ТАК ПРОХОДИЛИ ДНИ, недели и месяцы, складываясь в годы.

На четвёртый Праздник Середины Осени, который я встречал в заточении, в Замок Трёх клыков приехали гости. Дук вызвал меня играть для них. Я старался на славу. Не смирившись со своим положением, я всё же научился им пользоваться. Дэмон была права, теперешняя жизнь была гораздо лучше бродячей, никчёмной, полуголодной судьбы, настигшей меня после смерти отца. Мастерство моё росло, в замке меня все любили, у меня появился друг, я был сыт и хорошо одет, — что мне было ещё нужно?

Конечно, я не забыл о Стелли. Я жадно собирал слухи о том, что происходит в Столице, и знал, что найдены все кандидатки на престол, но дата входа их в Лабиринт ещё не назначена. Маги не торопились. Может быть, они дорабатывали своё детище, а может, у них было совершенно другое отношение ко времени или иные планы. Кто знает? Но это меня устраивало, ведь я не потерял надежды обрести свободу и добраться до Стелли.

Гости Дука как раз вернулись из Столицы, и я ловил каждое их слово. Семья, которую принимал мой хозяин, была очень влиятельной, я рассыпал перед ними музыку Дэмон и радовался, что не служу им. Дарики были скупы, хоть и баснословно богаты, а в жестокости им вообще не было равных. Слушая мою музыку, они прямо-таки млели. Дук был страшно доволен.

Когда окончился приём и меня отпустили, я так устал, что не смог подняться по лестнице в свою комнату, поэтому вышел из замка и, дойдя до беседки, сел прямо на пол, положив лютню у своих ног.

— У тебя отличный музыкант. Я не встречал таких даже при дворе королевы, — услышал я голос самого старшего из Дариков.

— Это верно, я заплатил за него немало, но он стоит в сто раз больше.

— Не хочешь продать его мне?

От страха я даже дышать перестал.

— Нет. — Дук рассмеялся. — Мне не нужны деньги, а такой менестрель очень нужен.

Я перевёл дыхание, служить Дарикам мне совсем не хотелось.

— Ну, раз тебе не нужны деньги, может быть, отдашь с приданым твоей дочери?

Моё сердце заледенело от ужаса, но испугался я вовсе не за себя, а за Лаки.

— Приданое мы обговорили, когда моя дочь была ещё ребёнком, с тех пор она расцвела и превратилась в красавицу. Ты должен гордиться, что у тебя будет такая жена. — В голосе Дука звякнул металл.

— Ты прав, прости, просто хотелось попробовать, менестрель того стоит.

Они ушли, а я всё сидел, не в силах двинуться с места. Потом поднялся и побрёл к себе.

«Н-да, не оправдалась наша надежда на ключик», — вздохнула Дэмон.

Я вздрогнул, услышав её голос в своей голове: здесь, в Замке Трёх клыков, Дэмон говорила со мной нечасто.

— Почему он с ней так поступает? Дук же любит свою дочь.

«Ничего необычного — две знатные семьи решили породниться. Старый Дарик вдовствует уже более двадцати лет. Дочерей он выдал замуж и теперь хочет устроить своё счастье, а возможно, на старости лет обзавестись наследником».

— Замолчи! Это ужасно!

«Мир, почему ты считаешь, что твоё уродство — это не грех, а его старость…»

— Но он ведь не просто старый, он сгнил изнутри, он…

«Не кипятись, Лаки ему не достанется».

— Ты говоришь правду?

«Конечно, потому что в этот самый момент Лаки достаёт из тайника флакончик с ядом».

Забыв об усталости, я что есть духу помчался к Замку. Дверь в комнату Лаки оказалась не заперта. Я ворвался внутрь и выбил флакончик из рук девушки. Склянка упала на пол и разбилась. Жидкость, шипя, прожгла ковёр.

