Последний бастион

Часть 2

  Зимбабве, северный Матабелелэнд, Бывшее имение "Кингхилл, 08 июля 2009 года.

 - Приди в себя! - я отвесил Марине увесистую пощечину, такую, что ее голова дернулась. Но подействовало - истерические всхлипывания сменились угрюмым молчанием.

 - Где вы оставили нашу машину? Вспоминай!

 - Там... - Марина указала рукой куда-то в буш, где уже занималась заря - примерно километр в ту сторону... Мы ее замаскировали... Ник...

 - Ему ничем не поможешь! Поняла!? - у самого кошки на душе скребли, но это было так, действительно брату уже ничем невозможно было помочь - ты за руль сесть сможешь? Сможешь или нет, надо сваливать отсюда!

 - Да... смогу...

 - Тогда поехали! Забудь, здесь мы уже ничего не сможем сделать!

 Вообще, в нормальной стране в этом случае принято вызывать полицию и ждать защиты от государства. Но здесь нормальной страной и не пахло - связываться с зимбабвийской госбезопасностью я не собирался. Самое мудрое решение - свалить отсюда и как можно быстрее, чем я и решил заняться. И найти, наконец, этот проклятый самолет! Хотя бы в память Ника. Чтобы все, что произошло, было бы не напрасно...

 Кабина Тойоты была тесной, с пулеметом я едва разместился. В ленте оставалось патронов пятьдесят, должно хватить если что. Кроме того - в кузове трофейные Калаши лежат и сумка с патронами. Прорвемся...

 Марина вела машину по ночному бушу уверенно, явно ей уже доводилось это делать в прошлом. Буш сам по себе только выглядит гладким как стол. На самом деле можно свалиться, к примеру, в нору муравьеда или того хуже - попасть на зыбучий песок. Или на камень напороться, угробить машину...

 - Далеко еще?

 - Метров двести.

 - Стой! Возьми винтовку.

 Марина остановила Тойоту...

 - Наблюдай. У тебя оптика, тебе лучше видно. Прикройся машиной. Если увидишь движение - стреляй. Только в меня не попади.

 - А ты?

 - А я пойду туда. Надеюсь, львы меня по дороге не сожрут. Как только подам сигнал фонариком - подъезжай. Если начнется стрельба - сваливай отсюда и не оглядывайся. Выбраться из страны сумеешь, как выберешься - дай знать моему отцу. Джонатан де Вет, морская пехота США, полковник. Поняла?

 ...

 - Поняла или нет?!

 - Поняла...

 - Соберись! Не время раскисать...

 Правильно говорил мне отец - не суйся в дерьмо. Не суйся... В принципе, если захватят в плен - он реально сможет помочь. Его группа MEU (SOC) - наиболее подготовленная боевая группа в КМП США, местные и рядом не стояли. Если даже не будет приказа - он сможет собрать группу неофициально, из тех, кто служил с ним и со мной. Кстати - а что за боевая дружба негров и арабов тут образовалась? Вопросы, вопросы...

 Свой автомат закинул за плечо, в пулемете сменил ленту. Присел около кузова, огляделся. Буш словно замер перед рассветом, освещаемый красной полосой занимающейся на востоке зари. В том месте, где указала Марина - ни малейшего движения, только какая-то черная тень среди кустарников, похожая на огромный валун.

 - Я пошел...

 С пулеметом наперевес я побежал к машине. Пригибаться, "качать маятник" - смысла не было. Всего двести метров, Марина прикрывает. Надеюсь, что прикрывает. Жалко вообще девчонку - явно ведь кого-то здесь потеряла, теперь еще и Ник. Да и я... Его раздолбаем считал, а он как мужчина лег, в бою, с оружием в руках, защищая свой дом. Господи, так и крыша может поехать...

 Метрах в двадцати от машины остановился, присел на колено, прижал приклад пулемета локтем, готовый стрелять на любое движение. Но все было тихо. Если бы рядом была засада - на таком расстоянии я бы почувствовал. Засады не было.

 Лэндровер был укрыт прекрасно, Ник потрудился на славу. Загнал его в небольшую ложбинку, глубиной примерно по капот, накрыл маскировочной сетью, наломал веток с местного кустарника и сверху положил. Нормально сделал.

 Достал фонарь с красным светофильтром, светя себе под ноги начал осторожно приближаться в машине. Боялся растяжки - хоть машина и замаскирована, но ее все же могли найти и оставить сюрприз. Подойдя к машине, откинул с одной стороны маскировочную сеть, забросил в машину пулемет, сам кряхтя и матерясь, обдирая кожу об колючку полез вниз. В тусклом красном свете осмотрел днище - тоже никаких сюрпризов. Зер гут. Смотал масксеть, поминутно оглядываясь по сторонам, откинул капот машины. И тут ничего. Значит - машину никто не нашел - и это радует... Немного успокоившись, отсигналил Марине и с радостью услышал ровный гул дизеля Тойоты. Через минуту белый трофейный пикап затормозил совсем рядом...

 - Ты дорогу на Мозамбик знаешь?

 - Это же через всю страну....

 - Неважно...

 Пока Марина устраивалась в Лэндровере, я осмотрел трофеи. Из автоматов отобрал два - русский и болгарский. От остальных отсоединил магазины, кинул в машину, из самих автоматов вынул затворы и зашвырнул так далеко, как только мог. Оставил сюрприз для владельцев Тойоты, если они сюда нагрянут - такие сюрпризы меня научил оставлять отец. Пулемет на турель я устанавливать не стал - все-таки в Зимбабве открытой войны не было, и провоцировать ее не стоит. Пусть оба пулемета - и ПК и РПД полежат сзади, прикрытые на всякий случай свернутой масксетью. Автомат под рукой, если приспичит - до пулемета дотянуться пара секунд. А так - три автомата, два пулемета, несколько винтовок, пистолеты - пусть только попробуют...

 Сел за руль, повернул клюк в замке зажигания. Мотор завелся с полтычка ...

 - Куда едем?

 Марина мрачно смотрела перед собой, словно не слыша меня. Еще не хватало, чтобы в депрессию свалилась, прямо посреди буша...

 - Куда едем, блин! - я встряхнул ее за плечи - соберись! Иначе и мы здесь останемся!!!

 В глазах Марины появилось какое-то более - менее осмысленное выражение, она взяла карту, сверилась с компасом.

 - Туда. На север. До дороги километров двадцать...

 - Вот и хорошо. Соберись, ничего уже не исправишь. Надо жить дальше... - я понимал, что говорю чушь, но в голову больше ничего не приходило.

 - Я в порядке... - слабо улыбнулась Марина - правда, в порядке...

 Но по ее глазам я видел, что это не так...

  Зимбабве, северный Матабелелэнд, Буш, примерно в полутора километрах от "Кингхилл", 08 июля 2009 года

 - Сколько убитых?

 - Семнадцать человек, эмир! Один из кяфиров настоящий шайтан, он убил Абдаллу и перебил весь его джамаат (Один джамаат по численности примерно соответствует отделению, от десяти до двенадцати человек - прим автора)!

 - А раненых?

 - Двое тяжелых, несколько легких.

 - Кто?

 - Сахиб и Хасан.

 Аль-Мумит огляделся и молча направился к раненым, доставая пистолет ...

 - Аллах Акбар!

 Сухо стукнули два выстрела, один за другим. Аль-Мумит спрятал пистолет в кобуру и повернулся к моджахедам, с ужасом смотрящим на него.

 - Вы не волки, вы шакалы! Один грязный кяфир в одиночку перебил целый джамаат, захватил оружие и ушел! Если это повторится - мне даже не придется вас расстреливать, за меня это сделает тот кяфир. Как вы можете называть себя воинами Аллаха после того, что случилось сегодня ночью?! Воистину, Аллах отвернулся от стада таких баранов как вы!

 Моджахеды подавленно молчали...

 - Эмир! - один из моджахедов, Вахит махал рукой от Лэндровера, в котором ездил эмир - машина кяфиров поехала! Я вижу сигнал!

 - Аллах с терпеливыми... - пробормотал аль-Мумит и снова возвысил голос - По машинам! Через двадцать минут выезжаем!

 Моджахеды бросились к машинам, аль-Мумит подошел к своему Лэндроверу, неспешно обошел его. Вгляделся в лица двух кяфиров - черного и белого, лежавших связанными за машиной. Рядом с ними с автоматом в руках стоял Али, командир отряда моджахедов.

 - Слава Аллаху, что мы смогли хотя бы взять пленных, Али. Иначе, клянусь Аллахом, я бы доделал то, что не доделали кяфиры. Кто-нибудь из них может говорить?

 - Черномазый совсем плох. Белый получше, но говорить не хочет.

 - Что думаешь?

 - Старший брат явно профессионал, с большим боевым опытом. У Абдаллы многие воевали еще с американцами, опыта им было не занимать, да и оружие хорошее. Если он в одиночку перебил целый джамаат - значит он профессионал. У американцев сейчас есть такие шайтаны - после Ирака и Афганистана ...

 Аль-Мумит склонился над пленными. Одного из них он знал, запомнил по фотографии - Николас де Вет, хозяин усадьбы. Второго - темнокожего он не знал. То, что ему удалось захватить живым одного из братьев, давало ему огромный козырь. Значит, этой ночью все-таки была одержана победа пусть и тяжелая. И даже то, что второй брат ушел, и убил столько воинов Аллаха, ничего не меняло...

 - Подними-ка мне этого...

 Али моментально исполнил приказ, подняв белого и прижав его к борту Лэндровера. Аль-Мумит внимательно посмотрел ему в глаза.

 - Меня зовут Саид, а вас ... - начал он на прекрасном английском

 Белый молчал

 - Это ваш друг? - аль-Мумит кивнул на лежащего на земле чернокожего

 И снова молчание...

 - Хорошо. Если не желаете говорить - то, что сейчас произойдет, будет на вашей совести, иншалла. Али! Посади белого в мой джип, привяжи как следует и пусть он смотрит. А этого - тащи к машинам!

 Али выполнил все в точности. Тело чернокожего командира импи захваченного в бою, вытащили на середину полукруга, образованного машинами моджахедов. Аль-Мумит вышел следом, оглядел моджахедов...

 - Великая книга гласит: "Bы нaйдeтe дpyгиx, кoтopыe зaxoтят быть вepными вaм и вepными cвoeмy нapoдy. Bcякий paз кaк иx пoвepнyт к мятeжy, oни бyдyт ввepгнyты тyдa. И ecли oни нe oтoйдyт oт вac, и нe пpeдлoжaт вaм миpa, и нe yдepжaт cвoиx pyк, тo бepитe иx и избивaйтe, гдe бы ни вcтpeчaли вы иx. Haд этими Mы дaли вaм явнyю влacть". Не вы их убиваете - но Аллах их убивает! А отец всех мусульман, Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб, да пребудет он вечно рядом с Аллахом, изрек: кяфиры даже хуже диких зверей! Святой долг каждого мусульманина - устрашать врага, идти по пути джихада и убивать кяфиров везде, где он их встретит! Аллах, да благословит наш джихад, иншалла!

 - Иншалла! - взревели моджахеды

 - Этот кяфир! - произнес аль-Мумит, показывая на чернокожего - убивал наших братьев! Он грязный кяфир, мешающий свершиться делу Аллаха! Как мы должны наказать его, братья?

 - Смертью! - заорали со всех сторон

 - Так наказывайте! - закончил аль-Мумит, повернулся и пошел к своей машине.

 Моджахеды, выхватив ножи, бросились к чернокожему целой толпой, толкаясь и мешая друг другу. Через несколько секунд один из моджахедов с радостным криком выпрямился, держа в руках голову кяфира. Террористы, испачканные кровью, с дикими криками плясали на обезглавленном трупе, перебрасывая друг другу отрезанную голову...

 Аль-Мумит подошел к своей машине, взглянул в глаза пленного...

 - Итак, мистер де Вет - может, вы все же скажете, куда вы собирались с братом? Тем самым вы избавите себя от мучительной смерти...

 Николас де Вет посмотрел прямо в глаза террориста.

 - Отрезав мне голову, ты ни на шаг не приблизишься к тому месту, куда мы идем. Ты можешь отрезать голову мне - но мой брат жив и здоров, я слышал. Скоро он придет за тобой...

 Аль-Мумит улыбнулся.

 - Вы правы, мистер де Вет. Пожалуй, вы еще немного поживете. И я жду вашего брата, с нетерпением... Поехали!

 - Эмир, а как же тела наших братьев? - спросил Али

 - Оставим здесь - холодно бросил аль-Мумит - в Афганистане наши братья по джихаду поступают так же (по законам ислама не похоронить павшего в бою шахида, оставить его на растерзание зверям - страшный грех, святотатство - прим автора). Львам тоже нужно чем-то питаться. Поехали, мы теряем время.

 Через десять минут колонна машин террористов проехала мимо обгоревших развалин фермы, еще через пять - увидела стоящий пикап Тойота, один из тех, которым пользовался джамаат Абдаллы. Машины остановились...

 - Вахид, Абу - проверить - приказал Али в рацию.

 Двое моджахедов, направив стволы автоматов на машину, пошли вперед. Остальные напряженно ждали...

 - Здесь ничего нет, эмир! - хрипло проговорил Абу через несколько минут - машина брошена, рядом видимо была замаскирована другая. На ней кяфиры и уехали, по следам их было двое...

 - Тогда садитесь в машину и поехали...

 Вахид и Абу забрались в машину, предварительно проверив - нет ли чего под днищем. Но под днищем ничего не было, мотор работал ровно - кяфир даже не догадался прострелить бензобак. Абу, сидевший за рулем, привычно включил первую скорость, отпустил педаль сцепления и машина тронулась. Почти сразу же под колесо ей попался большой камень, столкновение с которым сотрясло всю машину...

 - Шайтан! - выругался Абу, вцепившись в руль. Тихого щелчка запала гранаты, выкатившейся на пол из-под сидения, он не услышал, не услышал его и Вахид - только почувствовал, как что-то тяжелое упало под ноги. Через четыре секунды мир для Абу и Вахида исчез в ослепительно яркой вспышке...

 Когда кабина шедшего вторым в колонне пикапа вдруг разорвалась, хлестанула по сторонам осколками стекла и стали - Али сидевший за рулем Лэндровера эмира, едва успел пригнуться и рванул руль влево. Проехав несколько метров и чудом избежав столкновения с горящей Тойотой Лэндровер заглох. Схватив автомат, Али выскочил из машины, покатился по земле. Он подумал, что по Тойоте выстрелили из РПГ и сейчас начнется обстрел. С противоположной стороны машины занял позицию аль-Мумит, прикрываясь корпусом Лэндровера...

 И тишина. По колонне никто не стрелял. Только дикий, истерический вой откуда-то спереди, от шедшего первым в колонне Унимога бил по нервам...

 Аль-Мумит догадался первым что произошло, поднялся из-за машины, не таясь, пошел к Тойоте...

 - Ну, молодец...

 - Что? - Али догнал его

 - Он подложил взрывное устройство в кабину. Скорее всего - гранату без чеки закрепил где-то под сидениями. Первый же ухаб на дороге - граната от толчка падает - взрыв. Молодец ...

 - Шайтан...

 - Он профессионал, с ним придется нелегко. Если бы не радиомаяк - мы бы его вообще потеряли.

 Аль-Мумит подошел к Унимогу, взглянул. Один из моджахедов, сидевших ближе всех к борту, принял на себя всю взрывную волну - крупным осколком ему почти перерубило руку, с левой стороны волосы и кожа на голове превратились в кровавую кашу - посекло осколками стекла. Сейчас он выл на ужасной, высокой ноте, у остальных в кузове лица были белыми как мел, они не смели даже пошевелиться.

 Аль-Мумит схватил тяжело раненого моджахеда и рванул на себя. Моджахед выпал из кузова словно мешок, рухнул в дорожную пыль, пятная ее тяжелыми багровыми каплями...

 - Аллах Акбар!

 Добив раненого, аль Мумит убрал пистолет, пинком отпихнул тело с дороги в сторону...

 - Поехали, что встали... - совершенно спокойно сказал он, после чего повернулся и пошел обратно к своей машине.

 Николас де Вет, привязанный к заднему сидении Лэндровера смотрел подходящим к машине моджахедам прямо в глаза. И если аль-Мумит взгляд кяфира выдержал - то Али отвел глаза. За одну ночь он потерял едва ли не половину отряда. Инстинкт подсказывал ему - бросить все, пристрелить этого кяфира и бежать, бежать куда глаза глядят. Если бы не аль-Мумит - он бы так и поступил...

 - Вот так мой брат убьет всех вас, одного за другим - глухим, хриплым голосом сказал Николас де Вет, глядя перед собой...

  Картинки из прошлого: Граница Южной Родезии и Мозамбика, Дорога на Кабора-Басса, Январь 1977 года.

 - Эй, Родж! А правда что твой брательник служит в корпусе морской пехоты США?

 Роджер де Вет перегнулся через невысокий борт и смачно сплюнул в пыль

 - Правда. А что это тебя так интересует, Мартенс?

 - Да просто. Сейчас бы он нам пригодился.

 - Это точно...

 - А что он у нас не служит? - вступил в разговор еще один САСовец, капрал Виктор Фриш - боится, что САС надерет ему задницу?

 - А вот он к лету приедет - ты его и спросишь. Лично. Он на такие вопросы любит отвечать - по доброму...

 Три автомобиля Унимог в стандартной армейской раскраске вынуждены были тащиться со скоростью тридцать километров в час - быстрее было нельзя. Быстрее не мог ехать минный тральщик - уродливая бронированная машина, предназначенная для того, чтобы очищать дороги от мин. Такие машины колесили по проселочным дорогам изо дня в день. Если в центре и на юге страны было относительно спокойно, то здесь на границе с Мозамбиком шанс подорваться на дороге был высок. Соседний Мозамбик снабжался из Советского союза, бесплатно приходили целые сухогрузы с оружием, боеприпасами, в том числе и минами. Часть этих мин потом оказывалась на дорогах Родезии - правительство Мозамбика всемерно помогало террористам, ведущим войну против соседа. Тем более что мины все равно приходили бесплатно - берите, не жалко. Поскольку негры утруждать себя не любили - попробуй-ка, протащи противотанковую мину на своем горбу через полстраны - большая часть мин устанавливалась у самой границы...

 В конце 1976 года капитан Роберт Макензи почти сразу после завершения операции Мардон выступил с предложением - использовать как базу для ведения подрывных и антитеррористических действий в Мозамбике водохранилище Кабора Басса.

 Идея для Родезии была нетривиальной. Ведь Родезия нигде не граничила ни с морями, ни с океанами. Поэтому у Родезии не было ни военно-морского флота, ни морской пехоты, ни вообще сил, способных вести операции на воде. Родезийцы были чистыми сухопутчиками...

 Обычный способ инфильтрации родезийских специальных частей на территорию противника заключался в сбрасывании десанта со старых Дакот. Как запасные варианты - проникновение на территорию противника на машинах, либо пешком, на своих двоих. И все эти способы имели свои минусы. Десантирование с воздуха - террористы иногда успевали засечь десантные самолеты, да и ВВС у Мозамбика появились - их создавали при прямом участии Советского союза. Проникновение на машинах - не всегда и везде возможно, часто не отвечает требованиям скрытности. На своих двоих - долго. Кроме того - ни при воздушном десанте ни при инфильтрации пешком много снаряжения не утащишь. А Маккензи задумывал долгоиграющую операцию, на несколько недель - и ему нужна была надежная база, которую сложно раскрыть. Нужен был необычный, отклоняющийся от привычных штампов план.

 Озеро Кабора Басса - на самом деле это не озеро, а искусственное водохранилище огромной электростанции Кабора Басса, одно из крупнейших искусственных водохранилищ мира. Двести пятьдесят километров в длину и пятьдесят в ширину, оно было частью реки Замбези. Водохранилище было на самой границе с Родезией, рядом с ним проходили крупные дороги Тете Маге и Мкумбура - именно этими путями террористы шли в Родезию. К северу от водохранилища располагались базовые лагеря ФРЕЛИМО - местной, мозамбикской террористической организации. На самом водохранилище была масса островков, заросших буйной растительностью, а сама береговая полоса заросла кустарниками и деревьями, наполовину находившимися в воде. Это добавляло скрытности действия спецназа, кроме того - из ста негров девяносто девять вообще не умели плавать. Спецназовцы могли укрываться на одном из островов, а по ночам - переправляться на байдарках на берег, совершать налеты, минировать дороги и к утру снова возвращаться на базу для дневного отдыха.

 Предложения капитана Макензи были приняты - он и возглавил оперативную группу. Основная задача, поставленная перед бойцами группы - дезорганизовать движение на дорогах Тете Маге и Мкумбура, а также нанести максимальный ущерб ЗАНЛА и ФРЕЛИМО. Из роты "А" родезийского спецназа САС в группу вошли двенадцать человек...

 Тренировки перед заброской проводились на озере Макилвэйн, неподалеку от Солсбери. Почти сразу же спецназовцы поняли, что с собой они могут взять только самое необходимое - в байдарке места было мало, а заброска планировалась именно по воде, от границы с Родезией - Кабора Баса подходила почти вплотную к границе в двух местах, сама граница почти не прикрывалась. Возникло еще одно требование, ранее бессмысленное - все снаряжение должно быть влагоустойчивым. Если в буше воды не видели неделями - то тут воды было полно... Пополнять запасы решили как с вертолетов, так и отбирать по возможности недостающее в рейдах.

 - Река!

 Унимоги затормозили на самом берегу, спецназовцы споро выпрыгнули из машин. Для этой операции они были одеты в партизанскую форму, почти все оружие было советским - АКМ, РПД, РПГ, из родезийского - только два FN FAL. В любой другой армии командир сначала построил бы их и довел боевую задачу - здесь не было ничего подобного. Каждый знал что делать и в командах не нуждался. Два человека - один с ручным пулеметом Дегтярева, другой с АКМ заняли позицию впереди, прикрывшись подходящим кустарником, еще двое с точно таким же вооружением обезопасили позицию сзади. Остальные восемь человек, в том числе и сам капитан Макензи начали выбрасывать из грузовиков снаряжение, которого было немало...

 Роджер де Вет прикрывал позицию спереди вместе с лейтенантом Мартенсом. Устроившись в кустарнике, он вспомнил брата - разговор недавно шел о нем и воспоминания никак не хотели уходить. Последний раз, когда Джон был в их родовом имении, он сильно поскандалил с отцом. Ни один, ни другой уступать не хотели - в этом они были очень похожи друг на друга. Когда Джон уехал из страны, отец в гневе назвал его трусом и слабаком. В ответ Джон пошел служить в морскую пехоту США и даже добился там определенных успехов. Но отец его так и не простил. Гнев Джона тоже не утихал - помимо прочего его жена, Марина полюбила Родезию и проводила там едва ли не больше времени, чем в других странах. Так, она разрывалась между родительским домом в Италии, мужем, который служил в США и родовым гнездом де Вета в Родезии...

 - Родж, кажется готово... - лейтенант Мартенс вглядывался назад, туда где остальные бойцы группы собирали байдарки и грузили на них снаряжение. В этот момент капитан Маккензи подал знак "все ко мне" и САСовцы, оставив позицию прикрытия, пошли назад...

 - Это что - поплывет? - де Вет с ужасом смотрел на перегруженную байдарку

 - По идее должно ... - ответил Маккензи без энтузиазма в голосе - давайте проверим...

 Поднатужившись, двое САСовцев столкнули одну из байдарок в воду, Маккензи оглядел бойцов

 - Мартенс, де Вет - проверьте...

 Оказалось - если не делать резких движений, не раскачивать - то байдарка вполне может нести помимо груза еще и двух мужчин. Над водой оставалось примерно пять-семь сантиметров борта...

 Капитан Маккензи взглянул на часы - восемнадцать ноль-ноль. Два часа до заката, можно успеть пройти по реке несколько километров, чтобы уйти с зоны высадки. Конечно, они предприняли все меры к тому, чтобы партизаны их не засекли, но ... береженого Бог бережет...

 - Начинаем движение!

 Красноватое солнце падало в спокойные воды Кабора Басса, тишина стояла такая, что слышно было как летают насекомые. На берегах спали крокодилы, разморенные дневной жарой. Ничто не говорило о том, что совсем рядом находятся лагеря террористов, что в стране идет кровопролитная террористическая война. Все выглядело мирно - если бы не шесть байдарок, медленно и практически бесшумно спускающиеся вниз по реке, и люди с оружием в них...

 - Надеюсь, эти крокодилы сегодня обедали... - пробормотал де Вет, глядя на похожих на бревна рептилий, неподвижно лежащих на берегу. Крокодилы заставляли спецназовцев нервничать. В принципе они знали, что делать с крокодилами, ведь преодоление водных преград они отрабатывали при тренировках. Но при форсировании водной преграды боец оказывался в воде максимум на минуте, а кто-то прикрывал его с противоположного берега с винтовкой. Здесь же им еще плыть и плыть, да и стрелять нельзя - они уже были на территории Мозамбика, где лагерь террористов мог находиться в любом месте...

 Черт! Накаркал! Крокодилы, которых кто-то или что-то спугнуло, вдруг как по команде зашевелились, посыпались с берега в воду. Одно из двух - либо они все-таки не пообедали, либо по берегу идет патруль. И то и другое - крайне хреново...

 Мартенс лапнул винтовку, перегруженная байдарка опасно закачалась. Де Веет положил руку на плечо, покачал головой. Винтовка здесь не спасет - может спасти только брошенная в воду граната - но и байдарке достанется. Остается надеяться, что крокодилы все-таки сытые и атаковать непонятно что (тем более - крупное по размерам, одна байдарка была длиной около четырех метров) не будут.

 Крокодилы оказались сытыми. А может просто - сочли что лучше не тревожить непонятно что и переждать, пока это проплывет дальше и уберется из их воды...

 Неприятности только начинались. Отвлекшись на крокодилов, спецназовцы и не заметили, как попали на пороги. Только когда четвертая байдарка получила повреждения, напоровшись на камни и начала тонуть, Макензи приказал сходить на берег. Время было уже к ночи, двигаться по незнакомой реке ночью, да на поврежденных байдарках было крайне опасно. С трудом вытащив подмокшее снаряжение на берег, САСовцы принялись разглядывать пропоротые бока байдарок. Ремонта тут было явно не на один час...

 - Стоп! Всем стоп, вашу мать!!!

 - Что? - из-за спины Мартенса, де Вету было не видно, из-за чего лодки вновь остановились. Спереди раздавалось низкое злобное храпение...

 Бегемот только с виду выглядит добродушным увальнем. На самом деле - это крайне опасное животное, человека может перекусить пополам в секунду. Гиппопотам может весить до тонны, его шкуру не пробивает даже револьвер тридцать восьмого калибра и помимо этого - бегемот отличается крайне скверным характером. Зрение у бегемота плохое, он видит лишь движение и размытые пятна. Но если бегемот в ярости - он может наброситься на все, на что угодно. И вот такой вот бегемот сейчас расположился в узком месте реки Мусенгези, почти полностью перекрыв ее. Вода переливалась через громадного бегемота, образуя своего рода мини-водопад, а сам бегемот недовольно смотрел на байдарки, находящиеся в нескольких десятках метров от него. Уступать дорогу он естественно не собирался...

 - Сволочь...

 - Хорошо, что не напоролись... - тихо проговорил Мартенс. И в самом деле - время было вечернее, солнце почти зашло за горизонт. Если бы одна из байдарок ночью толкнула бегемота - скорее всего, получилось бы два трупа. Три если считать самого бегемота. И это не считая сорванной из-за стрельбы операции...

 - Кажется, этот гиппо связной терров... - мрачно проговорил Макензи, с ненавистью смотря на наглую зверюгу - все на берег!

  Мозамбик, Кабора Басса, остров, 19 января 1977 года.

 Остров, один из многих на Кабора Басса не был островом в обычном понимании этого слова. Земли там не было - там была вязкая, липкая, черная грязь, по консистенции напоминающая болотную жижу. Лишь ветви и корни мопане - кустарника, который растет по берегам водоемов, наполовину в воде наполовину на воздухе, и гниющая масса водорослей немного укрепляли эту жижу, делая возможным поставить палатки. Что спецназовцы и сделали, во время постановки палаток увозившись в грязи так, что опознать их как людей было очень сложно. Костер разводить было нельзя, продовольствия почти не было. Адская вонь от гниющих листьев и ветвей мопане шибала в нос, сводя с ума. Всюду, куда ни кинь взгляд, была мерзость и грязь. Единственным плюсом было то, что ни один террорист не то что не подберется к базе - но вообще не сунется в эту мерзость. Оставалось только ждать - оружие, боеприпасы и жратву должны были сбросить с десантного самолета на парашюте...

 После того, как временная база была развернута, капитан Макензи установил связь со штабом. Для обеспечения надежности связи со штабом, в определенные часы рядом с границей появлялся самолет - ретранслятор, который и обеспечивал передачу сигнала на Солсбери.

 Первый груз был сброшен спецназовцам только через несколько дней. Поскольку здесь была чужая страна, пилот Родезийских ВВС вел машину на предельно малой и ориентировался только по вспышкам фонарей САСовцев. Контейнер, выброшенный с самолета, не только не ухнул в воду, но и приземлился всего в 20 метрах от спецназовцев.

 На то, чтобы достать застрявший контейнер, потребовалось около часа. И когда его вскрыли - то обнаружили, что по закону подлости в него забыли положить дополнительное оружие и боеприпасы. Тем не менее, нужно было работать...

 Целую неделю САСовцы обустраивались и готовились к активной работе. Наконец вечером, 26 января 1977 года группа из четырех человек под командованием флаг-сержанта Карла Лутца высадилась на берег Кабора Басса с приказом добраться до дороги Маге - Капонда и заминировать ее. Согласно разведданным по этой дороге часто перемещались боевики.

 27 января, уже после захода солнца, САСовцы увидели зеленую ракету над берегом - Лутц и его группа возвращались. Как потом выяснилось - у группы вышло из строя радио и они решили дать о себе знать именно таким образом. Риск был оправданным - по окрестностям шарахалось большое количество террористических групп, пользовавшихся точно такими же ракетницами, опознать кто где и зачем выпустил эту ракету было невозможно.

 Возвращаться с места закладки мины пришлось босиком - потому что большая часть террористов обуви не носила вообще, а следы обуви, тем более армейских ботинок вызвали бы серьезные подозрения. Отход был тяжелым, группа вымоталась - поэтому Лутц принял решение остаться на несколько часов на берегу и отдохнуть. Только в три часа ночи группа поплыла по направлению к острову...

 28 января, в 09 часов 15 минут мина, заложенная группой Лутца сработала. Как потом выяснили, на мине подорвался заместитель командующего гарнизоном ФРЕЛИМО в Мкумбуре и его сопровождающие, в том числе и политический комиссар. Никто не опасался мин на мозамбикских дорогах, ехали без страха - и, как оказалось, напрасно...

  Мозамбик, Дорога на Даке, Февраль 1977 года.

 - Маскируем лодки! Бидерман, Фриш - остаются!

 Переждав несколько дней, группа выходила на новое задание - на сей раз пошли все до единого. Двое остались охранять лодки, на которых они переправились на берег, остальные САСовцы направились вглубь материка. Целью их была дорога между Маке и Даке, иногда используемая боевиками. По данным разведки, по ней передвигались одиночные машины - самая подходящая добыча для САСовцев.

 Выйдя на дорогу, спецназовцы обнаружили, что дороги как таковой почти нет - ухаб на ухабе. Даже по мозамбикским меркам она находилась в отвратительном состоянии. Поэтому Маккензи приказал продвигаться дальше на восток. Примерно через час САСовцы нашли еще одну дорогу, которой пользовались часто, судя по следам, и заняли, позиции на ней...

 Противник появился только на исходе второго часа ожидания. Ночью природа замирала, сельским хозяйством в этом районе давно никто не занимался - поэтому кроме терров ехать здесь было некому. Глухой рокот дизельного двигателя Лэндровера, хорошо знакомый САСовцам (в Родезии Лэндровер был самой популярной машиной) приближался, судя по звуку, машина шла груженой...

 Первыми огонь открыли Маккензи и Коул. Их винтовки FAL были оснащены малогабаритными прицелами "Трилюкс", и как только Лендровер поравнялся с ними - они открыли огонь. Цели были заранее распределены - Макензи первым же выстрелом снял водителя, а Коул - пассажира, сидевшего рядом.

 Роджер де Вет с пулеметом РПД сидел примерно в тридцати метрах от засады Маккензи и Коул. Как и было условлено, он пропустил машину - Лэндровер прошел на расстоянии вытянутой руки, тяжело ревя мотором. В кузове сидели несколько вооруженных негров, из них двое были одеты как партизаны, остальные - во что попало. Но оружие было у всех. По сторонам негры почти не смотрели, их внимание было целиком поглощено разговором...

 Как только впереди сухо застучали FAL, де Вет выскочил и дал длинную очередь из РПД по кузову, перечеркнувшую сидевших негров. Как это часто бывало - ни один из негров среагировать не успел - мгновенно принимать решения они не умели. Ни один даже не успел выстрелить - под огнем с нескольких точек в пару секунд полегли все...

 Пока остальные "шмонали" кузов, собирая добычу, де Вет занял позицию с пулеметом, прикрывая товарищей от возможной атаки. Наконец, сзади раздался топот...

 - Отходим! - лицо лейтенанта Мартенса кривилось в улыбке.

 - Что взяли?

 - Хорошо взяли. Патроны к Калашникову, целый тюк трофейной формы, снаряжение. Но самое главное - сигареты!

 - Сигареты - это хорошо...

 Сигареты забыли положить при последнем сбросе снаряжения, поэтому курильщики чувствовали себя прескверно...

 Маккензи тем временем облил солярой двигатель, соорудил факел, запалил его и бросил на машину. После чего, присоединился к остальным, уже успевшим отойти. На месте осталась куча расстрелянных гильз, десять трупов и пылающий Лэндровер.

 САСовцы направились в сторону берега, оставляя за собой четкую цепочку следов - их отход прикрывал Коул, минируя тропу. В одном месте он поставил двойную растяжку, снарядив ее так, чтобы гранаты взрывались от легкого натяжения проволоки. Метод был примитивный, однако срабатывал в 99 случаях из 100 - как показывала практика, одной растяжки хватало, чтобы настроение у преследователей резко падало, и желание двигаться дальше почему-то угасало.

 Они шли до наступления темноты и с закатом устроили привал на ночь. Несмотря на опасения, никто их не преследовал - противникам и в голову не пришло, что база спецназовцев находится на озере. С рассветом они продолжили путь и через некоторое время вышли к спрятанным лодкам. Вторая охота также оказалась успешной - никто их даже не преследовал. Террористы в этот момент пытались перекрыть тропы, ведущие к границе. О том, что спецназовцы могут находиться на одном из островков Кабора Басса, они даже не подумали...

  Мозамбик, Гарнизон Ньенде, Конец февраля 1977 года.

 Еще через две недели, Макензи решил перебазироваться на северный берег - необходимо было отвлечь внимание от южной стороны. Нападения в одном и том же месте наводят на размышления. В отличие от южного берега, с его застойной, грязной, вонючей водой, узкими протоками в полусгнивших деревьях и кустарниках, северный берег являл собой полную противоположность. Вода была чистой и прозрачной, на берегу росла густая трава, хватало естественных укрытий, и общий вид был куда как более приятным для глаз. Временную стоянку организовали в укромном месте, примерно в ста метрах от воды.

 Гарнизон Ньенде был типичной террористической базой - несколько казарм, выстроенных из подручных материалов, хозяйственные постройки, укатанная грунтовая полоса для приема легких транспортных самолетов и вертолетов. Мачта радиосвязи. Обычно в таких гарнизонах личного состава было человек пятьдесят. ...

 Как только молния гранаты РПГ метнулась к зданию, расцвела в ночи ослепительно ярким цветком, Роджер де Вет поднял свой РПД и перерезал казарму длинной пулеметной очередью. Кто-то кинул гранату с белым фосфором, полыхнувшую ослепительно белым цветом. Разбрасываемые огненные брызги постепенно превращались в сплошной ревущий костер, красные нити трассеров разрезали ночь. То тут то там ухал РПГ, превращая то одну то другую постройку в груду развалин. Удивительно - но с той стороны в ответ не раздалось ни единого выстрела. Де Вет успел выпустить две ленты из своего РПД, когда Маккензи дал длинную очередь в небо одними трассерами. Сигнал к отходу...

 Выждав еще немного, диверсанты забросали изрешеченные постройки гранатами с белым фосфором и за возникшей дымовой завесой спокойно ушли. Их никто не преследовал - преследовать было некому. До места, где они оставили свои байдарки, предстояло пройти восемь километров - задача нелегкая, идти предстояло по бездорожью. Причем не просто по бездорожью - а обходя валуны, поваленные деревья, продираясь через колючие заросли. Сломать ногу на таком марше, да еще в темноте - заросто. Макензи решил идти вдоль берега - чтобы не наследить. Когда стало понятно, что идти дальше сил совсем нет Маккензи приказал прекратить движение, и спецназовцы провели ночь в зарослях, без палаток и даже спальных мешков. Около пяти утра они возобновили движение и совсем скоро вышли к байдаркам - оказалось, что ночью они не дошли до них всего полтора километра.

  Мозамбик, Дорога на Даке, Через два дня.

