Бездействие в бою, в боевой обстановке или при подготовке к боевым действиям не допустимо, поскольку оно облегчает врагу задачу по уничтожению наших солдат. Если не действуете вы, то действует враг. Бездействие допустимо, только если оно — составная часть общего плана действий, например, при выжидании в районе сосредоточения или при нахождении в засаде. В прочих случаях, бездействие влечет поражение и гибель. Это самоочевидная истина. Логично было бы предположить, что пехотинцы в любой обстановке будут делать все возможное для нанесения ущерба врагу и уменьшения ущерба своим подразделениям. Однако практика показывает, что бездействие являлось и является широко распространенным в армии явлением.
Каждый пехотинец на своем уровне должен уменьшать военное бездействие.
Этот раздел посвящен объяснению причин военного бездействия и способам его уменьшения.
Действия в бою определяются решениями, принятыми в соответствии с обстановкой. Но нередко наблюдается стремление всячески уклониться от принятия боевых решений. Это стремление объясняется нежеланием принимать на себя большую психологическую нагрузку, неизбежно возникающую в связи с попыткой определиться в ходе боя.
Принять решение в обыденной жизни совсем не то, что сделать выбор в бою и это является одной из главных причин жестокой психологической нагрузки, ложащейся на солдата в боевой обстановке. Этот стресс порождает стремление уклониться от ответственности за выбор. Между принятием боевого решения и принятием обыденного, бытового решения имеются следующие различия:
1. Неопределенность обстановки. Очень редко в бою обстановка бывает полностью ясна: как правило, не все огневые точки врага известны, не известно, сколько солдат противника принимает участие в бою, неизвестно его вооружение, неизвестно, где соседние части, неизвестно подвезут ли дополнительные боеприпасы и т.д. На каждое «за» имеется аналогичное «против». В повседневной жизни человек редко сталкивается с таким уровнем неизвестности, а в бою постоянно приходится принимать решения, основываясь лишь на вероятных данных. Подмечено, что на психику солдата сильно воздействует не столько сила противника, сколько новизна того, что встречается в боевой обстановке. На поле боя солдаты чувствуют себя спокойнее после перехода противника в атаку, чем до ее начала. Когда люди не знают, что их ожидает, им свойственно предвидеть худшее. Когда угроза конкретизируется, ей можно противодействовать. Поэтому в ходе подготовки следует сокращать то новое и неизвестное, с чем человек может встретиться в бою.
2. Невозможность достижения «идеального» боевого результата, боязнь ошибок. Даже после полной и правильной подготовки к бою действия могут быть безуспешными либо сопряженными с потерями. Противник или природа могут оказаться сильнее, в бою возможны всяческие неожиданности, которые способны спутать все планы. В повседневной жизни окружающие ждут от человека «правильных» поступков и ожидают наступления «правильного» результата этих поступков. Люди считают, что «неправильный» результат есть следствие «неправильных» действий. В бою же даже «правильные» действия могут привести к «неправильному» результату и, наоборот, ошибочные действия могут закончиться «правильным» результатом. В обыденной жизни человек нередко же выбрать из ряда возможных действий наиболее правильное и разумное. В бою же найти единственно верное решение чаще всего не возможно. Точнее, когда выбирается один из нескольких вариантов действий, невозможно определить, правильный ли сделан выбор. Только потом, после боя, когда становятся известными все обстоятельства, можно понять, какое решение в той обстановке было бы самым верным.
3. Страх ответственности. Ответственность может быть разной — моральной, уголовной, перед самим собой, перед начальством и т.д. Но в любом случае человек не хочет создавать себе проблемы, вытекающие из отрицательного результата его действий. В обыденной жизни человек несет ответственность за «неправильный» результат. Чтобы избежать ее, нужно действовать «правильно». В бою, когда добиться «положительного» результата, то есть выполнения задачи без потерь, практически невозможно, результат, как правило, «неправильный». Соответственно, солдату кажется, что почти все, что он делает, «неправильно», и он в какой-то форме понесет за это ответственность.
