прямо в северную столицу русских. Причём морем, что в сотню раз дешевле на тонну карго-перевозок!

В Москве прекрасно понимали, чем обернётся потеря колыбели трёх революций, а тут ещё и дерзкий "лесник" посоветовал эвакуировать оттуда всех, кого можно. Не столько для того, чтобы спасти людей, сколько для резкого уменьшения количества потенциальных едоков и потребителей запасов. Цинично, конечно, но верно по сути. Уж слишком ярко была описана возможная трагедия в случае блокады — варианта, который нельзя сбрасывать со счёта. Многих жителей, не желавших уезжать, пришлось вывозить чуть ли не силой! Не сегодня-завтра фашисты захватят единственную железную дорогу, ведущую на восток и останется лишь ладожское направление.

Ответственный по "делу лесника" получил разрешение отправить в брестские леса двоих осназовцев (офицера и радиста) — для установления контакта с непонятным диверсантом. Несмотря на то, что ОМСБОН уже количественно увеличился — разведывательно-диверсионных групп катастрофически не хватало. Мало привлечь лучших из НКВД, МГБ (а тем более обычных спортсменов), необходим тренаж и дополнительная подготовка.

Майора Рунге арестовали на следующий день после радиопередачи, как и нескольких офицеров батальона жандармерии. Комиссия из Варшавы приступила к опросам и допросам военных в Себрице, чтобы выявить разницу между отчётами коменданта и реальным положением дел. Комендатуру, временно, возглавил руководитель комиссии, дожидаясь прибытия жандармов из Германии. С фронта уже не снимешь, а из других населённых пунктов нельзя, в связи с грядущими изменениями оккупационного режима. Всё-таки земли вокруг Бреста уже не являлись ближним тылом, а значит подлежали косметической реорганизации с передачей приоритета гражданским силовым структурам. В первую очередь, земельной полиции! Кроме того, в Себрицу и Листвяничи прибыли по взводу эсэсовцев по личному распоряжению Гиммлера — угрозу жизни фюрера следовало локализовать и уничтожить в корне. Какой бы она ни была эфемерной! Над головой Межова сгущались тучи…

Очередная ночная атака на аэродром, ставший уже родным, началась, как всегда, выведением из строя блокпостов и расстрелом часовых. Правда, до этого, вырезали все секреты, которые пришлось вычислять почти трое суток. Немцы упорно держались за свои привычки и инструкции, соответствующие оружию середины двадцатого века.

Мины посыпались с трёх направлений, как всегда подбираясь к наиболее болезненным точкам. Попытки хоть кого-нибудь застрелить в ночном лесу обеспечивали снайперам цели, хотя приборы ночного видения доживали последние дни. Всё просто — стрельба без пламегасителя видна далеко, а чуток дальше вспышек следует искать зелёное пятно. Выжившие фашисты проклинали всё подряд: наглость лесников (да ещё и повторяющуюся), тупость своего командования, идиотизм ситуации… Ну не будешь же подпрягать целый батальон для охраны небольшого тылового аэродрома!

Налёт закончился неожиданно, когда взорвалось то, что нужно — бомбы и горючка. Теперь осталось дождаться эсэсовцев и жандармов из Листвяничей, которые почему-то запаздывали. Впрочем их тоже можно понять — колонна встала из-за того, что какие-то идиоты заминировали грунтовую дорогу. И даже не замаскировали, навтыкав мины в разных местах. Впрочем люди из СС идиотами не были и сразу поняли в чём хитрость. Наверняка основное минирование проведено по краям дороги, в кюветах и между деревьями. Причём не противопехотками, а направленного действия. Так что придётся ждать утра, а заодно вызвать сапёров. Через час последовало сообщение с аэродрома, что налёт закончен и всё расхерачено к ебеням собачьим. Естественно, по-немецки, но по существу!

