Тенаар прошел в обучающий кабинет по музыке, который был выделен в вотчине со стороны жилого корпуса. Он решил посмотреть на тренировки Айсы, так как заметил неприятную вещь, которой быть не должно. На вопросы она ответила сдержано, в своей манере. Саит лишь просила прощения, но вмешательство в обучение музыканты-ханти считается нарушением и разрушает саму суть наставничества. Проследившие за обучением стражи, коих послала Сим, принесли странные вести. И вот он шагает в сторону залы, где происходит обучение.

Переступив порог, он стал свидетелем процесса обучения. Наставник стоял спиной и смачно хлестал тонким прутиком по пальцам сжавшейся в комочек женщины, которая по-видимому что-то не так сыграла. Сато оторопело уставился на эту сцену и тихо спросил у Вальрена, который теперь взял на себя частично обязанности Саит, сняв с нее нагрузку и дав время на поиски нужных людей.

— А это нормально? — и нахмурившись на звук ударов, которые были слышны отсюда, смерил взглядом спину наставника.

— Вообще-то нет. — Вальрен покачал головой. — Согласно регламенту обучения, бить можно только по специальной досточке, которую ставят рядом с учеником, дабы привлечь внимание. Физические наказания применимы в крайне редких случаях, но никогда при них не бьют по рукам.

— Значит это превышение?

— Да, господин, это злоупотребление.

— Ясно. Не вмешиваться, — шикнул он на вдруг сдвинувшихся с места Сим и Налин.

Он посмотрел на Руанда и тот пошел вперед, через пять шагов чуть топнул, привлекая внимание. Наставник вздрогнул, недовольно повернул голову с готовой отповедью для нерадивых слуг, что посмели его тревожить. Увидев же, кто в действительности потревожил, подобострастно развернувшись всем корпусом, склонился в нижайшем поклоне и льстиво улыбаясь приветствовал высокопоставленное лицо. Причем палочку наказания даже не убрал, просто сложил руки так, что она прилегла к животу в момент поклона.

— Мне говорили, что наставники очень тонкие ценители тех произведений, которые их подопечные разучивают. — Произнес он миролюбиво.

— Вам все верно говорили, — кивнул головой наставник, чем сразу показал — корона выше облаков и давно потолок пробила, — наставники ценят те звуки, что разучиваются под их руководством.

— Что же, — Сато плавно опустился в принесенное ближе кресло…царственно опустился в него и договорил, — хотелось бы послушать ту мелодию, что вы цените больше всего. Конечно, если ваша подопечная разучила ее.

— Мы разучивали эту мелодию. — Наставник стрельнул глазами по побледневшей женщине и отступив к ней ближе, договорил, — позвольте слегка настроить ханти.

— Конечно, делайте все что нужно. — Сато замер в ожидании.

Минут пять наставник передвигал по струнам подставочки и ставил крепления, перебирая пальцами кое-какие из струн. Затем он отошел и кивнул головой ученице. Когда она тронула пальцами инструмент, Сато внимательно следил именно за ее руками. Звук, что рождался был отличным от того, что должно было быть. Если для Сато это была новая мелодия, то вот для этого человека и игравшего музыканта нет — они оба показали, несколько сильно различие. Наставник морщился, ходил желваками, а музыкант не мог играть легко и свободно, так как до этого получил по пальцам, и они сейчас болели и плохо слушались. Рядом стоявшая Сим дотронулась до плеча господина и произнесла:

— Данную мелодию нужно играть чуть легче, кое-где передерживает, а кое где не добирает. — Сато лишь стрельнул в ее сторону взглядом, видя тень ее дымки. — Я много раз слышала эту партию для ханти. Сложная, но очень красивая и разительно отличается от того, что звучит сейчас.

Сато только кивнул головой. Удары были более чем сильными, раз она играть не может. А лицо наставника более чем доказывают то, насколько далека мелодия от оригинала. Когда закончилась партия, женщина головы не поднимала, так как прекрасно знала, насколько ее игра ужасна.

— Насколько я видел, — Сато усмехнулся, — далековато от оригинала, так?

Сглотнув, наставник повернулся всем телом и склонившись, пролепетал:

— Прошу простить, но мы занимаемся с самого утра, скорее всего устала…

— Конечно устала, — согласился Сато вставая, — по пальцам розгами получать любой устанет.

— Господин? — изумленно уставился наставник.

— Айсы, — Сато посмотрел на женщину, и та несмело подняла глаза, но голову не осмелилась. — Будь добра, встань и подойди.

Женщина плавно встала, подошла и остановилась перед Тенааром. Он протянул руку перевернув ладонь. С минуту она не понимала, что ему надо, но потом догадавшись, вложила свою ладонь в его. Тенаар опустил глаза и крайне осторожно потрогал пальцами ее ладонь, со следами ударов. Хмыкнув, слегка качнул головой в бок, и наставник коротко охнул.

Айсы недоуменно и удивленно перевела взгляд в сторону стоявшего на коленях наставника.

— Вальрен, какова вероятность найти достойного наставника для моего не ограненного камушка? Такого, который будет понимать разницу между короной личной и порчей того, до кого и дотрагиваться-то лишний раз не советуют почки и печень.

— Согласно запросу и метке для кого именно, у вас будет привилегия в выборе наставника того уровня и манер, какого вы будете желать.

— Идеально. — Сато улыбнулся, не выпуская руки музыканта. — Сим, будь добра.

Женщина проявилась, и наставник сглотнул. Красный мундир, о котором в империи байки разного рода травят, но все как один говорят — если пришел по душу твою, то бежать бесполезно. Тенаар же отпустил удерживаемую женскую ладонь и повернувшись в сторону наставника, посмотрел в его бледное лицо, заметил капельки пота и заговорил.

— Наверное вы не знали, но здесь, по крайней мере в моей вотчине, применять наказания имею право только я. — Он подошел и по его кивку головы подвели Айсы. — Вот этот человек, пол женский, статус музыкант-ханти, — он улыбнулся, глядя в его глаза, — он принадлежит мне. Моя собственность, моя рабыня, моя служанка, мой человек. Как хочешь так и называй. Но самый главный момент — это МОЙ человек. Кто дал тебе право применять силу по отношению к моему человеку? От тебя что требовалось? — он смотрел на начинающего осознавать, что произошло кое-что нехорошее в его жизни, о чем он ранее даже представить не мог.

— Отвечай, когда спрашивают! — рыкнув и толкнув в плечо, Налин сжала пальцы на нем.

— Обучить мастерству игры на ханти. — Выдохнул наставник.

— Обучить, — кивнул Сато, — но кто-нибудь говорил, что ты можешь бить моего человека?

— Господин, но такова…

— Не вешай мне лапшу на уши, погань. — Сато приблизился и наклонившись могильным голосом проговорил, — я твою корону сдеру с твоей дурной головенки одним чихом. Ты посмел тронуть то, что принадлежит мне. Думаешь если я заметил ее игру, это только твоя заслуга? — выпрямившись, он саркастически растянул губы в улыбке ничего хорошего не предвещающей. — Я увидел ее и это решило исход дела. А ты, — Сато пожал плечами, — элемент заменимый, ведь под тебя инструменты не делают.

Протянув руку в сторону Сим, не слушая начавшего молить о прощении, Тенаар получил требуемое. В его ладонь легла тонкая палочки, гибкая и прорезиненная. Руки наставника подняли, захватив с силой, заставив разжать пальцы.

— Айсы, — Тенаар посмотрел на стоявшую с левого бока женщину, — став частью моей свиты, войдя на территорию моих личных покоев, ты получила и мою защиту вот от таких коронаносцев, что не могут различить, когда стоит проявлять сучью натуру, а когда надо быть тише мыши и не отсвечивать. — Он, глядя ей в глаза резко поднял руку и с силой опустил ее вниз.

Раздался хлесткий удар, вскрик наставника. С непроницаемым лицом, глядя в глаза женщине, что стояла, обмерев и не веря в то что происходит, он делал удар за ударом. Наставник молил о прощении, но это было не реально. Он покусился на то, что разрешено только ему, Сато. Он посмел поставить себя выше Тенаара в его вотчине. И за это полагалось наказание. И он его получал.

Когда Сато закончил, его стражи отпустили дрожащего и поскуливающего мужчину, который играть больше никогда не сможет, и уж тем более наставником никогда не станет — Тенаар постарался. Его пальцы были травмированы, разбиты в кровь. Сато вышел из залы, ведя в поводу бледную и внутренне искренне довольную положением бывшего наставника женщину, которая теперь поняла разницу между тем что ей говорили, и тем что есть реальность.

Вальма посвящала ее в детали жизни при вотчине, но все эти правила и прочие вещи, которые обещали, они были зыбкими, а вот наставник нет. Он жил на территории вотчины, но не имел никакого права входить на территорию внутренних личных покоев, а вот Айсы жила именно в них. Это злило наставника, ведь он искренне считал, что без него она ничего не стоит. А тут такой поворот.

— Вальрен, передай министру Савко, что мне требуется очень хороший наставник, так как этот повел себя безобразно. И детально распиши ему, как надлежит себя вести на моей территории, как надлежит обращаться с моей подопечной и как именно «строгое» обучение должно быть «строгим». Я не потерплю ничего подобного тому, что было. Ясно?

— Господин, запрос уже составлен, осталось добавить лишь ваши особые пожелания.

— Айсы, — Сато вышел в малую официальную залу и проследовал в сторону внутренних покоев, — запомни — наказываю только я, остальным бью морды. Поняла?

— Да, господин. — Согласно кивнула она, шагая следом за ним, переступая порог внутренних покоев.

— И больше чтобы я не пребывал в святом неведении относительно того, как наставник себя ведет и что делает помимо обучения. — Он прошел к своей кушетке, присел на нее и осмотрел женщину. — Я в курсе того, как наставники используют свою власть и что делают помимо того, что обучают самой игре. — Он улыбнулся, — отныне обучение не будет включать в себя то, что было до сего момента. Если уж так хочется близости, подыщем тебе мальчика-колокольчика на кого приятно посмотреть и потрогать. Понятно?

— Да, господин.

— Вальма, проведи дополнительную разъяснительную лекцию. А сейчас отведи ее к доктору Кива, пусть посмотрит, какие травмы этот дурень нанес. Пусть осмотрит ее полностью, я не желаю видеть ни увечий внешних, ни внутренних.

— Как прикажете, — Вальма склонила голову, затем плавно развернулась и подождала, когда реверансы господину будут отданы от Айсы, после чего они быстро покинули покои Тенаара.

— Саит.

— Господин, — она приблизилась.

— У меня развелось бабенок в вотчине, да столько, что скоро драться кошками будут. Передай Делле, дабы, мысля посетила императрицу — надо Шита для утех. Умных, которые не будут пытаться делать то, что делают обычно. — Сато улыбнулся. — Дамам надо расслабиться, а не играть в «обмани шпиона».

Саит только согласно кивнула и не сдвинулась с места, так как эту весть передаст позже, не такой уж и срочный приказ. Сато же вздохнул, посмотрел на покои и уперев локти в ноги, перенес вес тела на них, опустив голову, призадумался. Весна ступает в свои права. Он дал согласие побывать только на выходе к народу, но сомневался, что надо даже это делать. Просто не понимал, почему это так важно.

Покачав головой, встал и направился в сторону библиотеки. Молча и задумчиво прошел расстояние до нее, взял тот самый талмуд, который был написан на древнем писании и расположившись на кушетке, стал перелистывать страницы. Что делалось вокруг него, совершенно не волновало и поэтому, когда его приобняли и в ухо шепнули, кусая за мочку:

— Идем спать, — вздрогнул, дернулся всем телом. — Сато, не надо меня бить. — Обиженно последовали слова, которые вернули в настоящее ушедшего в дебри писания прошлого.

— Шао? — изумленно и затем нахмурено произнес Сато, выдохнул. — Напугал! — рыкнул, перевел дух.