4. Отсутствие времени на обдумывание и рассмотрение всех возможных вариантов действий. События могут развиваться настолько стремительно, что решение должно быть принято молниеносно.
5. Неясность цели действий или кажущаяся бесцельность действий. Нередко общая цель действий в бою неясна, она, например, может сознательно скрываться командованием, чтобы противник не мог раскрыть смысл планируемой операции.
Другим сильным фактором, оказывающим жесткое психологическое давление на лицо, принимающее решение, является страх гибели или получения увечий, страх попадания в плен, в том числе страх за других. Этот страх является проявлением одного из основных инстинктов человека — инстинкта самосохранения. Страх имеет так называемый «туннельный» эффект, суживающий горизонт восприятия. Все внимание человека сосредотачивается на источнике страха, и все действия сконцентрированы на уклонении от этого источника. Даже командир высокого ранга, не привыкший к опасности, в первую очередь думает о себе, а не об управлении боем, хотя от источника опасности он сравнительно удален.
При отсутствии достаточной информации человек под действием страха пускается в домыслы, чтобы восстановить полную картину происходящего, и эти его фантазии работают на усиление страха. Нередко солдату начинает казаться, что он воюет один против множества противников. Нередко возникает желание просто переждать, пока все это само собой не кончится.
Кажется, что солдаты противника стреляют более метко и эффективнее. Выполнять боевую задачу означает идти на сближение с источником страха и, в то же время, уделять внимание и всем прочим явлениям и обстоятельствам. Известно, что лишь небольшая доля солдат, попав под огонь противника, ведет сколько-нибудь прицельный огонь (около 15%). Остальные либо не стреляют вообще, либо стреляют, чтобы только стрелять, в пустоту, расходуя драгоценный боезапас. Солдаты как бы пытаются своим огнем остановить летящие в них пули. Люди стремятся сразу открыть огонь, как только залягут, даже не определившись с целью и установкой прицела. Остановить такой бесполезный огонь очень трудно.
Значительная часть солдат участвуют в бою машинально. Боевая деятельность лишь имитируется, но не осуществляется. Когда большие усилия тратятся на борьбу со страхом, сил на самостоятельные осмысленные действия в бою не остается.
Учитывая фактор такого «поглупения» в бою, следует максимально упрощать совершаемые действия, а во время подготовки разучивать и доводить до автоматизма действия в стандартных ситуациях. Заметим, что «поглупение» возникает не только в связи со страхом, но и в связи с действиями в группе. Как известно, уровень разумности толпы ниже, чем у отдельных людей, ее составляющих.
Действия, лишь имитирующие боевую активность, являются лучшим подарком противнику.
То же самое происходит и в сфере принятия решений. Попадая под огонь, о выполнении задачи не думают, все мысли сосредотачиваются на имитации действий или на уклонении от боя.
Кстати, «туннельный» эффект сосредоточения внимания на чем-то одном может использоваться для борьбы со страхом. Когда внимание человека сосредотачивается на какой-либо деятельности или на чем-то, что отвлекает его от источника страха, страх отходит на задний план. Одним из отвлекающих факторов может быть деятельность командира. Можно организовывать подсчет боеприпасов, углубление окопов или определение установок прицела. Нередко простое повторение какой-нибудь рифмованой фразы помогает снять страх. Многие солдаты отмечают, что с началом боя, когда возникает необходимость что-то делать, страх уменьшается.
Фактором, препятствующим принятию решений, является также боевой стресс или психологическое истощение. Проявления боевого стресса могут быть разнообразны, поскольку каждый человек по-своему реагирует на большую психическую нагрузку. Результатом боевого стресса может быть и сверхактивность, и попытки не обращать внимания на трудности обстановки. Но если реакцией на боевой стресс является угнетение нервной системы, то последствием будет бездействие, безынициативность и халатность.
