Яркий свет неприятно ударил по глазам. Слегка разомкнув веки, я снова их прикрыла. Слишком много белого света. Этот свет причинял боль. Боль была везде — голова, ноги и руки, ребра все было ей подвластно. Вторую попытку посмотреть вокруг, свет принял более милосердно. Я чуть приоткрыла глаза.
Боковым зрением зафиксировала его источника — большое пластиковое окно с открытыми жалюзи. За окном радостно синело безоблачное небо, а порывы легкого ветерка весело играли с зелеными листьями берез.
Листьями берез?..
Что-то было неправильным. Не сразу осознав, что именно, я снова закрыла глаза. Что было не так? Обычные березы под обычным небом...
СТОП! Должно быть, я все еще сплю — какие еще зеленые листья в ноябре-месяце! Я хотела было протереть глаза руками, но меня что-то держало. Потянув сильнее, почувствовала боль в сгибе локтя. Ой! Да это же капельница!
Я осмотрелась — почти пустая комната, с многочисленными датчиками, мониторами, капельницами... Я в больнице? Справа на кресле спала какая-то женщина. Я не сразу узнала усталое и осунувшееся лицо...
-Мам... - голос был сухой и скрипучий, и слишком тихий на фоне писка аппаратуры. Пришлось сосредоточиться и напрячь силы, что бы снова произнести едва двигающимися губами.
-Мама!
Она резко встрепенулась:
-Света!!! Доченька моя! - мать подскочила ко мне, но даже не прикоснулась. И не удивительно — я была вся перебинтована и истыкана иголками. А потом она бросилась в коридор - Позовите врача, быстрее!!!
Тут же вернувшись, мама сжала мои пальцы. Очевидно потому, что это было единственное до чего можно было дотронуться.
-Девочка моя... - она улыбалась, а по ее глазам бежали слезы - Теперь все будет хорошо...
-Обязательно мам, ты только не плачь... - я постаралась, что бы голос звучал бодрее, однако из моей груди вырывалось лишь жалобное мяуканье.
Мама кому тот позвонила. И снова погладила меня по руке.
-Скоро папа и Гоша приедут! - ее лицо было измученным и усталым.
Сколько же дней я здесь пролежала?
-Мам.. - я хрипло просипела — Как долго я была без сознания?
Меня отчаянно беспокоили не по времени зеленящиеся за окном кроны берез.
-Ну, сегодня двенадцатое число, а привезли тебя шестого сентября! Врачи столько дней боролись за тебя! - по маминому лицу снова побежали слезы.
ШЕСТОГО СЕНТЯБРЯ?! Господи, похоже, головой меня хорошо ударили. Я же не целый год здесь провалялась... Или... или все таки целый?
-Я что здесь целый год пролежала? - в ужасе я не поверила своим ушам.
-Света тебе плохо? - нахмурилась мама, заметив как побледнело мое лицо — Что ты такое говоришь? Конечно, нет. Ты была в коме почти неделю...
Я вообще ничего не понимала. Судя по моему растерявшемуся лицу, не понимала и мать. Мы с минуту смотрели друг на друга удивленными глазами, пока в палату не зашли врач и медсестра.
Высокий моложавый доктор с карими глазами и модной прямоугольной бородкой просмотрел все показания приборов, померил мне пульс и послушал легкие.
-И как молодая леди себя чувствует? - внимательные карие глаза пристально смотрели на меня.
-Нормально. - Соврала я. На самом деле отчаянно болело ребро или ребро, руки, ноги. Особенно беспокоила голова, которая была большой и звонкой, словно колокол по которому усиленно стучали.
-По-моему не совсем... Она путается со временем. - Нерешительно добавила за меня мама.
-Ну, это не удивительно, - усмехнулись карие глаза врача — При таком сильном сотрясении и не такое мудрено...
Мама обеспокоенно взглянула на меня.
-Я зайду еще позже, проверить твое состояние, а медсестра добавит тебе обезболивающего. - Доктор спокойно кивнул мне и вышел из палаты.
Чуть полноватая женщина в белом халате, быстро что-то ввела мне в капельницу и буквально через пару минут я почувствовала приятное тепло, растекающееся по правой руке. Постепенно боль начала притупляться, и я смогла немного сконцентрироваться.
Судя по тому, что палата была одноместная, да еще и матери разрешали постоянно находиться при мне, значит, Гоша занес солидную сумму в честь моего выздоровления.
