— Четвертый — Медведю. Четвертый — Медведю…
Морской пехотинец, дежуривший на рации, встрепенулся…
— Четвертый, это Медведь! Оставайтесь на линии!
Бросив гарнитуру рации, пехотинец бросился к ближайшему, укрытому маскировочной сетью вертолету…
— Сэр! Сэр!
Изнывающий от жары и только легший немного прикорнуть прямо на сваленное в вертолете снаряжение подполковник Ругид проснулся
— Что случилось солдат.
— Сэр, Четвертый вышел на связь.
Перекатившись, подполковник легко вскочил на ноги.
— Пошли.
Солдат добежал до рации первым, подобрал с песка гарнитуру, протянул ее подполковнику…
— Медведь на связи!
— Медведь, это Четвертый. Доложите свой статус!
— Четвертый, это Медведь! Совершили аварийную посадку по координатам четверка-тройка-сьерра-пятерка-девятка-четверка-… Потерь не имею. Материальная часть в норме. Радиационный фон в пределах нормы. Нуждаюсь в дозаправке, как поняли, прием!
— Понял вас, Медведь, высылаю заправщик. Приказываю по дозаправке перебазироваться в район Дельта-три, приступить к поискам. В качестве опорной базы при проведении поисков использовать британскую базу «Зеро», уточняю по координатам: пятерка-четверка-сьерра… Об уровне радиации в районе поисков доложить. Как поняли, прием…
— Вас понял, Четвертый. Прошу РВП прибытия заправщика.
— РВП прибытия заправщика сто десять минут, позывной Пес-один-три, связь по вашей инициативе, как поняли, прием.
— Сто десять минут, понял вас.
— Верно. Доброй охоты, Медведь! Отбой.
Ругид передал обратно связисту гарнитуру рации…
— Вермеер, ко мне!
Вермеер и его смена сейчас были дежурными. Они сидели посреди ровной как стол пустыни, закрыв вертолеты маскировочными сетями и заняв круговую оборону. Жарко было так, что… Связи целый день не было ни с кем, после взрыва у них начала сбоить аппаратура, ЭМИ [ЭМИ — электромагнитный импульс, выводит из строя всю аппаратуру, даже ту что в момент ядерного взрыва не была включена] их не угробил — но пришлось пойти на вынужденную посадку. Хорошо, что под брюхом была пустыня Регистан, там и сели. Сразу прикрылись маскировочными сетями, в эфире черт знает что творилось. Русские действовали на северной границе, возможно даже кого-то сбили. Ругид подал штабу сигнал бедствия — и сразу ушел из эфира, оставив рацию только на приеме. Мало ли что может быть — русские или те же британцы засекут работающую в безлюдной пустыне рацию да и врежут от всей души. Ругид тогда поймал себя на мысли, что ставит британцев, бывших вообще то союзниками на одну доску с русскими. Того, кто отдал приказ применить ядерное оружие, не предупредив об этом никого, Ругид поймал бы и повесил за яйца своими собственными руками. Еще бы немного — и они оказались бы в зоне поражения…
— Да, сэр…
— Через два часа взлетаем. Собрать здесь все, подготовиться к взлету. Следов не оставлять.
— Есть сэр!
