ЗАГОВОРЁННЫЕ КОНИ уносили карету прочь от озера. Они мчались без устали, но мысли и страхи королевы не отставали от них, хотя она раз за разом требовала от возницы гнать быстрее.

— Быстрее летает только проклятие, — буркнул тот на очередную подначку.

— Я и есть проклятие, все, кто прикоснулся ко мне, прокляты. — Королева вдруг почувствовала, что плачет. — Нет, нет, — попыталась она утешить саму себя, — Шут не может быть Миром. Даже годы, проведённые врозь, не могли превратить карлика Мира в красавца Шута. Но откуда он тогда столько знает? Откуда?

Прибыв во Дворец, она бросилась к своему ребёнку. В девочке она искала утешение и проклинала себя, что отказалась от крови Шута при её сотворении, — теперь бы у неё могла остаться его частица. Королева ласково покачивала девочку и плакала от боли. Затем она решила считать малышку дочерью шута, даже если это было не так. Мысли королевы путались, она то верила, то отрицала, что Мир и Шут один и тот же человек, и только сердце её знало правду. Когда королеве доложили о появлении во Дворце принца Хазера, она почувствовала облегчение оттого, что может на какое-то время оставить ребёнка и свои мысли в покое. Ей уже начинало казаться, что она сходит с ума.

Королева велела привести Хазера в залу приёмов и, опустившись на трон, приготовилась ждать.

Хазер вошёл в сопровождении стражников, но королеве показалось, что идёт совершенно свободный, независимый человек.

— Зачем ты вернулся? Ты же был вне досягаемости для нас, — спросила она его вместо приветствия. Её голос был в эту минуту очень слаб, но королева откашлялась, стараясь придать ему твёрдость.

— Я вернулся из-за сына.

— Из-за кого? — Королева удивлённо вскинула брови: неужели Хазер тоже сошёл с ума?

— Твой Шут, королева, тот, что освободил меня, — это мой сын.

— Этого не может быть.

— Я тоже вначале так подумал.

— Тогда я понимаю, почему он так много знал. — Эта мысль принесла королеве облегчение, она даже улыбнулась: значит, не зря она казнила мерзавца Шута.

— Знал? Почему ты говоришь о нём в прошедшем времени? — Хазер подался вперёд, но стража преградила ему путь.

— Его больше нет. — Королева твёрдо взглянула в глаза Хазера. Она пылала от ярости: вот, оказывается, как Шут узнал о Мире. Хазер всё же следил за ней и рассказал всё своему сыночку, которого к ней же и подослал. Эта вспышка ярости была намного приятнее боли, поэтому королева постаралась разжечь её посильнее.

Хазер на мгновение закрыл глаза, но потом ответил королеве таким же твёрдым взглядом:

— Да, ты моя настоящая дочь. Этот мальчик был моим по крови, а ты по духу. Я пришёл сюда, чтобы спасти его, облегчить его участь, но ты сделала всё быстро. Не я ли сам учил тебя не медлить?

— Но ты не учил меня врать. Зачем же научил его?

— Что? О чём ты? Если бы я и хотел чему-то научить его в те несколько минут, что мы виделись в твоей темнице, где он признался, что мой сын, я бы научил его опасаться тебя. И жаль, что я этого не сделал.

— Ты хочешь сказать, что узнал, что Шут — твой сын, только во время побега? Зачем ты врёшь мне?

— Вот именно, зачем мне лгать, когда мой сын уже мёртв, а я скоро умру?

— Чтобы отомстить мне.

— И в чём состоит моя месть? Расскажи же мне, королева, вдруг я смогу насладиться ею.

— Ты лжец!!!

— Что же такого сказал тебе мой сын перед смертью, что так ужалило тебя?

— Что же такого сказал он тебе, что ты вернулся?

— Возможно, он просто заставил меня вспомнить, кто я такой.

— Вот и мне он преподнёс тот же подарочек.

Королева замолчала, молчал и Хазер, а потом он тихо произнёс:

— А всё же жаль мальчишку. Люди с такими чистыми сердцами встречаются редко.

