Магдалина

Мариенгоф Анатолий Борисович

Анатолий Борисович Мариенгоф родился в семье служащего (в молодости родители были актерами), учился в Нижегородском дворянском институте Императора Александра II; в 1913 после смерти матери переехал в Пензу. Окончив в 1916 пензенскую гимназию, поступил на юридический факультет Московского университета, но вскоре был призван на военную службу и определен в Инженерно-строительную дружину Западного фронта, служил заведующим канцелярией. После Октябрьской революции вернулся в Пензу, в 1918 создал там группу имажинистов, выпускал журнал «Комедиант», принимал участвие в альманахе «Исход». В этом же году переехал в Москву, познакомился с Сергеем Есениным, с которым был почти неразлучен вплоть до конца 1923. В 1919 оформилась новая группа имажинистов (Мариенгоф, Есенин, Шершеневич, Ивнев и др.), было создано издательство «Имажинисты», книжный магазин, кафе «Стойло Пегаса». В 1919–1922 вместе с Есенининым ездил по стране с чтением стихов, за это время написал несколько статей по теории имажинизма. Первые стихи появились в гимназическом журнале «Мираж», в армии написал пьесу в стихах

Жмурки Пьеретты

. В 1918 в Москве издал первую книжку стихов

Витрина сердца.

В издательстве «Имажинисты» вышли книги

: Кондитерская солнц: Поэма

(1919),

Магдалина

(1919),

Развратничаю с вдохновеньем: Поэма

(1921),

Руки галстуком

(1920),

Стихами чванствую: Лирические поэмы

(1920),

Тучелет: Книга поэм

(1921),

Разочарование

(1922).

Сохранена орфография и пунктуация оригинального издания за исключением явных ошибок.

МАГДАЛИНА

Глава первая

Бьют зеленые льдины Дни о гранитные набережные, А я говорю: любовь прячь, Магдалина, Бережно. Сегодня, когда ржут Разрывы, и визжа над городом шрапнели Вертятся каруселями, Убивая и раня, И голубую вожжу у кучера вырывают смертей кони — Жители с подоконников Уносят герани, И слякотно: сохрани мои копеечки жизни Бог!.. А я говорю: прячь, Магдалина, любовь до весны, как проститутка „катеньку“ за чулок.

Магдалина, Я тоже люблю весну. Знаешь, когда разбивая, как склянки, Тинькает Солнце льдинками. А нынче мохнатые облака паутиной Над сучьями труб виснут И ветер в улицах кувыркается обезьянкой, И кутают Туманы пространства в тулупы, в шубы, — Еще я хочу, Магдалина, Уюта Никогда не мятых мужчиной Твоих кружевных юбок.

О ком? Ни о ком. Ах, сметены, сметены Метлами ветра в кучи, в груды, Скатаны в ком — Облака. Не надо, не надо нам выжатого из сосцов луны Молока. Слушай, ухом к груди, Как хрипло водопроводами город дышит… Как же любить тебя, Магдалина, в нем мне? Нет, ничего не хочу и не буду помнить… Поэт. Разве?… Как все, как эти — Асфальтовых змей выкидыш. Дай же, дай, холодных белых рук твоих, Магдалина, плети.

Стихами, кропя ли Улицы, буду служить молебны. Смотри, Магдалина, Нелюбы Опять распяли Поэта в зеркальных озерах витрин… Только губы, твои, Магдалина, губы, Только глаза небные, Только волос золотые рогожи Сделают воском Железо крестных гвоздей. Магдалина, я тоже ведь, тоже Недоносок Проклятьями утрамбованных площадей.

Помню, вдруг, выбежали глаза ребенка Из дома душевно-больных И заметались в бензинной Копоти. Увидел. — Имя, имя твое? — Магдалина… Кажется, где-то барабанные перепонки Слышали. Даже, быть может, в стальных Колокольных звонах, Может быть, в реве трубы Иерихонской Или у ранней обедни… Тише! Словами не топайте Топотом эскадрона. — Не я, Магдалина, а ветер копытами конскими В ставни любви последней.

Соломоновой разве любовью любить бы хотел? Разве достойна тебя поэма даже в сто крат Прекрасней чем „Песня Песней“? Ей у ступней Твоих ползать на животе И этим быть гордой. Разве твое не прекраснее тело, чем сад Широкобедрый Вишневый в цвету? Ради единой Слезы твоей, Магдалина, Покорный, как ломовая лошадь Кнуту, Внес на Голгофу я крест-бы как сладкую ношу.