А Гена, отступая, думал о том, что скоро всё изменится — тыловик не может быть вечно предсказуемым. Во-первых, идёт ротация и здесь, в глубинке, растёт количество бойцов, отвоевавших на фронте. Те же, кто до сих пор отсиживался позади, постепенно отправляются на восток вместе с резервами из Германии. Кроме того, кто-нибудь, рано или поздно, подтянет сюда подразделения из Югославии, имеющие опыт борьбы с партизанами. Да и создание специализированных ягдкоманд не за горами — наверняка их уже формируют и тренируют.

Хотя, если бы у него под рукой была его полная развед-диверсионная группа, то он чихать хотел бы на всех фрицев егерского уровня, вместе взятых. Вон, в Анголе, португальские наёмники были гораздо выше классом, чем любые фашисты (да хоть эсэсовцы!) — однако били их в одни ворота, даже уступая в десять раз численностью. Подготовка советских и, впоследствии, российских осназовцев не по карману, не по мозгам и не по школе никому — хоть американцам, хоть англичанам. Ментальность у иноземцев не та, как и отсутствие национального умения лепить конфетку из всего, включая дерьмо. Плюс, у иностранцев прекрасно действует инстинкт самосохранения, мешая в некоторых случаях высокоэффективной отмороженности, обеспечивающей работу на уровне подсознания. Хрена лысого они будут использовать миномёты, когда могут добиться того же самого гранатомётами. А опасений, что боеприпасы кончатся и новых не будет, просто не имеется у англосаксов — так ведь не бывает. Не потому что всё путём с поставками, хотя и это тоже, а потому что они, когда остаются голые, тупо превращаются в "споры" и залегают на дно. Но не будут действовать, не имея добротный запас во всём, включая гандоны для личного пользования.

Утренний скандал и громыхание угрозами достигли Себрицы, а точнее комиссии. Самые умные сообразили, что диверсанты ни шиша не разбираются в разграничении полномочий между комендатурами, а действуют там, где им заблагорассудится! К сожалению, Варшава пока не дала добро на проверку дел в Листвяничах — тем пришлось принимать свои меры. Сапёры всё разминировали, убедившись, что кроме попрыгушек ничего и не было. А эсэсовцы, поддержанные жандармами и случайным пехотным взводом, занялись прочёсыванием леса. Они, также, как и после предыдущего налёта, нашли те же четыре схрона, которые кто-то разминировал. Так что, строго по инструкции, их снова заминировали, поисковики прошлись пешим ходом по территории радиусом в пять километров и оставили секреты. Не то что дивизию, но даже полк никто не дал бы для полноценной облавы и ликвидации партизанского отряда. Правда, на запрос о помощи силами нескольких диверсионных групп, командование откликнулось положительно. Все понимали насколько важно обезопасить самого фюрера, который почему-то не покидал Имперскую Канцелярию в последнее время. Заодно, отменили все намечавшиеся визиты высшего руководства в группу армий "Север".

Гена рычал и грозился карами всем фрицам мира, включая беременных женщин и маленьких детишек. Аню ранили при отступлении в спину, точнее не ранили (шальная пуля попала в броник), а оставили синяк. Межов опять тащил её на плече, хотя девушка вырывалась и бухтела, что она целёхонька. И сама собой может дойти! Уже на привале лесник осмотрел её спину и даже нежно погладил пальцами больное место. А сейчас загружался оружием, чтобы устроить "приход Кирдык Иваныча по немецкие души". Рыбаков остался за старшего и дружная семейка занялась хозделами, объявив банно-прачечный день. Анечка поцеловала в щёку сердитого майора, напомнила, что он идиот и должен вернуться целым и невредимым. И, мол, нечего шататься где попало из-за какого-то синяка, а если он не вернётся — тогда на охоту выйдет кузькина мать. С гранатомётом и в спецназовском гриме! Остальной народ, кое-чего смекнув, начал ожесточённо почёсывать репы, приговаривая "этого ещё не хватало". От кузиной мамы лучше держаться подальше даже своим!