Вермеер помчался выполнять приказание — а подполковник Ругид поднял голову и посмотрел в бледно-синее, словно выгоревшее, истекающее жаром афганское небо. И от души выругался…
Многого, что происходило в то время, пока четыре североамериканских вертолета стояли без дела в пустыне, Ругид не знал. Но кое-что и знал — например то, что байку про отсутствие маячков на контейнере с ядерным устройством, которое там отсутствует, потому что категорически против этого выступают ВВС, придумали исключительно для того, чтобы скормить ее британцам. И британцы на нее купились. Если бы британцы нашли изделие первыми — произошла бы катастрофа. А так… поисковая группа сунулась в район, как смогла, зачистила его… и погибла в полном составе. Но североамериканцы тем временем смогли, используя данные спутниковой разведки, вскрыть всю группировку сил и средств противника — то есть русских — сосредоточенную в этом районе. Дальнейшее было делом техники…
Техника то как раз и подвела. Проклятые подрядчики, занимавшиеся изготовлением спутников наблюдения клялись и божились что эти самые спутники могут работать и передавать информацию по районам, подвергшимся ядерному удару. Произошло же ровно наоборот — от ядерного удара на спутнике, контролирующем район, вышла из строя аппаратура и пришлось в экстренном порядке запускать новый спутник. И лишь когда новый спутник был запущен и вышел на расчетную орбиту — контакт с контейнером был восстановлен и экспедиционная группа морской пехоты, до этого бессмысленно изнывавшая от жары смогла получить целеуказание…
— Сэр, к взлету готовы…
— Связь!
Подполковник надел наушники на голову, щелкнул по микрофону.
— Медведь в эфире, вызываю Пса-один-три. Медведь в эфире, вызываю Пса-один-три!
— Пес-один-три — Медведю. Слышу вас хорошо.
— Медведь — Псу-один-три! Сообщите ваши координаты и статус!
— Пес-один-три, нахожусь в квадрате Виски-Браво-один-восемь, готов к рандеву [Рандеву — на слэнге военной авиации это точка встречи с заправщиком], предлагаю точку с координатами четверка-тройка-сьерра-пятерка-девятка-двойка-восьмерка-…, высота триста, как поняли?
— Медведь — Псу-один-три! Условия принял, время подхода к точке рандеву десять минут, как поняли?
— Пес-один-три, вас понял, переходим в режим ожидания.
— Принято, ждите нас. Отбой.
Подполковник махнул рукой.
— По коням. Взлетаем!
Спецназ сделали тем, что он есть, спецназом бесшумное оружие и системы глобальной связи. Весьма распространенное высказывание. От себя добавлю — и вертолеты.
Псом-один-три, назывался заправщик, сделанный на базе не пассажирского Боинга, какие обычно заправляют реактивные бомбардировщики — а на базе обычного фронтового четырехдвигательного транспортника С130. Несмотря, что Боинг существенно превосходил неказистое детище Локхид-Мартин по всем характеристикам — здесь нужен был именно такой заправщик. Тихоходный, способный летать на небольших высотах. Дело в том, что обычный заправщик на базе Боинга просто не может уравнять скорость с ожидающим заправки вертолетом — он просто свалится в штопор. А вот заправщик на базе С130 сделать такое мог. С тех пор как он появился — вертолеты приобрели совершенно новое качество, дозаправка в воздухе позволила им кратно увеличить дальности действия. Конечно, все это в мирное время — если начнется большая война — тихоходный заправщик с большой вероятностью просто собьют по дороге истребители противника. Но сейчас не война, и поэтому такой заправщик приходится как нельзя кстати.
Хотя — а что нахрен здесь происходит, если не война?
Вертолеты, подрагивая и вибрируя всем корпусом, мчатся на почти максимальной для них скорости, выжимая из своих турбин все что можно, расходуя последний, неприкосновенный запас горючего. Если рандеву сейчас сорвется — для этого достаточно одного британского придурка на Харриере — не факт что удастся сесть, может, придется падать.
— Пес-один-три — Медведю. Наблюдаем вас слева.
— Пес, мы тоже вас наблюдаем. Готовы к рандеву.
— Медведь, готовностью подтверждаю. Выравниваем скорость.
Четырехдвигательный транспортник начал сбрасывать скорость — если вертолеты развивали максимальную для себя скорость, то ему придется снизить скорость до минимальной.
— Пес-один-три, подтверждаем, скорость выровнена.
— Принял, Медведь, выпускаю шланги, включаю директора [Директор — специальное табло на заправщике, нечто вроде светофора. Показывает, в какие шланги будет подано топливо, показывает, надежна ли сцепка конус-шланг, показывает все ли топливо передано]. Насос на средней.
