Как только в поле появляются проталины, с юга прилетают первые вестники весны — скворцы. Они очень оживлены, после чужбины с радостью встречают свою родину и прежде всего проведывают скворечники, беспокоятся. Квартирный кризис для этих птиц очень актуален.

Скворец — первый друг земледельца. Он приносит большую пользу, уничтожая в садах, огородах и на полях множество вредных насекомых и тем спасая урожай. Правда, иногда скворец берет налог за свою полезную деятельность: лакомится виноградом и вишней. Но тот вред, который приносят его лихие налеты, во много раз окупается пользой. Кроме того, разбойничьи наклонности скворцов можно предупредить, отпугивая птиц.

Но это материальная сторона дела. Скворец — замечательный певец, и сколько радости доставляют его музыкальные упражнения. В перерыве между делами он славит весну. Посмотрите на поющего скворца, он весь охвачен вдохновением, слегка отставил в стороны крылья, чуть пригнулся на ногах, поднял кверху голову, полузакрыл глаза, щебечет, и на горлышке его перышки оттопыриваются и трепещут. Прислушайтесь, какие он выводит трели. Он — великий композитор. Никакого шаблона в репертуаре. А какое богатство мелодий! Жаль, что песня его тихая, и нам трудно услышать все ее переливы, уловить сложное ее строение.

Мне как-то захотелось записать пение скворца на магнитофон. Дело оказалось не столь трудным. Возле скворечника укрепил на длинном шесте микрофон, к магнитофону провел шнур. Вначале скворцы смутились из-за появления возле их жилища незнакомого предмета, но быстро освоились. И вот возле микрофона, прямо в нескольких сантиметрах от него, подобно эстрадному певцу, старающемуся компенсировать слабый голос с помощью техники, стал распевать пернатый певец в изящном черном одеянии, отливающем вороненым металлом. Он очень увлекся, поднял кверху головку, вытянулся стрункой, на его горлышке встопорщились и затрепетали коротенькие перышки.

У каждого скворца свои песни, своя, только им сочиненная симфония леса, поля, степи.

Почти все, что здесь рассказывается про эту птицу, я наблюдал на дачном участке, на котором развесил несколько скворечников…

После морозов неожиданно подул теплый ветер и потекли ручейки. Солнце грело нещадно, снега сверкали ярко и ослепительно, река вспенилась, потемнела, забурлила, обрушивая забереги. Сперва появились разные мухи, и были они сонными и вялыми. Огоньком промелькнула крапивница. Всюду летали стайки жаворонков. Они спускались на землю, что-то торопливо поклевали и умчались дальше на север, на родную сторонушку. Появились скворцы. Уселись возле скворечников, запели песни. Прилетел и мой старый знакомый скворушка и стал распевать хорошо известную мне песенку: кричал жеребенком, галкой, кудахтал курицей, бил перепелом, курлыкал журавлем.

Самый старый скворечник никто не пытался занять, его заселили исконные хозяева. Зато сколько птиц стало оспаривать право на новые скворечники! Возле них возникали беспрестанные крики, драки, споры. Как птицы узнали, кто настоящий хозяин, а кто впервые претендует на новую жилую площадь? Попробуй разгадать! Не так проста жизнь птиц, как нам кажется!

На дачах много скворечников, и всюду возле них сидят птицы парочками, распевают песни. Кое-кто начал очищать свое пристанище от мусора, занесенного зимой воробьями. Скворцов много, все время крутятся по нашему участку: земля оттаяла, есть чем прокормиться. Как-то вечером скворцы собрались компанией и дружно все вместе запели, заскворчали! Когда же солнце село за холмы, быстро и деловито полетели вниз, в пустыню, на ночлег. Там, наверное, у них кочевое коллективное сборище. Еще не расстались со своим стайным образом жизни.

На черной весенней земле сада неожиданно появилось множество клочков бумажек. Откуда они? Но раздумывать было нечего. Пришлось их собрать, сжечь. Уж очень бумажки портили вид участка.

