Странник
Автобус, чихая и скрипя всем стальным нутром, медленно тащился от остановке к остановке. На фоне серого неба медленно вырастали конусообразные башни ТЭЦ. Из высокой трубы тянулся слабый дымок. По всему зданию станции мерцали яркие всполохи электросварки. По задымленному щербатому фасаду гуляли лучи прожекторов башенных кранов. Станцию обещали реанимировать к Новому году. А пока Бескудниково сидело на урезанном пайке энергии. В домах, тянущихся вдоль дороги, уныло светились слабые огоньки. Фонари на столбах работали вполнакала, едва освещая улицу.
Напротив Максимова сидел парнишка лет семнадцати на вид, в шапочке с козырьком а-ля "немцы под Москвой", напяленной до самых глаз. Выглядел он в ней полным дебилом. К тому же был явно под кайфом. Парнишку просто распирало от химического коктэйля, пузырящегося в крови. Он уже дошел до стадии "пробило на поговорить". Только говорить в салоне было не с кем. Пассажиры с тупым упорством таращились в окна или уставились перед собой ничего не выражающими глазами.
Вдохновение парнишка искал в объявлениях водителя и звуках, доносившихся изнутра автобуса.
– Крак-псы-ы-ы. Гы-гы. Следующая школа. Школа… Почему – следующая? Она же – предыдущая. За ней идет универ. Вер. Вера. Верно? Вера – она что? Женщина или религия? Надо разобраться. Если верна вера в женскую универсальность… Пшы-ыш! Двери закрываются! Зачем? Подумай над этим, братишка. Подумай, подумай, поду-май. Май – этом месяц такой. Интере-есный. Или нет? Тогда, какой? Как школа? Или как универ?
Он захлопал маслянными от счастья глазками, улыбнулся Максимову, призывая вступить в дискуссию.
Максимов по опыту знал, стоит издать хоть звук, наркоша уже никогда не отвяжется. Руки чесались отправить нудного, как зеленая муха, наркошу в нокаут, но не хотелось скандала. По закону подлости, все, кто сейчас тихо сатанел и скрипел зубами, слушая этот бред, первыми же поднимут ор, стоит только пальцем тронуть блаженного.
В переднюю дверь втиснулась бабища с характерным заостренным лицом профессиональной стервы. Окатив салон мутным полубезумным взором, она искривилась и неожиданно громко заголосила:
– А все равно будет по-нашему!! Иш чего захотели, жрачки народ лишить!
Все разом вздрогнули. Взгляды против воли приковались к источнику истерики.
Овладев всеобщим вниманием, бабища, как опытный лектор, выдержала паузу и понесла:
– Стариков и так мало осталось, так всех решили разом угробить! Ну, суки, держитесь. Мы выйдем на улицы. Мы митинговать будем. Наш будет праздик! А то удумали… Где еще дешево жрачку купишь? В магазе?! Там тухляк один, в ихнем магазе! А на рынке и мясцо бывает с костью, и молочко. Много нам, старым надо? Сколько старикам осталось, а? И все терпеть?! Вот вам!
Бабища выкинула кукиш.
По салону покатился тихий ропот.
«Это она про облавы. Спровоцированный психоз, или просто провокация? – Поймав пристальный взгляд Максимова, баба смутилась, на секунду вышла из роли, и в глазах пропала безумная муть. – Ясно, провокация. Изучение и структурирование общественного мнения. Ну давай, сука, отрабатывай пайку!»
Максимов сел поудобнее, изобразив на лице тупую сосредоточенность. Баба сразу же успокоилась. И пошла бредить дальше.
Надо отдать ей должное, бредила весьма умело. Тонко цепляла за болючие струнки, вызвав нужную реакцию, тут же хваталась за другие, противоречила сама себе, истеричничала там, где нужно было спокойствие, и наоборот, нечленораздельно бормотала в тех местах, где слушатели подсознательно ждали всплеска эмоций. При этом ее мутные глазки прыгали с одного лица на другое, то страхом глуша противодействие, то поощрением вызывая солидарность.
«Хорошо, сука, работает, – оценил Максимов. – Ценный кадр. Наверняка, охраняют».
Он решил проверить.
Баба уже скрестила проблему старости с ростом преступности и переключилась на дела молодежи. Максимов подумал, что в самый раз появиться на сцене лучшему представителю молодежи. Он ткнул соседа ботинком в голень. От резкой боли впавший в глубокую задумчивось парнишка взвился и сразу же обрел дар речи и геббельсовский раж.
– А кто это говорит?! Кто?! Почему говорит? Говорит, или просто так живет? Кому какое дело, как я живу!
Баба быстро сориентировалась.
– Вишь, до чего людей доводят! А еще молодежь. Их уму надо учить. А они дубинками их калечат! Не бывать этому, не бывать!
Наркоша прыжком обернулся. Уставился на оппонентку.
– Чему быть, тому не миновать! – заявил он. – Я сверху все вижу. Ты вся серая. И ноги у тебя – черные. От асфальта. Он был горячим, когда ты родилась. А теперь его нет. Нет, понимаешь?! У тебя ноги асфальтовые. Поэтому и трава не растет. Трава не растет, не растет – и все. И что ты на это скажешь?
– Мы до самого Первого дойдем! Пусть знает, что с народом творят! – завизжала баба. – Не будет по-ихнему!
– Их нем, нихт! – в ответ взъярился наркоша. Стал дергаться всем телом и жестикулировать с характерной пластикой наркомана. – Отдай мой оранжевый зонтик, дура! У тебя на него инструкции нет. Как управлять зонтиком, знаешь?! А зачем украла? Ты его асфальтом испачкаешь. Он же летать не сможет, это ты понимаешь? Или понимаешь? Крак-с-бухты-бухты-бумс. Уф, ууф. Почему у тебя платок синий? Он же вчера был белый. Белый, как… Как огонь. Зачем тебе огонь, асфальтовая баба? Он не твой. Он не мой. Он даже не наш. Он всех! Подумай над этим, герла. Это уже было. Только давно. Надо обязательно вспомнить. Их там много было, они вот так вот крутились, в кожу лезли, в каждую пору. Пора, пора… Это – нора. А в ней асфальт спрятан. Ведь так оно было, да? Ну говори, говори, говори!
