Бен вырвался наконец из липких объятий мрачного, заполненного пугающими видениями сна и постарался сосредоточиться. Он лежал на кровати в своей новой квартире. Вообще-то Оксфорд вовсе не был для него незнакомым городом, но осознание того, что он снова живет здесь после двадцатилетнего отсутствия, давалось с трудом. Домой, в Ирландию, Бен не собирался раньше декабря.

Отгоняя отупляющую апатию, борясь с желанием свернуться комочком и зарыться под одеяло, он спустил ноги с кровати, натянул спортивный костюм, прошел через гостиную, перешагнул через наполовину разобранный багаж и завернул в кухню. Квартира находилась в тихом доме в самой спокойной, северной части города. Современная, компактная, она разительно отличалась от его старого жилища в Ирландии — на берегу океана, с вечно стылыми полами и сквозняками из каминов.

Готовя кофе, Бен слушал бодрый щебет птиц и далекий шум. Ни молока, ни сахара, ничего другого. Радио молчало. Бена не интересовало, что происходит в мире. Какое-то время он сидел за столиком в кухне, держа в руках горячую кружку, стараясь ни о чем не думать. И прежде всего, не думать о двух бутылках десятилетнего «Лафройга» в чемодане и о том, как было бы легко достать их оттуда и открыть одну. Слишком легко. Он знал, что доберется до них в минуту слабости, когда из тьмы придут демоны. Пока это время еще не настало.

Без трех восемь Бен поднялся, вышел в гостиную, отыскал оставленный накануне в кресле тяжелый матерчатый пакет из «Теско», перенес к столу и вывалил содержимое. Несколько книг упали на пол.

В огромной куче было больше двадцати учебников и пособий по теологии, и он уже поставил перед собой задачу перечитать их все за ближайшие дни. Помимо них его ждали огромные труды на иврите и латыни, тысячи страниц серьезных философских сочинений. Аристотель. Спиноза. Витгенштейн. А еще многочисленные эссе и толкования Священного Писания. Девятнадцать лет — слишком много, чтобы наверстать за один присест.

Проработав шесть часов без перерыва, Бен потянулся, поднялся и прошел в крохотную ванную. Быстро принял душ, надел джинсы, белую рубашку и съел сэндвич с тунцом, купленный накануне на бензоколонке. В начале третьего он вышел, прогулялся до центра города, потратив на дорогу двадцать минут, и направился в Бодлианскую библиотеку, самую большую и старейшую библиотеку Оксфордского университета.

Припекало. Бен снял пиджак и перебросил его через плечо.

И вот, когда он шел через старый город под безоблачным голубым небом, случилось странное. «Что это?» Он остановился.

«Я самый обыкновенный, нормальный человек. Студент колледжа. Иду в библиотеку. Я — обычный человек и ничего больше».

Внезапно, на один лишь короткий чудесный миг все это показалось возможным. Что он сумеет жить простой жизнью, о которой всегда мечтал, в стороне от жестокости и ужасов, среди которых пришлось провести целую вечность. Что в один прекрасный день он снова познает счастье, что боль уйдет навсегда.

То был всего лишь мимолетный вкус благополучия, ощущение нормальности и свободы, обещание некой иной жизни. Бен знал, что впереди еще много трудных дней, дней, когда жизнь покажется невозможной, но здесь и сейчас, впервые за несколько месяцев, он почувствовал солнце на лице и радость оттого, что жив. Может быть, худшее позади. Может быть, он на пути к выходу.

Она бы этого хотела. Ее лицо встало перед ним, и он ощутил глубоко в себе пустоту потери и острую боль вины. Захотелось протянуть руку и дотронуться до нее, а потом она улыбнулась, и ему захотелось плакать, но и улыбаться тоже.

«Ох, Ли, как мне жаль, что так случилось».

«Знаю», — прозвучал у него в голове далекий голос.

Он еще улыбался, грустно, про себя, проходя через каменные ворота Бодлианской библиотеки. В главных читальных залах пахло старой кожей и полированным деревом. Бен подошел к столу и показал библиотекарше свою карточку.

Двадцать лет назад женщины за столом славились тем, что одним лишь взглядом могли отпугнуть студента. Не остались ли они там до сих пор, поседевшие, располневшие и еще более грозные?

Библиотекарша мило улыбнулась. Лет двадцать восемь-двадцать девять, песочные кудряшки забраны в хвост, лицо — милое, открытое — обрамляют маленькие завитки. Посмотрев его имя в карточке, она еще раз улыбнулась. Он назвал требуемую книгу, и библиотекарша тихонько сообщила, что придется подождать, потому что ее нужно доставить из хранилища.

Бен поблагодарил и следующие полчаса листал журналы в кабинке напротив стола выдачи. Несколько раз он чувствовал ее взгляд. Потом уже другой служитель принес заказанную книгу, и ту библиотекаршу Бен больше не видел.

Он вышел из библиотеки ближе к вечеру и окунулся в жаркую, потную жизнь городского центра, такую не похожую на прохладную тишину читального зала. Он глубоко вдохнул запах старого города и негромко, обращаясь только к себе, сказал:

— Ну вот я и вернулся.