Нож был складной, многофункциональный, производства известной фирмы «Бак», и блондину нравилось его точить. Сидя на балконе под жарким солнцем, потягивая узо и приглядывая за пленницей, он часами правил лезвие смоченным маслом точильным камнем. В результате банкнота, оставленная на ночь лежать на раскрытом лезвии, к утру оказывалась разрезанной на половинки под давлением только лишь собственного веса.

Подходя к кровати, блондин вынул нож из кармана и одной рукой выбросил лезвие. Глаза у Зои округлились, из-под ленты вырвался сдавленный крик. Пленница лежала на матрасе с привязанными к кровати руками, и по тому, как сжимаются и напрягаются пальцы, было видно, что она отчаянно пытается вырваться.

Блондин сел на край кровати, наклонился и поднес лезвие к лицу. От нее разило страхом.

— Острый? — Он осторожно провел лезвием по подушечке больного пальца, рассекая первый, верхний слой кожи. — Ты даже не представляешь, насколько острый. Хотя, может быть, скоро узнаешь.

Он повернул лезвие плашмя и прижал к ее щеке. Пленница охнула и сжалась. На горле затрепетала нервно жилка.

— Слушай внимательно. Сейчас я сниму ленту, и ты больше не будешь кричать. Ты будешь говорить. Отвечать на мои вопросы. Ты расскажешь мне все. А если не расскажешь, я вырежу тебе глаза. Вот так…

Стоявшая у дальней стены комнаты темноволосая женщина наблюдала за происходящим с непроницаемым лицом. В какой-то момент она собралась было вмешаться, однако сдержалась и снова сложила руки на груди.

Блондин сорвал ленту. Зои с усилием сглотнула и попыталась перевести дыхание, но вскрикнула, когда он, играючи, провел лезвием по виску, потом прочертил линию под глазами.

— Я не помню, — выдохнула пленница.

— Помнишь, помнишь. Не лги нам.

— Клянусь, я ничего не помню.

— Все, что надо, это чуть-чуть надавить. Самую малость, вот так, и твой милый голубой глазик просто вытечет. Ты когда-нибудь видела лопнувшее глазное яблоко? Похоже на сырое яйцо.

Он улыбнулся, еще раз пощекотал ее кончиком лезвия и убрал нож.

Зои дрожала от ужаса.

— Я не знаю, что вам сказать, — всхлипнула она. — Не знаю.

— Кливер. Ты ведь помнишь мистера Кливера? Помнишь, что ты с ним сделала?

Она покачала головой.

— Нет.

— Где оно?

— Где что?

— Где оно? — сорвался на крик блондин.

— Да не знаю я ни хрена! — крикнула в лицо ему она. — Не знаю, какого черта вам от меня нужно! — Глаза у нее блестели как у сумасшедшей, пряди растрепанных волос прилипли к мокрым от слез щекам. — Да поверьте же мне! Я ничего не знаю! Вы ошиблись. Вы взяли не того, кто вам нужен. — Слезы потекли обильнее, голос задрожал. — Пожалуйста, прошу вас. Отпустите меня. Я никому ничего не скажу. Обещаю.

Темноволосая женщина шагнула к блондину и положила руку ему на плечо.

— Надо поговорить.

Он напрягся, буравя пленницу тяжелым взглядом, потом вздохнул и вышел из комнаты в коридор. Брюнетка плотно закрыла дверь, чтобы Зои Брэдбери не услышала ни слова.

— Это не срабатывает.

— Она притворяется, Каплан, — прошипел он, брызжа слюной.

— Откуда ты знаешь?

— Оставь меня на полчаса с этой сучкой, и я все из нее вытащу.

— Как? Выколешь ей глаза?

— Да ты только дай мне шанс.

— Мы и раньше ее не гладили по головке. Почему ты думаешь, что сумеешь что-то узнать?

— Узнаю. Дай только время.

Брюнетка пожевала губу. Качнула головой.

— Нет. Ее нельзя здесь оставлять. У нас нет нужных средств. Думаю, ее надо вывозить.

— Позволь мне побыть с ней хотя бы десять минут.

— Нет.

— Пять минут. Поверь, я сумею развязать ей язык.

— Тебе слишком это нравится, Хадсон.

— Я выполняю свою работу.

— А если ты ее убьешь? Тогда конец нам всем.

— Не убью. Я дело знаю.

Она фыркнула.

— Неужели? Ну так послушай меня. Убери ножичек. Увижу его еще раз, прострелю башку. Ты хорошо меня понял?

Блондин молчал и только угрюмо посматривал на нее исподлобья.

— Пускай забирают ее отсюда, — сказала брюнетка. — У них свои методы.