— Ты вообще знаешь, сколько времени? — принц сидел рядом и усмехнулся на его взметнувшиеся брови.

— Нет. — Признался тот в ответ.

— Половина пятого утра. Я замучился тебя ждать.

— Сколько?! — изумленно на него выпучив глаза, Сато перевел его в сторону стоявшего столика, с початой трапезой на тарелках, но так и не доеденной. — Ой, кажется я слишком увлекся.

— Да ты не просто увлекся, ты игнорировал меня, пока я не укусил тебя. — Покачав головой, принц встал и протянул руку, — все, пошли.

Вздохнув, с сожалением положив талмуд на кушетку, принял руку и встав, замер. Перед глазами поплыло, после чего все смешалось. Последнее, что он различил, так это встревоженное лицо принца и его далекие голос, зовущий кого-то.

Очнулся Сато только к полудню. Лежал у себя, укрытый и его морозило. Но не тело, а словно душу холодом обдавало. Это был неприятный сюрприз. И не просто так. Совсем не просто так.

— Как ты? — спросил Шао, который сидел рядом и читал какие-то документы в интерактивном виде.

— Не знаю. Нехорошо как-то. — Сато облизнул губы.

— Доктор ничего не нашел. — Шао усмехнулся, — зато императрица сообщила диагноз.

— Перенапряжение от полученной информации талмуда прошлого. — Сато вздохнул, зная, что случилось, удивляя Шао. — Ничего страшного, посплю и все пройдет.

— Сато, — принц повернул его лицо взявшись за подбородок, — что происходит?

В ответ улыбка и его рука ласково погладила руку принца.

— Ты сделал меня Тенааром, но сам не понимаешь, с чем мне предстоит иметь дело до конца жизни.

— Если бы знал…

— Поступил бы точно также, ведь таким образом ты сделал то в чем поклялся — ты меня защитил со всех сторон.

— Скажешь, тоже. — Шао хмыкнул. — Не так уж и защитил, всякая сука лезет и тревожит.

— Ничего, они скоро привыкнут. — Сато повернулся на бок и обхватил его за талию рукой, прижался головой к животу, слегка наползая на его тело. — Не волнуйся, я просто меру не знаю, когда в руки книга попадает. А с этим талмудом знаний так нельзя.

— Тогда не трогай его. — Шао опустил руки и запустил пальцы в богатую шевелюру, массируя кожу.

— Не получится. Это важная книга, древняя и там много такого, о чем ты никогда не услышишь ни от одного учителя.

— Что же такая важная книга не под замком?

— А она и под замком. Это ты думаешь, что просто лежит в библиотеке. — Сато поднял голову и усмехнулся, — ее поднять никто не может кроме меня. Тем более прочесть что там написано. Даже лингвисты.

— Почему? Система защиты стоит на книге?

— Да, только не людьми соткана. — Сато опустил голову и мурлыкнул, — тем, кто писал ее. На печать реагирует, но не на одну, а на все пять. И это значит, что прочесть может только тот, кто несет титул «Тенаар».

— Ясно, ваши штучки.

— Шао, давай ты не будешь опять равнять меня и гарем. — Обиженно проговорил Сато.

— Извини, — Шао погладил его плечи. — Не хотел обидеть.

— Хорошо, прощу. — Мурлыкнул Сато засыпая.

Анаман вышла из небольшого катера и прошла по зоне высадки. Она, ее верная служанка и охрана, прибыли на территорию Храма, дабы начать подготовку к празднеству недели цветов. Ее встретил один из служителей и как всегда молча проводил в недра Храма. Здесь было все так как всегда — просторно, минимум украшений, много людей и их число неизменно с первого запуска Храма. Никогда больше или меньше служителей не проживало тут, только строгое и неизменное количество.

Пройдя по коридору, вошла в кабинет, где Верхний Страж Духа принимал гостей ниже по значимости чем Тенаар. Его он принимал в пустом зале с белоснежным ковром во весь его размер. В тот зал входят только те, кто несет на теле пять печатей, кто является Тенааром. Для всех остальных круг силы вселенной закрыт — не смогут перенести давление потока, просто погибнут рассеиваясь в пространстве.

В кабинете, как и в любом другом, было все, как и у всех. Стоял стол, стулья, были полки с книгами и документами, распахнутое окно выглядывало в сад, что окружал треть Храма, были украшения из естественных материалов — дерево, камень, стекло. Мужчина ждал ее, стоя, как и подобает.

— Здравия, отец. — Склонилась Анаман.

— Благодарствую, дочь моя. — Страж улыбнулся теплой улыбкой. — Проходи, присядь и поведай о цели своего визита.

Анаман прошла к свободному месту, подождала, когда и он займет свое, после чего начала говорить.

— Мой визит согласно традиции, — она улыбнулась, — дабы засвидетельствовать свое почтение Храму и его Хранителю.

— Почтение принято. — Кивнул головой Страж, после чего улыбнулся, заставляя петь сердце духовно связанной с ним женщины.

— Рада сообщить, что наступает время недели цветения. — Анаман улыбнулась. — Империя готовится к этому дню.

— Хорошо, мы ждем его с нетерпением.

Анаман замолчала и дала понять, что есть куда более важная весть, что она принесла, кроме как свое почтение и обязательный ритуал просьбы благословить ее на предстоящее мероприятие.

— Тебя что-то тревожит, дочь моя. Поведай мне, ибо не вижу, что так заставляет тебя тревожиться.

Анаман прикрыв глаза, вдохнула и выдохнула. Ее будут ругать, но делать нечего и она, открыв глаза посмотрела в его лицо.

— Я вела беседу с Тенаар Сато, объяснила ему что значит неделя цветения. — На ее слова Страж расплылся в улыбке. — Но, как бы я не старалась, он остался верен своему слову. — Угасла улыбка Стража. — Он повторил то, что говорил вам в лицо: там, где будете вы, его не будет. Единственное, что мне удалось у него выпросить, так это выход к народу, в конце недели. Но он поставил условие, что в этот момент вас там быть не должно. И никак на его решение повлиять не удалось. Даже император просил Наследного Принца посодействовать. Тенаар Сато не изменил своего решения.

Страж задумчиво замер, поглаживая стол пальцем. Несколько минут сидел и думал. Анаман не торопила его, просто ожидала решения. Страж же, казалось, с решением не торопился. Он словно окунулся в некую недоступную информационную среду и ворочал ее потоки, выискивая правильный. В тишине, в полном молчании, на несколько минут и вот он отмер.

— Значит его решение непоколебимо?

— Боюсь, что это так. — Анаман покаянно опустила глаза, — я не смогла донести до него, насколько это важный праздник для Легио.

— Нет, он понимает. — Страж усмехнулся. — Он все прекрасно понимает. И осознает.

— Тогда, — она подняла глаза на него, — я не была столь убедительна? Подвела вас?

— Нет, дочь моя, это не твоя вина. — Страж вздохнул. — Боюсь, что вина тут моя. Не признал он меня, отвергает, всеми силами закрывается, не верит, ускользает. Я лишь краем сознания ощущаю его присутствие. — Страж покачал головой. — Наш Тенаар очень силен. Настолько силен духом, что способен воспротивиться зову печати и жить так, как если бы ее и вовсе не было на его теле. Как если бы он был потомком чистой крови имо.

Анаман замерла. В голове фейерверком пронеслись образы и варианты развития событий, затем она медленно спросила:

— Тенаар Сато потомок рода имо?

— Я не знаю. — Страж покачал головой. — Мой предшественник сообщил, что кровь имо я буду ощущать, как свою, но также предупредил, что если я не добьюсь его доверия и расположения, то упущу.

— Но он может им быть?

— Может иметь в своем роду кровь имо, но насколько он чистокровен по линии, я не смогу сказать до тех пор, пока он не верит мне и не впускает в свою душу.

— Значит, все же, — она ошарашенно замерла, — отец, его имя!

— Что с ним?

— Вы ведь записывали его в книгу брака.

— Да. — Кивнул Страж. — На языке его мира.

— Прошу, разрешите взглянуть на эту запись.

— Для чего?

— Понимаете, написание отличается от нашего письма, коим обозначается великий род. Мне просто надо увидеть эту запись, чтобы с точностью сказать.

Страж кивнул и встав с места, прошел к одному из шкафов. Плавно открыв дверку, без какой-либо серьезной защиты, которую ставят во всей империи на хоть маленько важные двери. Взял толстую книгу, в красивом переплете, расписанную рунами и украшенную полудрагоценными камнями, которые изображали частично движение рисунка. Закрыв дверку, подошел к столу и раскрыв книгу, приложил к ней ладонь.

— Разрешаю лицезреть дочери духа. — Произнес он и на пустых белоснежных страницах проявились завитки записи.

Анаман благодарно посмотрела на Стража и опустив глаза, прочитала запись. После этого она взяла свой браслет и активировав его, набрала алфавитом Алкалии знаки, затем запустила точный перевод. Когда его закончили, показала его Стражу. Тот замер перечитывая строчки.

— Написано с маленькой буквы, — Страж улыбнулся, — в его роду были имо, но не прямая линия. Теперь я понимаю, почему он способен от меня укрываться.

— Не прямая линия наследия?

— Да. — Страж кивнул головой. — Лишь частичка от рода в нем есть, отсюда силы физические, отсюда его скорость в обучении и эта гордость. Хотя упрямство у него от прямой линии. — Страж усмехнулся, — только упрямец будет настаивать от всего сущего огласить ответ и даровать защиту.

Анаман улыбнулась.

— Хорошо, — Страж кивнул ей, — я принимаю условия, поставленные Тенаар Сатори. — Он покачал головой. — Передайте, что не нарушу слова.

— Благодарю, отец. — Анаман склонила голову.

— Ступай, дочь моя. Мы подготовимся к празднеству, как и полагается.

Анаман покинула его, вновь задумавшегося. Он улыбался иногда мыслям своим. Надо же, частичка великого рода вернулась в лоно своего родового гнезда. Еще бы найти прямых потомков Шанкори Ивари, вот было бы великим благом для Стража и всей империи.

Праздник весны пришел как-то незаметно и буднично. Все бегали и прыгали, готовились, а Сато нагло игнорировал все связанное с ним. Конечно к праздничному дню и его вотчину украсили. Прошло много предпраздничных дней открытых дверей, блистали все золотые головы и политические мужи с дамами. Сато выходил на эти мероприятия несколько раз. И каждый из них проводил в компании узкого выбранного круга. Как правило рядом с ним обозначалась леди Алья, леди Роксана и обязательно принцесса Альма. За ними были сменяющиеся личности, которые блистали в лучах взятой взаймы славы.

К моменту завершения подготовки прибыл заказываемый наставник для Айсы, которая искренне удивилась тому, кто именно прибыл для ее обучения. Это был мастер мастеров, почетный и заслуженный наставник, коих поискать было не просто проблематично из-за занятости, но еще и требовался статус не ниже правителя планеты. Но он прибыл, и женщина со всем рвением принялась за учебу.

Иногда Сато присутствовал при обучении и проявлял не дюжее любопытство. Наставник иногда прерывался и давал краткие пояснения по инструменту, по тому, как и из-за чего идет звук, что нужно для той или иной тональности. Он объяснял любопытному мужчине, не испытывая раздражения и искренне радовался такой заинтересованности. Иногда Сато пробовал сам играть на инструменте, но быстро отступал назад, так как пальцы у него совершенно не предназначены для столь тонкой игры. Хотя в первый урок его похвалили, он тактично донес до наставника, что все же не надо учить его и не так чтобы очень тянет к подобному роду занятий. Наставник был человеком мудрым, быстро понял, как не надо себя вести в его присутствии и более не проявлял завышенного внимания к его персоне, полностью включаясь в процесс обучения.

