У любой работы всегда есть логическая точка завершения. Конференция, к которой Аркадий напряженно и тщательно готовился, закончилась блестяще. Тезисы сданы и одобрены, с коллегами приятно пообщался, собрал интересный материал для новой работы. Впереди его ждала поездка домой. В последние годы, железнодорожные вагоны и у нас стали делить по половому признаку. Поэтому рядом в купе оказалось трое мужчин-попутчиков. Аркадий – четвертый. Исключение гендерного знака в вагоне было не соблюдено лишь в одном из соседних купе. Его занимала полная дама интеллигентной наружности с костылём и черной овчаркой противоположного пола. То есть, с кобелём. Эту деталь половой принадлежности Аркадий отметил ещё на перроне. Приятно радовало то, что в вагоне не было маленьких детей – хороший повод не ходить в вагон-ресторан, а нестеснённо посидеть в мужской компании. Поэтому никто не удивился, когда самый расторопный из попутчиков достал бутылку, рядом появились нарезанный лимончик, салями, жареная курица, свежие помидоры и прочая еда, без которой немыслима поездка по российским дорогам.

Мужчины в купе были примерно одного возраста. И, по примеру первого представившегося, назвали только свои имена. После нескольких рюмок спиртного у быстро перезнакомившихся попутчиков завязалась непринужденная беседа. Напротив Аркадия сидел худощавый мужчина в очках с роговой тёмной оправой, чем-то ими и напоминавшей образ состарившегося Гарри Потера. Его звали Германом. Рядом сел Василий, полноватый, спокойный, основательный мужичок-руководитель. Из-за своего небольшого роста, классической лысины, которую он старательно прикрывал несколькими жидкими волосинами, язык не поворачивался назвать его по-другому. Однако важная степенность в движениях указывали на его принадлежность где-то к среднему звену в чиновничьей иерархии.

Наиболее активно вел себя инициатор застолья – энергичный Костя. Как оказалось, он был скульптором. В силу своего деятельного характера первое время он балагурил без остановок. Разливал спиртное, произносил дежурные тосты и на первый взгляд, радовался неофициальности общения. Похоже, ему нравилось быть тамадой, привлекать к себе внимание, подначивать соседей по купе шуточками. Он создавал некое ощущение беспечности, будто в жизни только тем и занимается, что сидит в компаниях и развлекается за рюмкой водки.

Столько анекдотов, сколько рассказал в эту пару часов Костя своим спутникам, Жуков не слышал уже несколько лет. Соседи весело смеялись и, как могли, поддерживали компанию. Первым от выпитого размяк Василий, оказавшийся, как это и предполагалось, работником администрации соседнего города. Раскрасневшись, как спелый помидор, он снял галстук, и с удовольствием принял эстафету Константина, который вышел перекурить в тамбур. Дорожная беседа незнакомых мужчин, которым нечего делить, как правило, вьется среди дежурных тем: политика, работа, женщины. Первая тема исчерпала себя достаточно быстро, так как не настраивала под стук колёс на позитивное общение. Все сидящие в этом купе оказались по одну сторону баррикад. По общему признанию решили: раньше было лучше – были молоды. Выпили и за это, но в воспоминания, к счастью, не окунулись. Никто в партиях из них в данный период времени не состоял, никто не стремился стать президентом, хотя и примеряли несколько лет назад этот пост для себя. Вывод был неутешительным. Они не знали, как реально поднять страну с колен. Василий попытался заикнуться о моделях западных стран. Но Герман быстро осадил его простыми фактами о русской ментальности. Четкий и резкий в движениях, он ясно выражал свои мысли, как будто бы чертил схемы и графики. Манера вести себя выдавала в нем военного или инженера.

Второй всплыла тема работы. Всплыла и утонула также быстро. Художник, чиновник, ученый и инженер были слишком далеки друг от друга в профессиональных делах. А слушать монологи о важности и специфичности своего труда никому не хотелось. Поэтому оброненные слова Аркадия «баба бредит, черт ей верит», и мысли о женском непостоянстве попали в разогретое алкоголем поле оживлённой дискуссии путешественников. Тему живо подхватил Герман:

– Женщинам верить нельзя со времен пресловутой Евы. Они, как кошки, гуляющие сами по себе, никогда не будут рядом с хозяином.

– Ты еще скажи, как булгаковский Шариков: «мы их давили, давили..», – засмеялся Константин.