Гоша! Я же совсем забыла о его подарке — автомобиль был порядком помят.
-Ой, мам, а Гоша сильно расстроился? - виновато просипела я - Я не хотела, что бы так получилось... Просто у машины разорвало колесо, и я не смогла удержать ее на дороге!
-Из-за чего? - мамины брови поползли вверх. Она посмотрела на меня так, будто услышала, что я новый президент России. — Из-за чего Гоша должен расстроиться?
-Ну, из-за автомобиля! Он был почти новый, а я не смогла удер... - но встретившись взглядом с мамой осеклась. Выражение на ее лице было престранное. Что еще не так?
-Из-за какого еще автомобиля? - слишком равнодушно поинтересовалась мать. Ее неправильное спокойствие тревожным осадком легло у меня на душе.
-Ну, из-за Хендая, которого он подарил мне на день рождения... - я снова запнулась, а мать выразительно взглянула в окно — зеленые деревья вполне ясно говорили о том, что до моего дня рождения так же далеко как от Москвы до Сиднея. И я уже поняла по тревоге, нарастающей в ее глазах, мать знать ни чего не знает, ни о каком авто.
Так. Я отчаянно зажмурилась и снова открыла глаза. Происходит что-то странное. То, что я не сплю, это точно. Слишком больно для того что бы окружающаяся действительность оказалась сном. Но что-то было явно не так – какая-то непонятная путаница с датами да и мама отчего-то ведет себя так, словно ничего не знает о подарке Казакова.
Что же происходит?
Вариантов было всего два.
Вариант первый — я получила сильное сотрясение и очевидно в моем мозгу произошли какие-то изменения, от которых сознание помутнело.
Вариант второй — я сплю.
Но я все прекрасно помню и уж не сплю точно!
Получалась сущая бессмыслица.
Я устало прикрыла глаза.
Мама как-то слишком торопливо выскочила из палаты. А минут через десять еще раз зашла медсестра и снова что-то мне вколола. Я медленно начала засыпать, так и не разобравшись, что же происходит.
Но я четко помнила все что случилось. И холодный жестокий взгляд Ариэль, и боль от ушибов и переломов. И то, как Алешка упал на холодную землю... Прощальные слова Артура. Но мать какая-то странная... Я вдруг поняла, что жутко устала и хочу спать. Нужно будет подумать об этом потом, когда снова проснусь.
Но тут тихонько постучали и в полуоткрытую дверь просунулась папина голова.
-Светик! - отец торопливо протиснулся в палату, держа в правой руке огромный букет цветов. - Как я рад, что ты очнулась!
Он хотел было обнять меня, но, так же как и мать, испугавшись моего забинтованно-загипсованного состояния, пожал лишь кончики моих пальцев. Отец так и застыл, неловко держа букет в одной руке, а мои пальцы в другой. Со вздохом мама вытащила розы из папиных ладоней и положила на стол.
А я отчаянно боролась с подступающей дремотой, пытаясь своим сломанным мозгом сообразить, что же все-таки происходит.
-У меня хорошие новости! - отец радостно потер руки — Этого мерзавца, когда он выйдет из больницы, будет ждать отличный сюрприз, в виде камеры тюремного заключения!
-Какого еще мерзавца? - мутными от обезболивающего препарата глазами, я уставилась на отца.
-Ну, того, который тебя сбил! - мама кивнула, очевидно, находясь в курсе происшедшего.
-Сбил меня? - Похоже, есть много моментов помимо несвоевременного лета, о которых мне стоит знать подробнее. Я зевнула, отчаянно борясь со сном.
-Да он не только свой мерседес продаст, но квартиру и собственную шкуру! - все еще горячился отец. - Это же надо гнать на такой скорости... Конечно, тебе повезло, что он заметил тебя и попытался затормозить! Иначе … - тут отец не смог договорить — Жаль, что этот столб не проломил до конца его безмозглую голову! Урод...
-Коля! - мама укоризненно посмотрела на него — Ей нельзя волноваться!
В мой мозг медленно втекали слова отца. Не понимаю о чем говорит папа, но в его словах чудилось что-то знакомое, только что я никак не могла вспомнить что. Постепенно глаза закрывались, и я уплывала куда-то вдаль. А когда в моем воспаленном сознании вспыхнула догадка, я не могла уже произнести ни слова. Слабость и дрема плотно сковали мои губы, и я упала во мрак.
