#img_5.jpeg

 

1

В досмотровом помещении таможни пограничного контрольно-пропускного пункта находились инспектор таможенной службы Антипенко — молодой стройный мужчина в тщательно подогнанной форме — и водитель следующего за рубеж трайлера. Антипенко устроился за пишущей машинкой в углу кабинета. Водитель — грузный бородач в просторной брезентовой куртке с надписью «Совтрансавто» на спине — нервно курил у окна, за которым на бетонной площадке одиноко стоял его тягач с трайлером, загруженным новенькими автомобилями «Лада».

Таможенник вынул из каретки пишущей машинки листки, вычитал их, исправил ошибки и со словами «Ознакомьтесь и подпишите» протянул их водителю.

Тот читал внимательно, возвращаясь к некоторым абзацам, затем достал авторучку и расписался внизу каждой страницы.

— Пять лет по маршруту езжу и думать не мог, что со мной такое случится, — сокрушенно покачал головой. — И ведь как выехал из гаража, ни на минуту от машины не отлучался.

— Разберутся, — пообещал Антипенко, ставя свою подпись все на тех же листках. — Что касается меня, то я отмечу в своем рапорте, что вы, Тимофей Михайлович, действительно с нашей стороны не имели ранее никаких замечаний.

В комнату вошел начальник пограничного контрольно-пропускного пункта.

— Можете следовать далее, — сказал он, протягивая документы шоферу. — Задержка вышла небольшая, в график войдете без напряжения. И вот что, Тимофей Михайлович. Если заметите что-либо подозрительное, доложите на обратном пути.

— Само собой, разумеется, — заверил начальника КПП водитель. — Глаз с груза не спущу.

— Только не переусердствуйте, — с едва заметной улыбкой предупредил пограничник. — На той стороне, — он кивнул по направлению виднеющегося за окном пограничного шлагбаума, — ничего не должны заподозрить.

— Ясно, — сказал шофер. — Можно идти?

— Счастливого пути.

Черная «Волга» со штырем антенны радиостанции на крыше, почти не сбавляя скорости, съехала с шоссе и остановилась у крыльца КПП. Из нее вышел плотный коренастый мужчина лет тридцати в сером костюме спортивного покроя, легко взбежал по ступенькам и толкнул дверь.

— Капитан Колчев из управления государственной безопасности, — представился прибывший.

— Ждем вас, капитан. Случай, можно сказать, из ряда вон выходящий, — сказал начальник КПП, возвращая Колчеву служебное удостоверение. — Познакомьтесь — Сергеи Маркович Антипенко, инспектор таможни.

Колчев и Антипенко обменялись рукопожатием.

В досмотровом помещении Колчев опустился на стул возле стола Антипенко, достал блокнот и авторучку.

— Рассказывайте, пожалуйста, товарищи.

— Давай, Сергей Маркович, — подбодрил таможенника начальник КПП. — Ты у нас сегодня отличился.

— Значит, так, — Антипенко откашлялся. — Час назад, досматривая следующий за рубеж транспорт с грузом автомобилей «Лада» — отправитель объединение «Совавтоэкспорт», получатель — торговая фирма «Викинг», — я обнаружил в сиденье одной из машин контрабанду. Золото, брильянты, платина в ювелирных изделиях. Дальше, согласно инструкции, был составлен протокол досмотра, оформлен акт об изъятии контрабанды. И, естественно, проведена повторная проверка всего груза. Скорее для проформы. Больше в грузе контрабанды не было.

— Вы уверены? -- Колчев пытливо посмотрел на таможенника.

— Уверен, — не раздумывая ответил Антипенко. — Впрочем, можете сами убедиться, что говорю это я не из ведомственных амбиций.

Таможенник достал из ящика стола небольшой продолговатый прибор в корпусе из прочной пластмассы серого цвета. «Магнометр», — догадался Колчев, хотя именно такую портативную и весьма изящную модель ему еще не доводилось видеть.

Антипенко тем временем несколькими уверенными движениями настроил магнометр, провел прибором по костюму Колчева. Тотчас раздался зуммер.

— Обручальное кольцо, — объявил Антипенко.

Колчев показал руки. Обручального кольца на них не было.

— И рад бы вкусить от прелестей семейной жизни, да всё дела, — усмехнулся он.

— Может, золотые часы? — с некоторой тревогой спросил Антипенко.

Колчев отогнул рукав пиджака и показал «Ракету» в стальном корпусе.

— В карманах — пластмассовая зажигалка, кожаный бумажник. Золотых монет в нем не имеется, — Колчев уже не скрывал иронии.

— Виноват, — поправился Антипенко, — золотая коронка.

— Действительно, совсем недавно поставил, — Колчев погасил усмешку, и с уважением посмотрел на таможенника.

— Вот собственно говоря, и все о происшествии. — Антипенко встал из-за стола, подошел к сейфу, отпер стальную дверцу достал из него мешочек из прорезиненной ткани. Развязал тесемки и высыпал на столешницу кольца, кулоны, браслеты, часы. Золото, платина и драгоценные камни словно прибавили света.

— Да здесь целый ювелирный магазин! — воскликнул Колчев.

— Кто-то отличился, — откликнулся начальник КПП.

— Что ж, вы свое дело сделали, — сказал Колчев таможеннику и пограничнику. — Теперь нам предстоит этих отличившихся найти. — Колчев спрятал блокнот и авторучку в карман. — Жаль только, что не изобрели пока еще прибора, который мог бы так же безошибочно, как ваш, Сергей Маркович, указать преступника. А было бы славно, — мечтательно заключил он.

— Насколько мне известно, ваши методы, капитан, тоже весьма эффективны, — сказал майор.

Антипенко вставил в каретку пишущей машинки чистый лист бумаги. Заметив это, начальник КПП подошел к столу.

— Ну, что, товарищи, приступим к составлению описи, — предложил он и взял из горки драгоценностей первое попавшееся под руку кольцо. — Кольцо золотое с бриллиантом, — продиктовал таможеннику. — Производства ереванской ювелирной фабрики. Вес… — майор приблизил к глазам ярлычок. — Вес — 8,5 грамма…

* * *

На широкой, обсаженной с двух сторон разросшимися платанами аллее, которая вела к центральному входу в управление государственной безопасности, кто-то со спины тронул Колчева за плечо. Он обернулся и тотчас узнал в подтянутом щеголеватом старшем лейтенанте милиции своего давнишнего приятеля Александра Иволгина.

Познакомились они более десяти лет тому назад в отделе кадров тракторного завода, куда пришли устраиваться на работу после окончания средней школы. Колчева, в соответствии с его желанием, определили в кузнечный цех, а Иволгина — на сборку тракторов. Но, несмотря на это, редкий день не виделись ровесники. Встречались на комсомольских собраниях, во время дежурств в народной дружине охраны порядка, на общезаводских слетах участников Всесоюзного похода комсомольцев и молодежи по местам революционной, боевой и трудовой славы советского народа, на тренировках в заводском спортклубе. Завод проводил их на службу в армию, встретил после демобилизации. По рекомендации трудового коллектива им, молодым рабочим, бюро райкома комсомола вручило путевки в учебные заведения органов государственной безопасности и милиции.

В последние годы приятели виделись значительно реже, служба почти не оставляла времени для досуга. Поэтому такая вот случайная встреча обрадовала обоих.

Оживленно беседуя, они вступили в вестибюль управления.

Дежурный прапорщик внимательно проверил документы и разовый пропуск Иволгина, козырнул Колчеву: «Здравия желаю, товарищ капитан».

Иволгин удивленно вскинул брови.

— Уже капитан! Молодец, Коля, молодец… Обогнал ты меня… Да-а-а…

Иволгин повернулся к вделанному в стену зеркалу и принялся оправлять и без того безукоризненно сидящую на нем форму.

— Уверен, Саша, что ненадолго обогнал тебя в звании, — убежденно сказал Колчев и, словно оправдываясь, добавил: — Еще и месяца не прошло, как капитаном стал. Погоны перешить не успел.

— А товарищеский ужин был? — поинтересовался Иволгин.

— Представь себе — не собрался устроить.

— Нарушаешь, капитан, — шутливо выговорил ему Иволгин.

Колчев на несколько мгновений задумался.

— Значит так, Саша: в пятницу вечером приглашаю после работы ко мне, — объявил он.

В кабинете начальника отдела полковника Кузьмина капитан Колчев докладывал материалы дела об изъятой на границе контрабанде.

— «Совавтоэкспорт» представил на мой запрос список водителей, которые перегоняли в прошлый четверг с завода интересующую нас партию автомобилей. Красным карандашом помечен водитель той самой «Лады».

Полковник взял со стола листок и прочел вслух:

— Гриценко Матвей Александрович, 1947 года рождения, в объединении работает шесть лет. В настоящее время находится в командировке на заводе, — полковник, пробежал глазами страничку до конца и заключил: — Администрацией и общественными организациями по месту работы характеризуется положительно. Продолжайте, товарищ капитан.

— Теперь маршрут движения, — Колчев развернул и уместил перед Кузьминым кальку со схемой. — Здесь вот, на выезде из Рыбинска, мотель, в котором ночуют водители. По существу, единственная длительная остановка на протяжении всего перегона.

Начальник отдела изучающе разглядывал схему, а Колчев вернулся за приставной столик перед его столом.

— Для одного дня неплохо, — оценил работу своего сотрудника полковник Кузьмин. — Как насчет рабочей версии?

— Тот, кого нам предстоит обезвредить, отправил посылку за рубеж, — приступил к изложению версии Колчев. — Поскольку почта подобных отправлений не принимает, был избран столь необычный способ. Судя по количеству драгоценностей, они украдены в ювелирном магазине. Необходим контакт с уголовным розыском. Найдем воров — найдем среди них и отправителя посылку. А потом, при помощи Интерпола, выйдем на получателя.

— Ну, с Интерполом повремени, — усмехнулся Кузьмин, — а что касается контакта с уголовным розыском, то тут ты совершенно прав. — Полковник поднялся из-за стола и прошелся по кабинету. — Сиди, сиди, — жестом руки усадил одновременно с ним поднявшегося на ноги Колчева. — Мы с майором Ерохиным вчера вечером это дело тоже обмозговывали и пришли к выводу, что, вполне возможно, посылка-то до востребования.

— В таком случае вслед за ней должен отправиться за рубеж и хозяин, — продолжил рассуждения начальника отдела Колчев.

Кузьмин утвердительно кивнул.

— И при этом хозяин посылки должен поспешить, — сказал он. — «Викинг» — фирма солидная, торгует со многими странами. Ищи потом машину по всей Европе.

Полковник подошел к письменному столу, нажал на пульте клавишу селекторной связи.

— Майор Ерохин слушает, — раздалось из динамика.

— Получил, Петр Степанович, данные о туристах? — спросил майора Кузьмин.

— Получил, Дмитрий Анатольевич.

— Тогда, будь добр, зайди ко мне с ними.

— Товарищ полковник, тут у меня офицер из угрозыска.

— Вместе заходите, — распорядился Кузьмин.

— Товарищ полковник, вы полагаете, что среди туристов, выезжающих за границу, может оказаться потенциальный невозвращенец? — спросил Колчев, который, естественно, слышал разговор Кузьмина с Ерохиным.

— Вполне возможно, — начальник отдела достал из ящика письменного стола пачку сигарет и коробок спичек, закурил. — Просьба политического убежища, сейчас же шумиха в печати по поводу отсутствия у нас истинной демократии. Еще один страдалец, вырвавшийся на свободу. А на деле… На деле все гораздо проще — попытка избежать наказания за уголовное преступление. Ну, и, конечно, желание воспользоваться украденным у своего государства, своего народа. Деньги, как известно, не пахнут. А ведь из-за них, возможно, пролилась людская кровь. Впрочем, там, в «истинно свободном мире», такие мелочи мало кого интересуют.

В кабинет вошли майор Ерохин в штатском костюме и старший лейтенант Иволгин.

Офицер милиции принял стойку «смирно» и четко доложил полковнику Кузьмину о том, что прибыл в его распоряжение. Кузьмин поздоровался с ним за руку и, представляя в свою очередь капитана Колчева, объявил Иволгину, что отныне до завершения следствия по делу о контрабанде он поступает в непосредственное распоряжение капитана. Вопрос этот обговорен с руководством управления внутренних дел.

Уголки плотно сжатых губ Иволгина дрогнули и на какое-то мгновенье опустились, сообщив лицу выражение досады. Но старший лейтенант тотчас справился с собой и даже натянуто улыбнулся, пожимая руку Колчева. Однако реакция Иволгина на распоряжение полковника Кузьмина, реакция невольная и оттого особенно убедительная, озадачила Колчева.

«Самолюбив без меры Саша. Пожалуй даже… болезненно самолюбив», — заключил Колчев. Чтобы еще раз не ущемлять в товарище этого чувства, он решил сейчас в присутствии Иволгина не сообщать начальнику отдела о том, что знаком с Сашей давно, еще по совместной работе на тракторном заводе. Успеется. Да и так ли уж надо об этом сообщать? Тем более что сам Иволгин явно не горит желанием уведомить начальство Колчева о давних приятельских отношениях с капитаном.

— Рассаживайтесь, товарищи, — начальник отдела указал офицерам на придвинутые к столу для оперативных совещаний стулья. Сам опустился в кресло во главе стола.

— На оставшиеся до конца месяца дни в интересующую нас страну подготовлены четыре туристические группы. Две автобусные по линии «Интуриста», морской круиз «Спутника» и группа автолюбителей, — приступил к докладу майор Ерохин.

— Когда выезжает ближайшая? — поинтересовался Кузьмин.

— В субботу, — ответил Ерохин. — Три «Москвича», двое «Жигулей».

— С нее и начнем, — решил полковник.

— Петр Степанович, скажите, пожалуйста, есть ли среди туристов некто Гриценко Матвей Александрович? — спросил у Ерохина Колчев.

Майор открыл папку, перелистал материалы, нашел нужную справку, прочел ее и отрицательно повел головой из стороны в сторону.

В кабинет вошла пожилая секретарша и протянула Кузьмину листок телетайпограммы.

— Дмитрий Анатольевич, ответ на отправленный нами вчера в Вильнюс телекс.

Кузьмин удивился.

— Товарищ полковник, это я упросил вчера вечером дежурного, — пояснил Колчев. — Извините, но хотелось поскорее порадовать коллег сообщением о том, что драгоценности нашлись.

— А почему в Вильнюс? — спросил Кузьмин, читая про себя телетайпограмму.

— По данным «Ювелирторга» обнаруженная на таможне партия драгоценностей была две недели назад отправлена с центральной базы в Литву.

— Прочти, — Кузьмин передал листок Колчеву.

«Уведомляем вас о том, что ограбление ювелирного магазина в нашем регионе не имело места, — сообщалось в телетайпограмме. — Драгоценности, о которых вы упоминаете, реализованы через торговую сеть».

