В городе их ждала катастрофа. Рваные клочки крыльев. Бессильно висящие сяжки. Тела молодых и красивых биши, сломленные неведомой злой силой.
Никто из нзунге не мог бы учинить такую резню, а естественных врагов у них никогда не было. Значит…
Варвары! Убийцы. Нашли-таки путь в их подземный рай.
Рада касалась руками крыльев погибших, как это было принято у нзунге. Яркие узоры уже потускнели, приобрели землистый оттенок. Какая несправедливость! Такие молодые, даже одного цикла не прожили. Она не знала их лично, но внутри все переворачивалось от скорбного жужжания семьи.
– Звери! Какие же звери…
Риф обнял ее за плечи, потянул прочь.
– Мне жаль, милая.
– Где они?
– Кто?
– Эти… эти нелюди. Гады. Давить таких нужно!
Столпившиеся рядом нзунге возмущенно зацокали.
– Тише, милая, тише. Ты их пугаешь. Не нужно, чтобы нзунге ассоциировали нас с теми, кто это сделал, – шепнул Риф. – Кто знает, что у них на уме…
Риф так и не научился различать их эмоции, он воспринимал лишь издаваемые звуки, которые составляли меньшую часть общения с нзунге. Старательно присвистывая и прищелкивая, он произнес длинную тираду, принося соболезнования и выражая скорбь. Ему было искренне жаль погибших нзунге, но Рада видела, что его больше волнует другое – не изменят ли подземные жители своего отношения к людям после этого преступления. Не потребуют ли оставить их мир, не решат ли расправиться с ними вместо настоящих убийц. Она возмущенно фыркнула. Как можно думать о себе в такой момент?
"Те, кто это сделал… – она повернулась к мтцубиши Оши. – Надеюсь, они получили по заслугам? Вы их поймали?".
"Да. Поэтому я и послал за вами. Семья хочет, чтобы ты и Риф поговорили с ними, прежде чем решить, что делать дальше".
"Зачем с ними разговаривать?".
"Мы тебя не понимаем".
"Они должны понести наказание. Заплатить жизнью за жизнь. Умереть".
"Это же ваш народ! – возмутился Оши. – Мы не хотим вражды".
"Теперь нзунге – мой народ".
Мтцубиши переминался с ноги на ногу, что означало несогласие, и растерянно молчал.
Риф нетерпеливо дернул ее за рукав.
– О чем вы говорите, милая?
Рада отмахнулась и мысленно надавила на Гошку.
"Может, у меня нет крыльев, и руки мои слишком слабы, чтобы прокладывать новые пути под землей, но теперь я – биши, и нзунге – мой народ. Оши сам вложил знания в мою голову. Семья знает, что я не лгу. А люди вас обманут точно так же, как уйога. Они уничтожают все, к чему прикасаются. Они жадные и злые, убивают молодь и едят их. Разве ты не помнишь этого? Они бы и Оши убили, если бы Риф его не спас".
Мтцубиши смущенно скрестил сяжки.
"И наша молодь глупа и движима лишь голодом и низменными инстинктами. Мы не можем гордиться поступками вижана, и жить так, как они, семья не должна, – он потоптался на месте, раздумывая, и добавил: – Ра не лжет, но Ра слишком много спорит для биши".
Рада прикусила язык, крыть было нечем.
– Кто-нибудь, наконец, объяснит мне, о чем вы говорите? – всплеснул руками Риф. – Милая?
Рада отвернулась, она была слишком расстроена.
– Гошка?
Мтцубиши понял, что помощи от нее не добиться.
– Людей шестеро, – сказал он медленно, обращаясь к Рифу. – Узнайте, зачем они пришли из верхнего мира к нзунге. Чего они хотят? Должны ли мы готовиться к вторжению?
– К чему готовиться? – переспросил Риф.
Просительно склонив голову, Гошка посмотрел на Раду.
– К вторжению, – перевела она и возмущенно фыркнула, раздосадованная тем, что ей снова отвели пассивную роль переводчика.
– Вот те раз, – растерялся Риф. – Допросы я вести не умею, да и переговорщиком никогда не был.
– Это ваша семья, – настойчиво повторил Гошка. – Лучше будет, если с ними поговорите вы.
Риф нахмурился. Ему не хотелось, чтобы их ассоциировали с убийцами биши, но его друг и коллега только что провел очень четкую границу между людьми и нзунге.
– Ладно, я попробую. Скорее всего, они просто сбежали с каторги.
Гошка согласно покачал сяжками:
– Возможно. Двое из них, кажется, больны или ранены, судя по тому, что нам известно о человеческой анатомии. Ри придется осмотреть их и оказать помощь.
– Хорошо, – кивнул Риф. – Я сделаю все, что в моих силах. Гошка, у них было что-то при себе?
– Все здесь, – мтцубиши указал на кучу барахла, лежавшего неподалеку. – Можете взять все, что вам нужно. Семья надеется на тебя, Ри. Биши проводят вас к людям.