Из под крыльев самолета медленно выползают, вытягиваются в струну под бешеным напором воздуха толстые, черные змеи заправочных шлангов — вертолеты все ближе к режущим воздух крыльям, пилоты едва удерживают машины в болтающем их воздушном потоке, навстречу воронкам на концах шлангов вытягиваются длинные штанги топливозаправочных устройств, они тянутся друг к другу, стремясь слиться в минутном объятье.
— Левее… — под нос комментирует себе пилот. Шланг болтает в потоках воздуха, попасть в него нелегко…
— Есть контакт, директор на желтом!
— Подтверждаю, контакт есть.
— К приему топлива готов!
— Включаю подачу…
Оператор заправщика — он сидит в хвостовой части заправщика, включат насос — и остро пахнущая, горючая жидкость начинает перекачиваться по трубам, заполняя собой почти пустые вертолетные баки. Скорость перекачки такова, что за заполнение бака грузовика с таким темпами подачи топлива уйдет всего несколько секунд…
— Пес-один-три, заправка завершена, директор на красном.
— Вас понял, Медведь, рандеву окончено. Удачи!
Четыре вертолета, один за другим несутся над каменистой землей, ныряют в ущелья, нигде не поднимаясь выше чем на двадцать метров над поверхностью. Слишком опасно, в этом районе столкнулись интересы сразу нескольких супердержав, может произойти все что угодно — и пилотам совсем не хочется быть разменной монетой в игре. Поэтому они ведут своих черных птиц так, как за линией фронта, в тылу противника.
Потрескивают дозиметры, офицеры озабоченно смотрят на них, сверяются с напечатанными на пластиковых карточках таблицами, приклеенными к дозиметрам. Фон, конечно высокий — но не смертельный и даже не критический: эпицентр они обойдут левее, а дальше — можно будет работать. [У человечества сложилось не совсем правильное впечатление о ядерном оружии и о его поражающих факторах. Очень преувеличено значение радиации, все это основано на Хиросиме, Нагасаки и Чернобыле. Но это в корне неверно. На Хиросиму и Нагасаки упали одни из первых изготовленных человечеством бомбы, тогда об уменьшении радиации мало кто задумывался. А в Чернобыле произошел не ядерный, а тепловой взрыв и огромное количество радиоактивных материалов не сгорело, а оказалось выброшено на рельеф местности, заразив его на века. На самом деле, в ядерном оружии на проникающую радиацию относится менее 10 (в современных модификациях 1–3 %) % от совокупного воздействия поражающих факторов взрыва. 50 % — это ударная волна, 25 % — тепловое излучение и так далее. Одно из основных направлений совершенствования ядерного оружия — снижение фактора воздействия проникающей радиации до нуля, потому что если противник уничтожен но местность заражена на века и на ней нельзя жить — война тогда в принципе бессмысленна]
— Медведь, входим в зону!
— Приготовились!
Десантироваться посадочным способом здесь невозможно, сплошные горы. Мертвые горы — взрыв выжег их дотла, пусть и произошел он довольно далеко отсюда. Картина напоминает сюрреалистичный лунный пейзаж, по прихоти художника освещенный ослепительно-ярким, безумным Солнцем.
— Минута до сброса!
— Минута до сброса, всем приготовиться!
Вниз летят толстые тросы — в отличие от русских десантников, на предельно низких десантирующихся «по штурмовому», да еще с ходу, в морской пехоте это категорически запрещено. Десантирование происходит по тросам, тросы останутся на земле…
— Точка сброса!
В полутемном десантном отсеке, светофор [светофор — прибор в десантном отсеке, если горит зеленый, можно десантироваться] меняет свет с красного на зеленый, ползет вниз аппарель, сухой, горячий воздух Афганистана врывается в десантный отсек. Хотя здесь нет и не может быть сопротивления — бортстрелки на пулеметах подключили питание и готовы открыть огонь в любой момент.
