Пане Кочубей!

Доносит нам якийсь свой сердечный жаль, рачий бы належало скаржитися на свою гордую, велеречивую жену, которую як вижу, не вмееш, чи не можеш повстягнути и предложити тое: же ровний муштук як на коне, так и на кабили кладут; она то, а нехто инший, печали твоей причиною, ежели якая на сей час в дому твоем обртается. Утекала Святая Великомученица Варвара пред отцем своим Диоскором не в дом Гетманский, але подлейшое местце, межи овчаре, в разслини каменния, страха ради смертного. Не можеш, прадку рекши, некогда свободен быти от печали, а барзе своего здоровя певен, паки з сердца своею бунтовничою духу не виблюнеш, которий, так разумею, не так з уломности натуральной, яко з подусти женской в себе имеет, и еслиж з Бозкого презрения, теды и всему дому твоему зготововалася якая пагуба; то не на кого иншого нарекати и плакати, тилко на свою и женскую проклятую пиху, гордость и високоумие имееш; чрез лет шестнадцети, прощалося и пробачалося великим и многим вашим смерти годним проступкам, однак нечого доброго, як вижу, не терпливость, ни добротливость моя не могла справити; а що взменкуеш в том же своем пашквильном писме о якомсь блуде, того я не знаю и не розумею, хиба сам блудит, коли жонки слухаеш, бо посполите мовит: Gdzie ogon rzgdzi, tam pewne gtowa btondz.