«Крепко вставило парнишку», – усмехнулся Максимов.
Глаза у бабы беспокойно запрыгали. Тонкая провокация превращалась в балаган.
– Ничо не было! Ничо не было! Ты сам из этих. Они их специально колют! Вот до чего дошли. Люди, держите его, пока он всех не порезал!
От ее визга по салону покатила волна истерии. С задней площадки протиснулся мужчина в кожаной куртке. Без лишних слов врезал наркоше по почкам. Удерживая за воротник, не дал опасть на пол. Наркоша вырубился хорошо и надолго.
«Профессионально», – оценил Максимов.
Баба чуть заметно кивнула мужчине на дверь.
– Водила, дверь открой! – проорал мужчина. – Я эту срань выкинуть хочу.
Водитель резко ударил по тормозам. Салон дружно охнул.
– Конечная, я дальше не поеду, – объявил водитель.
С компрессорным визгом распахнулись двери.
Пассажиры завопили. Большинство почему-то поминали наркошу.
– А мне пофигу. Бензин на нуле, – разом парировал водитель.
С ворчанием и матюгами все стали выгружаться из автобуса.
Максимов забросил на плечо рюкзак, выпрыгнул наружу. Осмотрелся.
Чуть дальше тянулся квартал, пострадавший при взрыве ТЭЦ. Смятые коробки домов, черные амбразуры окон. В туманной мути тревожно трепыхались огненные цветы костров.
Над дорогой висел рекламный щит. Лик Первого был обезображен пятнами бурой жижи и исклеван пулями. На ржавой конструкции, удерживающей щит, болталась пара армейских бутсов, связанных шнурками. Намек патрулям, что вход в запретную зону чреват ускоренным дембелем по состоянию здоровья.
Водителя можно было понять. Без особой нужды в руины лучше не соваться даже днем. Разберут машину по винтику. Или просто сожгут забавы ради.
Несколько человек, кто поддался суггестии, окружили бабу и внимали ее безумным речам. Двое сопровождающих провокаторшу курили в сторонке. Тело наркоши покоилось у перевернутой урны.
Максимов прислушался к себе. Пересекать пустырь и пробираться к ветке железной дороги не было никакого желания. Там можно было отгрести неприятностей не меньше, чем в руинах. Железную дорогу охраняли с повышенной бдительностью. Блокпосты и секреты зверели от скуки и плохого питания. Полоснут очередью и даже не подойдут посмотреть, кого скосили.
Он подошел к кабине водителя. Постучал в дверь.
В приспущенное окно высунулось лицо водителя.
– Что надо?
– Назад поедешь?
– Бензина нету!
– А если заправить?
Водител выжидающе уставился на Максимова.
Банка консервов, вытащенная из рюкзака, произвела ожидаемый эффект. Водитель шумно сглотнул.
Максимов вошел через переднюю дверь в темный салон. Водитель не стал зажигать свет и сразу же закрыл за ним дверь.
– Куда надо?
– До Ховрино подбрось.
Максимов передал плату за проезд. Опустился в кресло, вытянул в проход ноги.
– А вообще, куда надо? – с затаенной надеждой спросил водитель.
"Голодный. За десяток банок в Кремль повезет".
– Туда и надо, – отозвался Максимов.
«Извини, мужик, ты у меня на довольствии не состоишь».
Половину банок он закопал в парке. В рюкзаке сейчас имелись три "звездочки", брикеты с гречкой, пакет с фруктами и поллитра водки. Вполне хватит на царский обед. Или на НЗ на случай экстренного рывка из города.
Водитель запустил двигатель.
Охранники провокаторши переглянулись. Один сделал шаг вперед и вскинул руку. Им явно не улыбалось застрять до вечера в столь небезопасном месте. Баба вскоре закончит "промывку мозгов", получившие дозу обываетели поплетуться по домам, и что тогда? Втроем маячить на виду у руин? Там народ живет жесткий. Ни ксивой, ни пистолетом не отмашешься.
– Пошел ты! – Водитель зло хрустнул коробкой скоростей. – Задолбал уже. Пусть тебя Ларин катает.
В последнее время кликуши наводнили городской транспорт. Работали, как нищенки, карманники и контроллеры, по порученным маршрутам. И если пассажиры не успевали вычислить в кликушах агентов Управления "К" СГБ, то водителям эти орущие создания и смурные рожи их охраны должны были уже примелькаться до оскомины. Возможно, водил даже гоняли на инструктаж, разъясняя как содействовать трудной службе профессиональных кликуш.
Автобус дрогнул. За окном поплыла остановка с загипнотизированными слушателями. Провокаторша. И ее охранники. Проводившие автобус злобными взглядами.
* * *
Фараон
Исполинское здание театра Армии выплывало из белесой хмари грязно-серым айсбергом.
Старостин вытащил из-под вояк театр пять лет назад. Обозвал "самым бестолковым военным объектом", "отстойником блядей в погонах и педерастов с контрабасами" и отобрал под нужды Движения. Никто даже не пикнул. Отбирал просто так, без всякой хозяйственной нужды, просто решил проверить, насколько силен его авторитет. И лишь по-хозяйски осмотрев помещение, оценил, что же прибрал к рукам. Идеальное по своей монументальности, вместительности и многофункциональности сооружение.
Только знаменитая своими размерами сцена театра могла вместить размах шоу съездов Движения. В многочисленных гримерках, подсобных и служебных помещениях размещался бюрократический аппарат, размножающийся со скоростью колонии дрожжей. И все равно места хватало всем. Даже Агитотдел Движения уместился без проблем со всем своим оборудованием и цыганистым персоналом.
По коридорам блуждали толпы региональных активистов, разыскивающих своих кураторов, а за одно присматривающих теплое местечко для себя.
Самое главное, что при штурме театр мог стать вторым Рейхстагом. Или Бресткой крепостью, если в обороне задействовать систему подземных коммуникаций. По негласному распоряжению Старостина в здании под благовидными предлогами каждый день находилось до ста боевиков из "Молодых львов". Это не считая двух рот охраны из тех же "львят", прошедших подготовку на базах Сил Быстрого Развертывания МЧС. Резерв первой очереди в триста человек в полной выкладке прибывал к театру в течении получаса. Систему обороны объекта разрабатывали лучшие спецы из штаба генерала Скобаря.