— Ты, верно, плохо его знаешь. Если бы ты знал, что люди говорят о нём…

И тут Хазер рассмеялся. Он хохотал так искренне, так самозабвенно, что королева испугалась.

— Как же ты Лабиринт-то прошла, девочка, если веришь не тому, что происходит, а тому, что говорят, — наконец смог успокоиться он. — Что бы о Шуте ни болтали, дела этого мальчика говорят сами за себя. Он пришёл освободить меня, хотя я обошёлся не слишком красиво с его матерью. Он остался, чтобы принять наказание от тебя, хотя знал, во что ты превратилась. И он умер, чтобы напомнить нам с тобою, кто мы есть на самом деле. А ты пытаешься спрятать свою вину за словами сплетников. Подумай сама что весит больше? Завтра ты казнишь и меня. На здоровье. Я не жалуюсь. Всей своей жизнью я заслужил это, да и не боюсь. Все мы рано или поздно умрём. Но мой сын умер слишком рано, он не успел сделать ещё много хорошего. Я верю, он бы смог. Но теперь это уже неважно. Мир умер.

— Мир? — Королева испуганно посмотрела в глаза своему отцу.

— Он сказал, что его зовут так.

— Значит, всё-таки Мир. — Королева прижала руку к губам, по её щеке скатилась слеза. — Я должна удостовериться, понять, чему и кому можно верить, — наконец решилась она и открыла лежавшую на коленях Книгу Судеб.

— Ну, и как ты казнишь меня? — поинтересовался Хазер. — Как ты казнила его?

— Закопала живьём.

— Жестоко.

— Не более жестоко, чем это делал ты.

— Я?

— Я видела того отвратительного монстра в горах.

— Что за монстр? О чём ты? — не понял Хазер.

— Твою тюрьму…

— Стелли, у меня никогда не было тюрем, я расправлялся с врагами быстро. Не вижу смысла сберегать их на потом. У меня никогда не было страсти к коллекционированию.

— Но… Я видела… Я не понимаю…

— Возможно, тебя снова кто-то обманул?

— Я разберусь с этим, а пока, — королева снова надрезала руку и вывела несколько строк собственной кровью, — назначаю тебя, Хазер, регентом и опекуном твоей внучки до тех пор, пока я не вернусь или пока она не станет взрослой настолько, чтобы пройти Лабиринт. Ты хотел править — твоя мечта сбылась.

— Моей внучки? У тебя есть дочь?

— Да, моя дочь. — Королева вдруг вспомнила о своём решении считать девочку дочерью Шута и добавила: — И дочь твоего сына.

— Моя кровь, — прошептал Хазер. — Моя кровь. Я и мечтать не мог об этом.

— Если я не вернусь, воспитай её так, чтобы она смогла пройти Лабиринт.

Королева поднялась и вышла, жестом приказав страже удалиться, а Хазер ещё долго стоял посреди залы. Потом подошёл к трону, коснулся его и усмехнулся:

— Я так долго жаждал власти, чтобы доказать всем и себе, что я чего-то стою в этом мире. Но теперь я вижу, что трон, которого я так хотел, пусть красивый, но всего лишь предмет мебели. Мальчик Мир умер, и вот словно благодаря этому весь мир стал моим, а я не чувствую ничего, кроме горечи потери. Не это ли твоя месть, Лилилау? Но тогда жестокостью ты превзошла даже меня. Впрочем, боги дают мне ещё один шанс — мою внучку. И я хочу её видеть, немедленно. Стража!!! — крикнул Хазер и, улыбаясь, подумал, что всё королевство содрогнётся от одной лишь мысли, кто теперь держит его в руках.

И вновь заговорённые кони пытались обогнать навязчивые мысли своей хозяйки.

— Мир, Мир, — шептала королева, — почему так получилось, ведь ты был той ниточкой, за которую я хваталась в минуты отчаяния. И теперь я сама оборвала её. За что ты так поступил со мной?

