Несмотря на истовые молитвы Сели, мать-настоятельница день ото дня становилась все слабее. Жизнь угасала в ней, и это было очевидно всем. Только Сели продолжала упорствовать, моля Господа о выздоровлении той, которая заменила ей мать.

Умом понимая, что матушка уже стара и смерть неизбежна для каждого человека, Сели уповала на чудо, на милость Божью и — на силу своих молитв. Фактически это был бунт. Она восстала против смерти, а значит, и против основ миропорядка.

Любовь к матушке и страх ее потерять обернулись в неокрепшей душе Сели чудовищной гордыней, но она этого не осознавала и, не желая смириться с волей Господа, требовала для матушки если не бессмертия, то, по крайней мере, неограниченного продления жизни.

А такой бунт никогда добром не кончается. И в тот момент, когда матушка умерла, Сели настигло тяжкое наказание, которое называется богооставленностью.

Она так и не смогла смиряться с потерей матушки, не смогла благословить ее уход в мир иной. Вместо молитв за упокой души бесконечно дорогого ей человека Сели укоряла Господа в несправедливости и жестокости:

— Я так просила Тебя спасти ее! Ты же всемогущий, почему Ты не сделал этого! Забрал мою матушку, не пожалел меня. Больше я не буду молиться! Никогда! Никогда! Ты оставил меня, Господи, и я теперь не могу Тебе служить!..

В полном отчаянии она покинула монастырь и пошла, куда глаза глядят.

Потом ей припомнились слова покойной матушки, которая не раз говорила: «Возвращайся к отцу, живи в миру». Сели впервые с этим согласилась и, остановив проезжавший мимо грузовик, попросила довезти ее до Рио-де-Жанейро.

Водитель грузовика сразу понял, что девушка явно не в себе, и вызвался ей помочь — отнюдь не без задней мысли.

По дороге она рассказала ему о своем горе, он посочувствовал ей, накормил ее в придорожном кафе, спросил как бы, между прочим, совершеннолетняя ли она…

Сели простодушно ответила:

— Да, мне уже восемнадцать лет.

— Это хорошо, — сказал он и свернул с шоссе на ближайшую ферму. — Мне надо тут немного передохнуть, а то я могу заснуть за рулем.

Сели не заподозрила в этом подвоха и едва не поплатилась за свою беспечность и доверчивость. Лишь когда водитель стал срывать с нее платье, она поняла, что ей угрожает. По привычке мысленно обратилась к Господу, но тотчас же вспомнила, что не будет им услышана, и принялась изо всех сил отбиваться от насильника. А он уже вошел в раж, бороться с ним было непросто. И тогда Сели зубами впилась в его цепкую руку. Он взвыл от боли. А она побежала обратно к шоссе.

Машины мчались мимо нее, но теперь Сели уже боялась их останавливать и шла пешком, едва держась на ногах от усталости.

В сумерках она добралась до автостанции, однако у нее не было денег, чтобы купить билет на автобус. Доехать до дома ей помог полицейский, дежуривший на автостанции. Он устроил ее в автобус бесплатно, и на рассвете она уже была в Рио.

Подойдя к родительскому дому, Сели удивилась, что в столь ранний час там горит свет. «Не случилось ли чего с папой», — встревожилась она, не зная, что незадолго до этого сюда же вернулась Бетти и вся семья обсуждала ее разрыв с Арналду.

С появлением Сели все внимание переключилось на нее, а она рассказала им самое главное, опустив дорожные злоключения:

— Бог не услышал мои молитвы, не послал выздоровления папе, не спас от смерти матушку. Я больше не верю, ему и никогда не вернусь в монастырь.

Гнев, боль, обида, прорвавшиеся в этом признании, повергла всех в шок. Никто не мог произнести ни слова, никто не знал, как можно утешить Сели.

Первым оправился от потрясения Отавиу. Маска сумасшедшего, которой он умело, пользовался в сложных ситуациях, выручила его и на сей раз. Блаженно улыбнувшись, он произнес беспечным тоном:

— Ну и правильно! Не следует такой красивой девушке запираться в каком-то монастыре! Молодец, что вернулась домой!

Предложенный им тон сразу же подхватили Бетти и Жулия.

— Иди в душ, помойся с дороги, переоденься… ты, наверное, голодна? Садись, поешь! — говорили они, перебивая друг друга.

— Да мне, в общем, и не во что переодеться, — растерянно промолвила Сели. — Я оставила все вещи там и даже никому не сказала, что ухожу…

— Это не беда, я дам тебе свой халат, — вскочила с места Жулия.