С момента прибытия наставника Айсы заметно улучшила свою игру и все чаще и чаще играла для Тенаара, потом он радовал своих близких в малой официальной зале. Когда в первый раз Айсы вышла для игры, гости очень удивились и после этого еще долго обсуждали насколько тонкое и красивое звучание. А перед самым началом недели тишины, в которую император и его семья, что находится на Легио и прилетела на него, собирается вся вместе, Тенаар дал последний прием в вотчине. Прием имеющий огромное значение, ведь все, кто попадет на него, будут иметь огромный, просто ошеломительный успех с самой долгой временной репутацией — это как выпускной экзамен.

Подготовка к приему была тщательной и кропотливой. Сам сиппе вертелся ужом, дабы за один день, в который зала была пуста, успели все сделать. Нагнали слуг, заставили трудиться в поте лица. Кухня волком взвыла, так как запрос был беспощаден в количестве, виде и сроках.

Сато прибыл в вотчину императрицы без какого-либо предварительного предупреждения. Прошел по вотчине молча, дошел до кабинета императрицы. Ее уже предупредили и поэтому в дверях задержки не было. Распахнули — он вошел. Один. Анаман, будучи в кабинете завалена работой, крайне сильно удивилась, не увидев рядом с ним его верный атрибут в виде трех женщин. Они остались снаружи, как и его личная охрана. Оба мундира встали по бокам и замерли в ожидании завершения визита. Как всегда, оставаясь в сокрытии.

— Господин Тенаар, рада видеть вас. — Она радушно улыбнулась, встала с места, — простите, столько дел, что совершенно не остается свободного времени для визита к вам.

— Да все нормально. — Он прошел и уселся в кресло перед ее столом, осмотрел ворох всяких консолей, энерголистов и стоящие здесь чайную пару, чайник, сладости и настоящий перекус. — Да, работы не початый край.

— К сожалению, этого не исправить, если нет желания потом разбирать колонны запросов и документов. После праздника весеннего цветения торговая неделя. Столько много всего нужно. — Кивнула она. — Позвольте узнать цель вашего визита?

— Ну, — Сато достал из кармана своего костюма, к слову это был обычный брючный в стиле министров Легио, небольшую сложенную в три раза бумажку. — Думаю вас заинтересует этот список имен. — Не разворачивая передал сложенный лист в ее руки.

Анаман крайне заинтересованно приняла странную бумагу, причем это был обычный клок бумаги, аккуратно отрезанный от обычного бумажного ежедневника. С любопытством она его развернула и не понимая перевела взгляд на сидевшего перед ней мужчину. Он же был довольно серьезен, никакой наигранной вежливости или подозрительного блеска в глазах, как намек на шутку. Вновь просмотрев список, она проговорила:

— Любопытный список.

— Да, предельно любопытный. — Улыбнулся Сато. — Тем более, что все имена и фамилии, при их значимости, так ни разу и не попали в список ожидания моей вотчины.

— Какая досадная оплошность. — Сокрушенно покачав головой, она выглядела такой понимающей, такой вошедшей в положение.

— Да-да, оплошность. — Согласился с ней Сато и добавил, — только примечательно, что все данные дамы и господа, они ведущие скрипки в вашем театре. И в театре остальных вотчин. Не находите, что оплошность заразна?

Анаман посмотрела на него и поняла: говорить надо прямо и не увиливать. В списке были все те, кого она и остальные Правящие Жены защищали, так как на них держалась их руководящая составная. Нужные люди, очень нужные. Настолько нужные, что им не надо ни раздутого статуса бомонда, не надо мнимых привилегий. Они все сами сделали, но…

— Вы прекрасно осведомлены, господин Тенаар. — И похвалила его и показала, что поняла.

— Я стараюсь. — Сато усмехнулся, слегка кивнув головой, как если бы склонил ее на бок.

— Итак, если мы поняли друг друга, а я вижу, что это так, то что вы хотите, чтобы я сделала?

Сато заулыбался. Ну наконец-то в разговоре с ним она отбросила ненужные превалирующие законспирированные под мишуру формы сути разговора. Говорит проще, как если бы был обычный разговор в обычном месте, а не во дворце со всеми этими этикетами и правилами ведения бесед.

— Перед вашим праздником цветения состоится большой такой пир в моей вотчине. Эти господа и дамы из списка, в полном составе, и меня не интересует, где они сейчас, обязаны явиться. Все по списку. Уважительной причиной отсутствия может считаться смерть, роды и реанимация. Все остальное — досадное опоздание. И советую вам сообщить мне лично, кто из этого списка попадает под «досадное опоздание».

— Господин Тенаар, — вздохнув, посмотрела на него и просто спросила, — зачем вам это?

— А затем, чтобы вы раз и навсегда поняли — водить меня за нос не надо. С вашей легкой руки в мою официальную вотчину идут те, кто нуждается во временном пинке под зад, дабы поблестели получше и привлекли внимание сорок. И упускаете из виду, что я далеко не дурак и руки у меня становятся все длиннее и длиннее, уши слышат дальше, глаза видят больше. Думаю, мы с вами друг друга поняли?

— Вы правы, мы поняли друг друга. — Анаман вертела в руках список. — Опоздавших не будет.

— Прекрасно. — Сато встал и посмотрел на нее. — На будущее, плодотворное и совместное — не надо делать из меня мальчика, ничего не смыслящего в вашей политике. Вы ведь учите меня, каждый день. И что-то я уже прекрасно вижу и понимаю.

— Я учту на будущее, дабы более досадных оплошностей не было.

— Буду благодарен за такую услугу.

Сато ушел, а Анаман задумалась и прикрыв глаза, откинула голову на спинку кресла. Час от часу не легче. Решение ограничить доступ именно этим людям в его вотчину продиктовано не тем, что они считают его дураком, а простым чувством самосохранения. Ведь ему потопить человека ничего не стоит, а на этих людях держится львиная доля дел. Конечно Анаман не питала надежды, что в святом неведении он пробудет долго, но хотя бы до следующего года, когда все к нему привыкнут настолько, что перспектива отправить в его вотчину нужную фигуру не будет настолько пугать.

Но, Тенаар удивил. Опять. Усмехнувшись, она посмотрела на список. Ни одного имени не пропустил. Хороша же его агентурная сеть. И главное, что сделал все тихо. До нее не дошел слух, что от Тенаара идет волна поиска. Вот что значит тихий омут.

— Делла! — позвала Анаман.

Через минуту женщина вошла в кабинет и замерла в ожидании. Ее госпожа, буравив взглядом листок молчала, после чего перевела его в сторону верной служанки.

— Я не знаю, как, но ты найдешь способ ввести своего человека в его личные покои, дабы я была в курсе всех его действий. — Анаман сощурилась, — хоть сама иди и падай в ноги, доказывая, как ты ему предана. Делла, я должна знать о том, что делается в его личных покоях, о чем он думает и куда посылает своих слуг.

Женщина только сдержано кивнула. По посылу руки она удалилась и выйдя из вотчины, перевела дух. Быстро пройдя в сад, обошла его почти по кругу и вошла в неприметную беседку. Вошла и активировала щит. Сев на скамейку, глубоко вдохнула и выдохнула. Затем взяла лежавший здесь в тайнике наладонник и активировав его быстро описала ситуацию. Завершив составлять отчет, отправила его и выключила аппарат. Покачав головой, она осмотрела округу и быстро покинула свое временное убежище.

За ней внимательно следили. Не высовываясь, не двигаясь и молча, как за жертвой, слегка ликуя. Когда женщина ушла, плавной походкой, не торопливой, словно обычная прогулка, незнакомец прошел до беседки, вошел в нее, присел на ту же самую скамейку, нажав на прибор на своей руке, активировав личный щит сокрытия, и после этого пошарил положенный в потайное место наладонник. Найдя его, осмотрел. Запоролен и на очень качественный замок.

Положив аппарат рядом с собой, достал из-за пазухи свернутый в плоскую трубочку небольшой кожаный предмет. Развязав его, разложил рядом с наладонником. Внутри импровизированного свертка были инструменты, какие-то странные подсвечиваемые своим собственным неярким светом пластинки. Взяв несколько таких пластинок, прикрепив к ним тонкие нити передачи данных и приложил к наладоннику. Ввел пару значения на мониторах пластинок, после чего подождал пару минут. Наладонник раскрылся, показывая свое нутро. Быстро прикрепив к нему разные странные и не очень предметы, как хирург, раскрыв тело зажимами, присоединил последнюю деталь и на своем наладоннике ввел пару значений. Буквально несколько минут и вся информация, что посылалась с этого наладонника перешла на тот, которым владел незнакомец. Вернув аппарат, что лежал в беседке в первоначальный вид, положив его на свое законное тайное место, незнакомец, с легким посвистыванием вышел из беседки.

Он пошел по дорожке в глубь сада и после нескольких переходов по лабиринтам словно истаял в воздухе.

Праздник, который стал последним перед неделей, где не будет ни одного приема или совещания с присутствием императора и его семьи, устроенный в вотчине Тенаара был поразителен. Первое, что стало началом изумления гостей — список приглашенных был отредактирован вотчиной и были включены те имена и фамилии родов, которые ранее по какой-то причине не попадали в число гостей. Второе, — приглашение получили все Правящие Жены. Третье, — Тенаар открывал праздник. Четвертое, — он оставался от начала и до конца, даже пройдя в общий зал для банкета.

Как все происходило?

Время начала праздника было назначено на два часа дня. Это самое позднее из всех проводимых общественных приемов в официальных покоях вотчин. Тенаар проверил все залы на предмет обстановки, обеденный зал на наличие столов и сад на его цветущее и пахнущее нутро. В большой зале, когда он вернулся с проверки, все еще будучи в своих обычных одеждах, которые носил повседневно, перед ним выстроили ровные ряды слуг и проводников. Сейчас их было максимальное число, треть от которого принадлежат его вотчине, остальные были выбраны Правящими Женами императора.

Сато осмотрел их всех, удовлетворенно кивнул и пошел готовиться к выходу. Саянни и близнецы кивнули проводникам и те разошлись друг от друга, за ними тут же выстроились слуги вотчины и прибывшие люди из других вотчин, образуя группы.

— Итак, все знают свою территорию. — Начала Саянни. — За каждой группой на первую половину приема обязанности по обслуге определенных участков, во время перехода гостей в обеденный зал те группы, кто имеет соответствующие маркеры на своих браслетах — переходят в вместе сними. Сразу предупреждаю: те, у кого нет соответствующего маркера, если будут замечены там, где им не место — вылетят с треском из этой вотчины и никогда ее порог не переступят. Дальше, — Саянни улыбнулась, — все, кто получил приказы своих господ, выполняйте инструкции и никакой самодеятельности.

Близнецы разобрали свои тройки проводников и их группы. Саянни осталась со своей. Пока шел дальнейший инструктаж, Сато прошел в свои покои и со вздохом посмотрел на предстоящую экзекуцию его нервов. Наряд…

— Саит, насколько можно будет упростить эту солянку побрякушек и тряпок?

— Это максимально облегченный вариант. — Отозвалась Саит.

— Если это максимально облегченный, то я боюсь узнать насколько оно было в максимуме. — Осматривая одежды, что ему предстоит надеть, со вздохом кивнул головой. — Ладно, вытерпим.

Его одели, волосы украсили сетью из драгоценных камешков, собирая волосы в один огненно-медный массив. Лицо, как и желал Тенаар, не трогали никакими косметическими средствами. Он морщился от крема для лица, чтобы кожу после ванной не сушило, а тут боевой раскрас! Конечно же после первой такой процедуры, еще в те уже далекие времена впервые одетого наряда Тенаара, Сато запретил красить себе лицо. Самой главной его отговоркой было — я не женщина мазать свою харю! И все, более никто и никогда не смел прибегать к гриму. Даже на съемках репортажей и документального фильма для «знакомства с Тенааром» империи, даже для него никакого грима. На вопрос «почему он не хочет?», Сато сказал: я такой какой есть, приукрашивать себя для массы, чтобы они полюбили мой образ, не вижу смысла, незачем им показывать пустышку, к которой я не имею никакого отношения.

