Чужая добыча

Рано утром на светлой горке, покрытой мелким щебнем, под кустиками боялыша и караганы я вижу много лунок личинок муравьиных львов. В одной в предсмертных судорогах бьется небольшая гусеница бабочки оргиа дубуа. Борьба, видимо, была жестокой, так как лунка сильно разрушена. И хотя гусеница покрыта густыми волосками — отличнейшей защитой от врагов, что они значат для длинных челюстей! Личинка-хищница наполовину затащила в землю гусеницу, теперь, наверное, упивается едой.

Среди кустов видны небольшие холмики. Это гнезда муравьев феидоль. Они всюду бродят по земле в поисках поживы. И не удивительно, что один из них наткнулся на торчащую из земли гусеницу. Он подал сигнал и вскоре возле добычи собралась орава юрких охотников. Кроме маленьких и быстрых рабочих прибыли и медлительные солдаты с такой большой головой, что тело казалось маленьким придатком к ней. Гусеница слишком громадна для таких малюток, как феидоли. Возбуждение нарастет с каждой минутой, но муравьи беспомощны: густые волоски гусеницы — непреодолимое препятствие. Впрочем, вскоре они находят выход. Кто то хватает за волосок, усиленно тянет его, вырывает, относит в сторону и принимается за другой. Пример заразителен — и пошли муравьи ощипывать волосатую гусеницу. Стрижка идет с большим успехом, земля вокруг добычи покрывается волосками. В это время солдаты не теряют времени и через густые волоски протискиваются своими лобастыми головами, пытаясь пробить брешь в теле добычи.

Трудная и неуемная работа муравьев, наверное, скоро увенчается успехом. Но вдруг муравьи один за другим покидают добычу. Побежали за помощью? Нет, ушли совсем. Видимо, кто-то из опытных добытчиков, наконец, разобрался в обстановке и, хотя лакома была гусеница, подал сигнал: «Чужая добыча!» Он немедленно подействовал…

В другой лунке муравьиного льва выглядывает конец голой гусеницы совки, и какое тут столпотворение муравьев феидолей! Личинка льва им не мешает, сидит под землей и медленно сосет другой конец гусеницы. И муравьиному льву и муравьям — всем хватит пищи. Дело, значит, в том, что первая гусеница невкусна или даже, быть может, ядовита. Недаром она такая яркая и волосатая.

Присаживаюсь поближе и через бинокль с надетой на него лупой смотрю, как муравьи рвут тело гусеницы, пытаясь добраться до ее внутренностей. Сколько тратится энергии, какая спешка и оживление! Сейчас кто-нибудь прогрызет дырочку и тогда пойдет пир горой. Но происходит то же… Муравьи феидоли вдруг прекращают нападение на гусеницу и быстро разбегаются. Все же чужая добыча им не нужна. Чем-то она их не устраивает.

В чем же дело? Для таких малюток-муравьев личинка муравьиного льва не опасна. Видимо, завладев добычей, личинка-хищница впрыскивает в добычу выделения пищеварительных желез. С одной стороны, они ядовиты и убивают насекомое, с другой, действуют как пищеварительный сок, растворяя его тело. Эти пищеварительные соки и делают добычу несъедобной для всяких любителей поживиться за чужой счет.

Бедные феидоли! Каково им было отказаться от поживы, уйти не солоно хлебавши.

Соседи поневоле

Перед долгим и тяжелым подъемом на горный перевал предусмотрительный водитель останавливает грузовик, чтобы проверить уровень воды в радиаторе. Мы рады короткой остановке. Рядом с дорогой по ущелью весело журчит ручей. Высокие травы, разукрашенные красными маками, закрыли весь склон. В густой траве не найти муравейников, муравьи не любят тень: без тепла не растут их личинки и куколки. Только в одном месте на голом кусочке земли, покрытом булыжниками, кто-то поселился: здесь несколько камней с краев окружены кольцом мелкой земли. Ее натаскали муравьи. Но кто?

Такого еще не встречалось! Под камнем среди кучи черных суетливых муравьев тапином и их многочисленного потомства восседают неторопливые солдаты головастых феидоль. Пока среди тапином, как обычно в таких случаях, царит переполох, степенные головачи медленно пробуждаются, лениво шевелят усиками, постепенно включаются в общую суматоху.

Солдаты феидоли тут не случайны. Их немало. Они, будто важные полисмены, следящие за порядком на суетливой улице большого города, степенно разгуливают среди потока мчащихся тапином. Находка необычна. Подобного не видел еще ни один мирмеколог[1]Специалист по муравьям.
. Как они сюда попали? Что они здесь делают, чем объяснить это совершенно необычное сожительство?

Пока я раздумываю над этой головоломкой, заботливые тапиномы прячут свое потомство в подземные ходы. Внимательно присматриваюсь к потревоженному муравейнику. Если бы здесь были еще рабочие феидоли — обычные крошечные муравьи, тонкие, стройные, сильно уступающие размерами своим головастым солдатам, тогда можно было бы предположить, что два гнезда случайно объединились вместе. Подобные случайные сожительства среди муравьев разных видов нередки. Но здесь только солдаты…

С другого края камня вижу муравьев-жнецов. Оказывается, рядом довольно большое их гнездо. Жнецы — соседи тапином, но их гнезда разобщены. Они не в ладах с тапиномами, в наступившей сумятице они винят соседей, взаимные удары челюстями сыплются со всех сторон.

