После того как Шику осознал, что любит Жулию, и признался в этом самому себе, а потом и ей, он уже ни от кого не скрывал ни своих чувств, ни своих намерений относительно строптивой Жулии Монтана. Коллеги сначала подшучивали над ним, так или иначе обыгрывая скандальные Таблетки Любви, а потом даже стали сочувствовать ему.
Были среди них и те, кто отказывался верить Шику: уж слишком долго он считал Жулию своим
заклятым врагом, имея на то все основания после колумбийской командировки. А потом ведь была еще история с украденной темой для статьи! Такое далеко не всякий сможет простить, не говоря уж о том, чтобы влюбиться в человека, поступившим с тобой так подло.
— Я понимаю, что это розыгрыш и мистификация — говорил Шику, например, его товарищ по работе Дину — никак не соображу, в чем же тут смысл. Что ты затеваешь? Это наверняка какой-то хитроумный план мести. Я прав?
— Тебе так же трудно что-либо втолковать, как и моей бывшей жене, — отвечал ему на это Шику. — Ты же знаешь Лусию Элену? Она если что вобьет себе в голову, то выбить это можно только вместе с головой. Мы пять лет в разводе, а она все думает, что я в нее тайно влюблен. Я ей уже открытым текстом сказал, что люблю Жулию, но она, точно как ты, не верит! У Лусии Элены своя логика: если не женишься, значит, не любишь, а просто блефуешь!
— У твоей Лусии Элены богатая фантазия! — засмеялся Дину. — А я даже представить не могу тебя рядом с Жулией, да еще в свадебном фраке! Ха-ха-ха!.. Не смеши меня!..
Между тем откровенный разговор с Лусией Эленой оказался не совсем бесполезным: до нее, наконец, дошло, что Жулия — не очередное мимолетное увлечение Шику, а нечто более серьезное. Об этом она и сказала Жудити. А та ее просто высмеяла:
— Я знаю эту Жулию! Она отдала Шику в заложники колумбийским боевикам! Ты что-то не так поняла и все перепугала.
— Нет, он мне прямо сказал, что любит ее и хочет на ней жениться.
— Если ты не бредишь, то, значит, мой сын сошел с ума, — пришла к заключению Жудити. — И его надо срочно лечить!
Приехав к Шику в редакцию, она громко, не обращал ни на кого внимания, спросила:
— Это правда, что ты влюбился в предательницу Жулию Монтана?
— Говори тише, мама, — поморщился от досады Шику.
— Франсиску Мота, отвечай, я приказываю! — произнесла она еще громче.
— Мама, пойдем, я тебя провожу, и по дороге мы поговорим.
— Не надо меня выгонять, я все равно никуда не уйду, пока не услышу от тебя да или ‘нет’.
— Да! — сделал ей одолжение Шику.
— Так, значит, ты все-таки спятил! И жениться на ней собираешься?
— Пока нет, мама.
— Тогда я ничего не понимаю. Ты выдумал все это, чтоб отвязаться от Лусии Элены?
— Да она-то тут при чем, мама?! — вышел из себя Шику.
— Ну вот, теперь я все поняла! — сказала Жудити. — А зачем же в таком случае надо медлить со свадьбой?
— Ты издеваешься надо мной?
— Нет, серьезно спрашиваю.
— Невеста еще не дозрела до столь ответственного шага.
— Понятно. То-то я вижу, что ты не похож на счастливого влюбленного!
— Мама, перестань! Ты отвлекаешь меня от работы.
— Я сейчас уйду. Но прежде скажу тебе вот что: если женщина не любит моего сына, то грош ей цена!
Дома, вспомнив эту сцену, Раул беззлобно уколол Шику:
— Что сидишь, пригорюнившись, Ромео? Обдумываешь замечание доны Жудити насчет твоей избранницы?
— Мои мысли действительно вращаются неподалеку от Жулии, — в серьезном тоне ответил ему Шику. — Я думаю об Отавиу. Ты помнишь тот эпизод во время серебряной свадьбы, когда Отавиу ударил Сан-Марино?
— Я был далеко от того места и ничего не видел.
— Я тоже не видел самого начала этой сцены, но успел заметить, что Сан-Марино был напуган до смерти. Его ведь не так просто испугать, ты знаешь, да и Отавиу человек миролюбивый, доброжелательный, он без причины махать кулаками не стал бы.
— Но говорят же, будто на него тогда нашло какое-то затмение.
— А если не затмение, а наоборот, прозрение?
— На что ты намекаешь?