И с точки зрения чрезвычайных ситуаций и катастроф здание было идеальным объектом. По-сталински монументальное, сработанной на совесть, оно единственное в районе не дало осадки и не пошло патиной трещин после серии подземных взрывов, разрушивших Палиху и Лесную улицу вплоть до Белорусского вокзала.
Для личной резиденции Старостин конфисковал Клуб офицеров. Старинный особнячок в уютном парке с примыкающими флигельками и теннистыми кортами походил на посольство независимой державы.
Когда отремонтировали особняк и служба безопасности отселила из соседних домов всех неблагонадежных, по настоянию Старостина провели боевые учения. Стрелок-одиночка, миновав все кордоны, преспокойно вогнал три пули в окна кабинета. Стрелял с чердака дома, находящегося почти в километре от штаб-квартиры.
Выматеренный с ног до головы, начальник личной охраны признался в том, о чем и сам давно догадывался Старостин: «Ни одна система охраны не сработает против одиночки. Чистого одиночки. За которым не стоит организация, а значит, нет возможности получить утечку. Который, если и псих, то не болтлив, а значит, нет возможности агентурными средствами упредить его подход на точку в ы с т р е л а. Который оказался достаточно умным, либо везучим, и подготовился, ни разу не задев незримой агентурной паутины. У которого хватает мужества не просчитывать варианты отхода, если он действительно готов убить и заплатить за это единственно возможную цену. Тогда – крышка. Одна надежда на везение и нашу реакцию. Успеем прикрыть, спасем. Если не повезет ему, повезет нам. Вот такие расклады».
Старостин оценил прямоту начальника охраны. Не любил, когда ему пудрят мозги, пользуясь неосведомленностью в узкоспециальных вопросах.
Сказал с улыбкой: «Богу богово, кесарю – кесарево!» И приказал отстроить под особняком бункер, которые острые языки сразу же окрестили "Берлогой".
Старостин задернул штору. Прошелся по кабинету. За громоздкий дубовый стол садиться не стал. На ходу, в размеренном движении по диагонали огромного кабинета думалось легче. Кочубей, верный помощник и поверенный во многие, весьма опасные тайны, называл этот процесс "качанием маятника". Сам предпочитал забиться в угол, до минимума ограничив жизненное пространство.
«Интересно, – подумал Старостин, бросив взгляд на скорчившегося на стуле в углу Кочубея; тот сидел в тени, только отсвечивали носки туфель, да изредка вспыхивала золотая дужка очков. – Как соответствует моторика и стиль мышления. Я мыслю смело, с непосильным для других размахом. Вороча б л о к и чужих интересов, стряпаю новые и раздираю старые союзы, давлю всмятку и бросаю кость не группкам, а целым группировкам. Он же, шельма, мыслит д е т а л ь к а м и. Чуткими пальчиками сучит по ниточкам чужих интересиков, вяжет и развязывает узелки, сплетая собственную сеть, загоняя в нее человечков и группки. Без его обстоятельности и веры во всемогущество д е т а л е й, иезуитской способности улавливать влияние н е у ч т е н н о г о фактора я бы давно свернул себе шею.
Дал я ему не мало. Больше бы он не получил ни от кого. С таким умом ходить в советниках у шестерок, терпеть непонимание и пинки, нет, он бы долго не выдержал. Я дал ему возможность реализовать себя. Я подпустил его к таким тайнам, от причастности к которым он будет тихо балдеть до старости лет. Очень важно, что т и х о.
Конкретные тайны имеют свой срок давности. Время от времени их на забаву историкам и исследователям сдают, выставляют на всеобщее обозрение, как вышедшее из моды платье забытой кинозвезды. Всегда найдется дурашка, желающий казаться, а не быть, готовый отдать последнее за право приобщиться к миру состоятельных и состоявшихся. Он-то и платит красную цену за уцененный секретный материалец, наспех кроит из него книжонки и диссертации, задуряя голову себе и новой поросли тайнолюбцев, еще меньше, чем он сам, представляющих, в каком мире они живут и как этот мир лепится из тысяч воль, амбиций, похоти, самолюбий, химер и миражей истины. Больше всех витийствуют непосвященные, по тем или иным причинам обойденные вниманием с и л ь н ы х.
Посвященные хранят молчание. И дело не в мелочной секретности, кто кого и как подставил, или на чем взял, или почем купил – детали все это, мелочевка. Раз прикоснувшись к д е л у, они познали, как же хрупок мир, несуразная махина цивилизации от основания и до самого верха пронизана невидимым остовом тайных сделок и союзов, отменить и переиграть которые уже не во власти ныне живущих. Это и есть единственная тайна. Не приведи господь, Шальная рука профана цапнет хрупкий каркас, рухнет тысячелетняя Вавилонская громадина, похоронив и мастеров, и каменщиков, и надсмотрщиков, и рабов.
Пусть пока мозолит себе мозги Карнауховым. Деда уже не вернешь, обыграть его смерть должным образом одно, постоянно об этом думать – другое».
– Так, Кочубей, что у нас есть?
Старостин круто развернул грузное тело и посмотрел на Кочубея.
– Пока думаю. Есть мыслишка…
– Я не о том. Артемьев уже прибыл?
– Кофе пьет в приемной. Девочки от него млеют.
Старостин понимающе хмыкнул.
– С придурками связался?
– Если имеешь ввиду парапсихологов, то – да. Назначил на семнадцать часов.
– Ага!
Старостин посмотрел на бронзовые часы на каминной полке. Атлант, взвалив на плечи земной шар, силился подняться с колена.
– Ни хрена не выйдет, любезный. Пупок развяжется.
– Ты о чем? – подал голос из своего угла Кочубей.
– Это я так. Выползай из угла, засел там, как таракан, понимаешь ли!
– Кое-что я успел обдумать. Если хочешь … – скороговоркой произнес Кочубей, подходя к нему. Невысокого роста, худощавый, острые глазки за толстыми линзами очков и тонкая щеточка усов – он действительно напоминал таракана.
– После. Сейчас гони ко мне Артемьева. Сам накрути хвост народу. Дармоеды, хозяин приехал, а они от безделья по коридорам как шатались, так и шатаются!