 Через два дня капитан Макензи решил нанести удар снова на южном берегу - и снова на дороге на Даке, там где они уже устанавливали мины. Ошибается тот, кто говорит, что снаряд дважды в одну воронку не падает - бывает всякое...

 В этот раз команду возглавил Питер Коул, в ее задачу входило минирование стратегически важного перекрестка Чиньянда. Вечером шестерка оперативников тронулась в путь. После высадки на берегу идти пешком им пришлось около 6 часов, причем ночью и по заросшему непроходимым кустарником бушу. Одежду после такого перехода по бушу не взялся бы чинить ни один портной - вот только портных здесь не было на сто миль вокруг. Переход занял у САСовцев два дня, даже несмотря на то, что они нашли ведущую к цели слоновую тропу - по ней передвигаться было намного проще.

 Дорога была проселочной, сильно разбитой - но следов на ней было множество, дорога явно использовалась террами и очень активно. САСовцы также обнаружили следы патруля ФРЕЛИМО, контролировавшего этот участок. Судя по следам, патруль прошел совсем недавно. Выставив дозоры по обе стороны дороги, диверсанты приступили к минированию. Мины ставили по всем правилам - на неизвлекаемость, верхний слой земли предварительно аккуратно сняли. Лишнюю землю рассыпали в буше подальше от дороги. Мину замаскировали, тщательно разровняв место установки и сбрызнув его водой. Вся операция заняла тридцать минут. После этого Коул отдал приказ идти на другое место установки, чуть подальше. Там они установили еще одну мину, точно также. После чего, убедившись, что ни ЗАНЛА ни ФРЕЛИМО не обнаружат мину спецназовцы двинулись дальше.

 Чуть дальше группа организовала засаду на дороге - в расчете на то, что в нее попадется машина ФРЕЛИМО. Вообще, продолжительность засад измерялась количеством оставшейся воды - а ее то как раз было мало. С наступлением темноты двое бойцов пошли на разведку, и нашли лужу, откуда удалось вычерпать девять литров воды. Но и этого было мало - между тем за день по дороге проехал только один человек - негр на велосипеде. Когда вода кончилась совсем, командир группы наметил крайний срок, когда засаду надо было снимать.

 И неожиданно за полчаса до крайнего срока, САСовцы услышали шум мотора. Оперативники немедленно заняли свои места, изготовившись к стрельбе. Через некоторое время на дороге показался трактор с прицепом, в котором сидело с десяток солдат ФРЕЛИМО. По какой-то странной случайности трактор миновал мину, заложенную САСовцами. Когда трактор поравнялся с родезийцами - они открыли огонь, сразу убив водителя и остановив трактор. Остальные бойцы расстреляли террористов на прицепе - пара негров успела спрыгнуть с трейлера, но скрыться не успела. Когда стрельба затихла, на дороге осталось лежать одиннадцать убитых солдат ФРЕЛИМО. Самое удивительное, что одному удалось каким-то образом убежать - в него попали как минимум две пули но, несмотря на это он скрылся от спецназовцев. Огневой налет занял меньше минуты - при этом сам трактор не пострадал. В прицепе САСовцы обнаружили изрядное количество припасов - узлы с одеждой, коробки с едой, цинки с патронами, ручные гранаты, коробки с пистолетными патронами, миноискатель советского производства, и одиннадцать автоматов Калашникова. Все необходимое оперативники забрали с собой, а что не смогли забрать - уничтожили с помощью взрывчатки, которую прихватили специально для этой цели. Трактор также пришлось уничтожить. Одного из убитых террористов заминировали, подложив под труп взведенную гранату - способ, примитивный, но действенный. Оружие убитых солдат привели в негодность. Кроме снаряжения и боеприпасов САСовцы забрали большое количество документов - позже при их изучении выяснилось, что трактор вез нового командира гарнизона ФРЕЛИМО в Мкумбуре. При нем были найдены новые коды, шифровальные таблицы, частоты и позывные для всей провинции Тете на ближайшие месяцы - для родезийской разведки и спецотдела полиции данная информация была очень важна...

 Что произошло потом, САСовцы узнали через несколько недель. Раненый боевик добрался до ближайшего гарнизона ФРЕЛИМО и поднял тревогу. На место разгрома немедленно был выслан патруль, затем послали трактор чтобы забрать тела убитых. Сначала сработала граната, подложенная под убитого террориста - трое раненых. А потом мина взорвалась и под трактором, на прицеп которого загрузили тела убитых - верней не под самим трактором, а под прицепом. В результате тела погибших разбросало по всем окрестностям, от взрыва получили ранения еще несколько человек. Бросив и тела и два развороченных трактора, боевики ФРЕЛИМО сбежали...

 Через шесть недель операция подошла к концу. Бойцы расчистили посадочную площадку, и вскоре над островом показались легкие транспортные вертолеты "Алуэтт". Кто-то из пилотов в шутку обозвал САСовцев "Грязной дюжиной", и немудрено - все обросли бородами, одежда грязная и разорванная, лица загорели до черноты. Покидав снаряжение в вертолеты, САСовцы вернулись в Родезию.

 Так закончилась первая из нескольких операций на озере. За шесть недель в общей сложности диверсанты проплыли на своих байдарках 540 километров, вывели из строя гарнизон Ньенде, убили или ранили более двадцати терров. Кроме того, они полностью парализовали движение на единственной дороге, ведущей из Тете в Мкумбуру. Минирование и засады сделали свое дело: дошло до того, что власти провинции попытались дублировать дорогу на некоторых участках, прокладывая новую.

 Вскоре после первой, САС провела вторую и третью часть операции. В них участвовали как ветераны, так и новички. Среди тех, кто провел первые шесть недель во второй и третьей фазах принимали участие Дэйв Берри и Карл Лутц. В ходе третьего этапа Лутц и Мик Грэм уничтожили 21 лодку, принадлежавшую ФРЕЛИМО и ЗАНЛА в крупнейшей гавани на озере. Оперативников чуть было не засекли когда вспыхнул пожар, но они сумели уплыть незамеченными.

 Самое же главное - до самого конца войны ни ЗАНЛА ни ФРЕЛИМО так и не узнали, где базировались родезийские диверсанты, сумевшие малыми силами парализовать большую часть провинции в Мозамбике.

  Зимбабве, Мидлэндс, Район Гокве, 08 июля 2009 года.

 Всю первую половину дня я гнал машину как сумасшедший, избегая дорог. Опасаться теперь следовало всех и каждого. Матабелы, доведись нам их встретить, начнут задавать вопросы о смерти одного из своих вождей - а белым вопросы здесь задают, приставив автомат к голове. Еще меньше мне хотелось связываться с местной властью - о пыточных застенках в Хараре в последнее время упоминали на всех западных каналах. Да и та группа, которая идет за нами - кстати, кто они? Как попали в страну? Как попал в страну тот араб, что ему здесь нужно? Ведь война в Зимбабве идет чисто межплеменная, религиозной ненависти здесь нет. Или - уже есть?

 После того, как машина пару раз попала в такую ямину, что едва не вырвала подвеску (заводская бы точно полетела, усиленная еле выдержала) пришлось снизить скорость, теперь мы продвигались вперед примерно по двадцать - двадцать пять километров в час. По дороге было бы гораздо быстрее - но на дороги я соваться не рисковал. После произошедшего на них будут блокпосты...

 Примерно к двенадцати часам я понял, что дальше не могу. Веси машину по такому бездорожью - удовольствие ниже среднего. И эти ямы...

 - Как насчет пикника? - небрежно бросил я

 - Пикник так пикник... - пожала плечами Марина

 Я остановил машину, место выбрал так, чтобы на возвышенности и все подходы просматривались бы метров на сто.

 - Подстрелишь кого-нибудь - или консервами будем питаться?

 Сам я стрелять не хотел - потому что не знал, что здесь съедобно, а что - нет, в кого можно стрелять, в кого нет.

 - Если только парочку нигеров - мрачно усмехнулась Марина

 Мда-а-а... Если бы здесь сейчас был мистер Ли Чун, начальник отдела равных прав и возможностей ФБР (вся работа которого заключается не в расследованиях, нет. Все чем занимается этот отдел - так это следит за другими агентами на предмет их нацистских или расистских высказываний и действий. Политкорректность, короче блюдет - прим автора) - он бы уже радостно потирал руки. Как же - очередного расиста в стенах родного ведомства разоблачил...

 - Слушай... - с той же мрачной веселостью начал я - откуда ты такая расистка? Вроде бы как - сейчас на дворе двадцать первый век. Политкорректность надо блюсти, однако. Они не негры - они угнетенные коренные жители Африки, которым не дают жить белые дьяволы. По крайне мере именно так все подается в американских СМИ.

 - Я знаю, как все это преподносится в американских СМИ. Я даже прожила там, у вас несколько лет.

 О, как! Интересно...

 - И что же ты делала в Америке?

 - Это неважно. Самое главное то, что я там увидела. Вы носитесь со своими нигерами, платите им деньги за то, что они не работают, боитесь даже назвать их неграми. Вы кичитесь своей терпимостью и политкорректностью - но рано или поздно это все сработает против вас же...

 Это уж точно... Как то к месту вспомнилась одна история. Есть в Нью-Йорке такой негритянский профсоюз. Если обычные профсоюзы контролируют итальянцы, то этот - дикий. И вот как-то раз этот самый негритянский профсоюз собрался всем кагалом и пошел пикетировать одну фирму, которая год за годом чудесным образом выигрывала контракты на вывоз мусора. Для тех, кто не знает - золотое дно, один из основных источников дохода "Пяти семей", контролирующих Нью-Йорк. Самое главное - что эти негры пошли с пикетом не на кого-нибудь, а на семью Дженовезе!

 Короче - приперлись эти негры под окна офиса фирмы, вывозящей мусор, развернули плакаты и начали орать, что мол - вы мало наших соотечественников наняли! Негров! Расисты вы, в общем, господа мафиози!

 Ну и вот - стоят, камнями кидают, на мусоровозы бросаются. Глядя на все это безобразие, директор фирмы позвонил крыше, а сидевшая неподалеку спецгруппа, прослушивающая разговоры Дженовезе в надежде накопать материал для судебного разбирательства перетрухала и вызвала группу захвата ФБР.

 Итальянцы прибыли первые, им негры так вломили... Машины битами разнесли, кое-кому башку камнем проломили, арматурой прошлись. Хорошо без стрельбы обошлось. Через несколько минут прибыли и мы - так случилось, что HRT тренировала местную группу захвата, ну и сорвались на вызов вместе. Все мордами в асфальт положили, самые буйные дубинками выхватили неслабо. Вызвали два больших тюремных автобуса. Негров загрузили и на Райкерс (Райкерс Айлэнд - там находится следственный изолятор Нью-Йорка - прим автора) отправили, итальянцев часть на Райкерс, часть в больницу, часть - в офис ФБР, разбираться. А что бы вы не думали, что все так легко и просто - положили мордами в асфальт и все, скажу - там фургон рядом нашли припаркованный. В нем - четыре Калаша, десяток помповых ружей, пистолеты. Этих самых негритянских профсоюзников, больше некому...

 Привезли несколько итальянцев в основной офис ФБР в Нью-Йорке. Мусороуборочной компанией итальянской занимался агент Лен Модроу, из отдела по борьбе с организованной преступностью, вот он и начал банковать. Просмотрел списки задержанных, выделил одного интересного товарища - Винни Носа. Нос - это кликуха его. Ну, нос у человека длинный, наверное, его в детстве дразнили, вот он и стал эмоционально неустойчивым. Его то Лен и решил хоть на что-нибудь расколоть - а то и оснований для задержания нет. Сами итальянцы еле на ногах стоят.

 Итак - вызывает агент Модроу Винни Носа и начинает его лечить. В общем - совсем вы, итальянцы слабаками стали, нигеры вас имеют как хотят, а вы за спины ФБР прячетесь, приходится группу захвата вызывать чтобы вас спасти. И все такое в этом духе...

 Пленка с записью этого допроса попала в отдел равных прав и возможностей ФБР - кто-то стукнул, надеясь на продвижение по карьерной лестнице. Есть и такие суки. А кто-то из отдела равных прав и возможностей передал запись этого допроса адвокату, нанятому для того, чтобы вытащить нигеров из Райкерс. Нормально?

 Так вот. Что было на большом жюри (В США кроме суда присяжных есть "Большое жюри" - оно решает, передавать дело или нет на рассмотрение суда присяжных. Фактически, это первая ступень суда. Отличается от суда присяжных большим количество членов жюри, а также тем, что адвокату подозреваемых нельзя выдвигать собственные улики, он имеет право лишь критиковать улики обвинения. Решение - передавать дело или нет в суд присяжных решается простым большинством голосов - прим автора ) - описать сложно... Этот адвокат вел себя как петух в курятнике, прокурор не знал, куда деваться. Газеты и правозащитные организации орали, что итальянская мафия и ФБР совместно избили бедных негров, что в ФБР одни расисты и белые фашисты, что в мафии - тоже расисты, потому что негров в семьи не принимают. Оказывается, у негров есть и такое гражданское право - быть принятым в итальянскую мафию... А я и не знал. В конечном итоге загнанный в угол прокурор был вынужден пойти на сделку с защитой (В США обвинение может заключать сделки с защитой, относительно того, что обвиняемый часть преступлений признает, а прокуратура отказывается от остальных обвинений - прим автора). Кого на поруки выпустили, кто посидел год и вышел. В общем - все эти профсоюзники от наказания ушли. А Лена из ФБР вышибли пинком под зад, сопроводиловку написали такую, что ни одна тюрьма не примет. Фашист, расист, экстремист. Благо нью-йоркский резидент (начальник офиса или отделения ФБР в городе, это очень высокая должность, примерно соответствует начальнику ГУВД - прим автора) тоже нег ... афроамериканцем был - он то и постарался.

 Пришлось Лену устраиваться детективом в какой-то сельский участок в Айове - хорошо еще, что так устроился. Это Лен Модроу! Человек, который расследовал дела Дженовезе!

 - Может, расскажешь, что с тобой произошло, почему ты их так не любишь? - задал я вопрос, который меня, признаться, очень интересовал

 - Может и расскажу. Только не сейчас. А стрелять не надо, здесь могут быть и импи, и местные копы, и кто-нибудь еще. Лучше обойтись консервами...

 - Консервы так консервы... - пожал я плечами. Достал штык-нож, пару банок цыпленка в пикантном соусе, быстро открыл. Одну бросил Марине, та поймала ее на лету.

 - Как думаешь, сколько нам еще тащиться до границы? Ты ведь здесь уже бывала? - поинтересовался я, смакуя нежное мясо.

 - Не меньше трех дней. А, наверное, и больше - ответила Марина - потому что мы бездорожьем едем. Дальше местность будет еще хуже...

 - Оно хреново. Слушай, а здесь исламисты есть? Ну, такие, которым хлебом не корми - дай кого-нибудь зарезать во славу Аллаха? Такие, как на Ближнем востоке.

 - Здесь тебя и без всякого Аллаха зарежут за милую душу. Исламисты здесь есть, но немного. Есть PAGAD - люди против гангстеризма и наркотиков. Такая группировка, но она действует только в городах. И их относительно немного. Большая масса нигеров на Аллаха срать хотела, у них верования свои и намного более древние, чем ислам. Здесь идет война, прежде всего межрасовая и межплеменная, этих причин вполне хватает для того, чтобы убивать. Поэтому я тоже не знаю, кто на нас напал и какого черта им...

 Договорить Марина не успела - я поднял руку со сжатым кулаком, требуя тишины. Какой-то звук... словно бензопила... причем нарастающий...

 - Прячься! - тихо сказал я и в этот момент на нас буквально выскочил летящий на низкой высоте маленький самолет. Блестящий круг пропеллера, двойная хвостовая балка, небольшая кабина максимум на пятерых. Самолет - разведчик!

 - К машине! - заорал я, когда самолет с ревом пронесся над нами на высоте метров пятьдесят и сразу начал набирал высоту, ввинчиваясь в бледно-голубое, без единого облачка небо...

 - Садись за руль!

 Сам прыгнул назад, распихал вещи по углам, чтобы расчистить себе место. Лихорадочно выхватил из-под вещей ящик с инструментами, открыл так, что чуть не рассыпал его, перебрал сделанные нами с братом в ЮАР заготовки. Кажется, эта... Взял молоток, зубило, пару раз от души долбанул по мощной дуге безопасности между передними и задними сидениями. Затем достал пару винтов, отвертку, начал прикручивать кронштейн для крепления пулемета. Марина уже завела двигатель и теперь ждала моей команды ...

 - Сейчас поедем! Но к границе нельзя, надо обходить! Посмотри карту, давай свернем на восток!

 - Есть дорога на Кадому и дальше - на Хараре

 - На столицу? Нет уж, на ... Еще подумают, что мы Мугабе свергать собираемся. Что еще?

 - Тогда на Квекве и потом снова свернем. Но это лишний день пути! Да и топлива - до границы не дотянем...

 - Найдем, где заправиться! - я уже прикрутил намертво винтами кронштейн и теперь устанавливал на импровизированную турель пулемет - давай, поехали. Только меня на ухабах не вытряхни! Может и уйдем...

 Не ушли... Уже через десять минут после того, как улетел самолет разведчик, сквозь рев двигателя Лэндровера я услышал приближающийся гул моторов...

 - Стой!

 Марина резко остановила Лэндровер, я сунул ей вперед автомат...

 - Держи! Повесь себе на шею, на всякий случай.

 Если, например, выбросит из машины взрывом или что-то в этом роде - то автомат на ремне, оставшийся с тобой, это буквально выбор между жизнью и смертью.

 - Мне с винтовкой проще...

 - Держи, говорю. Как скажу, газуй!

 Хорошо, что местность шла относительно ровная, без промоин, поросшая мелким кустарником, который Лэндровер преодолевал на раз.

 Самолет появился буквально через минуту, и я и Марина увидели его. Тяжелый, двухмоторный, воздушный грузовик, ветеран еще второй мировой войны. Знаменитая ДС-3 Дакота, основной транспортный и десантный самолет в Африке в небогатых странах. Своих клиентов русские снабжали "Антоновыми", те страны, которым повезло иметь нефть или алмазы закупали С130 Геркулес или С160 Трансал. Дакоты оставались самым бедным и сейчас, разглядывая идущий на небольшой высоте самолет, покрытый серой, уменьшающей отраженное излучение локаторов краской, я пытался понять - сколько же в нем может быть парашютистов-десантников...

 - Что делаем?

 Летчик заметил нас, и машина пошла вверх, заходя на круг. Готовится к десантированию, сука...

 - Ты с автомата стрелять умеешь хорошо?

 - Не так, как с винтовки... - виновато улыбнулась Марина

 - Тогда вот что. Сейчас он попытается выбросить группу отсечения, чтобы отсечь нам пути отхода и оставить только тот, где нас ждет засада. Как только начнется десантирование - а оно будет с малой высоты, времени почти не будет - стреляй! Попытайся загасить хотя бы одного. А потом - резко поворачивай и давай вон к тем горам - я указал на далекие изломы невысокого горного хребта, четко выделяющегося на горизонте. ...

 - Поняла

 - И опасайся засады! Они будут отсекать нас от всех дорог, кроме тех, где нас ждет засада! Если увидишь что-то - крикни, предупреди!

 - Есть, мой генерал...

 Господи... она еще и шутить в такой ситуации умудряется...

 Самолет заходил на круг, я вел стволом пулемета за ним, но не стрелял. Не знаю - видели ли те кто находился в самолете пулемет или нет - но он и решились. До земли было примерно сто двадцать метров, не больше - и тут от самолета отделилась одна черная точка, вторая, третья... Самолет шел по широкой дуге. Сбрасывая десант, который должен был охватить нас полукольцом...

 Серым пятном на бледно-голубом небе вспыхнул первый купол парашюта, на тончайших, почти невидимых с такого расстояния нитях строп под ним повисла фигурка десантника. И как только миниатюрная фигурка десантника коснулась заостренной мушки прицела, я нажал на спуск, отсекая короткую очередь...

 Хотя на таком расстоянии почти ничего не было видно, но каким-то шестым чувством я понял - попал! Фигурка по-прежнему висела на стропах, но парашют спускался неуправляемо. Подвинул ствол на несколько градусов, ловя в прицел другой парашют, новая очередь и снова - попал. Третья - готов! Словно в тире мишени летели к земле, но пока они висели в воздухе - их доставал пулемет точными и безжалостными очередями...

 - Давай! Поехали! - я рукой указал Марине то направление, где приземлялись уже безжизненные тела зимбабвийских десантников, где был пробит коридор - давай туда и быстрее!

 Воевать с целой группой десанта я не собирался, даже имея пулемет. В конце концов, после того, как они приземлятся, они из мишеней вновь превратятся в серьезную силу и элементарно задавят меня огнем. Всегда надо знать, когда смотаться...

 Лэндровер запрыгал по неровностям, я не отрывался от приклада пулемета. Стрелять было сложно, да и не в кого. Откуда-то сбоку заговорили несколько автоматов, но неточно - пули легли в нескольких метрах от Лэндровера, ломая ветки кустарника. Десантники, потеряв несколько человек при десантировании, теперь лупили нам вслед длинными очередями из всего, что у них было. И черт с ними...

  Зимбабве, Мидлэндс, Дорога на Гверу, 08 июля 2009 года.

 В отличие от Эдриана и Марины, вынужденных передвигаться вне дорог, аль-Мумит и его группа двигались по дорогам. Их было тридцать человек - тридцать обученных, с огромным боевым опытом, хорошо вооруженных исламских фанатиков. Идти по следам смысла не было - тайно установленный на Лэндровере спутниковый маяк четко показывал направление движения машины, которая их интересовала. Поэтому Аль-Мумит принял решение двигаться параллельно им, на виду не показываться - и просто ждать, пока кяфир найдет то, что он искал. И только когда он найдет - отнять это у него. Что именно кяфир должен был найти - аль-Мумит не знал, но это было нужно шейху и этого было вполне достаточно...

 - Эмир! - голос Али оторвал аль-Мумита от размышлений

 Черт, блокпост...

 Зимбабвийцы после перестрелки начали перекрывать район, ставить блокпосты - схема была хорошо отработана во время волнений матабелов. Дорога была перекрыта легким шлагбаумом и переносными заграждениями из колючей проволоки, около заграждений стояли солдаты и бронетехника. У заграждений стояли три машины - пикап Тойота-75 с пулеметом ДШК в кузове, старый советский гусеничный БТР-50, тоже с пулеметом ДШК, установленным у люка и старый бортовой трехосный грузовик. Солдат было человек двадцать - только тех, что были на виду...

 Но блокпост только с виду выглядел грозным, на самом деле разительно отличался от тех блоков, которые выставляли американцы в Ираке и Афганистане или русские - в Чечне (аль-Мумиту приходилось бывать во всех этих местах). Солдаты стояли стадом с одной стороны дороги, у ДШК на пикапе никто не дежурил. Ни укрытий, ни окопов отрыто не было...

 - Передай по колонне - всем приготовиться! Особое внимание - на БТР и пулеметы! Стрелять только после меня.

 - Понял, эмир... - Али в рацию быстро отдавал приказания

 Аль-Мумит надеялся, что удастся проскочить без стрельбы, ведь у него была бумага, подписанная самим министром безопасности Мутасой. Африканцы вообще очень боятся власти, заискивают перед ней - поэтому вариант, что их пропустят, был вполне реален. Ну, а если нет...

 Лэндровер остановился метрах в десяти от группы солдат, Аль-Мумит спокойно смотрел на подходящего к нему младшего офицера. В его руке был зажат семнадцатизарядный Глок, Али сидевший рядом с едва слышным щелчком сдвинул предохранитель Калашникова на автоматический огонь, левую руку положил на ручку двери. За Лэндровером остановилась и вся колонна. Солдаты не видели, как в последнем Унимоге один из боевиков взялся за пришитую к тенту, прикрывающему кузов, ременную петлю, чтобы мгновенно сдернуть его при необходимости. Рядом с ним замер один из боевиков, положив на плечо трубу РПГ-7...

 - Документы! - командир подразделения, перекрывшего дорогу, подошел к головной машине, где на переднем сидении сидел аль-Мумит. Автомат у него был закинут за спину, он видел, что в головном джипе сидят белые, и никакого подвоха от них не ожидал. В последнее время силы безопасности Зимбабве боролись исключительно с матабелами, а про исламских террористов здесь и слыхом не слыхивали. Белый террорист - это просто не могло уложиться в голове офицера, подошедшего проверить документы. Поэтому ни он, ни его подчиненные не приняли никаких мер предосторожности. У ДШК на Тойоте вообще никто не дежурил, а солдат у пулемета на БТР уделял больше внимания косяку с бумом (так в тех местах называется марихуана, которую курят очень многие. Среди негритянских воинов курение бума считается нормальным - прим автора), чем тому, что происходит у него под носом на дороге...

 - Пожалуйста, офицер - максимально вежливо ответил аль-Мумит на английском и подал документы, в числе которых было и письмо министра безопасности Мутасы...

 Аль-Мумиту в этот раз не повезло. Подошедший для проверки документов лейтенант Синдеке был молодым, а поэтому малограмотным. Если при режиме Смита белые насильственно заставляли племена отдавать своих детей в школу учиться - в Родезии читать и писать умели почти все, и белые и негры - то сейчас была полная вольница. Машоны отдавали детей учиться по желанию, а матабелам и вовсе власть чинила в этом препятствия, закрывая школы, где преподавание шло на синдебеле - родном языке матабелов. Хочешь учить своего ребенка - отдавай его в школу, где обучение идет на шона, языке машонов, заклятых врагов матабелов, которые сейчас были у власти. А там твоему ребенку учителя внушат об исторической вине матабелов перед машонами и о том, что матабелы должны всегда подчиняться машонам и лично пожизненному президенту Зимбабве Роберту Мугабе. Для матабела отдать своего ребенка учиться в школу машонов - подобно ножу в сердце. Некоторые взрослые с печалью вспоминали те времена, когда негритянского ребенка белые дьяволы учили английскому языку. А теперь, после победы чимуренги (освободительная революция - прим автора) многие дети не знали даже родного языка. Какой там английский...

 И поэтому, лейтенант Синдеке не только не понял ни слова из того, что ему сказал аль-Мумит - он и поданные ему документы нормально прочитать не смог. В казармах рядом с ним всегда был Мтоку - его соплеменник постарше, который выучился при белых и теперь мог прочитать своему командиру нужные бумаги. Но сейчас Мтоку рядом не было, да и если бы он был рядом - показывать белым дьяволам, что он неграмотен, лейтенант Синдеке не хотел. Как и у любого другого "ребенка революции" в Африке у него сложилась мания величия перед белыми, своего рода "кодекс поведения" для настоящего воина. И сейчас этот самый кодекс заставлял его поступить с белыми собаками совершенно определенным образом...

 - Выходите из машины! - рявкнул он на шона, своем родном языке, наглому белому и швырнул документы ему в лицо. Это было последней ошибкой в жизни, которую он совершил...

 Аль-Мумит поднял пистолет и выстрелил чернокожему придурку в голову, промахнуться с такого расстояния он не мог. Синдеке даже не успел испугаться - его голова взорвалась серо-красными брызгами, он начал падать на машину, словно марионетка, у которой махом обрезали все веревочки. Тотчас сидевший на заднем сидении Али рванул ручку двери на себя, плечом вышиб дверь и прыгнул из машины, стреляя по сгрудившимся, оцепеневшим от неожиданности солдатам из автомата длинной, бесконечно длинной очередью...

 Когда в голове колонны грохнул выстрел, моджахед в замыкающем Унимоге рванул на себя петлю, держащую тент и тент полетел вниз, открывая кузов машины с готовыми к бою террористами. Моджахед с гранатометом встал в полный рост, привычно, как он проделывал это уже много сотен раз, совместил планку прицела гранатомета с грязно-коричневым бортом БТР и нажал на спуск...

 Реактивная граната рванулась к борту БТР, огненным шаром разорвалась внутри - противопульная броня для гранаты, что лист бумаги. БТР вспыхнул моментально, зачадил черным дымом, половину сидевшего с косяком у пулемета солдата вышвырнуло на дорогу, отшвырнуло метров на десять. Вторая половина осталась в бронетранспортере, там же сгорел заживо механик-водитель....

 Второй пулеметчик, спавший прямо на земле, прикрывшись от солнца Тойотой, моментально вскочил, бросился за пулемет - и упал, изрешеченный длинной пулеметной очередью. Ибрагим, настоящий ас в обращении с пулеметом, поставив сошки на борт Унимога, точной очередью снял пулеметчика у крупняка и тут же перенес огонь на мечущихся под пулями солдат. Из машин выпрыгивали моджахеды, бежали вперед, стреляя на ходу...

 - Не стрелять! - аль-Мумит вышел из машины, дважды выстрелил в воздух из своего Глока, стрельба сразу стихла. Перед ним в разных позах лежали на земле перерезанные кинжальным огнем солдаты зимбабвийской армии, чуть дальше чадно горел БТР. На разгром блокпоста у террористов ушло десять секунд...

 Аль-Мумит пошел к Тойоте, держа наготове пистолет. Удивительно - но по двигателю - ни одного попадания...

 - Али!

 К командиру тотчас подбежал Али.

 - Проверь эту машину! Берем ее с собой!

 Крупнокалиберный пулемет на турели - неслабый аргумент в любом споре, из него можно сбить вертолет, и даже десантный самолет. То, что он достался неповрежденным - большая удача...

 Трое моджахедов побежали к машине - и вдруг от машины раздались какие-то крики. Аль-Мумит повернулся, нахмурившись - двое моджахедов волокли упирающегося чернокожего в форме армии Зимбабве. Автомат волокся по грязи за ним, но чернокожий только истерично кричал и не делал никакой попытки им воспользоваться. Следом шел третий моджахед с ножом...

 - Стоять! - моджахеды сразу замерли, хлесткий окрик эмира превратил их в соляные статуи. Аль-Мумит подошел к взятому в плен солдату, присел рядом с ним на корточки, посмотрел прямо в глаза, с удовлетворением отметил плещущийся в них страх...

 - Говоришь по-английски...

 - Да, бвана (хозяин - прим автора), да... - запричитал солдат - не убивайте...

 Аль-Мумит задумался

 - Кто ты? Для чего вы здесь стояли? Какое у вас было задание? Ты меня понимаешь?

 - Я Мтоку... Сержант Мтоку... Пятая бригада... не убивай, бвана... не убивай, у меня дети...

 Аль-Мумит улыбнулся - он знал, что такое пятая бригада. Спецназ армии Зимбабве. За свою жизнь он имел дело и с американским и с британским и с русским спецназом, и знал что это такое. Если здесь даже спецназ так плохо подготовлен, что говорить об обычных пехотных частях... эту страну можно брать голыми руками. Интересно, интересно...

 - Для чего вы здесь стояли? Какое у вас было задание? Вы ждали нас?

 - Нет, бвана... нам сказали... в Матабелелэнде опять стреляют...восстание... нам сказали задерживать всех матабелов, а если они с оружием - расстреливать...

 - Ты знаешь эту страну?

 - Да, бвана, да...

 Тем лучше...

 - Хорошо. Мне нужен хороший проводник. Ты согласен быть им?

 - Да, бвана, да... да...

 - Хорошо. Али!

 К Аль-Мумиту подбежал командир отряда моджахедов

 - Это наш новый проводник, зовут его Мтоку. Поедет он в моей машине. Покорми его. Сейчас.

 - Спасибо, бвана... - сержант Мтоку упал на колени и попытался поцеловать ботинок аль-Мумита, тот брезгливо поморщился. Не воин а...

 - И запомни, Мтоку - аль-Мумит поднял сержанта на ноги и внимательно посмотрел ему в глаза - я не люблю предателей. Если ты будешь верно служить мне - я дам тебе денег и подарю самое ценное. Твою жизнь. Но если ты меня предашь... У тебя ведь есть жена, дети...

 - Да, бвана, есть...

 - Так вот. Сначала Али отрежет голову тебе. А потом мы найдем твою жену и детей и отрежем головы им. Вспомни это, если захочешь меня предать. А теперь - пошли к машине...

  Зимбабве, Граница между Мидлэндсом и Западным Машоналэндом, Ночь на 09 июля 2009 года

 Я встал с расстеленного на земле спальника, взглянул на свернувшуюся клубочком во сне Марину. Прикрыл ее легким одеялом, бесшумно пошел к Лэндроверу. Наощупь нашел в бардачке серебряную фляжку, отвернул колпачок и сделал большой глоток. Отвернулся от машины, держа в руке фляжку, и посмотрел вдаль, на занимающуюся над холмами зарю. Сегодня я стал подонком...

 Все произошло как-то само собой. Уйдя от десантников, мы гнали машину весь день, стремясь уйти как можно дальше от места боя. Остановились на ночлег, выбрали хорошее место. Марина пошла к роднику, и что-то толкнуло меня пойти за ней...

 За всю свою жизнь по-настоящему я любил всего лишь двух женщин. Помимо Марины это была Дженна. Та самая, которую я собирался вести под венец, которую представил отцу как свою невесту. И которая ушла с Ником после той встречи в ресторане. Ник потом, конечно, ее поматросил и бросил, а я назад не принял, хотя и было мучительно больно. За свои поступки надо отвечать...

 Ника за тот поступок я считал последним подонком. И здорово врезал по морде, когда представилась такая возможность. Поддержал, скажем так, традицию ненависти между разными ветвями де Ветов. Но, как оказалось, точно таким же подонком был и я сам. Ник переспал с Дженной, а я теперь переспал с Мариной, когда не прошло и сорока восьми часов с того времени, как Ник погиб. Отомстил, называется...

 - Не вини себя...

 Я едва не выронил фляжку, обернулся. Марина стояла сзади, около машины, одетая лишь в черное покрывало ночи и внимательно смотрела на меня

 - Да я и не виню... - горько усмехнулся я - просто я подонок и все. Какая тут вина...

 - Ты не подонок - сказала Марина - если хочешь знать, я сама этого хотела, не меньше чем ты...

 - Спасибо, ты облегчила мне жизнь... А Ник интересно этого хотел?

 - Ник тут ни при чем ... - вздохнула Марина - хочешь узнать правду обо мне?

 - Хочу...

 - Я родилась здесь, в этой стране, когда вовсю шла война. Но когда мне не было и года - нам пришлось продать все и бежать в ЮАР - впрочем, у моих родителей владения были и здесь и там. Отец всегда был предусмотрительным. В три года отец впервые вложил мне в руки винтовку, в пять я застрелила бабуина, который лез в окно моей спальни. В восемь я уже стреляла без промаха, наравне со взрослыми. А в четырнадцать, рухнула и вторая моя родина - Южно-Африканская республика...

 - Так тебе получается... - я мгновенно подсчитал - двадцать девять? Больше чем на двадцать пять ты не выглядишь...

 - Спасибо за комплимент Эдриан - улыбнулась девушка - но позволь, я продолжу. Когда АНК (Африканский национальный конгресс, основная политическая партия негров в ЮАР - прим автора) и Мандела пришли к власти, отец против моей воли отправил меня учиться в США.

 - Где ты училась?

 - В Гарварде. Так что перед тобой - доктор права.

 - Рад познакомиться, советник... - протянул я

 - Взаимно... Несколько лет назад в ЮАР приняли закон - о привилегиях для угнетенного коренного населения (такой закон действительно есть - прим автора). Для нигеров, то есть. Согласно этому закону - фирмам, где у чернокожих более пятидесяти одного процента акций, предоставляются налоговые льготы и преимущества - государство например, обязано заключать контракты только с ними, а не с фирмами, принадлежащими белым, землю под строительство им выделяют в первую очередь и так далее. А для фирм, принадлежащим белым - наоборот установили повышенные налоги...

 - В смысле? - не понял я - у вас здесь что, налоги зависят от цвета кожи? Это же расизм...

 - Да это расизм... - горько усмехнулась Марина - только за этот расизм никто никого и никогда не накажет. Любой африканец - расист и трайбалист (трайбализм - стремление продвигать интересы только своего племени и ненависть к другим племенам - прим автора). Это здесь считается совершенно нормальным - ненавидеть и убивать людей с другим цветом кожи и из другого племени. И вы, американцы, благодушно на это взираете. Но есть одно племя, права которого вы не признаёте и никогда не признаете из-за политкорректности и боязни признать свои ошибки. Это - племя белых. Наши прадеды высадились на этих берегах много сотен лет назад, киркой, плугом и винтовкой они отвоевывали эту землю. Она полита потом и кровью многих поколений наших предков - белых. Так что мы имеем не меньше прав на эту землю, чем нигеры.

 Когда приняли этот закон - к моему отцу пришел некий Мбенге Мтоку. Раньше он был командиром территориальной ячейки Умконто Ве Сизве (Умконто Ве Сизве - в переводе Копье нации. Боевое крыло Африканского национального конгресса, негритянская террористическая организация - прим автора). А когда АНК пришел к власти и Мандела стал президентом нашей бедной страны - Мбенге решил переквалифицироваться в бизнесмена.

 Когда приняли этот закон, началась вторая волна эмиграции белых, многие продавали доходные предприятия за копейки и бежали из этой страны - куда угодно лишь бы бежать. Но мой отец поклялся, что второй раз они его не сгонят с его же земли. Что живым он с нее не сойдет. Когда Мбенге со своими головорезами пришел к отцу и предложил ему сделку - чтобы мой отец бесплатно отдал ему контрольный пакет акций, а он обеспечил бы государственные контракты и защиту от местных негритянских банд - отец выгнал его из дома с оружием в руках.

