Сан-Марино был доволен произведенной сделкой. Ему хотелось приручить Шику, а если тот не приручится, то иметь возможность бросить на него тень. А Боб, узнав о его поступке, пришел в настоящий восторг:

— Вот что значит всерьез войти в роль! — воскликнул он. — Вот это я понимаю! Всегда приятнее чувствовать себя великодушным львом, чем злобной крысой. Вы войдете в историю бразильской прессы как истинный миротворец! Редакция должна быть безмерно вам благодарна за ваше великодушие и щедрость. Человек, понимающий нужды рабочего класса, более того, умеющий соответствовать им!

Сан-Марино почувствовал себя польщенным.

— Надеюсь, это принесет мне лишние голоса, — мечтательно произнес он. — На одном престиже не разбогатеешь.

Но после разговора с Бобом он пришел в прекраснейшее расположение духа и решил продолжить свою избирательную кампанию, сделав сюрприз своей жене, у которой был на днях день рождения, и младшему сыну Тьягу.

Он позвонил по телефону, отдал распоряжение и с довольной улыбкой снова уселся за стол. Гонсала была изумлена, когда два дюжих молодца внесли в дверь и поставили в гостиной перевитое алыми лентами пианино.

— Что это? Откуда?

Вложенная карточка гласила, что любящий муж радует жену и младшего сына. От радости Гонсала смеялась как ребенок. Она немедленно уселась за пианино, начала играть то одно, то другое, прерывая игру восторженным смехом.

Могла ли она надеяться, что исполнится ее мечта? Что Сан-Марино, который запретил ей слушать ее любимые пластинки, который изводил Тьягу, запрещая ему мечтать о профессии музыканта, вдруг настолько переменится, что сам подарит ей пианино?!

Не меньше матери изумлялся и младший сын, когда увидел стоящее посреди гостиной черное элегантное пианино. Он тут же сел рядом с Гонсалой, и они, наслаждаясь звучанием нового инструмента, стали играть в четыре руки.

Мать с сыном так понимали друг друга, что совместная игра была для них несказанным удовольствием. Они смотрели друг на друга и улыбались, хотя улыбка Тьягу была грустной. Гонсала понимала, почему и не спрашивала ни о чем.

В свой день рождения, подняв за ужином крахмальную салфетку, Гонсала обнаружила вишневую коробочку, в которой лежало кольцо с бриллиантами. Подарок был царским, она надела кольцо и взглядом поблагодарила мужа.

—  Оно тебе нравится? — спросил он.

— Очень, — ответила она.

Воцарившийся мир в семье радовал сердце Гонсалы. Она уже перестала надеяться, что такое возможно, и вдруг!

Своей радостью она поделилась с Флорой.

— Думаю, что покоем в доме я обязана Бобу Ласерде, — Смеясь, сказала она. Антониу мало-помалу становится отцом народа и, проникаясь своим отцовством, стал лучше относиться к собственному сыну.

— Если это будет единственный успех Боба в этой кампании, я буду считать, что он многого добился, — тонко улыбнувшись, ответила Флора, мягко разминая спину и плечи Гонсалы.

Флоре было приятно упоминание о Бобе, она соскучилась по нему. Похоже, он был тем самым мужчиной, с которым она хотела бы быть. Вот только нужно было, чтобы он поверил не только в свои возможности как организатора, но и в то, что его можно полюбить просто ни за что.

— Интересно, — задумчиво проговорила Гонсала, опершись на руку и повернув голову к Флоре, почему все заботы достаются только нам, женщинам? Мы заботимся о доме, о детях, о собственной внешности. Мужчины лысеют, толстеют и считают, что по-прежнему привлекательны. Разве это справедливо?

— Бог с ней, со справедливостью, — ответила Флора. —  Несмотря на все свои заботы, ты сохранила молодость, жизненный тонус, добрую расположенность к людям, сохранила свои надежды, свои иллюзии. Разве этого мало?

— Ну, кое, с какими иллюзиями я бы хотела расстаться —  вздохнула Гонсала и, подложив руки под подбородок, стала смотреть вперед.

— С какими, например? — поинтересовалась Флора.

— С иллюзией, что я что-то могу сделать для счастья моих детей, — серьезно ответила Гонсала.

Гонсалу заботили оба ее сына, но Тьягу гораздо меньше, чем Арналду. Даже если любовь Тьягу будет несчастливой, она обогатит его, потому что он любит, а любовь всегда созидательна. А вот Арналду… Похоже, он не знает, что такое любовь…

Арналду после нескольких отказов Бетти всерьез разозлился и перестал звонить, дожидаясь се звонка.

Бетти забеспокоилась.

— Если из-за твоей хваленой тактики я потеряю Арналду, — сказала она Раулу, — я сама не знаю, что сделаю!

— Тактика самая правильная, — успокоил ее Раул, — Я же говорю, исходя из собственного опыта.

Бетти подождала еще день или два и позвонила сама.

— Мне жаль, что я тогда не смогла пойти с тобой, — сообщила она с большой теплотой в голосе, — если бы не роды у моей подруги, а она так одинока, но сегодня я совершенно свободна, и мы могли бы…

— В следующий раз, — ответил довольный Арналду, — у меня сегодня переговоры со швейцарцами.