 

2

Утром следующего дня Колчев уже был в Тольятти. В комитете ВЛКСМ Волжского автомобильного завода его встретила молоденькая девушка со значком «За активную работу в комсомоле» на белой блузке, которая эффектно оттеняла ее смуглое тонкое лицо и пышные, смоляного цвета волосы.

— Тамара Сейфулина, — представилась девушка, — член комитета комсомола. С приездом, товарищ корреспондент, мне уже позвонили о вас от главного инженера.

— Николай Колчев, — осторожно пожал хрупкую на вид, но оказавшуюся весьма твердой ладонь девушки. — Знаете что, Тамара, давайте сразу пойдем в цеха. Откровенно говоря, время не терпит. Мне послезавтра сдавать передачу редакции.

— Я думала, что вы у нас дольше задержитесь, — девушка не скрыла разочарования. — Завод посмотрите, с активом нашим поближе познакомитесь, побываете в нашем лагере на Волге. Вы случайно рыбалкой не увлекаетесь? — с надеждой в голосе поинтересовалась она.

— Любимейший вид отдыха, — оживился Колчев. — А в детстве так вообще днями на речке с удочкой пропадал. Но… — Колчев вздохнул, — на сей раз, честное слово, каждая минута на счету. Такова уж наша журналистская доля, — немного рисуясь, добавил он.

Обход завода начали со склада комплектующих деталей. К удивлению Тамары, корреспондента особенно заинтересовали стеллажи с сиденьями для «Жигулей» и «Лады». Вот уж, казалось, невыигрышный для радиорепортажа участок. Однако Колчев подробно расспросил рабочих, руководителей склада буквально о каждой операции немудреной на данном этапе производственной технологии. А ответы записал на магнитофонную ленту.

Дальше дело пошло веселей.

На сборке Колчеву дал интервью бригадир передовой комсомольско-молодежной бригады:

— Успехи наши обусловлены слаженной и четкой работой всего коллектива, — бойко говорил в микрофон «репортера» бригадир. — Ребята трудятся на виду друг у друга, и в такой обстановке не пофилонишь, не переложишь свой труд на другого. Оттого и брак у нас — ЧП. Скажу так: бригадный контроль, взаимовыручка и заинтересованность каждого члена бригады в конечном результате труда — надежная гарантия отличного качества нашей продукции…

Шеф-повар в белоснежном халате и высоком колпаке широким жестом обвел огромную столовую и рассказал корреспонденту, что в обеденный перерыв за стол одновременно садится весь завод.

— А теперь, — шеф-повар, закончив рассказ, радушно улыбнулся, — прошу оценить достоинства нашей кухни…

Сотрудник отдела сбыта пояснил Колчеву, что такого понятия «экспортная продукция» на заводе попросту нет. На экспорт идут серийные машины модели «Лада».

— А вы можете сказать, в какую именно страну будут отправлены сделанные, например, сегодня автомобили? — спросил Колчев.

— Нет, но это можно узнать в «Совавтоэкспорте», которому мы отгружаем продукцию…

И лишь в отделе охраны завода Колчев, к тому времени уже простившийся с любезным гидом Тамарой, не стал выдавать себя за корреспондента радио.

— Гриценко задержите перед самым выездом, — инструктировал он пожилого мужчину, сотрудника вневедомственной охраны. — Повод придумайте сами. Только убедительный, он не должен заподозрить подвоха. Остальным водителям посоветуйте ехать, мол, Гриценко их скоро догонит на трассе.

— Понял, товарищ капитан, — ответил охранник. — Сделаем в наилучшем виде, — заверил он Колчева.

Колчев и милицейский старшина стояли на обочине автотрассы неподалеку от освещенного изнутри здания поста ГАИ. Примерно четверть часа назад мимо них проследовала колонна машин с завода, с минуты на минуту следовало ожидать автомобиль Гриценко.

Шоссе в этот вечерний час было пустым, поэтому огни фар издали уведомили капитана и старшину о приближении машины. Старшина включил подсветку полосатого регулировочного жезла и вступил на шоссе.

Он проверил документы у шофера остановившейся по его требованию автомашины, козырнул, давая понять этим, что они в порядке.

— Товарищ Гриценко, подвезите нашего сотрудника, капитана Колчева, — попросил старшина водителя, когда тот уже взялся было за рычаг переключения скоростей.

— Пожалуйста, — тотчас согласился Гриценко. — Вдвоем в дороге веселей.

Колчев не спешил заводить разговор. Он удобно, вполоборота к водителю, устроился на переднем сиденье, надвинул на самые брови кожаную кепку и, казалось, задремал. На самом же деле, укрыв в тени от козырька глаза, внимательно наблюдал за Гриценко.

В конце концов водитель почувствовал себя неуютно под изучающим взглядом, невольно поерзал на скользком, покрытом полиэтиленовой пленкой сиденье и первым нарушил затянувшееся молчание.

— Далеко путь держим?

— В Рыбинск, — ответил Колчев.

— Мы там ночуем.

— И мне в мотель.

— Вот оно как, — Гриценко с возросшим любопытством посмотрел на Колчева.

Но тот не стал торопить события. Колчев решил, что вполне достаточно и того, что ему удалось заинтриговать водителя.

— Отчего на попутных, капитан? — снова нарушил молчание Гриценко.

— Откровенно говоря, Матвей Александрович, я вас нарочно на дороге поджидал.

Водитель на какое-то время растерялся: Никак не ожидал подобного поворота дела. Спросил как можно беспечней:

— И зачем же это я вам понадобился?

— Помочь нам можете в одном серьезном деле, Матвей Александрович, — Колчев по-прежнему был серьезен, сдержан, и от этого его слова звучали еще более убедительно. Он подумал с удовлетворением, что выбрал в разговоре с Гриценко верный тон. И тут, словно прочитав era мысли и задавшись целью опровергнуть их, водитель с вызовом в голосе предложил Колчеву:

— Что ж, начинайте допрос.

Колчев сдержался от резкого ответа, перевел взгляд с лица Гриценко на дорогу.

Автомобиль проехал виадук над железнодорожными путями. Неоновая вывеска придорожного ресторана, маняще вспыхнув по ходу машины, проплыла мимо и словно растаяла во тьме.

— Начинайте же, — куда менее задиристо продолжал Гриценко.

— Напрасно вы так, — без обиды и раздражения, но вместе с тем и не скрывая укора, сказал Колчев. — Если бы нужен был допрос, то я бы вызвал вас к себе повесткой. Я вас, Гриценко, для беседы, и желательно откровенной, на трассе поджидал.

Гриценко еще больше смутился. Он теперь явно корил себя за неуместную мальчишечью задиристость.

— Вы не обижайтесь, товарищ капитан, — попросил он. — Я ведь, как бы это вернее сказать… с опережением, что ли. Мол, меня голыми руками не возьмешь.

Колчев сдержанно кивнул, давая тем самым понять, что удовлетворен извинениями Гриценко и принимает их. Затем он включил вмонтированный в приборную панель автомобиля приемник, пошарил по эфиру, нашел станцию, передающую спокойную легкую музыку, и снова откинулся на спинку сиденья. Машина тем временем перевалила через вершину затяжного подъема и резво катила по пологому спуску навстречу мерцающим в темноте огням большого города.

Показался белый параллелепипед мотеля. Гриценко притормозил и съехал на обочину. Зажег свет в салоне автомобиля.

— Товарищ капитан, покажите еще раз карточки, — попросил Колчева.

Тот разложил на приборной панели фотографии. Гриценко внимательно просмотрел каждую из них, выбрал одну и протянул капитану.

— Эту женщину я где-то видел. Но вот где именно — никак не припомню.

— Может быть, в прошлую пятницу в этом вот мотеле? — подсказал Колчев, указывая на виднеющиеся невдалеке строения из ажурных бетонных конструкций и стеклянных плоскостей.

— Нет, — решительно отверг такое предположение Гриценко. — За это ручаюсь.

— Тогда, Матвей Александрович, договоримся следующим образом. — Колчев сложил фотографии и спрятал во внутренний карман кожаной куртки. — Если все же вспомните, где видели эту гражданку, позвоните мне. В любое время дня и ночи. Договорились?.. Ну, и хорошо. Здесь записаны телефоны. Служебный и домашний, — Колчев протянул Гриценко вырванный из блокнота листок.

Метрах примерно в ста от мотеля, за живой изгородью из разросшегося кустарника, располагалась стоянка автомобилей. Колчев сошел с автотрассы и прошел к воротам стоянки.

В кирпичной сторожке с большим окном сидел старичок сторож и читал газету. С потолка над ним спускалась на шнуре сильная электрическая лампочка.

Укрепленный на крыше сторожки прожектор освещал въезд и несколько рядов автомобилей. Большая же часть стоянки была погружена в темноту.

Колчев дернул ворота. Они были заперты. Тогда он двинулся вдоль стальной сетки, которой была обнесена стоянка. Сетка, как и предполагал Колчев, прорвалась в нескольких местах, и ему не составило труда, отогнув ее, проникнуть за заграждение.

Новенькие «Лады» без номерных знаков с приклеенными к лобовым стеклам листками с надписью «Перегон» были припаркованы в дальнем от въезда углу стоянки. Они-то и интересовали капитана.

Он отворил дверцу одной из машин, которая по халатности водителя не была даже заперта, опустился на заднее сиденье и уже через минуту держал в руках один из кожаных подголовников. Вернув подголовник на место, Колчев выбрался из машины, поднял крышку капота, чиркнул спичкой и при желтоватом свете прочел заводской номер. Все это заняло у него не более пяти минут. И, что характерно, не потребовало чрезмерных физических усилий, применения каких-либо инструментов или приспособлений. То же самое на его месте мог проделать практически любой человек.

Обратно Колчев возвращался тем же путем — через прореху в ограде. Подошел к сторожке, заглянул в окно. Сторож мирно дремал под яркой электрической лампой, уронив газету на колени.

 

3

В мотеле Колчев узнал от дежурного администратора, что нынче работает та же смена, что и в пятницу вечером. Это была немалая удача.

В ожидании портье и метрдотеля, за которыми пошел дежурный администратор, Колчев разложил на столе фотографии. Придвинул к себе ту, на которую указал Гриценко. Фотография предназначалась для заграничного паспорта и была исполнена без какого-либо художественного изыска. Но женщина, запечатленная на ней, все равно выделялась красотой. На вид ей можно было дать лет двадцать семь — тридцать. Пышные русые волосы собраны на затылке в тяжелый узел, чуть раскосые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, смотрят открыто, улыбчиво.

В дверь постучали, и Колчев быстро перемешал на столе фотографии.

Оба работника мотеля заверили, что во время дежурства в пятницу не встречали ни кого из тех граждан, чьи фотографии лежали перед ними сейчас. Портье пояснил, что в тот день принимали большую группу туристов из Монголии, и поэтому почти все места были заранее забронированы.

— Пришлось даже закрыть на время ресторан, — добавил метрдотель. — Образовалась очередь: те, кто не попал на ужин в первую смену, ждали более часа, нервничали. Я лично несколько раз выходил в холл, успокаивал, как мог, товарищей, и хорошо помню, что никого из них, — метрдотель кивнул на фотографии, — среди наших тогдашних гостей не было.

Колчев, устроившись на скамейке возле входа в мотель, время от времени задумчивым взглядом провожал проносящиеся мимо автомобили. Он подводил итог дню. Следовало признать, что выглядел этот итог малоутешительным.

Пожилая уборщица закончила мыть крыльцо, выжала в ведро тряпку и, тяжело переступая отечными ногами, подошла к Колчеву и участливо спросила:

— Что, сынок, переночевать негде? Все едет интурист, едет, — женщина вздохнула. — Тебе на одну ночь или как? — поинтересовалась она.

— До утра, — ответил Колчев, с интересом разглядывая неожиданную собеседницу. Подумал с досадой: как же это он оставил без внимания пресловутый «частный сектор». Пожилая уборщица, по всей вероятности, прирабатывала тем, что сдавала неудачливым туристам койки на ночь. Так оно и оказалось.

— Если до утра только, то пойдем, — предложила уборщица. — Дом мой недалече, за пригорком. Пять минут идти, не более.

Женщина двинулась по тропинке в сторону от трассы. Колчев последовал за ней.

— Как ваше имя-отчество? — спросил он.

— Зови тетей Пашей, — разрешила уборщица. — Рублик уплотишь — и спи себе с богом, — продолжала она. — Так оно даже дешевле выходит, чем в номерах. Да и на пуховичке спать будешь, не на соломе ихней. У меня все честь по чести, как у людей. Только рублик вперед — такой порядок.

— Держите, — Колчев протянул тете Паше деньги. — Выручили вы меня, доброе у вас сердце. Наверное, многие вас добрым словом поминают, — льстил Колчев тете Паше, стараясь вызвать ее на откровенный разговор. Но, видимо, переусердствовал.

— Это за что же мне такая честь? — Уборщица настороженно покосилась на Колчева.

— Так ведь, наверное, и до меня путников ночлегом выручали? — с наигранным простодушием спросил капитан.

— Это уж как придется, — уклончиво ответила тетя Паша. — Если вижу, что приличный человек мается — предложу у себя переночевать. Ведь на раскладушке или там в кресле калачиком — какой это сон… Третьего дня мужчина останавливался. Подкатил это он, значит, к мотелю на «Москвиче» поздно вечером, а местов уже и нету. Ну, я и предложила ему переночевать. Очень доволен остался, все трояк уплатить старался. Только я трояк тот не взяла. Место рубль стоит. Рубль как есть, — осторожная тетя Паша настойчиво подчеркивала минимальный, почти символический доход, который получала от своих случайных постояльцев.

— Третьего дня, говорите? — переспросил Колчев и в волненье потер переносицу.

— Кажись, третьего дня, — тетя Паша догадалась, что не ее скромный «бизнес» интересует этого молодого энергичного мужчину в кожаной куртке, а коль так, то и таиться ей не следует. А то только наведешь тень на плетень, себе же хуже сделаешь. — Вчера у меня молдаване из Кишинева были, а когда кто до них — не помню точно.

Некоторое время шли молча.

— Ты машину на стоянке оставил? — как бы невзначай поинтересовалась тетя Паша.

— Я на попутной приехал, — ответил Колчев.

— Бывает, — равнодушно сказала тетя Паша. — Мне без разницы, кто да на чем путешествует. Хоть в ступе, хоть на помеле верхом, — она мелко, отрывисто рассмеялась.

— Я по службе, — строго объявил Колчев. — Разыскиваем опасного преступника. — Таиться более не имело смысла.

— Ну?! — притворно удивилась тетя Паша.

— Вот вам и «ну», — все тем же строгим тоном продолжал капитан. Его и забавляла и начинала уже раздражать деланная простоватость тети Паши. — На большой дороге — оно по-всякому случается. Не исключено, гражданка, что вы вступили в контакт с теми, кого мы ищем.