На следующий день я был поражен: на земле снова белели бумажки. Неужели кто-то подшучивает надо мной? Но кто, зачем? Соседи были хорошие, доброжелательные, преданные земле дачники. Таинственное появление бумажек вскоре разъяснилось: оказывается, их приносили скворцы. С этой необычной ношей птицы садились на провода электропередачи, пересекавшей участок, и большую часть бумажек роняли. Или, быть может, здесь, перед скворечниками, внимательно оценивая добытый строительный материал, браковали его. Я уехал в город с опасением, что, возвратясь, застану сад, подобный свалке.

Парочка воробьев заняла один скворечник и упорно не желает его освобождать. Возле него царят оживление и переполох. Шум — необыкновенный. Похоже, что серые забияки решили все вместе, проявив солидарность, постоять за своего собрата. У летка дежурит самый большой и нарядный воробей. Скворцы пикируют на него и на всех других, постепенно разгоняют своих суетливых противников, а потом, празднуя победу, поют, но как-то слабо и нестройно. И что интересно: вся баталия обошлась без прямых драк и ограничилась одними угрозами. Но вот победители улетают в пустыню, а побежденные шумной толпой снова облепляют со всех сторон спорное жилище. Но рано или поздно скворцы все равно изгонят воробьев.

Хозяин скворечника нападает на подлетевшую к его дому самочку и долбит ее по голове клювом. Бедная растрепанная самочка улетает. Что поделаешь — жилищный кризис!

Второе поколение будут выкармливать те, кому не удалось занять весной скворечник. Но каково поведение хозяина! Самца он просто прогоняет, а самочку еще и бьет. Весной что-то странное происходит со скворцами. Они ощипывают росточки на деревьях, вытаскивают из грядок рассаду не для еды, а просто так, непонятно ради чего. На нашем участке рано утром в пору всеобщего птичьего оживления скворцы вытащили из клумбы маргаритки, разбросали их в стороны. У соседа пострадала рассада помидоров. Достается цветущей вишне. Как будто это странное занятие лишено смысла. Неужели птицам доставляет удовольствие распоряжаться растениями по-своему?

Хорошо мне знакомый по песням прошлого года скворушка, самый вдохновенный певец, как я его назвал, раньше всех прилетел весной, не мешкая занял новый домик, предназначенный мною для удодов. Но потом оплошал, его место занял другой. Смена произошла незаметно, без какой-либо потасовки. Новый хозяин — бесталанный певец, банальная скрипуха. Зря истратил на него пленку, записывая его попискивание и бормотание.

Вдохновенный певец никуда не улетает, часами сидит то на столбе, то на коньке крыши и поет безудержно, без устали. Днем скворцов нет, все улетают на кормежку в пустыню, только мой скворушка без пары, один-одинешенек распевает. Для кого, ради чего? Странный скворец! Меня очень удивляет его поведение. Наверное, гнездиться он будет во вторую очередь, когда скворечники освободятся от первого поколения. Но когда все скворцы на день улетают, он садится возле скворечника и поет. Потом заберется в него, выглянет, посмотрит по сторонам, выскочит и снова принимается распевать. Непонятно, когда он кормится. Самочки у него нет. Может быть, поэтому и отвергнут всеми. Кому нужен романтик!

С другим вдохновенным певцом я повстречался уже не на даче, а в лесном урочище Бартугай. Здесь парочка скворцов поселилась в дупле лавролистного тополя возле самой избушки, в которой я останавливался. Птицы деловито обследовали полюбившееся им помещение, повытаскивали из него различный хлам. Старые перья, щепки, соринки, солома так и разлетались по лесу во все стороны.

Прежде мне как-то не удавалось сфотографировать скворцов. То они не подпускали к себе близко, то не получался снимок. Птица эта очень темная и на фотографии выходит черной, почти силуэтом, то есть на изображении скворца получалась недодержка, хотя по окружающему фону экспозиция была верной. Выходило так, что, снимая черных скворцов, надо давать сильную передержку.