Он даже дал Ирасеме, очень симпатиной девушке-служанке, которую тоже не обходил своим вниманием, поручение:

— Всегда говори Бетти Монтана, что я на переговорах. И называй какую-нибудь престижную страну, вот как я, например, поняла?

Ирасема кивнула, рассмеявшись.

— Ну, ты мне за это заплатишь, — сердито сказала Бетти, получив очередной отказ и повесив трубку.

— Спинка уже подпеклась, — сказал довольный Арналду, тоже повесив трубку, — повернись теперь животиком!

Но, в конце концов, они всерьез соскучились друг по другу, и тогда обоим стало не до тактик, вот тут-то они договорились о встрече, решив пойти на большой ежегодный праздник, который устраивался в Рио.

Ах, как готовилась к этой встрече Бетти! Какое соблазнительное платье она надела, на первый взгляд такое скромненькое, изящное, но при определенных ракурсах позволяющее видеть кое-что из ее прелестей. Она как раз любовалась собой в этом чудесном платье, когда ей позвонил Раул и попросил выручить его.

— Один снимок, и ты свободна, — умолял он. — Понимаешь, модель подвела, а мне сдавать буклет. Ну что тебе стоит, Бетти?

В самом деле, она сейчас прекрасно выглядела, так что, почему бы ей не появиться на буклете? Раул столько раз выручал се, выручит и она его на этот раз.

—  Только имей в виду, я иду с Арналду на праздник, — предупредила она, — не задерживай меня.

— Да что ты! Ты меня знаешь!

Но когда она пришла, Раул объяснил, что зазвал ее всем с другой целью.

— Какой это еще целью? — Подозрительно и возмущенно спросила Бетти.

Дело в тон, принялся объяснять Раул, что с минуты на минуту к нему должна приехать с визитом одна дама. Ему очень не хотелось оставаться с ней наедине. Бетти насмешливо хмыкнула.

— Если у меня в студии будет рабочая обстановка, она очень скоро уйдет, так что побудь немножко, выручи

— Ты с ума сошел! — закричала Бетти. Через полчаса за мной заедет Арналду, чтобы ехать на праздник!

— Мы управимся не за полчаса, а за четверть, — пообещал Раул и пошел открывать дверь, потому что раздался звонок.

Бетти торопливо нырнула в спальню. Ее прелестное платье мало подходило для рабочей обстановки, поэтому она быстренько натянула на себя рубашку Раула, его белые джинсы, очки, подколола волосы, и, взглянув на себя в зеркало, очень себе понравилась: настоящий синий чулок и зануда, которая только и думает, что о разметках, слайдах и качестве снимков.

Для толстухи ее появление было полнейшей неожиданностью, но она очень мило справилась со своим изумлением и что-то там такое защебетала.

Раул недвусмысленно давал понять, что им еще предстоит всерьез поработать, что время не ждет и т.д. Но толстуха, казалось, ничего не слышала, она продолжала щебетать, о чем-то расспрашивала Бетти, та машинально отвечала, а сама сидела как на иголках, она прямо-таки чувствовала, что Арналду уже подходит к дому. Вот он поднялся на крыльцо. Вот вошел в холл. Вот Онейди подает ему чашку кофе…

Толстуха болтала без умолку. Раул время от времени вставлял замечания, Бетти молилась про себя, чтобы Арналду ее дождался.

Но он не дождался, он просто не мог дождаться, потому что, когда толстуха наконец-то собралась уходить, Бетти окончательно поняла, что и на этот раз она продинамила Арналду. Можно себе представить, в каком он ушел расположении духа! Он больше никогда ей не позвонит. А она? Что она скажет в свое оправдание?

— Этого, Раул, я тебе никогда не прощу! — проговорила она со слезами. — Никогда!

— А я твой должник, — растерянно проговорил Раул. — Я тебе очень признателен за этот вечер! Не сердись. Ты меня еще благодарить будешь за то, что мы с тобой прокатили Арналду. Теперь он у тебя с руки будет, есть, с твоей маленькой беленькой хорошенькой ручки.

Раул поцеловал хорошенькую ручку, но Бетти осталась безутешной.

Она подождала звонка, но Арналду не позвонил ей, тогда она сама взяла трубку и набрала номер.

— Привет! Я звоню, чтобы извиниться. Мне очень жаль, я очень хотела пойти вчера с тобой, — проговорила она самым ангельским голоском, на который только была способна.

— Могу себе представить, — хмыкнул Арналду.

— Я так рада, что ты не сердишься, — продолжала все тем же ангельским голоском Бетти. — Я никак не могла оставить свою подругу, ну просто никак…

— Да ладно, не переживай! — великодушно отпустил ее вину Арналду.

— Когда мы сможем увидеться? Если хочешь, сегодня. Я не занята.

— Да когда-нибудь пересечемся, — небрежно бросил Арналду заготовленную еще с вечера фразу. — Пока, Бетти! А то я уже опаздываю!

Положив трубку, Бетти сидела, и, по-кошачьи сузив глаза, сосредоточенно смотрела перед собой. «Ну, Раул, —  мысленно говорила она, —  ты мне за все заплатишь, за все!»

А в ее памяти всплывали слова, произнесенные голосом Раула: «Он будет есть с твоей маленькой белой ручки.… В бабниках я разбираюсь… Стоит посмотреть в их сторону такой милашке, они от нее ни за что не отцепятся!»

—  Не отцепляйся, Арналду, не отцепляйся, —  жалобно говорила Бетти.