— А я чуть позже позвоню в монастырь, успокою твоих сестер, — пообещала Бетти.

В ту ночь Бетти так и не сомкнула глаз. Солнце уже вовсю светило в окна, начинался новый день, и она не стала ложиться спать. Позвонила в монастырь, потом набрала номер Раула, попросила у него прощения за ту драку, которую устроил Арналду на набережной, сказала, что ушла от него в дом отца.

— Почему? Он тебя обидел? Поднял на тебя руку? — сразу же завелся Раул. — Он мне ответит за это! Я сейчас же поеду к нему!

—  Нет, не надо его трогать, успокойся! — закричала в трубку Бетти. — Арналду вовсе не распускал руки. Я сама ушла от него!

— Ладно, тогда я поеду к тебе. Уже поехал! — радостно сообщил Раул, — до скорой встречи!

Он мчался к Бетти, исполненный радужных надежд. Ему казалось, что Бетти затем и позвонила, чтобы сказать, как он был прав, когда уговаривал ее не выходить замуж за Арналду. Теперь Бетти понимает свою ошибку и, возможно, у нее даже хватит смелости признаться, что она всегда любила Раула, а не Арналду.

Однако вопреки его ожиданиям, Бетти только возмущалась поведением Арналду и Патрисии, но вовсе не считала, что ее замужеству наступил конец.

— Я должна была уйти хотя бы затем, чтобы выжить оттуда эту наглую шлюху! — говорила она. — Теперь Гонсала ее точно выгонит. А я вернусь и поставлю свои жесткие условия…

— Но неужели ты не понимаешь, что дело не в Патрисии? — пытался вразумить ее Раул. —  Не было бы Патрисии, так появилась бы какая-нибудь другая женщина. И не обязательно в доме, можно и на стороне найти!

— Нет, эта мерзавка постоянно провоцировала Арналду!

— Бетти, ты же сама не веришь в то, что говоришь, — укорил ее Раул. — Если бы он любил тебя, то никакая другая женщина не смогла бы его спровоцировать! Поверь мне.

— Но я же видела, как она вешалась ему на шею!

— Попробовала бы она проделать это со мной, — усмехнулся Раул. — Уверяю тебя: в другой раз ей не захотелось бы устраивать подобные эксперименты. А твой Арналду как был бабником, так им и остался. Забудь о нем, вычеркни его из своей жизни! Он тебя недостоин!

— Нет, я сделаю все, чтобы мой сын рос в нормальной семье, с отцом.

— Ну ладно, поступай, как знаешь, —  махнул рукой Раул и перевел разговор в другое русло: — Где наш малыш? Спит? Я по нему соскучился.

Бетти впервые за все время улыбнулась.

— Да, он спит. Хочешь посмотреть на него?

— Еще бы! — не поверил своему счастью Раул. — Ты мне позволишь?

— Ну конечно. Пойдем.

Они вошли в спальню, и Раул с такой нежностью смотрел на спящего малыша, что у Бетти больно сжалось сердце, ей почему-то вдруг стало жалко и Раула, и себя, и своего маленького беспомощного сынишку.

Мальчик между тем открыл глазки, потянулся в кроватке и, словно уловив настроение матери, громко заплакал.

Бетти взяла его на руки. Он тотчас же перестал плакать. А потом остановил свой взгляд на Рауле и улыбнулся ему.

Тот просиял от счастья.

— Можно я… подержу его? — робко попросил он.

Бетти передала ему на руки сына, заметив:

— Удивительно! Он сразу признал только двух мужчин — папу и тебя!

— В этом нет ничего удивительного, —  серьезно произнес Раул, но не стал дальше развивать столь деликатную тему. Только с огромной нежностью прижал к себе ребенка, словно хотел защитить его сразу от всех грядущих бед и опасностей.

С молчаливого согласия Бетти Раул стал каждый день посещать ее и ребенка, которого мысленно называл не иначе, как своим сыном.

Отавиу, издавна питавший симпатию к Раулу, охотно с ним общался. В этих беседах Раул несколько раз упоминал о Шику, говоря, что тот — искренний друг Отавиу, но соответствующего понимания не находил. Отавиу всякий раз спрашивал с удивлением:

— Шику? Кто это? Я о нем ничего не слышал.

А Шику, в свою очередь, расспрашивал Раула о состоянии здоровья Отавиу и таким образом узнал о возвращении в Бразилию Лидии.

— Я попробую подобраться к Отавиу через нее! — решил он. — Мне очень нужно с ним повидаться.