Теперь я решил воспользоваться опытом неудач и стал подкрадываться к парочке, поглощенной устройством своего гнезда. Но птицы, даже занятые своими делами, тотчас же замечали меня, обращали внимание на устремленные на них глаза и, издавая тревожные крики, улетали.

Я давно заметил, что многие птицы не любят, когда на них смотрят. Сколько раз мне приходилось проходить мимо воркующих на дереве диких голубей-сизарей, галок, усевшихся на вершине дерева, все они подпускали к себе близко, если только на них не обращали внимания. Но стоило на них взглянуть, попытаться их сфотографировать, как доверие моментально исчезало…

Опасаясь, чтобы птицы не бросили дупло, я прекратил свои попытки охоты на них с фотоаппаратом.

Сегодня рано утром такое синее небо, солнце разукрасило розовыми тонами вершины гор, позолотило стены избушки кордона. Ворковали голуби, кричали удоды и фазаны, тоненькими голосочками попискивали синички. И в эту симфонию звуков вплеталась чья-то странная песенка. Сперва послышались отрывистые и скрипучие звуки, потом — будто далекий орлиный клекот, он незаметно перешел в блеянье барашка и закончился заливистой флейтой иволги.

Долго я не мог понять, откуда такая песенка. Оказывается, это мой знакомый скворушка возле дупла, подняв голову, топорща перышки на горлышке и захлебываясь от восторга, пел, ни на что не обращая внимания.

Я подошел к нему на пять метров, стал щелкать фотоаппаратом. Потом приблизился на три метра, совсем встал близко. И тогда подумал о том, что было бы неплохо записать концерт скворушки на магнитофон. К тому же скворцы поют по-разному, и у каждого свой собственный репертуар.

Возвратился к избушке за магнитофоном. Теперь, вооруженный аппаратурой, вновь приблизился к лавролистному тополю с дуплом. А вдохновенный певец ничего не замечал, никого не видел и все пел и пел по-разному. Песня его была прекрасной…

Прекрасное выше доброго, так как в нем оно занимает частицу. И как бывало обидно, когда это прекрасное исчезает под расчетливым натиском грубых будней. Предостерегающий крик рассудительной скворчихи прервал песню ее супруга-поэта, и он, спохватившись, перелетел на другое дерево. Но я не досадовал: удалось мне и сфотографировать, и записать голос увлеченного певца.

Каждый вечер скворцы продолжают собираться на проводах, а потом на ночь улетают. Но сегодня одна скворчиха забралась в свой домик и выставила оттуда наружу клюв. Самец сидел рядышком на сухой палочке, распевая песни. Вскоре он забеспокоился: что делать, все скворцы улетели, а мы остались? Заглянул в темное окошко. Но хозяйка дома бесцеремонно ударила его клювом. Обескураженный супруг посидел на сухой ветке, повертел во все стороны головой, крикнул о чем-то и помчался догонять своих. Через некоторое время из скворечника выскочила и скворчиха. Огляделась, покрутилась и обратно забралась. Она первой одна осталась ночевать, рассталась с шумным обществом…

Полеты на ночь в пустыню прекратились, шумные общества распались. Появилось потомство, и тонкий слабый писк птенцов стал раздаваться из деревянных домиков.

Наша дача особенно понравилась скворцам, на ней много скворечников. И на проводах отличное место для отдыха. Одна парочка облюбовала под крышей уютную щелку. Не беда, что вход в жилище широк. Быстро натаскали соломинок, обосновались, обзавелись семейством.

В скворечнике на длинном шесте все шло как полагается. Самец прилежно и с наслаждением распевал песни, помогал обновлять подстилку, гонял непутевых холостяков и бездомных. Но когда закончилась пора песен, а из скворечника раздалось тихое попискивание птенчиков и началась страда воспитания прожорливого потомства, скворчиха осталась одна с малолетками. Ее супруг пропал, исчез. Впрочем, иногда к скворечнику на шесте прилетал какой-то скворец. Кто он был — образумившийся ли папаша, беспечный ли холостяк, вознамерившийся принять участие в воспитании чужого потомства, или, быть может, чужая мать, решившая оказать помощь? По внешнему облику скворцов невозможно отличить самку от самца.

