Осенью жизнь замирает на «Высоком берегу». Не сезон…

Тяжёлые волны свинцовым металлом бьются о пустые причалы. Редкий отдыхающий показывается на побережье, чтобы покормить стаю лебедей, набирающих силы перед отлётом в жаркие страны. Местные жители по своим домам, детвора в школе.

В кафе при отеле пусто целыми днями. Иногда, в пятницу вечером собираются старые друзья. Да и эти редкие встречи приурочиваются в такое время к каким-то знаменательным конкретным событиям: дням рождения, юбилеям, или ещё чему-нибудь. Сегодня оживлённо планировалось подобное мероприятие. Не только приезд, но и возвращение домой Никиты, младшего Ветхого.

Парень несколько лет учился в Европе после того, как окончил среднюю школу. По итогам аттестата балл имел средний, на золотую медаль не претендовал. А мозги имел хорошие. Победам на физико-математических олимпиадах, спортивными достижениям сына отец очень гордился. Он не мог дать ему полной семьи, но для хорошего образования делал всё. К его большому счастью, Никита не захотел долго оставаться за границей. После окончания университета в Париже, проработал там несколько лет, но его всегда безудержно тянуло на родину. Когда он прислал телеграмму отцу о возвращении домой, все восприняли это известие, как естественный ход событий. Хочет жить и работать дома!? Отлично! Будет с кем поговорить, обсудить и передать в итоге свой опыт, и своё дело.

Местный бомонд давно сидел на своих местах за столиками кафе и потихоньку потягивал любимые напитки. Прошел слух, что помимо возвращения Никиты, которого здесь все хорошо знали и любили, должна состояться ещё какая-то официальная церемония. Какая? Никто точно не ведал. Все, по привычке, которую за многие годы общения им привил Кот, ждали праздника и сюрприза…

– Всё про работу, да про работу. А нежненького…?

– Зефира хочешь? Будет сладко-сладко…

– Гена, эти детские шутки тебе совсем не идут. – Ирина с Таней сидели за столиком с Твиксами и коротали время до праздничного действия. Иногда общались с увлеченным своими сонетами Эдвардом. Тот по обыкновению писал чернильной ручкой, иногда обменивался репликами с окружающими. Адик потягивал меха аккордеона и в такт осени грустил.

– Пойдём со мной, красотка, погуляем… – Виталик взял за руку официантку пробегавшую мимо. Та кокетливо улыбнулась и, ловко выскользнув, понесла поднос дальше.

– Ты побереги себя для нас. Последняя строка из писем музы Дали – не твоя! – встрял Эд, закуривая очередную сигарету.

– В новолунье и в полной луне лаской сладкой приду я к тебе, страстно, нежно растаю в весне, – Виталик активно переключился на Таню.

– Только осень, дружок, на дворе.

Он уже был немного в разогретом состоянии. Женщина нервно отвернулась от назойливости собеседника к подруге, и юного поэта потянуло к Эду.

– Полккковник…

– Я, брат, капитан первого ранга в запасе. Вру, уже в отставке. Пытаешься писать сам, или меня пародируешь? Дохлый номер! Лучше послушай вот это: «Веют древними поверьями её упругие шелка, и шляпа с траурными перьями, и в кольцах узкая рука»…

– Да… Так не смогу.

– И про улицу, фонарь, аптеку, тоже, увы.

– Про улицу – легко, а про фонарь и про аптеку, вообще без проблем.

– Это же Блок, строитель! – Эд глубоко затянулся. – Смотри сюда: «Капли икры на алых губах»…

– …Ах… Очень красиво про капли – продолжайте, – Татьяна повернулась к Эдварду. – Икра – красная или черная?

– Заморская! – расстроенный её репликой с вопросом, поэт стряхнул пепел мимо пепельницы.

– А это? – не унимался Виталий, – «Ляжем валетиком: куни с минетиком, как в менуэтике встретим приветиком!»

– Кошмар! Тебе, брат, куплеты читать, а не стихи писать! А ещё лучше строить. Это у тебя здорово получается.

Зазвенел мобильный телефон Эдварда. Взоры всех невольно обратились к нему, а он только молчал и кивал в трубку.

– Господа! У нас некоторая вводная. Нас приглашают в «Бухту любви», – несколько удивленно сказал Эд и затушил сигарету. – Похоже, папа с сыном созвонились, и нас ждет что-то два в одном.

– Шампунь и кондиционер? – продолжал глупо острить Виталик.