 Через несколько дней они пришли снова. Мой отец и брат с оружием в руках заперлись в доме и отстреливались, полицейские были там, но ничего не сделали. Огромная банда вооруженных негров в конце концов ворвалась в дом. Отец и старший брат живым не сдались и умерли как мужчины с оружием в руках. Нигеры отрубили им головы, уже мертвым, и повесили на заборе. Мать они изнасиловали все вместе и вспороли ей живот...

 Я с ужасом слушал, не смея пошевелиться

 - В живых оставался только мой младший брат, мой Микки, ему было всего двенадцать. Он был скрипачом, подавал большие надежды, сам писал музыку. Даже участвовал в международных музыкальных конкурсах. А эти скоты облили его бензином и подожгли...

 Господи...

 - Я вернулась из США, чтобы похоронить родных, и этот черномазый пришел ко мне вместе со своими громилами. Мне предложили сделку, от которой нельзя отказаться - так это кажется, называется у итальянцев?

 - Примерно так...

 - Но я отказалась. Я переиграла этого тупого ублюдка. Хочешь знать, как?

 ...

 - Я начала жить с ним. Да, он убил моего отца, мать, двоих братьев, а я жила с ним почти год. Эти новые черные олигархи обожают жить с белыми женщинами, так они излечивают свой комплекс неполноценности. Для них красивая белая женщина в постели - это что для европейца дворянский титул. Некоторые даже гаремы заводят - только из белых, хвастаются друг перед другом... Поэтому мне не составило труда убедить этого черномазого урода, что я девушка свободных нравов, что в США все белые девушки спят с нигерами и им это очень нравится. А примерно через год я убила этого урода. Отравила его. И умирал он очень и очень тяжело...

 Внезапно мне стало холодно. Очень...

 Знаете... Я изучал историю средневековой Италии. Заинтересовался ей еще в школе. Монтекки, Капулетти, венецианские дожи, римские интриги, все такое...

 Но в этот момент я понял - что средневековые страсти, тот накал ненависти, который был тогда, даже сравниться не может с тем, что происходит здесь и сейчас на юге Африки. Такой ужас сложно даже себе представить, в этот момент я понял, почему отец так не хотел, чтобы я ехал сюда, на его и мою родину...

 Я американец. Офицер морской пехоты в отставке, агент ФБР. Мне приходилось сталкиваться в своей жизни и работе с преступниками, с врагами - но это были всего лишь роли. Мы - они. В морской пехоте мы готовились воевать с русскими, воевали в Ираке, в Сомали, наводили порядок на Гаити. Но мы никогда никого особо не ненавидели - ни иракцев, ни русских, ни сомалийцев. Командир отдавал нам приказ - мы шли и выполняли его. В нас стреляли - и мы стреляли. Но и только - ненависти не было. Мы просто выполняли свою работу. Когда я работал уже в ФБР - к нам для совместных тренировок прибыли русские полицейские из спецотряда - у них это называется милиция. После тренировок мы взяли несколько бутылочек виски, пару ящиков пива, несколько огромных кусков мяса, мангал и выехали на берег океана. И неплохо провели время - это, несмотря на то, что несколько лет назад собирались с ними воевать.

 То же самое и в ФБР. Мы должны были задержать преступника и препроводить его в тюрьму или там к судье, а судья уже решал, что с ним делать дальше. Ничего личного - только бизнес. Если взять живым было нельзя - например вооруженный террорист захватил заложников - только тогда мы стреляли первыми и на поражение. В противном случае старались взять живым - мы не суд, в конце концов...

 А здесь, в Африке было не так. Здесь никто не пил пиво на берегу океана с бывшим врагом, бывших врагов просто не было. Бывший враг - мертвый враг. Это была война ножей, всаживаемых по самую рукоятку, война, где убивали и умирали со словами ненависти на устах, война, где вырезали целыми племенами и считали это нормальным. Война, где молодая девушка, вернувшаяся из Штатов, больше года жила с человеком, убившим всю ее семью, а потом отравила его. И теперь эта кровавая мясорубка затягивала под свои зазубренные ножи и меня...

 Говорить было нечего. Да и незачем. Я просто обнял Марину - она была холодной как лед. Господи, что же здесь творится...

 - Я не все рассказала... После того, что я сделала, меня нашел Ник. Он сказал - что таким образом проблему не решить. Убьешь одного негодяя - а остальные убьют тебя, ведь полиция на их стороне. И тогда мы вместе создали структуру, основой которой стала ферма Редбуш. Стали компаньонами. Это - зародыш новой Южной Африки...

 В голове у меня все смешалось...

 - Так вы не...

 - Когда-то давно... А сейчас - нет, мы с Ником были просто друзьями и компаньонами. Нику не нужна была любовь - он обходился девушками на одну ночь. А я так не могла...

 Я держал Марину так крепко, как будто мы стояли на самом краю обрыва. И она могла упасть...

 - Ты ... если ты скажешь что... в общем - если ты скажешь, что не хочешь больше ничего со мной, я не обижусь. Честно...

 - Дура ты... - прошептал я - какая же ты глупая...

  Зимбабве, Западный Машоналэнд, 09 июля 2009 года

 Говорить было не о чем. Прошедшая ночь, кажется, пошла Марине на пользу, ее мрачная угрюмость сменилась сосредоточенностью, она даже иногда улыбалась. Полегчало немного и мне - по меньшей мере, депрессия уже не грозила ни мне, ни ей...

 Утром быстро собравшись, мы выехали в путь, в сторону мозамбикской границы. Хотя бы и сделали крюк, но сейчас, вымеряя направление по компасу, мы держали путь строго на один из притоков Кабора-Басса. Тем же путем шел мой дядя в семьдесят седьмом вместе с родезийским спецназом САС - сейчас по этой дороге шел я.

 Самолеты - разведчики больше не появлялись. Мы шли по проселочным дорогам, чтобы не терять зря времени, я стоял у пулемета, попутно разглядывая окрестности. И видел вокруг только следы запустения и разрухи...

 Когда-то давно здесь работали люди, кипела жизнь. Работали шахты, разводился скот, даже выращивался виноград. Сейчас же на пути то и дело попадались разрушенные, а то и сожженные дома, часто завешанные со всех сторон сохнущим бельем - признак того, что в этих домах жили негритянские общины. Заборы из колючей проволоки, раньше регулярно подновляемые, теперь стояли поваленные, во многих местах от них остались только столбы. Вместо тучных, коричневого цвета коров и быков негритянские дети пасли коз, во многих местах на пастбищах были видны большие проплешины - значит, трава уже никогда там не вырастет. Деревья, которые высаживали белые фермеры, черные порубили на дрова, не осталось даже пней, даже корни выкапывали из-под земли. По дороге нам попалась небольшая шахта и виноградник - шахта была давно заброшена, а виноградник - погиб. Машин на дороге практически не было - у чернокожих не было ни самих машин, ни денег на бензин - а если и попадались, то каждая из них была готовым кандидатом под пресс. В целом, все, что я видел, производило впечатление заброшенного, никому не нужного...

 - Внимание! Справа!

 Я глянул, автоматически перевел и ствол пулемета. Е мое...

 Сбоку к нам приближался какой-то трехосный, старый грузовик, до него было метров девятьсот. Но самое главное - на кабине был отчетливо виден станковый пулемет, а в кузове - изготовившиеся к стрельбе бойцы. Черт, как же они нас нашли...

 - Стой!

 Лэндровер затормозил в облаке пыли...

 - Сможешь их со снайперки достать?

 - Попробую... Марина достала из пирамиды за сидением свою любимую винтовку, положила ее на дугу...

 - Не выпрямляйся в полный рост. Там тоже может быть снайпер.

 - А ты? - спросила Марина, но послушно залегла, оперев цевье винтовки о борт машины

 - Мои проблемы... Давай, работай ... - я в свою очередь, прикинув расстояние, быстро сокращающееся, выставил прицел пулемета...

 Грохнула винтовка, и я отчетливо увидел, как лобовое стекло напротив водительского места пошло трещинами, сама машина пошла юзом, сбрасывая скорость. Автоматчики открыли огонь на ходу из кузова, пули ложились вдалеке от машины - но пуля-дура...

 Я, в свою очередь дал две короткие, расчетливые очереди - и со второй очереди загасил-таки пулеметчика, садящего по нам из пулемета, установленного на кабине. Автоматчики на таком расстоянии - это не так опасно, тем более негры, которые садят в белый свет как в копеечку. Третью, более длинную очередь, я всадил в двигатель машины...

 Фффуххх...

 А вот это уже, б... серьезно. Вспышка - и словно комета понеслась в нашу сторону, оставляя за собой дымный след. РПГ, твою мать. Попадет - костей не соберешь...

 - Давай вперед! - крикнул я, дал длинную очередь в сторону гранатометчика на подавление. В десятке метров от нас вспух дымный куст разрыва, куски дерева, земли, камни полетели в нашу сторону...

 Оставив винтовку (блин, свалится еще под колеса...) Марина снова взялась за руль, нажала на газ. Лэндровер пошел вперед, расстояние между нами и боевиками начало увеличиваться...

 - Стой!

 Глянул в дальномер - не меньше километра. Гранатомет на такой дистанции точно не возьмет...

 - Сможешь снять этих?

 Боевики, рассредоточившись, редкой цепью двигались в нашу сторону

 - Попробую... - Марина с серьезным видом залегла в кузове - наводи...

 Я взял бинокль с встроенным лазерным дальномером, пробежался в поисках ориентиров. Время пока было - но немного.

 - Камень видишь?

 Здоровый валун, откуда только он взялся...

 - Вижу.

 - Ориентир "камень", машина - соответственно "машина".

 - Поняла.

 - Тогда... - я выделил цель, нажал на кнопку лазерного дальномера, промеряя расстояние - двести влево от камня, дальность восемьсот девятнадцать, цель гранатометчик.

 Через несколько секунд винтовка плюнула огнем. В бинокль мне отчетливо было видно как маленькая, одетая в камуфляж фигурка с трубой гранатомета на плече вдруг согнулась пополам и покатилась о земле...

 - Попадание! Триста двадцать влево от камня, дальность восемьсот один - пулеметчик!

 Новый выстрел - и пулеметчик покатился по земле, выронив пулемет. Вместе с ним попадали на землю, залегли и негры...

 - Они залегли. Справишься?

 - Справлюсь, наводи.

 - Сто десять влево от камня, дальность семьсот девяносто пять - стрелок.

 После очередного точного попадания, негра буквально подкинуло, он пробежал вперед несколько метров, не опасаясь пуль, рухнул и замер. С первого выстрела и на таком расстоянии - никогда такого не видел...

 - Двести шестьдесят влево от камня, дальность семьсот девяносто восемь - стрелок.

 После четвертого точного выстрела негры вскочили и стадом бросились бежать, побросав оружие. Я оторвался от бинокля - но Марина не была бы Мариной, если бы не подстрелила одного из них на бегу в спину. Впрочем, после того, что я узнал, осуждать ее за это как-то не хотелось...

 - Ты молодец! - я поцеловал ее и сам удивился, как естественно у меня это получилось. Как будто мы прожили вместе уже несколько лет. Марина жадно вцепилась в мои губы, долго не отпускала...

 - Из нас с тобой получилась бы неплохая снайперская пара - сказала она, отдышавшись

 Это уж точно, и не снайперская тоже. Вот только участвовать в таких отстрелах негров... ну не могу я так. "Служить и защищать" все еще крепко сидит во мне, я клятву давал. А вот насчет просто пары...

 - И не только снайперская ... - улыбнулся я

 - Уезжаем?

 Я глянул в бинокль. С такого расстояния видно было плохо, но кое-что меня заинтересовало...

 - Нет. Едем назад, только осторожно.

 С трудом развернув машину на узкой дороге, покатили назад, остановились у камня...

 - Короче - схема такая. Прикрываешь меня отсюда с автоматом, сама из машины - ни ногой. Поняла?

 - Есть, мой генерал...

 Черт, мне это даже нравиться начинает...

 Достал автомат, передернул затвор, неспешно пошел по направлению к подстреленным неграм. Война войной... а гранатомет нам ну никак не помешает...

 Негр-гранатометчик в пятнистой форме зимбабвийской армии, не шевелясь, лежал на земле. Чтобы не рисковать, я прицелился, с расстояния метров тридцать врезал по нему короткой очередью. Тело дернулось от попадания пуль, камуфляжная куртка на спине покрылась рваными дырами...

 Вот сволочь! Метрах в ста зашевелился недостреленный негр, вся его куртка была в крови - но это ему не помешало повернуться и направить на меня ствол РПД. Чтоб его....

 Падая на колено, я ударил длинной очередью - и в этот момент сзади сухо щелкнул винтовочный выстрел. Пули попали в цель - негра от пулемета буквально отбросило...

 Я оглянулся - Марина стояла в полный рост в машине, целясь из винтовки. Я помахал ей рукой, она махнула в ответ.

 Нет, это мне реально нравится...

 Уже особо не опасаясь, направился за трофеями. Первым я взял РПГ - китайский, с оптическим прицелом. Один заряд был в гранатомете, еще один - в брезентовой сумке за спиной гранатометчика. Вообще, к китайскому оружию я отношусь резко отрицательно - зачастую сто выстрелов и можно выбрасывать - но тут выбора нет, а гранатомет может понадобиться. Да и сам по себе РПГ, оружие чрезвычайно простое, хорошо мне знакомое по занятиям в Морской пехоте США, где изучали оружие вероятного противника. Ломаться там просто нечему, простое и примитивное как лопата. Берем...

 У второго негра я разжился еще одним РПД и самое главное - патронами к нему в лентах. Четыре ленты по сто патронов - неплохой улов. Два пулемета РПД - это уже солидное огневое прикрытие. Может получиться так, что и Марине придется на нем работать...

 Нагруженный трофеями, я еле дотащил их обратно до Лэнда, погрузил их в машину. Улыбнулся - неплохо сделали...

 - Теперь поехали к грузовику - я очень надеялся, что случайная пуля не пробила его бензобак - метрах в двадцати меня высадишь. Пока не скажу что можно - ни шагу дальше...

 Машина оказалась каким то старым советским армейским грузовиком, названия не знаю. Но самое главное - она была дизельной! И бак, судя по внешнему виду, был не поврежден...

 Первым делом, держа наизготовку пистолет (автомат в такой ситуации бесполезен, нужно оружие чтобы стрелять с одной руки), рванул дверь со стороны водителя. Этот готов - мозги по всей кабине, мухи уже наполнили кабину, монотонно жужжа.

 В кузов я не полез - вдруг гранату оставили... Залез на капот, оттуда осторожно перебрался на крышу кабины, посмотрел кузов. Вроде ничего интересного, кроме...

 - Давай, подъезжай! - махнул я рукой

 Пока Марина ставила Лэндровер рядом, я успел отсоединить почти целый короб с пулеметными патронами. Здесь повезло - пулемет на кабине был старый, советский СПГМ - патроны от него подходили к пулемету Калашникова. В ленте оставалось еще штук двести...

 - Держи! - я перебросил ленту, потом перегнулся в кузов и подцепил еще одну здоровую жестяную коробку с выдавленной на ней звездой - и это держи!

 - Что это?

 - Патроны к пулемету. Лишним не будет...

 Больше в кузове ничего интересного не было, осталось перелить солярку. Спрыгнув с кабины, я нашарил в вещах воронку с сеткой и длинный шланг.

 - Ты что делать собираешься - Марина смотрела на меня с интересом. Такого в Гарварде точно не проходят...

 - Смотри и учись...

 Открыл бензобаки обеих машин, в горловину бензобака Лэндровера вставил воронку - дизтопливо здесь полное дерьмо, да еще с мусором вперемешку. Что было в бензобаке этого грузовика, я не знал - русские вообще делают свои машины нетребовательными к топливу - но то, что на этом топливе можно было ездить, внушало определенный оптимизм. Смешается с нормальным - и нормально. Хотя, если честно - двигатель запороть я боялся...

 Сунул один конец шланга в бензобак грузовика и принялся что есть силы сосать топливо. Глаза Марины размерами стали походить на чайные блюдца

 - Отравишься же...

 Наконец, через несколько секунд в рот хлынуло дизтопливо, я тотчас кинул шланг на воронку и начал отхаркиваться и отплевываться - вкус был мерзкий. Напоследок хлебнул немного коньяка чтобы перебить вкус во рту, глянул - топливо текло тонкой струйкой в бензобак Лэндровера. Судя по виду - не такое и плохое, армия здесь получала нормальное топливо

 - Где ты этому научился ...

 - В морской пехоте США и не такому научат. Доставай канистру, может и на канистру хватит...

 На ночлег мы остановились в красивом месте, на возвышенности - загнали машину на небольшой холм. Костер разводить не стали...

 Поужинали снова консервами. Мы брали еду и воду в расчете на троих, сейчас нас было только двое, но излишки я не выбрасывал - мало ли как пойдет. После ужина, я начал готовиться к ночному дежурству, Марина смотрела куда-то вдаль, сидя на капоте.

 - Слушай...

 - Что?

 - А что ты сделаешь с тем, что мы найдем?

 Честно говоря - плотно я над этим не задумывался...

 - Ну, мы пока еще ничего не нашли...

 - А когда все-таки найдем? Если то, что было написано в завещании мистера де Вета - правда? И там действительно несколько миллиардов долларов?

 - Ну, не знаю... Половину отдам тебе - это по-честному. Часть отдам в какой-нибудь фонд помощи детям Африки, или свой фонд создам... Не знаю!

 - Фонд помощи детям Африки ... - скривилась Марина - эти бюрократы только получают разные международные гранты и прожирают их. Многие даже ни разу не были в Африке. Отдать им деньги - все равно, что пустить их по ветру...

 - Ну, не знаю. Не думал. Лучше скажи вот что... Когда мы найдем то что ищем - ты уедешь со мной в США?

 - Нет... - ответила Марина после долгого молчания

 Вот это номера...

 - А почему? Ты считаешь, что я не достоин такой роскошной девушки как ты? Если не хочешь в США - давай, осядем в Европе, у деда была недвижимость там, сейчас она перешла к отцу... И даже если мы ничего не найдем - денег у меня хватит до конца жизни и еще останется....

 - Дело не в этом... - грустно улыбнулась Марина, повернувшись лицом на закат - просто здесь моя родина. Родина, понимаешь... И я с нее не уйду. Если хочешь - оставайся здесь, со мной... Если нет ... я буду тебя всегда помнить...

 Идея оставаться в Африке меня прельщала не больше, чем идея прыгнуть в котел с кипящей водой...

 - Почему ты хочешь здесь остаться? Что тебя здесь держит? Здесь кровь льется - и не все пули пролетают мимо цели, малыш...

 - Я знаю... Я отомстила за своего отца - но не отомстила за свой народ...

 - Господи, да брось ты эту месть! - разозлился я - неужели не видишь, что пока вы мстите друг другу, черные белым, белые черным - кровь льется рекой! Может, хватит?! Кто-нибудь должен остановиться, в конце концов, ты так не думаешь!?

 - Как ты думаешь - ты случайно попал сюда? - внезапно спросила меня Марина

 - Нет, конечно. Меня Ник пригласил, ты же это знаешь... - недоуменно ответил я

 - А почему он тебя пригласил?

 - Да откуда же мне знать? Наверное, понял, что один не осилит...

 - Не поэтому. Я знаю про то письмо, что оставил тебе дед. Но ты не знаешь о втором письме...

 А это что еще за номера?

 - Что за второе письмо?

 - Нотариус вручил его Нику на следующий день. Такова был воля твоего дедушки...

 Вот ведь старый, ушлый черт...

 - И что в нем было? Ты его читала?

 - Читала. В нем было немного. Твой дед просил Ника, чтобы тот любыми путями вытащил тебя в Африку. Он хотел, чтобы ты увидел эту страну. Увидел и полюбил ее.

 - Полюбил... - ответил я после долгого молчания - увидеть то я ее увидел. Но полюбить... Здесь погибла моя мать - ее убили нигеры. Террористы, которые ради победы считают возможным подложить бомбу в супермаркет в воскресение. Они ее убили, и поэтому мой отец увез меня отсюда. Когда я приехал сюда - меня тут уже трижды пытались убить. Здесь бардак такой, что ни в сказке сказать... Извини, малыш, но я хочу чтобы ты поехала со мной...

 Марина ничего не ответила мне - она смотрела на заходящее, кроваво-красное солнце...

 Я боялся, что этот разговор разведет нас по углам, что Марина решит, что все, что произошло прошлой ночью, было ошибкой и не захочет повторения. Но она захотела. И еще как...

  Картинки из прошлого, Ирак, эль-Фаллуджа, март 2004 года

 Громыхнуло - в который раз за этот час, с потолка одного из заглубленных подвалов посыпался песок. Похоже, американцы разозлились вконец - бомба не меньше тысячи фунтов весом. Долбают не на шутку... Аль-Мумит стряхнул с волос песок и снова прильнул к прибору ночного видения...

 Бои здесь, в эль-Фаллудже шли уже больше двух недель и отличались беспримерной, нехарактерной для этой войны жестокостью. Если вошли американцы в Ирак легко - просто подкупили командиров саддамовской гвардии, те и сложили оружие - то сейчас они все больше и больше понимали, что попали в ловушку...

 Ирак был одним из немногих государств арабского Востока, где диктатор Саддам Хуссейн насаждал национализм и в то же время жестоко подавлял исламский экстремизм и религиозную ненависть, не гнушаясь расстреливать известных имамов, призывающих к священной войне. Когда же пришли американцы - джинн исламского экстремизма вырвался из бутылки, столь неосторожно уроненной на землю. Вместе с возвращающимися беженцами через границы шли опытные убийцы и террористы, воины джихада, вычислить их в толпе было почти невозможно. Шли муллы - после войны муллы поменялись больше чем в половине мечетей и новых - никто никогда раньше не видел. Шли без оружия - его и в Ираке достаточно - с прекрасными документами, с деньгами. Цель была только одна - разжечь гражданскую войну, священный террор, не словом так взрывами и выстрелами из-за угла. И они это сделали...

 Если на первом этапе партизанской войны американцам в основном противостояли бывшие младшие и средние командиры иракской армии, проданные и преданные своими генералами, то сейчас ситуация в корне изменилась. В стране появились многочисленные отряды фанатичных исламских экстремистов - режущие, взрывающие, убивающие. Количество потерь в войсках международной коалиции росло с каждым днем, а вместо свободы Ирак все больше погружался в трясину гражданской войны и лютой религиозной ненависти.

 В начале двух тысяч четвертого года американцы получили разведданные, позволившие им установить местонахождение штаба исламского сопротивления. Он находился в городе эль-Фаллуджа, одном из тех, что составляли "Суннитский треугольник". И американцы решили действовать.

 В марте двух тысяч четвертого года американские войска осадили город и попытались взять его с наскока штурмом. Но наскок не получился - город оказался неожиданно хорошо подготовлен к обороне. И в городе находились профессионалы - не арабские партизаны и не бывшие "федаины Саддама" - а самые настоящие профессионалы. Только когда штурмующие город части потеряли несколько человек - командующий приказал отступать. Он понял, что пройди его морпехи еще дальше - и в узких улочках, где не повернуться и не развернуться, сожгут все боевые машины до единой...

 После чего началась осада. Каждый день на город налетали штурмовики и боевые вертолеты, работала артиллерия. Город застилала черная пелена дыма, делавшая бесполезными датчики оптического и лазерного наведения. Работали "Призраки" - тяжелые штурмовики AC130 Спектр - большие транспортные самолеты, на которых были установлены несколько пушек, в том числе и стопятимиллиметровая гаубица. Засевшие в городе боевики яростно огрызались - две новые попытки штурма вновь окончились неудачей, вчера на окраине города неизвестно из чего сожгли танк. Но и силы обороняющихся подходили к концу...

 В городе был и аль-Мумит - именно он организовывал оборону, именно его джамаат вчера сжег танк. Вчера же, смешавшись с выходящими из города беженцами, ушел аз-Заркави, командир отрядов исламского сопротивления от Аль-Каиды. Весь сегодняшний день аль-Мумит командовал от его имени, пытаясь убедить американцев, что неуловимый командир Аль-Каиды все еще в городе, командует обороной. На самом деле аль-Мумит решил уходить - он прекрасно понимал, когда можно обороняться, когда - уже нельзя и шахидом становиться не собирался. Не все еще сделано им на пути Аллаха, ох не все...

 Сейчас аль-Мумит и его личный джамаат - около двадцати человек (еще несколько навсегда остались в этом городе) сконцентрировались в одном из подвалов на окраине города, готовясь к прорыву. Аль-Мумиту это не нравилось - ведь один точный выстрел гаубицы, одна ракета с вертолета накроет всех до единого - но иного выхода не было.

 Аслан, один из наиболее преданных ему боевиков, выслушал сообщение по рации, тронул аль-Мумита за плечо...

 - Эмир, по связи передали - американцы идут с севера. Наступают тихо, без брони. Похоже - идет Дельта! (армейский антитеррористический спецназ, аналог Альфы - прим автора)

 Этого то аль-Мумит и ждал

 - Передай всем по связи условным кодом - прекратить сопротивление, разбиться на мелкие группы, по возможности смешаться с мирняком, выходить из города. Я пошел. Сделаю - отсигналю инфракрасным фонариком. По сигналу скрытно выдвигаетесь ко мне - скрытно, но быстро! Один ошибется - положат всех! Если не отсигналю - тогда рассредоточивайтесь, бросайте оружие, просачивайтесь из города по одному под видом беженцев. Аллах с нами!

 - Аллах с нами... - приглушенно, многоголосо донеслось из темноты подвала...

 Накинув на себя самодельную маскировочную сеть, аль-Мумит выскользнул из подвала, змеей пополз по пустыне. Единственную опасность для него представляли ночные вертолеты - охотники с тепловизорами и приборами ночного видения - но аль-Мумит наблюдал за ними две ночи и график прохождения над позициями запомнил. Последний проход был пять минут назад, до следующего двадцать пять минут. Вполне должно хватить времени для того, что он задумал...

 Несмотря на близость фронта, морпехи вели себя расслабленно. Двое стояли на посту - но разговаривали друг с другом, чтобы не заснуть, а не следили за местностью. Еще несколько дрыхли в машинах. Черные силуэты морпехов едва выделились на фоне окрашенных в песчаный камуфляж машин...

 Аль-Мумит полз словно змея, он полз, как учили его неверные, неотвратимо приближаясь к своим целям. Без тепловизора его нельзя было увидеть и с двух шагов. Перед своей позицией американцы набросали мин - четыре аль-Мумит уже обезвредил. В зубах был намертво зажат кинжал...

 И тут, когда до цели оставалось меньше двадцати метров - из-за бархана, светя мощным прожектором, вынырнул идущий на предельно малой высоте вертолет-охотник. Луч прожектора высветил аль-Мумита, от машин послышались крики - американские морпехи бежали к нему, держа под прицелом винтовок...

 Он дернулся, проснулся, ошалело посмотрел по сторонам. Расцвеченный яркими звездами черный бархат африканского неба, тишина, разорванная ревом льва где-то вдали...

 Аль-Мумит выдохнул. Проклятый сон, никак не отвяжется...

 От автора. Пользуясь случаем, хочу немного рассказать об исламе и о христианстве. Нет такого понятия - умеренный мусульманин, есть понятие - мусульманин, нестрого соблюдающий Коран. Большая часть таких вот "терпимых", "нестрогих" мусульман находится в России, где сложилась уникальная ветвь мусульманства, вобравшая в себя и некоторые черты православия. Эти мусульмане помнят, что раненого пророка Мухаммеда укрыли и вылечили монахи православного монастыря и поэтому никогда не поднимут руку на своего православного брата.

 Остальные мусульмане, если они строго, до буквы, соблюдают Коран - убийцы и террористы, либо реальные, либо потенциальные. Ислам - это религия войны, религия захвата. Сам пророк Мухаммед был военначальником и в Коране сказано: конечная цель - когда весь мир будет жить по законам ислама. Всемирный халифат. Ради этого можно и нужно убивать.

 В Новом завете нет призывов убивать за веру. Христиане не обращают в свою веру убивая - это потом, когда создалась Римская католическая церковь, она извратила учение Христа, начала оправдывать разбойные набеги, названные "крестовыми походами" и за деньги продавать спасение души - индульгенции. Убил, ограбил - купи индульгенцию и спасешься. Господь наш и в страшном сне не мог предвидеть, что будут творить именем его.

 А вот у мусульман убийство неверных - дело благочестивое и вполне оправданное. Сам пророк Мухаммед, как сказано в хадисах, обращаясь к одному из своих родственников с минарета, кричал: "Не пора ли тебе признать, что нет Бога кроме Аллаха и я, Магомет - пророк его, пока твоя голова все еще на плечах". Представьте себе, что Господь наш Иисус говорит кому-либо: "Признай, что я сын божий и уверуй, а не то придут к тебе ночью апостолы и отрежут тебе голову...". Не можете представить? Я - тоже не могу...

 Ислам - религия войны, религия джихада. И строго соблюдая Коран, любой человек волей-неволей вступает на путь войны. Идите и убивайте во имя Аллаха - так завещал Мухаммед ...

 А ведь когда-то аль-Мумит не был беспощадным воином ислама, одно имя которого заставляло трепетать от страха неверных. Более того. И он сам и все его предки верно служили неверным...

 При рождении аль-Мумит получил имя Кямал Цагоев. Кямал Владимирович Цагоев. Названный так в честь прапрадеда, генерала от кавалерии Русской императорской армии, он происходил из древнего рода осетинских князей Цагоевых, которые уже две сотни лет служили России. Его прадед, Магомет Цагоев служил русскому императору Николаю Второму в гвардейской кавалерии, под командованием Хана Нахичеванского. Его дед, Аслан Цагоев, Герой Советского союза, закончил Великую отечественную в Вене в сорок пятом, командиром полковой разведки. Его отец, Владимир Цагоев, подполковник Советской армии, погиб в неравном бою с афганскими моджахедами в восемьдесят четвертом, тоже получив посмертно звание Героя. Когда духи заперли их огнем в ущелье, и господствующую высоту тоже занять не удалось, подполковник Цагоев, уже тяжело раненый, остался прикрывать отход своего подразделения. Он сражался до конца - на его теле потом насчитают восемнадцать огнестрельных ранений. И если над телами павших советских солдат моджахеды обычно совершали зверские надругательства, то тело подполковника Цагоева они вернули - просто так, не за выкуп и не в обмен на тела погибших моджахедов.

 Вопроса, куда идти у оставшегося сиротой (хотя жил он у родственников и в детском доме он не был ни дня) Кямала Цагоева даже не возникало. Закончив, как и его отец, Казанское суворовское училище, он единственный на курсе получил направление в Рязань. Рязанское училище ВДВ, факультет разведки. И окончил его, тоже в числе лучших. После чего стал служить в разведке ВДВ, в дивизии, которая базировалась под Иваново.

 В историю он влип в девяносто третьем. Советский союз распался, а в новой России оплевывать армию стало хорошим тоном. Разгулялись кавказцы. Будучи в Москве, старший лейтенант Кямал Цагоев вступился за девушку, которую хотели затащить в машину несколько чеченцев. Как и все князья Цагоевы, Кямал тогда был вспыльчивым, не терпел несправедливости, ему дико было видеть, как горцы пытаются изнасиловать девушку, пусть даже русскую. И он вступился, как вступились бы его прадед, дед и отец, как вступился бы любой честный русский офицер. А драться он не умел совсем - на факультете разведки в Рязани драться не учили. Учили убивать - голыми руками, один против троих, четверых, пятерых. Чеченцы схватились за ножи. Итог - два трупа и суровый приговор - пятнадцать лет тюрьмы. Бездушный рыбоглазый судья в строгой черной мантии, подмахнувший неправедный приговор за толстую пачку стодолларовых банкнот от чеченской общины даже в самом страшном сне представить себе не мог, каким морем крови это обернется. Обжаловать приговор суда Кямал Цагоев не стал - князья Цагоевы не имели привычки жаловаться...

 В тюрьме к нему пришли. И поставили перед выбором. Убил он двоих чеченцев. И чеченцы сделали ему предложение - либо его зарежут в камере как барана, либо его выпустят, и он начинает служить в армии. Только не в той армии, в которой он служил раньше - а в армии республики Ичкерия. Преданный государством, которому честно служили все его предки, за которое геройски погиб его отец, Кямал предложение принял, и уже через несколько дней был в Грозном.

 Когда началась война - первая Чеченская - генерал Джохар Дудаев лично поручил Кямалу Цагоеву, уже полковнику шариатской безопасности Ичкерии, возглавить особую ударную группу, состоявшую из офицеров - афганцев. Ее придавали то одному подразделению армии республики Ичкерия, то другому - по необходимости. В целом, они выполняли функции играющих тренеров.

 Именно Кямал Цагоев тренировал НОРДОС - независимый отдельный разведывательно-диверсионный отряд смертников под командованием Шамиля Басаева, впоследствии отличившийся в Буденовске. И именно Кямал Цагоев и его группа, приданные отряду арабских террористов под командованием эмира Хаттаба (хотя это еще вопрос - кто кому был придан) спланировали и осуществили страшный разгром у Ярыш-Марды колонны федеральных сил двести сорок пятого мотострелкового полка Российской армии. Тогда то Кямал Цагоев и перестал быть Кямалом Цагоевым, а стал аль-Мумитом - оперативный псевдоним присвоил ему лично эмир Хаттаб, после погрома федералов, когда в один день погибли девяносто пять русистов. Тогда же оперативный отдел аль-Каиды, по рекомендации эмира Хаттаба забрал аль-Мумита к себе и перебросил на более важный участок - в Сомали, где исламские экстремисты никак не могли справиться с националистическим кланом хабр-гадир, который разгромил даже американцев. Возглавлял этот клан генерал Мохаммед Фаррах Айдид и именно аль-Мумиту поручили ликвидировать его.

 И вновь аль-Мумит отличился! Не прошло и месяца, как он прибыл в Сомали - и в июле девяносто шестого генерал Мохаммед Фаррах Айдид, чьи отряды добивали силы исламского сопротивления в районе рынка Медина, получил снайперскую пулю в печень из засады. Не помогла многочисленная охрана, натренированная в боях с американскими рейнджерами - генерал Айдид скончался на операционном столе. После этого исламские экстремисты разбили обезглавленные силы хабр-гадир, с нечеловеческой жестокостью расправились со всеми, кто был против ислама, и захватили власть в Сомали, установив исламскую террористическую диктатуру.

 После победы в Сомали аль-Мумит стал "бессмертным", "хашишином", к его советам прислушивались Мохаммед Атта и Айман аль-Завахири. Аль-Мумит отметился в качестве инструктора и в Албании, и в Афганистане, и в Чечне. Именно аль-Мумиту принадлежит авторство идеи с атакой на американский эсминец Коул в порту Аден, в Йемене, когда погибли восемнадцать американских моряков.

 Когда Соединенные штаты Америки вторглись на Ближний Восток, пробил звездный час аль-Мумита. Во время вторжения в Афганистан он находился в зоне племен, используя полученные в Рязани знания, формировал исламское террористическое подполье. Затем он по приказу самого аль-Завахири перебрался в Ирак, где он сам и его джамаат стал воевать непосредственно под командованием самого Абу Мусаба аз-Заркави, палача Багдада.

 За все время американцам удалось близко подобраться к нему только один раз, в двух тысяч четвертом, во время осады Фаллуджи. Тогда американцам удалось вычислить и блокировать город, где находился штаб исламского сопротивления. В окружение попали и аз-Заркави и сам аль-Мумит.

 Но ни того, ни другого задержать или уничтожить не удалось. И снова отступление спланировал аль-Мумит. По его совету аз-Заркави смешался с беженцами, успешно прошел фильтрацию и выскочил из кольца - аль-Мумит в это время работал под его позывным, чтобы американцы, осуществлявшие радиоперехват, поверили, что командир сил исламского сопротивления все еще в городе.

 Затем настала пора уходить и самому аль-Мумиту. Он ждал до последнего - пока американские спецназовцы и морские пехотинцы не ворвутся на улицы города. Только тогда аль-Мумит собрал свой личный джамаат и ночью пошел на прорыв...

 Остановить его американцы не смогли - не помогло ни сплошное кольцо оцепления вокруг города, ни приборы ночного видения у каждого солдата, ни боевые вертолеты с тепловизорами, барражировавшие над ночным городом и расстреливавшие все подозрительные места. Подкравшись ночью к одному из постов оцепления, аль-Мумит ножом убил пятерых американских морпехов, захватил два тяжелых грузовика и вместе со своим джамаатом растворился во тьме. Стрелять по своим грузовикам ночные вертолеты-охотники не стали. Капитан Никоненко, командир учебного взвода Рязанского училища ВДВ и подполковник Ковалев, преподаватель специальной тактики были бы горды своим учеником. Историю этого прорыва американцы засекретили.

 В Ираке аль-Мумит отличался еще не раз. Именно он спланировал и осуществил один из самых страшных терактов за всю историю войны - чудесным образом шахид просочился в расположение американских войск, прошел мимо всех точек контроля и подорвался в столовой во время приема пищи. Погиб двадцать один американский солдат, ранены были около ста.