Хозяйка маленького дома всегда встречала гостей враждебно, нападала на них, устраивала длительную погоню. Один раз застала чужака в своем доме и устроила ему основательную выволочку. Но как птицы узнавали, что в этом скворечнике обитает мать-одиночка? Наверное, следят за делами друг друга и знают, что у кого происходит.

Прилетел и молодой серенький скворец, покрутился на дереве и заскочил в скворечник. Долго он там не задержался, иначе бы досталось от хозяйки. Зачем прилетел сюда, и не тот ли он, кто вырос в этом скворечнике?

Родительских забот у скворцов немало. Рано-рано утром раздались стрекот сороки и тревожные крики. Оказывается, воровка прилетела проведать, узнать, нельзя ли у кого-либо украсть птенчика.

Птенчики растут не по дням, а по часам. Вчера писк был чуть слышен, сегодня они уже слегка голосят, становятся крикливей. Родителям — масса забот. Напряженный труд сделал их возбужденными.

Пригляделся к одной паре. Распорядок в работе и специализация родителей строгие. Один без конца таскает сверчков, другой — больших зеленых гусениц-совок. Когда один из родителей находится в скворечнике или возле него, другой не подлетает, ожидает в сторонке. Мешать друг другу не полагается. Теперь мать и отец крикливого семейства видят друг друга только издалека. Поздно вечером прекращается доставка провианта. Птицы садятся на провода, отдыхают, чистят перышки.

Иногда скворцы приносят землянику. Под каждым скворечником ее валяется немало. Подойдешь к гнезду, раздается истошный крик. Пойдешь собирать свою землянику — тоже кричат. Подлетают птицы к скворечнику с добычей — опять крик раздается. И так весь день. Если прислушаться, крики скворцов разные. Орнитологи насчитали что-то около десяти сигналов. Мне кажется, что разговор птиц гораздо сложнее.

Скворчата стали большими, выглядывают из окошка и смотрят на небо, на землю, на родителей, прилетающих с едой, на нас — для них страшных дачников. Представляю, каким интересным им все это кажется. Но как быстро они развиваются! Месяц назад в гнездах лежали голубые яички, а сейчас!

Темперамент у родителей разный. В одном скворечнике царит деловая обстановка, без конца одна птица сменяет другую, и пища поступает без перерыва. В другом — птицы невероятно шумливы, кричат без конца. Быть может, первые родители опытные, бывалые, хорошо знают свои обязанности. Вторые — молодые. Им все в новинку, все их беспокоит, волнует. Но это так с нашей, человеческой точки зрения.

Забрался на чердак, пристроил магнитофон, решил записать голоса птенчиков. Скворчата попискивают тихими голосками. Иногда замолкнут, иногда разболтаются не в меру. Но вот летит с кормом мать и заранее извещает:

«Несу еду, готовьтесь!»

Скворчата дружно и громко отвечают:

«Ждем, очень ждем, есть хотим!»

Скворчиха прилетает, сует еду в один рот, в другой, потом, увидев меня, орет истошным голосом:

«Детки, хоронитесь, берегитесь, не высовывайтесь! Кругом люди, собаки, кошки, сороки!»

И улетает за очередной порцией. Но скворчата никак не могут успокоиться, еще долго продолжают шуметь.

Скворцам, претендентам на освобождающиеся квартиры, стало невтерпеж. Не могут спокойно дождаться, хватают соломинки, таскают в клювах, крутятся с ними возле еще не освободившихся скворечников. Хозяева неумолимы и прогоняют назойливых посетителей.

И вдруг 11 июня, в день, когда начинает расцветать зверобой, один за другим полетели молодые скворцы. Прежде чем выбраться наружу, птенец долго выглядывает в окошко, смотрит в том направлении, куда скрылись его собратья, не решается покинуть жилище, примеряется, раздумывает.