– Сделаем.
Старостин удержал его за рукав.
– Мы с Артемьевым не здесь побеседуем, а в "берлоге". Сам будь в досягаемости. Можешь понадобиться.
Кочубей пошевелил усиками, чуть дрогнув тонкой верхней губой. На его языке это означало самодовольную улыбочку.
* * *
Старостин решил принять Артемьева в "берлоге", как он называл находящийся в бункере специально оборудованное рабочее помещение.
Вниз можно было попасть либо на лифте из "верхнего" кабинета, либо миновав несколько постов охраны. Стены, если верить строителям, защищали от прямого попадания авиабомбы.
Старостин больше полагался на заверения службы безопасности. Они соорудили двойные переборки, засыпав пустоты песком, вмонтировали излучатели, парализующие работу любых электронных и радиопередающих устройств, при попытке просверлить внешнюю поверхность стены или обмотку кабелей, выходящих из его личного отсека, любопытных обдавало струей нервнопаралитического газа. Кроме этого, трижды в сутки помещение проверяли на "жучков" специально подобранные специалисты.
Старостин взял с сервировочного столика тяжелый хрустальный графин. Вытащил пробку. В воздухе возникло облачко аромата дорогого виски.
– Давай-ка мы, брат, старика Карнаухова помянем. Как-то не по-людски получается. День прошел, а помянуть забыли, – сказал он сидящему напротив Артемьеву.
– Его не поминать надо, а осиновый кол в могилу забить, суке старой!
– Грешишь, Кирилл, – с хитрой улыбкой ответил ему Старостин. Протянул Артемьеву графин. – Наливай. А я полюбуюсь, как ручонки у тебя от злобы дрожат. Грешно, Кирилл, о мертвых плохо говорить.
– Грешно при жизни собачится, а потом покойного в лоб взасос целовать! – Артемьев плеснул виски в стаканы. – Вот за что нас ненавижу, так за лицемерие на кладбище.
– А в Европах демократических еще политесу не обучился? – поддел его Старостин, оценивающе осмотрев дорогой хорошо сшитый костюм Артемьева. – Слезу пустить над убиенным, это же так политкорректно! Ладно, не заходись. Выпьем молча.
– Выпьем. Пусть земля ему пухом, если уж так сложилось.
Артемьев красивым жестом поднял стакан.
Выпили. Старостин налил поновой.
– Я тебя не зря драконю. Мне сейчас от тебя правда нужна. Вижу, спросить что-то хочешь. Спрашивай.
– С Лариным встречались, Иван Иванович ?
– Уже растрезвонили, оглоеды! Елки-палки, два часа человек в Москве, а уже все тайны знает. Никакой конспирации. Языки им, что ли, поотрывать? Так, ведь только ими и работать умеют! – Старостин отвалился в кресле, стакан примостил на колене. Сразу же стал серьезным. – Конечно, высвистал его. Смазал под хвостом скипедаром. Пусть, зараза, побегает!
– Дело же по принадлежности должна вести Служба охраны Первого, – подсказал Артемьев.
– Ну и пусть. Всегда полезно их на перегонки запустить. Это все, что ты хотел узнать?
Артемьев поболтал виски в стакане, медленно пригубил.
– Нашли, кто старика грохнул?
– Нет. Пока – нет. Если Ларин на своем месте остаться хочет, раньше Филатова найдет. – Старостин с удовольствим отметил, что Артемьев не отводит взгляда. – "Сердцем чувствовал, вырастет из щенка волчара. Не ошибся!"
– Вот как? – Артемьев изогнул бровь.
– А ты что думал, я позволю своих людей стрелять и никому за это башки не снесу?!
– Его же отравили… – Артемьев мягко улыбнулся.
– Не принципиально, – отмахнулся Старостин.
– Как посмотреть. Почерк выдает убийцу в головой.
– Ну-ка, ну-ка!
– Ну, например, вы, Иван Иванович, организовали бы авиакатастрофу. Или отправли с инспекцией в провинцию, а там банды лютуют… Или взрыв бытового газа в доме мог случиться. Короче, чем грубее, тем надежнее. И уж ни при каком случае не позволили Филатову сунуть нос в сейф старикана.
Старостин заворочался в кресле, как медведь в берлоге.
– А ты бы, дружище, как поступил?
Артемьев смочил губы виски. Облизнулся.
– Именно так. Ликвидировал бы тихо, но с максимальным резонансом. И так, чтобы бумаги Карнаухова по всему городу разлетелись. Чтобы все узнали о нашей "китайской линии". И обомлели от восторга.
– Так, может, это ты его, а? – усмехнулся Старостин.
– Рад бы. Но опередили.
Старостин в ответ на тонкую улыбку Артемьева затрясся в беззвучном смехе. Отхлебнул из стакана. Протер заслезившиеся глаза.
Обшарил прищуренными глазками Артемьева.
Дорогой костюм, ухоженное лицо, альпийский загар, свободная поза, небрежно свесившаяся кисть, на мизинце простенький перстенек с черной кляксочкой свастики. Взгляд прямой и твердый. В глазах плавают синие льдинки. Русые волосы, прическа идеальная, волоск к волоску. В девять утра сел в самолет в Женеве, два часа добирался из аэропорта в штаб-квартиру, а на лице и костюме ни складочки.
«А ведь мог, волчонок! Грохнул бы и не поморщился».
Артемьева он приблизил к себе за изощренный ум и зверинное чутье. До Катастрофы Артемьев успел закончить два факультета МГУ – психологический и экономический, сделать свой десяток миллионов, поработать на правительство, по разнарядке уйти на солидный пост в солидный концерн, покурировать политическую партийку. А когда валом пошли первые признаки беды, отчалили на личной шлюпочке от давшего течь государственного "Титаника". Молодым волком резко скакнул за флажки, разом обрубив все связи. Ушел, ничего не потеряв. Отсиделся в Европе. Вынурнул из мути откатывавшей Первой волны. Сам вышел на контакт с нарождающимся Движением. Предложил свои услуги и к о н т а к т ы.
С двадцати двух лет – ни одной ошибки, резюмировал Старостин, пробив биографию и контакты Артемьева. Дважды проверил на вшивость, один раз – на слом, парень, скрипел зубами, но выдержал. Был приглашен в "берлогу" на беседу с глазу на глаз, и вышел в должности "посла по особым поручениям".