— Мне кажется, Отавиу в тот момент что-то вспомнил, причем что-то очень неприятное, а может, даже и опасное для Сан-Марино. Мой нюх мне подсказывает, что наш шеф вообще не заинтересован в выздоровлении Отавиу. Я был свидетелем еще одного эпизода. Помнишь, я тебе рассказывал, как мы смотрели старую запись футбольного матча?
— Ну, припоминаю.
— Так вот, Сан-Марино в тот раз тоже чуть удар не хватил, когда он услышал, что к Отавиу вернулась память. Я тогда не придал этому значения… А он сказал, что задохнулся от радости за Отавиу.
— Слушай, зачем тебе нужно в этом копаться? — спросил Раул. — У тебя и так не слишком устойчивое положение в редакции.
— Нет, я хочу все выяснить, и уже запросил кое-какие материалы в архиве. Мне нужно доподлинно знать, что произошло в ту ночь, когда умер или был убит Григориу Монтана!
— Ты считаешь, в этом как-то замешан Сан-Марино?
— Пока это все лишь на уровне интуиции. Но я сам видел панический страх в глазах Сан-Марино и готов поспорить, что он боится разоблачения. А вот в чем — это вопрос! Я должен найти на него ответ!
— А я бы советовал тебе не ввязываться в эту темную историю, — еще раз повторил Раул.
Приехав к Сан-Марино и задав ему тот страшный вопрос об убийстве отца, Отавиу тем самым спас свою жизнь или, по меньшей мере, получил отсрочку в исполнении приговора.
Сан-Марино не мог удержаться от смеха, рассказывая Алвару о душевных терзаниях Отавиу:
— Ты можешь представить, какая ирония судьбы! Пришел ко мне спросить, не он ли убил своего отца!
— Значит, насколько я тебя понял, ты решил еще на какое-то время оставить его в покое, — недовольным тоном произнес Алвару.
— Ну, в общем, да. Знаешь, с ним была Жулия…
— Тогда мне тем более все понятно!
— Нет, ты не спеши с выводами. Я затем и позвал тебя, что нуждаюсь в твоем совете. Вопрос Отавиу ее очень испугал, и она теперь тоже невольно будет думать о вероятных причинах смерти Григориу.
— Ну да, а если учесть, что она еще и журналистка, — верно, понял ход его мыслей Алвару, — то ей проще всего будет покопаться в архивах. А дальше все покатится само, стоит только зацепиться за какую-нибудь подробность.… Так, значит, убрать следовало бы и ее, но на это ты не пойдешь…
— Нет! Это выше моих сил! — признался Сан-Марино.
— В таком случае, тебе надо прибегнуть к хитрости. Покажи ей все статьи о смерти Григориу, пусть она это узнает от тебя и угомонится. Ей ведь не захочется выискивать доказательства вины собственного отца!
На том они и порешили.
Сан-Марино, позвонив Жулии, предупредил ее, что беседа будет конфиденциальной, но она все равно сказала о своей поездке Алексу.
— Ты не говори папе, что я туда поехала. Сан-Марино хочет что-то рассказать мне без свидетелей. Я очень волнуюсь.
— Я тоже, — сказал Алекс. — Что же он может такого сообщить, чего мы не знаем о смерти сеньора Григориу?
Сан-Марино беседовал с Жулией долго, используя возможность любоваться ею. Постоянно повторял, что ему тяжело обо всем этом вспоминать, но раз уж Отавиу зацепил болезненную тему…
А если отбросить все ужимки и словесную шелуху, то сказал Сан-Марино о смерти Григориу примерно следующее: старик умер сразу же после ссоры с Отавиу, а тот, осознав свою вину, решил покончить с собой и выбросился с балкона.
Жулия, разумеется, была ошеломлена услышанным, и Сан-Марино обнял ее этак по-отцовски, а затем стал взволнованно говорить ей слова утешения:
— Не волнуйся, дорогая моя Жулия. Даст Бог, Отавиу никогда не вспомнит о той трагедии. А если это и произойдет, мы оба ему поможем… Ты такая красивая, Такая необыкновенная!.. Я никогда не брошу ни Отавиу, ни тебя!
— Спасибо! Вы так добры к нам, — растроганно отвечала ему Жулия. — Я даже не знаю, как вас благодарить.
Вернувшись, домой, она спросила у Алекса:
— Ты знал, что дедушка умер после ссоры с моим отцом? Почему ты мне об этом не сказал?
— Не хотел добавлять тебе хлопот.