Во время этого необыкновенно важного события у одного скворечника, в котором остался опоздавший птенец, собралось около двух десятков холостяков. Они молча посматривали на окошко, некоторые из них улетали, некоторые прилетали. На скворчонка — никакого внимания. Он одинок, родители его исчезли вместе с выводком. Бросили его, несчастного. Наконец он набирается решительности, выскальзывает из своего убежища, часто-часто взмахивая крыльями, отправляется в свой первый полет.

«Совещание» скворцов продолжается весь день. И — никаких скандалов, ссор или попыток занять освободившуюся квартиру. Лишь один раз двое забияк, сцепившись, упали на землю.

На следующий день у скворечника сидит новый владелец и распевает песни. Он очень музыкален, талантливее своего предшественника. В его песне хорошо слышится крик жеребенка, он часто его повторяет. Поет день, два. Иногда к нему прилетает его подруга. Из претендентов никого не осталось! Как было решено, кому следует занять освободившееся жилище, — загадка.

Вспоминаю, сколько было споров весной возле новых скворечников. Желающих в них поселиться — масса. А возле старых — почти никаких недоразумений.

Во всей этой удивительной истории, способной вызвать иронию у тех орнитологов, которые предпочитают смотреть на птиц больше через мушку ружья, нежели через бинокль, непонятно, как скворцы узнали, что пришла пора вылета птенцов, как решили между собою, кому принадлежит право занимать жилище, кто и как «выдал ордер» на заселение освободившейся жилищной площади.

Проходит пара дней, новые жильцы жизнерадостны, распевают песни, выбрасывают хлам, принадлежавший прежним владельцам, носят новый строительный материал.

Молодежи, родившейся в этом году, не видно. Улетели все сразу, наверное, кочевать, учиться житейским делам, набираться опыта в других местах, чтобы не мешать новым парам воспитывать потомство. В таком распорядке проявляются жизненные устои: нельзя истощать угодья, на которых воспитываются малые дети.

Новый поселенец-самочка подолгу сидит во входе, высунувшись из него наружу. Эта поза означает, что жилище занято, пролетайте мимо, нечего здесь делать. Самец распевает, носит всякую строительную мелочь. Самка придирчива: то, что приносится, нередко бракует, выбрасывает.

Иногда самец, захватив мелкие растения, усаживается возле скворечника, но не торопится расстаться со своим грузом, использует минуту для отдыха, музицирует, не раскрывая рта с пучком растений, напоминая усатого старика. Горлышко его трепещет, перья нахохлены.

Вечером обе птицы улетают на ночлег.

Порядок смены поколений скворцов в скворечниках вызывает раздумья. Мирная жизнь, конечно, не случайно предпочитается ссорам, и мне кажется, что такой уклад — результат того, что птицы долгое время не теряют родственных связей. Первыми занимают скворечники старики-родители, затем по старшинству — их дети, потом, возможно, внуки. Все это может показаться невероятным, но чутье натуралиста мне подсказывает правильность существования подобного, если хотите, «родового строя» общественной жизни скворцов. Когда-нибудь, возможно, это смелое предположение будет подтверждено, сейчас же, при современном уровне наших знаний о сокровенных сторонах поведения животных, оно звучит, как любит говорить ученый народ, «антропоморфически». Слова «общественная жизнь скворцов» я употребляю не случайно. Большую часть года эти птицы проводят в тесном окружении себе подобных, кочуя с места на место большими стаями. Ближайшие же родственники обыкновенного скворца — розовые скворцы — даже гнездятся совместно, образуя колонии.