И вот сейчас, стоя посередине гостевой залы личных покоев, одеваемый слугами, ощущая всю тяжесть наряда, Сато мог поклясться — если бы были только штаны и рубаха, он был бы самым счастливым человеком на свете. Этот же наряд состоял из деталей, из скрепляющих их украшений, из странного нагромождения чего-то там…из всего образа убрали громоздкую конструкцию на плечи и за голову, а так бы он ощущал себя неповоротливой куколкой шелкопряда в своем домике из нити шелка.

Когда завершили одевание, уже одетые в свои праздничные наряды личные слуги, встали позади господина. К ним приблизили большое зеркало и Сато увидел, как они смотрятся вместе. Это было красивое зрелище. Женщины, разные и непохожие друг на друга являлись единым целым хищного тандема, вокруг его фигуры. Замечательно дополняя тот наряд, в который его одели, словно дополнительные украшения, что несут на бархатных подушках.

Сато кивнул головой и перед ним прошел Раунд. Мальчик, что звался Шита, что стал Привратником, в черном строгом костюме с синим отливом на бликах солнечных лучей, грациозно, подобно хищнику, прошел к дверям, ведущим в малую официальную залу. Руанд изменился. Сильно. После каждой тренировки он становится все более уверенным в себе, все менее эмоциональным и более чувствителен к желаниям своего господина. Сейчас, в строгом костюме, где вместо пиджака длинный плащ в пол, с коротко стриженными волосами и уверенной поступью, мальчик незримо давал своему господину ту недостающую ему уверенность, что все сделанное им правильно.

Вон там, за теми дверями, что видны из-за открытых Привратником, находится точка невозврата. Тенаар признает деяния императрицы, официально. Он, своим личным приглашением всех этих деятелей, что важны для работы гарема и движению империи, подчеркивает важность и их статус. За все время, что в вотчине проводились дни открытых дверей, эти люди, что вошли в список Тенаара, они ни разу не были посланы в эту обитель. Им не требуется лоск и временный бонус репутации — они сами себе репутация и делают свое дело не отвлекаясь. Сато же, на последнем приеме перед неделей политической тишины и цветения, подводит итог работы императрицы, приглашая именно этих людей наряду с теми, кто сумел провести титаническую работу для поднятия баллов репутации среди бомонда. Наряду с приглашенными вотчиной деятелями будут присутствовать златоглавые мальчики и девочки, что были отмечены Тенааром, что разговаривал с ними временами. И по империи полетит весть, что на «выпускном экзамене» присутствовали крайне любопытные личности, ранее не отмеченные. И что эти личности известные, что они сильные политические фигуры, что они самые приближенные к Правящим женам люди. Сато поднимал сознательно уровень доверия Тенаара к политике императрицы и Политических жен императора.

Сдвинувшись с места, начиная шоу, Сато понимал одно — страждущие будут взбудоражены, а противники промоют кости. И шагая к двери, он про себя улыбался, так как гиены гарема ничто по сравнению со всей сворой, что располагается по ту сторону.

Они вышли в малую залу, за ними закрыли двери слуги, что тут были. Руанд степенно приблизился к дверям и замерев на секунду, дожидаясь, когда господин приблизится на нужное расстояние, уверенно и широким жестом раскрыл двери перед собой. В зале, что был пред ними, моментально стихли голоса и гости, замерев, слегка склонили головы, не склоняя спины. Так пожелал Тенаар и так им всем пояснила Саянни, за десять минут до того, как ее господин вошел в этот зал.

Тенаар вошел в залу, ошеломляя не тем, как выглядит, а какой энергией уверенности и стати от него веяло. Он прошел к месту, чуть на возвышении, и плавно присел на кушетку, установленную специально по этому случаю. Здесь же, рядом с ним, были установлены небольшие пуфики, куда согласно этикету и иерархии, прибыли императрица, политические жены императора. И все они расселись на полукруг пуфиков, но не на уровень Тенаара. Рядом же с ним по бокам стояло по два пуфа, которые были пусты. И по правую руку, проводник, самый наглый и самый влиятельный из всех, по кличке «пират», чинно и важно провел супругу Наследного Принца. Рядом с ней усадили сестру наследника, принцессу Альму. По левую руку, через пуфик, была усажена леди Роксана, супруга брата наследника. Одно место рядом с Тенааром было пустым.

Это могло означать многое, но тут двери со стороны входа в малую официальную залу раскрылись. В тишине, подобной раскатам грома, была введена вторая политическая супруга Наследного Принца, леди Анами, которую никто не видел уже давно. Если сведущие в скандале и были изумлены, то виду не показали. Леди Анами была красиво одета, причесана, украшена украшениями, с видимой беременностью и достоинством. Она шла так, как если бы не была в опале. Шла ровно, смотрела вперед и не прятала глаз. Идущие рядом с ней служанки, смиренно смотрели себе под ноги, и никто из гостей не знал, что спереди и позади этой женщины шагают два злых красных мундира, что провели с ней разъяснительную работу по отношению ее присутствия на данном празднике, что следует говорить, как отвечать и чего даже намеками не стоит показывать, во избежание.

Анами прошла до сидевшего на своем законном месте Тенаара, слегка присела в реверансе.

— О, леди Анами, вы хорошо выглядите. — Улыбнулся Тенаар миролюбивой, вежливой и достаточно приветливой улыбкой. — Мне сообщили, что вам нездоровилось, практически с постели не встаете.

— Господин Тенаар, мне гораздо лучше, не стоит особых волнений, — она улыбнулась, слегка опуская взгляд, как если бы ее тронула его забота, — это все из-за беременности.

— Понятно. Если вам лучше, настолько, что доктор Кива разрешил присутствовать сегодня, то я рад. Прошу, — он повел рукой в сторону пустого места.

— Благодарю, господин Тенаар. — Анами слегка склонила голову и прошла на свое место, плавно опустилась и обвела взглядом всю собравшуюся компанию.

— Изра, — произнес Тенаар, — проследи, чтобы леди Анами было удобно, все же спина у будущей мамы, — он смотрел на гостей, — устает быстрее, чем у остальных.

Изра, молча прошла от господина к пуфу Анами и встала так, что при желании, та может откинуться на нее.

Тенаар посмотрел на императрицу и понял — его шаг был не просто шикарным, а самым правильным. Если о разладе между ним и Анами ходили слухи, о наказании и ее проступке ни слова не просочилось, то сейчас он показал всем, что семья наследника империи едина, крепка и Тенаар принимает беременность женщины. О его ревности тоже слухи ходят, да такие, что волосы дыбом от «сарафанного радио» становятся. И вот здесь и сейчас он показал даже самой императрице, что знает насколько важно сохранить лицо, что даже наказанная им и поставленная в опалу женщина, была официально признана супругой. Что с ней будет после праздника не суть важно: ее видели все, кто чесал языки и кто развешивал уши.

Анами же, после истерик и воспитания своими надсмотрщиками, инструктажа и осознания истинного своего положения, была склонна играть роль примерно супруги, политической, а также под полным покровительством Тенаара. Для нее допустить ошибку на официальном приеме — смертный приговор. И это до нее донесли стражи, что незримыми тенями следуют за ней с первого их появления рядом.

Руанд, поймав краем глаза легкий кивок Саянни, которая считалась владыкой слуг официальных покоев, кивнул головой пирату. Тот, с присущей ему грацией, чуть отошел в сторону и стал приглашать гостей, по одному, оглашая их имена, звания, род к которому тот принадлежит. Называемый человек выходил из толпы, подходил ближе, но не заходя за стоявшего Руанда, склонялся, произносил вежливые слова в адрес Тенаара, и затем отходил. Все приветствие заняло чуть больше сорока минут. Хоть гостей и было много, но они сами не затягивали свои речи, отделываясь лишь парой фраз, что польщены приглашением и желали здравия хозяину вотчины. Тенаар лишь кивал в ответ, ни слова не произнеся. Перед ним чередовали представителей бомонда с деятелями приглашенными его вотчиной.

Когда первая часть была окончена, зазвучала музыка, гостей отвлекли проводники, слуги стали разносить напитки. Перед Тенааром установили легкий стул, без возвышающейся спинки, вровень с подлокотниками, светлой обивкой и из темного дерева. Стул поставили для тех, кого будут подводить на короткие беседы с Тенааром. Причем гость будет сидеть так, чтобы видеть и Тенаара и императрицу, и первую политическую супругу императора, рядом с которой сидит Альма. Нерис сидела рядом с матерью, чуть за ней, как требует этикет.

Рядом с Сато стоял Вальрен, который находился под системой сокрытия и фиксировал своим внимательным взглядом толпу. И ему нравился общий градус. Он уже заметил тенденции, ощутил их ход. И согласно его замечаниям, к Тенаару стали подзывать на беседу деятелей. Между политиками, польщенными тем, что вотчина сама позвала их на праздник, были представители бомонда. Леди Алья была среди них. Она была веселой, немного легких шуток и вот Тенаар рассмеялся, а те, кто следил за главным действующим лицом отметил — смеется рядом именно с этой женщиной. А потом к нему на беседу подошел граф Ведамаш.

Сато осмотрел его и внутренне остался доволен. Мужчина был в годах, но не старый. Довольно крепенький, коренастый, глаза живые, въедливые. На лицо мужик мужиком, ничего такого слишком запоминающегося. Разве что кустистые брови, нависающие над глазами, отличали его из толпы. Усов или бороды не имел, но вот шикарные бакенбарды составляли гордость любителя данного украшения. Одет в строгий костюм, без блестяшек или лишнего лоска. Дорогой материал, идеально по фигуре сшит, прекрасно сочетается с его манерой, с его внутренним стержнем.

— Граф, приятно видеть среди блеска и азарта бомонда лицо, насквозь пропитанное делом. — Тенаар говорил не громко, а рядом кружившие господа делали вид, что не слушают, ибо неприлично.

— Стараюсь соответствовать, — отделался короткой фразой граф, который не считал нужным витиевато изъясняться.

— Кратко и лаконично, — усмехнулся Сато, — что же, это похвально.

— Рад доставить вам удовольствие, — улыбнулся граф деловой улыбкой.

— Ой ли! — усмехнулся Сато, решив пощипать его, так как видел во всем его поведении не ту навязчивую услужливость, а более глубокие чувства, которые следовало превратить в уважение и, возможно, почтение. — Граф, не стоит напрягать мозг пытаясь угодить моему величию. Вот они все, — он слегка повел рукой, в большей степени ладонью, — да, им надо надрывать пупок. Но не вам. Не так ли?

Если граф и удивился, то моментально взял себя в руки.

— Господин Тенаар, признаю, вы умеете заставить ощущать себя неловко. — Граф стрельнул взглядом и наткнулся на понимающее выражение лица, на блеск умный, глубокий и дразнящий. Тенаар его дразнит, вовлекает в какую-то особую игру, и императрица не вмешивается, не сохраняет его, Тенаарово, спокойствие и… в общем парень нарывается. — И все же, ваш вопрос ставит меня в тупик. Могу я узнать ответ? — Тенаар кивнул, — почему мне не надо напрягаться?

— Потому что таким хитрозадым маньякам своего дела, плевать на блеск и временную репутацию. — Достаточно громко проговорил Тенаар с хитринкой глядя в его глаза и делая то, что бывало с графом всегда — заставляя его реагировать как обычно, забывая кто перед ним.

— Вот засранец. — Вырвалось у графа непроизвольно, так как такая манера речи была ему присуща, и императрица держала данного человека при себе, так как он был не просто полезен, а своего рода незаменим — добивается всегда поставленной цели.