— Да бог с тобой! — на сей раз искренне всполошилась тетя Паша.

— Ничего в этом предосудительного нет, ведь вы могли и не знать, с кем имеете дело, — посчитал нужным несколько успокоить владелицу пуховичка Колчев. — Поглядите, может, кого признаете.

Он подвел тетю Пашу к фонарю, достал фотографии и раскрыл их веером.

— Он! — тетя Паша от волнения сжала Колчеву руку. — Тот самый, на «Москвиче». Надо же, — она сокрушенно покачала головой, — такой на вид культурный и обходительный мужчина. Все три рубля заплатить хотел.

Колчев ловко, как карточную колоду, перемешал фотографии и попросил еще раз глянуть на них. И на сей раз она без колебания указала на ту же фотографию.

— Спасибо вам, мамаша, — поблагодарил тетю Пашу Колчев. Поправил на плече ремень «репортера». — На пуховичке как-нибудь в другой раз переночую.

Он повернулся и побежал к автотрассе.

— Рублик, — вспомнила тетя Паша. — Эй, служивый, рублик обратно получи!..

Но Колчев уже свернул за угол мотеля.

 

4

Утром следующего дня в кабинете начальника отдела управления госбезопасности полковника Кузьмина собрались на совещание майор Ерохин, капитан Колчев и прикомандированный к ним старший лейтенант милиции Иволгин — группа, расследующая дело о похищении драгоценностей и попытке их контрабандного провоза через границу.

— Установлено, что Сырцов Юрий Николаевич ночевал в прошлую пятницу в Рыбинске, но не в мотеле, а на квартире у уборщицы тети Паши, — докладывал капитан Колчев. — Правда, она не помнит точно, когда у нее останавливался этот, как она выразилась, культурный и обходительный мужчина, но, сопоставив имеющиеся в нашем распоряжении факты, можно считать, что Сырцов ночевал у нее в прошлую пятницу.

— Ты что, дату другим путем не перепроверил? — с удивлением спросил Колчева полковник Кузьмин.

— Извините, товарищ полковник, спешил очень.

— Как же можно столь небрежно вести расследование, — строго выговорил Колчеву Кузьмин. — У этой тети Паши за неделю, по всей видимости, добрая дюжина людей ночует. Где же ей запомнить, кто и когда останавливается.

— Дмитрий Анатольевич, поспешность капитана можно понять, — вступился за Колчева майор Ерохин. — Очень мало времени осталось до пересечения интересующей нас группой туристов государственной границы.

Начальник отдела ничего не сказал на это напоминание. Он в задумчивости покрывал лежащий перед ним лист бумаги затейливым орнаментом, сосредоточенно размышлял над только что полученной от Колчева информацией. Наконец отложил карандаш и повернулся к майору.

— Доложи, пожалуйста, Петр Степанович, о Сырцовых, — попросил он Ерохина.

— Юрий Николаевич Сырцов, 1945 года рождения, доктор искусствоведения, крупнейший специалист по живописи Скандинавии, — приступил к докладу Ерохин. — Покойный отец его, академик Сырцов, был медиком с мировым именем. От него к сыну перешла коллекция редчайших полотен…

— Теперь ясно, откуда денежки на золотишко, — не сдержался старший лейтенант Иволгин.

— Свободно владеет финским, шведским, норвежским языками, — продолжал, недовольно покосившись на офицера милиции, Ерохин. — В группе будет выполнять роль переводчика. Надо сказать, что выезжающие за рубеж туристические группы автолюбителей формируются таким образом, чтобы в их составе были переводчик, специалист по автоделу, врач, — пояснил майор. — Так, с Сырцовым в поездку отправляются супруги Аджибековы — оба автоинженеры — и врач второй городской больницы Никольский… Что еще можно добавить о Сырцове? — майор ненадолго задумался и продолжал, уже не глядя в справку: — Три года назад он женился на Стелле Аркадьевне Гальченко, ныне, естественно, Сырцовой. Стелла Аркадьевна работает начальником одного из отделений госстраха города. Как нередко бывает при поздних браках, детей у Сырцовых нет.

— Спасибо, Петр Степанович, — поблагодарил Кузьмин и перевел взгляд на Иволгина. — Что сообщают из Вильнюса?

— Данные, полученные из Вильнюса, подтверждают причастность Сырцовых к расследуемому делу, — бодро начал Иволгин.

— Только факты, — предупредил старшего лейтенанта начальник отдела.

— А факты таковы… — Иволгин, подобно актеру, выдержал интригующую паузу. — На прилавок ювелирного магазина попала лишь незначительная часть драгоценностей. Похоже, что о размерах действительного поступления товара в магазине никто и не догадывался. Бухгалтер в то время была в отпуске, и директор сам получал драгоценности, сам сдавал за них деньги. Я навел о нем справки. Шимкус Витас Ионович, 49 лет, вдовец. Ведет затворническую жизнь, круг знакомых, с которыми поддерживает постоянные отношения, крайне узок. Но вот интересная деталь, товарищи, — Иволгин снова попытался выдержать паузу, но начальник отдела поторопил его. — Три года назад Шимкус отдыхал в Гаграх и там познакомился с Сырцовыми, которые проводили на Кавказе медовый месяц, — продолжал старший лейтенант. — С тех пор зачастил к ним в гости. Прошлым летом, например, провел две недели на даче Сырцовых в Сосновке… У меня все.

И снова на некоторое время в кабинете установилось напряженное молчание: офицеры обрабатывали в сознании полученную информацию.

— Выходит так, что пока Шимкус — наша единственная реальная нить, — нарушил молчание Ерохин.

— Да, больше всего хотел бы я располагать сейчас его показаниями по интересующему нас делу, — мечтательно произнес Колчев.

— Подробными показаниями, — гася улыбку, поправил капитан Ерохин. — И чего уж там мелочиться — максимально правдивыми.

— Размечтались, — усмехнулся Кузьмин. — Пока же, как я понял из доклада, нам к Шимкусу этому и подступиться не с чем. Состава преступления-то нет, так — одни догадки да предположения.

— Давайте тогда установим за ним тщательное наблюдение, должен же он в чем-то проявиться, — предположил Иволгин.

— Наблюдать Шимкуса, пока он проявится, у нас времени нет, — высказался Колчев. — Вот если бы его чуток поторопить…

— А что, мне думается, тут мы помочь ему можем, — поддержал капитана майор Ерохин. — Если Шимкус действительно не в ладах с законом, то нервишки у него сейчас должны быть на пределе. В такой ситуации в самый раз провести у него в магазине ревизию. Не думаю, чтобы он все концы аферы с драгоценностями спрятать успел. А там, как только зацепочка появится, можно непосредственно о нашем деле с ним потолковать. Только быстро все надо делать и решительно, дабы опомниться и подготовиться Шимкус не успел.

— Как я понял, ты, Петр Степанович, предлагаешь просить товарищей из БХСС подсобить нам? — по выражению лица Кузьмина было видно, что предложение майора Ерохина заинтересовало его.

Ерохин утвердительно кивнул.

— Только полностью перепоручать операцию БХСС не следует, — предостерег Колчев. — Я считаю, что необходимо наше непосредственное участие в ревизии. Чтобы, если нужда возникнет, подправить ход ее в желательном для нас направлении. На месте многое виднее. — Товарищ полковник, — Колчев, сидя на стуле, машинально выпрямил спину. — Разрешите мне вылететь в Вильнюс.

Такое предложение капитана не вызвало у начальника отдела энтузиазма. При всей возможной важности для дела ревизия магазина Шимкуса все же была хоть и временным, но все же отступлением от магистрали расследования. Да к тому же, выехав в другой город, Колчев, который из сотрудников отдела более других успел разобраться в деле, на некоторое время лишался возможности контролировать его ход в целом. На нынешней, весьма запутанной стадии расследования, такой поворот в нем был, по мнению начальника отдела, нежелательным.

— В Вильнюс поедет старший лейтенант Иволгин, — решил Кузьмин. — У тебя, капитан, и здесь дел достаточно, а начальство Иволгина информировало нас о том, что он уже имеет опыт совместной работы с БХСС. Верно, Иволгин?

— Так точно, товарищ полковник, — энергично подтвердил Иволгин. — Доводилось работать с БХСС, и не раз. — Его обрадовала возможность возглавить самостоятельно один из участков расследования. Радость переполняла его и вылилась в необдуманную тираду. — А когда на Шимкуса зацепка образуется, — размышлял вслух Иволгин, — прижмем, товарищ полковник, его, и все, как миленький, выложит. Никуда, как говорится, не денется.

— Только без подобной самодеятельности, Иволгин, — полковник поморщился. — Показания Шимкуса нам нужны беспристрастные. Ясно?

— Ясно, товарищ полковник! — заверил Иволгин. Радость его была столь велика, что ее не уняло строгое замечание начальника отдела.

— Тогда все свободны. — Кузьмин первым поднялся из-за стола, прошел, разминая ноги, по кабинету. — Да, товарищи, работка нам в ближайшие дни предстоит немалая.

На столе Колчева зазвонил телефон, и он снял с аппарата трубку.

Иволгин собирался в дорогу. Последними он положил в объемистый портфель две папки с бумагами, запер портфель на ключ. Колчев закончил разговор по телефону.

— Звонил Гриценко, гонщик «Совавтоэкспорта», — сказал он Иволгину. — Вспомнил все-таки, где видел Сырцову.

— Где же? — живо поинтересовался Иволгин.

— Примерно месяц назад Стелла Аркадьевна была у них в объединении с лекцией о страховании жизни. Как считает Гриценко, то была интересная и, главное, убедительная лекция. Гриценко, послушав ее, застраховался. Все-таки двое детей, а он не только перегоняет машины с завода, но и регулярно участвует в авторалли.

— Видишь, как все сходится, — обрадовался Иволгин. — Лекция, затем беседа с руководителями объединения. Светский разговор, в который, однако, вставляются хорошо продуманные вопросы — и необходимая информация добыта. В частности о том, когда перегоняется с завода предназначаемая «Викингу» партия «Лад». Да, многое может красивая женщина.

— Логично, — признал Колчев. — Только уж… больно все сходится.

— Прыткая семейка, — заметил по поводу Сырцовых Иволгин. Он не испытывал, подобно Колчеву, сомнений, и поэтому дружески, даже с нотками некоторого превосходства в голосе, посоветовал приятелю: — А ты, Коля, не усложняй. Это в детективах обязательно с вывертом, а в реальной жизни куда как проще. Вот увидишь, Шимкус обязательно выведет на Сырцовых, и круг, как говорится замкнется. — Он озабоченно посмотрел на часы. — Спешить надо мне в аэропорт, а то, поди, заждался Шимкус.

— Успеха, — пожелал Колчев. — Я в тебе уверен, Саша.

Когда за Иволгиным закрылась дверь, Колчев связался по телефону с полковником Кузьминым. Доложил, что у Сырцовой сегодня лекция на машиностроительном заводе и попросил разрешения присутствовать на ней. И еще попросил навести за время его отсутствия справки о коллекции Сырцова. Получив от начальника отдела разрешение присутствовать на лекции и заверение, что будут наведены необходимые ему справки, Колчев поблагодарил полковника и повесил трубку.

Затем он подошел к встроенному шкафу и распахнул его дверцу. Снял и аккуратно повесил на плечики пиджак, а вместо него надел кожаную куртку. Провел ладонью по волосам, уничтожая четкий пробор, водрузил на переносицу дымчатые очки в стальной оправе и, перекинув через плечо ремень «репортера», расслабленной, вмиг изменившейся походкой шагнул к двери кабинета.

 

5

Седой мужчина в мешковатом черном костюме и моложавая крупная дама в модном платье стиля «сафари» проверяли накладные, фактуры, счета, чеки. Пухлые стопки их помещались на канцелярском столе между счетной машинкой «Быстрица» и массивными, окованными по углам полосками тусклой меди, бухгалтерскими счетами. Женщина ловко перебирала клавиши «Быстрицы», записывала на листке бумаги итог операции, а мужчина, явно не доверяя счетной технике, проверял результаты сложения при помощи деревянных костяшек.

В тесноватом кабинетике, несмотря на день, горели люминесцентные лампы, ибо решетки из толстых стальных прутьев на окнах и мелкая сетка поверх них затрудняли доступ дневному свету.

Телефонный звонок прервал работу.

— Ювелирный магазин, Шимкус слушает, — сказал мужчина в телефонную трубку.

Сообщение, по всей видимости, сильно обеспокоило директора. Он помрачнел, рывком ослабил узел галстука, нервически забарабанил пальцами по столу. Настороженно покосился на женщину в платье «сафари». Она была занята разглядыванием своих длинных ухоженных ногтей и не заметила перемены, происшедшей с директором.

— Я в управление торговли, Эльза Маратовна, — сказал Шимкус, торопливо надевая пыльник. — Побудьте за меня.

Женщина согласно кивнула.

На улице директор ювелирного магазина отпер дверцу «Жигулей», завел мотор, подождал, пока в потоке машин не образовался просвет, и вырулил на мостовую.

* * *

В актовом зале Дома культуры машиностроительного завода было многолюдно. На экране прокручивалась уже не первая короткометражка, выполненная в лучших традициях отечественной кинорекламы:

— убранная цветами и разноцветными лентами «Чайка» с перекрещенными латунными кольцами на крыше и неизменной куклой на радиаторе мчится по весеннему проспекту;

— Дворец бракосочетаний, широкая мраморная лестница, свадебный марш Мендельсона;

— робкая невеста с лучистыми глазами;

— жених в черном костюме, похожий на официанта интуристовского ресторана;

— заплаканная свекровь, а, может быть, теща;

— цветы, цветы, цветы… Работница Дворца с алой лентой через плечо, новенькие обручальные кольца, пенящееся шампанское, опять цветы, цветы, цветы…

— робкая невеста с лучистыми глазами — простите, уже молодая жена;

— радостный, смущенный жених…

И когда свадебное торжество достигло апофеоза, когда восторг многочисленных родственников и друзей новобрачных приблизился к той опасной черте, за которой начинается эйфория, словно бог из машины в древнегреческой трагедии, появился он — инспектор Госстраха.

— Распишитесь здесь, и вот здесь, будьте любезны, еще здесь… Все в порядке, — инспектор госстраха одарил новобрачных улыбкой. И завертелось дальше:

— симпатичная пачка десятирублевок;

— удивленная молодая жена с лучистыми глазами;

— сбитый с толку жених в черном костюме. Простите, уже молодой супруг!

— Утерев слезы, свекровь, а, может быть, теща деловито пересчитывает деньги;

— тесть, а, может быть, свекор, ухмыляясь, поглаживает пышные усы;

— шампанское за здоровье новобрачных;

— улыбающиеся родственники и друзья;

— цветы, цветы, цветы…

На экране возник заключительный титр «Конец», и в зале зажегся свет.

К микрофону на сцене подошла Стелла Аркадьевна Сырцова.