Лесная ходячая угроза всем германским племенам объявился лишь на четвёртый день. Причём вечером третьего, куда-то на ночь глядя отправился Локтев, шепнув отрядной любимице: "Жив твой курилка, только с грузом идёт". Хорош груз, который нужно пристёгивать к деревьям, да ещё и кормить с ложечки! Гена со злости отработал все фашистские лесные пикеты, а на обратном пути нарвался на сладкую парочку в камуфляже. Хотел сначала пристрелить обоих, но потом извернулся и подслушал их разговор.

— Товарищ майор, так мы никогда Лесника не найдём, — сканудил сержант с рацией, — вон, чуть в фашистскую облаву не угодили!

— Терпи, Костя, задача поставлена значит нужно её выполнить. Эх, знать бы хоть примерно, где он находится. Ладно, времени у нас пока в достатке, будем вести разведку из квадрата в квадрат. У него должна быть "лёжка", без неё никак.

— А вдруг он нас первый найдёт и за немцев примет?

— Сержант, я в разведке с тридцать пятого года. Шаги за полверсты слышу, чужой дух чувствую.

Осназовец оказался прав. Почти! Этой же ночью Гена повязал обоих и вызвал старлея, чтобы доставить обоих в первый схрон, ныне тоже брошенный. Пленные попались разговорчивые — допрашивать не пришлось, сами всё рассказали. Видимо, чистую правду, ну не хотел Межов их химией колоть или мучить. Гуманизм, что ли, проснулся, которого отродясь не было? Чуваков послало Разведуправление Генштаба РККА специально для установления контакта с диверсантом, проходящим под кодовым названием "Лесник". Разведчики должны были скрытно понаблюдать за ним, потом вступить в связь (желательно с позиции силы) и предложить сотрудничество, если фигурант не житель СССР. В противном случае…

— Ничего страшного, товарищ майор, мы должны связаться по радио с нашим куратором и доложиться. Никто, естественно, не думает, что вы дезертир или провокатор, максимум, окруженец, организовавший партизанский отряд. Кстати, у вас много бойцов уже?

— Хитри-хитри, я сам так умею, как бы ненароком инфу выведывать. Не удивляйся, майор, инфа это сокращение от слова "информация", ударение на букве "а". Сейчас твоего радиста расстреляем, сам понимаешь, что он лишний при обсуждении.

— Лучше меня расстреляй, тем более, что я прокололся и не заметил ни одного из вас, а радиста возьми себе. Он хороший радист, коды имеет, пригодится тебе для связи с нашими.

Да уж, такого ответа Межов не ожидал — ну, ругань, ну, согласие, ну, просьба пощадить парня…

— Ладно, расслабься. Но в следующий раз не считай меня за ребёнка и не пытайся пробивать на халяву, имей уважение к моему опыту. Радиста я не только отпущу, но и отправлю обратно, у меня свои радисты есть, как и более мощная рация. Причём с ЗАС-аппаратурой гарантированной секретности…

Да уж, беседа явно уползала в сторону от основного направления, так как непонятным осталось что за аппаратура и почему она гарантирует секретность.

— Понимаешь, майор, принципы кодирования изменились. Это у Эдгара По и Конан Дойля вместо букв были соответствующие жучки или значки. Да и подход, когда одни буквы просто заменяются другими тоже изменился. Теперь невозможно декодирование, базирующееся на частоте применения тех или иных букв.

Действительно, нынешний подход к засекречиванию совершенно иной. Межов привёл в пример стандартную Т-600.

— Нажимаешь "а", вместо неё появляется "ф". Ещё раз нажимаешь "а" и вылезает "ц" или пробел. Третий раз нажимаешь "а" и получаешь какую-нибудь "з". То есть, кодирование очередного знака зависит от того, как был закодирован предыдущий.

Конечно, Гена не был асом в объяснениях, но надеялся, что его поймут хотя бы приблизительно. Особенно, тот момент, что даже базовое ключевое слово отличается при каждом радиообмене, ибо создаётся самими радистами в дополнение к текущему суточному ключу. Такое кодирование, конечно, подлежит дешифровке на тех же компьютерах будущего, но оно требует уйму времени, намного превышающее валидность самой информации, переданной в радиограмме.