У скворцов появились маленькие птенчики второго поколения, пищат слабенькими голосочками. Родители носят пищу редко — в основном мелких насекомых. «По Сеньке и шапка». Один чужой скворец прилетел к скворечнику, быть может, неудачник, холостяк или прежний жилец. Хозяева, выглядывая из гнезда, долго косились на пришельца, потом прогнали. Тогда назойливый гость, улучив момент, все же тихонько проскользнул в скворечник. Захотел полюбоваться чужими детками! Но возвратилась хозяйка. Из деревянного домика раздался шум, писк, крик, потом из него высунулся скворец и заорал громко, пытаясь вырваться наружу. Сзади его за хвост трепала хозяйка. Наконец гость высвободился, улетел и более не появлялся.

Иногда к скворечнику подлетает воробей. Наклоняя головку в разные стороны, он долго и внимательно прислушивается к доносящемуся из чужого жилища писку. Скворцы не обращают внимания на него, видимо, подумав, решают: пусть любопытствует!

Как-то вместе с родителями прилетели молодые скворцы. Проведали родную сторонушку, посидели на проводах, посмотрели. Один серенький глупышка долго клевал большой коричневый изолятор. Потом все улетели.

Пришло время, и второе поколение вылетело. И опустели скворечники.

Молодые скворцы полиняли, нарядились в костюмы взрослых, хотя немного все же отличаются от них: не такие черные, не такие блестящие и нарядные. Как-то прилетели шестеро, сели на провода, один из них запел и закричал коршуном.

— Наш скворушка! — невольно вырвалось у меня восклицание.

Скворцы спустились к скворечнику, один за другим побывали в нем, поочередно высунув из него голову, погрозились раскрытыми клювами, будто заявляя право собственности на покинутый домик, слегка погонялись друг за другом, как это делали родители весной, отвоевывая себе квартиру, и, поднявшись, улетели…

Лето кончилось. Исчезли скворцы, галки перестали собираться стаями на опорах электропередачи. Ночи стали тихими, длинными и не такими, как прежде. Прекратились и сверчковые песни, как будто по уговору оборвались сразу, неожиданно. Только утром, когда солнце обогрело землю, в углу сада чиркнул сверчок-трубачик, раз, другой и замолк навсегда. Наверное, последний…

Вспоминаю еще несколько случайных наблюдений над скворцами.

Нам предстояло переехать на пароме через реку Или. Торопились, не знали, сколько времени отнимет у нас эта переправа. Поэтому проснулись рано, быстро собрали палатки, позавтракали, погрузили имущество в машину и тронулись в путь. Солнце только что поднялось над пустыней, осветило далекие сиреневые горы Джунгарского Алатау, заиграло на пожелтевших листьях разнолистного тополя. Деревья здесь росли маленькими рощицами или поодиночке, на значительном расстоянии друг от друга, напоминая африканские саванны.

Далеко впереди появилась синяя полоска тугаев, блеснула на солнце ниточка реки. Вот мы и возле Или, смотрим на мутные воды. Паром находится на противоположном берегу, далеко, не видно, что с ним. Возле переправы уже скопилось несколько грузовых машин, толпятся люди. Почему-то все подняли вверх головы, смотрят на небо, куда-то показывают руками, о чем-то спорят. И мы все, будто сговорившись, без слов подняли головы. Разглядываем синее небо.

Сперва я не могу понять, что так всех заинтересовало. Вижу, в небе вьется громадная стая скворцов и поднимается все выше и выше. Вверху стая узкая, заостренная, плотная, внизу — широкая, растянувшаяся. Потом замечаю: впереди стаи ввысь стремительно мчится большая черная точка. В бинокль становится яснее: черная точка — ворона. За нею гонится будто тысячная стая скворцов. Вот ворона сделала плавный круг, и так же плавно выстроились за нею скворцы, упала резко вниз — и острый конец стаи распался, стал головокружительно снижаться. Ворона быстро поднялась вверх, скворцы немного от нее отстали, потом она бросилась прямо в самую гущу птиц, и те, расступившись, образовали вокруг нее хоровод, понеслись за нею послушной свитой.

Нет, скворцы вовсе не гоняются за своим случайным чужаком, как мне сперва показалось, это просто игра, забавная, вычурная, и верховодит ею неожиданный командир полетов — ворона.