— Пошли!
Толстые десантные перчатки не спасают руки от сжигающего кожу трения, иссушенная солнцем и адским пламенем земля стремительно летит навстречу, бьет в подошву. Те, кто оказался на земле — откатываются в сторону, приводят в готовность оружие, прикрывая высадку остальных.
Пара минут — и усиленная экспедиционная рота морской пехоты САСШ уже на земле…
— Медведь, мы уходим, эвакуация по сигналу. Ожидаем сигнала в точке «зеро».
— Принял, отбой.
Вертолеты уходят, гремя лопастями — и морпехи остаются одни. Словно одни на какой-то неизведанной, незнакомой и чужой планете…
Выругавшись про себя недобрым словом, первым делом подполковник Ругид активизировал дозиметр, сверился с табличкой. Не фонтан — но несколько часов просуществовать можно. Не больше. Потом нахватаешься…
— Полянски!
— Я, сэр!
— Доставай! Быстрее, у нас мало времени!
Люди Полянски достают небольшой, похожий на миноискатель поисковый прибор, подсоединяют его к мобильному защищенному компьютеру.
— Сэр, сигнал очень слабый. Юго-юго-восток.
— Ки, выделяй усиленный головной дозор! Выступаем!
— Что за черт…
— Сэр, он должен быть здесь…
Ругид скептически огляделся. Небольшая долина в горах, тут даже ударной волной не слишком сильно шарахнуло. Какие-то признаки живой природы еще оставались…
— Гудчайлд, не шути со мной. Каждую лишнюю минуту, которую мы здесь находимся, мы получаем дозу радиации. Может, ты еще не достиг половой зрелости — а меня ждет дома жена…
Со всех сторон засмеялись, молодой капрал покраснел
— Сэр, он здесь.
— Где здесь, капрал? Ты что-то видишь? Я — нет. Покажи мне — где?
— Сэр, разрешите обратиться… — Ки подошел к подполковнику, уже начавшему терять терпение
— Обратись…
— Свободны пока, капрал…
Гудчайлд, воспользовавшись моментом, отбежал к своему отделению, там го встретили конечно же подначками на поднятую подполковником тему…
— Сэр, что вы знаете про Сахалин?
— Ничего, кроме того, что это не лучшее место для летнего отдыха…
— Это так, сэр, но дело не в этом… Мой дед убежал в Североамериканские соединенные штаты, спасаясь от кепметай. Его бы убили.
— Короче…
— Короче, он был архитектором и военным инженером, очень известным. Японцы привезли его на Сахалин и заставили строить линию обороны. Они боялись налетов русских, у русских тогда уже появились тяжелые бомбардировщики, русские на своих берегах поставили тяжелые оружия береговой обороны, калибра двенадцать и шестнадцать дюймов. Дед почти все военные сооружения, которые японцы заставляли его строить, возводил под землей, на глубине, там были даже подземные аэродромы. А потом, когда строительство еще не было закончено — он бежал. Кемпетай убила бы его, потому что он был китаец, и он знал точное местоположение и характеристики всех построенных им объектов.
— Ты хочешь сказать…
— Да, сэр… Устройство может быть под нами…
Подполковник обдумал ситуацию — очень могло быть, что в словах Ки есть смысл.
— И как нам достать его?
— У любого подземного сооружения должен быть вход. Нам надо найти его и взорвать. У насесть направленные заряды и опытные саперы.
— А почему тогда не установить заряд прямо здесь?
— А если все обвалится и устройство засыплет? Как мы будем откапывать его? И сколько на это потребуется времени…
— Верно… — Ругид принял решение — Гудчайлд, ко мне!
Солдат подбежал, держа наперевес свой прибор
— Сэр!
— Вольно… Ты ведь у нас сапер?
— Да, сэр!