Я прикрыл дверь, чтобы никто не видел происходящего, и спросил:

— Зачем?

— Как ты узнал? — В больших тёмных глазах Лаки стояли слёзы.

Я не знал, что ответить, но Дэмон шепнула:

«Я ведь твой друг, моё сердце почувствовало беду».

— Я ведь твой друг, моё сердце почувствовало беду, — покорно повторил я и покраснел.

Похоже, мои слова и бросившуюся в лицо краску Лаки поняла по-своему.

— Мир. — Девушка подползла ко мне на коленях и обняла меня. Она прижалась ко мне так сильно, что нечем было дышать.

Лаки порывисто вскочила, забегала по комнате, а затем, упав в кресло, закрыла лицо руками. Она не плакала, просто сидела там, словно статуя отчаяния. Затем произнесла:

— Отец хочет выдать меня за старого Дарика. Всё решено уже очень давно.

— Но ты можешь не соглашаться.

— Моего согласия, Мир, никто не спрашивает. Я обычная вещь. — Она вновь порывисто поднялась и заметалась по комнате.

— Нет, нет, нет. Это не так. Нужно найти какой-то выход. Бежать отсюда! — заговорил я, преграждая ей путь.

«Молодец, — похвалила меня Дэмон, — её ещё можно использовать».

На Лаки покачала головой:

— Свадьба завтра, Мир.

— Но почему я ничего не знал? Почему нет приготовлений?

— Они не нужны. Дарик против празднеств: он скуп, да и в его возрасте пышная свадьба была бы даже смешной. Его родня вся здесь. Из наших никого не будет, кроме моего отца. Мама против этой свадьбы, но в нашем роду женщины ничего не решают. Так что будет проведён скромный обряд, и я уеду жить в Замок Грозовой тучи.

— Почему же ты сама мне ничего не говорила?

— Наверное, потому, что не хотела об этом думать.

— О, Лаки!

— Мир, ты лучшее, что было в моей жизни. Те мелодии, что ты дарил, уводили меня в иные, прекрасные миры, где я была свободна. Где могла делать, что хочу, идти, куда хочу, и любить, кого хочу. — Последние три слова она прошептала.

— Попроси отца, чтобы он добавил меня в твоё приданое. И я буду вечно играть для тебя.

— Я просила, Мир. Отец отказал. Прошу тебя, сыграй на моей свадьбе так, чтобы каждый раз, закрывая глаза, я слышала эту мелодию и была счастлива.

— Я сыграю, Лаки. Клянусь тебе!

Она наклонилась и поцеловала меня. Я вспомнил о Стелли и хотел отпрянуть, но понял, каким ударом это будет для Лаки и что значит для неё этот поцелуй, и ответил на него так нежно, как только мог. Потом я покинул её комнату. Сердце моё разрывалось от вины и нежности. Я брёл по коридорам замка, думая о том, что все полученные мною в жизни поцелуи были символом прощания.

Несмотря на быстрые приготовления, свадьба всё же была пышной. Зала была убрана живыми цветами. Теми самыми, которые не хотела срывать и губить Лаки. Мне казалось, что она чувствует их боль сильнее, чем свою собственную. Платье девушки было расшито жемчугом и символизировало чистоту, в нём Лаки была ещё призрачней и невесомей, чем обычно. Жених смотрелся рядом с ней настоящим чудовищем. Но, похоже, в этой зале только я замечал это.

— Играй, — приказал мне Дук.

Я коснулся струн и вдруг на мгновение замер, затем заставил себя не слушать, что напевает мне Дэмон, и заиграл то, что было в моём сердце. Боль, грусть, любовь переплелись в моей мелодии.

«Что ты делаешь, — завопила Дэмон, — опомнись!!!»

Но мелодия набирала силу — зазвенели копыта волшебных коней, шелест страниц стал бурей, ожили герои прочитанных Лаки книг, чтобы спасти её… Всё это было в моей музыке. Но и наяву вдруг дрогнули и расцвели увядшие цветы. Ударил в окно и распахнул запертые створки ветер…

Кто-то ударил меня по затылку, и я повалился на пол, сжимая лютню.