– Уймись уже.

– То-то я смотрю Коли на рабочем месте нет, Любы так совсем давно не видно, – Гена встал первым, – чувствую, Кот сегодня последнюю «зеленую» организует, пока снег ещё не выпал.

– Мы очень ждём. А здесь или на природе – какая разница? – вслед за ним поднялась Ира, а за ней и остальные потянулись к выходу.

Погода на побережье была по-осеннему пасмурной. Лучи солнца едва пробивались сквозь большие плотные тучи, устелившие весь горизонт. Волны широкими размашистыми гребнями накатывались на берег, сливаясь с суматошным торжественным криком морских птиц.

Не спеша, переговариваясь, компания медленно парами и поодиночке двинулась в сторону Бухты любви…

***

У входа в кафе затормозила с неместными номерами «Тайота». Из неё вышла Милана и быстрыми шагами направилась к летней веранде. Ей было важно увидеть Костю первой, чтобы справиться со своим волнением без других глаз.

– Здравствуйте!

– С приездом, – знакомая официантка улыбнулась в ответ.

– Как-то пусто у вас сегодня… А где все? Где Константин, Эдвард не подскажете?

– Ушли полчаса назад в «Бухту». К Константину Михайловичу сын сегодня приезжает.

– Большое спасибо! – Мила развернулась и пошла обратно к машине.

«А он разве не знает, что мы к нему едем? – с некоторым недоумением и тревогой подумала она. – Может, да, а, может, нет. Он всегда принимает все решения самостоятельно. Ещё с детства. Почему он должен меняться?!»

Мила это хорошо уяснила по летней с ним встрече. Немного расстроилась, но сделала усилие над собой, чтобы не выказать волнения тем, кто ждал её в машине.

Диплом победителя с чеком на крупную сумму, были заготовлены еще дома и только ждали своего обладателя. Она знала, что Костя не изменил своего решения: расставаться с «Бухтой» он не станет. – И это очень правильно, и именно она должна сказать ему об этом первой, что не Магомет – к горе, а гора – к Магомету…

– Дорогу найдете?

– Очень надеюсь… – Она, с напряжённой улыбкой подошла к открытой двери автомобиля, и обратилась к сидящими в нём Аркадию, Марте и Насте. – В общем, здесь пусто. Никого нет. Всё местное население полчаса, как ушло в «Бухту любви». Что будем делать? Может, Ляльку подождем?

– Будем её ждать – пропустим самое интересное! – Насте очень хотелось увидеть то, чего она насмотрелась в интернете. – Лес сечь – не жалеть плеч!

– Я тоже не против двигаться дальше. Мне становится неподдельно интересно. Нужно только предупредить в кафе, что мы вслед за всеми тоже отправились в «Бухту». – Аркадий завел машину. – А Лялька еще неизвестно, когда подъедет. Ей передадут, где мы.

– Это верно. Здесь не столичный автосервис, и сколько времени она будет менять свое колесо, большой вопрос. – Видно, что Мила была возбужденно взволнованна. Она очень надеялась, что Костя встретит их здесь, а получалось всё совсем иначе.

– Значит, опять едем. Может, перекусим? Есть страшно хочется… – Марте совсем не хотелось ехать дальше в машине после такого длинного пути.

– У тебя ещё сексуальный пирог от весёлых попутчиков не переварился, – Мила продолжала находиться в плену своей растерянной решительности. – Глушим мотор и идём. Тут пешком совсем недолго, а на машине нам не проехать.

Аркадий припарковал автомобиль у кафе, поставил его на сигнализацию, и квартет путешественников отправился к морю пешком.

Мила думала, что знаменитую «Бухту любви» она сможет найти быстро. Но прошло около получаса, как они отошли от отеля, а выбраться на нужную тропинку компания так и не смогла.

– Дорогой Сусанин! Ты ещё долго намерен водить нас по тропе? Мы тебе не враги-поляки. Мы твои друзья и хотим обещанного зрелища! – Марта села на большой валун, который стоял на берегу перед кустарником. – Этот камешек, если мне не отказывает память, второй раз проходим.

– Да, мамулик, заблудились, – грустно подтвердила Настя, оглядываясь по сторонам. – Молодой человек, можно вас на минуточку!