В проломленный льдинами Борт Души — любви пламень… Как же мне, Магдалина, портновским аршином Вымеривать страданьями огаженные тротуары? Каким абортом, Растланное твоими глазами, Сердце спасти? Старая, Песенка!.. Опять про весну Панели захлюпали снегом разъеденным солью… Магдалина, слыхала — Четвертым Анатолию Предложили возсесть одесную, А он, влюбленный здесь, на земле, в Магдалину: „Не желаю!“ гордо.

В кубок Поэмы для тебя соберу, Магдалина Стихов брызги. Может быть будут взвизгивать Губы: — Смеее-й-ся, па-яяц; Может быть в солнце кулаком — бац. А вы, там — каждый собачьей шерсти блоха. Ползайте собирайте осколки Разбитой клизмы… Каким, каким метеором, Магдалина, Пронеслись мы Над землей голодным воющей волком… Разве можно о любви, как Иисусик вздыхать?

Что? Как? Молчите! Коленом, коленом Пружины Ее живота — Глаза — тук! так! В багет, в потолок, о стены, Наружу… „Магдалина!“ А-а-а-х!.. — Шмыг Крик Под наволочку. А губы! Губы! Это. Нет. Что Вы — уголок подушки Прикушенный. Чушь! А тело? Это?… Это ведь — спущенных юбок Лужи.

10.

Можно ли помнить о всякой вине, Магдалина? О нас же с тобой не напишут в Завете, Нашим скрижалям не выстроют Скинию! Раскаяние свернется улиткой Уныния В каменной сердца раковине. Твои, Магдалина, Глаза ведь На коврах только выткать! Магдалина, мы в городе — кровь, как из водопровода, Совесть усовершенствованнее канализации. Нам-ли, нам-ли с тобой спасаться Когда корчится похоть, как женщина в родах.

11.

Опять трехдюймовки хохотали до коликов, Опять артиллерия заграбастывала кварталы в охапку, И в небе дымки кувыркались красноглазыми кроликами. — Эй, купола, снимайте же шапки, Довольно по тучам кресты Волочить, как слюни! На папертях голоикрым канканом Май вертокружит с Июнем, Революция с революцией. Магдалина, Я тоже пьяный, Я тоже прыгал через костры И шалый В огненном казакине Танцевал лезгинку с кинжалом.

12.

Граждане, душ Меняйте белье исподнее! Магдалина, я также сегодня Приду к тебе в чистых подштанниках. Что? — кажется смешной трансформация? Чушь! Поэт, Магдалина, с паяцем Двоюродные братья — тому и другому философия С прочим — — мятные пряники! Пожалуйста покороче: Любовь и губы. Ах, еще я хочу уюта твоих кружевных юбок.

13.

Что это, это — Красных чернил лужа ведь? Магдалина, Магдалина, почему-же на кружеве? Кричи, Магдалина! Нет, Лжешь! Пружины, Как тогда, живота коленом. Молчишь?… Молчишь?! Я выскребу слова с языка. А руки, Руки белее выжатого из сосцов луны молока. Кричи, Магдалина! Я буду сейчас по черепу стукать Поленом… Ха-ха. Это он-он в солнце кулаком — бац; — Смеее-й-ся, пая-яц……

ДНИ ГОРБЫ

Книга II

Дни горбы по ступенькам Из погребов тысяча девятьсот восемнадцатого…. Сейчас — на хрусткий крахмал улиц солнца кашне — бы, А тут: звенькают Вьюги Ветрами, как в бубен, в небо И тучи струги На зори, а зори красные лисьи Хвосты в сугробы…. Где-то там — у памяти в святцах — Магдалина. В зеленые льдины Выси Тоски хобот.

Больно, больно под конским крупом Любви ранам. Еще и еще в костеле Сердца: Ave Maria!.. „Отдайте, отдайте:“ — как в рупор С балкончика балагана. Какой-же ты глупенький, Анатолий,— Им-бы совдепы, А не твоей любви автомобильные фонари. Уйди, спрячься, как паровоз в депо— Там чини отчаяния оси, Дней буфера….. В холоде мартовского утра бронза осени, Октябрьских туч веера.