 В двух тысяч пятом аль-Мумит гранатой РПГ сбил американский вертолет. Наблюдая много дней, он выяснил, что американские летчики летают одним и тем же маршрутом, не соблюдая мер безопасности, и в один прекрасный день влепил первым же выстрелом гранату РПГ в хвостовой ротор Блэкхока. Шесть солдат, принадлежавших к американским специальным силам, погибли при падении вертолета, оставшихся девятерых настиг и добил джамаат аль-Мумита. И бесследно растворился в песках - двухдневное прочесывание местности американскими десантниками не дало ровным счетом ничего. Эту катастрофу тоже пришлось засекретить - прежде всего, от своих же солдат. Информация о наличии в исламском сопротивлении гранатометчика, способного выследить, и с первого же выстрела подбить из РПГ летящий вертолет могла привести к неконтролируемой панике.

 Именно после этого, в исламском сопротивлении Ирака родилась страшная легенда. Легенда об ужасном проклятии, наложенном древним царем Вавилона Навуходоносором на любого, кто попытается вступить на иракскую землю как завоеватель. Легенда о Намтаре - демоне зла и смерти, пробудившемся после прихода американцев на священную землю Междуречья. О древнем демоне, поднявшемся из глубин ада и вселившемся в тело одного из воинов Аллаха, сделав его неуязвимым. Демоне, который может бесследно раствориться в пустыне и сделаться песком под ногами, который приходит под прикрытием песчаной бури и может перебить целую армию. Демоне, который будет убивать до тех пор, пока последний американец не покинет эту землю. Эти истории рассказывали шепотом, нервно оглядываясь по сторонам. Даже закоренелые исламские фанатики, безгранично верящие в Аллаха, не могли при разговорах о Намтаре сдержать дикий, леденящий душу страх, веря в то, что столкнулись с доселе неведомым...

 Аль-Мумит эту легенду знал, и более того - активно пользовался ей. Американцы тоже ее узнали. Сначала не верили - но когда после страшной песчаной бури, когда не видно и вытянутой руки, американцы из восемьдесят второй воздушно-десантной, в одном из полузасыпанных песком жилых вагончиков нашли двенадцать убитых ножом солдат (ни один из них не успел даже выстрелить), а над ними - нарисованный кровью древнешумерский знак смерти - они поверили. Когда же на следующую ночь - никто не спал и все держали палец на спусковом крючке - бесследно пропали еще трое - осознание превратилось в самую настоящую панику. Один из офицеров покончил с собой, не перенеся того, чему пришлось быть свидетелем, батальон пришлось срочно выводить в США и переформировывать. Более половины солдат досрочно разорвали контракт, и ушли из армии с тяжелой психологической травмой. Там, где выходил на охоту аль-Мумит, он же Намтар, он же князь Кямал Цагоев, ни один неверный не мог быть уверенным в том, что поутру проснется живым...

 За все время, пока аль-Мумит сражался на фронтах всемирного джихада, он ни разу не встретил достойного себе соперника. Того, кого можно было назвать врагом с большой буквы. Но здесь и сейчас, в Зимбабве, он кажется, его встретил. И он был рад этому...

  Картинки из прошлого, Родезия, Солсбери, здание министерства обороны, Февраль 1979 года.

 Капитан де Вет предъявил свой пропуск на входе, его долго и тщательно проверяли, пропустили в здание только через три минуты. Вместе с ним пошел молоденький, с каким-то детским лицом в новенькой, отглаженной форме лейтенант.

 Роджер де Вет понимающе улыбнулся. Не так давно один из САСсовцев, Роберт МакКензи на спор заминировал полздания, в том числе и кабинет министра обороны. После этого САСовцы ходили по этому зданию только при постоянных сопровождающих...

 У САС здесь была пара кабинетов, почти всегда пустых - потому что солдаты САС практически все время проводили в рейдах, либо на военных базах, чаще всего на аэродроме Мтоко в ста километрах от Солсбери. Но кабинеты САСовцам полагались и отказываться от них никто и не думал. Если положено - пусть будут...

 Перед дверью де Вет остановился, смерил взглядом своего сопровождающего, тот даже покраснел. Все было понятно и без слов - посторонних в кабинетах, занимаемых войсками спецназначения быть не должно...

 В кабинете уже были двое - майор Робинсон, командир САС и его старый знакомый. Один из немногих американцев в родезийской армии, капитан Роберт МакКензи. Судя по висевшей у потолка пелене дыма, сидели они тут уже долго...

 Зайдя в кабинет, де Вет коротко кивнул, прошел к столу. Мимоходом бросил взгляд на карту - Мозамбик. Эту карту он видел уже столько раз, что мог воспроизвести ее по памяти...

 - Что нового на фронтах... - спросил он, несколько рисуясь...

 - Смотрю, вы совсем страх потеряли... - сказал в ответ Робинсон - мало того, что твое бандформирование творит, так ты еще опоздал, к начальству без стука зашел, честь не отдал...

 - Сэр, извините, сэр! - гаркнул де Вет так, что сидевшая на подоконнике птица заполошно захлопав крыльями, улетела...

 - Довольно, довольно... - захохотал Робинсон - ты никак от брата своего набрался. Как он там, кстати...

 - На офицерские курсы направляют...

 - Неплохо... Офицер морской пехоты США... Теряем кадры...

 Роджер де Вет промолчал, он понимал, что все сказанное сейчас является всего лишь ни к чему не обязывающим трепом и к делу еще, собственно, не приступали...

 - Ты плавать не разучился? - прищурившись, спросил Робинсон - вот Мак, к примеру, не разучился. А ты?

 - Нет, сэр... Будет нужно - поплывем...

 - Нужно, нужно... Короче не буду ходить вокруг да около. Намечается серьезная операция. На сей раз - стратегического масштаба, и не против партизан, а против Мозамбика в целом...

 Почему-то капитан Роджер де Вет подумал, что собрались взрывать плотину гидроэлектростанции Кабора-Басса...

 - Прошедшие закрытые переговоры с президентом Мозамбика Машелом закончились ничем. Мозамбик по-прежнему собирается поддерживать террористов и вооруженную оппозицию. Возможно, на продолжении поддержки бандитов настаивает советская сторона - по данным разведки Машел во время переговоров неоднократно связывался с русским посольством - возможно Машел опасается, что оставшись без поддержки террористы начнут войну в самом Мозамбике, но как бы то ни было - переговоры провалены. И настало время действий - как выразился сегодня генерал Уоллс "нужно их всех поставить раком и как следует поиметь". Вы поняли ситуацию, джентльмены?

 МакКензи и де Вет синхронно кивнули. Генерал Питер Уоллс, командующий Родезийской армией был известным хамом и матершинником...

 - В качестве основной цели избрано крупнейшее нефтехранилище Мозамбика - в порту Бейра. Все топливо для нужд Мозамбика доставляется морем и хранится здесь, в резервуарах Бейры. Уничтожение этого комплекса нанесет тяжелый удар по экономике Мозамбика, которая после прихода к власти коммунистов и так находится в кризисе и покажет Саморе Машелу, что шутить мы с ним не намерены. Если кратко - по стратегии все, джентльмены. Остается разработать тактику. Вопросы?

 - То есть уничтожить нефтехранилище предполагается атакой разведывательно-диверсионной группы? - спросил МакКензи

 - Совершенно верно. Бомбардировка отпадает - порт слишком хорошо прикрыт силами ПВО. На позициях ПВО находятся советские советники, возможно и часть расчетов - советские.

 - Каким путем планируется доставка и отход диверсионной группы?

 - Десантирование с предельно малой высоты, запасной вариант - морем.

 - Десантирование с предельно малой высоты? - скептически переспросил Рождер - то есть бомбардировщики мы не можем отправить, потому что их собьют, а транспортные Дакоты с десантом - запросто...

 Не спрашивая разрешения - Роджер де Вет всегда отличался вольнодумством и пренебрежением к мелочам вроде субординации - капитан подошел к картам, пересмотрел материалы авиаразведки, машинально отметив, что снимки сделаны явно с реактивного самолета. Значит - здесь замешана и ЮАР, которую этот мозамбикский порт и интенсивные перевозки через него совсем не радуют...

 - Воздух отпадает - безапелляционно заявил он - здесь куча зенитных установок. Двадцатитрехмиллиметровые, тридцатисемимиллиметровые, кажется даже восьмидесятипяти миллиметровые зенитные оружия. Один снаряд калибра восемьдесят пять миллиметров, попав в Дакоту и взорвавшись, расколет ее пополам. Море, крайний случай - по земле...

 Робинсон понимал, что мнение капитана де Вета, хотя и высказанное в граничащей с хамством форме, на самом деле является верным. Он говорил то же самое генералу Уоллсу - но основным был выбран воздушный путь, потому что ВМФ у Родезии не было, а связываться с ЮАР не хотелось. Верней, сама ЮАР не хотела связываться с этим делом, что вызывало у Робинсона глухое раздражение. Сами под санкциями сидят, а все хотят чистенькими казаться...

 - Предварительный план операции утвержден - сказал Робинсон

 - Значит, его надо сменить. Извините, но я не поведу свою группу на верную смерть... - жестко сказал де Вет...

 Родезийская САС готовилась провести одну из самых дерзких операций. Причем официально эту операцию должны были провести другие - партизаны РЕНАМО, Мозамбикское Национальное движение сопротивления. После военного переворота в Португалии 1974 года, Лиссабон дал понять, что удерживать "заморские провинции страны" (именно так обозначались Ангола, Португальская Восточная Африка (Мозамбик) и Гвинея) он не намерен. После ухода португальской администрации в Мозамбике к власти пришла левая группировка ФРЕЛИМО во главе с С. Машелом, ориентированная на построение социализма. Экономика была переведена на марксистские рельсы, а внутренняя политика начала строиться по образцу социалистических государств, с поправкой на местные условия. За короткое время из относительно развитой и благополучной по африканским меркам страны Мозамбик превратился в клоаку. Недовольство населения постоянным дефицитом всего и вся вылилось в протесты и недовольство. Позже из этих недовольных возникло политическое движение РЕНАМО. Надобно отметить, что к организации движения более чем приложила руку Секретная Служба Родезии. Ну а боевую подготовку партизан РЕНАМО взяла на себя САС - специальная авиаслужба.

 Мозамбик, до 1974 года являвшийся дружественной Родезии страной, в одночасье превратился если не во врага, то, по крайней мере, в недруга. Правительство Саморы Машела практически немедленно предоставило свои услуги партии ЗАНУ Роберта Мугабе и ее вооруженному крылу ЗАНЛА - боевикам, ставившим целью свержение правительства Яна Смита. На территории Мозамбика были организованы базы террористов, оттуда они совершали рейды в Родезию, там же и отдыхали после боев с родезийскими вооруженными силами. Официально и Машел и Мугабе заявляли, что Мозамбик разместил на своей территории лагеря беженцев, "бежавших от репрессий кровавого режима Солсбери". На самом деле это были крупные (порой до нескольких тысяч), хорошо оборудованные и укрепленные лагеря террористов, получавших вооружение и необходимые припасы от стран соцлагеря, прежде всего, из Китая. Мугабе в свое время прослушал не один курс в военной академии в Нанкине, и наиболее перспективные кадры ЗАНУ-ЗАНЛА стали в Нанкине и Пекине частыми гостями. В основном, в лагерях находились китайские инструктора, но также определенная помощь оказывалась СССР и Восточной Германией.

 Удар по Мунхаве преследовал несколько целей. Во-первых, необходимо было показать, что РЕНАМО является силой, с которой необходимо считаться, и вынудить сесть Машела за стол переговоров - возможно с тем, чтобы сформировать коалиционное правительство и в конечном итоге привести страну к демократии западного образца. Во-вторых, в случае успеха, экономика Мозамбика, получала сильнейший удар. В-третьих, данная диверсия на терминал отчасти несла элемент мщения. Несколькими месяцами ранее, боевикам ЗАНЛА, проникшим с территории Мозамбика, удалось совершить налет на крупный склад ГСМ в Солсбери. Ущерб, причиненный экономике Родезии, был куда как значителен, и САСовцы неофициально поклялись нанести ответный удар, с тем, чтобы навсегда отбить у террористов и их сторонников охоту к подобным вылазкам.

 В Мунхаве было сосредоточено более 40 огромных резервуаров с нефтью, бензином и соляром. Кроме того, в центре нефтехранилища находились баллоны со сжиженным газом и несколько тысяч 200-литровых бочек с бензином. Взрыв всего этого по мощи мог быть сопоставлен с взрывом тактического ядерного оружия...

 Изучая карты, оперативники САС и РЕНАМО пришли к выводу, что кроме нефтехранилища, в Бейре есть еще несколько стратегически важных целей, по которым можно нанести удар: это трансформаторная станция, снабжавшая электричеством город, линия электропередач, портовая ж/д ветка и нефтепровод, ведущий из Мунхаве в порт. Помимо этих целей родезийское командование хотело бы также уничтожить склад ЗАНЛА (вооруженного крыла ЗАНУ, фракции Роберта Мугабе), который под завязку был забит оружием и взрывчаткой. Однако руководитель операции капитан Роберт Макензи, приняв во внимание временной фактор, отказался от того чтобы распылять силы. Он отобрал несколько целей в качестве второстепенных, а остальные после обсуждения были вычеркнуты из списка.

 Операция осложнялась тем, что оперативникам предстояло работать в городских условиях - при операции в сельском районе группа могла бы исчезнуть в буше и уклониться от контакта с превосходящими силами противника. В городе это было исключено - Бейру патрулировали дозоры, территория нефтехранилища также охранялась усиленными нарядами, а в 800 метрах от Мунхавы располагалась батарея 37-мм зенитных орудий и усиленный гарнизон ФРЕЛИМО. Также неподалеку от Мунхавы располагался трущобный городок, обитатели которого могли поднять тревогу, не говоря уже о том, что в аэропорту Бейры стояло звено МиГов - не исключалась возможность, что в случае тревоги их могли поднять в воздух.

 По предварительным расчетам, у оперативников на всю операцию должно было уйти не более четырех часов - с момента высадки в точке инфильтрации и до отхода в точку эвакуации. В противном случае, для коммандос возрастал риск быть обнаруженными и уничтоженными.

 Разведка предоставила диверсантам необходимые карты и аэрофотосъемку объекта. После долгого и тщательного изучения места будущей диверсии, Макензи и Уиллис озаботились вопросом - какие именно резервуары стоит уничтожать, какие из них содержат нефть, а какие - иные материалы и каков примерный график опорожнения и наполнения емкостей. Для этого они обратились к экспертам, работавшим на нефтехранилище в Солсбери. Представившись армейскими офицерами, проходящими подготовку по программе охраны стратегических объектов, они выяснили, какие именно резервуары предназначены для нефти, керосина, гудрона, а также получили необходимые разъяснения, какие именно склады представляют, в случае возможного нападения, наиболее заманчивую цель для возможных диверсантов. Макензи и Уиллис также узнали от экспертов, каким именно образом возможно причинить наиболее сильный ущерб.

 После этого сделали масштабную модель нефтехранилища и прилегающей территории. И команда начала проводить долгие часы за отработкой плана, учитывая и обсуждая мельчайшие детали: последовательность событий, время, необходимое для каждого этапа операции, пути продвижения к основной и второстепенной целям, местоположение каждого члена команды, дистанция от позиции для стрельбы до резервуара, очередность уничтожения баков и так далее. Оперативники решали, что делать в случае обнаружения патрулями, что предпринять, в случае если пути отступления окажутся блокированными, как поступить, если точки рандеву окажутся занятыми противником. Среди прочих моментов обсуждался даже такой вопрос как угон машин - на случай экстренного отступления. Для освещения этого вопроса были приглашены несколько экспертов из полиции Солсбери, объяснивших оперативникам, как и какие машины лучше всего угонять, и как именно стоит отрываться от преследования. На случай если ситуация начнет выходить из-под контроля, диверсанты взяли с собой большое количество боеприпасов.

 После всех совещаний и тренировок, Боб Макензи принял решение лично произвести авиаразведку, чтобы уточнить последние детали. На самолете "Канберра" капитан САС совершил ночной облет Бейры, с тем, чтобы уяснить один из ключевых факторов - свет. Если Мунхаве не будет освещена, то диверсанты в кромешной тьме будут просто слепы. В случае если света на объекте будет более чем, то их могут обнаружить еще до выполнения задания. То, что Макензи увидел из кабины над Бейрой, заставило его расхохотаться - Мунхаве была освещена в точности так, как и надо было оперативникам. Те, кто отвечал за охрану нефтехранилища, допустили стандартную ошибку: вокруг Мунхаве было большое количество прожекторов и фонарей, но все они были расположены таким образом, чтобы свет светил внутрь ограждения, а не наружу. Позже Макензи признал, что именно это обстоятельство и решило судьбу всей операции - по его словам, советские советники, находившиеся в Мозамбике, то ли не указали на эту оплошность ФРЕЛИМО, то ли сами не поняли ошибку охраны. Таким образом, Мунхаве была великолепно освещена, а вся прилегающая территория оставалась в тени, что облегчало работу оперативникам. Городское освещение расположенной неподалеку Бейры давало диверсантам достаточно света, для того чтобы ориентироваться, но не позволило бы охране увидеть САСовцев. Вне сомнения, рассудил он, возвращаясь в Родезию, что после удара по Мунхаве у кое-кого в Мозамбике полетят не только погоны, но и головы: "Я и сам не смог бы лучше установить освещенность на объекте, будь у меня такая возможность"...

  Картинки из прошлого, ЮАР, база ВМФ Лангебаане, Конец февраля 1979 года.

 Таких мест, как база ВМФ ЮАР Лангебаане на земле немного - десять, не больше. Кажется, сама природа постаралась создать здесь наилучшие условия для размещения курорта и базы ВМФ - здесь были и горы и лагуны и пляжи. Все, что душе угодно.

 Эта база находилась в заливе Салдана, со всех сторон окруженном полуостровами и прекрасно защищенном от штормов. База ВМФ находилась у самого входа в залив, дальше шла курортная зона и национальный парк. Сразу от береговой линии, окаймленной узкой линией золотистого песка, шли невысокие, поросшие лесом и кустарником горы. На некоторых из них были оборудованы форты и установлены крупнокалиберные артиллерийские орудия...

 Еще с той самой поры, как два самолета Дакота без опознавательных знаков, приземлились на короткую ВПП базы и родезийские спецназовцы вышли на раскаленный бетон полосы, капитан де Вет понял, что дело дрянь. Встречавший их майор ВМФ ЮАР, представившийся как Николас Кронье, мрачно ухмыльнулся и сказал, что свободного транспорта на базе не оказалось и до казарм придется добираться бегом. Четыре километра под сорокаградусной жарой. Но дорогу он покажет - поедет впереди на своем джипе. ЮАРовцы свои теплые чувства к родезийцам высказывали всегда, когда представлялась такая возможность...

 Вообще, история взаимоотношений между Родезией и ЮАР была очень сложной, несмотря на то что это были два, по сути родственных народа и родственных государства. То, что во главе ЮАР стояли буры, а во главе Родезии - англичане, ситуацию меняло не сильно - в Африке все белые принадлежали к white tribe, к белому племени. Белый белому всегда был братом, даже если их страны недавно воевали. Скорее всего, эти два государства даже должны были бы быть единым целым - возможность представлялась не раз. Но - не получилось. Скорее всего, именно это и стало первопричиной развала сначала Родезии, а потом и самой ЮАР.

 Прекрасный шанс изменить историю юга Африки стороны упустили в сорок седьмом. Сразу после окончания второй мировой войны велись переговоры о слиянии Родезии и Южно-Африканской Республики в единое государство. Ничего из этих переговоров не получилось. А в сорок седьмом году в ЮАР состоялись парламентские выборы, с перевесом всего в два депутатских места в парламенте победили крайние националисты Даниэля Малана. Придя к власти, они провели закон "об апартеиде", который и стал причиной того, что все развитые страны Запада отвернулись от ЮАР и ввели против нее экономические санкции (прим автора - но не единственной причиной! Причиной было еще и то, что в ЮАР находятся огромные запасы полезных ископаемых, в том числе урана и золота, а кое-кому это очень не нравилось. С неграми договориться намного проще - дал взятку пожизненному президенту и добывай, а с бурскими националистами так не получалось...).

 В Родезии же (если бы родезийцы участвовали в голосовании на выборах сорок седьмого, националист Малан к власти не пришел бы, в Родезии он был непопулярен), вопреки широко распространенному заблуждению, апартеида не было. Избирательная система имела двойной - имущественный и образовательный ценз, причем равный как для белых, так и для негров. Но заведений "только для белых" в Родезии не было никогда, в армии, особенно в последний период войны, негров было едва ли не больше, чем белых. В "Скаутах Селуса", знаменитом спецназе Родезии, черных было процентов семьдесят. Более того - неоднократно отмечались факты, когда захваченные террористы, сравнив жизнь в Родезии и в коммунистическом Мозамбике, меняли свои убеждения и начинали воевать на стороне родезийцев.

 Так вот - несмотря на то, что ситуация в ЮАР и в Родезии была примерно схожей - обе страны были изгоями и обе - под санкциями, друг друга они недолюбливали. Может быть - именно потому, что они были так похожи. Хотя ЮАР и активно торговала с Родезией. Именно поэтому родезийских САСовцев и встретили так на военной базе Лангебаане - четырехкилометровым марш-броском под палящим солнцем.

 От последующих дней де Вет, МакКензи и другие родезийцы запомнили только одно чувство - чувство боли. Боль во всех костях и мышцах, боль от постоянных перегрузок, боль которую не загасить ничем. Боль и постоянная усталость...

 Южноафриканцы принялись за родезийцев не на шутку. Может быть - это и не было необходимо, но офицеры базы решили - раз эти сухопутные крысы решили стать военными моряками - надо им показать, что такое военные моряки из диверсионного отряда. По полной программе...

 Утром - бег несколько километров по песку, с огромным рюкзаком за плечами или с лодкой, которую несли на плечах несколько бойцов, и в которой стоял инструктор. Затем - плаванье, переплыть бухту в самом узком месте и обратно. Только после этого - завтрак, а дальше - новые упражнения. Вождение лодок "Зодиак", десантирование с них, в том числе под огнем, прыжки с парашютом на воду. Уже через несколько дней начались ночные тренировки...

  Картинки из прошлого, порт Бейра, Мозамбик, территориальные воды, 22 марта 1979 года.

 - Итак, прогоняем задачу еще раз - капитан ВМФ ЮАР был подчеркнуто сух и деловит - сейчас вы, на четырех лодках Зодиак десантируетесь на побережье. Чем вы там займетесь, меня не интересует ни в малейшей степени. Я на всякий случай, ухожу за пределы тервод. До утра мы ждем вас. Если вы не появитесь до утра - извините, я ухожу. Проблемы мне ни к чему. Это - ясно?

 - Ясно, сэр... - мрачно ответил МакКензи

 - Тогда - вперед и с песней. Не теряйте зря времени, его у вас и так мало...

 Корабль, который перебросил родезийцев к месту проведения операции, представлял собой боевое судно класса "Министр". К 1970-м годам правительство и военное командование Южной Африки пришло к выводу о нецелесообразности использования крупнотоннажных боевых кораблей. Вместо этого была сделана ставка на контроль литорали . Учитывая это, а также и то, что у ЮАР было не так много друзей и торговых партнеров, взгляды обратились на Ближний Восток, а именно - Израиль, с которым у ЮАР были давние (хотя и не афишируемые) связи. Выбор в частности был сделан в пользу патрульного ракетного катера класса "Решеф". В Южной Африке эти катера были переоборудованы под свои задачи.

 Полная полезная загрузка судна равнялась 430 тоннам, в длину он был 62 метра, с 8-метровой мачтой. Четыре двигателя позволяли ему развивать максимальную скорость в 32 узла. При крейсерской скорости данное судно способно было покрыть 5800 километров без дозаправки. Обычное вооружение состояло из двух 76-мм пушек, двух 20-мм пушек, двух спаренных пулеметов калибра 12,7 мм и шести противокорабельных ракет "Скорпион". Подобный корабль мог быть использован и для выполнения специальных операций, в частности доставки коммандос к месту проведения диверсий. На нем имелся кормовой отсек для размещения десантников, а при необходимости турели и ракеты могли быть убраны с палубы, чтобы предоставить десантникам оперативный простор. Именно это и было сделано - ракеты убрали, чтобы в пути можно было потренироваться на палубе, и проверить вооружение.

 Пробормотав что-то насчет людей, корчащих из себя целок, МакКензи вышел на палубу. Корабль весьма ощутимо покачивался на волнах, черное покрывало ночи уже накрыло водную гладь. Зодиаки уже спустили, если бы на каждом из них не подсвечивали фонариками с красным светофильтром - кто-нибудь вполне мог бы при посадке оказаться за бортом. Команда была еще на борту, в лодках - только южноафриканские лоцманы. Черная униформа, черные шерстяные шапочки, черные резиновые сапоги, измазанное маскировочной краской лицо... Официально - лодки принадлежали ВМФ ЮАР и значит управлять ими должны были южноафриканские моряки. Неофициально - МакКензи отлично понимал, что при первых признаках рассвета южноафриканцы просто уйдут, бросив их на берегу с разъяренными мозамбикцами за спиной. Права на провал они не имели...

 - Итак, слушаем все меня... - во тьме ночи родезийские спецназовцы представляли собой черные тени, блестели лишь белки глаз - права на провал у нас нет! Как только мы высадимся на берег - у нас три, максимум четыре часа чтобы отстреляться и уйти - не больше! Нашумим на подходе - будут потери. Большие. Кто не готов - шаг вперед!

 В строю не сдвинулся с места ни один человек. Это было уже традицией - ни один из САСовцев никогда не отказывался от задания, каким бы опасным и тяжелым оно не было...

 - По лодкам!

  порт Бейра, Мозамбик, 22 марта 1979 года.

 У самого берега "Зодиаки" сбросили скорость, пошли вперед по инерции - чтобы шум моторов, даже прикрытых шумоизолирующими колпаками, не потревожил кого-нибудь на берегу. На берегу уже ждали - проводники из РЕНАМО, вооруженные автоматами Калашникова и ... рогатками!

 Да, да - именно рогатками. Хорошая охотничья рогатка, стальные шарики - в этих местах так охотились на птиц. И на людей - с двадцати шагов стальной шарик пробивает череп - шума не больше чем от брошенного ножа...

 Опознались быстро - несколько вспышек фонарика с красным светофильтром с той и с другой стороны - и коммандос уже выгружаются на берег. Еще минута и цепочка людей с тяжелым грузом - шесть РПГ-7, четыре РПД, взрывчатка - отправляется в ночь, ориентируясь на зарево над ночным горизонтом - в порту работа не прекращалась ни днем, ни ночью...

 Де Вет шел замыкающим, держа наготове РПД. Помимо этого, в заплечной сумке у него находились запасные ленты к пулемету, две гранаты к РПГ-7 (запасные гранаты несли практически все), пара килограммов взрывчатки. Из графика они уже выбились - изучая материалы аэрофотосъемки места высадки, никто не смог понять, что между местом высадки и целью находится грязевое болото. Липкая, черная, отвратительно воняющая грязь, которой не видно конца и в которую порой проваливаешься по пояс, каждый шаг превращается в мучение. Бейра была построена на месте мангровых болот, и в ее окрестностях грязевых проток было море. Ночь не дает возможности выбрать относительно сухое место, ориентируешься только по спине идущего впереди товарища. Шаг за шагом, счетчик шагов уже окончательно сбился на цифре между четырьмя и пятью сотнями и теперь в голове только один незамысловатый мотив "раз-два", "раз-два". Вдобавок - ночь выдалась жаркой и горячий, насыщенный влагой океана воздух, облеплял лицо влажной маской и ничуть не приносил облегчения...

 После болот, ситуация немного выправилась, диверсанты пошли быстрее. Измазаны грязью они были настолько, что людей в них опознать можно было с трудом - скорее черти, вышедшие из ада, чтобы немного отдохнуть от своей тяжелой работы...

 Болота сменились высокой, по грудь травой - но идти в ней можно было намного проще, тем более что трава давала возможность спрятаться в случае необходимости. У границы травяного поля от группы отделился капитан Колин Уиллис и трое его людей - его задачей было заминировать нефтепровод, чтобы окончательно вывести нефтехранилище из строя. Остальные продолжили путь по траве, прислушиваясь к каждому шороху...

  Район резервуаров, порт Бейра, Мозамбик, 22 марта 1979 года.

 Спецназовцы лежали в высокой траве, только часовые иногда вставали над колышущимся морем, подобно призракам и оглядывались, что происходит вокруг. Сорок минут назад сержант Питер Коул и трое оперативников ушли минировать ЛЭП и железнодорожную ветку неподалеку - и вот-вот должны были бы вернуться...

 Невдалеке находилось небольшое рисовое поле, за которым лежал трущобный городок. Все отлично слышали, чем занимается местное население - смех, крики, лай собак и громкая музыка сливались в веселую беззаботную какофонию. Народ концентрировался у пивной - там видимо праздновали первый понедельник на неделе или что-то в этом роде. Хотя их и мог обнаружить какой-нибудь пьяный, отошедший отлить - спецназовцев этот шум успокаивал - если бы у объекта была засада, местные жители вряд ли бы так беззаботно себя вели...

 Тем временем Колин Уиллис и его группа продвигалась к другому концу нефтехранилища. Они старались идти с максимальной скоростью, насколько позволяли им обстоятельства, но Колин был грамотным офицером и понимал, что главное все же скрытность. Поэтому его группа часто останавливалась и вслушивалась в темноту - подобные остановки необходимы, но, увы, они замедляли продвижение. К тому же Колин и его бойцы не знали расписания движения часовых нефтехранилища - соответственно риск быть обнаруженным возрастал многократно. Напоследок выяснилось, что нефтепровод, который планировалось подорвать, располагался слишком уж близко к батарее ПВО и, соответственно, минирование его требовало исключительной аккуратности и скрытности. Колин и его команда проделали дыру в проволочном заграждении нефтепровода, заминировали его и вернулись на свою позицию для атаки - но при этом выбились из расписания. В 00:30, на полчаса позже запланированного срока, Колин связался с основной группой по радио и сообщил о своей готовности

 Слева послышался шорох, крик ночной птицы - вернулся Коул...

 - Приготовиться! - МакКензи скомандовал достаточно громко, все равно услышат или нет - не имело никакого значения...

 - Огонь!

 Первыми ударили гранатометы - четыре гранаты РПГ-7 запущенные одновременно огненными кометами метнулись к огромным резервуарам, лопнули сгустками пламени внутри. Одновременно заработали все автоматы и пулеметы группы, снаряженные бронебойными и трассирующими патронами - через один...

 Роджеру де Вету достался резервуар не с нефтью, а скорее всего с готовым бензином. Подняв ручной пулемет, он перерезал его красным пунктиром трассеров, промахнуться по такой здоровенной и неподвижной цели не смог бы и ребенок. Трассирующие пули утонули в туше резервуара, и в следующую секунду он вдруг вспыхнул - словно каким-то чудом ночью взошло солнце. Громадный бак, истекая жидким желто-алым пламенем на глазах начал плавиться, складываясь словно кусок льда, попавший под пламя газовой горелки. Резервуары взрывались один за другим, волна удушающего жара накрыла спецназовцев. Каждый помнил где находятся емкости со сжиженным газом и стрелял так, чтобы не задеть их - один взрыв и всем крышка...

 На какой-то момент стало страшно. Все о время подготовки рассматривали снимки аэрофотосъемки цели, видели мощные земляные валы, окружающие каждый резервуар - но на какой-то момент возникло такое чувство, что ревущее пламя сейчас слизнет и их. Задул сильный ветер - пламени не хватало кислорода, и оно с силой втягивало окружающий воздух. Черные клубы дыма поднимались вверх, ревущее пламя отражалось от них, приобретая какой-то багрово-оранжевый оттенок. Де Вет вдруг подумал, что если ад есть - то он выглядит именно так ...

 - Отходим! Дело сделано!

 Ночь превратилась в ослепительный, сияющий день. С зенитной батареи донесся нарастающий грохот орудий, в трущобах часть населения сбежалась посмотреть на невиданное зрелище, оставшаяся часть, у которых были автоматы, палила куда попала. Некоторые очереди проходили совсем рядом от уходящих спецназовцев...

 - Командир! Минус один!

 Капитан МакКензи бросился к голове колонны. Один лежал в высокой траве, над ним склонились двое. Еще одного - капитан уловил знакомый выговор сержанта Коула был ранен и его сейчас перевязывали...

 - Кто?

 - Из местных. РЕНАМО.

 Решение надо было принимать сейчас - мозамбикцы скоро опомнятся. В темноте не скроешься - светло как днем. А тащить труп по грязевым болотам... итак от графика отстали...

 - Оставляем здесь! Замаскировать! Местные заберут!

 Спецназовцы уходили во тьму, к побережью. Небо над городом было буквально расцвечено разноцветными трассами - палили куда попало, из чего попало...

 Гарнизон Бейры и охрана Мунхавы открыли беспорядочную стрельбу практически сразу же, как только начали взрываться резервуары. Огонь велся из всех стволов. Но стреляли они в основном в воздух - они посчитали, что Мунхава подверглась авианалету родезийских ВВС. Родезийцы прекрасно видели разрывы зениток над городом, а также отметили рикошеты из стрелкового оружия от стен зданий - что свидетельствовало о том, что защитники Бейры находились в панике, даже не понимая, куда надо стрелять.

 Когда спецназовцы вышли на открытый участок - прекрасно освещенный пожаром - их, наконец, заметили зенитчики ФРЕЛИМО. Они довольно оперативно сообразили, кто это такие и отреагировали соответственно, начав обстреливать группу из своих 14,5-мм пулеметов. Но они не смогли опустить стволы достаточно низко, чтобы накрыть родезийцев - заряды распарывали воздух в 6 метрах над землей...

 С группой Колина Уиллиса повстречались у намеченной точки - небольшой группки деревьев. К этому моменту зенитчики пришли к логичному выводу, что снарядами они не накроют и открыли огонь из пистолетов и винтовок. К счастью заросли и дистанция работали в пользу родезийцев. Тем не менее, несколько пуль прошло совсем рядом, что только усилило их желание убраться как можно скорее. Части ФРЕЛИМО находились в сильнейшем смятении и неразбериха сыграла только на пользу - погоня не была организована, а стрельба, за исключением зенитчиков, велась в воздух. Что более всего приводило в изумление, так это поведение обитателей трущоб: они высыпали из домов и заворожено смотрели на фейерверк, творившийся в Мунхаве. Между тем, пивная продолжала функционировать, и, надо полагать, большинство ее посетителей, на уничтожение терминала не обратили внимания - они предавались куда более интересному занятию.

 Спецназовцы шли вперед с максимальной скоростью, на какую были способны. При этом все понимали, что нам предстоит обратная прогулка по той липкой грязи. Некоторым преимуществом было то, что сейчас все двигались с меньшим грузом. Но большого облегчения это не приносило.Иногда кто-нибудь оборачивался, чтобы посмотреть на дело рук своих. Зрелище было великолепным - Мунхава пылала подобно гигантскому костру, и мы испытывали вполне понятную гордость. Через какое-то время донесся звук взрыва - рванула одна из заложенных мин, что прибавило гордости. В течение нескольких часов все заряды сработали, лишив Бейру электроэнергии. Неплохо для одной ночи.

 Наконец, около 02:30 группа вышла к точке рандеву. Командир группы несколько раз помигал фонариком, в надежде, что южноафриканцы на лодках все еще дожидаются в точке встречи. Когда группа продвигалась по мангровому болоту, командир родезийцев предупредил их по связи, что они опаздывают, и получил ответ, что у них в распоряжении есть 30 минут. Но к моменту рандеву, эти 30 минут истекли, к тому же прошло еще 15. И все с огромным облегчением увидели ответные вспышки, а через несколько минут засекли буруны от "Зодиаков"...

 Через час после того, как диверсанты покинули место атаки, сработала бомба, заложенная Уиллисом под нефтепровод. Еще через три часа раздался другой взрыв, и опора линии электропередач рухнула, оборвав провода, питающие электричеством Бейру. К этому времени, те, кто устроил панику в Мунхаве, уже были вне пределов досягаемости - эвакуация прошла успешно; диверсантов забрали юаровские диверсанты.

 Наступившее утро высветило мрачную картину разрушения - Мунхава продолжала яростно гореть. От резервуаров огонь перекинулся на емкости с газом, и Мунхава превратилась в огненный хаос. Дым от пожара был ясно виден даже в Умтали - городе на границе Мозамбика и Родезии, в 300 километрах от Бейры.

 За выполнение этой операции командующий отрядом диверсантов капитан САС Родезии Роберт Макензи и его заместитель капитан Колин Уиллис были награждены Серебряным Крестом Родезии - второй по важности высшей военной наградой страны.

 О том, что на Мунхаву был совершен налет, первой сообщила радиостанция "Голос Свободной Африки", вещавшая на Мозамбик и Танзанию с территории Родезии. Через несколько часов новость распространили информагенства - и в Бейру ринулись журналисты, в надежде сделать снимки разгромленного нефтехранилища. Однако их ждало разочарование - военный комендант ФРЕЛИМО наложил запрет на публикацию любых фото- и кино-материалов, касающихся Мунхавы. Не помогли даже деньги, которые корреспонденты предлагали за то, чтобы снять горящий терминал - вокруг Мунхавы было выставлено оцепление, получившее жесткий приказ: не пропускать никого, кроме пожарных и военного командования.