В сторону кустарника направлялся светловолосый юноша в бейсболке. На нем была кожаная куртка и рюкзак, переброшенный через правое плечо. Все обернулись на возможного спасителя, а он остановился напротив Насти, церемонно поклонился и посмотрел ей в глаза:

– Для вас чудесная незнакомка, можно и на всю жизнь…

– Об этом я подумаю. – Настя не опуская взгляд, смотрела, улыбаясь, на парня. Это был тот самый лихач в красном шлеме, который их обгонял на трассе. Без забрала, скрывавшего его лицо, парень выглядел довольно симпатичным. – Мы, Красная шапочка, идем в «Бухту любви» и, похоже, заблудились…

– Вы видели меня на мотоцикле? – засмеялся юноша. – Понятно, почему про шапку вспомнили.

– Это моя вина, имя ей – географический кретинизм, – Мила пришла на помощь дочери.

– А вы успокойтесь и старайтесь получить от него удовольствие. Не вы первые в такой ситуации, и не вы последние. Это я здесь все детство провел, и с тех пор не представляю, как можно заблудиться в этих кустах. – Парень почувствовал настроение женщины и сразу пришёл ей на помощь.

– Я была здесь летом один раз. Кот… – Мила подошла ближе и внимательно посмотрела на лицо молодого человека. Что-то в его манере говорить ей показалось очень знакомым. – Константин Михайлович меня сюда провожал. Но сейчас в этих осеннем разноцветье я потерялась… и не могу найти дорогу и вход в бухту. Поможете?

– Это вы папина одноклассница? Милана?

– Да, а Вы, значит, Ветхов-младший?

– Никита! Вернее Кот-младший, – представился он и оглянулся на всю компанию, дружно кивнувшую в знак знакомства. – Мне отец про вас много рассказывал. Все остальные с вами? В таком случае прошу за мной, очаровательный девушка-волчонок. – парень с улыбкой заглянул в глаза Насте и протянул ей свою руку. Девушка зарделась, но галантный жест кавалера приняла и уверенно, в след за ним шагнула в сторону кустарника. Следующим пошёл Аркадий.

Марта и Мила переглянулись.

– Как похож на отца, – с тихим удивлением произнесла Мила. Марта приободрилась от счастливого вида молодежи, и совсем забыла о своём желании отдохнуть и поесть.

– Эй-эй-э-ге-гей! Меня подождите! – к Марте и Миле приближалась сотрясавшаяся всем телом Лялька. – Мне у отеля сказали, что вы направились в эту сторону. Хорошо, что догнала!

– Ты как реактивная ракета! Всё в порядке?

– Мила, ты меня знаешь. Если надо окучить мужчин старше четырнадцати и младше семидесяти, то я всегда буду победителем! А в этой мастерской – один тридцатилетний. Мой «мерсик» уже на ходу!

– И где он?

– У отеля, рядом с вашей машиной пригрелся….

Три подруги поспешили в открывшийся в кустах проход. Аркадий заботливо придерживал ветки, которыми можно было пораниться. Осенний поход в «Бухту любви» Миле показался гораздо длиннее, чем летом. Наверное, потому, что в голове у неё сейчас метались тревожные мысли ожидания этой публичной встречи.

Картина, представшая взору путешественников, разлилась паузой восторженного удивления. Белые скульптуры в контрасте с яркими красками пёстрой осени встретили на себе разные взгляды живых людей, принявших на какое-то мгновенье вид неподвижных, застывших от удивления и восхищения фигур. Сказочные персонажи величаво и сдержанно стояли по склону, напоминая лаконичный строгий порядок шахматного плоя. На самом видном месте в трогательной задумчивой позе стояла загадочная фигура мужчины в шляпе, чертившего что-то тростью на земле. Летом Мила видела этот живой образ на Высоком берегу. Рядом с ним фонтанами плескались дельфины. Японская красавица, пряталась за куст цветущей сакуры, и, казалось, было слышно её тихое пение. Тонконогая девушка-лань очаровывала своей устремлённой в небо грацией. Лебединая пара невинно касалась друг друга крылом. Освещенный лучами осеннего солнца на берегу моря сидел седой художник. На его протянутых ладонях порхала белоснежная невесомая бабочка. Он опирался на мольберт и излучал теплоту любви, красоту возраста, трепетность чувства к его загадочной незнакомке. Примерно на одинаковом расстоянии друг от друга возвышались белоснежные фигуры юношей и девушек, птиц и животных. Издалека было трудно различить их лица, но то, что они слаженно вписывались в ландшафт, дышали эротикой, были красивы и изящны, не вызывало не малейших сомнений.