– Гармония в супружеской жизни наступает ровно через 2 года 11 месяцев и 8 дней после свадьбы. Это не я считал, а таковы результаты масштабного опроса, проведённые британскими учеными. Да, этакая арифметика любви. Вы, может быть, не поверите, но только первые три мои супружеских года я провел в сексуальной эйфории. Если отбросить одну мою командировку, то получается итог британцев.

– Почему не поверим? Вполне! – Костя выпил рюмку и потянулся за закуской. – Извини, перебил, продолжай!

– А потом, как в авиации, появилась точка N. И я решил, что нет смысла делить брак на фазы до неё и после неё. Лучше жить вольной жизнью холостяка и радоваться необременительным связям.

– Не скажите, – встрепенулся Василий. – Я в браке больше тридцати лет. Детей четверо. Внуков – восемь. И совсем не разделяю вашего мнения.

– Вы сексом перезанимались в юности, а теперь о нем и не вспоминаете, – продолжал прикалываться Костя.

– Почему же, вспоминаем. И с удовольствием. Я как считаю: каждому возрасту – свое время. В молодости я мимо своей Светки шагу не мог ступить. Сразу она на мне или я на ней оказывались.

– Вот и настругали многодетную семью…, – Аркадий немного позавидовал плодовитости городского чиновника. Ему самому в юности очень хотелось иметь много детей.

– А что плохого? На Руси большая семья всегда была опорой государства.

– А сейчас? – Аркадий вспомнил о своих рассуждениях и домыслах после вопросов, подкинутых Настей на даче, и ему стало интересно. Он вспомнил поговорку своих земляков: – «Память в тылу, мысль во лбу, а хотенье – в сердце»?

– Не совсем так. Сейчас мы живем верностью друг другу. И воспоминаниями…

– И не хочется?

– Как же хочется. Но желание уже не то. Возникает порой. А я думаю – зачем? Мне по молодости хватило. Да и Светка всё с внуками возится.

– А я был женат ровно три года, а потом… – Костя потянулся за бутылкой воды.

– Ушел в эротическую прогулку? – поддел его Герман, и компания дружно рассмеялась, не заметив, как на лице мужчины дрогнули скулы. Он сделал паузу, и рассказал очередной анекдот в тему:

– Жили-были старик со старухой, у самого синего моря. Пошел однажды старик к морю, закинул невод и поймал Золотую Рыбку. Загадал старик желание. Прошло три года, а желание так и не появилось…

Мужская компания громко рассмеялась, и, чтобы не тревожить соседей, они немного прикрыли дверь купе.

– Вот что мешает нормальной сексуальной жизни, так это дети, – не унимался Герман. Было видно, что эта тема его цепляет за живое. – Сначала все бабы боятся забеременеть. После родов они все своё внимание отдают ребенку. Потом садик, школа. Ты к ней с душой и телом, а она ворчит, дети, пока маленькие, ноют, тёща учит. Как подрастут, им пример подавай. Я четыре раза был женат. Всегда по любви. Но как только она начинала канючить про детей, у меня как отрезает: не хочу её и всё. Воспринимаю как детородную машину, а не как женщину.

– Как ты с таким комплексом в психологи подался? – возмутился Василий.

– Я же не семейным консультированием занимаюсь. В психологии, мой друг, направлений, что в твоем коммунальном хозяйстве.

«И когда они успели перезнакомиться? – подумал Аркадий. – Хотя, да, они выходят на одной станции».

– Значит ты – бабник! – отрезал Василий.

– Ага. И горжусь этим. Мне дают, я беру. И им нравится, и мне хорошо.

– Всеядное животное ты, а не мужик.

– Нет. Мальчики, так те – не для меня. Как и собачки, старушки. Ха-ха! Гей-парады пусть по Европе шагают. У меня нормальная гетеросексуальная, традиционная ориентация.

– А как же долг?

– Супружеский что ли? Супружеский долг – это обязанность, но сначала добровольная, а потом принудительная! Я предпочитаю добровольный этап.

– Ну и циник же ты!

– Циник – человек, который, учуяв запах цветов, озирается вокруг в поисках гроба. А я нормальная мужская особь, без семейных проблем и привязанностей.

– Нормальный мужик живет в семье! – Василий упорно отстаивал свою позицию.

– Герман живет по принципу: когда мужчине плохо, он ищет жену, когда мужчине хорошо, его ищет жена. Ха-ха! – выдал Костя

– Баба побабит – дело поправит, – поддержал его Аркадий.