Вот бы заснять всю эту необычную картину при помощи телеобъектива! Кто поверит в то, что сейчас происходит перед нами?

Долго стая скворцов совершала сложные виражи, падения и взлеты во главе с черной вороной. И, что удивительнее всего, вся стая летала точно над рекой, не уклоняясь от нее в сторону, но на большой высоте, постепенно продвигаясь к западу по ее течению.

Вскоре стая птиц стала едва заметным облачком. Потом от нее отделилась слабо различимая черная точка, пошла кругами вниз. Командир полетов, удалой их зачинщик, устал и отправился отдыхать после столь длительного развлечения. Игра птиц закончилась. Стайка скворцов тоже снизилась, исчезла на фоне далеких синих гор. В это время подошел и паром. Пора было на него грузиться…

Как уже было сказано, скворцы — насекомоядные птицы, хотя иногда пробавляются спелыми плодами, ягодами. Но вот однажды я был свидетелем необычной скворчиной трапезы.

Прервав долгий и утомительный путь и собираясь готовить обед, мы съехали с асфальтированного шоссе к небольшой речке. С ее берега со своеобразным гортанным криком снялись потревоженные утки-атайки. Над водой летали сверкающие изящным оперением щурки, проносились озабоченные скворцы. Здесь, в обрывистых берегах, птицы устроили свои гнезда.

И вот я вижу: к маленькой протоке подлетает скворец, садится на бережок, склонив голову набок, смотрит на воду и вдруг бросается в реку. Едва окунувшись, выскакивает обратно. Бросок оказался удачным: в клюве птицы затрепетала маленькая рыбка.

Я поразился! Ну чем не заправский зимородок! Уж не видел ли он, как охотится этот рыболов, и не стал ли он ему подражать? Не расставаясь с добычей, скворец пробегает несколько шагов по бережку, поднимается в воздух, трепещет над водой. Он, видимо, не прочь снова нырнуть за другой рыбкой. Но что делать с той, которая в клюве, она не кузнечик, не кобылка или медведка, которых можно захватить сразу несколько штук. Птица снова садится на бережок, как будто раздумывает, потом улетает к обрыву и исчезает в одной из норок.

Никогда я не слышал о том, что скворец может заниматься рыболовным промыслом. Сейчас в пустыне мало насекомых. Научились же скворцы в городе добывать себе пропитание в мусорных ящиках. Почему бы и здесь не освоить рыбную ловлю!..

Наступает осень, и скворцы покидают родную сторону. По сухой и желтой пустыне ветер гонит перекати-поле, и мы, подумывая о предстоящем ночлеге, сворачиваем к горам, рассчитывая найти там уютное место для бивака.

Едва мы остановились в ущелье, как над головой что-то сильно зашумело. Собака вздрогнула и помчалась за холм. Но никто не заметил, что случилось.

Солнце опустилось за горы, в ущелье легла глубокая тень, и только скалистые вершины долго краснели от потухающей зорьки.

Рано утром тот же резкий и непродолжительный шум снова раздался над биваком. А потом еще и еще. На этот раз я увидел, в чем дело: над ущельем, будто по заранее проложенному маршруту, без единого крика, деловито и поспешно пролетали небольшие стайки скворцов. Они держали путь строго на юг, очевидно, покидая свою родную сторону.

Быть может, это одна и та же стайка совершала забавный и непонятный круговой полет над горами? Но стайки были разными по количеству ее участников: и малыми и большими.

Долго, почти до полудня, летели скворцы, около двадцати стаек промчались над ущельем. К вечеру небо захмурило, поползли тучи, потянуло сыростью, холодом. Ночью несколько раз принимался накрапывать дождик. Утро было неприветливое, серое. Мы быстро собрались и поехали вниз к реке Или. Несколько стаек скворцов обогнали нас, несколько других пересекли дорогу: они летели из других ущелий. Вскоре по радио мы услышали, что на севере Казахстана сильно похолодало, пошли дожди со снегом.

Не напрасно скворцы так дружно отправились в дальнее путешествие!