Серьезным психологическим фактором, препятствующим включению механизма принятия решений, является эффект войны на расстоянии — солдат, не видя противника, считает его как бы нереальным и несуществующим, несмотря на рвущиеся снаряды и свистящие пули. Солдат не может поверить, что кто-то хочет причинить ему реальный вред.
Наконец, есть и общечеловеческие причины стремления уклониться от принятия боевого решения — обыкновенная человеческая лень и нежелание выходить из состояния относительного комфорта, восприятие боевой деятельности, как, впрочем, и любой работы, в качестве своего рода наказания, желание поддержать собственный престиж (показать, что нет нужды в советах подчиненных, что ранее отданный приказ правильный), следование иррациональным мотивам (предвзятое мнение по отношению к противнику, в частности об общем превосходстве противника, пессимизм, следование в фарватере абсолютизируемого личного опыта), следование принципу «молчи и не высовывайся — будешь казаться другим умным и тебя никто не будет критиковать».
Все эти факторы и порождают поведение, направленное на уклонение от принятия решений.
И еще одно замечание: часто получается так, что чем сложнее задание, тем меньше потерь. Потенциальный риск и трудности подстегивают людей к более тщательному планированию и проведению действий. А простые задачи, наоборот, расслабляют и вызывают неподготовленность и, как следствие, потери.
В поведении человека уклонение от принятия боевых решений может выражаться в следующих формах:
1. Спихивание решения — от себя на другого.
Сразу отметим, что спихивание может выражаться не только в форме отдачи обязательных приказов, но и в форме создания условий, перекладывающих на других бремя принятия решений и вынуждающих других действовать, в ситуации, когда решение должно быть принято или действие осуществлено тем, кто пытается от всего этого уклониться.
Передача тяжести решения «вниз».
Этот способ спихивания решения подразумевает фактическое снятие задачи с подразделения в целом и передача его какому-нибудь отдельному элементу.
Например, вся тяжесть выполнения поставленной задачи перекладывается на приданные основному подразделению силы. В частности, выполнение классических задач пехоты по штурму позиций противника передается подразделению разведчиков, истинной и главной задачей которого является сбор информации.
Выполнение задачи по уничтожению вражеского снайпера возлагается только на специального снайпера, а основное пехотное подразделение не принимает в этом участия.
Обустройство войск в полевых условиях возлагается исключительно или преимущественно на подразделения обеспечения, а до их подхода не делается элементарных шагов для собственного обустройства.
Общее для всех трех случаев одно — уклоняющееся лицо, ссылаясь на специальную подготовку придаваемых подразделений, на их более глубокое владение тем или иным умением, уходит от принятия самостоятельных решений, а подчиненное ему основное подразделение не выполняет какие-то необходимые действия. Это порочный подход, поскольку любое придаваемое подразделение должно применятся не вместо, а вместе с основным подразделением. Пехота должна сама штурмовать объекты противника, должна осуществлять контрснайперские мероприятия и сама себя обеспечивать.
Еще одним примером спихивания решения вниз, является случай, когда уклоняющееся лицо пытается уйти от принятия решений, направленных на выполнение задачи, стараясь показать, что выполнить эту задачу невозможно.
Для этого на выполнение задачи направляется не все подразделение, а его небольшой отдельный элемент, который заведомо не может ее выполнить. После поражения этого элемента или даже его гибели, уклоняющееся лицо получает возможность говорить, что задачу выполнить пытался, но обстановка не позволила.
Передача решения «наверх».
Суть этого способа в том, что уклоняющееся лицо ничего не предпринимает, считая, что все решения должны принять вышестоящие начальники, они же должны полностью обеспечить реализацию решений. А дело уклоняющегося лица — лишь выполнять распоряжения. Порочность такого подхода заключается в том, что ни один даже самый гениальный начальник физически не может думать обо всем. Иерархия управления для того и существует, чтобы распределить весь объем решаемых вопросов по различным уровням. Вышестоящий начальник должен решать более общие задачи, чем нижестоящий. Если все местные задачи попытается решать вышестоящий начальник, то работа по выработке решений на его собственном уровне будет полностью парализована из-за ее объема.