Когда я проснулась в следующий раз, за окном было темно, а в палате никого кроме меня не было. Писклявых датчиков стало на порядок меньше, а жалюзи были полуоткрыты. Ночь плотным занавесом стелилась за оконным стеклом.
Внезапно я почувствовала, что дико хочу пить. Оглянувшись по сторонам, не заметила ни чего, что могло бы мне помочь утолить страшную жажду. Кнопок, на которые нажимаешь, и в комнату тут же влетает милая медсестра с очаровательной улыбкой спрашивает, как дела, я не обнаружила. В тщетных попытках я искала глазами хотя бы стакан с водой. И от того, что в комнате и намека не было на питьевую воду, моя жажда резко усилилась. Я с завистью посмотрела на стоящие в банке папины розы. Им-то хорошо — вон почти три литра H²О предоставлено в их распоряжение! Надо было что-то делать.
-Эй, медсестра! - как можно громче крикнула я. Но мое хриплое карканье, вряд ли могло напугать даже мышей.
Я внимательно оглядела себя. Судя по всему на ногах гипса нет, только эластичные бинты да повязки, а это значит, что я могу встать и хотя бы выглянуть в коридор, что бы позвать кого-нибудь.
Отцепив от своей груди пару каких-то липучек, я попыталась сесть. Но капельница упорно не хотела отпускать меня. Наконец кое-как отсоединив от себя и иголки, я села. Комната тут же попыталась перевернуться в моих глазах. Я судорожно вцепилась в металлические поручни своей кровати.
Ясно. Попытка найти воду может стоить мне еще одного перелома.
И в этот момент, когда в мою битую голову пришла сия весьма разумная мысль, дверь моей палаты распахнулась и в комнату вошла пожилая полноватая медсестра. Седые волосы, небрежно убранные в пучок, топорщились в разные стороны, а сердитое выражение лица говорил, что она отнюдь не рада видеть, что я не соплю мирно в подушку.
Окинув меня оценивающим взглядом, она довольно не ласково спросила:
-И как далеко ты собралась милочка? У тебя сотрясение головного мозга и куча переломов, а ты скачешь тут как коза...
-Очень пить хотелось... - Я жалобно посмотрела в узкие серые глаза медсестры.
-Подождать, что ли не могла? - Буркнула тетка и молча, скрылась за дверью.
Подивившись странной логике рядового работника российской медицины, я осторожно легла обратно. Спустя пару минут она принесла мне воды, прицепила на место все датчики и капельницу.
-Есть хочешь? - все так же сухо поинтересовалась она, небрежно поправляя одеяло.
Я внезапно поняла, что тетка совсем не такая злая как хочет казаться. Улыбнувшись ей, я отрицательно покачала головой, о чем тут же пожалела.
Усмехнувшись, женщина добавила мне обезболивающего в капельницу. Скоро, наверное, в моем организме будет больше лекарств, чем самой крови.
-Сейчас заснешь. Тебе надо больше отдыхать и не вздумай вставать. Для тебя это вредно.
Один вопрос так и вертелся на моих губах. И не смотря на начинавшую подкатывать дрему, я все же на него решилась.
-Скажите, а вы не знаете... - начала я и вдруг испугалась. Мне стало страшно от того, что моя догадка окажется неверной.
-Не знаю чего? - она почти вышла за дверь и, хмуря реденькие брови, оглянулась.
-Вы не знаете, - голос звучал хрипло и вовсе не от обезволивающего. - Тот человек, который сбил меня... Просто родители сказали мне, что и он тоже в этой же больнице лежит? - сбивчиво и путано объяснила я.
-В двадцать третьей. - Она внимательно посмотрела на меня — Ему повезло гораздо больше чем тебе.
Тут она подозрительно сузила глаза:
-Только ты вот что...
-Что? - я невинно взглянула на сестру.
-В мою смену даже и не думай бегать по палатам! - Проницательно бросила она и скрылась за дверью.
Я устало откинулась на подушки. Надо же, сколько сил отняла обычная попытка сесть. Хорошо меня потрепала Ариэль. Превратила в отбивную. Я, наконец, впервые, за все время, что была здесь, попыталась припомнить все подробности той ужасной ночи. В моем мозгу вспышками проносились обрывки ужасных воспоминаний — бледное в свете дорожного фонаря прекрасное лицо, горящие огнем ненависти глаза. При этом воспоминании, несмотря на обезболивающее заболели почки и сломанные ребра.