– Сказочная страна?! – вырвалось у Насти, которая совсем не ожидала такого чуда.

– И да, и нет, – отозвался Никита, пока все тихо приходили в себя. – Посмотри вдаль. Ты увидишь и узнаешь еще ни одну легенду о любви…

Западная сторона Высокого берега оказалась скалой необычной. С одной стороны она представляла собой маленькую бухту удивительной красоты. Сюда не попадали высокие волны с моря, разбиваясь на прибрежных утесах. Внутрь бухты можно было попасть по одной единственной тропинке, проложенной Костей ещё в детстве. Обнаружить её любому незнакомцу было довольно сложно.

Природные выбоины в стене бухты в виде больших ступеней были покрыты мелким кустарником, который рос так, что с моря казался сплошным лесным массивом. А с входа, по которому они попали в «Бухту любви», были видны опушки от искусственных вырубок. Именно в них, как в предназначенных для скульптур нишах, стояли белоснежные фигуры. Они казались фантастическими у этого берега. А каждая в отдельности являлась истинным произведением искусства. Отраженные в морской глади белые тени, подсвеченные ночами звездным небом, чуть дрожали на поверхности и создавали волнение жизни в желании и любви.

Мила не первый год работала в области культуры. Через её руки прошли десятки, сотни, а то и тысячи произведений искусства. Она без труда отличала подделку от настоящего шедевра, примитивную мазню дилетанта от настоящего полотна таланта. Неоднократные поездки по лучшим музеям мира, галереям и выставкам, приучили её к тому, что настоящее искусство можно чувствовать и понимать.

Марта, Аркадий, Лялька завороженные ходили между скульптур, ни у кого не было слов и желания что-то обсуждать. Их сердца наперебой стучали в ритм плескавшихся волн.

Мила тихо подошла к Косте:

– Вот я и приехала. Приехала, чтобы восхищаться тобой и хвалить тебя. Ты уж, пожалуйста, потерпи напор той ретивой когда-то девочки. Мне нужна твоя поддержка в этом официальном визите.

Он тихо обнял её за плечи, как тогда летом. Все собравшиеся обратили на них внимание. Аркадий с Мартой, Никита с Настей тоже смотрели на них.

– Я благодарен судьбе за многое. Сейчас я могу сказать, что благодарен судьбе за то, – он внимательно, не выпуская Милу из своих рук, посмотрел на Аркадия, – что она в детстве свела меня, совсем ненадолго, с этой девочкой. Образ её, я пронёс через всю жизнь. И спустя много лет я вновь встретил её и, как когда-то в детстве, вновь испытал чувство незабываемой радости и желания делать что-то вот этими руками. Спасибо тебе, любимая моя одноклассница, что в моей жизни ты явилась вновь…

– В нашей компании прибыло! – Эд первым понял, что необходимо изменить ход и тон собрания. – Господа! Наш заморский гость Никита в сопровождении столичной богемы! Аплодисменты и троекратное «ура»!!!

Он стоял за фуршетным столом рядом с Николаем, который мгновенно наполнял шампанским в новые бокалы. Под крики старых друзей и шум прибоя все быстро перезнакомились. В центре внимания был Никита, которого большинство из собравшихся давно не видели, или встретили впервые. Шутки, смех, радостные объятия и поцелуи наполнили праздник новым содержанием.

Мила уже стояла рядом с Аркадием, и он нежным теплом поддерживал её перед официальною частью программы, о которой из местных гостей никто не догадывался. Она попросила минуту тишины. Эдвард двумя командными фразами организовал её наличие. Адик, чувствуя необычность момента – вот он сюрприз! – выдал мажорные звуки на своём аккордеоне. Вокруг Милы полукольцом встали друзья и знакомые. Гена подтолкнул в середину Кота, который, смущённый от ситуации, оказался напротив неё. Эдвард пафосно выждал необходимую паузу и объявил о начале церемонии.

Под импровизированный марш Адика, Мила торжественным, сбивающимся от волнения голосом поздравила Костю, и вручила диплом победителя конкурса, прилагая к нему белый конверт с денежным чеком. Раздалось дружное «Ура!» и все хором выпили за талант мастера.