Граф сказал всего два слова, а вокруг замерло казалось само время. Тенаар изумленно приподнял бровь, рядом с ним обмерли женщины, слегка побледнела императрица, а гости затаились — что же будет-то? Несколько секунд и тишину, что охватила залу, разрывает веселый и легкий смех Тенаара. Он засмеялся от души, похлопал оскорбившему его графу, даже вытер из уголков глаз слезинки, перевел дух прижав руку к животу.

— Нет, я знаю, что наглость счастье второе, но бесстрашие в вашем лице, — Сато покачал головой, — оно достойно награды. Вальрен, запиши графа на званый ужин, через три дня. Я непременно должен пообщаться со столь интересным человеком.

Рядом с Тенааром проявился его секретарь, который крайне редко показывается из инвиза, четко следя за окружающими его людьми и составляя картинку настроений. Казалось, как только секретарь вписал имя в список, крайне ограниченный на приглашения, незримая удавка с шеи графа, императрицы и наставника, что поучал графа как надлежит себя вести не просто ослабла, но и исчезла вовсе.

— Граф, могу сказать только одно — вы первый и вы последний, кому империя простит подобное, даже не заикаясь за что именно прощает. — Сато осмотрел удивленного мужчину, — могу сказать на ваше удивление лишь одну фразу: мне крайне не хватает разнообразия в общении, но это разнообразие я буду заполнять сам.

— Господин Тенаар, я не хотел вас оскорбить, — граф повинился, но глаз не опустил, — вырвалось, когда понял, что вы меня дразните.

— Да-да, я прекрасно осведомлен и именно дразнил вас, — Тенаар улыбнулся, — посидите рядом, у нас сейчас приятная часть вечера, отсюда будет лучший вид.

Граф изумился во второй раз, но не подал и вида. Он лишь поблагодарил его и остался сидеть. Императрица, раскинув веер, прикрыла лицо, скрывая триумфальную улыбку. Ее человек будет сидеть рядом с Тенааром дольше всех и его не наказали за выходку, хоть и предупредили всех — так позволено далеко не каждому. А еще этот закрытый ужин, он укрепляет графа и его репутацию на несколько лет, и может быть очернена только самим Тенааром. Даже если графа застанут за непристойным поведением, хранением чего-либо запрещенного, его только пожурят, мол любимец Тенаара слегка зарвался, но общество не сможет порицать его. Конечно, если сам Тенаар откажет ему в милости, то все закидоны будут втройне оплеваны, но сам факт!

В залу, со стороны ширмы, откуда выходят музыканта или танцоры, стали выходить слуги, что подготавливают специальные помосты для выступления. Они быстро вышли к середине залы, им тут же уступили пространство. Несколько установленных специальных приборов и вот разложился помост. За этим последовало движение вверх красочной ширмы, которая скрыла помост от всех. В сторону выхода артистов ушла стена из ткани, расписанная. Закрывая того артиста, который будет выступать, заинтриговав всех присутствующих.

Пара минут и коридор из ткани был убран. Затем последовала полнейшая тишина, так как свет в зале приглушили. Затаившись, гости едва смогли выдохнуть, когда первый аккорд был взят. Мелодия на ханти зазвучала сочными красками, погружая всех в состояние культурной эйфории, когда осознание до них дошло: Тенаар пригласил музыканта-ханти, дабы вечер стал еще более значимым и запомнился многим.

Мелодия переливалась, крепла или слабела, набирала сочные тона или становилась едва ощутима. Сидевший рядом с Тенааром граф не мог описать словами, что именно происходит с ним. Что именно делает сейчас Тенаар. Официально, политика императрицы, политика гарема на всю империю получает одобрение. О том, что граф ведет в команде императрицы, знают фактически на всех планетах империи, но то, что ему позволено сидеть рядом с Тенааром в момент, когда играет ханти…ведь этот инструмент впервые был создан первым Тенааром, который, по состоянию здоровья, не имел возможности участвовать в политических играх. Он занимался исключительно наукой, музыкой, письмом. Ханти был сделан его руками, был отрегулирован до совершенства и больше половины традиционных мелодий — его работа. Именно поэтому так символичен ханти, так символичен жест нынешнего Тенаара, так силен его посыл — Тенаар поддерживает политику гарема.

Когда первая мелодия отзвучала, поражая тонкой манерой исполнения, началась вторая, и тут же ширма раскрылась, как шторки. За ними сидел никому неизвестный музыкант, молодой, довольно красивый. Играл он на общем инструменте и для сведущих в тонкостях такого поворота, было ясно — для музыканта будут или уже делают инструмент. И то, что исполнение традиционной мелодии ему удалось на общем инструменте, настолько точно удалось передать, говорит об особом таланте.

Когда закончилась третья мелодия, Тенаар встал со своего места, при этом незримо отказав всему своему кругу охраны и слуг, в одиночку дошел до помоста и шагнув на него, протянул руки вперед. Женщина плавно встала и его ладони накрыли ее оголенные плечи в красочном и богатом на украшения наряде.

— Благодарю, Айсы, ты порадовала мою душу столь тонкой игрой. Мой музыкант-ханти, я надеюсь, что мы найдем достойного мастера для создания твоего ханти, чтобы сохранить всю ту величину твоего чарующего таланта и способностей.

— Господин Тенаар, ваша похвала самое большое счастье для вашего музыканта-ханти, — Айсы склонила голову.

— Порадуй моих гостей чем-то, что было создано под тебя, — Сато улыбнулся, — хотелось бы ту самую мелодию, которая мне так понравилась.

— Почту за честь исполнить именно ее. — Айсы слегка покраснела, так как не считала эту мелодию вершиной своего умения составлять партии.

— Буду рад услышать ее.

Тенаар отпустил плечи маленькой женщины, ставшей вершиной мира музыки ханти — она была официально оглашена как музыкант, принадлежавший Тенаару. И сейчас ее рассматривали, запоминали и едва слышно передавали из уст в уста имя, которое станет нарицательным уже через пару дней. Тенаар же отступил и развернувшись, проследовал к своему месту.

Когда он возвращался, кольнувшая до сего момента мысль, она пронзила все головы, что еще не осознали — Тенаар вышел к музыканту без сопровождения! Тенаар. Сам. Без своего трио, без охраны, без Привратника, без секретаря! САМ!!!

И когда он уселся на свое место, его глаза горели, лицо приобрело выражение предвкушения, поражая всех. Айсы вновь вернулась в положение сидя и тронула струны…

От мелодии, что так понравилась Тенаару, после всех его реверансов и подготовленной публики, эта самая публика отходила несколько минут не в силах нарушить наступившую тишину несмелыми хлопками. Никто не желал разрывать послевкусие мелодии грубыми ударами звуковых волн, что недостойны этой мелодии. Вложенные чувства в нее, исходящий звук, осознание, что сам Тенаар выбрал именно этот звук в свои любимые…в общем гости были в прострации. И первым, кто нарушил тишину был сам Тенаар.

Он смело захлопал в ладоши, после чего был взрыв, поздравления и хвала музыканту за такой ошеломительный успех. Несколько минут не смолкали овации, а Айсы встав и медленно поворачиваясь, слегка кланялась, прикладывая руки к коленям, являя собой красивую куколку.

— Как вам мелодия? — спросил Сато глянув на прослезившегося графа.

— Она… — мужчина, закаленный и прожженный политик, просто не мог найти слов.

— Особенная, да? — с пониманием кивнул головой Сато.

— Да, как и вы. — Граф посмотрел на него и покачал головой, — я никогда не забуду этот вечер. Господин Тенаар, я, к величайшему сожалению, ранее не был представлен вам, и считал вас очередным политическим ходом, до сих пор считаю, что это было бы удачным решением, дабы укрепить позиции наследника и дома Маин, но сейчас могу лишь сетовать на данную оплошность. Игра музыканта-ханти, это доверие к тому, кто просит сыграть. Но сейчас я слышал доверие не физическое, она доверилась вам своей душой. Я больше не могу скептически относиться к Вам и Вашему статусу.

— Ну, я и не думал, что мой статус будет принят всеми на веру, люди-то разные. — Сато посмотрел на Айсы, которая до сих пор кланялась не успокоившимся аплодисментам. — Но, приятно слышать такое от кремня политической стези.

Граф только кивнул головой, не в силах перебороть свои ощущения, что фонтаном били изо всех щелей его замороженного, закаленного нутра. Вот так, всего лишь попросив сыграть на ханти, Тенаар получил то, ради чего затеял это представление: его положение среди политиков ведущих домов укрепилось, а значит Шао больше не будет шатко ступать по периметру. Отсюда будет его уверенный шаг и соратники, когорта свиты и политические деятели возжелают укрепить позиции перед его глазами, поддерживая наследника империи. Шао приобрел на свои плечи будущее правление империи, а Сато это правление уже сейчас ставит на монолитный фундамент своего титула, бессовестно используя всех вокруг, как делал это еще там, на Алкалии. Там было проще, но он делал это интуитивно. Здесь делает намеренно. Граф первый кирпич, который введет в окружение наследника свои самые сильные линии, своих соратников, своих родственников. Главная задача вечера была выполнена.

Айсы еще пару раз играла за вечер, но легкие мелодии, дабы не взорвать мозг бедным господам и дамам, что не могли выразить словами, какая это честь присутствовать при игре ханти. Почему именно так? Да все просто: музыкант, под которого делают инструмент, в большей степени является достоянием семьи, рода. Мелодии, что нравятся главе дома, те самые, которые его берут за душу, они никогда не играются при посторонних. Их называют интимными, личными и музыкант-ханти способен сыграть такую мелодию бесподобно только если совпадает много критериев, и он сам доверяет тому, кто просил его играть. Это звучит странно, даже как-то завышено или неправдоподобно, но инструмент, после создания, становится продолжением рук музыканта, напитывается его энергией, и душеное равновесие музыканта влияет на игру. А доверие к хозяину, оно основа для красоты звучания. Поэтому музыкант-ханти в домах никогда не обижается хозяином, его оберегают, его холят и лелеют. Вот такой парадокс и это главная сложность в овладении инструментом, не то что на арфе или гитаре поиграть, или на том же кото.

К середине вечера, который вступил в свои законные права и по времени планеты, Тенаар разрешил переход в залу фуршета. Он, его ближняя семья, императрица и остальная часть семьи наследника, а также их слуги, проследовали в столовую-залу, где уже все было готово. Гостей рассаживали согласно спискам, не толпясь и не мельтеша. И как только Тенаар занял свое место, стало понятно — все, кого он отметил, сидели ближе всех, групками. Рядом с графом, за одним столом, польщенной такой чести, сидела Алья, еще два деятеля и еще одна куколка-златогривая. Это был особый стол — личные предпочтения Тенаара в общении и сидели они ближе всех. При желании, с ними могли поговорить не особо напрягая горло.

Здесь был проведен потрясающий банкет, не по своему наполнению блюд, а по значимости гостей. И к его середине, когда отзвучали некоторые мелодии обычных музыкантов, в залу вошел наследник в компании императора и принца Согу. Это стало неожиданным и тут же понятным то, по какой причине рядом с Тенааром стоит пустой стол, который никто не занял. Сами столы были не высокие, на кушетках было удобно сидеть, поджимая ноги, или перекрестить их. Тенаар сидел, подогнув одну ногу, вторую перекинув через нее и чуть вытянув. Так было удобнее всего.

Императора приветствовали стоя, но Тенаар не сдвинулся с места, лишь улыбнувшись на прибытие новых гостей. Пустой стол был занят, а рядом, по левую руку от владыки вотчины, плавно опустился наследник.

— Я рад, что вы нашли время посетить праздник. — Сато ласково посмотрел на Шао и очень тихо добавил, — надеюсь не прервал какое совещание столь внезапным приглашением?

— Нет, — Шао без зазрения совести взял его за руку и поднес к губам, прижался ими к пальцам, — у нас как раз образовался тупик в решении, так что этот твой жест доброй воли пришелся по вкусу даже императору.

Сато слегка наклонился к нему и шепнул:

— Я, рад.