 Нефтехранилище продолжало гореть - у мозамбикских пожарных просто не было достаточного опыта в борьбе со столь масштабным огнем. Ситуация осложнялась еще и тем, что ЛЭП, питавшая в том числе и насосы, была выведена из строя (благодаря умело заложенной Питером Коулом бомбе), а без достаточного количества насосов тушение пожара было неэффективным.

 Большая часть ГСМ на нефтехранилище являлась собственностью ФРЕЛИМО, но какая-то часть принадлежала республике Малави. Поэтому правительство Мозамбика было вынуждено обратиться за помощью к соседям - из ЮАР была приглашена пожарная команда со специальным оборудованием (общим весом в десятки тонн). К тому времени как южноафриканцы прибыли в Бейру, пожар бушевал уже более 36 часов. К счастью специалистам удалось за четыре часа его полностью локализовать и потушить.

 По оценкам родезийской стороны, непосредственный ущерб от диверсии составил более 300 миллионов родезийских долларов. Нефтехранилище выгорело практически полностью, кроме того, пострадала железнодорожная ветка Мунхава - Бейра, на долгое время были выведены из строя линия электропередач и нефтепровод.

 Уже позже разведка РЕНАМО сообщила координаторам из Солсбери интересный факт. В ночь диверсии в Бейру прибыл британский танкер с нефтью для Мозамбика. Отгрузка нефти должна была начаться после полуночи. Но увидев зарево над терминалом, капитан танкера принял решение уйти из Бейры. Знай диверсанты о том, что к терминалу подходит танкер с нефтью, они, по словам Макензи, попытались бы "устроить какую-нибудь пакость и в отношении корабля", но и без этого результат был впечатляющ. Танкер же, получив инструкции, покинул порт и лег на обратный курс, тем самым, лишив ФРЕЛИМО дополнительного количества нефти.

 Зимбабве, пограничная зона, Плоскогорье, севернее Русамбо, 12 июля 2009 года

 Я лежал уже несколько часов, укрывшись за кустарником и наблюдая за участком местности, где по моим прикидкам проходила граница. И на чтобы не смотрел мой взгляд - рано или поздно он все равно возвращался к полосе, отмеченный старым столбиком с выцветшей, едва заметной теперь табличкой...

 Внимание. Мины!

 Зона "Отбойщик"... Эти минные поля были поставлены три десятилетия назад правительством страны, которой давно уже не было на карте мира. И тех против кого выставлялось это минное поле тоже не было - верней они уже были правительством другой, международно признанной страны. Но поле оставалось, как памятник той кровавой и жестокой войне на самом юге Африки войны, которая длилась тринадцать лет, и в которой не было победителей - одни проигравшие...

 Минное поле...

 Насколько я знал, минное поле в ширину было длиной двадцать - тридцать метров и было комбинированным. Здесь были и противопехотные мины и противотранспортные, в некоторых местах - и смертельно опасные Клейморы. В этом минном поле, безусловно, были проходы, сделанные еще партизанами ЗАНЛА - но я о них не знал.

 Придется делать свой...

 На самой середине минного поля лежал какой-то скелет - белые, обточенные ветром и полузасыпанные песком кости. Судя по виду - скелет какого-то небольшого животного. Типа шакала или собаки. Прошел почти половину минного поля - но тут ему не повезло.

 На этом минном поле вообще никому не могло повезти...

 Видел я и патрули - с той стороны границы уже дважды проезжал джип Лэндровер с установленным на нем крупнокалиберным пулеметом ДШК. В машине сидели четверо, в полосатой униформе армии Мозамбика, полученной ею в дар от армии ГДР - еще одного государства, которое больше не существует. По сторонам они не смотрели - проезжали только для порядка. Со стороны Зимбабве никакого патрулирования не было - да и смысла в нем тоже не было. Зона "Отбойщик" надежно защищала страну уже тридцать лет, тем более, когда ее уже не было смысла пересекать. Особых разногласий между Зимбабве и Мозамбиком теперь не было, туристам можно было переехать из одной страны в другую легально. Ближайшая дорога - А2 если верить карте, располагалась восточнее и вела из зимбабвийского Котве в мозамбикский Шангари. Для нас эта дорога была закрыта - мы были террористами, подлежащими уничтожению. Совсем не факт, что у зимбабвийских служб безопасности были наши фото, описания или установочные данные - но глупо рисковать я не хотел.

 Оставалось только идти напролом - через границу. Но была одна небольшая проблема - машину здесь перетащить было нельзя. Я мог разминировать только узкий проход , достаточный для того, чтобы проползти двоим людям с рюкзаками - на машину у меня просто не хватило бы времени и сил.

 А это значило, что дальше нам придется топать на своих двоих - приятная прогулка - сафари на джипе закончилась...

 Машину я оставил в двух километрах южнее, первые несколько сот метров от границы я полз на всякий случай, после того, как отошел от границы - поднялся и побежал. Что идти что ползти здесь было предельно тяжело - плоские склоны гор поросли каким-то кустарником, ветви которого цеплялись за одежду и сильно затрудняли предложение. На то, чтобы добраться до машины у меня ушел целый час.

 Марина заняла позицию с винтовкой не рядом в с самой машиной - а севернее и выше по склону, замаскировавшись кустарником. Если кто-то пойдет в любую сторону границы - что туда что оттуда - тот, прежде всего, обратит внимание на машину и подойдет к ней. И это будет его смертным приговором...

 - Что?

 - Граница заминирована, сплошное минное поле до тридцати метров в ширину. Комбинированное. - без предисловий просто сказал я

 Марина ни говоря ни слова вопросительно смотрела на меня.

 - Нужно решать. Проход в минном поле я проделаю - но шириной достаточный лишь для того, чтобы на ту сторону прошел человек. И все. Дальше придется идти на своих двоих. Давай решать - мы идем дальше или нет?

 Хотя, что делать, если не идем - я просто не представлял. Возвращаться в ЮАР через взбудораженное Зимбабве, через всю страну и молиться, чтобы головорезы из местной службы безопасности нас не нашли? Глупо...

 - Я иду с тобой на ту сторону - твердо заявила Марина

 - Придется идти на своих двоих, может быть несколько сотен, а то и тысяч километров - предупредил я - это сложно. Если у меня - опыт спецотряда морской пехоты, то у тебя его нет....

 - Я иду с тобой - упрямо повторила Марина, глядя мне прямо в глаза - и не стоит пугать меня пешими переходами. Не забывай - я родилась в этой стране, а выросла в соседней. Что там, что там - у девушек есть врожденные навыки выживания...

 Идти решили ночью - тьма для нас дополнительная гарантия от обнаружения. Что же касается мин - то для их обнаружения свет не нужен. Нужны руки - чувствительные, как у хирурга и большой опыт. Ну и небольшой фонарик, пригодный для того, чтобы зажать его в зубах - который у меня был...

 Оставшуюся часть дня мы потратили на подготовку. Нашли небольшую лощину, пригонную для того, чтобы спрятать машину и загнали ее туда, накрыл маскировочной сетью и завалил ветками кустарником и небольшими камнями. Остающееся снаряжение поделили на три части - одну часть оставили в машине еще две заложили в тайники - чтобы если кто набредет на машину - то вместе с ней ему не досталось бы и все наше снаряжение. Такое вполне могло случиться, как могло случиться и то, что нам придется возвращаться и тайник с запасом оружия, снаряжения и провизии нам очень пригодится. Настоящий морпех, действующий в глубоком тылу никогда не откажется от идеи заложить тайник на маршруте если такая возможность представилась...

 Скомплектовали походные рюкзаки - Марине досталось двадцать килограммов поклажи, мне - едва ли не сорок. Еще оружие. Но меньше было нельзя...

 С оружием надо было решать - что берем, что оставляем. Был соблазн в качестве основном взять РПД с лентами, но по здравому размышлению оба РПД я заложил в тайники. Чужое оружие - в любом случае хуже своего. Кроме того - на АКМС, который был со мной, у меня был тактический глушитель и прицельные приспособления. В условиях действий в глубоком вражеском тылу наличие глушителя на оружии - огромный плюс.

 Взял пистолет - свой родной, многократно испытанный Wilson Combat. Подарок отца, с которым я не расставался никогда. К нему у меня были и магазины - восьми и десятизарядные и патроны. Американцы вообще лучшие в мире специалисты по стрельбе из пистолета - а у меня было несколько лет практики в антитеррористической группе ФБР, где пистолет калибра .45 - основное оружие. У нас был такой тест. Берешь несколько небольших глиняных тарелочек стопкой, подкидываешь левой рукой вверх, выхватываешь из кобуры пистолет и стреляешь, пытаешься разбить. У меня получалось - от пяти до шести, средний армейский или полицейский стрелок в лучшем случае попадал в две, а то и ни по одной...

 Револьвер калибра .500 брать не стал - весит он около двух кило, а поможет только в одном случае - если на нас бросится леопард или лев. Лучше взять лишнюю флягу воды или патроны к автомату. В крайнем случае, автоматом и отобьюсь...

 У Марины было проще... Ее любимый, испытанный в деле Remington 24 пришлось оставить - патронов к нему было слишком мало. Поэтому она вооружилась моим Винчестером-70 под .300 WinMag - такая винтовка добивала на километр. При возможности пристреляем - снайпер должен пристреляться к незнакомой винтовке, почувствовать ее. И два пистолета - CZ-75, оставшийся от Ника и свой спортивный, двадцать второго калибра.

 Больше мы ничего взять с собой не могли - ни гранатомет, ни пулемет. Перед нами была граница и несколько сот километров неизвестности...

 К минному полю мы подошли, когда часовая стрелка уже перевалила свой апогей - двенадцать часов, ознаменовав начало нового дня - тринадцатого июля. Хоть я и не был суеверным человеком, но идти через минное поле тринадцатого числа - идея не из лучших. Правда и выхода у меня не было...

 Природа помогала нам - над плоскогорьем висела луна, освещая серебристым светом окрестности. Больше всего я опасался растяжек - хотя и понимал умом, что за тридцать лет все эти растяжки должны были бы сработать - все равно было неспокойно. Притаившиеся в земле мины ждали нас...

 Перед тем как идти, я сострогал несколько коротких колышков и один длинный, заострил. Короткие - чтобы обозначать выявленные мины, длинный - чтобы прощупывать почву. Колышек, на армейский нож - все, что у меня было, и все что мне было нужно, чтобы пройти эти тридцать метров проклятой Богом и людьми земли.

 Если повезет...

 - Значит так. Сейчас ложишься на землю и ползешь за мной - очень осторожно ползешь! Ни шага в сторону! Мины я обозначаю колышками, перед тем, как ползти осторожно прощупай все перед собой - если колышек, значит - мина! Не торопись, на этом минном поле мы проведем минимум два часа. И если увидишь, что я подорвался - ползи назад, иди к машине, чеши отсюда и не оглядывайся!

 Марина молча кивнула, она умела сосредотачиваться перед серьезными делами, что есть, то есть. Даже в разведке морской пехоты она бы не потерялась...

 Говорить больше было нечего. Идти я решил как раз там, где на полосе лежал скелет шакала и виднелось углубление в земле - след подрыва, произошедшего много лет назад. Шакал лежал прямо посередине минного поля, да и по крайней мере одну мину он обезвредил. Спасибо ему за это...

 Лег плашмя на землю, сосредоточился. Колышком осторожно проверил ближайшие тридцать сантиметров перед собой - ничего. Продвинулся вперед и снова стал проверять землю...

 Первая мина оказалась противотранспортной, метра через три от края полосы - ее я обезвреживать не стал. Просто пометил колышком и нашел другой, безопасный маршрут. Прямо через нее решил не ползти - мало ли что с ней стало за тридцать лет нахождения в земле. Следующая мина была уже противопехоткой и с ней пришлось изрядно повозиться. Осторожно, кончиками пальцев разгреб землю, сделал подкоп сбоку, проверил что под миной. Некоторые минеры обожали устанавливать под миной гранату с выдернутой чекой - сюрприз для тех, кто будет ее снимать. Тут ничего подобного не было. Зажав в зубах фонарик, светивший острым, направленным лучом света, нащупал взрыватель, попытался вывернуть. Как ни странно поддался - несмотря на то, что тридцать лет провел в земле. Пополз дальше...

  Мозамбик, пограничная зона, Западнее Чиоко, 13 июля 2009 года

 За ночное время мы успели сделать многое. Прежде всего - проделали в минном поле проход и перешли на ту сторону. Проход я пометил едва заметными колышками по обе стороны. Это плюс труп шакала на поле - достаточно для того, чтобы опознать место прохода при необходимости вернуться. Ночью же мы пересекли рокадную дорогу, идущую почти параллельно границе от Чиоко до Мачамбы и, заметя следы, отошли от дороги километров на десять. После чего я объявил привал...

 Передвигаться по Африке на своих двоих - совсем не то же самое, что на комфортабельном внедорожнике. Многие туристические туры составлены так, что турист прилетает на самолете, садится в микроавтобус или открытый джип, приезжает в охотничий лагерь в буше и проживают там, выезжая на экскурсии по саванне на тех же открытых джипах и ступая на африканскую землю только в огороженном охотничьем лагере. Есть и такие вот сафари - когда клиенты даже стреляют из машин - спросом пользуется, хотя это охотой назвать трудно и можно проще сделать - завалить свинью или быка в загоне. То же самое будет...

 Но настоящее сафари другое. Настоящее сафари - это когда группа охотников загоняет слона собственными ногами, походя в день по пятьдесят-семьдесят километров, или несколько дней караулит льва у приманки. Такие сафари заказывает не каждый - в буше охотник всегда повергается опасности, как бы силен, хитер и опытен он не был. В Африке не счесть могил тех, кто схватился, например, с раненым львом или что еще хуже - буйволом. Но это было настоящее сафари, большая игра со смертью для настоящих мужчин. А наша игра была еще страшнее - мы были на нелегальном положении в стране, где совсем недавно закончилась гражданская война. И более того - для того, чтобы получить ответы на свои вопросы, мы должны были попасть на самый охраняемый объект в стране...

 Первые километры дались относительно легко. Плоскогорье сменилось ровной как стол, выжженной солнцем саванной, поросшей кустарником. Низкорослые, практически без листвы, с кривыми, сучковатыми ветками кусты. Красноватая, высохшая до звона, испещренная трещинами земля. Дорог здесь практически не было, да и людей тоже - на такой земле без искусственного орошения ничего расти не могло, а мелиорацию было организовывать некому. Искать нас здесь не искали - мы вообще пока никому не были нужны...

 Солнце палило нещадно - вся одежда уже успела пропотеть и высохнуть, покрыться жесткой, раздирающей до крови кожу соленой коркой. Земля плыла перед глазами в каком-то призрачном мареве...

 Самое главное в Африке - это вода. До ближайшего и очень крупного источника воды было семьдесят километров, по моим расчетам пройти мы их могли за полтора дня, воды у нас был, по крайней мере, полуторный запас. Можно было бы идти и ночью - но рисковать я не хотел. Ночью на охоту выходят хищники, обычно на человека они не нападают, но бывает всякое. А леопард, к примеру, может убить человека за секунду - охнуть не успеешь...

 Уже в одиннадцать часов по местному я объявил привал - дальше идти смысла не было. По такой жаре - только получишь солнечный удар и подорвешь здоровье. Лучше несколько часов переждать самую жару на лежке и под вечер тронуться в путь опять...

 Привал в пустыне (а по климату это место пустыне уступало не сильно) - вещь совершенно особенная. Для того, чтобы переждать жару и потерять при этом минимальное количество жидкости - нужно предпринять кое-какие действия...

 Первым делом я выбрал место - в кустарниках так, чтобы к нам невозможно было бесшумно подобраться и чтобы можно было растянуть тент, защитившись от жаркого солнца. Перед тем, как зайти в кустарник, пошерудил там автоматным стволом, подождал. Если там и были змеи, то сейчас они ушли - змея никогда не нападет, если есть возможность уползти.

 Несмотря на то, что вода у нас еще была, и ее должно было хватить - воды я все-таки решил набрать. Конденсат все равно лучше, чем вода Кабора-Бассы с брошенной в нее обеззараживающей таблеткой. Поэтому, пару кустов с хилыми, но все же листьями я накрыл полиэтиленом - хоть немного конденсата, а наберется. Копать землю, чтобы добраться до слоев, где есть хоть немного воды я не стал - смысла затрачивать столько энергии не было....

 Закончив с первоочередными делами, я забрался под тент, посмотрел на Марину. Переход давался ей тяжело - серое лицо, потрескавшиеся губы - но темп она держала, не ныла и не жаловалась. Не каждый мужчина мог выдержать такой переход - а она держалась. Просто молодец, с каждым днем она мне нравилась все больше и больше. Не те куклы, что можно снять в баре в центре Вашингтона - накрашенные, пустые и глупые. Впрочем, самые сложности еще впереди, сегодня первый день пути...

  Зимбабве, пограничная зона, Плоскогорье, севернее Русамбо, 3 июля 2009 года

 Аль-Мумит всматривался в громоздившиеся на горизонте горы и пытался вспомнить, что они ему напоминают. Кажется - учебный центр, в котором он проходил курс обучения действиям в горах. Еще давно и в совершенно другой стране - но навыки, полученные им от кяфиров не раз спасли ему жизнь...

 - Эмир...

 Аль-Мумит молча повернулся.

 - Они ушли, машину замаскировали. Видимо решили не рисковать и идти дальше пешком...

 - Приведи Мтоку...

 Через несколько секунд чернокожий сержант оказался рядом, преданно заглянул в глаза аль-Мумиту...

 - Мои враги ушли пешком - неторопливо сказал аль-Мумит - они ушли в Мозамбик. Поэтому и мы пойдем пешком. Ты хороший следопыт?

 - Да, бвана, все матабелы - хорошие охотники и следопыты

 Слово "матабел" для аль-Мумита ничего не значило, впрочем, матабел - так матабел. Лишь бы след не потерял...

 - И ты сможешь различить их следы?

 - Да, бвана, даже если они прошли несколько дней назад, вот только...

 - Они опережают нас на день максимум. Что - вот только?

 - Они пошли туда? - Мтоку показал рукой в сторону изломанной линии гор на горизонте

 - Да

 - Там граница. И там минное поле.

 - Минное поле? Какое?

 - Большое, бвана... Его установили белые дьяволы очень давно, несколько десятков лет назад - но оно все еще забирает человеческие жизни...

 - Большое - это какое? Десять метров в ширину? Двадцать? Тридцать? Там патрули есть? Наземные, воздушные? Колючая проволока, датчики?

 - Метров двадцать, бвана, не меньше... А патрули... У нас бедная страна, бвана, да и зачем патрулировать границу, если мины убьют всякого, кто захочет ее перейти.

 - Это не проблема. О минах позаботимся мы, главное - не потеряй след.

 Аль-Мумит повернулся к командиру воинства моджахедов

 - Подготовиться к переходу, срок - тридцать минут. Машины замаскировать. Оружие, запас воды и еды на три дня. Через полчаса выступаем.

 - Может, дождемся темноты, чтобы идти через границу? - осторожно поинтересовался Али

 - Дождемся, пока нас всех не перебьют? Выступаем через полчаса! Али, за жизнь и здоровье кяфира отвечаешь лично!

 Моджахеды подошли к границе, когда на часах было уже три. Аль-Мумит огляделся в бинокль по сторонам - и в самом деле, накатанной колеи перед минным полем со стороны Зимбабве не было. Со стороны Мозамбика была, надо было, конечно выяснить график движения пограничных патрулей, но времени совершенно не было. Теперь, когда кяфиры идут на своих двоих и радиопередатчик не показывает их местонахождение через спутник - вероятность их потерять увеличивается многократно...

 - Выставить дозоры - по сто метров в ту и в другую сторону. В каждом дозоре по три человека - пулеметчик, гранатометчик, снайпер. При появлении патруля - огонь на поражение без команды. Всем замаскироваться, саперов - вперед!

 Основная часть группы террористов замаскировалась в ложбинке, невидимая с дороги. Усиленные дозоры разместились по сторонам и выше, занимая господствующую над местностью позицию - ими простреливалась дорога на территории Мозамбика по меньшей мере на семьсот метров как в ту, так и в другую сторону. Двое моджахедов, являвшихся нештатными саперами (откровенно говоря, львиная доля их опыта сводилась к установке фугасов на иракских дорогах) поползли по нейтральной полосе, разминируя полосу достаточную для того, чтобы отряд моджахедов прошел на другую сторону...

 Естественно, они попали - не могли не попасть. Интервал движения патрулей в дневное время составлял два часа, ночью же они не ездили вовсе. Африканцы вообще неохотно передвигались ночью, не говоря уж о том, чтобы воевать. Поэтому Эдриану де Вету об обнаружении патрулями можно было не беспокоиться - а вот саперы аль-Мумита, уже преодолевшие четыре пятых заминированной полосы, оказались под ударом.

 И остаться в живых они могли - чихание изношенного мотора они услышали за километр, когда с машины их разглядеть было невозможно. У каждого из них была маскировочная сеть - если бы они накинули на себя сеть и затаились - скорее всего, остались бы незамеченными. Бойцы мозамбикского пограничного патруля ездили здесь по несколько раз в день, патрулирование надоело им смертельно - поэтому по сторонам они не смотрели, не говоря уж о том, чтобы всматриваться в землю на заминированной полосе. Но тут саперам просто не повезло - один из них допустил ошибку. Накрываясь маскировочной сетью, он сильно оперся локтем об землю - и как на грех там оказалась противопехотная мина...

 Взрыв противопехотной мины был несильным - просто земля вдруг вздыбилась красно-черным фонтаном, разбрасывая вокруг куски почвы, слежавшейся за много лет и по прочности несильно уступавшей камню, куски мяса и костей. Взрыв оторвал часть руки у незадачливого сапера, вогнав ему в бок осколки собственной кости. Кисть вместе с частью руки приземлилась на территории Мозамбика, сам же сапер пока оставался в Зимбабве...

 Следующую ошибку допустили бойцы мозамбикского патруля. Их водитель со всей дури даванул на тормоз, буквально бросив пулеметчика грудью на пулемет и не давая ему сориентироваться и стрелять. Прошедшие горячие точки - прежде всего Ирак и Афганистан - в таких случаях что есть дури давят на газ - но этого парня призвали только три месяца назад, а за руль он в первый раз сел в армии. Увидев, как вперед, метрах в трехстах фонтаном вздыбилась земля, он инстинктивно нажал на тормоз...

 Для моджахедов подрыв их товарища стал тоже полной неожиданностью - поэтому и они промедлили пару секунд. Этого времени хватило пулеметчику мозамбикцев - старому и опытному бойцу, раньше воевавшему за ФРЕЛИМО (В Мозамбике было две группировки - ФРЕЛИМО, поддерживаемая СССР и РЕНАМО, поддерживаемая ЮАР и Родезией. Гражданская война в стране шла больше десяти лет и разорила экономику Мозамбика подчистую. Мир был заключен только в 2001 году - прим автора), сориентироваться, навести ствол пулемета на место подрыва и нажать на гашетку... Град пуль калибра 12,7 миллиметра буквально в клочья разорвал незадачливого сапера. Одна из пуль попала и в его сотоварища, надежно замаскированного сетью - попала случайно, но раненых от таких пуль не бывает. Тяжелая пуля пробила моджахеда насквозь, вырвав часть позвоночника и уйдя глубоко в землю...

 Выстрела снайпера террористов мозамбикцы не услышали. Грохот пулемета перекрывал все звуки на поле боя, боец в азарте давил на спуск, пулемет с грохотом и лязгом пожирал стальную ленту, выплевывая сгустки огня - и тут голова пулеметчика взорвалась серо-красным облаком, горячие сгустки заляпали других бойцов, в азарте строчащих из автомата по месту подрыва и совсем не смотрящих по сторонам.

 Успел понять, что происходит только командир пограничного патруля - он как раз добивал магазин своего автомата, как вдруг сверху хлестнуло что-то горячее и мягкое, заляпав ему волосы. Он машинально провел рукой по голове, поднес к глазам - рука была заляпана бело-красными сгустками. Обернулся - и успел увидеть комету, летящую к Лэндроверу и оставляющую за собой серый дымный след. Потом мир разорвался огненной вспышкой...

 Аль-Мумит спокойно прошел по расчищенной полосе до того места, где путь ему преградило кровавое месиво, в которое превратились двое его бойцов. Один из них - тот, что получил пулю в спину, был еще жив, но не кричал, не стонал, а страшно хрипел...

 - Аллах Акбар!

 Кровавые брызги оросили одежду аль-Мумита, но он уже думал, как преодолеть оставшееся минное поле - ведь оставалось не больше трех метров.

 Придумал - отошел от края минного поля, достал две гранаты РГД-5, выдернул чеки, прицелился.

 Бах! - фонтан земли на самом краю минного поля, сначала небольшой, через долю секунды еще один - побольше. Старая мина, не выдержав разрыва на поверхности, сдетонировала...

 Бах! - второй куст разрыва вырос на самой кромке минного поля, там ничего не было. Проход был свободен...

 Аль-Мумит махнул рукой, показывая, что можно выходить из укрытий. Моджахеды смотрели на него с восхищение - так точно бросить гранаты мог далеко не каждый...

 - Переходим по одному, кто перейдет - занимает оборону по те сторону дороги. Кто подорвется - пристрелю. Вперед!

 С сожалением, глядя на догорающий Лэндровер Аль-Мумит подумал, что машина на той стороне, да еще с крупнокалиберным пулеметом была бы весьма кстати. Но - не судьба...

  Мозамбик, Район Чинханда, Вечер 13 июля 2009 года

 В путь мы двинулись только в четыре часа вечера - когда спала одуряющая жара, и стало просто жарко. Удивительно - но преподанный еще в школе морпехов, на курсах выживания способ собирать влагу дал результат - примерно два стакана относительно чистой, горячей воды! Проглотили разом - воду надо было экономить, а эта вода - все равно, что подарок небес...

 Свернулись, как смогли, замаскировали место лежки. И пошли вперед - я шел первым, навернув на автомат глушитель на случай неожиданных встреч. Марина отставала от меня на пятьдесят-семьдесят метров. Это и правильно - снайпер и должен так идти, чтобы в случае заварушки суметь залечь и поддержать огнем...

 До заката удалось пройти еще двадцать километров - остановились, когда стало совсем темно, заметив подходящее место. Я глянул на карту - до берега оставалось примерно еще сорок, а дальше ... а дальше как получится. Возможно, стоит раздобыть где-то лодку и оставшуюся часть пути до плотины преодолеть по воде. А может и не стоит - плотина Кабора-Басса сейчас основной источник валюты для нищего Мозамбика и поэтому они должны охранять ее как зеницу ока. В том числе и от нападения с воды - должны были усвоить уроки, преподанные родезийской САС...

 Солнце закатывалось медленно - огромный багровый диск медленно, словно нехотя погружался в пучину горизонта, окрашивая весь мир в разные оттенки багрового и черного. И если мы готовились ко сну - то буш с наступлением темноты оживлялся...

 В качестве место для отдыха я выбрал... дерево! Не знаю, как оно тут оказалось, при вечной засухе, как смогло вырасти - но оно росло, тянулось кривоватыми толстыми сучьями к небу. И его размеры идеально подходили для того, чтобы на нем переночевать.

 Марине судя по ее уверенным действиям, ночевать таким образом было не впервой - поднялась, нашла место, привязалась чтобы не упасть во сне. На этой ветке она чем-то смахивала на огромную кошку - красивую, надо сказать. Чем больше я на нее смотрел... ну, да ладно, не будем. Как джентльмен, самые тяжелые дежурства я взял на себя...

 Уже крыша поехала от недосыпа, перед глазами плыл какой-то черный туман - как вдруг меня буквально подбросило, я едва не свалился с ветки на землю. Чудовищный звук, больше похожий на рев самолетной турбины при взлете с авианосца буквально парализовал меня...

 Лев!

 Огляделся, стиснув автомат - вообще меня не пугало ничего, но лев... Самец льва мог достигать в весе трехсот килограммов, и такой вот зверюге постоянно хочется жрать. Лев был недалеко от нас - метрах в тридцати всего. Громадные, полыхающие желтым пламенем глаза с недоумением всматривались в нас - как посмели эти придурки заночевать на моем дереве...

 Автомат я всегда держал в полной боевой готовности - патрон в патроннике, переводчик-предохранитель в среднем положении, на автоматическом огне. Но со львом это все не поможет - даже если я всажу в него целую очередь он, скорее всего, успеет до меня добраться...

 Умом я понимал, что лев вряд ли станет на нас нападать, если до сих пор этого не сделал, что леопард гораздо опаснее, а буйвол - опаснее и льва и леопарда. Если лев перед нападением рычит и всегда нападает только на одного человека - то леопард при нападении убивает всех, одного за другим, причем с чудовищной скоростью. Вдобавок леопард охотится на обезьян, это его любимая еда - и он прекрасно знает, как расправляться с приматами - на уровне инстинктов. Бросается, задними лапами выпускает кишки, зубами вцепляется в голову или в горло, передними лапами снимает скальп - на это у него уходит секунда, после чего он бросается на новую жертву. Но опаснее всего - самый опасный из всей "африканской пятерки" - конечно буйвол. Несколько сот килограммов веса, каменные копыта, рога и крайне дурной характер. Вдобавок буйвол очень хитер - как человек. Нападает он всегда со спины, и всегда бесшумно - он не рычит перед нападением, как все кошачьи. Бесшумно и молниеносно - остановить его может только смерть...

 Но рядом не было ни леопарда и не буйвола - был лев. Скорее всего, молодой и любопытный самец, явно хорошо пообедавший днем и желающий с кем-нибудь пообщаться. Вот только я общаться с ним не хотел...

 Лев оказался не один. Посмотрев по сторонам, я увидел еще в двух местах горящие желтым угольки глаз - похоже, собрался весь прайд (львиная стая - прим автора). Гранату что ли кинуть...

 - Не бойся. Они просто хотят проверить - кто кого...

 Сосредоточив все свое внимание на львах, я даже не заметил, как ко мне подобралась Марина

 - Хороша проверка... А если бросятся?

 - Не бросятся. Если бы захотели броситься - бросились бы. Иди, спи - я подежурю...

  Мозамбик, плотина, Восточнее Чикоа, 16 июля 2009 года

 Только когда мы вышли к плотине, я понял - насколько она огромна. Размеры просто чудовищны - плотина перекрывала узкое горное ущелье, и высота ее была не меньше сотни метров...

 Это был памятник. Памятник человеческому упорству и трудолюбию, памятник прошедшим временам, когда этот континент еще не посадили на иглу гуманитарной помощи. Памятник временам, когда кормились трудом рук своих и испытывали гордость за воздвигнутое. Памятник временам, которые давно прошли...

 Много лет в Мозамбике шла война. Слабый и коррумпированный красный режим едва держался, подтачиваемый постоянными нападениями проЮАРовских боевиков РЕНАМО. В свою очередь красные создали свою военизированную группировку - ФРЕЛИМО. Хотя одни от других отличались не сильно - каждая из них шла к власти, уничтожая соперников. Просто одним было выгодно называться марксистами, а другим - капиталистами. Вот и все.

 Гражданская война коснулась и этой плотины. Плотина, да еще глубоководный порт Бейру - вот и все богатства Мозамбика, которые позволяли извлекать стабильный доход. Особенно плотина - добывающая промышленность ЮАР работала на полную мощность, и скупала все электричество, перегонявшееся с ГЭС "Кабора-Басса" в ЮАР по высоковольтным ЛЭП. И платила твердой валютой или южноафриканскими рэндами, обеспеченными золотом и бывшими в этой части мира мерилом для всех других валют...

 Но этот поток иссяк и довольно быстро. Боевики РЕНАМО нашли простой и эффективный способ обескровить экономику страны - они стали взрывать линии ЛЭП, охранять которые на всем их протяжении было просто невозможно. А так же и нападать на бригады ремонтников, восстанавливающие ЛЭП после взрывов. Своего они добились и довольно быстро - громадная электростанция остановилась и простояла больше десяти лет, пока ФРЕЛИМО и РЕНАМО рвали на куски собственную страну...

 Снова, гидроэлектростанция заработала только в начале двухтысячных - когда в обескровленной стране, наконец-то нашли формулу национального компромисса. И теперь я сидел больше чем в километре от охраняемой зоны и пытался понять - как же мне туда проникнуть...

 Объект действительно охранялся на совесть - по африканским меркам. Два забора - один с обычной колючкой, другой под током. Между ними полоса, скорее всего заминированная - грунт скальный, обычную противопехотку не поставишь, но растяжек и Клейморов наставили. У самой плотины - патрули, пешие, на машинах здесь не проехать, интервал движения полчаса. Хорошо еще, что собак не видно. Прожекторы - пока они были выключены, но ночью их, безусловно, включат. Глядя на это все, я матерился последними словами. Когда дед проходил здесь - то еще ничего не работало, все было в разрухе и в запустении. Вот он и спрятал какое-то указание на дальнейший пункт маршрута, совсем не подумав о том, что ГЭС могут и восстановить. А мне теперь что делать?

 Идти через колючку? Без спецсредств? Одному? Не получится. Шанс на провал слишком велик. А я отвечаю не только за себя - но и за Марину, что с ней сделают, если поймают - красивую белую женщину на юге Африки в беспредельной стране, где жизнь часто оценивается в стоимость одного автоматного патрона - об этом не хотелось даже думать. Нужно что-то придумывать...

 Просмотрев через оптику всю линию укреплений, возведенных мозамбикцами, я понял, что она сплошная и идти через нее - смысла нет. Оставались КП на въезде на охраняемую территорию - но движение через них слишком интенсивное. Если уничтожить всех бойцов на КП - поднимут тревогу прежде, чем мы уйдем. А уходить потом от преследования мозамбикцев на своих двоих не слишком то хочется...

 Оставался только один путь. По воде - рискуя, что тебя затянет в турбину. Но иного выхода просто не было, тем более что я был уверен - водный путь относительно свободен. Линию защиты строили африканцы в расчете на других африканцев - а они, как известно, плавают плохо и вообще избегают лезть в воду. Крокодилов там тоже не должно было быть - холодная проточная вода, а они любят тихие, прогретые солнцем заводи, где можно расслабиться и полежать в тепле. К тому же - местность гористая, береговая линия очень неровная - боевого пловца ночь не заметишь даже за несколько метров.

 Кстати, хотите знать, что это были за цифры на обратной стороне фотографии плотины? Расстояния до ориентиров! Некий объект - и шесть промеров расстояния от него до различных ориентиров. Вычислениями я занимался полтора часа - благо в бинокле был лазерный дальномер - и кое-что выяснил...

 Приняв для себя решение, я спрятал бинокль и направился обратно - в наш небольшой лагерь...

 Марина, затаившаяся примерно в двух с небольшим километрах от плотины, мрачно смотрела куда-то вдаль...

 - Что с тобой?

 - Там кто-то есть.

 - В смысле?

 - За нами кто-то идет!

 - Ты что-то видела?

 - Они очень осторожны, очень. Но я чувствую - за нами кто-то идет!

 Ее нервозность передалась и мне - как раз перед заплывом по Кабора-Басса. Некстати, ох как некстати...

 - Чувствуешь - или видела?

 - Если преследователи опытны, ты их никогда не увидишь - Марина улыбнулась мне, словно слабоумному - но кое-что я видела. Тогда, около Чикоа. Там слишком много следов и поэтому они были вынуждены приблизиться к нам, чтобы не потерять...

 Сначала я хотел обругать ее последними словами - только паники сейчас и не хватало - но потом призадумался. Серьезно призадумался...

 Кто напал на нас тогда, в Кингхилле? Что за группа - негры и арабы вместе? Что им надо? И куда они делись потом? Могло ли быть так, что они все время идут за нами? А почему нет...

 - Как думаешь - они могли все это время идти за нами?

 - Легко... Если у них есть проводник из местных...

 - Но ведь мы ехали на машине...

 - Есть местные проводники - их мало, но они есть - у которых инстинкты выслеживания передаются из поколения в поколение. Матабелы всегда были воинами и охотниками, выслеживание добычи у них в крови. Просто поверь в это - я сама не верила, пока не увидела собственными глазами. Могли!

 Тогда все намного скверней, чем я думал. По моим прикидкам, если это те самые, что напали на нас в Кингхилле - их не меньше пятнадцати человек, у них могут быть и пулеметы и гранатометы. Двое опытных бойцов на хорошем рельефе местности могут поймать их в ловушку. Могут! Но это - если они будут владеть инициативой. Если инициативу захватит группа нападения - отбиться от нее вдвоем будет невозможно...

 - Ты плавать умеешь?...

 Марину я оставил на берегу - в принципе там существовало всего несколько мест, пригодных для того, чтобы выйти на берег группе пловцов. Почему их не заминировали, почему вообще никак не прикрыли - уму непостижимо. Впрочем - это африканцы, сухопутные крысы...

 Для чего я потащил Марину внутрь охраняемого периметра? Не догадались? Если эти ... кто нас преследовал, поняв, что она осталась одна, решатся ее захватить - она вряд ли отобьется. А здесь - ее будут охранять мозамбикцы, сами об этом не подозревающие. Остается только замаскироваться и все, тем более что патрули ходят только рядом с самой плотиной, сюда они не полезут, тем более ночью.