Использованию этого способа уклонения, к сожалению, способствует практика детального контроля за принятием решений. Опасаясь ошибок подчиненных в принятии решений, или совершения ими лишних, ненужных действий, вышестоящие командиры нередко требуют, чтобы любое решение подчиненного сначала предварительно утверждалось старшим начальником. В спокойной и предсказуемой обстановке эта система может и не создавать видимых проблем, но в критической ситуации она сразу же начинает сбоить. Подчиненные нередко злоупотребляют системой утверждения решений, перекладывая с ее помощью бремя ответственности за принятие решений «наверх». Заметим, что система утверждения решений также может привести к неоправданным потерям времени, особенно, если старший командир пытается получить подтверждение у еще более старшего.
Передача решения «вбок».
Задача спихивается соседнему подразделению. Порочность этого способа заключается в том, что соседние подразделения должны взаимодействовать. Ложные «успехи» уклоняющегося лица, достигнутые посредством перекладывания решения «вбок», разрушают основу взаимодействия, порождая желание уйти от оказания помощи и уклониться от взаимодействия впредь.
2. Следование боевому уставу или иной инструкции.
Буквалистское следование положениям боевых уставов, наставлений и других инструктивных документов также нередко становится способом уклонения от принятия решений. В Уставах и наставлениях очень много нужной, важной информации, их параграфы и главы проверялись в боях. Однако необходимо понимать, что боевой устав или наставление рассчитаны на некую усредненую боевую ситуацию. Они — результат обобщения предыдущего боевого опыта и попыток распространить этот опыт на будущие бои. Уставы отражают уровень развития техники, существующий в момент их написания. Они связаны с конкретным вооружением своих войск и войск предполагаемого противника, с применяемой противником тактикой, с условиями предполагаемого театра военных действий. Ну и, наконец, на них влияют догматические представления того или иного общества о «правильных действиях» на войне. Уставы страдают от попыток зафиксировать «самую правильную и рациональную» тактику действий. Закрепление усредненных правил ведения боя неизбежно порождает некоторый примитивизм.
Короче, боевой устав принципиально не может отвечать на все вопросы и содержать решения для любых боевых задач. Всякий боевой устав или наставление нужно рассматривать не в качестве универсального закона, не допускающего отступления, а в качестве сборника методических рекомендаций.
Шаблонные решения часто не приводят к успеху, они являются большими врагами в руководстве. Устав является хорошим подспорьем для организации боя на скорую руку, например, для действий наспех сколоченных подразделений. Поскольку все солдаты такого подразделения знают тактические шаблоны, то использование положений уставов намного снизит несогласованность и разнобой в действиях. В условиях, когда есть возможность отработать порядок взаимодействия между солдатами и подразделениями, решение следовать уставным положениям должно приниматься в каждой конкретной ситуации по обстоятельствам. Никакой презумпции правильности уставного решения не должно быть.
В качестве примера неуместного использования устава может служить использование артиллерийской подготовки. Нередко возникают ситуации, когда она лишь предупреждает противника о готовящейся атаке, причиняя ему незначительный ущерб, и вводит в заблуждение свои войска относительно степени подавления вражеской обороны.
Примером неудачной попытки закрепить «самую правильную и рациональную» тактику действий в боевом уставе может служить вопрос о боевых группах пехоты. До начала Великой Отечественной войны пехотное подразделение в бою разделялось на две группы: группу, осуществляющую маневр, и группу огневой поддержки. Пока одна группа стреляла, подавляя огневые точки противника, другая сближалась с ним. По результатам начального периода Великой Отечественной войны от довоенного разделения пехоты на группы отказались. В ходе войны выяснилось, что в результате разделения на группы сила удара пехоты ослабевала. Получалось так, что группа огневой поддержки принимала участие в бою лишь ограниченное время на первоначальном этапе, а затем отставала от маневренной группы. Последней приходилось вести бой самостоятельно. Послевоенные советские уставы не предусматривали разделения пехотных подразделений на огневую и маневренную группы. По опыту чеченской кампании использование боевых групп вновь вводят в боевую подготовку.