Присутствие императора на торжестве, оно было…это было всё. Шах и мат. Тенаар полностью на стороне императора, хоть именно он пришел в гости, а не наоборот. Для знающих тонкости, здесь и сейчас Тенаар сообщает всем страждущим: я признаю власть императора, я не вмешиваюсь в его политику. Казалось бы, император пришел в середине банкета, это он должен признать власть Тенаара, но это не так. Если на таких вот мероприятиях император присутствует, то пригласивший показывает, насколько он доверяет ему. Ведь Тенаар выше императора по власти и приглашая его к себе, в свое логово, он как бы сообщает всем: мы равны во власти, я на своем месте, а император на своем. Плюс, стол, который стоит рядом с Тенааром, изначально был пустым, что означало — ждут гостя. А его расположение, как раз и показывает, что они равны.

Все, антракт. Официально, в присутствии команды политиков, под руководством гарема, Тенаар своими действиями сказал буквально следующее: Я не вмешиваюсь в ваши дела, так как полностью согласен с тем, как вы их ведете. И в дополнение к этому, действиями произнесенному вердикту, в залу вошли слуги, за которыми степенно шла Айсы. Слуги несли ее инструмент, несли подставку и специальный стул.

Глаза у императора полыхнули азартом и предвкушением. О том, что Тенаар себе музыканта слямзил из лапок одного поднявшегося с того момента министра, знал весь дворец, но то, что этот музыкант будет играть, оно волновало. Когда Айсы присела, устроившись с удобством, а инструмент установили, Тенаар произнес:

— Айсы, будь добра, сыграй нам «Слеза о памяти».

Запрос был более чем сложен, ведь играть данный шедевр могли не многие. Но женщина лишь мягко улыбнулась и прижав руку к груди, слегка склонилась, давая понять, что сделает это. Через пару минут, после небольшой перестановки по длинным нитям подставочек, ее руки тронули струны и зала погрузилась в обволакивающие звуки, усиленные многократно самим залом.

Шао, не выпустив руку Сато, сжимал ее каждый раз, когда аккорды нарастали, нагнетали и в итоге взрывались. Это было восхитительное исполнение и в его конце зала рукоплескала стоя. Сато лишь улыбался, так как видел, насколько глубоко затронула мелодия его любимого. Все остальные были не важны. Шао понравилось и это было главным.

Когда вечер подошел к концу, Тенаар удалился, дабы не видеть, как гости уходят, — традиция такая, — император, взяв под руку императрицу соблаговолил пройтись с ней до выхода из вотчины.

— Вы проделали огромную работу, моя дорогая. — Похвалил он ее. — И теперь нам будет намного легче на торговой неделе.

— Вы так мне льстите, — Анаман зарделась. — Право слово, я лишь следовала традициям, а этот вечер целиком и полностью желание Тенаара. И все гости, что занимают политическую нишу, все они приглашены им.

— Вот как. — Император улыбнулся. — И все же, он показал нашей команде политиков, что дом Маин достоин того места, которое занимает. Я доволен этим.

— Рада слышать это, император.

Норанто заулыбался и повел ее вдоль дорожки по парку, что сейчас освещался яркими огнями, играл тенями и цветом на фоне звездного неба.

— Знаю, что вы были у Стража. Как он отреагировал?

— Согласился с требованием Тенаара, — Анаман покачала головой. — Страж разрешил мне лицезреть в книге брака, как именно пишется имя Тенаара, и мы узнали одну крайне важную вещь.

— Какую?

— В роду Тенаара были потомки рода имо. Малая ветвь, правда к какой именно династии они принадлежат, сейчас сказать трудно.

— Значит, он все же один из этого великого рода. — Император покачал головой. — Да, весьма неожиданно.

— И объясняет все его странные для нас поступки, эту его силу, интуитивное чутье, подбор людей. И даже то, как он встретил леди Анами.

— Кстати об этом. — Император посмотрел на жену, и они остановились на середине дорожки, вокруг благоухали ранние цветы, те, что всегда цветут на неделе великого празднества. — Что именно произошло между ней и Тенааром?

— Как вы знаете, он очень ревнив, а юная особа честолюбива и росла на примере своей матери. Отсюда был конфликт, но он исчерпал себя. Сейчас леди Анами поумерила пыл, не вылезает вперед, к тому же она в положении, что само по себе накладывает отпечаток. Да и ходит она тяжело. Доктор Кива приставил к ней на круглосуточный контроль одного из хороших акушеров, дабы чего не вышло.

— Понятно. — Император только головой кивнул. — Надеюсь, она войдет в свиту этого мальчишки, — он вздохнул, — вот как леди Ремана.

— Ну, леди Ремана с первых мгновений своего присутствия постаралась вести себя правильно: осторожно, осмотрительно, как менее появляться на его глазах, пока не привыкнет. Ее стратегия принесла плоды, а первенца Тенаар принял под свое крыло.

— Да, это радует.

— Император, — Анаман облизнула губы и посмотрела на него, такого монолитного и такую сильную опору для нее самой, — тот препарат, который попал к леди Ремане, вы выяснили кто именно это сделал?

— Почти. Ниточки уже раскручиваются, остались только основные действующие лица.

— Тенаар потребовал от меня, чтобы я сообщила вам, что он желает наказать лично.

— Это…

— Или он пойдет к Стражу. — Анаман покачала головой. — Этот удар он терпеть не намерен. Уговорить его не проводить официально наказание в исполнение не составило труда, но он требует лично наказать виновных. Ему очень не понравилось, что было произведено покушение. Даже мастера Гаю требовал к себе, и она от него едва живой ушла, вернее вышла, а потом ее проводили до мастерской, так как идти сама она просто не могла.

— Да? — император удивился. — Я про это ничего не знаю.

— Господин Тенаар был не склонен показывать всем, насколько он в ярости, поэтому вам ничего не стали сразу сообщать. Да и непосредственной вины мастера здесь нет. Система ею созданная в руках службы безопасности, она не давала сбоев, а отключить частично один или два крыла здания, они могут без какого-либо предупреждения и затруднения. Вы ведь это знаете еще лучше меня. Если препарат попал в пищу леди Реманы и чуть не стал фатальным, то мастер Гая знать про это не могла.

— Знаю. — Кивнул император. — И от этого мне становится непонятным его призыв к себе именно мастера.

— Ничего удивительного, — Анаман покачала головой, — он не знаком с начальником службы безопасности, а вот с мастером да.

— Понятно. Ладно, я с этим разберусь. — Император посмотрел на свою супругу и улыбнулся ей, — вечер был изумителен, был рад видеть вас во здравии и столь веселой, жена моя.

— Благодарю, муж мой, я была несказанно рада вашему присутствию. — Анаман присела в реверансе, после чего они распрощались и отправились по своим углам-обителям.

Сато мягко оглаживал плечи лежавшего под ним Шао, который мурлыкал от массажа. За последнее время его капризуля научился делать просто потрясающий массаж. И делал он его всегда с намеком. Сейчас принц знал, чего хочет его любимый и был совершенно не против. К тому же, уверенные пальцы, что планомерно массировали плечи, переходили на спину, заставляли отдаться во власть ласки. Медленный спуск на поясницу, широкие круговые движения ладоней и в холку целуют, слегка прикусывают, заявляют.

— Сато, звереныш мой, давай уже, делай чего так хочется. — Проговорил Шао, ощущая возбуждение своего любимого.

В ответ к нему прижались сильнее, потерлись бедрами, показывая, что он прав. А дальше пошла подготовка. Жадные руки мяли его зад, пальцы плавно и аккуратно растягивали, расслабляли. И Шао расслабился, отдался в его желание и в его власть. Лежа на животе, собрав под себя руками подушку, он ощутил, как на него ложатся сверху.

— Я сейчас возьму тебя, — шепот в ухо, горячий, страстный, — не зажимайся, хорошо?

— Да… — выдохнул Шао.

Тут же он почувствовал, как нечто горячее, принадлежавшее его любимому, медленно стало погружаться в его тело. Аккуратно, осторожно, медленно и тягуче, заполняя. Это было действо, за которым следил принц, ощущая его всем телом, затаив дыхание и когда остатки плоти резко додавили, выдохнул застонав. Услышал стон Сато и сжал пальцами подушку, ощущая его в себе. Знать, что Сато сейчас очень хорошо, было не менее волнительно, как если бы он смотрел на него беря его.

— Как хорошо, — выдохнул Сато, устраиваясь поудобнее на спине принца. Мягкие толчки, едва заметные, заставляли того дышать чуть тяжелее, чем до этого.

— Рад, что тебе удобно, звереныш. — Усмехнулся принц, — может… — он застонал от резкого толчка враз перехотев задавать вопрос.

Сато, лежа на нем, с силой двигал бедрами, сотрясая тело любимого, который мгновенно включился в процесс.

Игрались они долго, в итоге Шао оседлал Сато и доходил до конца плавно двигаясь, цепляясь за плечи обхватившего его за талию любимого, ощущая, что еще чуть-чуть и все, улетит, растворится в неге.

День, когда началось празднество, Сато встретил, лежа в кровати один. Еще ночью его крепко обнимали, вжимали в кровать, а утром чмокнув в губы, ушли на праздник. Шао сначала хотел остаться, но его убедили, что праздник посещать не хочет Сато и принц со Стражем не ссорился. Шао сначала уперся, но потом сдался. Его всю ночь убеждали, как он не прав и к утру согласие было получено. Вот сейчас он один и улыбается, вспоминая, как дул губы его любимый.

— Дурачок. — Усмехнулся Сато, после чего поднялся с кровати.

Он встал и провел весь день в тишине и спокойствии. Гулять вышел в сад своей вотчины, сейчас пустынной — никого из гостей нет, никто не бродит по округе. Дворец на неделю закрыт для всех, кто не имеет никакого родства с императорской семьей.

Весь день был тихим и спокойным. После обеда Сато прибыл в библиотеку и принялся читать талмуд, на этот раз сообщив Саит, чтобы его от чтения оторвали через пару часиков. После этого он отправился ужинать и к вечеру прибыл Шао. Он светился, был умиротворенный и счастливый.

За этим первым днем последовало еще три. Все было тихо и спокойно. Тенаар сидел в саду, читал книгу по геральдике домов, запоминал особенности каждого рода. К нему прибыл посыльный. Посмотрев на слугу, Тенаар вскинул брови. Слуга произнес пару слов и сидевшего в беседке мужчины как ветром сдуло. Он стремительно пошел на выход из вотчины. Игнорируя слуг, что раскланивались перед ним, игнорируя все, он летел в одно место, куда было в принципе еще рано.

В больничном корпусе его встретили. Пройдя по этажам, оказавшись перед операционной, он замер. Из дверей выскочил санитар, быстро пронесся в соседнюю комнату, где пробыл пару минут и вернулся с каким-то чемоданчиком.

Сато сел на стул и принялся ждать. Проявились тени, что служили последнее время охранниками одной особы.

— Что произошло? — спросил Сато посмотрев на мужчину и женщину.

— Ей внезапно стало плохо и отошли воды. Мы вызвали доктора. Он ее осмотрел и госпитализировал.

— Еще слишком рано для родов. — Покачал головой Тенаар.

— Она достаточно сильно нервничала с первых дней своего заключения, да и слухи, что были организованы, не добавляли спокойствия.

— Ясно. Как она себя вела после вечера?

— Тихо и задумчиво. То, что ее репутацию и репутацию ближней семьи наследника империи не очернили, а даже утвердили, несомненно заставили слегка расслабиться. — Мужчина улыбнулся, — но мы объяснили, что вы таким образом вывели из-под удара себя, Наследного Принца и ее род. На нее саму не распространяется ни ваше прощение, ни снисхождение.

— Понятно, — Сато покачал головой, — а потом наша придумавшая себе невесть что дама, вдруг начала рожать.

— Мы вас огорчили? Не должны были ей так говорить?