— Товарищи, вы только что просмотрели несколько рекламных роликов Госстраха. Но увиденное на экране — это далеко не полный перечень услуг, которые наша организация предоставляет гражданам. Подробнее об остальных видах страхования вы можете узнать из этой вот брошюры, — Сырцова показала залу брошюру. — Мне же остается лишь добавить, что наша контора госстраха перешла на новую, прогрессивную форму работы. Самые трудоемкие и сложные расчетные операции по страховым полисам взяла на себя электронно-вычислительная машина. Вам теперь достаточно заполнить эту карточку, — в руках Сырцовой появилась видоизмененная типографским способом обычная почтовая карточка, — бросить ее в почтовый ящик, и через несколько лет, а время, товарищи, летит быстро, вы станете обладателями существенной денежной суммы.

— Скажите, где можно взять карточку? — спросила женщина из первого ряда.

— В бухгалтерии вашего предприятия, — ответила Стелла Аркадьевна и любезно улыбнулась женщине.

— А если, к примеру, перейдешь на другой завод? — поинтересовался молодой рабочий.

— Бухгалтерия сообщит нам расчетный счет вашего нового предприятия, и мы незамедлительно введем коррекцию в машину.

— А машина ваша не сломается? — шутливо поинтересовался кто-то из задних рядов. — Плакали тогда наши денежки.

В зале возникло оживление, послышались шутки, прокатился смешок.

— Товарищи, мы же живем в век НТР, — сказала Сырцова с укоризной. — Электронно-счетные машины, составляющие основу многочисленных систем управления, уже не первый год успешно решают куда более сложные задачи, чем эта.

На сей раз зал встретил ее слова одобрительным гулом.

— Госстрах, как явствует из самого названия, — организация государственная, — продолжала Сырцова. — И наше социалистическое государство гарантирует вам неприкосновенность и сохранность страховых вкладов.

К микрофону подошел работник заводского клуба, спросил, обращаясь в зал:

— Есть еще вопросы, товарищи?.. Тогда поблагодарим Стеллу Аркадьевну за интересную и содержательную беседу.

Машиностроители дружно зааплодировали, затем поднялись со своих мест и потянулись к выходам из зала.

Сырцова легко спустилась со сцены, и к ней тотчас подошел подтянутый мужчина средних лет, одетый в элегантный темно-коричневый костюм. Стелла Аркадьевна по-приятельски взяла его под руку и, о чем-то оживленно беседуя, они двинулись к выходу.

Колчев отделился от колонны, подпирающей балкон, и шагнул навстречу Сырцовой и ее спутнику.

— Николай Колчев, редакция последних известий радио, — представился он и протянул Стелле Аркадьевне микрофон магнитофона: — Пожалуйста, несколько слов для вечернего выпуска.

— А что вас, собственно говоря, интересует? — живо отреагировала Сырцова. Ее обрадовала возможность выступить перед многотысячной аудиторией радиослушателей, привлечь их внимание к деятельности Госстраха.

— Подробнее о вашей чудо-системе, пожалуйста, — попросил Колчев.

— Никакого чуда тут нет, — улыбнулась Сырцова. — С вводом в действие ЭВМ мы освободили от, прямо скажем, нудных счетных операций солидный штат работников. После краткосрочных курсов перевели их на более творческую и в материальном плане более выгодную работу страховых агентов. Таким образом, резко расширился охват клиентуры. В настоящий момент мы ведем работу по десяткам тысяч полисов. Конечно, это потребовало значительной перестройки структуры отделения, капитальных вложений, но мы пошли на это, и экономический эффект превзошел все наши ожидания.

— Спасибо, Стелла Аркадьевна, — поблагодарил Колчев.

— Кстати, рядом с нами сейчас находится человек, который оказал отделению в этом деле огромную помощь.

— Будет, Стеллочка, — мужчина в темно-коричневом костюме попытался остановить Сырцову, но та не вняла его просьбе.

— Виктор Семенович Лазарев, старший научный сотрудник отдела автоматизированных систем управления одного из научно-исследовательских институтов нашего города, — представила она своего спутника.

— Радиослушатели будут рады встрече в эфире со специалистом в области управления, — поддержал Сырцову Колчев. — Прошу вас, Виктор Семенович, — с этими словами он поднес микрофон к лицу Лазарева.

— Стелла Аркадьевна преувеличивает, — не очень охотно начал интервью Лазарев. — Действительно, став директором одного из отделений Госстраха нашего города, моя бывшая студентка Сырцова не сочла за труд разыскать меня — к тому времени я уже оставил преподавание в вузе, — дабы посоветоваться по поводу возникшей у нее идеи. Речь шла, как вы понимаете, о новой системе управления. Мы обсудили со Стеллой Аркадьевной принципы, структуру, можно сказать, модель отделения нового типа, а уж директор, благодаря своей энергии, целеустремленности и, я бы сказал, подвижничеству добилась от вышестоящих инстанций разрешения на модернизацию. Тогда я составил программу ЭВМ, ну, помогал на первых порах консультациями.

— Не только на первых порах, — уточнила Сырцова. И с щедростью широких увлекающихся натур добавила, воздавая должное заслугам Лазарева: — Мы и сейчас без вас, Виктор Семенович, как без рук!

— Большое спасибо, — поблагодарил Колчев и выключил магнитофон. — Может получиться интересная зарисовка. Думаю, Стелла Аркадьевна, что после выступления радио у вас и у ваших коллег прибавится работы.

— Вот поэтому-то спасибо, в первую очередь, вам, — Стелла Аркадьевна довольно рассмеялась. — Спасибо за рекламу.

— А когда выйдет в эфир передача? — поинтересовался Лазарев.

— В субботу вечером, — ответил Колчев.

Ответ, похоже, удовлетворил Лазарева. Некоторая тревога и внутренняя напряженность, которые наметанным глазом уловил в поведении Лазарева Колчев, исчезли.

— Послушаем передачу в пути, — сказала Сырцова, снова беря Виктора Семеновича под руку.

— В командировку собрались? — поинтересовался Колчев, застегивая футляр «репортера».

— В отпуск, — оживилась Сырцова. — Да еще какой! На машине по всей Скандинавии. Представляете?

— С трудом, — признался Колчев. — Но все равно — счастливого пути!

— Спасибо, — поблагодарила Сырцова.

А Лазарев, пожимая Колчеву на прощание руку, заметил:

— Повезло вам, молодой человек, с интервью. Опоздай вы на пару деньков, пришлось бы месяц ждать возвращения Стеллы Аркадьевны.

— Я везучий, — сказал Колчев и улыбнулся.

* * *

Ситуация непредвиденно осложнилась, и полковник Кузьмин прямо с утра созвал новое оперативное совещание.

— Упустили Шимкуса, — объявил Кузьмин.

Ерохин и Колчев переглянулись. Они-то отлично понимали, что это значило: с исчезновением директора ювелирного магазина рвалась пока что единственная реальная нить расследования.

Дав подчиненным осмыслить случившееся, начальник отдела продолжал:

— Когда стало ясно, что Шимкус бежал, оповестили службу ГАИ. Но было уже поздно, он успел проскочить посты на выезде из города. Обыск на квартире подтвердил поспешное бегство.

— Ничего не понимаю, — Колчев удивленно пожал плечами. — Как Шимкус узнал о готовящейся ревизии его магазина?

— Да, тут, пожалуй, главная загадка, — полковник выдвинул ящик письменного стола, достал пачку сигарет, но в последний момент сдержался, загасил спичку, так и не прикурив.

— Бухгалтер ювелирного магазина показала, что был телефонный звонок Шимкусу, после которого он поспешно выехал якобы в управление торговли.

— Неужто предупредили? — высказал предположение помрачневший Ерохин.

Даже предположение о том, что кто-то из причастных к расследованию дела работников правоохранных органов мог поступиться служебным долгом и предупредить подозреваемого в преступлении Шимкуса о готовящейся в его магазине ревизии, повергло офицеров госбезопасности в тяжелые раздумья.

Первым из этого состояния вышел Кузьмин.

— Соответствующие службы разберутся, — сказал он и, как бы ставя точку, прихлопнул ладонью по столешнице. — А вам необходимо скорректировать свои действия, исходя из изменения ситуации.

— Иволгин докладывал, что Шимкус прошлым летом провел две недели на даче Сырцовых, — вспомнил майор Ерохин. — И что круг знакомых, с которыми он поддерживал постоянные контакты, крайне узок. Логично было бы предположить, что и теперь, в критический для себя момент, он направился к друзьям.

— Предлагаю установить наблюдение за дачей Сырцовых в Сосновке и направить туда для этого Иволгина, — сказал Колчев.

— Прошу, товарищи, не рассчитывать на Иволгина, — опустив глаза долу, с некоторым усилием проговорил начальник отдела.

— Но почему? — спросил Колчев. — Саша сейчас остался без конкретного задания и вполне может взять под наблюдение дачу. Надо полагать, он уже выехал из Вильнюса?

— Выехать-то он выехал, но есть мнение отстранить старшего лейтенанта милиции Иволгина от дела. До тех пор, пока в результате служебного расследования не выяснится его роль в крайне подозрительном исчезновении Шимкуса, — не свойственным для него в обращении с подчиненными официальным тоном объявил Кузьмин.

— Разрешите, товарищ полковник? — также переходя на официальный тон, сказал поднимаясь Колчев.

Полковник утвердительно кивнул.

— Я возражаю против такого решения, товарищ полковник.

Лицо Кузьмина выразило неподдельный интерес.

— Продолжайте, капитан, — разрешил он.

— Я давно знаю Александра Иволгина, еще по совместной работе на тракторном заводе, и убежден: не мог он совершить преступления, в котором его сейчас подозревают.

— Однако, капитан, почему вы умолчали о том, что давно знакомы с Иволгиным? — спросил Кузьмин.

Колчев четко и сжато изложил соображения, по которым не счел нужным говорить начальнику отдела об их с Иволгиным многолетнем знакомстве.

— Объяснения ваши не свидетельствуют в пользу Иволгина, — внимательно выслушав Колчева, заметил Кузьмин. — Да и сам я имел возможность убедиться в излишней амбициозности и самоуверенности старшего лейтенанта. Подумалось даже, что порой он больше заботится об эффектности своей роли в расследовании, чем о самом расследовании.

— И все же отстранять Иволгина от нашего расследования в такой ситуации — это значит нанести ему серьезную психологическую травму. Ведь он сразу поймет, что ему выказано недоверие. Нельзя этого допустить, товарищ полковник, никак нельзя, — стоял на своем Колчев. — А что до манеры Иволгина держаться, разговаривать, то я думаю, нет, я убежден, — поправился капитан и упрямо пригнул голову, — что это не от избытка самоуверенности, а как раз наоборот, от неуверенности в себе. Можно и нужно с ним серьезно побеседовать, подсказать, но отстранять от расследования…

Кузьмин с сомнением покачал головой.

И во взгляде Ерохина Колчев не нашел поддержки своим доводам. И тогда он решился на крайнее средство.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться по данному вопросу к генералу? — попросил он начальника отдела.

— Отставить, капитан, — тихо и совсем не по-служебному, не приказал даже, а скорее попросил полковник Кузьмин. Откинулся на спинку кресла и растер большим и указательным пальцами переносицу. — Генерал доверил мне решить этот вопрос по собственному усмотрению… Я оставляю старшего лейтенанта Иволгина в группе.

— Спасибо, — буркнул Колчев и устало опустился на стул.

Минуту в молчании офицеры собирались с мыслями.

— Итак, продолжим, товарищи, — деловым спокойным тоном предложил Кузьмин.

 

6

Дверь Колчеву открыла Стелла Аркадьевна.

— Это опять вы? — удивилась она.

Колчев смущенно развел руками.

— Проходите, — хозяйка квартиры шагнула от двери в глубину прихожей.

Колчев тщательно вытер ноги о половичок и направился за Сырцовой.

— Как говорится, Стелла Аркадьевна, семь раз отмерь… — начал он, зорко оглядываясь по сторонам. — У меня уже случались неприятности из-за того, что в эфир выходила не до конца подготовленная информация, — с обезоруживающей откровенностью признался Колчев. — Поэтому решил еще раз проконсультироваться с вами относительно интервью.

— Конечно, лучше все перепроверить, — согласилась с ним Сырцова.

Они вошли в гостиную, которая впечатляла размерами, позолотой лепных карнизов, мозаикой овального медальона на высоком потолке посреди комнаты. С центра медальона спускалась цепь старинной люстры с подвесками сиреневого хрусталя. Обставлена комната была гнутой мебелью орехового дерева. Со вкусом и чувством меры подобраны антикварные украшения: массивные шандалы, бронзовая и чугунная скульптура, фарфор. Хозяйка включила свет, и на порядком выгоревших ситцевых обоях явственно обозначились темные прямоугольники.

— Еще немного, и вы бы меня не застали, — сказала Сырцова, опускаясь в кресло возле круглого, инкрустированного ценными породами дерева, столика. — Я уже собиралась на дачу к мужу.

— Я ведь говорил, что везучий, — улыбнулся Колчев. Он готовил магнитофон к воспроизведению записи.

— Вы, наверное, не ужинали? — спросила Сырцова.

— Мне не привыкать, — Колчев беспечно махнул рукой.

— И накормить-то вас нечем, — лицо хозяйки выразило досаду. — Третий день питаюсь чем попало. В холодильнике — шаром покати, — попыталась оправдаться она.

— Перед отпуском всегда так, — понимающе согласился Колчев.

— А тут еще этот ремонт, — разговорилась Сырцова. Рассудительный молодой корреспондент, выказывающий ей явное почтение, расположил к себе хозяйку дома. — Пока нашла мастеров, пока договорилась с ними… — Сырцова при воспоминаниях о житейских хлопотах тяжело вздохнула. — Зато когда вернемся, все будет сиять и блестеть, — на мажорной ноте заключила Стелла Аркадьевна. Ее деятельная жизнерадостная натура не могла долго находиться в унынии.

Колчев встал, внимательно осмотрел комнату, подошел к окну.

— Потолки перетереть надо, полы отциклевать, подоконники, двери покрасить, плинтуса сменить, — словно заправский прораб, определил он. — И обои поменять, выцвели. Как сняли фотографии, особенно стало видно, что выцвели. Знаете, Стелла Аркадьевна, вы лучше финские обои наклейте, моющиеся.

— О каких фотографиях вы говорите? — спросила Сырцова.

Колчев указал на прямоугольники более интенсивного цвета на обоях.

— Здесь картины висели, — поправила его хозяйка. Как и предполагал Колчев, тщеславной оказалась Стелла Аркадьевна. Капитан сумел в своих интересах использовать эту слабость Сырцовой, незаметно, словно по ее инициативе, перевести разговор на интересующую его сейчас коллекцию картин.