Считается, что разделение на группы способствует снижению потерь пехоты, поскольку обособленная группа огневой поддержки лучше выполняет задачу по подавлению огневых точек противника, чем пехотное подразделение, все солдаты которого одновременно осуществляют сближение с противником. Представляется, что вопрос об использовании боевых групп должен решаться исходя из конкретных условий того или иного боя. Попытки закрепить «самое правильное» решение вопроса обречены на провал.
Отметим, что и содержание данной книги не должно рассматриваться как сборник вечных и незыблемых правил.
3. Промедление с принятием решений.
Название этой формы уклонения от принятия решений говорит само за себя. Широко известна армейская пословица «получив приказ — не спеши его выполнять, так как придет отмена», возможно, хорошо отражает некоторые моменты в работе бюрократического армейского механизма, но в боевых условиях нередко является сознательным способом уклонения от принятия боевых решений в надежде, что соответствующие действия будут предприняты кем-то другим.
4. Установка на то, что задач никаких нет.
Смысл этой формы уклонения сводится к формуле «нет приказа — значит, мне ничего не нужно делать». Не всегда старшие командиры могут или считают необходимым отдать приказ. Нужно помнить, что в боевых условиях каждый должен сам оценивать обстановку и прилагать максимально возможные усилия для изменения ее в свою пользу. Отсутствие прямых указаний не должно служить основанием для бездействия. Если нет приказа от начальства, значит, приказ должен быть отдан самому себе.
5. Слепое следование приказу.
Бездумное следование букве приказа командира может быть проявлением стремления уклониться от принятия самостоятельного решения. Уклоняющееся лицо ссылается на наличие приказа старшего командира и заставляет выполнять его буквально, не вникая в его тактический смысл. Нужно понимать, что, исполняя приказ, нижестоящий командир должен принимать самостоятельные решения в развитие решения вышестоящего командира. Приказ атаковать занятый противником населенный пункт в 15.00, не следует понимать так, что пехоту нужно гнать по ровному полю на неподавленные пулеметы противника лишь бы не опоздать с началом атаки. Он означает, что к 15.00 атаку нужно подготовить таким образом, чтобы она завершилась успешно с минимальными потерями. Безусловно, время атаки может иметь важное тактическое значение, являясь одним из элементов организации взаимодействия и синхронизации усилий соседних подразделений. В подобных ситуациях время атаки нужно рассматривать именно как средство осуществления взаимодействие, но не как самоцель.
Приказ совершить марш не означает, что нужно просто сесть и поехать. Необходимо провести все подготовительные мероприятия, для контрзасадных действий или иной встречи с противником, даже, если в приказе на совершение марша прямо об их необходимости не было сказано.
Следование приказу психологически снимает груз ответственности за выработку решения и к нему очень часто прибегают, ссылаясь на то, что «армия держится на приказе». Правильнее было бы говорить, что армия держится на инициативе. Вышесказанное не означает, что можно игнорировать приказы. Нет, менять принятое решение без наличия веских причин нельзя, поскольку сбивается взаимодействие и получается еще хуже. Однако нужно понимать тактическую цель приказа (замысел боя) и толковать приказ именно в соответствии с этой целью, а не просто как обязанность произвести некоторую последовательность действий.
6. Имитация бурной деятельности.
Вместо того, чтобы выполнять поставленную тактическую задачу, начинают активно заниматься деятельностью, которая в данной конкретной ситуации либо вообще не имеет тактического значения, либо ее значение явно второстепенно. Тем самым находят оправдание, почему стоящие тактические задачи не решаются. Работает принцип: «Я же не бездельничал, я делом занимался». Справедливости ради, следует отметить, что под предлогом борьбы с бесполезной деятельностью подчиненных, нередко устанавливают систему такого полного контроля над принятием ими решений, что инициатива подчиненных совершенно подавляется. А это еще худшее зло.