— А о той публикации тоже знал?
— Но это же грязная ложь! Мало ли чего люди тогда болтали! Если хочешь знать, то я даже не уверен, поругался ли на самом деле Отавиу с твоим дедом.
— Это правда. Мне Сан-Марино сказал. Прости, Алекс, но ты не должен от меня ничего скрывать.
— Хорошо, — согласился он. — В таком случае, я должен рассказать тебе об Элиу Арантесе.
— Кто это?
— Бывший адвокат сеньора Григориу. Много лет о нем ничего не было слышно, а когда Отавиу очнулся, Арантес разыскал меня и хотел рассказать что-то важное о смерти твоего деда. Потом в него стреляли, и он снова исчез!
— Что же он мог знать?
— Понятия не имею! Но мне известно, что к той фальшивке в газете Арантес тоже приложил руку!
— Так это он организовал ту публикацию?
— Не могу этого утверждать. Но знаю одно: твой отец его не любил. Не доверял ему. Все время повторял, что Арантес занимается какими-то темными делами. Жулия, я опасаюсь, как бы сеньор Элиу не начал нас шантажировать. Скажет, например, что хочет показать Отавиу ту заметку об убийстве… Или рассказать ему о попытке самоубийства… Отавиу такого удара не переживет!
— Нет, мы не должны этого допустить! Где он сейчас?
— Не знаю. Кто-то его преследует, он скрывается. Но не так давно опять пытался поговорить со мной по телефону, только нас разъединили.
— Господи, что ему от нас нужно? — совсем расстроилась Жулия.
— Если бы я знал! Но этот человек всю жизнь был связан с бандитами, так что ждать от него чего-нибудь хорошего не приходится.
— Мы должны его найти! — решительно заявила Жулия. — До того, как он успеет что-то сделать папе.
— А как его найти? Мы можем только ждать, пока он снова не появится, — развел руками Алекс.
— Нет, я знаю, кто может нам помочь! — воскликнула Жулия. — Это влиятельный человек, и ему можно доверять. Я поговорю с Сан-Марино, Алекс!
Находясь под впечатлением от встречи с Жулией, Сан-Марино пришел в свою потайную комнату, к заветному портрету. А там его ждал сюрприз: Гонсала!
— Что тебе здесь нужно? Как ты сюда вошла? — рассердился он.
— Мне хотелось понять… — в задумчивости произнесла Гонсала. — Ведь это она лишила меня твоей ласки, твоего внимания.
— Ну и что, поняла? — грубо бросил ей Сан-Марино
— Да, кажется, сегодня до меня кое-что дошло
— И что же?
— А то, что этот портрет переживет нас всех, но не пере станет быть всего лишь картиной на стене! Эта женщина, к которой я ревновала тебя всю жизнь, мертва! Я соперничала с хостом и красками, а не с живой женщиной. Только сегодня я поняла всю абсурдность своей ревности, своих страданий. А ты продолжаешь жить в этом абсурде, воспринимая его как норму! Но ты взгляни: это портрет, и больше ничего, и ты не в силах что-либо изменить, Антониу!
— Гонсала, я не ожидал от тебя такого!
— Мне следовало давно это понять, чтобы не мучиться самой и чтобы вырвать тебя из твоего чудовищного плена. Надо было прийти сюда, позвать тебя и сказать: потрогай эту рогожку, эти засохшие краски, Антониу! Чувствуешь, они холодные, они отдают мертвечиной? А теперь дотронься до меня! — Говоря это, она взяла руку Антониу и приложила ее к своей груди. — Я живая! У меня горячее тело, гладкая кожа! Ты потрогай, потрогай! Я еще молода, мне нужна любовь, нужен секс… Господи, почему я раньше тебе этого не сказала? Почему не кричала, как я люблю тебя!.. Перед тем как мы расстанемся, я хочу быть с тобой здесь, у этого портрета! По-моему, это будет правильно!..
Ее страстный монолог закончился столь же страстными объятиями Сан-Марино.
— Как я соскучился по тебе, по твоему телу! — говорил он Гонсале. — Я уже и забыл, какая ты восхитительная женщина!..
В ту ночь они впервые за много лет спали в своей супружеской постели.
А утром Сан-Марино отозвал документы о разводе и приказал Бобу Ласерде с новой силой раскручивать избирательную кампанию
Он был счастлив, доволен жизнью и собой. А когда услышал, с чем к нему пришла Жулия, то и вовсе почувствовал себя на верху блаженства
— Значит, Алекс думает, что Арантес хочет вас шантажировать? — переспросил он, с трудом удерживаясь от смеха.
