СТАРАЯ РЕЙСОВАЯ МАШИНА

Под коркой грязевой пока еще горит

Ее живая синь, как молодость вторая,

Хоть ветхий верх ее любым ветрам открыт

И порыжел брезент, на солнце выгорая.

Нет, с кузова ее не смоют больше грязь!

На шины намотав с версту дороги бурой,

Резвится старая, на солнце шелушась,

Доверчиво шурша заплатанною шкурой.

Взберись, ее крыло немного накреня:

Облуплена эмаль, бока шероховаты!

Как грива, дрогнет верх. Как ноги у коня,

Подрагивать начнут расхлябанные скаты.

Звучит железное ее «кукареку»,

Встает седая пыль за рейсовой машиной, —

Пора петлять в горах и стлать виток к витку,

Над безднами кружить в отваге петушиной!

И так ей хочется оставить за собой

Хоть этих вот волов медлительную пару!

Пусть дико плещется над бездной голубой

Верх, полный воздуха, раздутый, словно парус!

Погонщик сдвинул свой видавший виды брыль,

Ругнулся, — а волы испуганно застыли.

Мгновенно унеслась клубящаяся пыль,

И стекла, и загар, серебряный от пыли.

Скрежещет и сопит, и воздух в клочья рвет,

И пробивает вмиг сырых туманов бурки,

И бешено гудит, минуя поворот,

По щебню грохоча в невиданной мазурке!

Скорее в воздухе, чем на груди земной,

Скорее в синеве, чем на гудроне черном,

Вторгается она в литой и плотный зной,

Колдунья, что сродни косматым ведьмам горным!

Глотают скалы пыль десятком жадных ртов,

И уступает вихрь дорогу колымаге,

И радугами брызг касаются бортов

Веселых горных рек шумливые ватаги.

Опять над безднами плутает шалый путь,

И вновь приходит блажь скиталице беспечной

Медлительных волов надменно припугнуть

И гневно протрубить в лицо машины встречной.

1947

Перевод А. Голембы