Показав основные формы уклонения от принятия боевых решений, перейдем к описанию способов борьбы с этим негативным явлением.
Хочется отметить, что постоянные призывы в боевых уставах и наставлениях к проявлению инициативы в бою, а также ее прославление в литературе мало способствуют росту инициативности солдат. Если инициатива в реальной жизни остается наказуемой, а бездействие зачастую не влечет за собой никаких неприятностей, то, естественно, личный состав будет стремиться к уклонению от принятия решений и к бездеятельности.
Далее рассмотрены способы, содействующие принятию самостоятельных боевых решений.
1. Постоянный приказ на деятельность и принятие решений
В боевой обстановке необходимо исходить из того, что в любой момент времени у каждого солдата есть приказ на самостоятельную оценку обстановки и принятие самостоятельного боевого решения даже в отсутствие каких бы то ни было указаний и распоряжений сверху. Солдат должен понимать, что имеются психологические причины, которые подталкивают его к уклонению от принятия решений, к бездействию, что известны наиболее частые формы уклонения.
Любой солдат или командир должен постоянно задавать себе вопрос, не пытается ли он уклониться от принятия боевого решения. Нужно исходить из того, что ответственность за непринятое решение должна быть строже и неотвратимей, чем ответственность за принятое решение, которое оказалось неверным. Даже в обстановке, когда, вроде, ничего не происходит, можно найти способы улучшить положение наших войск — это может быть проведение тренировок, укрепление системы инженерного оборудования позиций, проведение патрулирования и т.п.
Дополнительным эффектом деятельности будет уменьшение страха, поскольку человек концентрируется на производимом действии, а не на источнике страха.
Итак: в боевой обстановке у каждого всегда есть приказ на совершение действий, улучшающих положение наших войск. Уклонение от принятия решений и действий — наказуемо.
2. Приказывать нужно что сделать, но не как сделать
Другим проверенным способом повышения инициативы в войсках является введение системы, при которой руководство не отдает детализированных приказов, а подчиненные знают это и сами определяют порядок выполнения приказов. Исключением являются лишь случаи, когда старший командир лучше знаком с местностью или обстановкой, а также при организации особо сложных видов боя — форсирования рек, ночного боя, отхода и т.п. Ведение боя на больших пространствах, быстрое изменение обстановки нередко делают отдачу детализированных приказов бессмысленной, а ожидание со стороны подчиненых детального приказа ведет к пассивности и бездействию. Подчиненный не должен ожидать от командира детального приказа. А командир не должен приучать подчиненных к чересчур подробным указаниям. Нужно следовать принципу «поставь задачу, дай средства и позволь выполнить ее самостоятельно». Следует особо отметить, что подчиненные нередко, вместо принятия самостоятельных решений «выпрашивают» у руководителей детальные указания, чтобы снять с себя ответственность. Руководитель не должен давать подчиненным такой возможности. Также руководитель должен избегать соблазна установления детального, мелочного контроля над действиями подчиненных. Подчиненные привыкнут к нему, и самостоятельных действий от них добиться будет невозможно.
Отмечено, что указание подчиненным на средство достижения той или иной цели, зачастую приводит к тому, что это средство становиться для подчиненных самоцелью, а первоначальная цель отбрасывается.
Даже в случае, когда обстоятельства требуют отдачи детальных приказов, следует указывать общую цель боя, чтобы при возникновении неожиданных изменений обстановки, получивший приказ боец смог скорректировать свои действия. При необходимости детальных приказов целесообразно проводить консультации с теми, кто будет их выполнять.