– Крепко старик тебе насолил?
– Едва не спалил, когда к Ганнеру на контакт полез. – Артемьев брезгливо поморщился. – Я перед нашим друзьями неделю по паркету ползал. Еле убедил, что инициативный дурак на должности – это у нас так принято.
– В мой огород камень?
Артемьев сделал вид, что сосредоточенно изучает содержимое стакана.
– Кадровые вопросы у нас курирует Кочубей, – обронил он.
– Нет, брат, ты не юли! Я не для того тебя высвистал. Если что есть на душе, так и выкладывай!
– Очень грубо и очень не вовремя, – помедлив, произнес Артемьев.
Он без видимых усилий выдержал тяжелый взгляд Старостина.
Артемьев поднял ладонь, пошевелил пальцами, словно перебирал невидимые струны.
– Бисер. Будто рассыпали бисер по столу. Шарики прыгают, мельтешат в глазах, а никак не сложатся в одну картинку. Вот так выглядит ситуация, Иван Иванович. И вдруг кто-то со всего маху бьет кулаком по столу. Шарики просто сходят с ума. Все ожидание насмарку, все заготовки – к черту. У кое-кого могут сдать нервы.
Он уронил руку на колено. Машинально погладил острую складку на брючине. Поднял взгляд на Старостина.
– Я ясно обрисовал ситуацию?
– У серьезных игроков ручки и коленки не дрожат!
– Правильно. Они просто берут ручку в твердую руку и вычеркивают дурака из списка серьезных игроков.
– Тебе это так и сказали?
– Ну, в лоб говорят и стреляют только у нас. Там политкорректно намекают, что тебе не место в приличном обществе. Не понял намека, вызовут дворецкого… – В глазах Артемьев вспыхнула льдистая искорка. – И вышвырнут в окно, как гонца Карнаухова. Как этого идиота при жизни звали?
– Неважно. Нашел, о ком поминать!
Старостин, тяжело сопя, выбрался из кресла, пошел "качать маятник", благо, места и здесь хватало.
Артемьев закурил тонкую сигару, выпустил облачко душистого дыма.
– Вы поставьте себя на их место, Иван Иванович. Люди готовятся к серьезной игре. А это почти всегда дележ сфер влияния, а не банальный намыв бабок. Само собой, для игры нужны деньги, но важнейшее – это информационное обеспечение операции. Все решает доступ к информации, возможность ее перепроверки и создание надежной дезинформации, иначе не задействуешь в игру абсолютное большинство держателей столь необходимых тебе денег. Остальное дело техники. Создаете ажиотаж, все, кто проглотил вашу "дезу", сбрасывают акции, вы скупаете б у м а ж к и, имея в кармане гарантии на поставку реального товара по оговоренной цене. Когда скупите нужный пакет акций, достаете из кармана гарантированное обязательство, взвинчиваете цены, и все платят. А что делать, если товаром был кофе, то кофе пьют все, и в вышеупомянутый карман сгребаете курсовую разницу.
Старостин находу коротко рыкнул, потряс головой, и бросил:
– Продолжай!
– А теперь представьте, что серьезные игроки провели расчет сил, средств и времени, прокачали все возможные варианты, отладили каналы оперативной информации, впустили "дезу" и наблюдают за б и с е р ом, интуицией угадывая момент для удара. И тут – хлобысть! – Артемьев хлопнул ладонью по колену. – Чистый форс-мажор в виде неучтенного фактора. Мелкота начинает психовать, паника перекидывается на середняков, запускается цепная реакция, и серьезные игроки вынужденно бросаются в драку.
– Что такое "неучтенный фактор"? – с подозрительным прищуром спросил Старостин.
– Ну…. Типа, пошли Коляну морду бить, а к нему как раз в гости приехал брат-кузнец.
– Образно. А по-точнее?
– Если совсем уж точно и конкретно к нашему случаю, то "неучтенный фактор" – это неожиданный выход на биржу русских купцов. Помните, как платину продавали? "Привезли пять тонн – налетай, кому надо!" Сэйл такой устроили, что у всех челюсти отвалились.
– Понятно… Возвращаемся к игре. Если она начинается спонтанно, кто выигрывает?
– Кто уцелеет, тот и выигрывает.
Артемьев выпустил колечко ароматного дыма.
Старостин остановился перед столом. Заложил руки за спину. С минуту изучал лицо Артемьева.
– Первая умная мысль за пять минут, Кирилл, – произнес он. – Выжить они хотят. Но без нас им не выжить. Вот в чем проблема.
– Проблема в том, Иван Иванович, что они хотят выжить за счет нас.
* * *
Оперативная обстановка
Особой важности
экз. единств.
только лично
т. Старостину И.И.
Аналитическая записка
(фрагемент)
"…рождение III тысечелетия н.э. вместе с глобальными структурными преобразованиями планетарной жизни сопровожадется динамичной эскалацией комплекса геофизических, метеоклиатических, социальных и др. катаклизмов…
Фаза интенсивного перехода (1999 г. – первая треть XXI века)
Основные угрозы данного периода:
– Прогнозируются вспелски (числом до девяти) ускорения в смещении орбиты и оси Земли, что будет иметь катастрофические последствия для планеты, по своим формам и степени запредельно превосходящие коллективный опытнынешней цивилизации;
– при этом научное осмысление нарастающих планетарных угроз и выработка системы мер по ликвидации и минимизации их последствий тормозятся существующей научной парадигмой (Ньютона-Эйнштейна), "монополия на истину", которой из своекорыстных соображений искусственно удерживается представителями мировой и отечественной науки;
– эскалация иммунодефицита населения, усиленная разрушительным воздействием наркотических, алкоголных, техногенных и информационных средств на фоне нарастания эпидемиологических и экологических угроз (так, по данным экспертов ООН, не учитывающих в своих прогнозах грядущие катастрофы и удары стихии, в ближайшие семь лет ожидается скачкообразный рост пораженых вирусом СПИДа с нынешних 30 млн. до 80-150 млн. человек);
– масштабный подрыв идущими деструктивными процессами качества генного кода человечества, что ведет к генной потере душевного, интеллектуального и иммунного потенциала в последующих поколениях;
– непосредственно для Евразии угрозу представляет активность эгоцентрических кругов некоторых развитых стран, которые за три десятка лет скрытых естественнонаучных исследований накопили достаточный инофрмационный массив по данной проблеме и с начала 90-х годов используют полученные знания в рамках "стратегии непрямых действий" (что не исключает ими прямых действий по созданию хаоса, усугубляющего последствия природных деструктивных процессов) для установления жесткого контроля над Евразией, как самого устойчивого и наиболее ресурсообеспеченного участка планеты". [12]Использован фрагмент доклада к.в.н. Смотрина Е.Г. "Стихии и катастрофы – главная угроза планетарной и евразийской безопасности при входе в XXI век"; подробнее см.материалы сайта фонда "Геостратегия и технологии в XXI веке"(www.geostrategy.ru)
…Специалистами Европейского центра монитроринга и прогноза, отслеживающих признаки нарастания угрозы ЧС, высказано обоснованное опасение, что в самое ближайшее время следует ожидать катастрофическое изменение экологической, социо-культурной и техногенной среды Западной Европы.