– Семья хорошо живет, где мужик бабу любит. И ровно столько, сколько мудрости у женщины. Тебе, видать, одни стервы попадаются! Под стать тебе.

– Вася, стервы – это те, что могут сделать из мужчины вибратор и банкомат, одновременно? Меня скрестить трудно.

– Встретил бы настоящую женщину, не порол бы всякую чушь.

– Я в поисках хорошей девочки, которая умеет делать то же, что и плохая, только хорошо.

– Начитался в интернете всякой чепухи! Цитируешь, как классиков. Лучше бы детей нарожал и воспитывал.

– И утверждал: жена – это целый мир. А жена и любовница – это уже вселенная… Нет. Не для меня. Я честнее себя веду. Живу только с одной, пока есть у меня к ней любовь…

«Жена не гусли, на стенку не повесишь», – подумал Аркадий, слушая словесную эмоциональную перепалку своих соседей, Василия и Германа, не переставая, удивляться категоричной позиций каждого. Ему, как человеку, занимающемуся наукой, претила любая из высказанных мыслей. Он старался адекватно воспринимать жизнь в её многообразии. Но такие полюса мнений в одном купе… В нем заговорил исследователь.

– Нас, наверное, специально собрали вместе по какому-то знаку свыше. Неужели к своим полтинникам с гаком мы не терпим иных мнений? Кстати, а что за точка эта авиационная?

– О толерантности в отношении к женщине еще заговори, профессор! – Герман напрягся. – Мы взрослые люди. У каждого свой опыт. И вот его результат. А с точкой все просто. Когда самолет вылетает, его баки заправляют полностью. Если пролетел дальше, чем хватает горючего для возвращения назад без дозаправки, то говорят: «Прошел порог невозвращения». Этот порог называют точкой N.

– А причем тут женщины? – спросил Костя.

– Та же картина. Ассоциативный ряд. С первой женой это порог у меня наступил, как в том исследовании, и я развелся. Со второй через пять лет разбежались. Были случаи, что и месяца хватало, чтобы женщина мне разонравилась. Но по статистике где-то года три, так в среднем получается.

– Но любил-то ты всех!? – подключился Василий.

– «Я Вас любил…. Ещё быть может…»? – пропел Герман, уже немного перебрав дозу спиртного. – Надо определиться в категориях. Что такое любовь для тебя? Не факт, что Аркадий, Костя и я понимаем это чувство одинаково.

– Он прав, взгляд на любовь у всех может быть разным. Вспомните древних: агапе, сторге, филия, эрос.

– Ну ты загнул, профессор! – Не унимался Герман.

– Уже они понимали, что под одну гребенку всех стричь не надо, – добавил скульптор. У Кости была замечательная способность чувствовать малейший накал атмосферы. И умение снимать взрывоопасное напряжение.

«Наверняка у него с женой всё хорошо», – подумал Аркадий, а вслух сказал:

– Поэтому и дали различные имена тому, что мы называем любовью. Исследователи опросили не одну тысячу человек, состоящих в браке. И все счастливы по-своему…

– Как только супруги попривыкнут друг к другу, то их привычки начнут вызывать раздражение. Вот тогда все и разваливается. Телевидение, например, служит доказательством того, что люди готовы смотреть все что угодно, лишь бы не смотреть друг на друга. – Герман был неудержим в своей позиции и, не дожидаясь ответов, продолжал. – И где былая романтика? Прогулки под луной? Стихи до рассвета…

– Привыкнуть просто ко всему. Если смотреть, к примеру, ежедневно рекламу зубной пасты, то скоро заметишь, что белоснежные зубы на ней с маленькими сколами. Потом заметишь кариес…

– Вскоре из телевизора будешь чувствовать неприятный запах изо рта артистов! Аналитик, не дать не взять, – шумел бывший инженер, переквалифицировавшийся в психолога.

Аркадий спокойно продолжал.

– Да. У супругов, которые живут вместе не один год, ситуация похожа. Какими бы они красивыми и безупречными не были. Друг у друга они обязательно со временем найдут изъян. Разве не так, Вася? – Аркадий обратился за поддержкой к соседу по купе.

– Да, в тебе уже изъяна достаточно, профессор. Ты, небось, давно уже среди коллеги крупный, выдающийся, блестящий… – Герман продолжал нападать на собеседника.