— Нет, все так. Все правильно. Если ребенок умрет, — он посмотрел на мужчину, — я не хочу знать, что она дышит.

— Как прикажете господин.

Еще некоторое время была полнейшая тишина, а затем в коридор вышел доктор Кива. Он улыбнулся:

— Господин Тенаар, мальчик. Не доношенный, но вполне здоровый, для своего срока. Сейчас его уложили в инкубатор, так что через пару недель можно будет делать прогнозы, согласно тестам и анализам.

— Хорошо. — Сато заулыбался. — Значит будет жить.

— Конечно будет, — заулыбался доктор, не понимая о ком именно говорит Тенаар.

Сато лишь кивнул, не став его разубеждать в его заблуждении. Хмыкнув, молча покинул больничное крыло. Он не пошел к малышу, который будет спать в инкубаторе, не потому что ребенка не принял, не потому что Анами наказать хочет еще больше, просто чувствовал, что его приход к малышу сейчас навредит ему. Именно поэтому решил убраться как можно дальше и побыстрее. Это ощущение сковало его несколько минут назад, и он не понял его до того момента, как Кива принес весть.

О том, что Тенаар ходил в больничное крыло вечером станет известно семейству, до этого момента только соглядатаи знают всю подноготную и уже успели придумать версию событий, накрутить несуществующие причины, так как в детали их никто не посвящал. И Тенаара выставят как монстра по отношению к младенцу. Сато это не волновало, он даже не стал ничего Саит говорить, дабы разнесла правильные вести. Ему было плевать что и как будет сказано. Надоело. Вот сейчас не хотелось играться, хотелось отдохнуть, перестать думать о правильном поведении и последствиях сказанных слов. Хотелось просто побыть в тишине, в спокойствии, раз уж весь гарем такой тихий и миролюбивый.

Вечером прибыл Шао, обнял его и ничего не стал говорить. Не стал накалять обстановку. Сына он уже видел, к матери заходить не стал, во избежание, так сказать. Да и Сато ничего по этому поводу говорить не захотел. Просто лег рядом и уснул.

Это было красивое место. Так запомнил, проснувшись утром, один в кровати. Утро сияло вокруг, сверкало мириадами утренних звезд и давало чистейший воздух. Зная, что уже утро, он сел на постели, на белых простынях образовывались складки и осмотрел безграничье. Кровати не было…были лишь простыни, что оставляли чувство ее наличия. Вокруг него, над ним и под ним — пустота раннего утра вселенной…тишина, безмолвие, умиротворение, покой…

Переведя взгляд по утренним звездам, он ощутил течение, то самое, по которому стремятся души, перетекая в формы, выполняя свое предназначение, отрабатывая свои ошибки, исправляя их или получая заслуженную награду. Здесь было утро мироздания. Чисто, свеже́е, не имеющее ни отрицания, ни прибавления, не играли понятия тьмы или света, просто было утро — всегда новый миг после пробуждения, когда ты еще не совсем готов оторвать голову от подушки и уже осознаешь, что сон превратился в явь.

Вдохнув воздух утра, ощутив потоки, он услышал сердцем, что одна из звезд та, ради которой он существует. Его собственный путь, путь в этом начале неизменного утра, его колыбель, его суть, смысл его жизни.

На него смотрели.

Звезды смотрели.

И он смотрел.

На звезды.

Они видели друг друга и знали — их путь временно един, пока душа не свершит свой оборот, не познает, не испытает, не отработает и не вернется в лоно истока, дабы принести в него знания…

Сато открыл глаза. Сон о вечной бесконечности утра вселенной он видел раз в год, но всю свою жизнь. И сейчас понял почему. Но объяснить не мог, ведь раньше печати на нем не было. Медленно перевернувшись на бок, осмотрел перед собой пространство.

— Что я здесь делаю? — задал самому себе вопрос.

Ответа не последовало, но в спальню тихонечко вошла Саит. Она мягко ступала по коврам, которые были застелены на всю площадь пола, продвигаясь к окнам, где аккуратно приоткрыла портьеры, впуская солнечный свет. Делала все тихо и привычными жестами. За ней в комнату проскользнули Изра и Вальма, которые устремились в ванную, дабы наполнить ее, подготовить. Сато ласково улыбнулся, понимая — пристрастился.

Раньше, когда жил на Алкалии, соответствуя брутальности своего положения, баня была раз в две недели, душ чуть чаще — из-за стараний Шао. Но не чаще чем через три дня. Здесь же, каждое утро горячая ванна, расслабляющий массаж и обязательным пикантным соусом являются сплетни и отчеты от Саит. Да, он пристрастился, стал разнеженным.

Его пробуждение было замечено, переведено в процесс омовения, одевания, причем сплетен было мало, ведь у всех праздник на устах. После этого завтрак, за ним…Сато решился.

Они вышли из его покоев и направились в больничное крыло. Путь был не близкий, да и не хотелось под вдруг палящим солнцем париться, поэтому поинтересовался:

— Саит, здесь такой огромный комплекс дворцовых зданий, неужели министры оббивают ноги о брусчатку?

— Господин, они используют стационарные транспортеры, которые встроены в здания.

— А почему я о таком не знаю? — Сато удивленно уставился на нее.

— Потому что семья императора, и тем более, несущие печати никогда не используют транспортер. У первых статус и веками сложенные традиции. А у несущих печати, сама печать изуродует потоки транспортировки тела с молекулярной передачей.

— Это опасно?

— Да. Но транспортеры настроены на ощущение печати и срабатывает защитный механизм, который просто гасит транспортер и тот перестает работать.

— Ладно, с этим я понял и теперь мне даже понятно, как док так быстро до моего логова добегает, когда что не так. Но эти расстояния иногда…нет, ну я не жалуюсь, просто из зоны большого сад-парка к той же леди Тинаи топать и топать, а ведь министры, в компании принцев и принцесс бегают довольно быстро.

— Они используют внутренние лодки.

— Эм, что?

— Это малый аппарат, очень похож на лодку, используется для преодоления расстояния и никогда не допускается до въезда внутрь сад-парка или сада вотчин.

— Поэтому я о них не знаю?

— Да.

— А мне такую штучку можно? Вот честно, иногда так не хочется пехом переть. — Он осмотрел здание больничного корпуса.

— Если вам будет угодно, господин, — Вальрен, что шагал сбоку, быстро сделал роспись по планшету.

— Да, было бы неплохо иногда покататься. А мотоциклы тут есть?

— На территории дворца такой вид аппарата для передвижения запрещен.

— Почему?

— Опасен для окружающих. — Вальрен покачал головой. — Несколько сотен лет назад имело место быть трагедии, после этого мотоциклы и все, что движется быстрее 40 км/ч, получили запрет въезда на территорию дворцовых анфилад.

— Понятно, а-то я бы покатался, — хищно улыбнулся Сато, вспоминая, как гоняли на мотоциклах, как ветер бил в лицо.

Дальнейший путь прошел без остановок и Тенаар вошел в здание, где на одном из этажей располагалась интенсивная терапия для младенцев. К новорожденному он пришел на несколько минут, постоял рядом с инкубатором и молча вышел, более не проявляя интереса.

После его визита прошли оставшиеся дни праздника, где Тенаар отдыхал от сплетен, пересудов, от ставших вечными походы по гостям, от обучения, от всех этих высокопоставленных лиц. У него была неделя отдыха в тишине и спокойствии. И вот оно закончилось, его время каникул.

Время заключительного аккорда, когда надо было выйти к людям и показать длань благословления…

Как и в первый выход к людям, Сато был одет в традиционный наряд. Как и в первый раз он шел с чашей в руках. Как и в первый раз за его спиной собиралась семья, что в этот праздник занимала специальные комнаты, в которых ожидала своего времени. Он вел их, вел вперед, к месту, где…ничего не ощущал.

В прошлый год Сато шел словно по тоннелю к людям. Словно через что-то, словно его что-то вело. На этот же раз он просто шел и за ним просто шли. Коридор, лестница, зала без наличия одной стены и рисунок на полу и потолке. Панорама столицы…как сейчас узнал Сато, это была проекция. В точно таком же здании, в каком он находится сейчас, в столице идет прямая трансляция голограммы, которая выходит к народу, а народ транслируется им. Сейчас Сато видит куда именно идет трансляция — шарообразная сфера, в центр которой уходит помост, на котором ему предстоит совершить ритуал.

Сейчас он видит эту сферу, которая закрыта изображением, имитацией ветра и звуками. Голограмма видна, видны стыки поверхности сферы за ней, видны имитаторы погоды… Сато смотрел на этот обман и не решался ступить на помост, как если бы он был спортсменом по прыжкам в воду или стоял на рее, откуда начинался путь в морскую пучину. И эта пучина начинала поглощать его, вливаться в его мозг, растворять в нем…

Ноги сами пошли вперед. Медленно, зачарованно и безмолвно. Эйфория прошлого раза не приходила, не топила все существо в своей неге. Было страшно. Он знал, что, упав с такой высоты не получит травм из-за возросшей крепости своих костей, но ощущение пустоты вокруг, оно давило и угнетало. Словно попав в кокон вакуума, не видя выхода…

Тенаар остановился на самом краю выдвинутой платформы, держа в руках чашу с водой, в которой потухли свечи. В голове была каша. Сон, что так будоражил, действия, что так нервировали, дети, что родились…

Сато закрыл глаза, дабы отпустить. Благословлять ушедшее и приветствовать грядущее. А как? Как это сделать, если он ничего не чувствует? Здесь и сейчас он не хотел находиться. Совершенно!

Все эти люди, устремленные взгляды — это все обман. Их здесь нет, некого радовать, некому даровать… пустые глаза, пустые оболочки…вранье! Ложь! Их здесь нет!

К горлу подступил ком, жгучий, тошнотворный. Он не может ничего дать ничему. Пустота не вернет ничего назад, рассеивая по своему нутру все отданное…

Я не хочу здесь быть…не хочу!

Трансляция города и стоявших внизу людей пошла рябью. Стоявшие перед мега телевизором члены ближней семьи императора, удивленно уставились на эту неисправность. Рябь пошла больше, прерывая и вновь возвращая трансляцию. Тенаар медленно опустил руки…чаша со звоном упала вниз, ударившись о поверхность края помоста, расплескивая воду и дары принесшего ее. Голограмма несколько раз моргнула, пошла рябью и рассыпалась, разрывая передачу.

— Не хочу здесь находиться…все ложь… — прошелестели слова Тенаара, и он резко развернувшись мазнул черными глазами по всем стоявшим в ряд венценосным особам, вводя в ступор даже Шао.

Стремительно пройдя длину помоста, оставляя за собой гнетущую атмосферу, Тенаар незримо изменился. Его огненно-медные волосы посерели, лицо было белым как мел, ощущение жизни словно покинуло. У выхода из этой транслирующей залы он сам открыл дверь лишь на мгновение остановившись. Дверь с треском захлопнулась.

Этот звук стал спусковым курком, который породил движение. Шао сорвался с места и полетел следом за Тенааром. За ним ожили остальные.

Сато влетел в свои покои, до туалетной комнаты, где в приступе рвоты согнулся пополам. Его скрутило знатно, что даже грудь заболела, в районе солнечного сплетения.

— Сато? — раздался голос принца.

— Уйди. — Выплюнул из себя Сато, ощущая дурноту и позывы выплюнуть желудок.

— Сато, — попытался подойти принц.

— Убирайся! — развернувшись, Тенаар смотрел тьмой космоса в своих глазах, — пошел вон!!!

Шао впервые в жизни дрогнул, дрогнул глядя в глаза любимого, которые ему не принадлежали. Его тело, словно через вату, не желая подчиняться, все же отступило и вышло за порог туалетной комнаты. Дверь закрылась, а Сато вновь склонился над унитазом, выплёвывая сгустки желчи, чего-то еще, морщась от боли в груди.