Аркадий не переставал смотреть на виновника торжества оценивающим взглядом. Не так, как соперники по боксу смотрят на ринге, не так, как львы в борьбе за прайд, и не как волки в дележе растерзанной жертвы. Скорее это был взгляд противника после победы. Его, конечно, кольнуло в сердце дружеское объятие, и он совершенно отдавал себе отчёт в том, что Мила и сегодня очень волнует этого Костю. Но честная позиция поднимала его соперника совершенно на другой пьедестал. И за это он так же, как его соперник, был благодарен судьбе. Мила останется с ним и только с ним. Она никогда не уйдет к другому. Осознание этой ситуации в неодноканальном её восприятии – чувство, которое он развил в себе последнее время, – приподняло его настроение, развеяло миф мужской разрушительной ревности, укрепило, пошатнувшуюся было, уверенность в себе и их отношениях.

Аркадий дождался удобной минуты и подошел к Константину.

– Рад видеть триумфатором одноклассника своей любимой жены! – поприветствовал он Костю. – Теперь я понимаю, к кому она так рьяно спешила…

– Профессор?! – Костя, после того, как Аркадий произнёс несколько фраз, сразу узнал его.

– Да-да… Купе, разговоры…

Константин пожал протянутую ему руку.

– Рад повторному знакомству. Мы и в поезде славно посидели и сегодня посидим!

Остаться наедине и переговорить вдвоем им не удалось. Подошли Эдвард с Мартой и все вместе окунулись в свои воспоминания детства.

Костя, пообщавшись со всеми, со свойственной ему натурой не мог долго оставаться на одном месте. Как только ему удалось выйти из плотного кольца друзей и одноклассников, он прошел по одной из аллей, вдоль своих работ. Невдалеке Никита с Настей сидели на краю обрыва и дружно болтали ногами над морем. Создавалось впечатление, что они были знакомы всю жизнь и общались с повседневным удовольствием. Радость старших их волновала меньше, чем их зарождавшийся интерес.

Костя посмотрел на молодежь, порадовался за сына: «Хороший вкус у парня. В отца, что ли? – и улыбнулся невольному сравнению. – Вот и Никита начинает взрослую жизнь. И пусть она будет полной любви и счастья!»

– Хорошая все-таки получилась работа, – размышлял он рядом со своей летней композицией лани с бабочками и курил. – Хорошо, что нас именно так свела жизнь. Каждая встреча для чего-то нужна человеку. Кому-то она несёт радость, кому-то огорчение. А мне – новую идею для воплощения в скульптуре! Эх, Сукин Кот, любишь ты себя похвалить! А кто ещё, как не сам…

Он перешел на боковую аллею и увидел, что рядом с его последней работой сидит незнакомая женщина. Костя, недоумевая, даже немного растерялся. Всегда за гостей, их настроение отвечал только он. Как получилась такая оплошность?

Лялька не смогла участвовать во всём парадном процессе, а потом и в дружеской шумной суете. В не свойственном ей оцепенении она переходила от одного творения к другому и только молча смотрела, а иногда касалась руками каких-то фигур.

Раздающиеся невдалеке крики, дружное «ура» и хохот подруг её совсем не волновали. Куда-то делся весь её азартный пыл праздной весёлости. Она была в своей тишине, наедине с сердцем мастера, который создал эти чудеса, и даже не ходила, а легко бестелесно перелетала, как птица, от одной фигуры к другой. Ощущение лёгкости и ранимости сердца колыхались в её душе. Иногда наоборот хотелось расправить руки, подняться вверх и, как птице, взлететь высоко в небо.

Подойдя к последней работе художника, она тихо опустилась на землю.

С гребня волны, рассекающей море и небо, взмывала чайка, устремлено срывавшаяся в небесную даль. Своим безудержным порывом к любви и счастью она была похожа на саму героиню, тихо смотревшую на неё. И эта чайка, и сама Лялька летели в небо единым целым, как миг желанного мгновения, запечатленный руками мастера. Женщина во всём движении птицы всё больше узнавала себя. Не сдерживаясь, она тихо плакала и улыбалась блаженными слезами радости. На её руки капали большие прохладные капли. Дождь? Нет. Подняв глаза вверх, Лялька увидела и почувствовала, как на её ладони и глаза опускаются большие пушистые снежинки.

Они медленно падали с неба в забавной солнечной карусели…

– Снег в это время года? На южном море? – мелькнула удивлённая волнующая мысль.

Кто-то подошел к ней сзади. Она не видела его лица и боялась шевельнуться. Мужчина сам сделал первый шаг. И как из прошлого в будущее с уставшей радостью и надеждой посмотрел на неё спокойным узнавающим взглядом.

Этот взгляд она ждала всю жизнь…