Приходит, например, приказ отправить парочку сержантов-засовцев куда-нибудь в Сомали… Сколько времени имеется у врага на реагирование? Максимум неделя-другая, потом смысл теряется — сержанты уже пашут на какого-нибудь Сиада Барре. А времени на расшифровку уходит не менее пятнадцати лет, даже на самых навороченных компьютерах! Вот тебе и гарантия сохранения тайны. Не говоря уже о том, сколько пустопорожних обменов проводится между всякими "Рубинами" (Москва) и "Абрикосами" (Львов), например. Чисто с плановой целью перегрузить противника "белым шумом", припахав его декодирующее "железо".

— Примерно ясно, хотя такой у нас пока нет.

— Сегодня нет, завтра будет. Пойми, всё в мире меняется, причём фундаментально. Даже радиограммы не нужно отстукивать на ключе или на датчике кода Морзе. Пакетируешь в спокойной обстановке, потом отправляешь "свистульку" за несколько секунд!

Прикольно, но сколько советских людей, слушая тот же "Маяк", обращали внимание на странную помеху типа посвистывания в течении нескольких секунд. Диктор бубнит своё, или песенку поют, а слегка булькающий свист сопровождает передачу. И только единицы понимали, что идёт пакет с донесением. Или от Алекса, или самому Алексу! Попробуй запеленгуй, если обмен идёт на вполне официальной волне. Это в телеграфном режиме не слышны отзвуки телефонного, а в телефонном всякое бывает!

— Ладно, майор, пошли погуляем по лесу, поговорим о возможном сотрудничестве…

— Как хоть тебя зовут?

— Илья Дмитриевич Трофимов. Извини, большего сказать не имею права. Ты и звание узнал лишь потому, что подслушал.

— Я, Межов Геннадий Алексеевич. Тоже большего сказать не могу, но по другой причине.

А куда деться, если возникает эффект паутины — чем больше даёшь ответов, тем больше возникает новых вопросов. С явным усилением желания одного из собеседников сдать другого в психушку. То есть тот случай, когда откровенность приводит к озлоблению и ненависти. Небось каждый муж с таким сталкивался, вернувшись лишь часа в четыре утра. Скажешь, что был в библиотеке — забьют, как мамонта. Если с друзьями — почему не пьян? Провёл время с любовницей…

— Илья Дмитрич, у нас есть несколько выходов, сам выбирай. Но все они столкнутся с одним — я не хочу говорить тебе откуда я. Самый нейтральный вариант это считать, что прибыл из американских Штатов за две недели до войны. Хочешь верь, не хочешь не верь, дело твоё. Всё равно никаких особистов рядом нет, чтобы вытрясти из меня информацию. Лучше, если будем придерживаться именно этой версии.

— Хорошо, допустим договорились. Но что мне докладывать куратору?

— Не спеши майор, сначала обдумай денёк-другой. Еды тебе доставят, но не вздумай шлындать по окрестностям, чтобы не спалиться. Твоя задача установить контакт со мной, вот этим и займись. Кое-что, о том, чем я занимаюсь, расскажу.

Гена честно сказал, что попал в эти края не по своей воле, но раз уж сложилась такая ситуация — начал войну с гитлеровцами. Теми средствами, которые имеет и теми умениями, которыми владеет. И готов воевать с фашистами до самого конца: своего или нацизма. Мира с Гитлером не будет и быть не может в принципе! Межов согласен сотрудничать с Красной Армией, но по-своему.

— Понимаешь, разведывательно-диверсионная деятельность уже сменила акценты. Вот посмотри на карте, что я делаю.

Попаданец показал ту часть Полесья, которую контролирует более менее. А заодно и ту территорию, которая пока не по зубам немцам, хотя бы потому что не особо и нужна.

— Моя группа держит под рукой чащобы и болота, а вести разведку должны другие группы, как и осуществлять целевые диверсии. Я могу обеспечить плацдарм твоим, чтобы они имели базы для операций. Только их нужно создать своими руками и лишь потом начинать боёвки. Война всё равно долго продлится, так что торопиться уже поздно. Да не рычи ты от возмущения, нет у нас права смотреть на происходящее через розовые очки.