Когда приступ рвоты закончился, он обессиленно прижался к стене и прикрыв глаза пытался восстановить дыхание. Приступ вроде как сошел на нет, но тело было слабо, его слегка потряхивало и в груди болело. О том, что случилось он не знал, но чувствовал, что вины людей здесь нет. Это нечто другое. Нечто, что он чувствует, но никак не может понять и описать.

Медленно встав, прижав руку к животу, ощущая неприятные спазмы, пошел в сторону выхода. Вышел из уборной, прошел как пьяный в сторону балкона и выйдя медленно втянул носом воздух. Полегчало. Подойдя к парапету, уперев в него руки, опустил голову. Так и замер, просто дыша чистым воздухом. Ни о чем не думая. Никого не вспоминая, не ощущая.

Сколько он так простоял, с опущенной головой, не знал. Ощущал, что время стремительно неслось. И он в этот поток не попадает. Словно его заморозило, словно он остался здесь, а время ушло, исчезло и его больше нет. Это чувство было старым. Такое уже случалось, только он не помнил, когда и где. Стеною закрыто, не дает увидеть и ощутить…

Сато вошел в комнату и увидел встрепенувшегося Шао, что лежал спиной на кушетке, его любимой части мебели в этой комнате. Принц, его супругу, его любимый…он обидел его. Медленно переведя дух, решительно попер буром на него, глядя в глаза, заставляя молчать.

Тенанук встал с кушетки и позволил себя увести в спальню. Там, его вжали в стену, впились грубым поцелуем в губы, как только он и умеет. Его руки жадно трогали везде, заставляя избавляться от одежды, вынуждая забыть обо всем на свете. Треск ткани…под пальцами что-то разошлось. В ответ довольный рык, легкий укус в шею и шепот:

— Шао, — и все, страсть заполонила все сознание.

Подхватив его под зад, приподнимая над полом, принц рыкнул куда-то в районе его плеча, сделал несколько шагов и опустил свою ношу на кровать. Пара мгновений и его штаны сдернуты, содрано белье, вжать в кровать, заставить застонать от страсти, от бушующего пламени. Шао схватил его за волосы и отогнул голову назад, легонько покусывая в шею, как бы говоря — я старший, подчинись!

И Сато подчинялся. Он сдавал бастион за бастионом, прижимал его к себе крепче, слушал его и свое тяжелое дыхание. Еще не касались чувствительных мест, еще не ласкали друг друга, но уже были крайне возбуждены. Шао вдобавок покусывал его, ставил засосы на шее, заглядывал в глаза и терзал его губы. Его подбадривало тяжелое дыхание Сато и его руки, что притягивали к себе сильнее, его бедра, что вжимались в его тело.

Отстранившись, принц осмотрел свою пару, своего любимого, с этими глазами, что тянули словно магнит, с этими губами, что хотелось поглотить и этим веером ощущений «моё», что затмевало все вокруг. Оскалившись, он в одно плавное движение соскользнул на пол и развернувшись в сторону тумбы, что стояла у изголовья кровати, открыл ящик, достал пузырек с маслом. Повернувшись, шагнул ближе и в одно движение повернул Сато на живот, стягивая его вниз.

Встав коленями на пол, Сато затаил дыхание, так как сейчас будет подготовка. По спине прошлась горячая ладонь, раскрытая с широко расставленными пальцами. Это было приятно и Сато заулыбался. И тут же по голому заду прилетела тяжелая оплеуха. Рыкнув и дернувшись, получил на свою шею руку, уверенно удержавшую его. За ударом ласковые круговые движения по анусу. Легкие, интригующие, заставляющие жаждать большего. И вновь жалящий удар ладонью с громким звуком. Дернувшись, замер от ласки. И вновь удар, ласка, удар и легкое погружение пальцев внутрь, заставившее затаить дыхание, а затем шумно выдохнуть.

Шлепки чередовались с ласками, иногда уверенные пальцы массировали ему яички, иногда двигались по стволу члена, но больше всего оглаживали колечко мышц, проникая внутрь. Зад окрасился в малиновый, каждый удар был больнее предыдущего, а ласка внутри задевала бугорок простаты, от чего Сато непроизвольно выгибал спину постанывая.

Несколько жалящих шлепков ладонью и быстрыми толчками до упора войдя в дернувшегося Сато, перехватив его за шею, принц рыкнул, размеренно водя бедрами, вгоняя в него себя, ощущая, какой он горячий там, где так приятно быть. Сато выгибался под рукой, которая вжимала его в кровать. Нарастающая скорость и амплитуда, заставили зарычать на такого рода несправедливость, ведь хотелось того самого темпа, как любил…

— Шао, — простонал он, ощущая, как давит его рука на шею.

— Нет, не трогай себя, — принц тут же отпустил его шею, перехватил руки под локти и стал долбить, заставив супруга в голос застонать, хватать ртом воздух. — Вот так, еще немного, давай, хороший мой, давай, сейчас ведь кончишь…

Сато хватал ртом воздух, порыкивая, запрокидывал голову, когда толчки становились сильнее, затем протяжно стонал, когда слегка замедлялись. Его всего охватила похоть, очень сильно хотелось еще больше силы от Шао, еще больше его власти, дабы выбить из головы этот день.

— Шао…сильнее… — простонал он, когда ощутил, как спадает скорость и мощь толчков.

Ему не ответили, только улыбнулись, плавно снижая темп. Дернув на себя, супруг завалил его на пол, на спину. Подхватив его ноги, сведя вместе, положил на бок. Толкнулся в горячую дырочку, застонав от ощущения, обволакивающего член, уперся руками по бокам лежавшего Сато, рыкнул:

— Сейчас, сделаю, как просишь!

Сато лишь охнул и дальше были только вскрики, когда толчки прошивали его, казалось насквозь. Шао с силой вбивал тело под собой в пол. В какой-то момент заставил его лечь на живот, лег сверху и продолжил с силой входить, вжимать. Он и садился сверху, и зависал на руках, и ложился всем телом, нещадно работая бедрами, заставляя под собой биться в сладких судорогах нескольких экстазов. Сделав еще парочку особо сильных толчков, принц кончил глубоко внутри, покусывая в шею распластавшегося Сато, облизывая кожу и ощущая капельки его пота на языке. Еще двигая бедрами, ощущая, как под ним замер любимый, лежавший на толстом ворсистом ковре, принц замедлял движения, завершал гонку.

Медленно выскользнув из тела тяжело дышавшего Сато, Шао лег рядом и погладил его по плечу, привлекая внимание. Голова, что была повернута в другую сторону, медленно приподнялась и повернулась к нему. Принц потянулся за поцелуем, захватывая его губы, сейчас чуть припухшие. Ему ответили на поцелуй.

Вздохнув, когда сердце перестало биться как сумасшедшее, медленно сев, Шао осмотрел начинающего дремать Сато. Покачав головой, толкнул его в бедро.

— Идем, надо помыться.

Сато открыл глаза и плавно перевернулся на бок, заставляя супруга восхищенно рассматривать его. Медленно сев, хмыкнув, он стал вставать. Принц последовал его примеру и поднялся на ноги быстрее, проворнее. Расслабленной походкой добрались до душевой, там смыли с себя следы недавних упражнений. После душа вытерлись полотенцами и Шао собственноручно принялся сушить длинные волосы Тенаара.

— Обрезать бы их. — Рассматривая длинные локоны, Сато хмурился.

— Зачем?

— Хочешь мне патлы до земли?

— Сато, они такие красивые, густые, — он прижал к лицу влажную прядь, которую сушил полотенцем. — Очень мягкие.

— Фетишист. — Беззлобно усмехнулся в ответ владелец внушительной огненно-медной гривы.

— Угу. — Шао протянул руки и резко прижал к себе супруга. — Все твое тело — мой фетиш.

— Все?

— Да. — Задрав голову вверх, так как сидел на кушетке, а Сато стоял, и заглянул ему в глаза. — Люблю тебя.

Сато смотрел в лицо супругу и мягко улыбнувшись, прошептал:

— Я тоже люблю тебя, Шао.

Принц заулыбался и прижал к себе, приложил голову к его животу, вдохнул аромат тела и мягкой пены для душа, что незримо обволакивала его всего. Ненавязчивый аромат, который не перебивает собственный запах, родной, любимый. Подняв голову посмотрел в это лицо.

Сато не изменился. Он остался таким же, каким и был. Вся эта мишура, которой он обрастает, она сбрасывается, стоит им остаться наедине, когда даже личные стражи уходят, перед принцем предстает все тот же любимый человек. Со своими недостатками, ревностью, любовью, теплом и огоньком. Он единственный, кто способен дать Шао отпор и тот не сможет заставить его делать то, что ему хочется. Змей обольститель, искуситель и в то же самое время преданный напарник, партнер и любовник. Яркий, страстный, щедрый и единственный, кто способен заставить принца нервничать и желать быть лучше, чем он есть на самом деле.

— О чем задумался?

— О нас. — Шао медленно встал и прижался лбом к его лбу. — Что сделает с нами власть империи, когда она сядет прочно на наши плечи.

— Боишься измениться?

— Да. Боюсь не заметить, что меняюсь и тем самым превращаюсь в механизм для империи. Не хочу потерять тебя за ширмами власти, интриг, политики. Не хочу знать, что будущее изменит нас само, как бы мы не трепыхались.

— Какие, однако высокопарные мысли. — Сато приложил раскрытые ладони к его груди и тихо шепнул, — я не позволю тебе забыть, кто мы друг для друга и что важнее политики. Обещаю, Шао, я не дам тебе забыть это.

— Хорошо, я буду надеяться на тебя. Очень буду надеяться на тебя, мой хороший, — Шао обнял его прижимая к себе.

Кто бы меня так же удержал и не давал забывать, что я все еще человек…

Сато закрыл глаза. Обнял его в ответ. Иногда хотелось вот так оставаться в тепле и уюте, который дарил ему мужчина, что прочно засел в сердце, в мыслях и нагло эксплуатирует все его намерения и желания.

— Хочу тебя, — шепнул Сато, положив руки на его зад, поднял голову.

— Мы же…

— Не хочешь?

— Хочу. — Блеснули глаза принца. — Ты уверен? Я ведь не сдерживался.

— Хочу.

— Идем…

Принц поглаживал спину вдоль позвоночника и думал, думал о том, что произошло на церемонии. Сато как сам не свой после нее. И причина почему он не смог, она не ясна. Сейчас он спит. А еще несколько часов назад ему было плохо. Он не любит, когда Шао видит его слабость, но впервые выгнал его. Принц и сам не любит, когда болеет, чтобы Сато находился рядом и видел его слабость. Хоть это чертовски приятно получать от него заботу, но в тот же момент сильно напрягает, так как Шао привык быть сильным и прятать за свою спину свою самую любимую правую руку.

Проведя пальцем по лопатке, спустился к пояснице, которая завтра будет болеть. Их второй заход был долгим, томным, нежным. Шао хотел слушать его, его дыхание и стоны, его мольбы и эти тихие рыки, когда он почти и его тут же прерывают. Шао хотел его, желал и жаждал. Сколько они уже вместе, а страсть так и не погасла, как пророчит статистика.

Сато…Са́тори Ши-имо Хи́нго. Ныне Тенаар. В прошлом обычный парень, которого он увидел и пропал. Шао помнит тот день, когда заметил его в той кафе-пекарне. Этот четкий силуэт, выверенные грациозные движения, легкая походка и неимоверно притягательное лицо. Образ, его движения, его голос…когда он впервые услышал его тяжелое дыхание, увидел, как он улетает от первого своего раза, как его тело словно воск поддается на все ласки — Шао влюбился в него сильнее чем мог себе представить.

И сейчас, лежа рядом с ним, касаясь его кожи, ощущая ее тепло, до сих пор порой думает, что ему крупно повезло забрать этого человека себе. А ведь он от него сбегал. Уходил, потому что ему надоело…