Гошка дал знак и растворился в толпе. Несколько биши принялись убирать останки. Остальные поспешили по своим делам.
Риф крутил в руках плазменный резак.
– Зачем тебе их вещи? – спросила Рада.
– Во-первых, они многое могут рассказать о своих хозяевах. А во-вторых, резаки и крюки нам пригодятся. Как инструменты, да и как оружие.
– С кем ты собрался воевать? – угрюмо спросила она.
– Гошка прав, следом за этой группой могут прийти другие…
– Других не будет. Уж я об этом позабочусь.
Риф бросил на нее короткий обеспокоенный взгляд, но промолчал.
Пока он проверял работоспособность плазменных резаков, Рада начала перетряхивать вещмешки, сшитые из кожи молоди. Даже прикасаться к ним было больно. В одном обнаружились нарубленные куски плоти совсем маленьких вижана. К горлу подкатил ком, Рада невольно прикрыла рот рукой. Риф отобрал мешок и поспешил его затянуть.
– Может, не стоит тебе смотреть на это, милая? Иди к подругам, я позову, когда будет нужна твоя помощь.
– Ничего. Я смогу, – пробормотала она и с опаской взялась за другой мешок.
В нем лежала добротно сделанная коробка, обернутая в тряпье. Внутри что-то гремело и перекатывалось. Рада погладила плотно пригнанные друг к другу черные и белые квадраты, и вдруг до нее дошло, из чего они сделаны. Пальцы разжались сами собой. От удара о землю запорный крючок отлетел, и шахматные фигурки покатились по полу.
Опять подскочил Риф.
– Что там еще?
– Сам посмотри.
– Вот это да! Шахматы, – хмыкнул Риф. – Знатная вещица. Не поленились тащить с собой такую тяжесть. Значит, наши беглые каторжники ценят интеллектуальные упражнения, способны мыслить логически и просчитывать свои действия. Давай-ка вернем им шахматы, наверняка они оценят такой жест доброй воли.
– Это гадко!
– Э-э-э… Что именно?
– Ты не видишь, из чего это все сделано?!
– Гм, в самом деле. Я как-то не придал значения… Лучше не показывать это Гошке. Но ведь с другой стороны, откуда людям наверху знать, что снегожорки…
– Вижана.
– Хорошо, вижана, – легко согласился Риф. – Откуда им знать, что молодь семиразумна и является личинками взрослых нзунге? Ведь когда-то и ты этого не знала. Для них это просто хищники.
– Это люди – хищники. Не пытайся их оправдать! Нзунге не переплетают книги человеческой кожей, не инкрустируют драгоценными камнями кубки из черепов.
– Радушка…
– Вот, смотри! Это куртка из шкуры вижана, а это – настойка из желчи. – Она доставала новые вещи из мешков. – Фляга из желудочного пузыря, свечи из нутряного жира, а это украшение из зуба!
– Милая, успокойся. Нзунге могут тебя не так понять…
Она закрыла лицо руками и зарыдала в голос, не в силах сдерживать свою скорбь. Вижана – это же дети! Малые дети. Бестолковые, любопытные, игривые. Добродушные, легко идущие на контакт. Они могли бы пройти метаморфоз и обрести крылья или научиться черпать знания из ноосферы, творить, прокладывать новые галереи. Почему Риф оправдывает детоубийц? Он такой правильный и принципиальный. Почему не понимает и не разделяет ее боли? Когда он рассматривал останки погибших биши, ни один мускул на лице не дрогнул. Как можно быть таким равнодушным к своим?
Когда слез больше не осталось, Рада с тяжелым чувством отняла руки от лица и посмотрела на Рифа. Он так и не подошел к ней, не попытался утешить. Рассматривал какую-то мелочь из тех, что она швырнула ему в лицо. Зуб вижана, на котором кто-то выгравировал узоры, а потом просверлил дырку и вдел шнурок, чтобы носить на шее, как талисман.
– Ты не поверишь, Радушка. У меня когда-то был точно такой же. Отцовский подарок. Мы с братишкой всегда думали, что это акулий зуб. Выходит, отец знал о том, что творится на Фригории. И о каторге…
Он вдруг нахмурился, замолчал. Взлохмаченная борода запрыгала вверх и вниз.
– Нет, – помотал он головой, ведя диалог с самим собою, как это часто бывало. – Быть такого не может. Должно быть, это просто традиция. Амулеты, которые ничего не значат. Ничего.
Трясущимися руками он связал оборванные концы шнурка. Хотел было надеть амулет на шею, но натолкнувшись на взгляд Рады, сунул зуб в нагрудный карман и вскочил на ноги.
– Идем. Мы должны поговорить с ними. Только… сначала надо одеть тебя, – он снял с себя плащ, который нзунге соткали из выращенных по его заказу из водорослей, и протянул ей.