— Да, — подтвердила Жулия. — Не зря же он сказал Алексу, что знает какую-то тайну о гибели моего деда.
— А что еще он говорил Алексу? Какие-нибудь подробности сообщил?
— Нет, он обещал все это рассказать только при встрече.
— Тогда вы с Алексом абсолютно правы: он намерен вас шантажировать! Вот гад! Но ты успокойся, я его близко не подпущу к Отавиу! У меня есть способы его остановить. Как только он позвонит — немедленно сообщи мне!
— Да, конечно!
— Тут любая зацепка важна, понимаешь? Если ему нужны деньги, хорошо, я готов заплатить. Спокойствие Отавиу и всей вашей семьи не имеет цены!
После ухода Жулии Сан-Марино пригласил к себе Алвару, чтобы вместе с ним порадоваться такой немыслимой удаче.
— Да, за это, пожалуй, даже стоит выпить! — сказал, выслушав его, Алвару.
Сан-Марино с удовольствием произнес тост:
— За нежную Жулию Монтана и ее трогательную наивность! Она преподнесет мне Элиу Арантеса на блюдечке, и я же еще прослыву героем!
— Да, у этого официанта богатое воображение! — вспомнив о версии Алекса, захохотал Алвару.
— А представь себе, все чудесно укладывается в этот мнимый шантаж! Алекс — гений!
— А что ты скажешь Жулии, когда найдешь Элиу?
— Ты имел в виду, когда найдут его труп? — поправил Алвару Сан-Марино. — Просто сообщу ей эту новость и скажу, что кто-то добрался до него раньше меня. НО в любом случае бандит получил по заслугам!
— Вот теперь я узнаю старого доброго Сан-Марино, похвалил его Алвару.
Воскресный день Шику решил провести в библиотеке, но нужной ему подшивки газет за восемьдесят первый год получить он не смог.
— Ее уже взяли, — пояснила библиотекарша. — Кто-то еще изучает те же архивы, что и вы. Сейчас посмотрю Жулия Монтана! Вы с ней знакомы? Она в читальном зале.
— Спасибо, я думаю, мы сможем поработать вместе с ней, — улыбнулся Шику.
Отыскав Жулию в читальном зале, он подсел к ней за стол.
— Вижу, нас с тобой посетила одна и та же мысль?
— А зачем тебе надо копаться в прошлом моей семьи? Тебе-то что за дело? — как всегда не слишком любезно отреагировала на его появление Жулия.
— Затем, что мне нравится Отавиу, и я люблю тебя. Мне хочется вам помочь, и я знаю, что могу это сделать!
— Ладно, давай поговорим. Может, ты уже нашел что-нибудь такое, чего не знаю я.
— А что ты ищешь? Вообще, почему ты заинтересовалась событиями тех лет? Что-то хотела прояснить для себя? Или для Отавиу?
— И то и другое. Все началось с того, что отец видел кошмарный сон, связанный со смертью деда…
Она вкратце рассказала Шику все, что узнала от Алекса и Сан-Марино. А потом, словно спохватившись, вдруг осеклась:
— Не знаю, почему я это тебе рассказываю?..
— Потому, что мне можно доверять, я бы никогда не сделал ничего такого, что может навредить Отавиу.
— Кажется, ты говоришь искренне, — с некоторым удивлением отметила Жулия.
— Конечно, искренне!
— Шику, я запуталась, мне не на кого — призналась ему Жулия. — Алекс чудесный человек, но он знает все только с чужих слов. А Сан-Марино очень занят, я не могу все время отвлекать его своими сомнениями и перекладывать на него наши заботы.
— Он причастен к этой истории, — уверенно произнес Шику. — Я думаю, Сан-Марино многое мог бы рассказать, но почему-то не хочет.
— Мне кажется, ему просто больно об этом всем вспоминать. — Выдвинула свою версию Жулия. — Он всегда считал деда своим отцом, а папу — братом. Поэтому он всячески оберегает папу. Сан-Марино благородный человек, я им восхищаюсь!
Шику лишь озадаченно хмыкнул и не стал убеждать Жулию в обратном. Только произнес с уверенностью и даже с вызовом, мысленно брошенным Сан-Марино:
— И все же я не верю, что Отавиу мог причинить зло, кому бы то ни было, тем более родному отцу. Даже неосознанно! Что-то в этой истории не сходится, а что именно, пока не знаю. Но со временем все встанет на свои места.