– Один мой знакомый,– Василий смачно надкусил огурец и захрустел им на всё купе, – как чувствует, что три года – оптимальный срок между мужем и женой. Брачное свидетельство им выдали пятнадцать лет назад. Вместе реально они живут года три. Он постоянно в разъездах: командировки, то да се. Но общаются по интернету, письма пишут, смс-ки всякие, телеграммы шлют. А главное – не надоедают друг другу.

– Это Герман на своих тренингах его научил удовольствие растягивать? – Аркадий продолжал искать для себя ответы на волнующую тему.

– Нет. Он сам так решил. Еще таких исследований и не было…

– Не верю! Или страшна, как смерть, что лучше с ней по телефону. Или дурит его в ожидании подарков. А сама погуливает, с такими, кто платит.., – не удержался съязвить Герман. – С Костей, например.

– А то! Я не женат, и женщин люблю. – Костя махнул свою недопитую рюмку и как-то изменился. Появился озорной огонек в глазах. – Мне с ними в кайф. И желательно не с одной! Правда, иногда увязаю в отношениях. Сначала меняю-меняю – несет прямо-таки. А потом – бац и вляпался. Бывает по полгода! Потом очухиваюсь. Как отрезает. Порой видеть и слышать её не могу. А с другими подругами отношения годами поддерживаю. С днем рождения поздравляю, с Новым годом. Да. Подарки дарю.

– «Секрет семейного счастья заключается не в больших и роскошных подарках, а в умении переживать вместе прекрасные моменты», – молчавший некоторое время Василий с умным лицом листая газету, выудил из неё такую фразу.

– Ты хочешь сказать, что надо этому учиться? Наши деды строгали и нам завещали! А мы учиться должны? – Герману совсем не понравился такой крутой поворот разговора.

– Если хочешь поддержания отношений с одной женщиной, то без умений не обойтись. Иначе будешь болтаться, как, сам понимаешь, что.. – Василий зевнул и продолжил. – Одним от Бога дана интуиция. Другие учатся. Вспомните китайцев, которые живут государством не одно тысячелетие. А «Дао любви» изучают. А индусы со своей нашумевшей «Камасутрой»?

– А нам когда учиться? Жизнь на излете. У вас со Светланой (извини, не знаю, как по батюшке) хорошая интуиция, похоже, врожденная. Ему, – Аркадий кивнул на Германа, – не повезло по жизни: первая женщина все отравила. Костя мечется. Я на распутье…

– «Люди часто считают, что встретив свою любовь, они обретают её навсегда. Но что бы такое случилось, надо приложить много усилий», – продолжал читать Василий, – учиться никогда не поздно. Да и не учиться в наши годы надо, а как-то себя править что ли.

– Жена – не рукавица, с рук не сбросишь. – Аркадий глубоко вздохнул. Трудно было выяснить ситуацию с собой, и в нем проснулся скобарь. С теми житейскими взглядами, что бытовали у предков.

В купе постучали. Вошел проводник.

– Чай? Кофе, горячая компания?

– Присядь с нами, Андреич! – Костя потянул его за руку, усаживая рядом. Видно успел и с ним познакомиться, пока курил в тамбуре.

– Я на работе. Не могу.

– Не пей! Хотя сто грамм никому не помешают. Медицинская доза, как говорят кардиологи. – Он уже налил рюмку, а Герман протянул бутерброд.

Немолодой уже проводник присел на край сиденья, рядом с Костей.

– О чём судачите, гусары?

– Скажи, отец, на милость, до каких пор с женой можно быть вместе и хотеть её при этом? – спросил в лоб Аркадий.

– У кого как, не знаю. А мне мою ненаглядушку всегда хочется.

– Ты же в разъездах постоянных? Уехал, а она к другому в постель прыг?!

– Это как? Она же моя напарница. Мы вместе колесим по шпалам.

– Тоже проводница?!!!

– Я и говорю, – он одним глотком опрокинул рюмку и вдохнул левый кулак в свои густые, седые усы. – Через 15 минут мне отдыхать, а ей смену принимать.

– С любимыми не расставайтесь, – вспомнил Костя всем знакомую классическую фразу, улыбнулся чему-то своему, полез на верхнюю полку.

– А то… – Андреич дожевал бутерброд. – Спасибо!

Аркадий вышел вслед за проводником к открытому окну. Мимо пролетали телеграфные столбы, деревья, кое-где уже сиявшие золотой, осенней краской. Под стук колес он ловил привычный ритм, с которым вышагивал по кабинету в минуты раздумий. Анализируя услышанные истории, мысленно стал формулировать линии того, что ему надо делать, чтобы добиться сближения с собственной женой.