К факторам, интенсифицирующим катастрофическое изменение среды обитания западноевропейской цивилизации относят:
– повышение тектонической активности и пробуждение вулкана Этна, с последующим таянием альпиский льдов (степень угрозы – "красный");
– масштабные наводнения, вызванные комбинированным воздействием альпиского паводка и ливневыми дождями при ударе Анзорского антициклона (степень угрозы – "красный")
– разрушение прибержной инфраструктуры средиземноморья и большинства островов в результате комбинированного удара тектонического и климатического характера (землетрясения, тайфуны, песчанные бури со стороны Сахары) – степень угрозы – "оранжевый";
– аварии на сложных технических комплексах, особую опасность представляют военные объекты, био- и химические производства и объекты ядерной энергетики;
– массовая катастрофическая утечка вредных химических и биологических веществ (особую опасность представляют хранилища химического оружия в Балтийском море – суммарный объем 300 тыс. тонн иприта).
При краткосрочном одномоментном воздействии перечисленных факторов эко- и техносреда западноевропейской цивилизации окажется необратимо разрушеной.
В настоящее время политическими и конспиративными кругами Запада принято решение об ускорении миграционных процессов, ориентированных по оси "Запад – Восток". По масштабам и геостратегическим последствиям планируемая акция сопоставима с Великим переселением народов.
В беседах в узком кругу не скрывается, что от России нужны не просто природные ресурсы, а сама территория, предназначенная для заселения западными колонистами. Можно не сомневаться, учитывая этнопсихологию западноевропейцев, что в России повториться история освоения Американского континента.
В качестве идеологического обеспечения колонизации используется тезисы Марка Дерье – "Евразия – естественная среда обитания европеидов", "Белая раса должна вернуться на свою прародину", "Новая Атлантида – это Алтай".
К числу факторов, способствующих колонизации относят:
– стабилизацию ситуации в России, достигнутую методами неприкрытого авторитаризма;
– откат к феодально-олигархической социальной формации, с незначительными элементами капиталистической олигархии;
– компрадорские настоения элиты, ее низкий профессиональный и этический уровень, исключающий адекватное исполнение функций социального управления;
– предельный износ человеческого материала: снижение энергетического потенциала организма, мифилогизация сознания (примат подсознания над сознанием), повышающая внушаемость, люмпенизация и катастрофическая техническая безграмотность с точки зрения норм XXI века.
– национальные вооруженные силы ввиду технического отставания и морального разложения не в состоянии противостоять высокотехнологическим средствам ведения войны, а их задействование в карательных операциях на собственной территории практически исключает массовую поддержу населением военного противодействия колонизации;
– существующее в настоящее время вооруженное противостояние олигархическому режиму не имеет общей идеологической и управленческой базы, разрозненно и слабо вооружено, по мнению экспертов, напрямую или опосредствованно инспирировано и манипулируется спецслужбами; в качестве серьезной угрозы для программы "Исход" рассматриваться не может, по расчетам экспертов, снижение активности ниже критического уровня может быть достигнуто широкомасштабными высоктехнологическими средствами ведения контрпартизанских операций за один год, учитывая естественное снижение активности в осенне-зимний период.
По мнению западных аналитиков, Россия представляет собой "цивилизацию ацтеков на кануне прихода Кортеса".
Обращаю внимание, что японская эконимка (наиболее подверженная катастрофическим ударам стихии) заблаговременно переброшена на континентальные рынки США и Юго-Восточной Азии. По негласному соглашению конспиративных кругов для экстренной эвакуации населения Японских островов определены районы на территории США, Вьетнама и Австралии. Рассматривается вопрос об эскалации "принуждения России" к передачи для освоения японской ветви западной цивилизации районов Приморья и Сахалина.
Нарастающая операция по инфильтрации китайской цивилизации в Западную Сибирь в настоящий момент заблокирована ввиду угрозы создания Китаем оси развития "север-юг" в континентальном масштабе (по аналогии с созданной осью США – Латинская Америка). Создание подобной оси приведет к полному выходу Китая из системы договоренностей, достигнутых глобалисткими конспиративными кругами в рамках программы "Исход".
Нагнетание идеологического "шума" вокруг попыток создания исламского глобального объединения "Халистан" имеет под собой окончательное решение локализовать исламскую цивилизацию в ее нынешнем состоянии, лишив доступа к альтернативным видам энергии и энергосберегающим, высокоэффективным, низкозатратным технологиям. В результате чего исламисты окажутся обреченынными на традиционно низкий технологически уровень жизни и полную зависимость в жизнеобеспечении: пища, лекарства от Запада.
В планах основных фигурантов программы "Исход" Россия рассматривается исключительно в двух ипостасях: либо театр военных действий с Китаем, либо зона прямой коллонизации Западной цивилизации.
К. А. Артемьев
* * *
Артемьев все просчитал, но сознательно тянул время. Он давно выучился скреплять наиболее конфиденциальные сделки обменом понимающих взглядов. Контракты на бумаге существуют лишь для дураков, был уверен Артемьев. Хоть высеки их на камне, партнер всегда может наплевать и растереть, если нет кровного интереса. А интерес виден по глазам. Как и готовность быть в деле до конца. Сейчас Старостин выманивал его, до предела затянув паузу.