В Замке Лисьего хвоста встречать королеву высыпали все до последнего трубочиста. Его обитатели прекрасно знали о пленении Хазера, но новости о его побеге и назначении опекуном дочери королевы ещё сюда не добрались. Поэтому появление столь высокой гостьи вызвало у многих резонный страх, что вслед за Хазером к палачу отправятся и его слуги. Но королева даже не взглянула на их испуганные лица. Тут же проследовав в свою детскую комнату, она потребовала к себе только свою бывшую служанку.

— Вы всё же вернулись за мной? — Эльфийка улыбнулась, в её глазах вспыхнуло что-то похожее на радость.

— Что ты сделала? — Королева раздражённо повела плечами при виде этой радости своей бывшей подруги. Да, она действительно считала её подругой. «Как же давно это было», — подумала дочь Хазера.

— Я не понимаю, королева. — Взгляд эльфийки был ясен, точно незамутнённая вода озера — в него хотелось окунуться и поверить в эту чистоту. Но было другое озеро, воспоминание о котором мгновенно разрушило наваждение. На берегу этого озера был похоронен Шут, и боль воспоминания позволяла отличать правду ото лжи.

— Ты знаешь, почему запрещено брать в дом эльфов в виде слуг? — спросила королева Элли.

— Мы низшая раса. — Эльфийка опустила взгляд, чтобы не было заметно, как в её глазах блеснула ярость.

— Не только. — Голос королевы стал жестоким. — Просто вам ничего не стоит проникнуть в человеческие сны и изменить их по своему усмотрению. Такие сны очень реалистичны, настолько, что человек принимает их за правду. А уж наивная девочка точно не сможет заподозрить подвоха.

— Я не понимаю, к чему вы клоните.

— Не стоит лукавить, той тюрьмы в виде монстра никогда не было, ведь так?

— Так. — Эльфийка усмехнулась, глаза её стали злыми, и она больше не скрывала своей ненависти. — Но твой отец от этого не перестаёт быть чудовищем. Тебе нужен был образ, чтобы всё это понять.

— И ты создала этот сон?

— Да.

— Зачем?

— Из-за Замка Тихой воды. В нём погибли не только люди. Моя дочь была там рабыней.

— Дочь? — Королева вспомнила своего ребёнка — маленькое морщинистое личико, сжатые кулачки, сладкий запах пухлых щёчек. Вспомнила, как поцеловала их на прощание, переполняясь нежностью к этому крохотному человечку. Вспомнила, как осторожно Шут держал на руках её дочь. И вновь пожалела, что отказалась принять его кровь.

— Теперь ты казнишь меня? — с вызовом спросила служанка, прервав размышления госпожи.

— Нет. — Королева направилась к двери. — Каждый из нас будет выбирать себе наказание сам.

— Я не понимаю…

— Живи, рабыня, эльфы ведь живут долго-долго, если не вечно, живи и помни, что ты убила единственного человека, который искренне любил тебя, — девочку Стелли. Она действительно верила тебе и не была перед тобой ни в чём виновата.

Королева отправилась на конюшню, велела приготовить коня, а затем вскочила в седло и направилась прямиком на Болота.

Она не была там долгие годы, но отлично помнила дорогу. Каждая мелочь въелась ей в память намертво, словно одна из дорог Лабиринта.

«А может быть, я так и не вышла из Лабиринта, — думала королева. — Что, если из него никто не выходит и Лабиринт длится всю твою жизнь, тянется за тобой, подкидывает ловушки и испытания, выставляет тупики и бежит извилистыми ходами впереди тебя. И выход из него только иллюзия».

Заметив место, где она впервые встретилась с Миром, королева остановила коня и соскочила на землю. Поваленное дерево, у которого они когда-то повстречались, а потом произнесли свою клятву верности, сгнило.

— Очень символично, — прошептала королева, коснувшись поросшего мхом ствола. Оставив коня, она направилась дальше. Болота тоже не были такими прекрасными, как в её воспоминаниях. Осень вовсю хозяйничала здесь. Увяли цветы, яркая зелень пожухла. Тропинка на Болота заросла бурьяном, но королева определила её нахождение каким-то внутренним чутьём, словно в этот раз смотрела не глазами, а сердцем. Ей всё время мерещилась маленькая девочка с золотыми волосами, которая бежала впереди. Бежала к своему лучшему другу.