— Ах ты урод, — прошипел Дук.

Он пнул меня ногой по рёбрам, переворачивая, как кутёнка, отшвырнул инструмент, который жалобно всхлипнул. Затем кованым каблуком сапога Дук ударил меня по правой руке. Сначала я услышал треск ломаемой кости, затем пришла адская боль. Я сжал зубы, чтобы не закричать, — уж я-то точно знал, что приносит особое наслаждение этому человеку: крики его жертв, которых так много было в сыгранной для него музыке. Дук усмехнулся, видя мою попытку, и раздробил мне кости на левой руке. Вот тогда я закричал, ненавидя и презирая себя.

— Мир! — Лаки рванулась ко мне, захлёбываясь слезами. — Мир!!!

Сквозь кровавую пелену боли я увидел её залитое слезами лицо и искажённые злобой морды Дариков. Глаза гостей и жениха пылали жаждой крови.

«Да, они все оборотни, все до единого, — вздохнула Дэмон. — А ты глупый мальчишка».

— Наверное, свадьбу стоит отложить до завтра, — прорычал Дук, — невеста слишком взволнована. Да и мы тоже.

«Как же, — рассмеялась Дэмон, — просто боится, что кто-то из гостей или он сам потеряет человеческое лицо. Твоя кровь, Мир, и твои страдания могут свести их с ума».

— Отнесите его в яму, — скомандовал хозяин, — мы с ним покончим позже.

Я ещё долго слышал рыдания Лаки, пока меня тащили, словно куль с зерном, в подвал, а потом швырнули в яму, причинив невыносимую боль рукам, на которые я приземлился. Сверху на меня упала лютня.

— Ну, поиграй, красавчик, напоследок, — услышал я язвительный смех Дука, — я устрою своим гостям славный ужин. Ты главное блюдо.

Когда он ушёл, я позволил себе заплакать. Отчаянье разрывало моё сердце оттого, что я никогда уже не смогу играть на лютне, и оно было сильнее боли в сломанных руках, сильнее страха за жизнь.

«Дурачок, — шепнула мне Дэмон ласково, — тебе не об этом надо сейчас беспокоиться. Сегодня полнолуние. Ночью тебя достанут из ямы и устроят охоту».

— Значит, мне осталось недолго страдать.

«Так ты решил сдаться?»

— А у меня есть выбор? Что я могу против стаи оборотней? С переломанными руками мне даже не вылезти из ямы. Да и что бы это дало? Они найдут меня и затравят, как зайца.

«Ты забыл? У тебя есть я».

— Да что ты можешь?

«Очень многое, мальчик. Но ты должен пустить меня в своё сердце».

— Нет.

«Ну, тогда ты умрёшь».

— А ты, как же ты без меня?

«Кто-нибудь подберёт дорогую лютню».

— Почему же тогда тебя не отобрали у меня до сих пор?

«Потому что я этого не хотела. Я же демон и кое-что могу, забыл?»

— Так вытащи нас отсюда.

«Ну, так впусти меня в своё сердце».

— Я лучше умру.

«Тогда подумай не только о себе, но и о Лаки. Неужели ты хочешь, чтобы она стала женой кровожадного старика?»

— Нет! — вскрикнул я, вспоминая поцелуй и полный боли крик, когда мне сломали руки.

«Тогда только пожелай, и мы с тобой не только убежим, но и очистим это место от нежити».

— Ты сможешь?

«Мы сможем».

— Поклянись мне!

«Не знаю, чем могут клясться такие, как я, но даю тебе слово, Мир, что если ты пустишь меня в своё сердце, я помогу уничтожить всех твоих мучителей в Замке Трёх клыков».

— Что я должен делать?