"Э, старая бестия, на такие подлянки я уже не ловлюсь! Тоже мне, нашел мальчика для порки, – подумал Артемьев. – Лучше с глупым видом играть в молчанку, чем дать себя повязать с л о в о м. Сколько на Руси за слово голов порубили! Д е л о поддается анализу, всегда есть шанс переиграть его под себя, над делом мудрят, раскладывают по полочкам, гадают да выгадывают. За дело впопыхах головы не рубят. Дельная голова всегда в цене. А трепливые языки рубять вместе с глупой башкой. Лучше я делом повяжусь, чем ляпнув, не подумав или под нажимом, век под топором ходить!"
– О чем задумался, детина? – первым нарушил молчание Старостин.
– О слове и деле, Иван Иванович. В контексте российской истории. Почему за дело миловали, а за слово сразу голову рубили? Потому что народ русский вельми до красного слова охоч. Хмелеет от него, как от водки. Наслушавшись слов подметных смуту в государстве учудить норовит. По глупости и темноте в слово верим, словом себя подстегиваем и за слово души губим.
Артемьев посмотрел ему в глаза.
«Ох, и не прост ты, Кирюша, ох, не прост! Таким ты мне и нужен. Довериться и отпустить, а потом клясть себя? Был бы дурак, тарахтел бы, как банка с гайками. Молчит, шельма, и правильно делает. В конце концов, должен отдавать себе отчет, что первым же пунктом в моем завещании будет найти и открутить его умную голову. Если сгорим, мне уже никого и ничего жалко не будет».
– Об этом на досуге подумаешь.
Старостин встал, прошел к столу, заставленному разноцветными телефонами. Ткнул клавишу селектора.
– Слушаю вас, Иван Иванович! – моментально отозвался женский голос.
– И правильно делаешь, Лидия Николаевна. Где Кочубей?
– Был в приемной, но пять минут назад вышел, Иван Иванович. Сказал, будет работать в вашем кабинете.
– Спасибо. – Старостин нажал другую клавишу, искоса посмотрел на закурившего Артемьева. – Кочубей, Хорош хозяйский кабинет обживать, еще успеешь, когда меня со свету сживут. Садись в лифт и давай сюда. Срочно!
– Понял. Уже иду.
Старостин вернулся в кресло.
– Времени мало, Кирилл. Да не напрягайся ты, Кочубею можно доверять! – Он заметил, как подобрался Артемьев, услышав звук остановившегося лифта. – Сюда иди, Кочубей! – крикнул в соседнюю комнату Старостин. – Не могу же я все один тащить.
– Я понимаю, Иван Иванович.
Артемьев небрежно кивнул вошедшему Кочубею.
– Садись за стол, усатый. Готовься писать. А мы тут еще парой слов перебросимся. На дорожку. Когда можешь вылететь?
– Мой самолет в Чкаловском. Готовность к вылету в течение часа.
– Ага. Позвони отсюда, пусть греют движки. Теперь ты. – Он ткнул толстым пальцем в сторону притихшего за рабочим столом Кочубея. – Пиши. Срочный сбор в Москве. Повод – панихида по Карнаухову. Явка обязательна. Контрольное время – 10.30 по Москве. Распиши и размусоль, как ты умеешь, проводишь Кирилла, и рывком к шифровальщикам. Понял меня?
– Понял. – Кочубей заметно побледнел.
– Дальше. Свяжись с Останкино, пусть Большаков …
– Он болен, Иван Иванович. Замещает его Панкович, – скороговоркой вставил Кочубей.
Старостин нахмурился.
– А этот как там оказался? Панкович, Панкович… Что-то я его не помню такого. Доверять можно?
– Человек Филатова. Родственная связь Дорониной, из комитета по средствам массовой информации, – сходу выдал справку Кочубей. – Лучше я позвоню Большакову, он даст команду Панковичу.
– Лады. Дело твое, но чтобы с утра они талдычили по всем каналам, про слет Движения. Намекни, что в двеннадцать ноль ноль Председатель Совета национальной безопасности и лидер движения "Родина" выступит с важным заявлением.
Кочубей что-то быстро черкнул в блокноте.
– Они же обязательно спросят, что за заявление, Иван Иванович. Да и наши начнут интересоваться.
– Всех интересующихся бери "на карандаш".
– Само собой. А тема?
Старостин засопел.
– О введении в России обязательной педерастии, твою мать! – рявкнул он.
Карандаш в руке Кочубея дрогнул.
– Ну хотя бы "дезу", Иван Иванович… – протянул он.
– Придумай что-нибудь сам. Я так складно врать не умею.
Артемьев тихонько хмыкнул, послав Старостину взгляд, полный иронии.
Кочубей погрыз кончик карандаша.
– Есть идейка… Объявим, что мы бросим "львят" на восстановление Питера? Патриотический порыв молодежи по спасению достояния нации, а? Пусть дерьмо после наводнения поразгребают, воду из подвалов ведрами потаскают. Идет?
Старостин, подумав, кивнул.
– Умеешь, когда хочешь… Дай команду все батальоны "Львов" перевести на казарменное положение. Сегодня же! Все понял? – Он перевел взгляд на Артемьева. – У тебя есть вопросы?
– Нет. – "Повязал-таки, сука! При свидетеле повязал! Очень хорошо, мне теперь терять нечего". – Одно хочу уточнить, Иван Иванович. По н а ш е й игре .
– Да ? – Старостин заворочался в кресле, приподнялся, давая понять, что основное сказано.
– Если информация, которую я передам нашим друзьям, скажем так, не подтвердится… Будем до конца реалистами, возможны любые неожиданности, да? Меня раздавят, так и знайте. Но раздавят и Движение. Мы заплатим за срыв большой игры все до последнего цента. О наших заграничных вкладах они знают практически все. Прошу это учитывать.
– К чему ты клонишь, я не пойму? – насторожился Старостин.
– Вы должны отдать себе отчет, чтобы ни произошло после моего отлета и до двенадцати часов завтра, кто бы не появился на экране телевизора, он обязан повторить слово в слово наши обязательства. Фактически это будет означать конец "русского долга". Биржа рухнет в одну секунду. Наши друзья начнут атаку. Поймите, эта операция во многом определит вектор развития на ближайшее столетие.