 Не было здесь и крокодилов - как я и предполагал, холодная проточная вода была им совсем не по душе...

 Объектом как я предполагал, был всего лишь камень. Да, простой валун, но очень странно лежащий на небольшом выступе, на горном склоне, севернее плотины. Пробив расстояния с помощью лазерного дальномера где мог, а там где не смог пробить, просчитав на глаз, я и наткнулся на этот самый камень. Интересно, а как эти расстояния замерял дед? На глаз, что ли ...

 Камень как камень, примерно прикинул вес - килограммов двести пятьдесят - триста, не меньше, просто так не своротишь. И стоит зараза "правильно" - на полке, прямо посередине. Как будто туда его кто-то поставил.

 Еще днем я осмотрел маршрут. В других обстоятельствах простой - ни минусовок (плоскости с отрицательным углом наклона, слэнг альпинистов - прим автора), ни осыпей - но здесь восхождение осложнялось сразу несколькими факторами. Нашумишь - одного небольшого камня из-под ноги хватит - и охрана ГЭС врежет из крупнокалиберного пулемета, превратит в фарш. Днем подниматься нельзя - заметят, будет то же самое. Не успеешь спуститься до утра, до восхода солнца - останешься там на весь день...

 Рюкзак я оставил внизу, рядом с Мариной. С собой взял только оружие - автомат с навернутым на него глушителем, четыре рожка, пистолет. Взял и бинокль - и больше ничего. При восхождении любой лишний вес надо умножать на пять...

 Дошел удачно, сам не ожидал. Впрочем, и трасса восхождения ничего сложного не содержала - знай, ползи вверх, да смотри, куда руки-ноги ставишь.

 Примерно в два часа ночи я, наконец выполз на площадку, матерясь вполголоса и проклиная тот день и час, когда решился поехать в Африку. Привалился к каменной стене, еще сохранившей накопленное за день тепло, немного отдышался. После чего начал ощупывать камень и думать, как его своротить.

 За десять минут я убедился - рядом с камнем ничего нет и ничего не закопано. Оставались только две возможности - либо то, что я ищу, находится под камнем, либо я не там ищу и все мое ночное восхождение - впустую. И если это под камнем - как его оттуда достать.

 Гребаный камень. Своротить его в сторону - нет подходящего упора, да и сама площадка невелика по размерам. Если упереться в скалу - то он волей-неволей полетит вниз. Представляю, как отреагирует охрана - сверху летит трехсоткилограммовый булыжник...

 Собрал несколько небольших камней, чье падение вниз закончилось на этой скальной полке, подложил под валун, с трудом просовывая их под каменный бок. Будем надеяться, что если что пойдет не так, камень все-таки не свалится вниз. После чего, согнувшись, примерился, уперся ногами в каменную стенку, а руками и спиной - в неровный бок здоровенного булыжника, напрягся - и... ничего! Камень как будто врос в землю, он не поддался ни на йоту. Перед глазами аж поплыли красные круги - а камень не двигался с места.

 Черт....

 Немного изменил позу - плохо было то, что прикладываемое усилие шло не по прямой линии, а вбок, часть энергии терялась. Но даже так...

 Снова напрягся, на какой-то момент показалось, что все напрасно и тут камень ...

 Дрогнул!

 Совсем немного сдвинулся, буквально на миллиметр - но сдвинулся, оторвался от ложа, в котором пролежал пару десятков лет. Неужели ошибся, после всего сделанного - и ошибся...

 Не ошибся. Планшет - небольшой кожаный планшет, который носят летчики, лежал с самого края, придавленный каменной глыбой. С третьей попытки я его нащупал, с пятой, рискуя оставить там руки - извлек. Сердце колотилось как сумасшедшее, в голове бухал паровой молот...

 И все же - я это сделал, нашел третью подсказку! Значит - все не зря...

 Вниз я спустился, когда уже занимался рассвет - в то самое время, когда ночь уже ушла, а Солнце еще не взошло и словно серая мгла окутывает землю. Еще бы полчаса - и спускаться мне пришлось бы при свете дня, скорее всего - под аккомпанемент автоматных очередей.

 Марина ждала меня - замаскировавшись, прижавшись к земле, рука сжимает рукоять пистолета. Если не знать где она точно - и с десяти шагов не увидишь...

 - Сваливаем! Есть!

 - Ну, что там? - Любопытство Марины проснулось, как только мы отошли примерно на километр от охраняемой зоны. Я открыл планшет - там был только листок бумаги - на сей раз с точными (не знаю насколько) координатами места и описанием, куда надо идти. Видимо дед посчитал, что никто этот валун с места случайно не сдвинет, только тот, кто получил две предыдущие подсказки - поэтому можно не таиться и указать место без тайн и загадок.

 - Конго...

 Гребаное Конго. Верней не Конго - а демократическая республика Конго, бывший Заир. Была еще вторая Конго - так называемый Браззавиль. Не может быть, кстати, что там находится самолет - почти вся территория страны покрыта горами и джунглями, там нет нормальной посадочной площадки для транспортника типа С-130. Нету! Все более - менее подходящие площадки находятся под контролем либо правительственных войск, либо племенных бандформирований. Если только...

 Да нет, не может быть...

 Если только они сели на реку. В критической ситуации это допускается, у С-130 крепкий фюзеляж, высоко расположенные моторы. Его можно даже отремонтировать в полевых условиях после такой посадки - если она прошла удачно конечно...

 Неужели рискнули? Самолет, доверху загруженный посадить на воду. Вполне возможно, место посадки было определено заранее, там на берегу их ждали сообщники, трактор, лебедки, чтобы вытащить самолет на берег и замаскировать. Почему бы нет? Кто рискует - побеждает, девиз САС. Неужели сделали...

 - Там в Конго же ...

 - Да знаю...

 Все я знаю. Знаю, что там каких только нет наемников - кубинцы, южноафриканцы, бывшие бойцы иностранного легиона, русские, сербы. Знаю, что там нет, и никогда не было мира, что в стране то тут то там происходят вооруженные мятежи, что процветает каннибализм, что вся новейшая история страны - одна большая кровавая вакханалия. Знаю, что эта страна буквально залита кровью, морем крови и кровь лилась там всегда, когда большими потоками, когда малыми. Знаю, что большая часть территории Конго - это либо поросшие лесом горы, либо еще хуже - тропические джунгли. Знаю, что пройти по этой стране может лишь опытный боец, прошедший серьезную специальную подготовку. Знаю, что выйти из этой страны живыми нам будет сложно...

 Конго... Эта страна, бывшая бельгийская колония, с шестидесятых годов прошлого века мира не знала. Вся ее история представляет собой длинную цепочку кровавых сепаратистских мятежей и их подавления, государственных переворотов, казней, террора, вторжений соседей, этнических чисток. Хуже всего то, что Конго очень богата. По запасам минеральных ресурсов Демократическая Республика Конго фантастически богатая страна, входящая в десятку крупнейших производителей или владельцев месторождений алмазов, золота, меди, нефти, урана, кобальта, многих редкоземельных металлов. Некоторые ископаемые просто уникальны -- к их числу относится коломбит-танталит (сокращенно колтан), применяемый в высокотехнологических производствах -- ядерной энергетике, компьютерах, мобильных телефонах, оптических приборах видения и связи и т.п. Помимо Конго колтан добывается только в Австралии, и спрос на него резко превышает предложение: в 1998 году, когда война в Конго начиналась, килограмм колтана на мировом рынке стоил 65 долларов, сейчас цена приближается к 450 долларам. Специалисты считают колтан более прибыльным, чем золото и алмазы...

 Первая гражданская война началась сразу после обретения независимости - во многих источниках называется она "Конголезский кризис".

 Сразу после провозглашения независимости 30 июня 1960 года лидеры сепаратистов как водится перессорились между собой. Президент Жозеф Касавубу, правый консерватор, поссорился с левоориентированным премьер-министром Патрисом Лубумбу. Конфликт этот парализовал работу всех государственных органов, сделал небоеспособной армию. 05 сентября 1960 года Касавубу и Лумумба объявили об отставке друг друга. Двоевластие продолжалось девять дней и закончилось тем, что министр обороны Жозеф Мобуту открыто поддержал президента. Лумумба вынужден был бежать из столицы в Стэнливиль, там организовал параллельное правительство, но его почти никто не поддержал. В итоге в январе 1961 года он был схвачен катангскими сепаратистами и зверски убит.

 Одновременно с раздраем в высших эшелонах власти, пользуясь слабостью центра расцвел сепаратизм. Первой, почти сразу после провозглашения независимости взорвалась Катанга, где бывший бизнесмен Моиз Чомбе провозгласил независимость. Государство это просуществовало три года, после чего было оккупировано силами ООН и возвращено под власть Киншасы. Почти сразу же провозгласила независимость и другая богатая минералами провинция - Южная Касаи, которая просуществовала всего год.

 Во всех этих передрягах активно участвовали и американцы, и французы и бельгийцы и ООН - по запасам полезных ископаемых и самое главное - по громадным запасам урана государство относилось к зонам стратегических интересов великих держав. Одна за другой проходили специальные операции, самой известной из которых является "Красный дракон", когда бельгийские парашютисты десантировались на Стэнливилль, где повстанцы симба захватили в заложники белых. Плантаторов. В результате десантной операции силами бельгийских наемников удалось освободить двести двадцать человек, несколько десятков были зверски убиты. После "Красного Дракона" последовал "Черный Дракон" и многие другие операции, о которых сейчас уже никто и никогда не расскажет...

 Конец бардаку положил министр обороны Жозеф Мобуту - в 1965 году он сверг президента Касавубу и назначил президентом сам себя - пока на пять лет. Удивительно - но Касавубу он не расстрелял и позволил ему удалиться на ферму, где тот через три года и умер.

 Однако, Касавубе еще повезло - наученный горьким опытом своих предшественников Мобуту решил физически уничтожить возможных претендентов на власть. В 1966 году был публично повешен бывший премьер Эваристе Кимба и с ним еще несколько человек, в 1968 году обманом заманили в страну и казнили Пьера Мулеле, бывшего министра. В 1970 году Мобуту стал пожизненным президентом, в 1971 году страна была переименована в Заир, а Мобуту взял себе имя "Мобуту Сесе Секо Нгбенду ва за Банга", что значит "Всемогущий воин, который, благодаря своей твёрдости и железной воле, идёт от победы к победе, сжигая всё на своём пути".

 Все время правления Мобуту в стране вспыхивали мятежи, помогали их подавлять страны Запада - новой гражданская война в крупнейшем мировом экспортере урана никому не была нужна. Крупнейшие мятежи были подавлены: в 1968 году собственными силами, в 1977 году Францией и в 1978 году - особенно сильный, едва не закончившийся успехом - Бельгией, Францией и Китаем. В целом, режим Мобуту стал этакой раковой опухолью на теле страны, а богатейшая страна все больше погружалась в трясину коррупции и нищеты...

 Вновь страна взорвалась гражданской войной в девяносто седьмом году. Начало конца режима Мобуту послужила резня в соседней Руанде, где не без помощи Мобуту Сесе Секо боевики народности хуту в 1994 году вырезали большую часть народности тутси (по некоторым данным - под миллион человек). В итоге, Руанда была все-таки замирена, а большая часть тутси сумела таки разбежаться по соседним странам - около двух миллионов человек. Беженцы тутси, прибывшие в Заир, пополнили бандформирования некоего Лорена Кабилы, марксиста и, последнего из оставшихся к тому времени в живых соратника Патриса Лумумбы.

 И тогда сложился так называемый Альянс Демократических Сил Освобождения (АДФЛ), в который вошли раньше враждовавшие между собой силы: движение этнических тутси АДП по главе с Деогратиасом Бугерой, лумумбисты Касаси Нганду, марксисты ПРП во главе с Лораном Кабилой и банду грабителей во главе с бывшим руандийским солдатом Ансельмом Масасу. Когда создавался этот альянс, все на что рассчитывали его создатели - зачистить районы, приграничные с Руандой и прекратить набеги на Руанду боевиков-хуту из "Интерахамве" (в переводе это означает "Убивающие вместе"), которым покровительствовал президент Мобуту. Но в начале 1997 года, когда с АДФЛ объединились отряды катангских сепаратистов, так называемые "катангские тигры" - всем участникам Альянса стало понятно, что они в силах организовать революцию в самом Заире и свергнуть престарелого "отца нации" со своего трона.

 Удивительно, но продвижение боевиков АДФЛ по территории страны практически не встретило сопротивления! Бойцы ФАЗ - армии Заира - вместо того, чтобы воевать с ними, прекратили подчиняться своему командованию и занялись массовыми грабежами и убийствами.

 Наступление развивалось стремительно. 24.10.96 пала Увира. 01.11 - Гома. В январе 1997 повстанцы ворвались в Калеми и Кинду, после чего стало понятно, что обстановка в стране окончательно выходит из-под контроля. В феврале - апреле Мобуту выделил 150 миллионов долларов (наворовал он за время правления не менее пяти миллиардов), попытался собрать армию наемников из сербов, бывших французских иностранных легионеров, итальянцев и чилийцев и перейти в контратаку. В это же время Франция силами Иностранного легиона провела ряд операций против боевиков АДФЛ, но все они окончились неудачно. В апреле пали Мбужи-Майи, основной алмазодобывающий центр страны, Лумумбаши и Кисангани. Мобуту пытался договориться с АДФЛ, но безуспешно и 16 мая 1997 года бежал из страны. 20 мая войска АДФЛ вошли в столицу страны Киншасу, закончив тем самым вторую гражданскую войну.

 Почти сразу же началась третья гражданская война - силы, входившие в АДФЛ были слишком разнородны и почти сразу после взятия власти началась война между узурпировавшим власть Кабилой и бывшими его сторонниками. Началось все с того, что Кабила в августе 1998 года расторг контракт с руандийским контингентом и позвал в страну танзанийцев и зимбабвийцев. В ответ Руанда спонсировала восстание, положившее начало новой, третьей по счету гражданской войне. Первым поднял мятеж генерал Ондекан с состоящей из тутси 10 батальоном двести двадцать второй бригады - это оказалось спичкой, поджегшей всю страну. Теперь руандийцы объединились с промобутовской ФАЗ, которым Кабила забывал платить зарплату. В августе 1998 повстанцы заняли Гома, Букаву, Кисангани и Матади. В октябре на востоке страны возникло еще одно оппозиционное движение МЛК (движение за освобождение Конго), которое спонсировали Уганда, Бурунди и ангольские партизаны УНИТА.

 В свою очередь Кабилу поддержали катангские сепаратисты, Ангола, Намибия, Чад и Зимбабве. В страну вошли ангольские войска с артиллерией и авиацией, чье вмешательство в бои позволило переломить ситуацию и не позволить повстанцам захватить Мбужи Майю и Мбандака. Примерно пятнадцать тысяч бойцов прислал старый друг Кабилы - президент Зимбабве Роберт Мугабе. Еще две тысячи человек прислала Намибия и столько же - Чад. Оружие правительству Кабилы поставили Ливия и Судан, но своих контингентов они не прислали. Кроме того, поскольку правительства Руанды, Бурунди и Уганды поддержали повстанцев, оппозиционные силы в этих странах выступили на стороне правительства Кабилы. В итоге и с той и с другой стороны воевали подразделения, состоявшие из солдат разных стран и разных национальностей, без единого командования, что создавало просто немыслимый бардак.

 Стоит также упомянуть десант на Киншасу, организованный одним из лидеров повстанцев, полковником Джеймсом Кабарере, который едва не закончился успехом и оттянул на себя значительные правительственные силы в начальный период войны. Кабарере, начальник штаба конголезской армии и тутси по национальности был отстранен от командования президентом Кабилой по национальному признаку еще до начала войны и затаил на него обиду. После начала войны он присоединился к повстанцам, и с отрядом верных ему бойцов, захватив транспортный Боинг. Вылетел на авиабазу Китона, располагавшуюся рядом со столицей страны Киншасой. Охранявшие базу солдаты, в большинстве своем тутси перешли на сторону Кабарере и таким образом он увеличил свою группировку до трех тысяч человек и поставил под угрозу столицу страны, ради защиты которой правительство было вынуждено оттянуть с фронта значительные силы. 11 августа верные Кабарере войска захватывают города Бома и Матади, 13 августа ГЭС "Инга", питающую столицу, 16 августа Сонгололо, 20 августа Мбанза Нгунга. Испуганный президент Кабила, понимая что своими силами остановить Кабарере не удается, обращается за помощью к Анголе. Только после этого повстанцев удалось остановить - ангольский ограниченный контингент под командованием де Матоса отражает наступление повстанцев, но основным их силам удается с боями отойти на территорию Анголы, контролируемую оппозицией УНИТА.

 К концу августа 1998 года повстанцы заняли весь восток и север страны, вплоть до Кисангани, попытка мятежа на западе провалилась. В середине октября после жестоких уличных боев правительственные войска оставили Кинду, на юго-востоке повстанцы захватили все порты на озере Таганьика. В феврале 1999 года началась осада Мбужи-Майи. длившаяся несколько месяцев, и ни к чему не приведшая - возможно из за того, что в стане повстанцев произошел раскол, угандийский и руандийский контингенты начали воевать друг с другом.

 В мае 2000 года Кабила начинает наступление на позиции повстанцев и ему удается пройти больше двухсот километров, но затем в бои вступает угандийская армия и правительственная армия теряет все занятые летом позиции. Кроме того, весь конец 1999 и начало 2000 шли тяжелые бои за город Икела, где повстанцы вместе с руандийским контингентом окружили правительственную армию и контингенты зимбабвийцев и намибийцев. После того, как в бой вступили вертолеты и бомбардировщики, город в феврале 2000 года удалось деблокировать.

 Весь двухтысячный год шли бои за приграничный с Замбией город Пвету, за провинцию Касаи, за железную дорогу Катанга-Киншаса, которые также не принесли особых успехов ни правительственным войскам, ни повстанцам. Противоборствующие стороны сходятся в клинче, и все больше и больше стран вмешивается в конфликт на той или другой стороне.

 16 января 2001 года на заседании военного совета Конго перепалка между президентом Лораном Кабилой и рядом высокопоставленных военных превращается в перестрелку. Была ли это попытка государственного переворота? Вряд ли - судя по свидетельствам очевидцев все намного проще - один из высокопоставленных военных, отчаявшись доказать президенту свою правоту словами, выхватил пистолет и высадил в главнокомандующего всю обойму. Как бы то ни было - президент Кабила скончался на месте, а к власти пришел его сын, двадцатидевятилетний Жозеф Кабила, начальник генерального штаба армии Конго. Бои между правительственными частями и повстанцами продолжались до июля 2002 года, после чего было заключено перемирие. 20 июля 2002 года в Претории между конголезским президентом Кабилой и руандийским президентом Кагаме было заключено соглашение о прекращении огня и выводу руандийского контингента с территории Конго. В свою очередь Жозеф Кабила обещал разоружить боевиков-хуту, признать формирования тутси и назначить генерал-майора Ондекана, поднявшего мятеж, министром обороны...

 Но и это не стало концом войны в Конго. 28 марта и 11 июня 2004 года в стране произошли две попытки государственного переворота, подавленных правительственными войсками. Несмотря на договоренности. Руанда свой воинский контингент из Конго не вывела...

 Переворот одиннадцатого июня пытались совершить генерал Лоран Нкунда и полковник Жюль Мутебуси. Не сумев подчинить всю страну, они сконцентрировались в провинции Киву, где и вели партизанские действии против сил ООН и правительства. Двадцать четвертого января 2009 года генерал Лоран Нкунда был арестован в результате совместной конголезско-руандийской операции. Однако, напряжение в стране не спадает и четвертая гражданская война может вспыхнуть в любой момент...

 Как, нормальный рассказ? Вот так вот. Конго - квинтэссенция всего того, что происходит в Африке. Смесь богатства и ужасающей нищеты, ненависти и любви, верности и предательства...

 Вот так вот. И если верить оставленным дедом координатам - пройти нам придется через всю страну, а для того, чтобы попасть в саму Конго, нам придется пройти еще и по территории Замбии, пересечь и границу Замбии с Мозамбиком и границу Замбии с Конго. Замбия, насколько я помнил, во второй Конголезской войне (так называется третья гражданская - прим автора) не участвовала, но границы с таким неспокойным соседом любой умный правитель будет держать на замке...

 - Как тебе идея прогуляться по стране, где человеческая жизнь стоит столько же, сколько один автоматный патрон?

 - По крайней мере, там можно стрелять во все, что движется... - беспечно и с нотками юмора в голосе ответила Марина. И мне ее ответ не понравился...

 - Стрелять во все что движется мы не будем - и ты должна это понимать. Нас всего двое - а разных боевых групп там десятки, если не сотни. Вдвоем против сотни нам не справиться, как бы хитры, сильны и опытны мы не были. Остается только одно - идти тихо, уклоняться от деревень, идти там, где раньше никто не ходил. Там есть минные поля, поэтому мы пойдем там, где никто другой раньше не ходил - а это очень сложно. И мы не будем ни в кого стрелять до тех пор, пока нам не оставят другого выбора. Поняла?

 - Да поняла, поняла... Я все понимаю...

 - Тогда через десять минут выступаем...

 - Слушай... Может, в ближайшем городке угоним машину?

 - Нет.

 Вообще идея Марины была здравой - угнать машину и добраться на ней до приграничья. Но было два соображения, почему я не хотел этого делать. Первое - угнанную машину могут обнаружить, и если нас там и не будет - все равно поймут, куда мы пошли. И второе - возможно за нами действительно шли, шли те самые люди, которые разгромили "Кингхилл" и убили много хороших людей. Я хотел с ними разобраться до того, как мы пересечем границу с Конго - хвост нам там будет совсем не нужен. А для этого было нужно, чтобы они не теряли наш след...

 Замбия

 18 июля 2009 года

 Говорят, что родезийские солдаты, из-за дефицита вертолетов и транспортных средств, преследовали противника бегом, преодолевая в день по пятьдесят - семьдесят миль. Не верьте - бред все это. В первый день я с трудом одолел тридцать миль - и то Марина, более привычная к этим местам и этому климату, едва не обогнала меня. А дальше, когда начались болота...

 Болота - это вообще поганая штука, помню как нас, еще сопливых кадетов морской пехоты по болотам в Эверглейдс гоняли - а там ведь и крокодилы были! Национальный парк, крокодилов отстреливать нельзя. И вот идешь в цепочке, в грязной воде по шею, а иногда и с головой скрываешься, задержал дыхание - и вперед. Винтовку держишь над головой на высоко поднятых руках, М4 это не АКМ. В болото окунул и кранты, неполная разборка с чисткой. На дне - вязкий ил под полметра глубиной, еле ноги передвигаешь. Наступил, думаешь - бревно. И тут оно как дернется...

 Хорошо, что крокодилы никого не сожрали, сытые видать...

 А тут, в Африке, болота - еще хреновей. По большинству из них пешком уже не пройдешь, нужна лодка. Желательно, местная - узкая, долбленая из цельного ствола дерева - они хорошо через болотные заросли проходят. Вот так и шли - старались пешком, даже когда порой засасывало по пояс, где невозможно было пешком - искали средства переправы. Вымотались...

 Из болот мы вышли только на третий день - у самой границы был относительно небольшой участок ровной местности. Из сил выбились так, что едва не падали с ног. Но именно здесь я заметил, что за нами шли...

 Произошло это как раз тогда, когда мы удалились от болот миль на пять. Болота сменились плоскогорьем, мы уходили вверх - и тут я их заметил. Три мили - настолько они отставали от нас. И хоть пытались маскироваться - получалось у них это не очень. Да и как надежно замаскируешь движущуюся колонну человек тридцать на плоскогорье - это не лес и не джунгли. Вида я не подал, но решил что тридцать преследователей - это для меня слишком много...

 - И все-таки я хочу пойти с тобой!

 - Нет! - я объяснял Марине как маленькому капризному ребенку - вдвоем мы сделаем точно то же самое, что сделаю я один. Как ты не понимаешь, что все получится гораздо проще и надежнее, если все сделаю я один.

 - Их слишком много...

 - Это не имеет значения. Я разведчик морской пехоты, нас готовили к таким ситуациям. И вести бой я с ними не собираюсь - положу, сколько смогу и уйду, пока они не пришли в себя. Пойми, мне легче будет, если ты останешься здесь...

 Марина смотрела на выжженную землю, освещаемую последними лучами заходящего Солнца.

 - Мужчины не могут без этого, не так ли... - с каким то ... горьким сарказмом сказала она - иди. Я ... люблю тебя...

 Тогда она сказала мне это первый раз

 - Я буду осторожен. И если до утра не вернусь - уходи отсюда одна и забудь про все, что произошло. Обещаешь?

 - Обещаю...

 Хотя мы оба знали, что обещание свое она не сдержит...

 Тот, кто вел колонну преследователей, допустил одну ошибку, сам не знаю почему. Может, подумал, что если у него тридцать человек, а нас только двое - встречной засады опасаться не приходится. Может, еще почему. Но как бы то ни было - ошибку он допустил, показал мне все свои силы - и за это теперь ему предстояло поплатиться.

 Если вы кого-то преследуете колонной - никогда не идите по следу всеми силами. Выделите усиленный дозор, от трех до пяти человек плюс следопыт - и пусть по следу идут они. Остальную же колонну нужно пустить параллельно следу, если есть радиосвязь и позволяет рельеф местности - даже за пределами прямой видимости. Преследуемый противник вполне может устроить встречную засаду на маршруте - но если основные силы не попадут в засаду и ударят с неожиданной стороны, этот бой вы выиграете.

 Нож, пистолет, автомат с глушителем, три гранаты. Удавка из шнура - ей нас учили орудовать еще в учебке. На автомат надежды мало - хоть звуки выстрелов глушитель глушит, то лязг бешено двигающегося затвора не скроешь ничем. Хорошо хоть глушитель скрывает дульное пламя - ночью не засечешь позицию стрелка. Хорошо еще, что тут почти не было хищников - я бы предпочел пройти три мили по болоту, чем три мили по кишащей львами саванне...

 Двигаться было легко, после вязкой болотистой топи я буквально летел над каменистой землей, пригнувшись и перемещаясь от укрытия к укрытию. Нужно было только глядеть под ноги, чтобы не нашуметь...

 Аль-Мумит нервничал. Операция оказалась намного сложнее, чем он думал. Первоначально он предполагал, что братья идут к какому-то укрытию, располагающемуся на территории Зимбабве, и сама операция будет простой и быстрой - в конце концов, у него было десятикратное превосходство над кяфирами в живой силе. Но теперь, оставшийся в живых брат с белой шлюхой уходили все дальше и дальше, они перешли границу с Замбией, прошли по болотам и теперь, судя по карте, направлялись в демократическую республику Конго. Аль-Мумит раньше там не был - в этой войне не воевали правоверные, но о том, что там происходит, прекрасно знал. Там шла война всех со всеми, и даже сорока опытных моджахедов могло не хватить для того, чтобы выжить. Тем более, что сорока моджахедов у него больше не было. Если кяфир со своей шлюхой вполне могут пройти незамеченными - в конце концов, их всего двое, а кяфир - опытный воин - то с колонной тридцать человек шансы пройти незамеченными падают на порядок...

 В отряде уже зрело недовольство. Большую часть жизни его моджахеды сражались либо в городах, либо в пустыне, но в любом случае - на твердой земле. Переход же через болота для многих оказался шоком, тем более что многие африканцы, равно как и арабы, плавать не умеют. Совсем. Нет, никто не высказывал своего недовольства, не рискнул жизнью. Но аль-Мумит прекрасно все видел - раздражение и недовольство было написано на их лицах. Самое страшное - гнавший их вперед фанатизм постепенно сменялся апатией и унынием.

 На ночь моджахеды расположились на небольшом плато, выставили дозоры. По настоянию аль-Мумита потушили костер - мало ли кто еще бродит в горах - и легли спать. Ночью моджахеды никогда не воевали - потому что Аллах ночью велит спать. Если бы не аль-Мумит - возможно они даже не выставили бы дозоры...

 Сам же аль-Мумит, вместе с Али и с пленником отошли от основного лагеря и легли дальше, метрах в двухстах. Это было привычкой, въевшейся в подсознание - никогда не ложиться рядом с основной группой. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Пару раз это спасло аль-Мумиту жизнь...

 За все время перехода аль-Мумит все больше и больше уважал белого пленника - даже, несмотря на то, что он был неверным, кяфиром. Он не ныл, не жаловался, не спрашивал о своей дальнейшей судьбе, ничего не просил и ни о чем не умолял. Он шел вместе со всеми - и даже два раза пытался бежать. Оба раза аль-Мумит запретил наказывать его за это.

 Время было позднее - но пленник не ложился. Прикованный целью к Али, он сидел и смотрел на небо...

 - Что ты там увидел? - решился спросить его Аль-Мумит, хотя дал себе зарок не разговаривать я кяфиром.

 - Может быть, бога - коротко и странно, непонятно ответил пленник

 - Бога? Вы забыли своего бога... - усмехнулся аль-Мумит - вы убили своего бога, убили своими руками, и у вас его больше нет...

 - А у вас? А у вас есть бог?

 - У нас он есть. Миллиард человек возносят Аллаху свои молитвы, с каждым днем нас все больше и больше. Все больше и больше людей не хотят жить во лжи, которую вы им навязываете.

 - Во лжи? А ваша религия - это правда?

 - Наша религия несет свет туда, где его никогда не было. Мы можем жить, руководствуясь только одним - Кораном и хадисами. Вы - нет, мы молитесь только когда это вам выгодно. Скажи, много ли из ваших людей живут по Библии? - аль-Мумит чувствовал, что начал заводиться, психовать...

 - Какой свет... - пленник повернулся, и аль-Мумит увидел на его лице ... жалость! - именем Аллаха вы грабите и убиваете, отрезаете людям головы, ввергаете народы в братоубийственные войны. Вы намереваетесь принести такой свет и на эту землю? Да, мы забыли своего бога... и он отвернулся от нас, вверг нас в неверие и уныние.

 - А вы? - аль-Мумит сорвался на крик - что делаете вы? В чем различие между нами и вами? В том, что вы используете крылатую ракету со спутниковым наведением, а мы - захваченный пассажирский самолет? В том, что вы используете управляемую бомбу, а мы шахида, решившего пожертвовать собой на пути Аллаха? Только в этом разница? Нет, разница есть еще кое в чем. Вы не верите. Вы сами не знаете - зачем вы живете! Вы лжете сами себе, вы выходите из церкви и идете в бордель! Вы тоже грабите и убиваете, просто делаете это тихо и незаметно. Вы приходите на чужую землю и делаете людей, живущих на ней вашими рабами, рабами Кока-Колы, Голливуда и МакДональдса!

 - Пока что на чужую землю пришли вы, а я - на своей. Африка - мой дом.

 Аль-Мумит подавил гнев

 - Бессмысленный разговор. Мы не поймем друг друга.

 Подобраться к ним, как я и предполагал, было просто. Привыкшие воевать в городах, они плохо видели в темноте, боялись ее. Единственной проблемой был дозор - два человека. Следовало подождать, пока один отойдет куда-нибудь в сторону - уничтожить одновременно двоих так, чтобы гарантированно не нашуметь, было невозможно...

 Удалось сделать только, когда на часах было уже три часа. Три часа нового дня. Только тогда один из моджахедов, стоящих на часах, толкнул в бок своего, уже погружающегося в дрему напарника и пошел в сторону, повесив автомат за спину и расстегивая штаны...

 Этого то я и ждал...

 Я сидел в засаде, примерно в пятнадцати метрах выше и левее. Как только один из моджахедов отошел, скрылся за кустарником, я бросился вниз, рискуя свернуть себе шею...

 Второй из оставшихся на посту моджахед что-то почувствовал, не увидел, не услышал, а именно почувствовал. Его единственным спасением было стрелять не задумываясь, просто высадить веером магазин - но вместо этого он повернулся, пытаясь понять, что происходит. И потерял ту пару секунд, которые у него еще были и которые решали в данном случае все.

 Когда до боевика оставалась пара метров, когда он уже понял что происходит, и поднимал автомат - я прыгнул. И всей массой обрушился на него сверху, вдавливая его в землю. Автомат попал мне под колено, я больно ударился коленной чашечкой об затвор, чуть не взвыв от боли. Единственно, на что я обращал внимание, это голова, если террорист сможет крикнуть - конец. Левой рукой я рассчитывал зажать ему рот, но чуть промахнулся и обхватил горло. Упускать такую возможность было глупо - в следующую секунду я, что есть силы, рванул голову врага, попавшую в захват, вверх и в сторону. Тихий хруст - и все. Даже нож не понадобился...

 Колено пульсировало, боль разливалась по ноге - но проверять, что с ним времени не было. Даже если я умудрился заработать перелом - тс ним будем разбираться потом. Пока адреналин в крови частично смягчает боль - надо действовать...

 Не зная - заметил ли кто меня, и прежде всего - тот моджахед, что отошел по нужде - я нащупал трофейный Калаш, повесил его на шею. Затем потащил в сторону труп моджахеда...

 Второго я снял ножом - вернувшись на место, оправившийся боевик не обнаружил своего напарника и вместо того, чтобы выстрелом подать сигнал тревоги, почему-то оглянулся - и получил нож в горло. Хрюкнул, опустился на землю...

 Я достал нож, ударил еще пару раз - для верности. Все - с дозором покончено. И медлить дальше нельзя - настало время основной группы. Нож я обтер, спрятал в ножны, положил рядом автомат. Достал две гранаты, в каждую руку по одной, примерно прикинул расстояние...

 Метать гранаты меня научил отец. Это только так кажется, что гранату бросить проще простого - выдернул чеку и бросай. На самом деле это целое искусство...

 Запал гранаты горит четыре секунды, после того, как ты опустил рычаг и раздался щелчок запала - у тебя четыре секунды, чтобы бросить. Если бросишь сразу - она упадет на землю и взорвется. Скорее всего даже не сразу, а через две, может даже три секунды. За это время опытный противник успеет залечь, а сам взрыв лежащей на земле гранаты может никому не причинить вреда.

 Можно отсчитать пару секунд и бросить - профессионалы вырабатывают свое собственное внутреннее чутье времени для этого. Тогда граната взорвется сразу, как упадет на землю. Но и это ненамного более эффективно. Гораздо эффективнее - но и опаснее, когда ты считаешь до трех секунд и сильно бросаешь - тогда граната взрывается в воздухе, словно выпрыгивающая осколочная мина. В этом случае, эффективность и надежность поражения противника повышается в несколько раз. В морской пехоте я знал парня, раньше игравшего подающим в бейсбольной команде Высшей лиги, у которого было потрясающее чутье гранаты, словно баллистический вычислитель в голове. На операцию он брал с собой по двадцать - тридцать гранат и мог бросить три гранаты - одной рукой, одну за другой! - так, что все три разрывались в воздухе одна за другой и накрывали противника подобно очереди из автоматического гранатомета Mark 19. Он мог бросить гранату так, чтобы она разорвалась точно над вражеским окопом или укрытием. Короче - уникум. Многие учились у него, доходили до определенного уровня - но превзойти учителя так никто и не мог...

 Сегодня у меня задача была проще - бросить две гранаты двумя руками с трехсекундной задержкой. И все.

 Зажав в обеих руках по гранате - уже без чеки - сосредоточился, мысленно прокручивая в голове траекторию полета смертоносных шариков из взрывчатки, заключенной в рубчатую стальную оболочку. Раз за разом - вот граната отрывается от руки, вот летит по параболе, вот начинает снижаться, вот догорает замедлитель, вот на месте гранаты появляется яркий комок плазмы, вот он растет с каждой миллисекундой, вот летят осколки, подгоняемые чудовищным давлением ударной волны. Открыл глаза, начал отсчет, примеряясь к ритму - "раз-два-три", "раз-два-три", "раз-два-три" - замахнулся обеими руками не переставая считать, не думая ни о чем кроме раз и навсегда засевшего в голове ритма. "Раз-два-три", "раз-два-три"...

 На счет "раз" я слегка отпустил ладони, буквально кожей ощутил щелчок запалов, на счет "два" начал замахиваться. "Три" - обе руки мощно идут вперед, отправляя притаившуюся смерть в недолгий полет. Четыре - я падаю плашмя на землю, ловя руками автомат...

 Громыхнуло - сдвоенный взрыв вдребезги разнес бархатное спокойствие ночи, визг осколков - и жуткий, выворачивающий душу рев...

 Как только громыхнуло - эффект неожиданности надо использовать на все сто - я вскочил на ноги и нажал на спуск автомата, поливая огнем то место, где на ночь залегли моджахеды. Тридцать пуль одной очередью, наугад, в расчете на то, что шквалом огня зацеплю хоть кого-нибудь. А нет - ну и черт с ним...

 Когда громыхнуло - сдвоенным раскатом - аль-Мумит, еще не открыл глаза, а уже стал действовать...

 Ложась, он всегда запоминал ближайшие укрытия - и сейчас, даже не открывая глаз, трижды перекатился и завалился в небольшую, но длинную промоину, видимо вымытую катившимся с гор водным потоком во время сезона дождей. Только после этого он открыл глаза, пытаясь определить возможную опасность...

 Но опасности не было. Были только истошные крики и шквальный огонь трассерами во все стороны - тем, кому удалось выжить...