В голове рисовались приходящие в голову пункты: Поражать её воображение, дарить подарки; увидеть себя ее глазами; дать возможность чувствовать свободу, но распоряжаться ею вместе; создавать ситуации комфорта вдвоем; ждать случай возникновения влечения и воспользоваться им; не торопить события; стараться не расставаться…

За спиной что-то загрохотало. Он обернулся и увидел женщину, которая пыталась поднять упавший костыль. Некоторая немощность полного человека в возрасте, не утратившего былой привлекательности и какой-то восточной красоты, вызвала чувство приятного расположения и мгновенного понимания ситуации. Жуков резко наклонился, чтобы помочь женщине поднять костыль, но нечаянно задел дамскую сумочку, из которой посыпались всякие женские мелочи.

– Простите, ради Бога, я помогу, сейчас всё соберу.

Женщина медленно выпрямилась, а он, чуть нервничая, стал сбирать помаду, небольшую пудреницу, визитки и всякую мелочь, которая рассыпалась в проходе перед купе. Взгляд Аркадия скользнул по одной цветной визитной карточке «Член Российского научного сексологического общества».

«Неужели и такое есть?» – эта информация его очень заинтересовала. Но он, продолжая извиняться за нерасторопность, собрал и положил в сумочку хозяйки всё, что лежало на ковровой дорожке.

– Чем я могу сгладить свою оплошность, Наталья Анатольевна?

– Успели прочитать визитку? Вы наблюдательны.

– Извините. Первый раз встречаюсь с сексологом. Не удержался.

– Не суетитесь. Спасибо. – Она неловко взяла костыль. – Это у меня упала палочка-выручалочка. С неё все и началось. Хотя не с неё, а с меня. А еще точнее – с яблочка Адама и Евы.., – они, улыбаясь друг другу, переглянулись, и неловкость ситуации улетучилась в никуда.

– Вас провести до купе?

– Спасибо. Теперь я сама. Но буду знать, к кому обратиться за помощью.

Она не без труда передвигалась по коридору с неловкими движениями больного, не привыкшего к лишней «ноге». Аркадий смотрел вслед, вспоминая ее весёлую речь: «Да, все началось с Адама и Евы. Во все века люди сближались и расставались. И его ситуация – не исключение».

Возможность переговорить с профессионалом прямо плыла ему в руки. Но Жукову было неловко по ряду причин: консультировал по жизни чаще он. В служебных делах, с друзьями, на работе.

«Беспокоить человека, к тому же больного, в поездке, обращаться вот так, запросто, с вопросами, со стороны выглядит неприлично. К тому же по достаточно интимной теме. Но что-то такое располагающее в ней есть». – Аркадий, заглянул в свое купе. Народ уже спокойно, без баталий лежал на своих местах.

Он прикрыл купе и направился в комнату определённого назначения – в туалет. Возвращаясь обратно по коридору, Аркадий услышал уже знакомый голос:

– Можно Вас на минуточку! Молодой человек! – Из купе выглянула голова Натальи Анатольевны. – Отдыхать не собираетесь?… Не спится пока, а с собакой много не поговоришь. Не составите компанию?

– С удовольствием! – улыбнувшись, он вошёл в купе и сел напротив.

– Когда я проходила мимо, то невольно услышала несколько фраз вашего разговора о вечно волнующей мужской теме, что вполне нормально. О женщинах, – неожиданно для собеседника, который только просчитывал, как подступиться к волнующей его теме, заговорила сама женщина. – Вы уж простите, но такие громкие диалоги невозможно было не расслышать. Я не ошибаюсь, что, кажется, именно Вас волнует тема, связанная с сексуальностью человека зрелого возраста? Я это поняла по голосу, когда мы с вами были вынуждены познакомиться. Или я не права?

Аркадий, не скрывая, просто воспрянул духом: наконец-то у него есть возможность посоветоваться с профессионалом! Профессор, кандидат наук, сексолог – это то, что ему было нужно. «Ученый с ученым всегда могут найти общий язык», – это первое, что пришло ему в голову. Клиентом он видеть себя никак не хотел.

– Меня зовут Аркадий Сергеевич, – представился Жуков, почувствовав в вопросе к нему желание женщины познакомиться. Собеседник прикрыл плотно дверь, чтобы рассказать специалисту именно то, что его волновало.