«Просто дай своё согласие».

— Хорошо, я согласен, входи в моё сердце.

Ничего необычного не произошло, только сердце стало значительно тяжелее. Потом ушла боль в руках.

«Пошевели пальцами», — услышал я голос в своей голове.

Я с готовностью выполнил приказ — руки были целы. И тогда я заплакал и засмеялся от счастья одновременно.

«Перестань реветь, — в интонации Дэмон послышалось раздражение. — Возьми лютню и вылезай из ямы».

Я закинул лютню за спину и стал карабкаться наверх, цепляясь за камни и корни. Руки были не только целы, они стали сильнее. Крышку мои мучители даже не потрудились захлопнуть, не то что запереть. Они не сомневались, что у меня не хватит сил сбежать.

Я с ненавистью пнул крышку — для скольких несчастных она стала преградой к свободе и жизни?

«Разве крышка виновата?»

— Нет.

«Ты знаешь, кто виновен?»

— Знаю, но я мог пнуть крышку, а стукнуть Дука мне не по силам.

«Глупости. Тебе сломали руки, но вот они целы. Тебя бросили в яму умирать, но вот ты поднялся из неё. И у тебя есть силы, чтобы совершить правосудие здесь и сейчас».

— Но как я могу это сделать?

«Подумай хорошенько, ведь ответ есть в твоей голове».

— Я не знаю его.

«Подумай. Кто такой Дук?»

— Оборотень.

«Кто такие Дарики?»

— Оборотни.

«Как думаешь, почему Дук прервал свадьбу?»

— Потому что Лаки была взволнована?

«Чушь».

— Потому что слуги могли увидеть его истинный облик.

«Ещё одна чушь, слуги знают, кто он».

— Почему же не убегут, не расскажут?

«Кому?»

— Королеве!

«Королевы ещё нет. А прежней не было до этого никакого дела. Она слишком зависела от людей, подобных Дуку. Но мы ушли от темы, ты теряешь время».

— Я не знаю. Не мучь меня, Дэмон, я не знаю!

«Знаешь. Ты знаешь, почему оборотни не охотятся стаей».

Я вдруг чётко вспомнил наш разговор со Стелли.

Дэмон расхохоталась.

— Теперь ты знаешь всё, что есть в моей голове? — испуганно спросил я.

«Почти всё. Некоторые моменты твоих воспоминаний скрыты от меня, словно на них кто-то набросил тёмную ткань. Меня это волнует, но не сильно, зато сердце твоё я вижу отчётливо».

— И как нам может помочь то, что оборотни в зверином обличье не ладят друг с другом? Здесь и сейчас они люди.

«Так сделай их зверями».

— Как, я же не маг?

«Твой отец был прав: простому человеку не нужна магия, он может гораздо больше сделать своим мастерством. У тебя есть талант, Мир, есть лютня и есть я. Этого достаточно. Ты несколько лет играл для Дука, ты знаешь его сердце не хуже, чем знаю его я, и ты сможешь разбудить в нём зверя несколькими аккордами. И вот когда они все тут станут зверями, то сами друг друга и уничтожат».

— А если я не смогу?

«Глупый вопрос, его вообще никогда нельзя задавать себе ни при каких обстоятельствах. Ты сможешь, Мир, другого выхода нет. И хватит болтовни, играй!»

Я выбрался из подвала, встал напротив Замка Трёх клыков — и заиграл.

После этой ночи в моих волосах появились седые пряди.

Я был на грани обморока, но Дэмон не давала мне остановиться. И я подчинялся ей, думая о том, что совсем недавно эти существа сломали мои руки, думая о Лаки, думая обо всех жертвах этой стаи.

Через час всё было кончено. В живых остался всего один оборотень, но и он умирал от глубоких ран, нанесённых сородичами. Я прекратил играть и осторожно подошёл к нему.

Зверь обернулся человеком. На меня снизу вверх смотрел Дук. Обычно так на него смотрел я.