Смотрите, смотрите: носище влево, Котелок на щиблете, Галоша на лысине…. Будете, будете о поете Плакать, как об Эдеме Ева! Зачем мне Вашего неба абажур теперь, Звезд луковицы, Когда в душе голубой выси нет? Доктор, в голове, как в вертепе! Остановите! Мозг не может слученою сукой виться! Выньте безумия каучуковые челюсти, Со лба снимите ремни экваторов, — Я ведь имею честь Лечиться у знаменитого психиатора,

День утренниками Напудренный. Суставами лед — хруст! И — — Зеленый в зеленой зыбке… Припадая к трости асфальт чеканить. Здравствуйте! Здравствуйте! У вас в прорубях Глаз золотые рыбки, А у меня, видете-ли, сердца скворешник пуст….. Опять и опять любовь о любви Соломея об Иоканане, Опять и опять В воспоминанья белого голубя Стихами о ней страницы кропя.

День печалей свезет-ли воз? Ах, вчера снова два глаза-два кобеля на луну выли Откуда, чья это трогательная заботливость — Анатолию лилии, Из лилий лиру, Лилии рук. Да, да, конечно — напомнить: на красной трапеции В зеленом трико Весна. Раньше-бы: вон, к черту рама, в улицу крик — O-o-o! А нынче у окна — (О ком? Ни о ком) По струнам смычком И даже: скрипке и струнам не стало петься

Нет, тоски не выпадут зубы… Лилии лилии… „Будем знакомы“ С кем? Ни о ком Так себе… И тоже — что кружевых юбок Знаете на солнце хорошо кляксу бы Туч осени сентября октября И ветер — зори плясать красными ляжками Подолы задрав… В апреле обряд Желтого траура у одра Земли. Простите, как выброшенные пригоршней волны на пляж камни, На тело души воспоминанья легли.

Вы со мной — Так с ребенком колясочку катит мать Нежно. А я в пальцах пальцы, как любовницы злое письмо сомну, А у меня в зрачках, кромешная Тьма. Нее Магдалина и привычно мысль около Дней колокол Тихое помню не заглушит…. Выкатили глава голыши И только: там сям Снега грязные бельма…. Во имя ее Магдалины возьми! отдамся! Будем, будем крыльями губ вихрить апрель мы.

В поцелуев тугие мотки Ненавести штопальную спицу, — Душу, Душу раздирают как матку Жеребец кобылице…. Подолы кровя кухарки Петухом с отрубленой головою биться Буду буду убийца — Удушу, Как мокроту глаза выхаркивая! Ты это ты, последняя Выжала сердце, как губку — Словно пальто в передней Губы на юбке.

До свидания. Говорите: „он был“ о поэте. Другой вашими пусть поцелуями будет увит, а не я, Другому несите вашей любви Ниццу. Смотрите: зубочисткой в кирпичных зубах Ковыряется солнце в городе. А я — „динь“ — первый! „динь — динь“! — второй, „динь-динь-динь“! — третий И двинется Поезд, шевеля буферами как крупом К зеленой звезде семафора — Это моего сердца клубити орет труба, Это моего сердца ищут колеса трупа Юноши, Для него растланных губ таю нож.

10.

Юрик, Юрик В глазах олень у тебя загнанный гончими С ветвями в рогах лазури…. Юрик губами молитвенно локончики. К родинке. Как к площанице. Кожи замшу, Как просфору. Даруй, даруй Солнце живота твоего! Смородинками Сосцов пьяниться!.. Новым молюсь глазам, шут. Магдалина, верности выбит щит. Душу кладу под новой любви глыбищу

11.

И снова толпы вихрявили Улиц проборы И снова, как камень пращей: Туда головой! в жижу!.. Смотрите Открытие: У каждого отдушины глаз, нос, вроде глетчера уши как котловины И рот, которым какие-то песни ухали Вправе-ли — Частная собственность, чемоданчик сердца и еще Какая-то рухлядь. А я — безумия гроздья, А я — через заборы Всех совестей и рубаху души Не разорвал о гвозди.

12.

Улица на цыпочки-высосала, высосала Из сосцов луны молоко, а Вы Говорите: утренниками Напудренная. Музыку! Музыку! Дом кэк уок С каланчей…. Что это, — выклянчиваю: Сохрани мне копеечки здравого смысла Бог!.. Доктор доктор оковы Со лба экваторов, Выньте безумия каучуковые челюсти, — Я ведь имею честь Лечиться у знаменитого психиатора..