— О, вы еще и картины коллекционируете! — воскликнул Колчев. — Красивая женщина, молодой удачливый руководитель, да ко всему этому еще и знаток живописи, — лицо Колчева выражало неподдельное восхищение столь разносторонними достоинствами Стеллы Аркадьевны.

— Живопись — это увлечение мужа, — поправила Колчева польщенная хозяйка. — Я бы показала вам коллекцию, да Юрий ее в кабинете запер.

— Правильно, что же на стенках такие ценности без присмотра оставлять. Как говорится, неровен час, — поддержал решение Сырцова Колчев.

— Если о чем с мужем и волнуемся, уезжая за границу, так это о сохранности коллекции, — призналась в порыве откровенности Стелла Аркадьевна. — Для мужа она — смысл жизни. Поэтому сигнализацию установили, но больше всего помог, в который уже раз, Виктор Семенович Лазарев. Завтра приезжает его племянник из Витебска, будет жить в квартире до нашего возвращения. Так что если вы вздумаете в наше отсутствие сюда наведаться, — Сырцова лукаво погрозила Колчеву пальчиком, — будете иметь дело с каратистом.

— В таком случае я — пас, — Колчев шутливо поднял руки. — В младые годы до второго разряда по боксу дошел, но куда с таким скромным багажом против каратиста.

Разговор о коллекции был исчерпан, и Колчев, поняв это, включил магнитофон.

Стелла Аркадьевна, прикрыв глаза, внимательно слушала подготовленное для эфира интервью, а Колчев, как и полагается в подобных случаях автору, в волнении мерил шагами комнату. Как бы случайно вышел в прихожую и задержался там на несколько мгновений. Но и их оказалось достаточно капитану, чтобы мысленно составить и усвоить схематический план квартиры Сырцовых.

В прихожую выходили двери остальных комнат. Две из них были распахнуты настежь, дабы воздух мог свободно циркулировать по квартире. В полумраке поблескивал хрусталь люстр и матово отсвечивала полировку старинной мебели. Но одна обитая черной кожей дверь, ближайшая к коридорчику, ведущему, по всей видимости, на кухню, была плотно затворена.

— Все правильно в материале, — сказала Стелла Аркадьевна, когда Колчев остановил магнитофон. — Только вот не отразили вы совсем роли Виктора Семеновича Лазарева в деле модернизации нашего отделения.

— Вы правы, — согласился после недолгого раздумья Колчев. — Ученый, помогающий своей бывшей студентке… В этом безусловно что-то есть.

— И опять же такой факт отражает связь науки с производством, — подсказала Стелла Аркадьевна. — В свете недавних директивных документов может весьма и весьма прозвучать.

— Видите, Стелла Аркадьевна, хорошо, что решил посоветоваться с вами. Теперь и Лазареву место в материале найдется. Под соответствующим, так сказать, соусом. — Он рассмеялся своей шутке.

— К сожалению, всегда так получается, что Виктор Семенович в тени остается, — посетовала Сырцова.

— Затирают?

— Во всяком случае, он заслуживает большего, — убежденно сказала Стелла Аркадьевна. — Он и ученый незаурядный, и организатор отменный. Кто, вы думаете, нашу поездку за рубеж организовал? Он. И группу подобрал, и большую часть хлопот с оформлением документов взял на себя.

— Попутчики подобрались интересные? — спросил Колчев. — На отдыхе хорошая компания — первейшее дело.

— Знаю только, что Виктор Семенович постарался, чтобы и врач был, и специалист по автоделу.

— А сам Виктор Семенович в каком качестве?

— Командор.

— Как великий комбинатор Остап Бендер? — пошутил Колчев.

Сырцова охотно рассмеялась.

— Милейшая Стелла Аркадьевна, к вам просьба, — вкрадчиво заговорил Колчев. — Что холодильник у вас пуст перед отъездом — это естественно. Но, может быть, кофе найдется? Целый день на ногах, а еще немалая работа предстоит: вносить в материал ваши ценные замечания.

— Опять вам повезло, — сказала Сырцова. — Кофе есть, и варить его я умею отменно. По-кавказски, в горячем песке.

— Вай-вай-вай, какой удача! — вскричал Колчев, довольно похоже воспроизводя кавказский акцент. — Я же говорил, кацо, что я совсем везучий человек.

Сырцова ушла на кухню варить кофе. Колчев подождал несколько секунд и тоже вышел в коридор. Неслышно подошел к обитой черной кожей двери, потянул за ручку. Дверь, как он и предполагал, оказалась запертой.

Из кухни послышалось жужжание кофемолки, из крана ударила струя воды. Что-то с грохотом упало на пол.

— Когда спешишь, всегда так! — в сердцах вскричала Стелла Аркадьевна.

Колчев решился. Он достал из кармана перочинный нож, вставил маленькое тонкое лезвие в скважину английского замка и, слегка провернув нож, бесшумно распахнул дверь.

Он оказался в кабинете Сырцова. Сквозь до середины задернутые тяжелыми плотными портьерами окна в комнату вливался тусклый свет раннего вечера.

На широком массивном столе были аккуратно сложены в стопки книги, альбомы иллюстраций, рукописи. В каретке портативной «Эрики» белел лист бумаги. За стеклами стеллажей поблескивали золотым тиснением корешки старинных фолиантов.

Колчев прошел на середину кабинета, огляделся и тотчас обнаружил то, что искал. Картины были сложены на стеллажах, сверху. Колчев встал на стул, осторожно снял верхний багет. Подрамника с натянутым на него холстом не оказалось…

Колчев вышел из кабинета Сырцова в тот самый момент, когда Стелла Аркадьевна с подносом в руках вышла из кухни в ведущий в прихожую коридорчик. Колчев громко откашлялся и одновременно с этим захлопнул дверь кабинета.

— Ой! — вскрикнула от неожиданности Стелла Аркадьевна.

Колчев расторопно подскочил к Сырцовой и принял из ее дрогнувших рук поднос.

— Испугали вы меня, — пожаловалась Сырцова. — После кухни в темном коридоре ничего почти не видать.

— Хотел помочь, — оправдывался Колчев. — Вы уж простите меня, ради бога.

В гостиной Стелла Аркадьевна налила из джезвы в чашечку ароматный густой кофе и протянула ее Колчеву.

Гость с поклоном принял чашку, задержал руку хозяйки и церемонно поцеловал ее.

— О! — Стелла Аркадьевна удивленно вскинула брови. — Замашки светского льва.

Колчев молча поклонился.

— Вы, Николай… Николай… — простите, но вы не назвали своего отчества…

— Просто Николай, — разрешил Колчев.

— Так вот, вы, Николай, представляетесь мне интересным и, что немаловажно, легким человеком, — высказала предположение Сырцова.

— Весьма польщен, — Колчев поставил на столик чашку. — Кофе действительно отменный. Полночи теперь бодрствовать смогу.

— Задала я вам работы с этим интервью, — посочувствовала ему Сырцова.

— Задали, — согласился Колчев. — Но, Стелла Аркадьевна, согласитесь, что в наших с вами интересах на уровне выполнить ее.

— Скажите, у вас машина есть? — после недолгого молчания неожиданно спросила Сырцова.

— Увы, — Колчев развел руками.

— Жаль, — погрустнела хозяйка. — Это может затруднить наше дальнейшее общение. Я становлюсь заядлым автомобилистом и всем видам отдыха все больше предпочитаю автомобильные поездки. Но все равно запишите телефон, — Стелла Аркадьевна озорно тряхнула головой. — Если появится желание, позвоните этак через месяц.

Колчев достал из кармана куртки блокнот и авторучку и записал продиктованный Сырцовой номер телефона.

— Сырцова Стелла Аркадьевна…

— Можно просто Стелла, — благосклонно разрешила хозяйка квартиры.

* * *

Выйдя от Сырцовой, Колчев прошел до конца квартала, свернул за угол и подошел к черной «Волге» со штырем антенны радиостанции на крыше. Отпер дверцу, уместил на заднем сиденье «репортер», а сам сел за руль. Завел мотор и, хорошо ориентируясь в узких тенистых улочках центральной части города, через несколько минут вывел машину на широкий новый проспект.

Припарковал машину Колчев недалеко от отделения Госстраха и, перекинув через плечо ремень «репортера», направился в контору страхового учреждения.

Унылый мужчина с обширной плешью и висячими гуцульскими усами без энтузиазма выслушал представившегося корреспондентом радио Колчева, который интересовался, где можно увидеть Сырцову.

— Нет Стеллы Аркадьевны. Вышла в первой половине дня и больше на работе не появлялась.

Сообщив это, унылый мужчина снял телефонную трубку и набрал номер.

— Дома тоже нет, — в подтверждение он повернул к Колчеву телефонную трубку, из которой доносились длинные гудки. — На даче, наверное, — решил унылый мужчина. — Правда, по приказу директор наш, то есть Стелла Аркадьевна, только с понедельника в отпуске и еще должна бы работать, но день-другой — не в счет. С некоторых пор у нас таким, с позволения сказать, «мелочам» не придается особого значения. — Высказавшись, он отвернулся к окну и вздохнул.

— Простите, а с кем, так сказать, имею честь? — поинтересовался Колчев.

— Заместитель директора по хозяйственной части, — собеседник Колчева выразительно усмехнулся. — Ранее возглавлял отделение.

— Так, может быть, вы мне поможете? — Колчев достал блокнот и авторучку. — Меня интересует работа вашей ЭВМ.

— Э, нет, увольте, — заместитель директора протестующе поднял руки. — Моя компетенция на это не распространяется. Это епархия лично Стеллы Аркадьевны и товарища Лазарева.

— Лазарева? — переспросил Колчев.

— Нашего консультанта, — уточнил заместитель директора. — Да он был здесь недавно. Минут сорок тому, не более.

— Не повезло, — Колчев досадливо поморщился.

— Если вас интересуют все эти новомодные машины, — в голосе заместителя слышалась ирония, — то могу вас адресовать к нашему оператору. К Елене Александровне.

— Буду вам весьма признателен, — поблагодарил Колчев.

— Идемте, — экс-директор поднялся с кресла.

В небольшой комнате, единственное окно которой выходило на глухую стену соседнего дома, за столом сидела девушка в белом халате. Ее длинные прямые волосы упали на лоб и закрыли склоненное над листом ватмана лицо.

— Елена Александровна, к вам товарищ из редакции, — сказал с порога заместитель директора. — Интересуется вашей машиной.

Леночка подняла от стола лицо, и глаза ее удивленно округлились.

— Колчев! — вскричала она, вскакивая на ноги. — Колька, какими судьбами?.. А я слышала, что ты…

— Привет, Ленка! — довольно бесцеремонно прервал девушку Колчев, обнял и расцеловал в обе щеки.

Девушка смущенно покосилась на заместителя директора, на лице которого появилось что-то похожее на улыбку.

— В одном дворе детство провели, — пояснил, оборачиваясь к нему, Колчев. — Верно говорят: мир тесен.

— А мне кто-то из наших рассказывал, что ты… — начала было Лена, но Колчев и на сей раз не дал ей закончить фразы.

— Да, на радио вот устроился, — он похлопал по футляру «репортера». — Поначалу со спортивной редакцией внештатно сотрудничал, а теперь доверяют сюжеты для субботнего выпуска новостей. Так что шастаю по городу в поисках занимательного да курьезного.

— Не буду вам мешать, — заместитель директора шагнул от двери. — Если буду нужен, я у себя.

 

7

Колчев с интересом разглядывал приколотый к стене кнопками обрывок рулонной бумаги. На нем при помощи математических символов была воспроизведена картина, в центре которой коленопреклоненный старец протягивал к распятию Христа ларец с драгоценностями.

— «Поднесение даров», — сказала, Лена, видя, что картинка заинтересовала приятеля детства. — Семнадцатый век. Какой-то голландец… А, может быть, и не голландец. Стелла Аркадьевна просвещала, да я позабыла.

— Ты научила машину рисовать? — спросил Колчев.

Девушка отрицательно покачала головой, хотя ей очень хотелось ответить на вопрос Колчева утвердительно.

— Это все Виктор Семенович, наш консультант, — сказала она. — Виктор Семенович так запрограммировал ЭВМ, что теперь она, прежде чем начать счетные операции, отстукивает каждый раз такую вот картинку. Виктор Семенович говорит в шутку, что машине разминка нужна. Возьми на память, — Лена выдвинула ящик стола и протянула Колчеву обрывок бумажного рулона, аналогичный тому, что был приколот к стене. — Бери, у нас их много накопилось.

— А ты самостоятельно составить такую программу можешь? — спросил Колчев, пряча сложенный в несколько раз лист во внутренний карман куртки.

— Смогла бы, наверное, если повозиться, — подумав, ответила Лена. — Пока меня одну Виктор Семенович к машине не подпускал. Вот с понедельника начну самостоятельно работать.

— Слышишь, Блинова, покажи мне машину в действии, — неожиданно попросил Колчев.

Лена заколебалась.

— Хоть и не положено включать машину без производственной надобности, но для друга детства инструкцию можно нарушить, — решилась она.

— Для того инструкции и составляются, чтобы их нарушать, — поддержал девушку Колчев.

Блинова отперла дверь в машинный зал и включила яркое люминесцентное освещение.

Отделанная серебристыми звукопоглощающими плитками просторная комната с протертым до зеркального блеска линолеумом пола являла собой впечатляющий контраст с остальными, кое-как меблированными, тесными помещениями конторы. В центре комнаты помещался бело-голубой пульт управления. Ровно гудели кондиционеры.

— Благодать, — Колчев с шумом вобрал полные легкие свежего прохладного воздуха и зажмурился от удовольствия. — Оазис в пустыне. У вас в конторе, честно говоря, душновато.

— Машине вредны температурные колебания, — пояснила Лена, ловко нажимая клавиши на пульте.

— Верно, — согласился Колчев и мрачно пошутил: — Машина ведь не человек.

На пульте тем временем зажглись, замигали разноцветные лампочки.

— Смотри, — Лена кивнула на печатающее устройство, — сейчас пойдет картинка «Поднесение даров». Включаю.

— Погоди, — остановил ее Колчев. — Ты программу проверила?

— Тебя, Колчев, не узнать, — девушка удивленно поглядела на Николая. — Откуда такая педантичность? Помнится, во дворе ты был приличным шалопаем.

— Так когда же то было, — усмехнулся Колчев.

Лена подошла к одному из блоков памяти, отворила его дверцу и сняла катушку магнитной ленты.

— Действительно, не та, — растерянно сказала она, проверив магнитную ленту. — Надо же, Виктор Семенович перепутал программу. Никогда с ним такого не случалось.

— А какую же программу зарядил ваш Виктор Семенович? — спросил Колчев.

— Для расчетов с банком. Мы ее крайне редко используем. Ну-ка, погоди…

Лена быстро отыскала нужную программу, но, глянув на конец Магнитки, положила катушку на пульт и растерянно посмотрела на Колчева.

— Изъята часть, где записана программа «Поднесения даров»? — догадался Колчев.