Лидия встретила Шику не очень любезно, и он понял, что здесь сказывается влияние Жулии.

— Я представляю, что вам обо мне наговорили! Досье, психиатрическая клиника, доктор-изверг… Не так ли? — прямо спросил он Лидию.

— да, что-то в этом роде, — подтвердила она. — Если я ничего не пугаю, то именно после общения с вами у Отавиу наступило обострение болезни?

— Все так, но причина обострения была не во мне, а в том эпизоде, который Отавиу вспомнил благодаря моему досье!

— Интересно! — оживилась Лидия. — А какой это был эпизод?

—  Я могу только догадываться, — с сожалением произнес Шику. — Мне с тех пор не разрешают видеть Отавиу.

— Да, я знаю. Жулия меня специально об этом предупреждала.

— А о том, что именно я разоблачил в своей статье Вантуира и вырвал из его лап Отавиу, она, конечно, умолчала?

Для Лидии это было новостью.

— Вы? — изумилась она. — Я читала эту статью, но имя автора, по-моему, было другим…

— Лулу Миранда! — подсказал ей Шику. — Это мой псевдоним.

— А почему я должна вам верить?

— Теперь это уже известно всем. Вы можете позвонить в журнал «Стайл», где была напечатана статья, или в газету «Коррейу Кариока» или спросить у самой Жулии. Все подтвердят вам, что это мой псевдоним.

— Но почему же в таком случае Жулия настроена против вас враждебно?

— Тут личный мотив, — увернулся от прямого ответа Шику. — Но к Отавиу это не имеет никакого отношения. И я пришел попросить вас о помощи. Прежде всего, мне хотелось бы узнать, действительно ли Отавиу так плох и есть ли у него шансы на выздоровление.

Лидия рассказала ему о результатах обследования и о той научной загадке, которую она безуспешно пыталась разгадать. А Шику поведал ей о своем опыте с видеокассетами, с помощью которого он когда-то активизировал память Отавиу.

— Я мог бы снова принести одну из тех кассет, но для этого мне надо встретиться с Отавиу — здесь, в вашем присутствии, или у него дома. Если бы вы поговорили с Алексом, объяснили ему, что я не нанесу вреда Отавиу! Алекс — человек разумный, но он, к сожалению, верит Сан-Марино и Жулии, а не мне.

— Что ж, я думаю, Отавиу сейчас очень нужны хорошие друзья, — улыбнулась Лидия, пообещав Шику свое содействие.

Алекс очень удивился, узнав от Лидии, что Вантуира засадил в тюрьму не кто иной, как Шику Мота. Еще больше удивился Отавиу, когда Алекс передал ему суть своего разговора с Лидией.

— Как ты думаешь, почему Жулия не сказала нам об этом? Почему она не допускает ко мне Шику?

— Ну, ты же знаешь, они в ссоре, — неуверенно произнес Алекс.

— Нет, тут кроется что-то другое, — возразил Отавиу. — Помнишь, с каким восторгом и благодарностью она говорила об авторе той статьи? Пыталась его разыскать. А когда узнала, кто он, то предпочла скрыть это от нас. Мне видятся тут происки Сан-Марино!

— Ты готов повесить на него всех собак, — недовольно проворчал Алекс, но Отавиу пояснил ему свою точку зрения:

— Меня всерьез беспокоит, что Жулия находится под сильным влиянием Сан-Марино. Он внушил ей, будто Шику — враг, а она убедила и этом тебя, да и я, честно говоря, на какое-то время усомнился в порядочности Шику. Ты не знаешь, что это за история с досье?

— Тебе лучше расспросить об этом самого Шику. Он ищет встречи с тобой. И Лидия советует вам повидаться.

— Я готов, — сказал Отавиу. — Только пусть он придет, когда ни Онейди, ни моих дочерей не будет дома.

Алекс устроил им такую встречу, и Отавиу объяснил Шику, почему вынужден притворяться сумасшедшим.

— Сан-Марино очень опасен. Он способен убить нас всех, как убил моего отца.

— Но ты же можешь выступить свидетелем на суде. Теперь, когда к тебе полностью вернулась память, никто не сможет поставить под сомнение твои показания, — заметил Шику.

— Я думал об этом, и решил не рисковать, а действовать наверняка. Ведь судьи вполне могут истолковать нос голословное обвинение как оговор. К тому же, пока дело дойдет до суда, Сан-Марино успеет организовать для меня какую-нибудь автокатастрофу.

— Да, в таких делах он большой мастер. У меня пока нет доказательств, но я уверен, что именно он расправился с Элиу Арантесом. Убрал свидетеля.