— А ты не так прост оказался, — прохрипел он.

— Как видишь, — ответила за меня Дэмон. У меня самого не было ни сил, ни слов. — Я просто узнал свою цену.

— Что ты такое?

— Разве теперь это важно? Через пару часов здесь будут люди. Слуги в ужасе разбежались, они вернутся, и не одни. Слишком долго они терпели, всему есть предел. Скажи, где Лаки?

— В своей комнате, пришлось её запереть. Она так рвалась спасти тебя. Знала бы она, что ты не нуждаешься в этом.

— Теперь она тоже свободна, — радостно выдохнул я.

Это были мои собственные слова, Дэмон покинула моё сердце, вернувшись в лютню. Она действительно не могла долго находиться в человеческом теле. Я ощутил невероятную лёгкость после её ухода.

— Свободна, от чего? От самой себя, глупый ты мальчишка? — Дук рассмеялся, потом захрипел, дёрнулся и затих.

Всю дорогу до комнаты Лаки я бежал. Дверь оказалась заперта, но я выбил её. Откуда у меня взялись такие силы, я и сам не знал. Некогда было думать об этом.

Девушка сидела в углу комнаты, сжавшись в комочек, и от этого казалась совсем маленькой.

— Лаки, — позвал я, остановившись на пороге. Что-то мешало мне сразу броситься к ней.

Она не отозвалась.

— Лаки, — вновь окликнул я её.

— Уходи. — Она даже не повернулась.

— Прости меня, Лаки. — Я вдруг осознал, что натворил.

— Мне не за что прощать тебя, Мир.

— Твой отец…

— Получил ту участь, которую заслуживал. Ты даже отдалённо не представляешь, сколько злодейств совершено в этом замке.

— Тогда почему я должен уйти?

— Потому, Мир, что я его дочь. Его кровь и плоть.

Внутри меня всё похолодело. «Свободна, от чего?» — услышал я издевательский голос Дука.

— Все девушки и юноши в нашем роду идут под венец в первое полнолуние после своего шестнадцатилетия. Ты не понимаешь почему? Я была столь глупа, что не догадывалась. Я жила в книгах, мечтах, музыке, а мне стоило бы спуститься на землю и понять. Это я, а не ты, виновата во всём.

— Лаки. — Моё горло пересохло: как я ни силился, не мог произнести больше ни слова.

Она наконец обернулась, и я замер от ужаса. Лицо Лаки было покрыто шерстью, зубы заострились, радужка глаз стала жёлтой.

— Ну, как я тебе? — истерически засмеялась она.

— Ты должна бороться, — промямлил я, пытаясь унять в себе естественный для человека страх перед зверем.

— Бороться с чем? С собственной кровью, с собственной судьбой?

— С проклятием. Я уверен, выход есть.

— Иногда это просто слова. Проклятие не будет снято, пока белый волк не покинет свой пост посредине пруда, а он будет там, пока существует хоть один оборотень. Круг замкнулся.

— Лаки, я думаю, что нельзя преодолеть превращения, но можно преодолеть жажду крови.

— Ты думаешь?

— Я уверен, ты не такая, как все.

— Мир, ты останешься со мной навсегда, если у меня это получится? — спросила девушка.

— Я не могу. Мне нужно уйти в Столицу и найти друга.

— Но без тебя я не справлюсь.

— Справишься. Я останусь на эту ночь и буду играть для тебя. Когда наступит утро, а ты так и не прольёшь первую кровь, всё изменится.

— Я очень хочу в это верить.

— Так и будет, Лаки, так и будет.

— А ты сам справишься?

Я вспомнил о том, кого пустил сегодня в своё сердце:

— Не знаю, Лаки, но иногда риск того стоит.