Затем я вспомнила, как Артур куда-то нес меня на своих руках. Куда? Не знаю... На этот, так же как и на многие другие вопросы ответов у меня не было. Например, что случилось с Ариэль? Неужели тогда, сквозь мрак боли и отчаяния до меня долетели голоса Прокураторов? И куда подевался мой ангел-хранитель? Он еще что-то мне говорил... Кажется, что все будет хорошо. Да уж куда лучше — в больнице, в гипсе, вновь без своего любимого и с полной сумятицей в голове.
Несуразица с датами, меня просто сводила с ума. Я же четко помнила о том, что Гоша купил мне автомобиль в конце октября, а сейчас за окном едва начало сентября. К тому же мама и не помнит не о каком автомобиле, а на пару с отцом твердит о том, что меня кто-то сбил.
И тут мне жутко захотелось хлопнуть себя по лбу. Но, к сожалению такой маневр не допускала шина на моей правой руке. И что же я за растяпа! На тумбочке лежал мой мобильный телефон, который мама мне специально оставила (вопреки всем больничным требованиям! Опять спасибо Гоше!). И почему мне сразу не пришло в голову посмотреть на дату в телефоне, а точнее на текущий год.
Стараясь не особо шевелить рукой, что бы меньше беспокоить сломанные ребра, потянулась к прикроватной тумбе. Не хватало буквально каких-то пары миллиметров для того, что бы дотянуться до серебристой трубки. Но я старалась. Резануло в боку, а в глазах потемнело. С дрожью я представила, какие ощущения были бы, если бы убойная доза обезболивающего не плескалась в моей крови. Но заветная трубка была у меня в руке.
Когда я увидела дату, то мне стало совсем не по себе. Если я не окончательно сошла с ума, то получается, что целого года просто и в помине не было!
А что если... Нет! Такого просто не могло быть! Или... Или могло?!!
Холодный пот заструился по моей шее. И это все бы объяснило.
Я почувствовала, как горячие слезы побежали по моим щекам. Нет! Такого просто не может быть! Таких снов не бывает даже в коме! Это не возможно! Не возможно увидеть глаза цвета ласковой южной ночи, услышать бархатный глубокий голос и ощутить вкус горячего чуть соленого поцелуя во сне. Нет! Так не бывает! Не может быть! Снова и снова повторяла я себе. Сознание не желало мириться с такой трактовкой всех событий.
И хотя одна часть меня все же понимала, что это было самым логичным объяснением всего происшедшего, а другая категорически не хотела мириться с таким страшным диагнозом, но я понимала — что это единственное объяснение всего происшедшего со мной.
Мне снова стало дико больно, и на этот раз не от переломов и сотрясений. Нет. Эта боль не могла идти ни в какое сравнение с моими жалкими травмами.
Конечно же, я прекрасно помню тот день нашей первой встречи, когда я познакомилась с Кириллом. Когда он... Когда он спас меня от автомобиля марки Мерседес, несущегося на огромной скорости по дороге. А что если Кирилл не спас меня? Что если вообще никто не спасал меня тогда?
Мне показалось, что я задыхаюсь. Я услышала как бешено запищали все датчики. Казалось, что от этого шума проснется вся больница.
Не было ни Кирилла, ни Артура, на даже этой страшной черноглазой маньячки... Никого и ни чего не было. Просто я несколько дней назад попала в ДТП и получила серьезную, черепно-мозговую травму. Я впала в кому. Вот и все...
Мне казалось, что я схожу с ума. Слишком реальными были воспоминания, слишком свежими сердечные и душевные раны. Кругом одна боль. Болело и тело, и душа, и разум...
Не знаю, сколько я еще пролежала в таком состоянии на больничной кровати, слушая нехитрую музыку приборов и датчиков, прежде чем впала в тяжелый усталый сон.
Проснулась я уже утром и в палате я была не одна. Справа в кресле сидела мама, а чуть поодаль переговариваясь с ней мой отец. Заметив, что я проснулась, родители разом повернулись ко мне.
-Милая, как ты себя чувствуешь? - мама заботливо поправила мне подушку. - Есть хочешь?
Поразмыслив над ее предложением я кивнула. Есть не хотелось совершенно, но видя тревожные мамины глаза, решила согласиться. Она и так слишком переживает, а от чашки бульона мне плохо не станет.
-Тогда я минут через десять вернусь! - Удовлетворенно кивнула мама и скрылась за дверью. В палате мы остались с папой одни.