— Мне нужно знать… Пусть то, что там находится — под землей. Предположим, там есть тоннель. Согласись, это единственное разумное объяснение того, что груз, за которым мы пришли здесь, а показать ты его мне не можешь.
— Да, сэр!
— Брось это. Здесь не полигон, сынок… — Ругид был опытным офицером и знал когда нужно отпустить поводок — меня интересует, можем ли мы с помощью имеющейся у тебя в наличии аппаратуры определить эти пустоты в земле. Чтобы нам всем не брать лопаты и не копать все вокруг в поисках непонятно чего…
Гудчайлд задумался. Но ненадолго…
— А знаете, сэр… возможно. У меня миноискатель новой модели, программируемый. У него есть режим поиска мин, в которых нет ни одной металлической части. Если задан это режим — он отслеживает аномалии в земле, если что-то лежит по плотности отличающееся от окружающего — он дает сигнал. На пустоту он даст сигнал сразу, потому что плотность камня от плотности воздуха отличается сильно. Если увеличить мощность импульсов до максимума, то…
— Действуй, Гудчайлд. Докажи нам, что половой зрелости ты все таки достиг…
Гудчайлд не подкачал — через час хотя бы примерная, очень грубая карта подземных сооружений в ближайшем квадрате была нарисована. Саперы в это время, пока кто занимался поиском, кто охранял — подготовили несколько нужных зарядов. В морской пехоты были отличные саперы, они могли в полевых условиях, если хватало время, изготовить заряд почти любого назначения. Компоненты для изготовления — различную взрывчатку, детонаторы, огнепроводные шнуры, они всегда брали с собой…
— Итак, план?
— Сэр, слабые места здесь, здесь и здесь… Предлагаю подорвать вот здесь, пробить дыру. После чего — еще один подрыв. Послабее, чтобы не обрушить коридор…
— А этот подрыв заряд не засыплет…
Сапер пожал плечами
— Сэр, в этих делах нельзя сказать точно. Это нестандартное инженерное сооружение, я его не строил, пределов его устойчивости к подрыву я не знаю. Извините, сэр…
— Если рухнет — копать вас заставлю… — недобро пообещал подполковник.
— Сэр! — к подполковнику подбежал Вермеер — сэр!
— Что?
— Ребята нашли нору! Есть нора!
— Сэр, источник сигнала движется! Он начал движение!
— Подрывайте, быстрее! Абордажной команде — приготовиться!
В отличие от британцев — у североамериканского экспедиционного отряда морской пехоты не было специальных групп для действий в кяризах. Но была абордажная команда. В экспедиционных ротах морской пехоты всегда одно отделение тренируют в качестве абордажной команды, официально это называется «борьба с терроризмом на кораблях», хотя какой может быть к чертям терроризм на кораблях ВМФ, там бывают только диверсии. Эти ребята специально тренируются действовать внутри кораблей, в тесноте переборок, люков на кремальерах, машинного отделения, они наизусть учат внутренности кораблей своих и вероятного противника, знают как открыть люк даже с кремальерой, как вести бой в условиях задымления, как с боем максимально быстро прорваться на мостик или в машинное отделение. Оружие у них специальное — вместо обычных морпеховских М4А2 [В отличие от армии САСШ, перевооружившейся на АСR (это полупластиковая MASADA под 5,56, разработанная бывшим морпехом как идеальная штурмовая винтовка), морская пехота всего лишь модифицировала свои М4А1 до стандарта А2, заменив неудачную систему Стоунера на газоотвод, разработанный фирмой LWRC] у них короткие карабины Мк18mod2 и пистолеты Кольт с нештатными обоймами на десять, а иногда и на двадцать патронов. В эти отряды берут людей небольшого роста — в тесноте корабельных кают коридоров двухметровые здоровяки эффективно действовать не смогут. В отряде подполковника Ругида абордажную команду возглавлял китаец, главный старшина Ки, внук военного инженера, бежавшего в САСШ от кемпетай…
Сейчас Ки припал на колено рядом с люком, готовый послать туда автоматную очередь при первом признаке опасности. Еще один солдат осторожно начал раскапывать обнаруженную «нору».