  Картинки из прошлого, Родезия, зима 1979 года

 - Так все-таки - почему бы вам не приобрести здесь дом и не приезжать сюда хотя бы на лето? Я даже вам подарю дом, только чтобы чаще видеть Эда...

 - Ну, что вы, мистер Дейв... Мы и так здесь почти нелегально. Джон каждый раз, когда узнает, что я еду в вам, такое устраивает... Он категорически против...

 - Ну, он пускай против, это наши с ним дела. Но ты же понимаешь, дочка - гораздо лучше растить сына на природе, на натуральных продуктах, там, где пахнет не бензином, а навозом. Скажи, ведь Эдриану нравится здесь...

 - Ну...

 - Нравится, нравится... И тебе нравится - хоть ты и родилась далеко отсюда... Эта страна, дочка... - старик задумался, подыскивая правильные слова - это страна гордых и свободных людей. Мы живем здесь так, как жили наши предки, полагаясь только на себя и ни на кого другого. Так что подумай - мое предложение остается в силе, даже если сейчас ты не можешь сказать "да".

 - Хорошо, мистер Дейв... - покладисто кивнула Марина

 - Ну, а теперь расскажи мне о Джоне. Он ведь мне и письма не напишет... Все еще в морской пехоте?

 - Уже сержант. Его в какую-то специальную экспедиционную группу взяли, он почти дома из-за этого не бывает. Постоянно в командировках на военных базах, Япония, Гавайи, Ближний Восток. Я его и не вижу почти...

 - Экий молодец... - старый Дейв де Вет поджал губы, оценивая своего блудного сына - вырастил героя на свою голову. Да и на твою тоже. Мужчина должен быть вместе с семьей, защищать ее - и свою родную землю тоже. А он - за чужую геройствует...

 Марина Фраскетти внимательно посмотрела на изборожденное морщинами, загорелое лицо своего свекра - и вдруг отчетливо поняла, что за старческим брюзжанием и ворчанием Дейв де Вет скрывает то, что гордится своим сыном. Гордится - где бы тот ни служил...

 - Каждый выбирает свою судьбу...

 - И за нее отвечает... - пробормотал Дейв де Вет - он, кстати, не знает, что с Эдрианом тут приключилось?

 Марина закатила глаза

 - Если бы знал - у нас во дворе уже разворачивалась бы десантно-штурмовая операция...

 - Вот как? Ну, у нас десантники тоже - грех жаловаться. Ладно. Поедешь проведать - возьми гостинцев на кухне.

 - Врачи не разрешат. После аппендицита то.

 - Много эти врачи понимают. Я вот последний раз у врача семь лет назад был - деньги на ветер выкинул... - пробурчал Дейв де Вет, чтобы хоть что-то сказать...

 Это был последний год. Тогда мы приехали с мамой в Родезию на новый год и задержались погостить - все равно отец должен был вернуться из очередной командировки не раньше апреля. Последний год жизни моей мамы. Последний год жизни страны под названием Родезия. Последний год моего детства. Последний год счастья...

 Прошлый раз она опоздала и теперь, наученная горьким опытом, приехала заранее, едва ли не за полчаса до момента отправления охраняемой колонны. Оставалось время еще поболтать, узнать последние местные новости - ни один итальянец не упустит возможности поболтать. А про итальянок и говорить не стоит...

 Ситуация в стране становилась все хуже и хуже. Если даже в семьдесят пятом году можно было ездить по дорогам в одиночку - только взяв с собой свой автомат - то сейчас повстанцы начали применять новую тактику. Проигрывая в открытых схватках с родезийскими десантниками и стрелками, теряя людей, террористы начали закладывать мины на дороге. Это тебе не встречный бой с десантом - просто ночью вышел на дорогу, поработал лопатой, установил мину, замаскировал - и все. Кто попадет на эту мину - военный транспорт или гражданский, неважно. Особенной популярностью пользовались советские мины типа ТМ-62, весом по десять килограммов каждая. Они предназначались для танков и наезд на них обычного Лендровера означала гибель всех, кто находился в машине. Советский союз поставлял эти мины террористам в избытке - благо у мин был срок хранения и те мины, у которых он истекал не уничтожали, а просто бесплатно дарили "братским народам Африки, борющимся против угнетения и апартеида". То, что в Родезии апартеида не было, а черных в армии служило не меньше чем белых, террористов и их марксистских идеологов ничуть не смущало - угнетенные негры и все тут!

 Поэтому, сейчас все фермеры ездили только в колоннах. Первым шло многотонное бронированное чудовище - самодельный минный тральщик, кроме него в колонне были еще одна- две машины с солдатами и пулеметами - на случай нападения из засады. Так и ездили - как будто по чужой земле...

 Сегодня колонна шла быстрее обычного, видимо у минного тральщика перебрали мотор. Так он с трудом выдавал двадцать километров в час, при этом чихая и обдавая сизым дымом всю округу, добираться до Солсбери с таким вот "прикрытием", дыша гарью было настоящим мучением. Сегодня же они добрались до Солсбери, когда было еще два часа дня...

 Больницы в Солсбери были, на удивление Мартины даже чем-то лучше, чем в ее родной Италии. Строили их британцы, а когда Южная Родезия отделилась от Британии - уровень они старались не только поддержать, но и превзойти. Современные, недавно построенные здания, белый персонал, оборудование, лекарства - все если и немного хуже, чем в Европе, но уж явно лучше всех окружающих стран, за исключением, может быть, ЮАР.

 Эдриана уже прооперировали - вырезали аппендицит, и она нашла его в общей палате - на четверых. Там, кроме него было еще трое мальчишек, один белый и двое темнокожих и они сосредоточенно что-то рисовали в альбоме, который она привезла последний раз. Ни про какую дискриминацию по расовому признаку и речи не шло, дети не воспринимали свой цвет кожи как отличительный признак, им это и в голову не приходило. Да и взрослые здесь не пытались объяснять детям, чем один цвет кожи лучше другого. Марина вздохнула, в который раз удивляясь, насколько лжива та информация, которую публикуют о Родезии в американских средствах массовой информации. Интересно, те репортеры, что взахлеб пишут о концлагерях вместо деревень, об этнических чистках - сами хоть раз были в этой части Африки? Или бумага как всегда все стерпит? Марина сама по образованию была журналистом, благодаря этому попала в Родезию и познакомилась с Джоном - и сейчас ей было просто стыдно за коллег по перу и за то, что они пишут...

 - Как ты, кадет? - спросила она от двери. Обращение "кадет" к сыну казалось ей диковатым, но так обращались к Эдриану в морской пехоте сослуживцы отца, когда тот брал его с собой в часть. А морские пехотинцы для Эдриана были самым большим авторитетом в жизни, больше чем мать, дедушка, бабушка и все остальные. Каждый раз, когда они были в Штатах, Эдриан не отставал от отца, пока тот не брал его с собой на службу. И вопроса, кем ему дальше быть в этой жизни даже не стояло...

 - Нормально! - Эдриан вскочил с кровати, побежал к матери - видишь, все нормально! Я уже и ходить могу!

 - Стой, стой... - засмеялась Марина - а доктор разрешил тебе вставать?

 - Мужчина не должен валяться на госпитальной койке! - с уморительно серьезным видом заявил Эдриан

 Марина вздохнула. Спрашивать, где он этого набрался, было излишним...

 - Мужчина не должен... - вывернулась Марина - а раненый мужчина должен, иначе он не сможет вовремя вернуться в часть. Так что - иди, ложись.

 Марина села на кровать, посмотрела, что рисуют дети - стрельба, взрывы, человечки под куполами парашютов. Она вздохнула - других тем для рисования в Родезии было мало, только природа и война...

 - Мам?

 - Что?

 - А почему папа со своим отрядом не придет сюда и не прогонит терров? Я спрашивал у дяди Ника, а он только засмеялся...

 - Дядя Ник? Кто это?

 - Дядя Ник - командир папы! Ну, новый, большой такой, больше папы, обритый наголо, у него еще шрам на лице, вот здесь. И медали - правда, он их не носит, но мне показал. Он так интересно про Вьетнам рассказывал. И обещал разрешить мне покататься на вертолете следующий раз, когда я приеду в часть. А когда я спросил, почему он не прилетит сюда и не прогонит терров, он только засмеялся и подмигнул...

 Терры... Слэнг войны, который в Родезии знали все, даже малые дети. От войны нельзя было спрятаться никуда...

 - Наверное потому, что дяде Нику мистер президент США должен отдать приказ сделать это. Дядя Ник военный, как и твой папа и он должен подчиняться приказам. А мистер президент не хочет отдавать такой приказ.

 - Но почему? - в глазах Эдриана светилось недоумение - разве американские морские пехотинцы не должны бороться с плохими парнями?

 - Должны...

 Эдриан задумался...

 - Мам, знаешь что! Когда я вернусь в Штаты, я напишу мистеру президенту письмо. Он его прочитает и обязательно пошлет дядю Ника, пару и других морских пехотинцев прогнать отсюда терров...

 Из больницы Марина вышла через час. Дети забросали ее вопросами об Италии, об Америке, о других странах, где она была в поисках репортажей. Удивительно, но темнокожие дети говорили по-английски и по уровню развития, по образованности ничем не отличались от белых - неудивительно, с всеобщим образованием то...

 Ехать в поместье было уже поздно, ночью в буше передвигались только военные. Можно переночевать у Роджера, у него квартира неподалеку. Да, именно так она и поступит. Но сначала, надо зайти в супермаркет, пока он не закрылся, купить то, что нужно в поместье. Когда еще в город выберешься...

 У дверей супермаркета Марина Фраскетти столкнулась с молодым, хорошо одетым чернокожим, тот так спешил, что чуть не сбил ее с ног. Скомкано извинившись, тот побежал дальше. Пожав плечами, Марина прошла через вращающиеся двери и поднялась на второй этаж, где продавалась детская одежда. К выписке Эдриану нужна новая, растет как на дрожжах...

 Через пять минут две противотанковые мины ТМ-62, лежавшие в большой картонной коробке в углу одного из торговых отделов, в которых детонаторы были заменены на часовой механизм, превратили маму и еще двадцать человек в кровавое месиво...

 После всего этого отец, приехав на похороны, страшно разругался с дедом. До сих пор не забыл их крики - они думали, что я спал - но я не спал. Я все слышал. И все понимал...

 В Родезию мы больше не ездили, отец даже думать запретил о Родезии. Домом мне стал корпус морской пехоты США - отец не хотел нанимать няню, он вообще больше никогда не привел ни одну женщину в наш дом. Воспитывал меня папа, дядя Ник, женщины из офицерского городка, где мы жили. Хоть в США нет такого понятия - но я стал сыном полка. Верней сыном специальной экспедиционной группы Корпуса морской пехоты США.

 А через несколько лет погиб дядя Ник - у него было двое своих мальчишек, Том и Джон и мы были как братья. Он, а также еще двести сорок наших морпехов, погибли в Бейруте, страшным осенним днем двадцать третьего октября 1983 года, когда грузовик, начиненный пятью тоннами взрывчатки, протаранил ворота и взорвался у знания штаба миротворческой миссии. Идиоты, пославшие американских морпехов замирять разорванный гражданской войной город, приказали держать оружие незаряженным - когда грузовик пошел на прорыв, никто просто не успел зарядить оружие и открыть огонь. И тогда уже моему папе пришлось стать отцом всем нам троим. Почти сразу после этого мы втроем поступили в кадетскую школу-интернат, а папа поступил в офицерскую школу, решил стать офицером. Дальше пути наши разошлись, Том стал военным летчиком, сейчас уже подполковник, а Джон служит в пятой группе боевых пловцов, последнее, что я о нем знаю - Ирак, сто двадцать первая группа особого назначения. Мне же выпало уйти из армии, всегда бывшей для меня домом и снова оказаться в Родезии - стране, которую я помнил и тайно любил до сих пор. Стране, которой больше нет...

  Замбия, Западнее Олд-Мкуши, 19 июля 2009 года

 Марина подала сигнал опасности так неожиданно, что я едва успел отреагировать, повалиться на каменистую землю - а мы уже вышли к предгорьям Мучинга, откатиться за ближайший валун, держа наготове автомат. В любой момент я был готов услышать грохот автоматных очередей - и ответить огнем...

 Но стрельбы не было. Точно также клонилось к закату палящее солнце, точно также в небе кружила огромная, казавшаяся антрацитно-черной на фоне ярко-голубого неба птица - стервятник. А стрельбы - не было...

 Немного выждав, я пополз вперед - Марина уже заняла позицию между двумя валунами двадцатью метрами дальше и сейчас целилась куда то из своей винтовки...

 - Что там?

 - Впереди кто-то есть! - отозвалась она, не отрываясь от прицела.

 Переспрашивать и уточнять я не стал, после того, как она почувствовала преследование, даже не видя врага - в этом вопросе я полностью полагался на нее. Она выросла здесь, на юге Африки, и могла видеть то, чего не замечал даже я...

 - Кто? Сколько их?

 - Я думаю немного... Человек десять, не больше...

 Человек десять. Получается, группа перехвата. Интересно, они что - вообще всю границу закрыли?

 - Давай, немного сдвинемся в сторону, уйдем со следа...

 Оставаться на месте было опасно. Опасно было и перемещаться - но остаться опаснее, потому что за нами продолжают идти. Да, их уже меньше, наверное, даже намного меньше - но они продолжают идти. Кстати...

 - Иди вперед. Видишь, вон к тому плоскогорью - я показал рукой в нужном направлении

 - А ты?

 - А я замету следы и догоню тебя...

 Марина чисто итальянским жестом коснулась пальцами сначала своих губ, потом моих...

 - Не делай глупостей. Если тебя подстрелят, я тебя убью!

 - Постараюсь...

 Где ползком, где перебежками, я вернулся на то место, откуда мы ушли, благо до него было метров пятьдесят, не больше. Огляделся по сторонам в поисках подходящего места...

 План мой был простым - устроить ловушку. Причем, если Марина права и впереди нас ожидает засада - ловушку двойную...

 Внимание мое привлек камень, лежащий на выжженной солнцем земле - не большой и не маленький, в самый раз такой, какой нужно... Достав гранату, я выдернул из нее чеку и, примерившись словно биллиардист примеряется к сложной комбинации на зеленом сукне стола, я осторожно заложил гранату под угол камня, прикрыл парой высохших веток. А рядом оставил след, но не четкий - опытный следопыт сразу поймет, что это ловушка, а смазанный, как будто нога соскользнула с камня. Все - ловушка готова.

 Ловушка эта должна была сыграть двойную роль, даже тройную. Во-первых, если повезет, взрыв выведет из строя парочку преследователей. Во-вторых - во главе колонны обычно идет проводник - если повезет, то взрывом зацепит как раз его. И в третьих - если впереди действительно засада - что они сделают, услышав как взорвалась граната? Естественно, пойдут проверить, что происходит, наткнутся на наших преследователей и откроют огонь. Таким образом, они и уничтожат друг друга...

 Недобро ухмыльнувшись, я пошел вслед за Мариной, по пути внимательно рассматривая землю, где я проходил и убирая следы. Благо, земля была сухая, каменистая и человек на ней следов почти не оставлял...

 А впереди нас ждало восхождение. И не самое сложное - высота примерно метров сто, отрицаловок нет совсем, даже тропа проторена, хотя кто последний раз по ней ходил - не известно. Но самая большая проблема была в том, что те кто сидит в засаде вполне могли отправить нескольких человек прикрыть вершину. Никакого альпинистского снаряжения нет, только веревки. По уму надо было бы дождаться темноты - ночью африканцы не воюют, ночью африканцы спят, но это было невозможно. До темноты оставалось не менее четырех часов...

 - Значит так... - подытожил я свои размышления - ты маскируешься у подножия, вон там. Я иду наверх, налегке. Промежуточная остановка - вон там. Вначале поднимаюсь я, потом на веревке поднимаем снаряжение, потом со страховкой поднимаешься ты. Вопросы?

 - А если наверху кто-то есть?

 В том то и дело...

 - Держи вершину под прицелом на всякий случай. Постараюсь справиться...

 Хотя это было не больше, чем словами утешения. Наверху, мне придется справляться одному - это я прекрасно понимал...

 Место, где мы находились, было словно создано для того, чтобы построить здесь какой-нибудь шикарный экзотический пятизвездочный отель. Больше всего это было похоже на аризонский Большой каньон, только если у каньона стены были отвесные - то здесь они поднимались этакими террасами. Во всем остальном - то же самое - ссохшаяся почва, бездонное голубое небо, валуны и кустарники... И чтобы пройти дальше - нам надо было подняться на самый верх...

 Как-то к месту вспомнился Форт Драм, штат Нью-Йорк. Там базировались "горцы", десятая горнострелковая дивизия армии США. Там же находился лучший в стране полигон для горнострелковой подготовки. Именно туда нас и отправили на шесть недель для прохождения курса горных стрелков - считалось что антитеррористическое подразделение корпуса морской пехоты США должно уметь все понемногу. Про, мягко говоря, напряженные отношения между армией и корпусом морской пехоты всем известно, поэтому встретили нас... по-доброму, скажем так. Особенно усердствовал первый батальон, наиболее подготовленный и относящийся к войскам специального назначения. Именно тогда в Форт Драме родился очень эффективный метод обучения - когда обучаемые штурмуют горную вершину, а инструкторы, вместе со всеми желающими маскируются и обстреливают их из пневматических винтовок. Потом в дело пошли и пейнтбольные автоматы. Все что угодно, главное - побольнее. Забрался на вершину, а там тебя уже с распростертыми объятьями ждут - инструкторы по рукопашному бою. Как никто из нас насмерть с горы не свалился - до сих пор удивляюсь. Или такое развлечение - дают тебе рюкзак с тридцатью килограммами камней, и с ним ты должен на каменистый холм забраться. А на верху - те же горцы тебе сапогом в лицо и обратно летишь. Силу воли закаляешь. Это упражнение "штурм горы" называется. Но все-таки выжили...

 Перед восхождением остановился в раздумии - брать с собой автомат или нет? Лишний вес, с обоймой патронов и с глушителем - килограмма четыре. Есть пистолет. Но на пистолете глушителя нет, да и пистолет против автоматов - если меня кто-то ждет на вершине - почти ничто. Решил все-таки взять, закинул за спину. Это такой груз, который не тянет...

 Остановился, мысленно пробежал глазами весь путь, как нас учили в Форт Драме. С виду путь и вправду казался простым, больше половины пути придется даже не карабкаться, а идти по узким звериным тропинкам. Но опасность была - горы, судя по их виду, состояли из красного песчаника, а это очень опасный и ненадежный камень...

 Подтянулся, прилипнув к стене и осторожно перебирая руками забросил себя на первую полку, отстоящую метров на пять от земли. Оглянулся, хотя делать этого было нельзя - хотел проверить, как замаскировалась Марина. Если бы не знал точно, где она - не заметил бы. Хоть сейчас в морскую пехоту записывай... Огляделся - справа шла едва заметная тропа, по которой можно было подняться аж до двадцатиметровой отметки. Прижимаясь к каменистой поверхности, тщательно пробуя руками каждый камень, за который цепляюсь, пополз вверх...

 До первой отметки - пятьдесят с лишним метров - я добрался относительно просто. Только в двух местах мне пришлось карабкаться, во всех остальных достаточно было просто ползти. И широкой - больше трех метров в ширину, около двадцати в длину, настоящая поляна в горах. Здесь даже неизвестно откуда, была земли и росли несколько чахлых, безлистных, кустарников...

 Ни говоря ни слова, я начал разматывать веревку, длины ее должно было хватить. У каждого из нас было по прочной, альпинистской девятимиллиметровой армированной веревке. После того, как мы связали ее, получился кусок примерно пятьдесят восемь метров длиной - без малого два метра ушло на узел. Нащупал небольшой камень я обвязал им конец веревки и сбросил вниз. Другой конец веревки, закрепил через небольшой валун, сделав импровизированный блок, и замотал на своей руке...

 Через пару минут веревку сильно дернули, я потянул вверх, стараясь не зацепиться ни за что. Если зацепится, то придется крепить веревку и спускаться вниз. Первым делом, как мы и договорились, Марина привязала мой и свой рюкзаки, чтобы подниматься налегке, только с винтовкой.

 И застряли таки! Что за день - какая нибудь да неприятность! Застряли уже тогда, когда основную часть веревки я выбрал, и оставалось метров десять не больше. Потянул - и вдруг почувствовал, что не идет.

 Слов нет...

 Если начать дергать - можно добиться лишь того, что либо узел развяжется, либо веревка оборвется и все наши вещи полетят вниз с сорокаметровой высоты. А нам еще идти не одну сотню километров...

 Перебрал все возможные ругательства - но это делу не поможет. Потом закрепил двойным узлом веревку на одном из кустарников, осторожно отпустил - держится. Для страховки, благо длины веревки очень даже хватало, сделал страховочное крепление на валуне, метрах в десяти от кустарников. Если даже один узел развяжется - второй подстрахует...

 Спускаться на самом деле - намного сложнее и паршивее, чем подниматься. Когда ты поднимаешься - ты видишь то, что находится перед тобой, ты видишь, за что ты хватаешься, и запоминаешь, куда нужно поставить ногу. А когда ты спускаешься - каждый шаг как в пустоту, в неизвестность. Если же постоянно оборачиваться и смотреть, куда ты ставишь ногу, рано или поздно полетишь вниз. Пустота засосет тебя, опытные альпинисты это знают и никогда при восхождении не смотрят ни назад, ни вниз...

 Прижавшись всем телом к земле, я медленно переставлялся руки и ноги по каменной осыпи скользил вниз. Наверху я оставил все - и разгрузку и автомат, при мне был только маленький поясной мешок и пистолет с четырьмя магазинами на поясном ремне. Да, спускаться, это тебе не подниматься - на эти проклятые десять метров я затратил вдвое больше времени, в какой то момент показалось, что сейчас полечу вниз, но - удержался...

 Мешки, как я и предполагал, зацепились за цепкие ветви кустарника, росшие на склоне. Кривые, страшные, почти все время года безлистные, они здесь были сущим проклятьем и сильно затрудняли продвижение вверх. Осторожно осмотрев узел, я порадовался, что он и не думал развязываться. Осторожно обрезал ножом мешающие ветви, затащил оба рюкзака, в последний раз оглянулся и ...

 А чтоб!!!

 Они были уже здесь, видимо подтянулись к нам гораздо ближе, чем я предполагал. Тот, кто командовал группой преследования, сделал выводы из ночного происшествия. Теперь по следу шли всего пять человек. Один темнокожий, в форме армии республики Зимбабве, без оружия - видимо следопыт, захваченный террористами. И четыре человека, охраняющие его - они шли парами, на флангах, не выпуская следопыта из виду и готовые в любой момент огрызнуться огнем. И вооружены они были прекрасно - два автомата АКМ один ручной пулемет РПД и, кажется один ПК. Вполне достаточно, чтобы прикрыть следопыта огнем и продержаться полчаса - а это максимальное время по моим прикидкам для подхода подкрепления. Хреново...

 Примерно прикинул, сколько им еще идти по следу до моего сюрприза, выходило - двадцать минут, не больше. Хорошо хоть так - если бы громыхнуло внезапно, не было бы и этих двадцати минут...

 И рации нет.

 Достал из кармана огрызок химического карандаша, на обрывке бумаги написал "Поднимайся!", приладил на конец веревки. И выругался - длины веревки не хватало, я же ее почти полностью вытащил...

 Как я поднимался - лучше не спрашивать. Наверняка даже инструкторы в Форт Драме, которые с горами давно и прочно были на "ты" увидев такое, просто покрутили бы пальцем у виска. Альпинисты есть смелые, а есть старые. Старых и смелых не бывает - это правило никто не отменял...

 На подъем ушло шесть минут, пару раз чуть не сорвался, но, видимо, запас невезения на сегодня у меня кончился - удержался и дошел. Еще минута у меня ушла, чтобы затащить имущество. Еще минута - сбросил веревку с камнем и посланием вниз. На девятой минуте из отведенных нам двадцати, Марина начала подниматься...

 Верней, не подниматься, подниматься она не успевала. Сделав своеобразную распорку, между скальной стеной и валуном и намертво закрепившись там, я буквально вытаскивал Марину на веревке, словно на лифте. Благо она и в ЮАР отличалась стройной фигурой. Сейчас же на ней не было ни грамма жира, словно на хорошей охотничьей собаке...

 Взрыв, хорошо слышимый даже здесь, громыхнул как раз в тот момент, когда я, обливаясь потом и намертво сцепив зубы так, что они едва не крошились, втащил Марину на отметку "сорок метров", как раз туда, где только что застряли наши вещи. Такой раскатистый треск, словно выстрел из орудия, он резанул по нервам, подобно бритве...

 Рисковать и поднимать дальше? Или выждать? До меня еще десять метров осыпного склона, опасного - можно сорваться или привлечь внимание и попасть под пули...

 Высунулся на мгновение над скальным карнизом, глянул вниз - Марина, распластавшись на земле, смотрела на меня. Махнул рукой - ложись и замри. Залег и сам, стараясь не высовываться, осторожно поднес к глазам бинокль. Самое главное - не двигаться, на таком расстоянии нас вряд ли различат, но движение человеческий глаз засекает прекрасно, это пошло еще с древних времен, когда движение означало наличие хищника в округе...

 Взрыв был не столь удачен, как я рассчитывал - проводника зацепить не удалось. Видимо, потеряв след, он приказал боевикам из охранения обшарить округу. Один из них, тот самый что лежал ничком на спине, видимо, нашем смазанный след и решил сам посмотреть, никого не подозвав. В итоге, все осколки от взрыва и каменная крошка достались ему одному. С такого расстояния видно было плохо, но его камуфляж с такого расстояния казался почти черного цвета...

 Не жилец...

 Остальные залегли, в том числе проводник и оставшиеся трое боевиков. С того места где находился я, мне было видно только одного, местонахождения троих других я не видел. Явно ждут подхода основной группы.

 Высунулся - и тут же отдернулся. Пуля щелкнула совсем рядом, выбила каменную крошку из валуна...

 Снайпер!

 Откуда он? Зараза, чтоб его... Снайпер - это очень. Очень хреново. До этих подорвавшихся козлов метров восемьсот, а где снайпер - одному богу известно, может совсем рядом...

 - Не высовывайся! - крикнул я, смысла скрываться уже не было. Мысли в голове - хреновей некуда. Вот, сейчас кто-нибудь обойдет нас по хребту и скинет сверху пару гранат - и конец нам придет. Причем хреновый конец...

 Но вместо взрыва гранаты, откуда-то слева раздался совсем другой звук, не менее грозный. Громкий и грозный рокот, заглушающий остальные звуки боя и чем-то напоминающий рокот большого водопада. Стрелял пулемет...

 Аль-Мумит лежал, прижавшись к камням, примерно в шестистах метрах от кяфиров и больше, чем в километре от отряда перехвата. Он не пошел вместе с отрядом, ни с первой группой, ни со второй. Звериное чутье, отточенное годами хождения по лезвию ножа, боями в Сомали, в Афганистане, в Чечне, в Ираке и во многих других местах, некоторые из которых сложно даже найти на карте, подсказало ему, что находясь в одиночестве, он будет подвергаться куда меньшей опасности, чем с любой из групп, что с малой, что с большой. Тот, за кем они шли, подтвердил свою квалификацию. Видимо, он прошел или Ирак или Афганистан и стал настоящим Газраилом , ангелом смерти. Таких было немного, американцы вообще слишком полагались на сверхсовременную боевую технику, на чудовища из стали. И слишком мало - на воинов сделанных из стали, в отличие от русских таких среди американцев было мало. Но этот - этот был опытным профессионалом, прошедшим специальную подготовку и имеющим солидный боевой опыт. Какой-либо ненависти к нему аль-Мумит не испытывал, он был профессионалом, как и кяфир и ему приятно было сражаться с равным себе, а не убивать тех, кто не мог достойно ответить. Это "защитники Аллаха" очень любили поиздеваться над заложниками, над захваченными в плен, отрезать голову на камеру безоружному пленному солдату, а то и гражданскому - а в бою, в настоящем бою не выдерживали и бежали. Аль-Мумит был не таким, как были не такими и все его предки. Просто теперь он был на другой стороне, вот и все...

 Когда впереди раскатисто громыхнул взрыв, он моментально занял позицию, приготовился. В его руках была советская снайперская винтовка Драгунова, которую он купил за большие деньги много лет назад, собственноручно "довел до ума" и больше с ней не расставался. Винтовка была ненамного старше самого Аль-Мумита, она была изготовлена в уральском городе Ижевске в застойном семьдесят пятом году, когда слово "качество" было еще не пустым звуком, а за качеством оружия следили вдвойне. Каждая ее деталь дышала надежностью и основательностью, и аль-Мумиту это нравилось. За время, пока он участвовал в разных вооруженных конфликтах, он стал опытным снайпером и теперь мог поразить одиночную цель с дистанции до восьмисот метров с первого же выстрела. До второго отряда, появившегося неизвестно откуда и ведущего сейчас бой с его бойцами было гораздо дальше, больше километра - но там и с первого выстрела поражать цель не требовалось. Достаточно было не спеша выбить командира и пулеметчиков, жарящих сейчас со "станкача", а с остальным разберется и Али с группой. Но и медлить нельзя - группа нападения превосходила по численности его моджахедов больше, чем втрое. К тому же у них имелось опасное средство огневой поддержки, станковый пулемет Горюнова, СГ-43. Несмотря на то, что он воевал еще во времена Великой Отечественной, он оставался мощным и опасным оружием...

 Кяфир спасся чудом. До него было метров шестьсот, даже шестьсот пятьдесят. К тому же аль-Мумит находился ниже, и стрелять пришлось в горах, да еще снизу вверх, пусть даже под небольшим углом. В общем пятьдесят на пятьдесят, и удача в этот раз улыбнулась кяфиру. Пуля цокнула по камню совсем рядом с его головой, когда он неосторожно высунулся, чтобы предупредить свою женщину, оставшуюся на карнизе, десятью метрами ниже.

 Женщина... Хоть мельком, но аль-Мумит рассмотрел ее. Красивая... аль-Мумит убивать ее не хотел, он предпочел бы, чтобы она ушла - но тут выбирать не приходилось. Чем-то она напомнила ему ту самую русскую, из-за которой аль-Мумит попал в неприятности и убил двух чеченцев. Это было очень давно, в прошлой жизни, тогда он не был еще аль-Мумитом, карающей десницей Аллаха - но он все, что тогда произошло, помнил в мельчайших деталях до сих пор. И до сих пор был твердо уверен в том, что поступил правильно.

 У женщины была винтовка. Какая именно разглядеть он не успел, но обычная американская, с болтовым затвором. Возможно, точная и дальнобойная. Видимо, кяфир не может нести автомат и винтовку одновременно, поэтому винтовку он отдал женщине. Теперь это стало для него проблемой - спуститься за винтовкой он не сможет, и поднять ее на тросе тоже не сможет - трос легко перебить пулей и тогда винтовки не будет вообще - а из автомата он аль-Мумита с такого расстояния не достанет. Не то оружие, чтобы точно стрелять на шестьсот пятьдесят метров. И подобраться ближе к нему он тоже не сможет - горы. В общем, позиция у него выигрышная, кяфир скорее всего даже не знает, где он находится и сделать тоже ничего не сможет. Рано или поздно он вынужден будет выйти из своего укрытия - и умрет...

 Можно было ускорить события, ранив женщину и заставив кяфира выйти из укрытия на помощь - аль-Мумит был почти уверен, что он выйдет в этом случае - но делать это аль-Мумит не стал по трем причинам. Первая причина - сделать это было невозможно, по крайней мере сейчас. Женщина весьма профессионально укрылась за валуном и не высовывалась. Во-вторых - сначала надо было разобраться с превосходящими силами противника, атакующими людей, выбить наиболее опасных и дать Али и его джамаату возможность добить оставшихся. И в третьих - он не был бы рад победе над кяфиром благодаря такой грязной уловке, ведь Аллах и так дал ему достаточно всего, чтобы победить. Острый глаз, несокрушимая воля, огромный боевой и снайперский опыт, снайперская винтовка против автомата. Нет, он будет играть честно, и Аллах да поможет праведным...

 С этой мыслью, аль-Мумит приложился к винтовке, перевел прицел туда, где шел ожесточенный бой. Его люди лежали, прикрываясь валунами, и не могли поднять головы - работал пулемет. Аль-Мумит перевел прицел выше и правее - ага, вот и он. Замаскировали кустарником, но дульное пламя так не скрыть. Станковый пулемет работал грозно и размеренно, дульное пламя металось на воронке, венчающей ствол. Пулеметчик явно был опытным, он не тратил зря патроны, он отсекал очереди по пять - семь выстрелов и сразу переносил огонь в другое место, прижимая к земле весь джамаат в одиночку и давая возможность остальным, маневрируя и используя естественные укрытия, подбираться ближе, на дальность броска гранаты. Рядом с пулеметчиком были еще двое, один подавал ленту из огромного короба на двести пятьдесят патронов, следя чтобы не было застревания, третий прикрывал тыл с автоматом АКМ. Но на пулемете не было штатного броневого щитка, который мог бы прикрыть расчет от огня снайпера. Все горнострелковые части, во всем мире, получая оружие, максимально его облегчали, ведь каждый килограмм приходилось тащить в гору на своем хребте. Вот и здесь, получив пулемет, расчет снял и выбросил абсолютно ненужный, по их мнению, и тяжелый бронированный щиток. И остались совершенно беззащитными от снайперского огня. Да и вообще от любой случайной пули...

 Учиться надо, учиться... Уставы кровью пишутся... Любимая фраза подподковника Ковалева, он произносил ее при любом удобном случае, назидательно подняв палец. Учитесь, десантники, ведь ставка в игре - жизнь. И Кямал Цагоев научился...

 До пулеметного расчета было больше километра, на глаз примерно одна тысяча сто метров. Просчитав поправки, примерно оценив ветер, аль-Мумит прицелился в расчетную точку, находящуюся намного, в пару человеческих ростов выше и правее пулеметчика и, в промежутке между двумя ударами сердца дожал спуск...

 На таком расстоянии пуля летит долго, несколько секунд. Пулеметчик уже доканчивал ленту как вдруг, дернувшись словно от сильного удара током, повалился вперед, окропляя кровью тело своего оружия. Пулемет захлебнулся, замолк...

 Второй номер расчета, здоровенный негр, следивший за лентой, вместо того чтобы прятаться - шанс у него был хоть и небольшой - замер в оцепенении. Все его лицо и шея оказалось забрызганным чем-то горячим, остро пахнущим. Кровь! Он зачем-то встал в полный рост, недоуменно посмотрел на первого номера, чья кровь уже пропитала землю вокруг пулемета, с шипением падала на раскаленный длительной стрельбой ствол, издавая ужасный запах. Затем, вместо того, чтобы бежать, он запрокинул голову и зачем-то посмотрел в пронзительно синее, без единого облака небо. Пулю, которая прилетела издалека, чтобы убить его, он не слышал. Просто перед глазами на мгновение вспыхнуло что-то нестерпимо яркое, показалось даже, что солнце упало на него, а потом все погасло. Насовсем...

 Третий номер пулеметного расчета тоже действовал недопустимо медленно. Первый выстрел он прозевал, и начал недоуменно поворачиваться, когда услышал странный удар, словно мясник с размаху бросает большой кусок вырезки на колоду. Обернулся, держа наизготовку автомат - и увидел. Увидел медленно, словно в замедленной киносъемке оседающего Макумбу, с которым они были из одного племени и из одной деревни. Увидел, как, обняв руками свое оружие, лежит Альфонсо и его кровь обильно орошает ссохшуюся землю, шипит на раскаленном стволе его пулемета. Увидел - и все понял. Вскинув автомат - почему-то он подумал, что стреляли откуда-то с близкого расстояния, он высадил длинную, почти неприцельную очередь вперед. И, естественно ни в кого не попал, только едва не зацепил своих. Какая-то неведомая сила вздыбила землю рядом с ним, она брызнула небольшим фонтанчиком. И тогда третий номер, которого звали Лумба, бросил автомат и дико крича, бросился наутек, не видя куда он бежит и не понимая зачем. Только убежать, как можно дальше отсюда. Жить ему оставалось ровно три секунды - его пуля уже отправилась в полет. Ему еще повезло - умер он мгновенно...

 Аль-Мумит улыбнулся - четырьмя пулями он положил пулеметный расчет, трех человек, с расстояния более километра. Да, Аллах воистину с праведными. Теперь пора разобраться и с остальным отрядом...

 Первым погиб командир. Командиры вообще часто гибнут от снайперского огня. Те командиры, которые прошли горячие точки, как отче наш знают определенные правила выживания в горячих точках. Не носи открыто бинокль, не вешай его на шею. Не носи пистолет, носи такое же оружие, как и твои бойцы. Или, по крайней мере, носи пистолет скрытно. Не носи погоны, награды и вообще какие-либо знаки различия, запрети своим подчиненным обращаться к тебе по уставу, козырять и вообще как-то явно выделять тебя. Помни, что в любой момент за тобой, за твоими бойцами может следить снайпер и командира он, безусловно, убьет, как только опознает. Никак не выделяйся, будь черным пятном на черном фоне - и тогда у тебя куда больше шансов не вернуться домой в цинковом гробу.