Отец отчего-то не смотрел мне в глаза, и нервно крутил в руках упаковку от сигарет. По-моему папе отчаянно хотелось курить, и сдерживало его лишь то, что он находился в моей палате.
-Пап, что случилось? - я удивилась как напряженно зазвучал мой голос. В последнее время я стала настороженно относиться к таким вот немым вступлениям перед беседой. А то, что отец хотел со мной поговорить и невооруженным глазом было видно.
-Я... - начал, было, отец, но замолчав, так и не продолжил.
-Папа, да что происходит?! - я всерьез началась волноваться. Аппарат который был ко мне присоединен, выдал порцию громкого писка. Отец испуганно затараторил:
-Понимаешь, мама конечно против того, что бы я тебе сейчас говорил об этом. Она просила подождать того момента, когда тебя хотя бы выпишут из больницы... - тут он снова сделал судорожный вздох. Ой, что-то мне это напоминает! Странное ощущение дежавю, нарастало в душе. - Но я с ней не согласен, я считаю, для тебя это наоборот должно стать хорошей новостью!
-Хорошая новость? - как то совсем бесцветно поинтересовалась я.
-Да-да! - торопливо кивнул отец.
На мгновение между нами возникла мертвая тишина, нарушаемая лишь писком приборов. Наконец без всякого интереса я спросила:
-И что за хорошая новость?
-Понимаешь у нас с Леночкой скоро... - Я почувствовала, что задыхаюсь. В моем виске застучало. А отец, наконец, договорил — Вообщем у нас будет скоро ребенок! Ну а у тебя получается - сестренка! Ты рада?
Папа жалобно смотрел в мое окаменевшее лицо. Находясь в страшном ступоре, я забыла, как дышать. Не смея надеяться и вместе с тем страшно желая, что бы моя догадка оказалась верной, я словно робот покачала головой:
-Нет... Нет!
-Ты не рада... – казалось, папино лицо стало белее тех простыней, на которых я лежала. - Мама была права... Прости, мне не стоило тебе об этом говорить сейчас!
-Да нет же! Глупости не говори! - я торопливо отстегивала датчики и вынимала капельницу из своей руки - Рада, конечно! Только у вас будет не девочка, а мальчик и назовете вы его Игорем, в честь нашего деда!
Папа вконец обалдел от моего заявления. И он не сразу даже сообразил, что я делаю. А когда я, превозмогая дикую боль, попыталась встать с кровати, тут же вцепился в меня.
-Ты куда! С ума сошла! У тебя же два ребра сломаны — будешь шевелиться, срастутся неправильно... - теперь его лицо становилось пунцово-красным. Главное что бы его удар не хватил!
-Пап мне очень надо! - я пыталась вырваться из его рук — Да пусти ты меня, мне в туалет надо!
Пожалуй, последние слова были мною произнесены весьма резко потому, что отец вздрогнул и освободил меня.
-Но... - он попробовал меня остановить.
Я же хаотично вспоминала номер палаты, который мне ночью назвала медсестра. Тридцать вторая? Нет! Двадцать третья кажется... Да, точно — палата номер двадцать три! А папа вновь стал меня удерживать. Я попыталась вырваться, наконец, отец рассерженно произнес:
-Да ты халат накинь, хоть! Там же люди!
Я смущено кивнула и накинула на плечи поверх своей полупрозрачной бумажной ночной рубашки цветастую тряпку.
-Пап, какая палата у меня? - одной рукой застегивать пуговицы дело совершенно не благодарное, поэтому я просто посильнее запахнула халат.
-В смысле, какая? - не понял моего вопроса отец.
-Ну, номер, какой? - я нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Ходить было больно. Дышать было еще больнее. Но никакие силы не оставят меня сейчас лежать в кровати.
-Четырнадцатая... - рассеяно проговорил отец. И тут же торопливо добавил — Туалет в конце коридора, направо...
Молча кивнув и придерживаясь за стену, я вышла в коридор. Голова мягко кружилась, но собрав последние остатки сил, я медленно двинулась вдоль больничной стены.
Так... Шестнадцатая, восемнадцатая... Скоро будет двадцатая, а двадцать третья палата на другой стороне. Придется перейти коридор.
Наконец после десяти минут мучений я добралась до заветной белой двери с намалеванными на ней кривыми цифрами: «23».