В принципе, тема имела смысл — использовать западное Полесье в качестве позиции для развёртывания подразделений особого назначения. Там и полк можно спрятать при желании, но не абы кого, а именно подготовленной спецуры. Не по силам немчуре спилить леса, вырубить буреломы и осушить болота. А для тотального прочёсывания понадобится открытие второго фронта. Это гонять голодных безоружных окруженцев можно небольшими отрядами, да бомбить тех, у кого нечем отстреливаться. Ну, или устраивать облавы на партизанские отряды, отягощённые ранеными, женщинами, а порой и детьми.

— Мобресурс у СССР достаточно большой, многие прошли подготовку в Авиахиме, нужно этим воспользоваться. Батальон осназовцев даст не меньше, чем фронтовая дивизия. Не успеем сейчас, завтра инициативу перехватят фрицы.

Майоры долго ещё беседовали, обсуждая многое — от обязательных бронежилетов до передачи в Москву запасного комплекта ЗАС. Трофимов смирился с тем, что лесники ему не по зубам, понимая что просто не справится с такими диверсантами. Да и не очень-то хотелось — парни явно не враги, а то что тайны имеют, так не его ума это дело. Пусть в разведуправлении разбираются с "секретами Межова".

Локтев вызвал Рыбакова, а Гена утопал "домой, к семье" — там его хоть кто-то ждал. Родной и сероглазый! Ох и ругалась вояка Климович, шёпотом, но сердито. Мол, пришёл бы с миссии, отметился и пусть идёт к своим друзьям снова. Кто ей поручил командовать в схроне — так и осталось тайной. Вроде не жена, не сестра, не дочь, и вообще рядовая комсомолка! Пришлось потерпеть, иначе непонятно что делать. Одно Межов знал точно — если прилетит самолёт с Большой Земли, то девушку вместе с дедушкой отправит куда подальше от войны, чтобы целее были. Ну и обоих красноармейцев вернёт Красной, же, армии! А лично его и старлеев — хрен кто достанет из Москвы в данный период, руки коротки.

Для сеанса связи отправились на юг, чтобы немцы не могли помешать. Майор Трофимов составил за два дня обстоятельную докладную записку, а сержант перефигачил её на язык цифрогрупп. Потом долго вступал в связь и отстукивал длиннющий набор "ти-ти-та-ти". На приём можно было поработать и рядом с землянкой, а решение о разделении сеансов связи приняли ещё в Москве.

— Геннадий Алексеевич, ты мне список уже проведённых диверсий напиши. Договоримся или нет — это одно, а людей надо бы к наградам представить, заслужили.

— Напишу, конечно же. Только я перечислю, что сделано и кто участвовал, а ты уж сам разберись с оценкой.

Майоры тихо переговаривались, стараясь не мешать радисту — кроме спецнюансов, существовали и общие темы.

— Илья, надеюсь, что выдавлю немцев из своего леса. Всего-то две точки нужно разгрузить.

Гена подробно объяснял, что группы контроля за местностью используют типичные приёмы американских рэкетиров. Когда, или подопечные платят за спокойствие, или вынуждены перенести бизнес из зоны, или подтянуть свою "крышу". Аэродром и переправа мешали Межову из-за того, что создавали повод для фашистов, схожий с чемоданом без ручки, который бросить жалко. Эх, ему бы людей толковых побольше, чтобы полноценную группу создать. Хотя бы из охотников-лесовиков, раз уж осназовцы в дефиците. Но пока приходилось задействовать тех, кто имелся под рукой. В принципе, Москва могла дать добро на переход самого Трофимова в группу лесников. Обе стороны лишь выиграли бы от этого: Гена получает классного бойца, а тот собирает инфу о "лесничестве". Включая типы вооружений, методику подготовки диверсантов и технику проведения операций. Жаль, что пока не закончатся переговоры с центром, все привязаны и ничем толком не занимаются. Разве что отправить Артёма с Андреем провести сбор информации вдоль железки и прилегающей территории?