Никак не могу оторваться от этого муравейника. Вон какая тут сложная ситуация. Оставить все невыясненным — все равно, что не дочитать до конца интересную книгу. Покопаюсь еще чуточку…

Я тороплюсь, кручусь на этом маленьком кусочке голой земли, не занятой травами, и у меня помощников — хоть отбавляй. Дела идут быстрей и успешней. Вскоре рядом с главным камнем мы находим крошечные камеры с маленькими рабочими феидолями. Только среди них нет солдат. Нет, вот один, второй — и только.

Я совсем запутался, не могу объяснить происходящее. Начнем сначала. Густые травы и тень — не место для устройства муравьиных гнезд. Поэтому так густо заселен этот солнечный кусочек. Не беда, что здесь тесно. Зато вокруг отличные охотничьи угодья. Ради них можно и смириться чужакам друг с другом. Все же главное в жизни муравьев не столько собственная территория, сколько изобилие пищи.

Волею обстановки тапиномы, жнецы, феидоли стали близкими соседями. Они строго соблюдали нейтралитет и следили за неприкосновенностью своих жилищ. Только эти бесцеремонные солдаты с мощными челюстями стали наведываться в гости и постепенно превратились в завсегдатаев, возможно, даже пользующихся подачками. Только им и был разрешен вход в чужую обитель, к их присутствию привыкли.

Может быть, грубая сила, могучие челюсти и бесстрашие солдат феидолей оказались полезными маленьким тапиномам, и они стали служить обоим маленьким народцам? Все может быть. Каких только положений не возникает в загадочном муравьином обществе!

Муравьи-щелкуны

Мы пристали к берегу, вытащили лодку. Перед нами каменистая пустыня. Ветры сдули светлую почву, оголив каменистое плато. Редкие кустики солянки — единственная его растительность.

Под одним из перевернутых мною камней в панике мечется масса мелких муравьев феидоль. Среди них забавные: с головой в три раза крупнее брюшка. Один впился в мой палец, но вдруг, щелкнув, отскочил сантиметров на двадцать назад. Что это? Прыгающие муравьи известны только в тропиках! У нашего муравья челюсти, скользя по поверхности захваченного предмета, с силой смыкаются, одновременно отталкиваясь. По-видимому, укус и одновременно почти автоматический спасительный прыжок назад совершаются при нападении на врага с твердыми и гладкими покровами. Некоторые ведут себя иначе. Схватив за палец челюстями, уже не отпускают его. Их челюсти, будто автоматическая защелка, не разжимаются. Освободиться от такого забияки можно только оторвав ему голову. Но и оторванная голова продолжает висеть. Настоящая бульдожья хватка!

Рой «комариков»

Один из распадков на южном склоне небольшого хребта Малай Сары перекрывается поперек длинной и ровной грядой причудливых скал. Ниже гряды крутой склон засыпан крупными обвалившимися камнями. Ветер дует с юга, врывается в распадок, налетает на красную гряду и мчится дальше, через горы и скалистые вершины. Стоит на редкость теплая осенняя пора, солнце греет как летом, хотя ветерок свеж, а в тени прохладно.

Над грядой собрались вороны и в восходящих токах воздуха парят, зычно перекликаются, затевают веселые игры. Появилась пара планирующих коршунов. Вороны попытались и с ними затеять игру. Но хищники, ловко увертываясь, распластав крылья, важно поплыли к югу. Им некогда, надо спешить в заморские страны, скоро нагрянет непогода, тогда погибнешь от стужи и холода.

А вокруг простор, безлюдье, тишина и извечный покой. Мы идем вдоль гряды, приглядываемся к скалам. Возле большого камня вьется и пляшет рой ветвистоусых комариков. Их свадебный ритуал совершается по заведенному стандарту: каждый танцор мечется в быстром темпе рывками из стороны в сторону, непостижимо ловко избегая столкновения с партнерами. Иногда в это скопище плясунов влетает крупная светло-желтая самка и падает на землю, увлекая за собой избранника.

Поглядев на комариков, я собираюсь идти дальше, но спохватываюсь: откуда здесь, на сухом пустынном хребте, почти в ста километрах от реки, могли появиться ветвистоусые комарики?

Взмах сачком по рою расстраивает сложную пляску самцов, они разлетаются в стороны и мне немного жаль этих крошечных созданий, удел которых вскоре погибнуть после исполнения своего долга.

А в сачке… Вот так комарики! Удивлению нет конца. В лупу видны крошечные крылатые муравьи-самцы — жители каменистой пустыни феидоли паллидуля. Какое удивительное совпадение! Насекомые, принадлежащие к разным отрядам (одни — к отряду двукрылых, другие — перепончатокрылых), выработали сходные правила брачного поведения и, наверное, одинаковые сигналы призыва самок. Я осматриваю землю возле камня. Здесь много светлых, с длинными объемистыми брюшками самок феидолей. Некоторые уже распростились с роскошными крыльями, сбросили этот ставший ненужным свадебный наряд и озабоченно снуют между камешками в поисках удобных укрытий.

Но брачный полет этого муравья пустыни поздней осенью — новость. Что ж, не так уж это и плохо: у самок изрядный запас времени (осень, зима, весна) для обоснования собственного муравейника до наступления жары и засухи в пустыне.

Солнце прячется за горы. Тянет холодком. А красной гряде нет конца. Придется возвращаться на бивак, готовить ужин.