Лена утвердительно кивнула.

— Сеанс отменяется, — распорядился Колчев. — Выключи машину.

Она беспрекословно повиновалась.

— Комната опечатывается? — спросил Колчев, внимательно оглядывая машинный зал.

— По инструкций полагается, — пролепетала вконец растерявшаяся девушка, — но…

— Что еще за «но»? — недовольно поторопил Колчев.

— Мы уже месяц не опечатываем. Печать куда-то запропастилась.

— Слушай меня внимательно, Лена Блинова, — Колчев взял девушку за плечи, заглянул ей в глаза. — Скоро здесь будут товарищи. Ты при них запрешь комнату и сдашь ключи. Поняла? И не надо волноваться, Лена.

— Так, значит, ты все-таки… — догадалась девушка, но и на сей раз капитан не дал ей договорить.

— Вопросы потом, на досуге. Для сотрудников вашей конторы я был и остаюсь корреспондентом радио.

— Понятно, — девушка почти справилась с волнением. — Коля, простите — товарищ Колчев…

— Да брось ты, какой я тебе товарищ Колчев, — досадливо остановил ее капитан.

— Хорошо, Коля. Что я еще должна сделать?

— Не в службу, а в дружбу, Леночка. Постарайся за выходные дни составить программу «Поднесения даров», — попросил Колчев.

— Сделаю, — уверенно пообещала оператор ЭВМ.

— Только, Леночка, — Колчев доверительно взял девушку за локоть, — сделать надо без единой ошибки. — Точно по образцу, — он достал из кармана куртки отпечатанную картинку и, прищурясь, поглядел в задумчивости на коленопреклоненного старца, который с покорным выражением лица протягивал к распятию Христа ларец с драгоценными подношениями.

* * *

Черная «Волга» затормозила возле ворот с красными армейскими звездами на стальных створках. Колчев нажал на клаксон.

Тотчас к машине подошел сержант милиции. Проверил документы Колчева и махнул рукой находящемуся в здании КП напарнику. Заработали электромоторы, створки ворот распахнулись, и машина въехала на территорию подразделения МВД. Она проехала мимо плаца, на котором шел вечерний развод караулов, и остановилась у штаба.

Здесь у Колчева состоялся недолгий разговор с начальником отдела. Офицер милиции попросил Колчева подождать.

Оставшись один в кабинете начальника отдела. Колчев поднял телефонную трубку и набрал номер. Ждать ответа ему пришлось недолго.

— Товарищ полковник, — обращаясь к начальнику отдела, Колчев по привычке принял стойку «смирно», — докладывает капитан Колчев. — Ситуация изменилась, и мне необходимо выехать в Сосновку. Иволгину надо помочь… Есть, товарищ полковник, буду держать связь.

Положив на аппарат телефонную трубку, Колчев подошел к окну. Развод по плацу закончился. Назначенные к патрулированию по городу солдаты и сержанты занимали места в крытых грузовиках, следующих в отделения милиции, в сине-желтых газиках передвижных милицейских групп.

В кабинет вернулся начальник отдела.

— Пожалуйста, капитан, — он протянул Колчеву алюминиевый футляр. — Проверено, действует безотказно.

— Спасибо, — поблагодарил Колчев. — Через пару деньков верну в целости и сохранности.

* * *

Тем временем в Сосновке, на даче Сырцовых, собрались участники предстоящего автомобильного турне по Скандинавии.

Женщины заканчивали сервировать стол, белая скатерть которого матовым пятном выделялась в глубоких фиолетовых сумерках на лужайке неподалеку от двухэтажного сруба дачи.

Мужчины столпились возле источающего ароматный дымок мангала, оживленно переговаривались, шутили, жестикулировали, спорили, ибо какой же мужчина не считает себя знатоком по части приготовления шашлыков.

— Из свежатинки бараньей шашлычки, — определил Иволгин, принюхавшись. — И маринад чувствуется, все честь по чести, — он невольно судорожно глотнул.

— На, перекуси, — Колчев оторвался от окуляров бинокля и протянул товарищу сверток.

Офицеры расположились в сенном сарае, под самой его крытой рубероидом крышей, откуда, как на ладони, была видна дача Сырцовых и обширный приусадебный участок.

— У-у-у, с ветчиной, — довольно проурчал Иволгин, вонзая зубы в бутерброд. Он быстро справился с едой, скомкал бумагу и, откинувшись на спину, мечтательно проговорил: — Курнуть бы.

— Я тебе курну, — пригрозил Колчев. — Пожара нам только не хватало.

— Это я так, — примирительно сказал Иволгин, — мечты вслух. — Он помолчал, пожевал соломинку. — Через полчаса, Коля, совсем стемнеет. Сматываться пора, ничего не увидишь. Луны не будет, я проверил по календарю, — сообщил он, весьма довольный собственной предусмотрительностью.

— Сообразим что-нибудь, — пообещал уклончиво Колчев. — Понаблюдай, — он протянул товарищу бинокль.

— А ты подремли чуток, — предложил Иволгин и заерзал на сене, поудобнее устраиваясь для наблюдения.

— С удовольствием, — согласился Колчев, сдерживая зевок. — Как окончательно стемнеет — разбуди.

Он сладко, до хруста в суставах, потянулся и зарылся лицом в свежее ароматное сено.

Порывы ветра качали верхушки уже невидимых в темноте деревьев, которые отвечали загадочным шуршанием потревоженной листвы.

Из-под зеленого абажура керосиновой лампы в центре стола струился неяркий свет, падая на хрусталь, а фарфор рельефно высвечивал неестественно бледные от такого освещения и торжественные лица собравшихся на ужин.

Сырцов с бокалом вина в руке поднялся со своего места во главе стола и обвел взглядом гостей.

— Друзья, — хорошо поставленным «профессорским» голосом обратился он к собравшимся. — Я думаю, вы позволите так назвать вас, ведь первая наша встреча почти в полном составе позволяет высказать уверенность, что между нами непременно сложатся теплые дружеские отношения.

Собравшиеся за столом согласно закивали.

— Нам предстоит вместе преодолеть сотни километров, — продолжал Сырцов. — Путь наш будет пролегать через живописные земли с богатой историей и впечатляющими достижениями сегодняшнего дня. Мы с вами…

— Извините, Юрий, — прервал хозяина дачи Лазарев, прислушался и с уверенностью объявил: — Никольский едет.

Действительно, скоро явственно послышался звук мотора подъезжающего автомобиля.

Лазарев вышел из-за стола и отпер ворота. «Москвич» медленно миновал их, бесцеремонно мазнул светом фар по столу, по лицам гостей. Машина объехала клумбу и остановилась возле крыльца рядом с остальными четырьмя автомобилями. Резко хлопнула дверца.

Из темноты показались Лазарев и мужчина средних лет с «чеховской» бородкой клинышком. Лазарев представил собравшимся врача группы Геннадия Петровича Никольского.

Тот двинулся вокруг стола, молча пожимая компаньонам руки. В неверном свете лампы остро поблескивала оправа и затемненные стекла его очков.

— Простите за опоздание, — глухо проговорил врач, пожимая руку Стелле Аркадьевне. — Срочный вызов к больному.

— Очень приятно познакомиться, — приветливо улыбнулась хозяйка дачи. — Чувствуйте себя, доктор, как дома.

Затем Никольский познакомился с автоинженерами супругами Аджибековыми, с администратором госконцерта Эмилем Брохманом и его супругой Катей — тренером по художественной гимнастике.

Юрий Николаевич Сырцов усадил гостя и вернулся на свое место. Однако ему не удалось завершить тост.

— Штрафной доктору, — пробасил толстяк Брохман, требуя, чтобы опоздавший к началу трапезы Никольский в одиночестве выпил так называемый штрафной бокал вина. — Догоняйте нас, док!

— Товарищи! — Рифат Аджибеков постучал ножом по бокалу, унимая разом заговоривших сотрапезников. — Не забывайте, что завтра утром в путь. Я, как автомобилист с более чем десятилетним стажем, с полной ответственностью заявляю: в дороге почти все беды от этого, — он выразительно щелкнул себя по горлу. — Скажите, доктор, как долго в организме сохраняется алкоголь?

— Долго, — буркнул Никольский и отодвинулся от стола, почти совсем растворившись в ночной темноте, которая плотно обступила стол.

— Вот видите, товарищи, — Аджибеков назидательно поднял указательный палец.

— А посему, как командор, объявляю на все время пробега сухой закон, — поддержал Аджибекова Лазарев.

— Но по последней-то можно? — спросила Сырцова, капризно надув губки.

— По последней, так и быть, можно, — разрешил Лазарев.

Сырцова встала, тряхнула задорно головой и предложила:

— Друзья! Выпьем за нашего командора. Спасибо ему за то, что его усилиями мы собрались вместе и завтра отправимся в чудесное путешествие. Виват командор, друзья!

Гости дружно прокричали «Виват».

— Вот так всегда, — деланно посетовал Сырцов, ставя на стол опорожненный бокал. — Хотел в принципе сказать то же самое, так дражайшая супруга не позволила.

— Я думала, милый, что ты собрался угостить нас лекцией, — смеясь ответила Стелла Аркадьевна и ласково потрепала мужа по щеке.

Постепенно оживление, царящее за столом, спало, оживленные поначалу, разговоры иссякли. Уловив это, Стелла Аркадьевна предложила гостям проследовать в дом, где уже были подготовлены для них комнаты. Все тотчас согласились и разом поднялись из-за стола.

Стелла Аркадьевна взяла со стола лампу и первой направилась к крыльцу дачи.

Сырцов отвел в сторону Никольского и, преодолев смущение, что-то доверительно сообщил ему.

— Нет, нет, — решительно запротестовал врач, отстраняясь от хозяина дачи. — Это не мой профиль. К тому же я чертовски устал.

 

8

— Пора, — сказал Колчев, когда Стелла Аркадьевна с лампой в руке скрылась в доме и дача погрузилась в темноту. Он протянул Иволгину карманный фонарь и попросил посветить ему, А сам достал из алюминиевого футляра прибор ночного видения и ловко подсоединил его клеммы к блоку питания.

— А мне и в голову не пришло, — уныло заметил Иволгин.

— Дельная мысль — она редкая гостья, — утешил товарища капитан и навел собранный прибор на дачу Сырцовых. Крыльцо и импровизированная стоянка автомобилей просматривались четко. Только изображение было зеленым. — Ничего, Саша, — попытался подбодрить сникшего Иволгина Колчев. — Как говорится, век учись…

Наблюдение вели по очереди. Перевалило за полночь, а ничего стоящего внимания на даче и возле нее не происходило. Колчев нервничал, хоть всячески старался не показывать этого.

— Есть, — наконец выдохнул ведущий наблюдение Иволгин.

Колчев подполз к нему и, буквально отпихнув товарища от прибора, приник к окуляру.

Мужчина со свертком в руке спустился, крадучись, с крыльца дачи, огляделся и направился к автомашинам. Лица его Колчев разглядеть не смог, так как во время передачи прибора сбилась резкость. Он быстро подстроил прибор.

Мужчина же тем временем отпер дверцу одной из машин и юркнул в ее салон.

* * *

На стене, напротив главного пульта, была смонтирована карта города и его окрестностей. Раздался зуммер, и на карте замигала красная лампочка. Майор поднял трубку радиотелефона:

— Центральная, — сказал он, выслушал сообщение и переключил тумблер на пульте. — Товарищ полковник, вас просит капитан Колчев.

— Соедините, — разрешил полковник Кузьмин и включил динамик на столе, тем самым приглашая находящегося в его кабинете майора Ерохина выслушать доклад Колчева.

А черная «Волга» капитана в это время осторожно следовала по шоссе, раздвигая радиатором клубы тумана. Было раннее утро. Управлял машиной Иволгин, а Колчев, сидя рядом с ним, прикрывал ладонью микрофон рации и докладывал:

— Полчаса назад колонна автотуристов покинула дачу Сырцовых. Направляется по шоссе номер шестнадцать в сторону границы. Картины находятся в машине врача группы Никольского…

— Ну вот, коллекция нашлась, — удовлетворенно заметил полковник Кузьмин. — Сейчас предупредим таможню, и можно смело задержать группу до выяснения обстоятельств попытки контрабандного провоза произведений искусства.

— Выходит, ошиблись мы, поджидая Шимкуса в Сосновке, — сказал Ерохин.

— Выходит, ошиблись.

— Товарищ полковник, снова Центральная, — раздалось из динамика.

— Слушаю.

— Вы распорядились сообщать вам о всех дорожно-транспортных происшествиях.

— Верно, — подтвердил свое распоряжение полковник.

— Докладываю. Вчера в 22 часа 10 минут патрульная машина ГАИ на шоссе шестнадцать в семнадцати километрах от Сосновки…

Ночное шоссе освещали фары прибывших к месту происшествия автомашин. Недавно прошел дождь, и на мокром асфальте четко выделялся тормозной путь автомобиля. Начинался он на повороте шоссе, неумолимо смещался к обочине и обрывался возле покореженного бетонного заграждения.

Патрульная «Волга» ГАИ и фургон скорой помощи стояли на противоположной стороне шоссе. Включенные на их крышах проблесковые огни озаряли темноту тревожными всполохами.

Работники ГАИ замеряли рулеткой тормозной путь. Фотограф, опустившись на колени, фотографировал отпечатки протектора на асфальте и на песке обочины. Дюжие санитары в белых халатах не без труда взбирались по крутому откосу, неся накрытые простыней носилки.

Внизу, посреди ручейка, который тек в проложенную под полотном дороги трубу, виднелись смятые в «гармошку» «Жигули».

Санитары вынесли наверх носилки и поставили их возле «скорой помощи». Фотограф откинул простыню и привычно навел на труп объектив фотоаппарата. Вспыхнул блиц, щелкнул затвор фотокамеры…

— Установлено, что попавшая в аварию машина, — докладывал полковнику Кузьмину дежурный, — принадлежала некоему Шимкусу Витасу Ионовичу и зарегистрирована в Вильнюсе на его имя. Ни в машине, ни в одежде потерпевшего никаких документов не обнаружено.

Кузьмин и Ерохин переглянулись.

— Все материалы по данному делу срочно ко мне, — распорядился полковник.

Прошло томительных полчаса, и на пороге кабинета возник старшина милиции и доложил, что доставил материалы.

— Вы были на месте происшествия, товарищ старшина? — спросил Ерохин, принимая у него папку с документами.

— Никак нет.

— А с материалами знакомы? — в свою очередь поинтересовался Кузьмин.

— Так точно, товарищ полковник.

— Вольно, старшина, — махнул рукой Кузьмин. — Как вы считаете, что послужило причиной аварии?

— Превышение скорости, — не задумываясь, ответил старшина. — Превышение скорости на мокром дорожном покрытии, плюс почти совсем «лысые» шины.