3. Ответственность не за последствия принятого решения, а за недостатки в подготовке его принятия
Наиболее значимым, но далеко не самым очевидным способом повышения инициативы является изменение подходов к ответственности лиц, отдающих приказы. Как уже указывалось выше, в бою возможны всяческие неожиданности, и даже полная подготовка к ведению того или иного вида боя не гарантирует 100% успеха. И приложив все усилия, можно не достичь цели боя. Результат действий в бою, в общем-то, в подавляющем большинстве случаев, «неправильный» — даже при выполнении поставленной задачи полностью избежать потерь далеко не всегда удается.
В обыденной жизни ответственность возлагается по следующему правилу: «если есть негативные последствия деятельности, значит, деятельность была «неправильной», что в свою очередь означает, что лицо, которое распорядилось о совершении этих действий, допустило ошибку и должно быть наказано.
В боевых условиях применение такого же подхода к возложению ответственности часто приводит к тому, что исполнители боятся вообще что-либо предпринимать. Логика здесь приблизительно следующая: если я ничего не делаю, значит, нет никаких последствий, в том числе негативных, что означает отсутствие ответственности. В результате получается, что солдат или командир готовы отдать жизнь за Родину, но панически боятся выговора за ошибки в предпринятых действиях. Страх поражения стимулирует инициативу, но страх ответственности за поражение вреден, поскольку подталкивает к бездействию. В случае поражения, следует, прежде всего, искать его причины, а не виновного. Часто, за поиском виновного забывают про причины неудачи.
Единственный выход из этой ситуации — изменить подход к наложению ответственности. Главный вопрос здесь следующий: предприняло ли то или иной лицо все разумно возможные и исполнимые в данной обстановке меры для достижения успеха в бою? Если да, то даже в случае поражения в бою и срыва задания, ответственность не должна на него возлагаться. Ответственность должна налагаться на того, кто не использовал всех возможностей для достижения успеха в бою, проявил бездеятельность и нерешительность. Ответственность наступает не «по результату», а «по приложенным усилиям». Ее можно возлагать даже если был успех, но этот успех был случаен и не предопределялся теми усилиями, которые предпринимало то или иное лицо.
В завершение этого раздела следует остановиться на вопросе о невыполении приказа. Приказы должны выполняться. Это аксиома. Однако, рано или поздно возникнет ситуация, когда обстановка потребует отступить от приказа. При этом нужно руководствоваться следующим: по общему правилу исполнитель имеет право изменять способы выполнения поставленной задачи, но не уклоняться от достижения тактической цели, указанной в приказе. Запрет на отход от выбранного способа выполнения задачи должен специально оговариваться лицом, отдающим приказ, и быть обоснован тактическими соображениями. Командир, лишающий подчиненных возможности выбора способа выполнения поставленной задачи, должен нести полную ответственность за такое решение.
Полный отказ от выполнения поставленной задачи возможен лишь в случае, если тактическая ситуация изменилась настолько, что цель, которую нужно было достичь в процессе выполнения приказа с очевидностью отпала.
Разумеется, существуют еще ситуации, когда в силу объективных причин выполнить приказ невозможно. Для разграничения случаев уклонения от принятия решений от действительной невозможности выполнения задачи следует рассматривать комплекс мер, предпринятых для подготовки ее выполнения. Исполнитель обязан предпринять все возможные действия, которые только можно предпринять для подготовки выполнения задачи. И только после этого он получает право ссылаться на полную невозможность ее выполнения.
Хотелось бы подчеркнуть следующее. На поле боя один человек может эффективно держать в поле зрения группу из 10 человек (приблизительно размер одного отделения) и отдавать ей команды голосом. Радиосвязь расширяет зону контроля командира, но при этом теряется эффект непосредственного наблюдения и отдачи устных команд. Контроль становится неполным. Поэтому все командиры от взвода и выше обязаны делегировать полномочия по принятию хотя бы части решений вниз. Невозможности полного контроля не создает проблем, если у подчиненных выработана привычка принимать самостоятельные решения, исходя из общего замысла действий. Поэтому умение принимать самостоятельные решения — это ключевой навык солдата и офицера, более важный, чем даже технические навыки.