— Назад отойдите! — раздраженно сказал Ки стоящим за его спиной и лишающим его свободы маневра саперам. Саперы со своими причиндалами для подрыва отошли…
Черная дыра в земле, открывшаяся перед морпехами манила опасностью…
Солдат показал на пальцах саперам вперед, те бросили в лаз подготовленный заряд начали травить трос.
Назад всем!
Ки кувыркнулся в сторону, он был вертким как угорь. В черном провале норы глухо громыхнуло, дыра плюнула в небо столбом дыма и камней, облицовывавших лаз…
— Чисто!
Ки всклочил на ноги, кто-то бросил в лаз еще один трос.
— Все мои — за мной!
На их счастье, саперы рассчитали точно — тоннель кяриза не обрушился. Избыточное давление должно было убить всех, кто находился примерно в ста-ста пятидесяти метрах от взрыва. Дальше…
Ки выстроил людей в походную колонну. Включив мощный, галогенный фонарь на своем карабине двинулся вперед. В тоннеле было душно пахло горелой взрывчаткой, весь пол был завален камнями, которыми афганцы облицовывали кяриз. Видимость была — в пределах пяти-шести метров…
— Медведь-четыре-Главному. Как принимаете?
— Главный-Медведю-четыре. Принимаем скверно, но пока принимаем…
Хотя бы связь есть…
— Двигаемся в направлении юго-восток, наводите нас…
— Вас понял. Цель медленно движется, направление — юг. Очень медленно движется!
— Расстояние до цели?
— Не можем определить, пеленга на вас нет.
Ки сказал несколько недобрых слов…
— Вас понял, докладывайте о передвижениях цели.
— Принял!
Остановив колонну, Ки достал черный цилиндр, выдернул чеку.
— Вспышка!
Морские пехотинцы как один зажали уши и отвернулись…
Нестерпимо полыхнул магний…
Ки был опытным морпехом, служил без малого десять лет. И он знал, кого нужно опасаться, а кого — нет. Вспышка была не обязательной, он был уверен в своем превосходстве над соперником, что сможет убить его и взять груз и так. Но если в тоннеле засели русские — ничего лишним не будет.
Потому что русские не понимают слова «смерть»…
— Стоп!
Держа наготове автомат, Ки продвинулся немного вперед. Чисто.
— Грильяни, Хокинс — десять метров вперед занять позицию.
Когда две тени, лишь ненамного темнее непроглядной черноты кяриза ушли вперед — только тогда Ки позволил себе опустить в рабочее положение закрепленный на каске монокуляр ночного видения и посмотреть вниз.
Тела…
Перевернув того, что лежал перед ним, Ки наскоро обыскал его. Экипировка явно не афганская… пистолет… господи, обрез. Настоящий Стивенс — десятка, такой покупают на свои деньги. Морпехам выдают короткий Ремингтон-870 с пистолетной рукояткой — и то далеко не всем. А такое… откуда это здесь?
Чуть подальше он нашел еще одно тело. На сей раз — афганская одежда… или не афганская… что-то совсем странное… рядом пулемет… русский, что ли, непонятно.
— Сэр…
Ки резко повернулся — в этой проклятой темнице становишься параноиком.
— Что?
— Там… в отнорке… тело.
— И что?
— Похоже, британец, сэр. У него британская униформа, оружие наше — М4 еще первой серии, с подствольником. САС или спасатели, сэр. Пуля в голову.
Ки нащупал на разгрузке рацию, наощупь включил.
— Медведь-четыре Медведю-главному!
— На приеме.
— Вышли на место боя. Тут британцы, сэр… и кажется, еще русские.