Королева почувствовала, что задыхается от слёз и горя, вцепившегося ей в горло, точно одна из гончих отца.

— Мир!!! — закричала она отчаянно. — Мир!!!

Но ей ответило только эхо.

Домик стоял всё там же и, казалось, ничуть не изменился. Королева осторожно подошла к нему, поднялась на крыльцо и коснулась пальцами двери. Дверь бесшумно отворилась; чтобы войти, пришлось нагнуться.

Как только она переступила порог, ей показалось, что все звуки разом оборвались, точно обрезанные ножом. Наступила абсолютная тишина. Королева стояла, боясь пошевелиться, насторожённо вслушиваясь в эту тишину. И вдруг услышала голоса и смех:

«Боюсь, что на должности придворного шута, Стелли, тебе придётся потесниться».

«Ничего, я думаю, мы с тобой сработаемся…»

Голоса тут же стихли, чтобы вернуться мелодией, которая мгновенно пропала.

Королева упала на колени, давясь слезами, воспоминания рвали на части её сердце. И от этой боли она завыла, как раненая волчица.

— Мир!!! — завопила она, срывая голос. — Мир!!!

Но тишина не ответила ей.

— Мир!!!

Королева выскочила из домика и бросилась к колодцу, сдвинула тяжёлую крышку, ломая ногти, и замерла. Из глубины на неё смотрели такие знакомые ей девочка и мальчик, затем отражение дрогнуло, и она увидела себя теперешнюю, а рядом Шута. Он улыбнулся ей. Улыбнулся так же, как в тот момент, когда слуги кидали грязь ему в лицо, закапывая живым. Что он шепнул ей тогда?

— Я люблю тебя, королева! — раздалось над Болотами.

Женщина зажала себе уши руками. Ей показалось, что она сходит с ума.

— Я люблю тебя, Стелли, — вновь зазвучал знакомый голос. — Всегда вместе. Только ты…

— Всегда вместе. Только ты… — прошептала королева и сжала в ладони висящее на шнурке кольцо. — Всегда вместе, общая судьба.

Она вдруг поняла, что должна сделать, чтобы навсегда разделить судьбу Мира, похороненного заживо. Королева сделала несколько робких шагов от домика к Болотам. Затем гордо подняла голову и пошла уверенно и скоро. Она не смотрела под ноги, двигалась так же спокойно, как ходила по своему Дворцу. Под золочёным сапожком чавкнула болотная жижа. Но Королева даже не обратила на это внимания. Она шла вперёд, пока Болота не раскрылись под ней и не поглотили её. Так она хоронила заживо себя саму.

«Я хочу, чтобы меня постигла твоя судьба, Мир, я хочу разделить её с тобой, — подумала Королева, и эльфийское кольцо рассыпалось под её пальцами. — Всегда вместе».

В ту же ночь в небо поднялся светящийся шар: он завис в воздухе, соединённый с Болотами прозрачной пуповиной. В шаре застыла, будто в полёте, прекрасная девушка с золотыми волосами. Не живая, не мёртвая. Вечная приманка для тех, чьё сердце отравлено страстью.

Красный заяц смотрел, как меняются Болота, как кровь королевы растворяет в них всё, переделывая саму их суть. И он смеялся, глядя на это:

— Похоже, Болота проглотили то, что не в силах переварить. Знала ли ты, девочка, когда просила связать вас единой судьбой с мальчиком-калекой, что так оно всё и обернётся? Теперь вы оба будете вечно заключены между смертью и жизнью, прекрасные и жестокие приманки для тех, кто посмеет потянуться к вам своим сердцем. Но вы оставили что-то после себя, не так ли? И возможно, когда ваша кровь встретится в одном человеческом сердце, вы сможете всё же обрести долгожданный покой. Кто знает, может ли у этой сказки быть счастливый конец?