– Это мне понятно.
– Тогда поймите главное. Срывов быть не должно. Иначе – крах! Дуракам деньги доверять нельзя. У нас отнимут все. Наш пай останется в общем котле под попечительством гарантов. Они умеют ждать. Будут хранить наш пай, пока не придет человек и не предъявит на него права. И не примет на себя негласные обязательства, которые мы, лопухи, не потянули.
– Здесь не дети, Кирилл. Не пускай пузыри! – Старостин поморщился.
– Тогда, как взрослым, я поясню. На личные счета, – он по очереди посмотрел на Старостина и Кочубея, – на личные счета это правило распространяется в полной мере. Не сомневаюсь, варианты отхода вами рассматривались. Но ни один банк не заинтересован изымать деньги из оборота. Не удержали власть, не удержим и деньги. Умереть после операции аппендицита или от инфаркта где-нибудь в альпийской клинике я, да и вы, надеюсь, желанием не горите.
– Я понял тебя, Кирилл. – Старостин встал и протянул ему руку. Улыбнулся одними глазами. – Передай, я никогда не планировал закончить свои дни в бунгало с бассейном на личном острове.
– Очень хорошо, Иван Иванович, что мы в с е друг другу сказали.
– Да, какие непотнятки меж своими! – Старостин крепко пожал ему руку. – Все, поехали, ребятки! Время не ждет. До встречи через две недели, Кирилл.
Он проводил Артемьева и Кочубея до лифта, сам нажал кнопку. Придержал за локоть Артемьева, тот уже расслабился и колючего взгляда Старостина выдержать не смог, отвел глаза.
– Не подкачай, Кирилл. Лучше тебя у меня нет. Связь держи постоянно. Кочубея не жалей, ему, худосочному, много спать вредно. Буди в любое время ночи. Понял?
Он чуть развернул Артемьева, заставив смотреть себе в глаза.
Артемьева умел понимать невысказанное. Молча кивнул и вошел в лифт.
* * *
Оперативная обстановка
Справка
о досмотре воздушного судна
самолет: " Гольфстрим" – бортовой номер 18001
рейс: КПП "Чкаловский" / г. Москва/ – Франкфурт
Экипаж: Пирогов Я. Л. Мунтян И. К.
Пассажиров: 1 чел. (гр. РФ Артемьев К.А.)
Начало осмотра: 16.08 Конец осмотра: 16.25
Отправление : 17.00
Время взлета : 17.13
Наряд: ст. с-нт Карачаев мл. с-нт Нещипайло
Признаков нарушения гос. границы РФ не обнаружено.
" 13" октября Ст. наряда к-н Сизаков
/подпись/
* * *
Срочно
Сов. секретно
Начальнику Службы охраны Президента РФ
генерал-майору Филатову И.Л.
ШИФРОГРАММА
В ответ на ваш N 0038 от 13.10. сообщаю:
дешифровка радиоперехвата радиообмена с борта самолета "Гольфстрим", б.н. 18001, невозможна ввиду краткости сообщения (три группы сообщения и четыре группы ответа).
Позывные передающего и принимающего (771 и 210 соответственно) ранее в радиообменах объектом "Гонец" не использовались.
Предполагаю, что цифровой шрифт использован для шифровки известных участникам радиообмена кодовых фраз.
В настоящее время силами сотрудников отдела проводится анализ данного сообщения на ситуативные аналоги, известные нам по предыдущим перехватам радиообмена объекта "Гонец".
Нач. 12 отдела СОП РФ п/п-к Кузин
* * *
Срочно
Сов.секретно
Ш И Ф Р О Г Р А М М А
В ответ на Ваш N ОО37 от 13.10. с о о б щ а ю:
передатчик с позывными "210" по ряду характерных особенностей идентифицирован. Передатчик входит в систему дальней связи, используемой информационно-аналитическим подразделением банка " GBC International".
Ранее нами контролировался по позывным " ФАИ", "СКД" и "707".
Позывной "210" использован впервые.
Нач. 12 отдела СОП РФ п/п-к Кузин
Резолюция: т. Шалашову
Срочно все материалы по банку! Проанализировать связи "Гонца" с банком. Доложить к 18.30
подпись: Филатов
т. Гранаткину
Срочно – в работу!
подпись: Шалашов
* * *
Весьма срочно
Секретно
Москва, Центр
Начальнику СОП РФ
генерал-майору Филатову
Агентурное сообщение
По информации агента "Марат", объектом "Зубр" подготовлена шифрограмма. В настоящее время текст зашифрован, но команды на его передачу не поступало.
Текст: "Вне очереди. Особой важности. Личным шифром.
По получению настоящего предписывается всем лицам, включенным в список №1, немедленно прибыть в Москву для участия во внеочередном совещании руководящего аппарата Движения. Срочность поездки мотивировать участием в похоронах трагически погибшего соратника т. Карнаухова. На местах предписывается оставить вторых помощников, лично проинструктировав их о порядке взаимодействия по сигналу "Енисей".
Контрольное время прибытия в Москву – 10 час. 30 мин. По вопросам размещения прибывающих обращаться к куратору представительской службы т. Игнатову А. С.
С товарищеским приветом / подпись объекта "Зубр"/".
Резолюция:
т. Кокошину
Изменить гриф на "сов.секретно"!
Сообщение – в дело!
Личное дело агента "Марат" – мне срочно!
подпись: Филатов
* * *
Вне очереди
Сов. секретно
Представителю СОП в Германии
т. Семенихину Б.К.
ШИФРОГРАММА
Приказываю принять все меры по установлению наблюдения за объектом "Гонец". Прибытие объекта в а/п Франкфурта – ориентировочно 19 .20 /время московское/. Использует частный самолет "Гольфстрим", бортовой № 18001.
В оперативных мероприятиях задействовать весь личный состав резидентуры. Указание "соседям" на оказание Вам всесторонней поддержки поступит в ближайшее время.
Обращаю внимание, что сотрудники, по чьей вине будет допущен срыв мероприятий по объекту "Гонец", будут немедленно отозваны для проведения служебного расследования.
Всю полноту ответственности за операцию по объекту "Гонец" несете Вы лично.
Подпись: Филатов