— Медведь-четыре, нет времени! Разберемся потом! Груз может уйти!
— Вас понял, продолжаю движение. Отбой.
Автоматная очередь грянула сразу после очередного подрыва вспышки, противно завизжали рикошеты, отражаясь от стен, сзади кто-то застонал…
Вот они…
Первый лейтенант Ки сорвал с разгрузки последнюю светошумовую гранату, отправил вслед за первой. Непонятно что произошло первым — у русских заглох автомат или взорвалась еще одна граната. Держа наготове штурмовую винтовку и включив фонарь на «максимум», чтобы ослеплять противника, Ки кошкой рванулся вперед…
Их вытащили из лаза одного за другим, положили на присыпанную пеплом и пылью землю, под дулами штурмовых винтовок. Их подняли третьими по счету, первым вытащили злополучный контейнер, потом подняли двоих раненых морпехов. Потом начали подниматься и бойцы абордажной команды — возбужденные боем, чумазые, пропахшие порохом. Последним поднялся сам главный старшина Ки…
Видя, в каком состоянии находится его подчиненный, Ругид сам подошел нему.
— Что с вами?
— Извините, сэр… — Ки слега пошатывало… — я применил светошумовые, чтобы хоть как-то обезопаситься от встречного огня. Израсходовал все восемь штук которые у меня были. А когда в тесном помещении взрывается светошумовая… даже если принять меры предосторожности, все равно плохо, сэр… А если восемь штук подряд… извините…
Ки вырвало, он едва успел отвернутся…
— Идите к санитару, он окажет вам помощь…
— Не стоит, сэр… Просто надо немного поспать…
— Покажитесь санитару, главный старшина! — в голосе Ругида лязгнул металл — по возвращении на базу будете представлены к награде.
— Спасибо, сэр…
— Покажитесь санитару… — Ругид подошел к этому проклятому ящику, из-за которого и началось все это дерьмо удивился какой он маленький… — Вермеер, здесь все нормально? Нас до базы живыми довезут?
— Нормально, сэр… — Вермеер показал дозиметр — я замеряю уровень каждые десять минут. Утечки нет.
— Хорошо. Твое отделение охраняет контейнер, Вермеер.
— Есть, сэр!
Русские…
— Кто-нибудь знает здесь русский!? — крикнул подполковник, чтобы все его слышали…
— Я знаю, сэр… — подбежал лопоухий паренек из отделения Джонсона — рядовой первого класса Гурвич, сэр!
— Русский?
— Еврей, сэр. Но это почти то же что и русский.
— Перевести мои слова сможешь?
— Почту за честь, сэр!
— Тогда пошли… И вызовите кто-нибудь вертолеты для эвакуации! Мне не терпится унести ноги отсюда!
Русских было всего четверо, их охраняли люди из отделения Полянски. Охраняли не на шутку — даже сейчас их боялись…
— Сэр! — Полянски вытянулся перед командиром
— Полянски… Что у нас здесь?
— Сэр, двое готовы. Один с тяжелым ранением, один с ранением средней тяжести. Они связаны, сэр, можете их допрашивать…
— Спасибо, Полянски, пока свободен… Э… ты русский знаешь?
— Никак нет, сэр, я знаю польский…
— А это не одно и то же?
— Никак нет, сэр!
Ругид умел понимать других людей, и сейчас он заметил что Полянски не на шутку обиделся. Чему — подполковник просто не мог понять. Что такого в том, что человек знает русский язык? Что такого в том чтобы выучить русский язык — ведь Ругид знал, что он сильно схож с русским, а за знание языков в армии и КМП САСШ полагалась доплата — и за знание двух языков естественно она была больше чем за знание только одного. Тем более — за знание русского, языка вероятного противника. Но тем не менее — Полянски русский учить отказывался наотрез, даже зная что за знание русского ему повысят денежное довольствие. И сильно обижался, когда его кто-то путал с русским. Для подполковника Ругида такое поведение его подчиненного было просто диким, он не упускал шанса подколоть его насчет этого. Как сейчас, например…
— Их обыскали?