Я сел на низенькую скамью, которая всегда стояла в комнате Лаки, чтобы я мог играть для неё — сегодня на ней было неудобно, — провёл рукой по струнам, и лютня запела. Музыка лилась, стекая по моим ладоням чистой родниковой водой. Сейчас я не слушал Дэмон, да и она молчала, зная, что не нужна мне. Это была моя мелодия, мне не нужны были подсказки, чтобы отдать свои чувства Лаки, чтобы поддержать друга и помочь ему.

Лаки опустилась на пол, и я увидел, как она медленно, словно нехотя, превращается в зверя. Я не чувствовал страха, просто поражался тому, что видел. Вскоре рядом со мной лежала огромная белая волчица, на которой обрывками повисла одежда Лаки. Вид у зверя был такой, словно его, балуясь, нарядили дети. Я перестал играть и погладил Лаки по голове. Шерсть была мягкой.

Волчица повернула голову и посмотрела мне в глаза. Я увидел, что между оборотнями, дравшимися недавно во дворе Замка Трёх клыков, и этим зверем нет ничего общего. Это внушало надежду, что мои слова сбудутся. Я снова заиграл. Волчица придвинулась ко мне тёплым боком, прижалась к ногам и положила голову на лапы. Её уши вздрагивали и подёргивались, но тело было неподвижным. Я мог только гадать, что происходит в сердце Лаки.

Утром я покинул замок. Лаки спала, вернувшись в человеческое обличье. Прежде чем уйти, я осторожно прикрыл её покрывалом. Она не проснулась, чему я был только рад.

Того, что обещала Дуку Дэмон, не произошло. Никто не пришёл в замок, чтобы вершить правосудие.

— Мы оставляем Лаки среди трупов, — пробормотал я.

«Не переживай, это ненадолго. Чуть погодя вернутся слуги и всё приберут. А потом с почестями похоронят».

— Почему они не пришли, чтобы убить оборотней?

«Наивный мальчик. Дук — представитель не первого поколения оборотней, живших в этом замке. Местные давно знают его тёмную тайну. Знают и мирятся с ней. Это я так, попугала его немножечко, чтобы сделать разговорчивей».

— Почему люди мирятся с этим соседством?

«Потому что так проще. Людям вообще свойственно выбирать не как лучше, а как проще».

Я уходил не оглядываясь, но чувствовал, что сам Замок Трёх клыков смотрит мне вслед, а может быть, это Лаки проснулась и провожает меня взглядом.

«Ты мог бы остаться и стать хозяином замка», — сказала мне Дэмон.

— Какой из меня хозяин? — раздражённо передёрнул я плечами.

«Такой, каким бы ты пожелал стать. Слуги тут хорошо выдрессированы, они будут служить любому господину. К тому же они готовы с тебя пылинки сдувать. Лаки бы вышла за тебя замуж, она тебя любит».

Я на мгновение остановился — что-то шевельнулось в моём сердце, — но потом упрямо пошёл вперёд:

— Я нужен Стелли.

«Если она ещё не забыла о тебе, глупец. Подумай, ведь Лаки тебе тоже нравится».

— Но не так, как Стелли. Кроме того, мы с ней поклялись…

«Ты сумасшедший, Мир. Стелли либо станет королевой, либо не выйдет из Лабиринта. Возможно, ты даже близко к ней не подойдёшь».

— У меня же есть ты, — усмехнулся я.

«Тут ты прав, — расхохоталась Дэмон. — А я смотрю, ты и впрямь сын Хазера. Принц никогда не сдавался и всегда брал только то, что пожелает».

— Замолчи, я не его сын!

«Мир, я ведь не издеваюсь, а делаю комплимент. Хазер до безумия жесток, расчётлив и не обуздан в желаниях, но при этом у него масса положительных качеств».

— Давай оставим эту тему.

«Хорошо, тогда вернёмся к реальности. Тебе стоит молчать обо всём, что произошло в Замке Трёх клыков, — посоветовала мне Дэмон, — а лучше всего выдумать другую версию произошедшего».