Ерохин, который во время разговора старшины милиции с Кузьминым перелистывал материалы дорожно-транспортного происшествия, спросил старшину, указывая на приобщенную к делу фотографию:

— Это пострадавший?

— Совершенно верно, товарищ майор, — подтвердил старшина.

— Дмитрий Анатольевич, это не Шимкус, — сдавленным от волнения голосом сказал Ерохин.

Кузьмин отпустил старшину и, глядя на майора, спросил:

— Ты уверен, Петр Степанович, что в аварии погиб не Шимкус?

Он достал из ящика стола сильную лупу и протянул Ерохину. Тот согнулся над столом и поднес увеличительное стекло к фотографии. Медленно перемещая лупу, разглядывал ее. Наконец выпрямился.

— В том, что на фотографии не Шимкус, — у меня нет сомнений. Я, Дмитрий Анатольевич, кажется, знаю, кто же это. Разрешите проверить?

— Действуй, Петр Степанович, — разрешил Кузьмин и, не сдержавшись, поторопил: — Побыстрей, дорогой.

* * *

Черная «Волга» управления государственной безопасности съехала с шоссе на площадку перед зданием пограничного КПП, остановилась неподалеку от выстроившихся одна за другой машин группы автолюбителей. Из нее вышел Колчев, а за ним — Иволгин.

Инспектор таможни Сергей Маркович Антипенко, как обычно, подтянут, внутренне собран.

— Ценных металлов в машинах и багаже нет, — уверенно информировал он Колчева. — Но в машине Никольского на болтах крепления заднего сиденья — свежие царапины. И обивка салона морщит.

— Действуйте, Сергей Маркович, как у вас полагается в подобных случаях, — сказал он.

Когда сняли заднее сиденье «Москвича» и подняли обивку салона, на пол машины упал старинный холст. Антипенко поднял его и бережно расправил концы. В руках у него оказалась снятая с подрамника картина «Поднесение даров». Мелкая сетка едва заметных трещинок, чуть поблекшие от времени краски указывали на почтенный возраст картины.

— Ваша картина? — спросил таможенник находящеюся рядом Никольского.

— Первый раз вижу, — врач неудоменно пожал плечами. Он зачем-то посмотрел на вышедшее из-за горизонта солнце, сощурился, протер глаза платком, достал из верхнего кармашка пиджака очки с темными стеклами и надел их. Антипенко тем временем достал из-под обивки следующую картину из коллекции живописи Сырцова.

Когда все холсты перекочевали в таможню, а акт об изъятии был составлен и полагающимся образом оформлен, в кабинет начальника таможни пригласили Юрия Николаевича Сырцова.

— Отказываюсь верить, — прямо с порога дрожащим от волнения голосом заявил он.

— И, вместе с тем, это факт, — строго сказал Иволгин и указал на разложенные по дивану и подоконникам холсты.

— Я не то имел в виду, — несколько смутился Сырцов. — Не могу поверить, что Геннадий Петрович Никольский, врач, интеллигент…

— Когда вы в последний раз видели коллекцию? — вопрос Иволгина отвлек Сырцова от горестных размышлений по поводу нравственного несовершенства одного из компаньонов по предстоящей поездке за границу.

— В понедельник я запер картины в кабинете и выехал на дачу. — Сырцов, заложив руки за спину, принялся вышагивать по кабинету. — Больше в город не возвращался. Супруга каждый вечер приезжала, два раза нас навещал Виктор Семенович Лазарев… Вы считаете, что я поступил опрометчиво? — Сырцов настороженно посмотрел на Иволгина. — Но у меня была срочная работа, — попытался оправдаться Юрий Николаевич. — «Курьер ЮНЕСКО» заказал статью…

Иволгин промолчал. Тогда Сырцов с надеждой перевел взгляд на Колчева, но и тот ничем не успокоил его.

— А вы садитесь, гражданин Сырцов, — предложил Иволгин. — Да садитесь же, не маячьте перед глазами!

Решительный тон Иволгина неожиданно благотворно подействовал на Сырцова. Юрий Николаевич покорно опустился на стул возле стены, сложил руки на коленях и выжидающе уставился на Иволгина.

К границе с сопредельной стороны приблизилась колонна тягачей «Вольво» с контейнерами на прицепах.

Начальник таможни и Антипенко надели форменные фуражки и вышли из кабинета. Колчев перебрался за стол начальника, таможни и продолжил дознание.

— Скажите, Юрий Николаевич, ключи от кабинета, где вы заперли картины, и вообще ключи от вашей квартиры при вас? — спросил Колчев.

— Нет, я в понедельник же завез их на работу Виктору Семеновичу, чтобы тот…

— …передал их своему племяннику, — подхватил Колчев, а Иволгин уточнил:

— Племяннику из Витебска, который любезно согласился пожить в вашей квартире во время вашего отсутствия.

— Верно, — Сырцов вконец растерялся: эти молодые люди в подробностях знали об их с Лазаревым договоре.

— Скажите, Сырцов, вы давно знакомы с Лазаревым? — спросил Колчев.

— Четвертый год, — после недолгой паузы ответил Сырцов. — Впервые я увидел Виктора Семеновича на нашей со Стеллочкой свадьбе. Он был институтским преподавателем моей супруги.

Офицеры внимательно слушали Сырцова. И Юрий Николаевич скорее почувствовал, нежели осознал, что их весьма интересует Лазарев. Поэтому он, стараясь говорить убедительно, счел нужным предостеречь их от заблуждения:

— Извините, товарищи, но если вы подозреваете Лазарева в похищении у меня коллекции, то глубоко ошибаетесь. Вы, видимо, совсем не знаете Виктора Семеновича.

— Пытаемся узнать, — сказал Колчев. — В том числе и с вашей помощью.

— Нет, нет, этого не может быть, чтобы Лазарев… — Сырцов взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Виктор Семенович так много сделал для Стеллочки, да и я ему весьма обязан. Потом, сама наша поездка..

— Нам известно, что Лазарев по существу один занимался ее организацией, — вставил Колчев. — И тем самым освободил вас от малоприятных хлопот в различных инстанциях.

— Не только! — вскричал Сырцов. Он подался к столу, за которым помещался Колчев, и заговорил с жаром, стараясь убедить этих недоверчивых молодых людей в исключительных человеческих качествах друга их семьи: — Виктор Семенович еще и о нашем автомобиле позаботился. Договорился о тщательной профилактике в одной из автомастерских глубинки, сам же туда автомобиль и доставил. Мне осталось только взять его из ремонта и рассчитаться за работу.

— Когда вы вернулись домой из… из глубинки? — спросил Колчев. Ответ Сырцова многое мог поставить на свои места.

— В понедельник, — ответил Сырцов. — Приехал, запер коллекцию и — сразу на дачу. Впрочем, вру. Перед дачей отвез ключи Виктору Семеновичу. Но об этом я вам уже говорил.

— Юрий Николаевич, вы ночевали в дороге, возвращаясь на взятом из ремонта автомобиле? — спросил Колчев, хотя был почти что уверен в положительном ответе. Ответе, который, увы, подтверждал его, Колчева, небрежность в расследовании этого дела.

— Ночевал в Рыбинске. Мест в мотеле не оказалось, но мне любезно представила кров одна его работница. Чудесная женщина, истинно народный тип…

«Ну, вот, так и есть, — с досадой подумал Колчев, — прав оказался полковник Кузьмин, предполагая, что тетя Паша могла ошибиться в датах. А я не перепроверил и чуть не ввел в заблуждение следствие… Да, хороший урок будет…»

Однако внешне он ничем не выказал своего состояния.

— Спасибо, — поблагодарил Сырцова. — То, что вы нам рассказали, представляет несомненный интерес для следствия.

— Вы вот о Лазареве спрашиваете и совсем упустили из вида Никольского, — сказал, несколько успокоившись, Сырцов. — А ведь именно в его машине найдены картины. И вчера вечером вел он себя как-то странно. Я попросил его посмотреть супругу, так он вроде как даже испугался. Был при этом крайне нелюбезен.

— А что стряслось со Стеллой Аркадьевной? — как бы между делом поинтересовался Колчев.

Сбитый с толку Сырцов — он никак не ожидал такого вопроса — замялся.

— Мы вас слушаем, — строго поторопил его Иволгин.

— Вчера вечером Стеллочка жаловалась на головную боль. — Сырцов раздумывал: ограничиться ли этой полуправдой или признаться в истинной причине недомогания жены? — А поскольку она… поскольку… она… на третьем месяце беременности, — решился все же Сырцов, — сами понимаете, товарищи, — я встревожился.

— Сырцов, Сырцов, — Иволгин укоризненно покачал головой. — Вести беременную жену за границу, да на машине, да на столь солидный срок…

— Я сознавал, что это рискованно, пытался отговорить супругу от путешествия, но… Стеллочка так хотела увидеть Скандинавию!.. Признаюсь вам, в глубине души я даже рад, что эта поездка, как я полагаю, не состоится.

— Однако мы отвлеклись… А картины, Юрий Николаевич, в машину Никольского подложил все-таки Лазарев, — сообщил Колчев. — Сегодня ночью.

— Отказываюсь верить, — устало сказал Сырцов и смежил веки.

На столе зазвонил телефон. Колчев поднял трубку.

— Начальник таможни вышел по делам, — сообщил он. — Это я, товарищ полковник, Колчев… Что?! — удивленно вскричал он и, досадуя на свою несдержанность, покосился на Сырцова. Тот сидел с отрешенным видом, погруженный в невеселые раздумья.

Колчев повесил трубку и, обращаясь к Иволгину, распорядился:

— Саша, пригласи Лазарева и Никольского. Остальные могут ехать домой.

Однако выполнить распоряжение капитана оказалось не так уж просто. Никольский, заметив приближающегося к нему с решительным видом Иволгина, вскочил в машину, завел мотор и дал с места полный газ.

Находящийся поблизости пограничник вскинул автомат.

— Отставить! — приказал пограничнику Иволгин и побежал к «Волге». В считанные секунды он вывел машину на шоссе, включил сирену и устремился за машиной Никольского. Но погоня продолжалась недолго. Путь «Москвичу» преградила прибывшая со стороны города машина передвижной милицейской группы. Сине-желтый газик развернулся поперек шоссе, и из него с оружием наизготовку выскочили лейтенант и сержант милиции.

 

9

— Нервы не выдержали, — оправдывал свой неудавшийся побег Никольский. Он сидел на вплотную придвинутом к столу начальника таможни стуле. Сырцов и Лазарев расположились на диване, с которого, так же как и с подоконников, были уже убраны живописные холсты.

— Два дня почти не спал, очень тяжелый больной, а теперь неприятность с этими картинами вышла, вот и не выдержали нервы, — Никольский говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Товарищ… — обратился он к Колчеву.

— Гражданин следователь, — поправил его тот.

— Гражданин следователь, слово чести, с картинами вышло недоразумение.

Колчев встал из-за стола и подошел к Никольскому.

— О картинах вы, действительно, могли и не знать, — сказал он, чем вызвал на лице Никольского тень надежды. — Верю также, что плохо спалось вам в последнее время. Для бессонницы у вас было больше чем достаточно причин, гражданин… Шимкус.

Никольский-Шимкус вздрогнул, как от удара, и инстинктивно закрыл ладонями лицо.

— Кончайте балаган, Шимкус, — негромко, но твердо приказал Колчев.

Никто из находящихся в комнате не проронил ни звука.

Шимкус — мертвенно бледный, сгорбившийся — дрожащими руками отклеил бородку, усы и вместе с дымчатыми очками положил на стол. Несколько мгновений сдерживал себя, а затем безвольно уронил голову на грудь, закрыл лицо ладонями и затрясся в рыданиях.

— Витас Ионович, откуда вы здесь… зачем? — тихо спросил пораженный увиденным Сырцов.

— Это… все… он! — размазывая по лицу слезы, прокричал Шимкус, указывая пальцем на Лазарева. — Он меня запутал. Узнал про брата за границей в фирме «Викинг» и уговорил бежать. Говорил, что с деньгами мы нигде не пропадем, откроем свое дело… О-о-о! — простонал в отчаянии Шимкус. — Свое дело… Я всегда мечтал о нем.

Теперь, когда Шимкус не столь тщательно следил за своей речью, нерусский акцент обозначился явственно.

— Он невменяем, — заключил Лазарев и брезгливо поморщился. — Впрочем, это закономерный конец большинства наркоманов, каковым гражданин Шимкус и является. Я довольно быстро после знакомства с ним на даче Сырцовых раскусил, что это за тип, — доверительно сообщил он Колчеву. Пожурил Сырцова: — Вот, Юрий Николаевич, кого я вынужден числить среди своих знакомых из-за вашей неразборчивости в людях. Покорнейше благодарю… Кстати, не вы ли надоумили своего вильнюсского друга столь необычным образом присоединиться к нашей группе?

— Да как вы смеете! — возмутился Сырцов и демонстративно отодвинулся на самый край дивана.

— Надоумили Шимкуса вы, Лазарев, — сказал Колчев. К этому времени он снова вернулся за письменный стол. — А Никольского в группу автотуристов вы включили только потому, что он оказался очень похож на Шимкуса. Доктор даже не предполагал, что такое сходство станет для него роковым.

— Верно, верно, — закивал головой Шимкус и поспешно вытер слезы тыльной стороной кисти рук. — Все он, Лазарев. Когда приехал в Вильнюс за драгоценностями, то вместе с деньгами передал мне и эти… волосы, — он кивнул на бородку и усы. — Встретились мы с ним в кафе «Норд». Драгоценности были при мне. Потом мы…

— Погодите, Шимкус, — остановил его Колчев. — У вас скоро будет возможность дать подробные показания следствию.

Капитан перевел взгляд на стоящего у двери лейтенанта милиции, который принимал участие в недавнем задержании Шимкуса, и распорядился:

— Действуйте, товарищ лейтенант.

Лейтенант подошел к Шимкусу.

— Гражданин Шимкус Витас Ионович, — строго проговорил он. Подождал, пока Шимкус, преодолевая слабость в ногах, поднимется со стула, и продолжил: — Вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве Никольского Геннадия Петровича, совершенном вчера вечером. Вот санкция на арест, — лейтенант показал лист с гербовой печатью и затем спрятал его в планшет. — Руки, Шимкус.

— Что? — не понял Шимкус.

— Протяните руки.

Шимкус торопливо повиновался. В тишине явственно щелкнул замок наручников.

— На выход, шагом марш, — негромко скомандовал лейтенант и красноречивым жестом поправил на ремне кобуру пистолета.

Колчев проводил взглядом отъехавший от здания пограничного КПП милицейский газик, отвернулся от окна и сказал, обращаясь к Сырцову:

— Юрий Николаевич, вы тоже можете ехать. Только в понедельник вместе со Стеллой Аркадьевной непременно зайдите к десяти часам в управление государственной безопасности. Пропуск будет выписан.

Возле двери Сырцов задержался.