— Да, сэр… Еще в норе. У каждого — устройство самоликвидации, взрывчатка. Первый лейтенант Ки едва успел, если бы их не оглушило взрывами светошумовых — так бы все и остались там в норе, и наши люди тоже, сэр…
Подполковник Ругид всматривался в окровавленные лица русских, в изорванный камуфляж и снаряжение. Бросил мельком взгляд на кучку оружия, исправного и поврежденного, вытащенного морпехами из норы, отметил, что на обычное пехотное оно никак не походит. Значит, русский спецназ…
Господи… Это же пацаны совсем…
— Который легко ранен?
— Этот, сэр… — подполковнику показали на одного из лежащих на спине русских…
— Переводите, рядовой… Я подполковник корпуса морской пехоты Североамериканских соединенных штатов Тимоти Ругид. Вы захвачены с грузом, принадлежащим правительству Североамериканских соединенных штатов. Прошу назвать свое имя, звание и личный номер. Я знаю, что вы состоите на службе в русской армии…
Рядовой перевел. Подполковник долго ждал ответа. И не дождался…
— Послушайте, солдат… Я не знаю вашего звания, поэтому обращаюсь к вам именно так. В том что вы ответите на мои вопросы нет ничего плохого. Согласно правилам Женевской конвенции по обращению с военнопленными вы можете сообщить мне эти данные, чтобы я мог сообщить о вас правительству вашей страны.
Русский упорно молчал. Хотя по глазам подполковник догадался, что смысл его слов он понял и без переводчика…
Вот так…
Подполковник Ругид поднялся на ноги, понимая, что спрашивать бесполезно. Теперь надо было решать — что с ними делать дальше…
Война не объявлена, захваченное лицо отказалось сообщить о своей принадлежности к регулярным войскам того или иного государства, захваченное лицо действовало против интересов Североамериканских соединенных штатов и стреляло в офицеров морской пехоты САСШ. Следовательно, подполковник мог считать попавшее ему в руки лицо повстанцем. Согласно Полевому уставу по противоповстанческим операциям [Реальный документ, Counterinsurgency Field manual, совместный документ Армии САСШ и корпуса морской пехоты САСШ, авторы — генерал Дэвид Петреус, генерал Джеймс Эмос и полковник Джон Нал] пленного повстанца следовало подвергнуть пыткам для получения от него развединформации, а потом — ликвидировать.
Но подполковник играл по собственным правилам. Он знал, кто писал этот полевой устав — реальных людей, майоров, подполковников, полковников, а не тех генералов, чьи имена были указаны на обложке. Все они прошли Мексику, Колумбию, Венесуэлу, Сальвадор… Маленькие грязные войны, победа в которых, если ее и удается достичь, не укрепляет, а разлагает армию. Ругид знал, насколько искалечена у этих людей психика — кое-кто уже покончил с собой, сделал Кольт своим последним собеседником, не в силах жить после того, что совершил. И Ругид знал, что достойно выигрывать тоже надо уметь — это умение не менее важно, чем умение достойно проиграть.
— Санитар! — крикнул он
— Сэр! — к подполковнику подбежал ротный санитар с большим рюкзаком с красным крестом.
— Как наши раненые?
— Оба легко, сэр. Рикошетами. Тумбс месяц похромает…
— Хорошо. Окажите помощь русским. Я хочу, чтобы они остались в живых.
— Сэр, это же русские… — встрепенулся Полянски, и осекся под тяжелым взглядом подполковника…
— Вот именно. А мы — североамериканцы. И все мы солдаты — и мы и они. Я был бы рад, если бы в Корпусе морской пехоты служило побольше таких солдат как эти русские.
На горизонте из-за горных вершин уже доносился едва слышный, мерный рокот лопастей эвакуационных вертолетов…