Тут я был с ней полностью согласен: если не для себя, так для Лаки я должен был сохранить случившееся в тайне.

«Я бы на твоём месте сказала людям, что ты разбил бедной девочке сердце».

— Я?

«Ты ведь до сих пор не веришь в то, что тебя можно полюбить?»

— Да, я же не просто некрасив, я уродлив.

«Мир, красота не всегда главное. Для Лаки и Стелли ты проводник в чудесный волшебный мир».

— То есть они любят не меня, а волшебство и мою музыку?

«Но ведь волшебство и музыка — часть тебя. Почему для вас, людей, важнее то, как выглядит человек, а не то, что он даёт этому миру и окружающим?»

— Значит, я проводник в волшебные миры? — хмыкнул я.

«Не смейся. Когда-то давно проводниками в волшебные миры были маги. Затем они захотели больше власти и стали присваивать не принадлежавшую им магию. Вот тогда ворота в иные миры и закрылись, отрезав для них основные источники силы, а для людей — надежду на чудо. Магам пришлось искать новые возможности, постепенно они поделили между собой почти всю магическую силу этого мира».

— Почти?

«Магия природы им неподвластна, потому что нейтральна, не делится на белую и чёрную».

— А почему они не поглотили магию демонов?

«А ты знаешь, откуда берутся демоны?»

— Нет.

«Однажды, мальчик, я тебе расскажу эту историю».

— Почему не сейчас?

«Сейчас тебе нужно придумать рассказ о том, как ты вскружил голову Лаки. И ведь самое забавное, что это правда».

— Даже если это правда, в неё никто не поверит, как только посмотрит на меня.

«Мир, ты удивишься, но, пребывая в твоём сердце, я успела кое-что сделать с твоим телом. Разве ты не чувствуешь перемен?»

Я замер. А ведь и правда, двигаться стало намного легче. Лихорадочно исследовав своё тело, я понял — горба больше нет! Он исчез!

«А ещё ты стал чуточку выше», — сообщила довольная собой и моей реакцией Дэмон.

— Но что ты взяла взамен? — забеспокоился я, хотя хотелось завопить от радости.

«Всего лишь чуточку твоей наивности, — созналась Дэмон, — она так сладка. Честная сделка. Но вернёмся к Лаки. Нужно придумать убедительную сказку».

— Я сейчас не в состоянии думать, — признался я.

«Понимаю. — Дэмон была польщена. — Тогда позволь это сделать мне. Допустим, жених Лаки узнал о ваших отношениях и оскорбил Дука отказом. Это задело старого мерзавца, и произошла драка между двумя семьями, в которой никто, кроме тебя и Лаки, не выжил».

— Правдоподобно. Но слуги…

«Забудь о них. Они будут молчать, столько веков молчали. Да и кто им поверит? Черни свойственно наговаривать на господ. Кстати, это же всё почти правда, ты оскорбил Дука, он прервал свадьбу…»

— Но Лаки…

«Лаки эта версия устроит, более того, она её подтвердит».

— Как думаешь, она станет такой же, как её отец?

«Если сама этого захочет. Ты дал ей выбор».

Я рассказал выдумку Дэмон в первом же трактире. Мне поверили сразу, потому что слух о произошедшем в Замке Трёх клыков уже разнёсся по округе.

«Люди верят в красивую ложь значительно легче, чем в правду», — вздохнула Дэмон.

После рассказа, когда я взялся за лютню, слушатели были особенно щедры, а трактирщик отдал комнату на ночь за полцены.

«Твоя ложь пришлась им по вкусу».

— Ты хочешь сказать, они платят не за игру?

«Они платят за сказку».

— За страшную сказку.

«Нет, Мир, люди не настолько плохи, они платят, потому что ты дал им веру, что даже такого, как ты, может полюбить прекрасная Лаки, а значит, уж их-то любовь точно найдёт».