— Прощайте, граждане, — уныло сказал он. Лоб его пересекли три глубоких продольных морщины. Судя по выражению лица, Сырцова донимали печальные мысли.

— До скорой встречи, — поправил его Иволгин.

Теперь предстояло самое сложное — допрос Лазарева.

Колчев понимал, что, не в пример Шимкусу, Лазарев будет стоять на своем до конца и если уступит, то только под напором неопровержимых доказательств.

Многое успел узнать о Викторе Семеновиче Лазареве и его афере капитан Колчев, о многом догадывался. Но и его нет-нет, да и брало сомнение. Уж больно необычной, даже экстравагантной выглядела эта афера. Внешне, естественно, Колчев ничем не выказывал своего сомнения. Он ни на мгновение не забывал, что противник ему на сей раз достался незаурядного ума и большого коварства. Напряжение в их поединке возрастало.

— Знаете что, Лазарев, я, пожалуй, облегчу вашу задачу, — решил Колчев. — Я сам расскажу, как обстояло дело, а вам останется лишь поправить меня в деталях, если в этом возникнет необходимость. Ну, как — согласны?

Лазарев усмехнулся и утвердительно кивнул. Колчев приступил к рассказу. Когда он закончил его, Лазарев заметил все с той же усмешкой на губах:

— Все, о чем вы только что поведали, чрезвычайно интересно. Но, поверьте, не имеет ко мне никакого отношения. Вина моя в том, что я, как руководитель группы, допустил халатность при комплектации ее состава. За это я готов понести наказание.

Лазарев посмотрел на часы и нетерпеливо оглянулся на дверь. Своим поведением он старался внушить Колчеву и Иволгину, что относится к задержанию как к досадному недоразумению.

— Значит, вы отрицаете, что купили у Шимкуса драгоценности, а через неделю, по пути в авторемонтные мастерские, куда перегоняли автомобиль Сырцовых, сделали остановку у мотеля в Рыбинске и упрятали их в подголовник следующей транзитом с ВАЗа на базу «Совавтоэкспорта» «Лады»? — Колчев испытующе посмотрел на Лазарева.

Тот выдержал его взгляд и даже сумел улыбнуться.

— Давайте рассуждать логически, — предложил Лазарев, на ходу меняя тактику. — Даже если предположить, что бредовые показания потерявшего человеческий облик наркомана Шимкуса для вас имеют вес, скажите тогда, пожалуйста, откуда я мог взять такую сумму, чтобы уплатить за драгоценности? Должностной оклад мой довольно скромен, приработки нерегулярны и незначительны.

— Деньги у вас были, и большие деньги, — вопрос Лазарева не застал Колчева врасплох. — А достались они вам весьма оригинальным способом. Только вряд ли способ этот обрадовал бы клиентов конторы Стеллы Аркадьевны, доведись им узнать о нем.

— Не понимаю вас, — спокойно сказал Лазарев.

Да, держался он отменно. Но внимательно следящий за ним Колчев все же заметил, что Лазарев еще больше насторожился при упоминании конторы Сырцовой.

— Тут вы тоже все рассчитали, обошлись без свидетелей, — продолжал Колчев. — Единственный свидетель ваших махинаций — это ЭВМ. А машине безразлично, кому перечислять поступающие в контору Госстраха деньги. Хотя бы и на счет, который вы предусмотрительно для себя открыли.

— Понял. Вот это идея! — Лазарев вполне натурально изобразил восхищение. — Гражданин следователь, вы должны заняться сочинением детективов. Говорят, доходное дело.

— Оставьте свои советы при себе, — нарочито грубо осадил Лазарева Иволгин. — Отвечайте только тогда, когда вас спрашивают.

Иволгин добился желаемого: Лазарев потерял самообладание.

— Вы это бросьте! — возмущенно вскричал он. — Ваш коллега предъявляет мне нелепейшие обвинения, а я, по-вашему, должен молчать?.. Согласно кивать, словно китайский болванчик?! Я требую конкретных доказательств моей вины перед законом. Имейте в виду, молодые люди, среди моих знакомых есть достаточно влиятельные люди, чтобы быстро найти на вас управу.

— Это вы зря, Лазарев, — сказал Колчев. Он был спокоен, ибо истерический срыв Лазарева окончательно уверил его в том, что он на верном пути в дознании. — Нервами надо управлять. — Колчев даже сочувственно посмотрел на Лазарева.

— Да что это такое, на самом деле! — еще более взвился Лазарев. — Какие-то мальчишки, возомнившие себя Пинкертонами или, как его там… инспекторами Мегрэ, грязнят мою репутацию. Я требую, слышите, требую фактов!

— В понедельник мы этим и займемся, — страстный монолог Лазарева не произвел на Колчева никакого впечатления. — Постараемся не забыть ввести в ЭВМ этот вот ключ. — Колчев показал Лазареву обрывок рулонной бумаги с выполненным электронно-счетной машиной эскизом картины «Поднесение даров». — Как вам доподлинно известно, без этого графического пустячка машина моментально уничтожит все компрометирующие вас записи финансовых расчетов в блоке электронной памяти.

Лазарев побледнел. Сомкнул отяжелевшие веки, зашарил ладонью по левой стороне груди, словно таким образом пытался умерить бег заспешившего сердца.

Иволгин налил в стакан воды и протянул его Лазареву.

— Благодарю, — Лазарев поставил на стол пустой стакан.

— А вы честолюбивый человек, Лазарев, — заметил Колчев. — Картину выбрали со смыслом — «Поднесение даров»… Уж ни себя ли имели в виду в образе Иисуса Христа?

— Вы программист, математик? — вместо ответа спросил Лазарев.

Колчев отрицательно качнул головой.

— Странно, — сказал Лазарев. — Хотя теперь это не имеет никакого значения. И запираться, как я понимаю, тоже не имеет смысла. Ну, что ж, записывайте, — он сдвинул брови к переносице, концентрируя волю и память, и уставился немигающим взглядом на противоположную стену.

— Погодите минутку, — попросил Колчев.

Он стремительно вышел из здания КПП, достал с заднего сиденья «Волги» «репортер» и, привычно перекинув ремень магнитофона на плечо, вернулся с ним в кабинет.

 

10

— …Сырцов мне сразу не понравился, — рассказывал Лазарев. — Не понравилась пышная свадьба в «Астории», на которой я с ним и познакомился, не понравились его чванливые родственники, высокомерные друзья… Мы антиподы, постарайтесь это понять, молодой человек. Стелла — совсем другое дело. Она и я, как любят говорить янки, — это люди, сделавшие себя сами, — «селвмейденмэны», а Сырцову без каких-либо усилий с его стороны досталось то, о чем я даже и мечтать не мог: шикарная квартира в центре города, дача, машина, коллекция живописи, антиквариат…

— Вы не могли не знать, что многое из перечисленного вами перешло в наследство Юрию Николаевичу от отца — академика медицины, достойного, всеми уважаемого человека. Да и Юрий Николаевич в своей области ученый высокого класса. Вот и «Курьер ЮНЕСКО» статью ему заказал, — посчитал нужным уточнить Колчев.

— Вы правы, — согласился с ним Лазарев, — но я ничего не мог с собой поделать. Возможно, тут была еще и зависть к более удачливому сопернику. Дело в том, что я был в близких отношениях со студенткой Гальченко, но вот потом как-то не сложилось у нас… Я опущу не имеющие касательства к делу подробности своих отношений с супругами Сырцовыми. Скажу, что первые поправки в программу ЭВМ ввел полтора года назад. Мелочи, какие-то копейки с каждого поступления, но и они дали мне возможность провести отпуск в Пицунде, не заботясь о презренном металле. Дальше — больше. У меня появился автомобиль, японская аппаратура. Теперь я не терзался комплексом неполноценности при общении с супругами Сырцовыми.

— А страх, элементарный страх вас не беспокоил? — спросил Иволгин.

— Представьте себе — нет. Я человек рассудочный и, проанализировав ситуацию, пришел к выводу, что по крайней мере пять лет мне ничего не грозит.

— Поясните, — попросил Колчев.

— Клиентура отделения росла, средств на счет его поступало все больше. А ближайшие крупные выплаты по страховым полисам намечались лет через пять. Если же кому-то из клиентов вздумалось бы раньше срока прервать страховку, то машина до копеечки правильно рассчитала бы его, сняв недостающую сумму с моего счета.

— Ловко, — признал Колчев.

— Что там говорить, программа ЭВМ была составлена идеально, — Лазарев не сдержал горестного вздоха. — Если бы можно было иметь дело только с умными машинами…

Колчев вернул отвлекшегося Лазарева к интересующей его теме.

— Идея операции, которую я назвал «Поднесение даров», возникла после знакомства с новым приятелем Сырцовых Шимкусом. Я понял, что волевой человек способен водить Шимкуса как марионетку. В это же время объединение «Совавтоэкспорт» пригласило меня принять участие в составлении программы для их новой АСУ. И все нити, как часто бывает, завязались в один узел.

— Минутку, — прервал Лазарева Колчев. Он выключил магнитофон, чтобы поменять кассету.

* * *

В кабинете начальника отдела управления госбезопасности за столом для оперативных совещаний расположились полковник Кузьмин, майор Ерохин и капитан Колчев. Капитан сменил кассету в магнитофоне и включил воспроизведение звука.

— Для сведения, Лазарев, — раздался из динамика его голос. — Сырцов не торговал картинами, он настоящий коллекционер. Единственный раз он, правда, продал картину. Худфонду по умеренной цене, назначенной закупочной комиссией. Было это за неделю до его свадьбы. Думаю, что вырученных за картину денег ему едва хватило, чтобы оплатить счет так поразившего вас свадебного банкета в «Астории».

— Я не знал, что он настоящий любитель живописи, — признался Лазарев. — Но когда он при мне показывал коллекцию новому человеку — а делал он это часто, любил произвести впечатление, — когда долго распространялся при этом о композиции, колорите, особенностях техники живописного письма, я начинал ненавидеть эти пыльные холсты. Окажись коллекция в моих руках, я как можно быстрее перевел бы ее в денежный эквивалент. Пожалуй, оставил бы на память лишь «Поднесение даров».

— К счастью, этого не произошло, — вставил Иволгин.

— Дальнейшее вы знаете сами, — устало проговорил Лазарев.

Запись допроса на этом закончилась. Колчев выключил магнитофон.

— Не человек — машина. Прямо ЭВМ вместо мозгов, — констатировал Ерохин, удрученно качая головой.

— Зачем обижаешь машину, Петр Степанович, — вступился за счетную технику Кузьмин. — Машина — она и есть машина. Чиста перед уголовным кодексом, как младенец. А вот люди, ею управляющие, попадаются разные. Случается, и такие, что разменяли совесть на денежные знаки. Что же касается ЭВМ, то это, можно сказать, усовершенствованные бухгалтерские счеты.

Полковник встал из-за стола.

— Пора по домам, товарищи, — сказал он. — Завтра выходной.

— Даже не верится, — отреагировал на сообщение начальника отдела Ерохин, который прятал в сейф магнитофонные кассеты с показаниями Лазарева.

— А тебе, Николай, пора бы и семьей обзавестись, холостяку и выходной не впрок, — по-отечески глядя на Колчева, ворчливо сказал Кузьмин.

— Так ведь для этого, Дмитрий Анатольевич, надо, как минимум, с барышней познакомиться, поухаживать за ней. Когда же с этим успеть при моем-то досуге? — в тон полковнику ответил Колчев.

— А отпуск на что?

— Так, значит, можно писать рапорт? — тотчас сориентировался Колчев и с надеждой посмотрел на начальника отдела.

Кузьмин рассмеялся.

— Хитер, на слове ловишь… Погоди немного, Коля… — И, видя, как в унынии вытянулось лицо капитана, добавил: — Через месяц в отпуск уйдешь, слово даю.

Зазвонил красный телефон на письменном столе. Кузьмин снял трубку.

— Слушаю вас, товарищ генерал…

Он молча выслушал заместителя начальника управления, попрощался и положил трубку на рычаги аппарата.

— Шимкус в следственном изоляторе совсем раскис, — сообщил сотрудникам своего отдела полковник Кузьмин. — Назвал сотрудника БХСС, который предупредил его о готовящейся ревизии. Оказывается, они не первый год повязаны одной преступной ниточкой… Да, случается и в наши ряды затесаться паршивой овце, — лицо полковника напряглось, глаза сузились и приняли холодный стальной оттенок.

В напряженной тишине прошла томительно долгая минута, в течение которой каждый думал о сообщенной полковником новости.

— Я рад, капитан, что вы не ошиблись в Иволгине, — нарушил тягостное молчание полковник Кузьмин. — Рад за тебя, Николай…

* * *

В плотном потоке горожан Колчев и Иволгин шли прогулочным шагом по вечернему проспекту. На фонарных столбах вдоль тротуара зажглись желтые ртутные лампы. Нарядные неоновые вывески приглашали посетить кинотеатры, кафе, рестораны. Возле входа в универсам Колчев остановился.

— Сейчас, Саша, кое-что прикуплю и — быстренько домой. Матушка, поди, уже пирог в печь посадила. Наши заводские будут. Между прочим, и Светлана, — Колчев со значением посмотрел на товарища. — Вопросы есть, товарищ старший лейтенант?

— Никак нет, товарищ капитан, — улыбнулся Иволгин. — Поступаю в ваше полное распоряжение.

В универсаме Колчев быстро загрузил инвентарную корзинку покупками. Выстоял очередь у кассы, расплатился.

У стойки возле выхода, перекладывая покупки в «авоську», Колчев окинул взглядом торговый зал. Его внимание привлекли кассы. Покупатели шли сплошным потоком, и девушки-кассиры работали в предельно быстром темпе.

В окошечках кассовых аппаратов быстро мелькали цифры, то и дело с мелодичным звоном отказывались пластмассовые лотки, в ячейках которых были сложены в стопки деньги.

Цифры, цифры, цифры,.. чек,.. деньги. И снова — цифры, цифры, цифры…

Иволгин тоже следил за работой кассовых аппаратов. Их взгляды встретились, и каждый без слов понял другого, ибо думали сейчас об одном и том же.

О том, что счетная техника все больше и больше входит в наш быт, и это явление — одно из самых наглядных проявлений научно-технического прогресса — представляет порой нечистым на руку людям немалые возможности поживиться за чужой счет. О том, что в наше время, время НТР, пожалуй, главный долг личности перед обществом — это безусловное и постоянное следование нравственным принципам.

Думали они также и о том, что хоть и хлопотную выбрали они себе службу, но без нее никак еще пока не обойтись обществу. А коль так, то им и впредь надлежит быть беспощадными к тем, кто посмеет переступить наши законы, наши моральные принципы…

Молодые офицеры понимающе улыбнулись друг другу. Впереди их ждал ужин в кругу близких, дорогих им людей. Впереди был, что не часто случается в их напряженной службе, свободный вечер.