Дверь была приоткрыта. Сделав шаг, я аккуратно толкнула ее. И застыла.
В небольшой комнате стояло три кровати. Две из них были пустыми, а на третьей возле окна спал пожилой полноватый мужчина.
Конечно же, Кирилла не было.
Похоже, вновь разыгралось в моей битой голове, мое битое воображение. Я поняла, как сильно устала, как страшно колет в левом боку, и что голова кружится, грозя моему несчастному телу неласковой встречей с потертым линолеумом.
Тихонько сползя по стене, села прямо за полуоткрытой дверью на пол. Не хотелось ни шевелиться, ни думать, ни жить... Ни чего не хотелось.
В другом конце коридора кто-то позвал меня по имени. Но мне было все равно, и вставать с холодного, продуваемого сквозняком пола, я не собиралась. И с чего я решила, что известие о беременности папиной жены о чем-то могло говорить? Наверняка я подсознательно всегда подозревала, что это было возможным. Ведь Лена еще молодая, детей у нее нет. Вот мое не в меру разыгравшееся воображение и выдало, что у меня скоро будет маленький брат. А тут папа с такой же новостью. Простое совпадение!
Я тяжело вздохнула - все не так...
Когда по коридору послышались торопливые шаги, я даже и глаз не стала открывать, только наклонила голову вниз, что бы медсестра или мама не заметили набежавших слез на моих глазах. Очень хотелось, что бы эти шаги прошли мимо меня. Шевелиться не хотелось — любое движение, так же как и любой вздох причиняли страшные мучения.
Но человек не прошел мимо. Он сделал еще один шаг и остановился возле меня.
Я слегка насторожилась, но глаз не открыла. Почему медсестра молчит? Она давно бы уже начала орать и ругаться, что вот, мол, какие непослушные больные, совсем с ума посходили! Валяются где попало!
Не поднимая головы, я открыла глаза и наткнулась взглядом на обычные черные кожаные туфли и нелепо смотрящиеся на них сине-зеленые бахилы.
Понятно. Это не медсестра и не уборщица — это кто-то из родственников больных. Вероятно, решил проверить, не умерла ли эта странная девушка под этой дверью.
Нет, не умерла. Наверное. Хотя я еще не решила.
Меня снова кто-то позвал по имени. По-моему это была мама. Но ее голос звучал где-то там, далеко...
Человек, а вернее мужчина продолжал молчать. Я лениво скользнула взглядом по черным острым, словно лезвие, стрелкам брюк и зацепилась за край такого же черного пиджака. От этого края мои глаза метнулись к загипсованной и крепко прижатой к груди руке. Еще выше и я увидела ровный точеный подбородок, высокие скулы... Меня накрыла ласковая черная ночь южных широт...
По-моему, я сидела долго. Слишком долго. Непростительно долго. Время на мгновение застыло, превратившись в хрупкое стекло, которое затем взорвалось в моей голове на миллионы осколков. И в одну короткую и отчаянную секунду мое тело, словно стрела пущенная из лука, рванулось вверх, не обращая внимание ни на какие переломы и ушибы, для того что бы получить самое лучшее в мире обезволивающее и самый мощный наркотик, заставляющий забыть о любой боли — любовь...
А в другом конце больничного коридора двое мужчин, одетых в белые медицинские халаты устало поднялись с широких кожаных кресел.
Один из них, молодой, очень красивый парень со светлыми, льняными волосами, устало вздохнув, произнес:
-Ну, вот кажется и все...
-Артур... - небесно-голубые глаза второго, полноватого мужчины внимательно изучали пейзаж за окном — Мы не можем знать, что будет потом, их будущее не предопределено и нет той судьбы, кроме той которую они делают сами... Мы всего лишь можем помочь им. И мы... Мы все же не люди. - Ефрем осторожно коснулся плеча светлого ангела.
-Мы не люди... - эхом повторил за ним печальный ангел.
-Да. Мы не люди, но и не боги. Просто мы те, кто должны быть рядом.
-Я знаю. - Артур последний раз посмотрел на обнимающихся мужчину и женщину и отвернулся.
-Быть ангелом трудно. - Ефрем понимающе кивнул.
-Нет. - Тихо покачал головой Артур. Его красивое правильное лицо исказила мука - Не трудно... Просто больно.
Налетевший прохладный ветерок распахнул створки окна и задул в коридор горсть желтых листьев. Мягко кружа листочки осели на небрежно брошенные на кресло белые халаты.