— Вот и я считаю, что мы должны сначала раздобыть неопровержимые доказательства. Ты покажешь мне свое досье?

— Разумеется. Возможно, что-то из этих материалов натолкнет тебя на какую-то догадку.

— Встречаться будем тайком, — сказал Отавиу. — Главное, чтобы Жулия ничего не заподозрила. Она безоговорочно верит Сан-Марино.

—Да, к большому сожалению, — горестно вздохнул Шику. Во время той первой встречи с Шику Отавиу не рискнул рассказать ему о Еве, а точнее, о том, что она, судя по всему, жива. Он хорошо помнил, как отреагировал на это Алекс.

Но уже в следующий раз, ознакомившись с досье и увидев, как далеко продвинулся Шику в расследовании преступных связей Сан-Марино, Отавиу понял, что только с помощью Шику можно выйти на след Евы.

— В твоих материалах отсутствует одно важное звено, — сказал он. —  Ева была сообщницей Сан-Марино, да-да, моего отца, а стало быть, и меня они обворовали вдвоем. А потом между ними что-то произошло: то ли они крупно поссорились, и Ева была вынуждена скрываться, то ли это было их совместным решением, чтобы Ева, как говорится, легла на дно. Известно только, что она в итоге обставила Сан-Марино и деньги с тайного счета отца сняла, не поделившись со своим любовником. Правда, надо отдать ей должное, часть этих денег она регулярно переводила на счет Алекса, чтобы тот мог оплачивать мое лечение.

У Шику голова кругом пошла от такого разъяснения. Он так же, как Алекс, подумал, что память у Отавиу еще не окончательно восстановилась. Если это не бред и не фантазия, то, по крайней мере, явная путаница в хронологии событий.

— Постой, я ничего не понимаю, — признался Шику. — Как Ева могла посылать деньги на твое лечение? Она же погибла вскоре после того, как ты впал в летаргию.

— Она не погибла! — огорошил его Отавиу. — Все это время Ева скрывалась, и я готов поклясться, что видел ее на свадьбе Бетти. Тогда мне никто не поверил, но ты не спеши отбрасывать эту версию. Проверь ее. У вас, журналистов, свои методы расследования и свои источники информации. Может, ты сумеешь узнать, кто снял деньги со счета в швейцарском банке? Это позволило бы ответить на многие вопросы.

— Я попытаюсь, хотя раздобыть такие сведения практически невозможно, — ответил Шику.

Воодушевленный тем, что Шику не счел его идею сумасбродной, Отавиу стад искать другие зацепки, которые смогли бы вывести его на след Евы.

— Скажи, как вела себя Ева после того, как я получил травму? —  Спросил он у Алекса. —  Приходила в больницу, ухаживала за мной?

— Да, тут она была безупречна, — ответит тот, — даже девочек оставила в Арарасе, а сама переселилась в Рио, чтобы находиться рядом с тобой.

— А может, рядом с любовником?

— Я не знаю. Во всяком случае, Сан-Марино я в больнице не видел. Это сейчас он беспокоится о твоем здоровье, а тогда… Приходил раза два, и в самом начале, когда еще было не ясно, выживешь ли ты вообще.

— Ну да, он боялся, что я могу прийти в сознание, и намеревался отправить меня на тот свет хотя бы со второй попытки.

— Он не смог бы этого сделать. В первые дни вокруг тебя было полно народа. Приезжали какие-то светила, собирали консилиумы. В палате постоянно дежурили медсестры — следили за показаниями приборов. Ну и конечно, там были я и Ева.

— Она могла встречаться с Сан-Марино вне больницы.

— Могла, — согласился Алекс. — Но все-таки, мне кажется, любовник ее в то время интересовал меньше всего. Она же была на последних месяцах беременности! Ей приходилось очень трудно. Помню, ей помогала какая-то женщина из немецкой семьи.

— А ты не можешь вспомнить поточнее, как звали эту женщину, где она жила?

— Нет, больше я ничего о ней не помню.

— Жаль. Но все равно мы должны ее разыскать! — взволнованно произнес Отавиу. — Сходи к Шику, опиши ему эту женщину. Пусть он съездит в Арарас и там наведет о ней справки.

— Я и сам могу туда поехать! — вызвался Алекс, но Отавиу остудил его пыл:

— Нет, не навлекай на себя лишних подозрений. Шику, с его журналистским опытом, тут больше подходит.

— Ну ладно, я согласен и на роль связного, — улыбнулся Алекс.