 Но это русские, в последнее время и американские командиры. Чечня, Ирак, Афганистан были лучшими учителями, те, кто оставался в живых глупостей уже не делал. Африканцы же вообще падки на внешние атрибуты своей власти. Может, это у них пошло еще с древности, когда вождь племени должен был обязательно выделяться среди прочих своим дорогим и пышным нарядом. Да и сейчас, если честно, африканцы недалеко ушли от тех времен, когда вождь выделялся богатой набедренной повязкой, шикарным копьем и роскошным головным убором. Вот и этот офицер армии Замбии, умудрился прилепить на камуфляж такие погоны, какие в нормальной стране сделали бы честь и фельдмаршалу. Еще недавно, он был партизаном и знал толк в маскировке, но как только в стране, где он воевал, произошло национальное примирение, и он стал офицером регулярной армии другого государства, Замбии, он просто не мог себя представить без этих шикарных внешних атрибутов власти. Такие сделанные вручную погоны, он прикрепил и к своему парадному мундиру и к полевой форме и без них не пошел бы даже в разведку, это было бы ниже его достоинства. Ведь он теперь индуна , и все должны были знать об этом!

 Задание было довольно простым. С территории Мозамбика на территорию его страны проникли двое опасных белых террористов - мужчина и женщина. Пришли они с территории Зимбабве, где этому офицеру также пришлось в свое время повоевать против белых, будучи молодым партизаном. Парашютно-десантный батальон Замбии подняли по тревоге, и высадили в различных точках, где по предположению штабистов из Лусаки, где и базировался его батальон, могли пройти террористы . Парашютно-десантные части и части специального назначения в Африке вообще в подавляющего большинстве случаев базировались либо в столице государства, либо рядом с ней, служа угрозой и предостережением не столько для внешних врагов, сколько для внутренних. А иногда они и сами становились той самой угрозой, что скидывала надоевшую власть и возносила к власти других людей, чаще всего военных. Но сейчас в Замбии было спокойно, после вторжения ЮАР в восемьдесят шестом, больше никаких боевых действий в стране не велось. Связано это было с тем, что страна была маленькой, нищей отсталой и брать с нее было просто нечего. Разве что банды и антиправительственные группировки из соседних, воюющих стран, использовали территорию Замбии как свою тыловую базу. А так все было спокойно - удивительно, но Замбия была едва ли ни единственным государством в Африке, где не было опыта межплеменной резни и государственных переворотов при помощи армии с массовыми казнями. Но парашютно-десантные части были, хоть и небольшие. На всякий случай.

 Их забросили на точки перехвата - старая Пума едва не разваливалась в полете, но пока летала. В качестве средства огневой поддержки, каждому взводу придали по расчету станкового пулемета. Оседлав точки, они принялись ждать - операция должна была быть простой - что им могут сделать двое белых, пусть и с оружием.

 Но все пошло не так, как задумывалось. Белые на них так и не вышли, а вместо этого впереди, километрах в трех вдруг раздался взрыв гранаты. Обеспокоенный командир взвода парашютно-десантной роты, капитан армии республики Замбия Патрик Манаса, приказал группе из десяти человек под прикрытием пулемета, выдвинуться вперед и проверить, что произошло. Минут через пятнадцать до капитана донеслись звуки ожесточенного автоматного огня - судя по звуку било одновременно не меньше пятнадцати автоматов. Явно не по белым - какой смысл так палить всего по двум целям, его люди не были новобранцами. А потом этот звук перекрыл грохот станкового пулемета, хорошо слышный в горах - словно со страшной скоростью и грохотом бьет боевой барабан, только во много раз громче. Капитан, с остальными бойцами его роты начал выдвигаться вперед, он решил пройти левее и выше, чтобы ударить по неизвестному противнику с другой, неожиданной стороны и истребить его перекрестным огнем. Сколько бы их не было - с ним было почти сорок десантников армии Замбии, плюс пулемет. А значит - они были непобедимы!

 Его бойцы шли почти бесшумно и быстро. Обычно, на марше они пели племенную боевую песню, но сейчас все соблюдали тишину.

 Выйди на удобные позиции, капитан огляделся - как пулеметная очередь откуда-то спереди, косанула точно и жутко - поток раскаленной стали буквально перерезал двоих его людей, остальные повалились на землю, занимая попавшиеся ближайшие укрытия и стараясь стать как можно незаметнее. Повалился и капитан, перекатываясь по каменистой земле и матерясь про себя последними словами. Что за ерунда происходит - он так и не понимал...

 И тут заглох пулемет, его рокочушая песня оборвалась на высокой ноте, и он заглох, вселяя в солдат ужас. Сначала все подумали, что кончилась лента, и через минуту пулемет заговорит снова, под его прикрытием можно будет пойти в атаку, оглашая окрестности боевым кличем племени и поливая врагов раскаленным свинцом. Но пулемет молчал - а шла уже третья минута. И со стороны противника стреляли все серьезнее и серьезнее - а пулемет, их прикрытие, продолжал молчать.

 Капитан Патрик Манаса понял, что нужно что-то предпринять. В конце концов - командир он или не командир. А первым делом - узнать, что случилось с пулеметом, и если пулеметчиков больше нет - послать пару человек на замену погибшему пулеметному расчету...

 Капитан осторожно поднялся и начал оглядывать то место, где должен был находиться пулеметный расчет в бинокль. Это место он нашел не сразу, но когда нашел - понял все и сразу. Один пулеметчик, сраженный точной пулей, навалился на пулемет, его руки свисали по обе стороны пулеметного ствола, и кровь из разбитой головы капала тяжелыми багровыми каплями, собираясь на земле в небольшую, вязкую лужицу. Второй номер лежал сбоку - пуля видимо настигла его стоящим, и он повалился во весь рост вперед, сейчас лежал на животе, растянувшись о весь рост. Камуфляж на его спине в области груди был пробит и бугрился на месте выходного отверстия пули. Третий и последний, боец прикрытия, лежал чуть дальше, в нескольких метрах от погибшего пулеметного расчета. Судя по тому, как были подогнуты его ноги, он умер на бегу. Автомат лежал в нескольких метрах от него - бросил оружие и побежал с поля боя, сволочь...

 А еще капитан вдруг отчетливо понял и осознал две вещи. Первая - что смерть пулеметного расчета не была случайностью, что где-то впереди есть снайпер и именно он ликвидировал этих троих бедняг с дальнего расстояния, выбив из рук капитана Манасы самый сильный его козырь. И что долбанные штабисты в Лусаке как всегда ошиблись, операция по поимке двух белых бандитов превратилась в игру с самой смертью. Да, впереди - смерть. А второе, что он понял - что снайпер уже поймал его на прицел и он - следующий. А потом - и все остальные. Он вдруг понял, что ни он сам, и никто из его солдат не доживут до следующего утра, что пришло время умирать.

 В последнюю секунду жизни он обернулся и, может, даже увидел летящую в него пулю...

 Произошедшее явилось неожиданностью и для Али, хотя в момент, когда завязался бой, они еще были далеко и под огонь пулемета не попали. Иначе были бы серьезные потери с самой первой секунды боя...

 После того, как ночью на них напали - внезапно, неожиданно и жестоко, Аль-Мумит разделил отряд на три части. Первая группа - проводник и четверо его охранников, одновременно выполнявших и роль тюремщиков должны были идти непосредственно по следу. Первым шел проводник - без оружия и в одиночку. И две пары на флангах, причем в каждой паре был пулеметчик с РПД - огневое прикрытие.

 Вторая группа - основная, в которой командовал Али и в которой шел пленный кяфир. Она шла левее на несколько сотен метров первой группы и примерно на столько же отставая. Но случись нападение на малую, первую группу - они могли быстро подойти и оказать помощь, став неприятным сюрпризом для нападающих. Оружие убитых ночью братьев разобрали уцелевшие - теперь в джамаате было намного больше тяжелого вооружения, чем обычно. Несколько пулеметов, в том числе мощные ПК, гранатометы РПГ. Лишнее оружие - в основном автоматы АКМ и АКМС бросили. Пополнили боезапас - благо патроны от АКМ подходили и к пулеметам РПД.

 И наконец, третья группа - в которой был сам аль-Мумит и больше никого. Взяв снайперскую винтовку, он шел неизвестно где, видимо правее. Ни первая, ни вторая группа его не видели - но буквально чувствовали, как перекрестье снайперского прицела следило за каждым из них. Никто из братьев-моджахедов не питал ни малейшего сомнения насчет аль-Мумита и того, что он сделает, если кто-нибудь в бою дрогнет и побежит. Показательные расстрелы раненых, которые больше не могли идти и оставление их на растерзание диким зверям, что для любого правоверного было страшным святотатством, вселило ужас даже в самых стойких моджахедов, храбро сражавшихся с американцами. Аль-Мумита все считали порождением ада, демоном. И надеялись только на одно - на легкую смерть и на рай с семьюдесятью девственницами - такая награда полагалась каждому моджахеду, павшему на пути джихада.

 Когда впереди грохнул взрыв гранаты, моджахеды бросились вперед - все были достаточно опытны, и никем командовать было не нужно. Как они предположили, кяфир опять устроил ловушку, как тогда, в самом начале пути, когда от взрыва подложенной в кабину пикапа гранаты погибли трое братьев. Все бросились вперед, обходя место подрыва с обоих флангов и отмечая возможные укрытия - как откуда то спереди и сверху мощно ударил пулемет. Все бросились на землю - не успел только Али, снайпер. Сразу несколько пуль попали в него, пробивая дыры, плюющиеся струями крови на спине камуфляжного комбинезона. Али сделал еще пару шагов по инерции - и повалился на землю. Мертвый.

 Шок от попадания под пулеметный огонь прошел практически сразу, пулеметчику удалось зацепить еще одного брата, но больше он ничего сделать не смог. Остальные залегли, заняли подходящие укрытия на местности и стали короткими, злыми очередями нащупывать пулеметный расчет. Правда, на таком расстоянии можно было надеяться только на удачу, на случайную пулю - но ведь Аллах с праведными. С моджахедами идущими к нему по пути джихада и не боящимися отдать жизнь за святое дело всемирного халифата! Аллах велик!

 И Аллах помог. Почти сразу, даже не дожидаясь молитв. Один за другим раскатисто грохнули несколько явно не автоматных выстрелов - после второго заглох пулемет. Ободренные моджахеды с криками "Аллах Акбар" принялись поливать очередями появившихся справа от них солдат. Одна за другой в ту сторону ушли несколько гранат РПГ, разрывая, полосуя осколками пространство. Моджахеды, подбадривая друг друга криками и прикрывая огнем, перебежками пошли в наступление, огрызаясь очередями.

 Остановить их было некому...

 После гибели командира, капитана Манасы солдаты быстро превратились в испуганное стадо овец, готовое безоглядно метнуться в любую сторону. После того, как харкая кровью опустился на землю капитан Манаса, как почти сразу же после этого погиб гранатометчик - неизвестный снайпер попал точно в голову и красно-белая каша плеснулась по всем сторонам, забрызгав тех, кто был близко, солдат охватила паника. Все то, чему их учили инструкторы, оказалось забытым - они шквально палили в белый свет как в копеечку, надеясь, что хоть одна пуля найдет демона, убивающего их одного за другим...

 Аль-Мумит сделал всего несколько выстрелов - но эти выстрелы кардинально переломили ситуацию в бою. Еще пару минут назад его джамаату противостояли тренированные солдаты - парашютисты армии Замбии под прикрытием огня единого пулемета, не дававшего моджахедам поднять головы. Сейчас же пулемет молчал, а солдаты превратились в испуганное стадо, где никто не командовал и никто не знал, что делать...

 Их командир лежал на выжженной, даже после смерти он не выпустил намертво зажатый в руках бинокль. Остальные заняли укрытия, какие придется, высовывались из-за них, стреляли долго и бестолково. Аль-Мумит снова прицелился. Выстрел был сложный, большая часть цели - замбийского пулеметчика, стреляющего из старого ПК - самая опасная цель на сегодняшний момент. Он залег, прикрываясь валуном и стрелял длинными, прорубающими кустарник очередями. Курок привычно поддался усилию пальца, винтовка отдала в плечо, аль-Мумит до рези в глазах смотрел в оптический прицел, ожидая результата выстрела - пуля на такое расстояние летит долго. Промах! Пуля ударила в валун, оставив на нем небольшой скол, пулеметчик сразу прекратил огонь и откатился за валун. Ничего... Снайпер переместил точку прицеливания чуть влево и принялся терпеливо ждать, не обращая внимания на другие возможные цели. Ждать ему пришлось недолго - секунд через двадцать пулеметчику вновь приспичило пострелять, поддержать огнем свое подразделение - ведь моджахеды подошли уже достаточно близко. Что-то мелькнуло - на таком расстоянии и с девятикратным прицелом это воспринималось как движение, которое скорее можно было угадать, нежели увидеть - мелькнуло с другой стороны валуна и аль-Мумит, уже внесший боковую поправку нажал на спуск. Через пару секунд пулемет противника тоже захлебнулся...

 Старший лейтенант Маганда был новичком. После училища - а учился он в России в рязанском воздушно-десантном, он служил всего лишь пятый месяц в должности заместителя командира взвода. В штабе ему ясно дали понять, что после ухода в отставку взводного, капитана Манасы, бывшего партизана и боевика, он вполне может рассчитывать на должность командира взвода. Ведь не зря же он столько времени учился в далекой, заснеженной России!

 Сегодня же все пошло не так, как планировалось, все пошло наперекосяк. Сначала тот самый взрыв - кстати, Маганда предложил выдвинуться километра на полтора ближе к перевалу, но капитан Манаса не захотел. Маганда отчетливо понял, что капитану просто понравилось место, где есть тень, позволяющая скрыться от палящего дневного солнца, и где есть источник воды. Вот и все - соображения более удобной для боя позиции, позволяющие изначально занять господствующие над местностью высоты и при необходимости вступить в бой всем вместе, были отвергнуты. А вот пулеметный расчет вперед без достаточного, на взгляд Маганды, прикрытия он послал! Как же - приданные, не свои ...

 И после этого взрыва, когда уже даже самому тупому бабуину было понятно, что впереди делается что-то неладное, Манаса не двинулся с места! Он приказал первому отделению выдвинуться вперед и проверить, что там происходит. Тем самым он потерял еще некоторое количество драгоценного времени, когда можно было что-то сделать не теряя людей - а оно утекало стремительно, словно вода в песок...

 И только после того, как по фронту началась ожесточенная стрельба, до расфуфыренного краснозадого бабуина (именно так Маганда называл своего командира за глаза) дошло, что дело совсем дрянь - и он приказал двигаться вперед. Но на выдвижении они потеряли время - а когда выдвинулись и заняли позиции - было уже поздно...

 Кто на них нападал - старший лейтенант Маганда не знал. Но, выглядывая из своего укрытия, он увидел одного из боевиков и с ужасом понял, что он белый! Какой-то странный, не похожий на тех белых, которых он видел раньше - но все же белый! В генах африканцев, наверное, навсегда заложен страх перед белыми - именно поэтому они с таким садистским удовольствием издеваются над безоружными белыми, вымещая, таким образом, свой страх. Но сейчас у белого в руках был легкий ручной пулемет РПД, из которого он вел шквальный огонь. Через секунду пулеметная очередь врезалась в землю совсем рядом с Магандой, выбивая сухие красные комья - и он поспешно спрятался в укрытие...

 Потом заглох пулемет, все думали, что просто меняют ленту - но снова он так и не заговорил, оставив их беззащитными перед наступающими белыми. А потом погиб и капитан Манаса - его снял снайпер. Он как раз разглядывал поле боя в бинокль - для чего при этом надо было вставать, Маганда так и не понял - и вдруг его горло взорвалось, щедро брызнуло красным и Манаса страшно хрипя, повалился на землю. Хотя во взводе был фельдшер, помощь оказывать он не бросился, он скорее готов был броситься наутек, как и остальные солдаты взвода. Да и смысла оказывать помощь при таком ранении не было - это было понятно даже последнему крестьянину-общиннику, только вчера взявшему в руки автомат...

 Старший лейтенант пытался хоть как-то наладить управление подразделением в бою - но это ему сделать так и не удалось. Парашютно-десантный взвод превратился в испуганное стадо, не разбегающееся только потому, что вокруг свистели пули и осколки, и побежать означало верную смерть...

 Граната - мощная Ф-1 разорвалась внезапно и страшно, крик и вой повис над позициями африканцев. Осколки сразили нескольких солдат - а потерь было и так немало, особенно после удара гранатометами.

 Старший лейтенант Маганда почувствовал, как что-то ударило в бок. Недоуменно посмотрел на расплывающееся по камуфляжке коричневое пятно. Боль ослепительной змеей поднималась по позвоночнику, вползала в мозг...

 И тут старший лейтенант кое-что вспомнил. Вспомнил, что он из племени шанганов, а они никогда не отступают перед врагом, каким бы он ни был. И он вспомнил, как его русские товарищи по училищу рассказывали про войну, происходившую в месте со странным названием "Чечня". Тогда он узнал многое о русских, и едва не сорвал голос, доказывая русским, что шанганы храбрее. Что он такой же мужчина, каким был и его отец до него...

 Настала пора это доказать...

 Старший лейтенант Маганда оглядел позиции своего взвода, командиром которого он теперь являлся. Примкнул к автомату свежий магазин, перевел предохранитель на автоматический огонь. Достал из разгрузки две гранаты, до боли в руках сжал их кулаками, зубами выдернул чеки. Террористы приближались, шквальный автоматный и пулеметный огонь пронизывал их позиции, пули искали свои цели...

 И те парашютисты, что еще могли воевать, глядя на своего нового командира, поступили так же как он. Старший лейтенант Маганда улыбнулся - теперь он был индуна, и это были его воины. И боли от ранения он больше не чувствовал, на место боли пришла ярость...

 Резким движением, старший лейтенант Маганда бросил обе гранаты назад, пару секунд выждав перед броском, как учили его русские - чтобы гранаты разорвались в воздухе. Через секунду сплошная стена разрывов встала между ними и белыми дьяволами...

 - За мной!! - хрипло выкрикнул Маганда, поднимая людей в атаку...

 Марина испугалась. Впервые в жизни.

 Хотя стреляли и не по ней, она сразу поняла, где-то впереди - снайпер противника. Звук выстрелов из винтовки нельзя было ни с чем спутать - одиночные выстрелы против заполошного рева автоматов и пулеметов. И что-то с этим надо было делать...

 А позиция у нее была хорошая. Узкая полка, и слева и справа прикрытая валунами. Не было защиты только от огня по фронту, но тут ее защищало то, что она находилась на сорок метров выше противника. В общем - попасть в нее было очень и очень непросто.

 Снайперская винтовка выстрелила второй раз - но, похоже, не по ней, и вообще в другую сторону. Иначе бы она услышала пулю. Или бы не услышала - если бы ей катастрофически не повезло. Свою пулю не слышишь...

 Надо найти снайпера. Стрельба разгоралась слева, причем разгоралась не на шутку. После того, как захлебнулся станковый пулемет, осталась единственная реальная опасность - снайпер. Даже гранатометчики с РПГ-7 не так опасны, ведь им надо будет подобраться к ней на дальность эффективного выстрела. И остаться в живых при этом. А вот снайпер...

 Когда заглох станковый пулемет, она осторожно, стараясь не слишком сильно высовываться из своего укрытия, начала просматривать склон в поисках снайпера, поставив прицел на максимальное увеличение. Она пыталась понять, где снайпер, проникнуть в его мысли...

 Враг пришел слева, если отсчитывать, стоя лицом к горе, на которой она находится. Значит, и снайпер тоже должен находится слева, он явно из этой же группы, хот и шел не вместе с врагами - но рядом!

 Опасный противник. Все выстрелы из снайперской винтовки Марина хорошо слышала, слышала как заглох станковый пулемет и сделала свои выводы. До станкового пулемета было несколько сотен метров, возможно даже больше километра. А такой выстрел мог сделать лишь очень подготовленный снайпер.

 Себя она не считала подготовленной - хотя была очень одаренной. Иногда рождаются дети, у которых глазомер, координация движений, чувство расстояния, умение мгновенно проводить в уме математические расчеты, дар "чувствовать полет пули" даны от Бога - именно такой была Марина. Бог дал ей это - и талант свой она развивала всегда, когда представлялась такая возможность - хотя и не на поле боя, а в тире. В принципе, ее стрелковая подготовка вполне даже позволяла участвовать в Уимблдонском кубке

 И сейчас она пыталась применить свое умение на практике - но для этого ей надо было понять, где скрывается стрелок противника. Метр за метром, выставив на максимальную дальность прицел, она просматривала пространство перед собой, непроизвольно слегка вздрагивая при каждом новом выстреле снайпера...

 Куст? Куча рядом с ним? Это что, искусно сделанный камуфляж?

 Не то...

 Камни... Один за другим камни - большие и маленькие валуны, сброшенные природой с верха и упокоившиеся на склоне, на террасах, частично вросшие в землю, проплывали перед ее глазами - но ни за одним из них не было ничего подозрительного.

 Глубоко вдохнув и выдохнув чтобы избавиться от мандража, Марина поставила прицел на минимальное увеличение для того, чтобы получить максимальное поле зрения и начала просматривать все еще раз. Ей важно было заметить движение - никакого естественного движения там быть не могло. Где движение - там и залег их самый главный противник...

 И тут она его увидела. Снайпер допустил всего одну ошибку - но роковую. У него была полуавтоматическая снайперская винтовка Драгунова, питающаяся из магазина на десять патронов. Одиннадцатый всегда был в стволе. Отстрелял весь боезапас, он пошевелился, чтобы достать новый магазин и перезарядить винтовку, он не достал заранее пару магазинов и не положил их рядом с собой. Движение получилось заметным, и выдало его. Более того - пошевелившись, он лег не так, как в первый раз! Марина уловила какое-то смазанное движение, мгновенно перевела прицел там, где оно было - она не была уверена в том, что ей это не показалось. Но почти сразу она различила рисунок камуфляжа - снайпер выбрал такую позицию, чтобы быть прикрытым, но часть ноги до самого бедра была видна, совсем немного и под очень острым углом - но была видна! Пошевелившись, при смене магазина снайпер раскрыл свое местонахождение и дал ей цель. Совсем небольшую - но дал!

 Марина лихорадочно вспоминала баллистику патрона .300 Winchester Magnum, винтовка под который была у нее в руках. Эд заботился о винтовке как полагается, она раньше, как представилась возможность, сделала из нее несколько пробных выстрелов и убедилась, что винтовка просто в идеальном состоянии - хорошо пристрелянная, с прекрасным, напоминающим переламывание тонкой стеклянной палочки спуском и прекрасными, вручную набитыми патронами. На приклад была надета эластичная лента с записью превышений при стрельбе из этой винтовки на разные дистанции - американские полицейские и гражданские снайперы часто так делают, и Марина помнила эту колонку цифр наизусть...

 Эдриан сказал, что для загрузки патронов он применял шведские компоненты Norma олимпийского качества. Лучше, чем любые американские и очень дорогие. Впрочем, всегда можно сделать это за счет ФБР, там, на стрельбище спецгруппой столько патронов выстреливается при тренировках, что можно списать что угодно...

 Проблемы были две. Незнакомая, непривычная, пусть и прекрасного качества винтовка в руках и очень маленькая площадь мишени, в которую предстоит попасть. Но делать нечего - надо было стрелять. Чужой снайпер вполне мог в любой момент понять, что открылся и сменить позу, да просто пошевелиться...

 Марина дожала спуск...

 Безумная атака африканцев стала для аль-Мумита полной неожиданностью. Пара моджахедов его джамаата подобрались к противнику на дальность броска гранаты, на позициях африканцев вырос черный куст гранатного разрыва - и тут земля перед наступающими моджахедами будто вздыбилась целой полосой разрывов. Аль-Мумит с изумлением увидел, как несколько негров, раненых и в изорванном камуфляже поднялись и с дикими криками бросились навстречу моджахедам, остервенело строча из автоматов. Он выстрелил раз за разом, добил магазин, снял двоих, возможно даже троих - но больше ничего сделать не мог. Оставалось только наблюдать...

 Атака десантников оказалась неожиданной и нанесла моджахедам тяжелейший урон. Все они подобрались на дальность гранатного броска, собираясь забросать линию обороны противника гранатами, а потом идти в последнюю атаку, возможно даже врукопашную - но замбийские десантники их опередили. Сразу несколько, не меньше десятка гранат рванули одновременно, выкашивая осколками озверевших от предчувствия большой крови исламских экстремистов. После этого, с дикими криками вперед бросились десантники - их было немного, но они все еще были опасны! И оставшиеся в живых террористы с истошным воем, поливая огнем пространство перед собой, особо даже не целясь, бросились им навстречу...

 Кончились патроны, затвор сыто лязгнул в последний раз. Надо сменить магазин. Аль-Мумит выругал себя за непредусмотрительность - поторопившись занять позицию и стрелять по пулеметному расчету, он не выложил перед собой магазины. Теперь надо поворачиваться набок, доставать из разгрузки магазин, тем самым демаскируя себя. Хотя - от кого? Кяфир без своей винтовки, из автомата он его не достанет, его женщина не опасна. Повернувшись, аль-Мумит достал сразу два магазина, один бросил перед собой, отстегнул от винтовки пустой и вставил новый, с десятком блестящих, остроносых, больше похожих на ювелирные изделия патронов. Десять смертей, подвластных легкому движению пальца хозяина, десять смертей для кяфиров, идущих против воли Аллаха. Вставив магазин, аль-Мумит передернул затвор, занял позицию для стрельбы, прицелился, начал просматривать поле боя, чтобы понять, что происходит и если возможно, оказать помощь своему джамаату и тут... он словно провалился в черный, внезапно раскрывшийся под ним люк...

 В себя он пришел через несколько секунд. Он лежал на каменистой земле, винтовка лежала рядом с ним, в импровизированной бойнице. Он выпустил винтовку из рук... и он не понимал, что с ним произошло. Боли повернувшись. Только повернувшись и взглянув на свою левую ногу, верней на то, что от нее осталось - месиво из костей, мяса и ткани, он понял, что произошло...

 Он не понимал, как это могло случиться, в ушах уже шумело, как при резком снижении самолета, но следующие действия его были совершенно правильными. В рукава и штанины его камуфляжа были встроены жгуты, поэтому первым делом, он нащупал в кармане концы жгута, резкими и сильным движением затянул так плотно, как только мог, чтобы остановить кровь - а ее он потерял уже и так много. Там где он лежал, скопилась уже целая лужа...

 Как же это произошло?

 Умом он понял, словно кто подсказал на ухо - конец. Вот теперь - точно конец. Африка станет его могилой, с таким ранением он не выберется. Вопрос лишь в том, сколько ему еще удастся протянуть. Но то, что не выберется - это точно. Слишком тяжелое ранение, слишком большая потеря крови. На Ближнем Востоке он, может быть, и остался бы жив, но здесь, в Африке - нет...

 Как у кяфира оказалась винтовка?! Кто его подстрелил?!

 На мгновение показавшись из-за своего укрытия и тут же нырнув обратно, под защиту камня он все понял. Понял, как страшно он ошибся, впервые в жизни...

 Женщина, прильнув к винтовке, держала его лежку под прицелом. Кяфир не был снайпером, снайпером была она! Последнее время аль-Мумит видел только восточных женщин - покорных, закрытых чадрой, не выходящих с женской половины дома - и забыл, что женщина может быть стрелком-снайпером и еще более метким, чем мужчина. Забыл - и жестоко за это поплатился...

 Аль-Мумит потянулся к винтовке. Нет, он не собирался стрелять в женщину - он понимал, что тяжело ранен и с выстрелом она опередит его. Шансов в снайперской дуэли у него - максимум один из ста, женщина свой класс показала. Он просто хотел помочь своим - или тем, кто стал для него своим волею судьбы. Аль-Мумит подтянул к себе приклад, собираясь устроиться поудобнее, насколько это было возможно при его ранении - и вдруг замер, боясь даже вздохнуть.

 В пяти метрах от него, в полный рост, стоял невысокий, седой как лунь старик с жестким, морщинистым лицом. В старой зеленой гимнастерке, с орденскими планками на груди, опираясь на отполированную временем и руками суковатую палку. На груди у старика поблескивала золотистая пятиконечная звездочка - золотая звезда Героя Советского Союза - ее он надевал только на день Победы. Не говоря ни слова, старик внимательно и сурово смотрел на лежащего в луже крови аль-Мумита. На своего внука. Кямала Владимировича Цагоева...

 - Дедушка... ложись... - прохрипел Кямал, распухший язык еле ворочался во рту, голова кружилась... - дедушка... ложись... снайпер... убьют...

 Старик осуждающе покачал головой, ничего не говоря и не двигаясь с места...

 И тут Кямал Владимирович Цагоев, осетинский князь из древнейшего рода, старший лейтенант российской армии, все понял. Понял, для чего к нему пришел дед. И осознал, что он натворил со своей жизнью...

 - Дедушка... прости... - снова прохрипел Кямал... - я стал... предателем...

 Старик повернулся, и ни говоря ни слова своему внуку начал спускаться с холма, пробуя перед собой дорогу своей старой сучковатой палкой, с которой никогда не расставался...

 Его дед был героем. Его отец был героем. А как прожил свою жизнь он? И за что он воевал?

 Старший лейтенант Цагоев отпустил цевье своей винтовки, которая была с ним уже больше десяти лет. Какой теперь во всем этом смысл? Оставалось только одно...

 Кямал неуклюже повернулся, боясь, что снова впадет в беспамятство и не сможет сделать то, что должен. Достал из кобуры пистолет, поднес к виску. Перед тем, как нажать на спуск, в его голове мелькнула мысль, что впервые за много лет он поступает правильно...

 Самый страшный суд - тот, который ты творишь сам над собой. Наверное, так...

 Али тяжело поднялся, опираясь на автомат. Нога болела, словно в нее вгрызался сам дьявол. Кружилась голова. Он оглядел дымящееся, залитое кровью и заваленное кусками мяса пространство перед собой, даже не понимая до конца - жив ли он еще или уже нет...

 В живых остались немногие, немногие уцелели под градом осколков, а потом под шквальным автоматным огнем. Две человеческие волны столкнулись на этом выжженном солнцем кусочке земли и столкнулись страшно - с хрипом, с матом, с автоматными очередями в упор. Они били друг в друга длинными очередями в упор - но почему-то не умирали, хотя и видели, что пули попадают в цель. А потом была рукопашная - с ножами, с пангами, с автоматными прикладами, с зубами... Они вгрызались друг в друга со звериной яростью, стараясь вырвать противника из мира живых до того, как это сделает он. Не было ни жалости, ни пощады, ни вообще человечности. Один из замбийских десантников, видимо тот, кто принял командование после гибели комвзвода, получил очередь в живот, почти в упор, но уходя в иной мир, взорвал гранату, искромсавшую осколками и своих и чужих. В живых после этого боя почти никого не оставалось. Был только запах пороховой гари, пролитой крови и опаленного огнем мяса...

 - Юсуф! Ахмед! - крикнул Али со всех оставшихся сил. Этим двоим своим боевикам он приказал отойти назад и ни во что не лезть - караулить пленника. Теперь пленник был его последней надеждой...

 - Тащите сюда кяфира!

 Четверо... Именно столько бойцов осталось от джамаата, приземлившегося недавно в Зимбабве. Это не считая его. И не считая аль-Мумита...

 Выстрел, негромкий пистолетный выстрел прогремел, когда оставшиеся в живых собрались на крохотном пятачке. Ветер донес его с той стороны, где занимал позиции их снайпер. Каким то звериным чувством Али понял, что аль-Мумита больше нет. А это значит - что ни одного из них нет в живых. Да, пока они живы, хоть и ранены но живы. Но все равно они мертвы, потому что провалили задание. Истинную цель этого страшного похода знал только аль-Мумит, но он уже ничего не скажет. А те, кто отдавал приказы, найдут их где угодно. Найдут и живыми снимут кожу за провал...

 Если только...

 Если только не спросить кяфира! Ведь кяфир куда то шел, а они преследовали кяфира! Кяфир не может не знать, куда он идет. То, за чем он идет и есть цель всего задания!!! Как все просто - всего лишь спросить кяфира!

 И тогда он станет бессмертным! Он, Али Мусави, кто смог выполнить задание даже после того, как погиб его эмир и четыре пятых из его бойцов. В этом случае он станет триумфатором!

 А если кяфир не захочет отвечать? Как же не захочет - ведь у него есть его родной брат! Станет и еще как!

 - Поднимите кяфира и снимите с него мешок! - властно распорядился Али, несмотря на боль он улыбался, потому знал, что делать.

 Моджахеды выполнили его приказание...

 - Слышишь меня, кяфир!!! - заорал Али так громко, как только мог - смотри, кто у меня тут есть! Нам надо поговорить - спускайся! Иначе я ему голову отрежу, клянусь Аллахом!!!

 Через минуту, на террасе горной гряды слева, кто-то встал во весь рост. И начал спускаться по веревке...

 Юсуф поднял автомат...

 - Ты что делаешь, сын шакала! - прошипел Али, ударил Юсуфа по стволу автомата - кяфир нам нужен живым до тех пор, пока я не прикажу! Занимайте позиции, берите кяфира на прицел - но не стреляйте! Мне нужно поговорить с кяфиром, а потом я сам его убью! Если кто-то выстрелит без моего разрешения - клянусь Аллахом, я отрежу ему голову! Занять позиции!

 С высоты я все видел. И страшный бой внизу, где замбийские десантники схлестнулись врукопашную с моджахедами. Даже хотел помочь немного общему избиению из своего автомата, но решил не тратить зря патроны. Больше шестисот метров - немало для автомата, да еще со складным прикладом. Да и патроны тратить смысла не было - их было не так уж и много...

 Выстрел Марины застал меня врасплох, я не знал, в кого она стреляла и зачем. И высовываться, помня о снайпере, не хотел. По крайней мере до наступления темноты...

 - Что там? - крикнул я, все равно обе наши позиции для снайпера теперь демаскированы...

 - Я его сделала! - раздалось в ответ...

 - Кого? - недоуменно прокричал я в ответ

 - Снайпера! Ему ногу почти оторвало! Я в него попала!

 Вот это еще вопрос - попала или нет. И даже если попала - тяжело раненый человек все равно может наделать бед...

 - Лежи. Не высовывайся! - крикнул я в ответ - он может быть еще живым! Где он?!

 - Слева, шестьсот пятьдесят! Чуть ниже меня!

 - Понял, не высовывайся!

 Бинокль был со мной, одна из тех вещей, с которой не стоит расставаться - это бинокль. Выждав минуту, я сначала высунул из укрытия ствол автомата, чтобы снайпер если он жив, открыл огонь. Но огня не было. Тогда я высунулся сам, принялся искать место его лежки, каждую секунду ожидая пули...

 И нашел. Видно было не все, но того, что было видно, мне было достаточно. Крови натекло столько, что было ясно - не жилец. Но он еще шевелился. Я начал пристраивать ствол автомата, чтобы накрыть лежку очередью - и тут хлопнул выстрел!

 Твою мать!

 Глупо, но, наверное, никогда так быстро я не прятался за укрытие. Пулю не обгонишь, но все равно я поставил рекорд, при это чуть не разбив бинокль. Автомат, если бы он не был на ремне, обязательно улетел бы в пропасть...

 Черт...

 Не слышно пули! Если пуля не попала бы в меня, но пролетела бы рядом - я бы ее услышал. Не мог не услышать. Но не услышал...

 Куда он стрелял?

 Снова высунулся из-за валуна, послужившего мне укрытием. И каким - то шестым чувством - будто кто подсказал на ухо - понял, снайпер мертв. Понял, что не уйти и кончил себя. Снайпера больше не было. По крайней мере, этот снайпер был обезврежен...

 Ф-ф-ф-у-у-у...

 Снайпер - один из самых опасных противников на поле боя. Если снайпера нет - значит, можно заняться теми, кто остался в живых после резни. Да побыстрее, пока сюда не сбежалась вся местная армия, пока не появился вертолет. От вертолета нам не уйти, если он появится - хана. А после того, что мы прошли и пережили, проиграть - просто обидно и недопустимо...

 - Эд!

 Что за...

 - Не высовывайся, лежи! - рявкнул я - что?

 - Смотри! Прямо!

 Я поднес к глазам бинокль - и не поверил своим глазам. Оставшиеся в живых боевики из группы преследования - а их было пятеро, трое негров и двое белых, видимо арабов собрались на крохотном пятачке земли, прямо посередине того места, где произошло побоище. А шестым был...

 - Лежи, не поднимайся!!!

 Ник... Это невозможно, он же...

 Черт, Ник. Как же так, как ты туда попал? Черт, черт, черт...

 Главарь террористов - высокий, бородатый араб в камуфляже, что - то кричал, прикрываясь братом. Что именно - разобрать я не мог, но все было понятно и так. Надо было спускаться...

 Первым делом проверил пистолет - достал обычный магазин на восемь патронов и вставил удлиненный - на десять. Одиннадцатый патрон был в столе. Пистолет я вынул из кобуры и засунул на спине за ремень с взведенным курком и снятый с предохранителя. Была опасность, что при спуске можно его выронить, но другого выхода у меня не было. В карман сунул гранату - последнюю. Вот и все...

 Спустился на карниз, где залегла Марина, повернулся к террористам лицом, вскинул к глазам бинокль. И, делая вид что рассматриваю террористов, заговорил...

 - Видишь?

 - Да - коротко подтвердила Марина

 - Тогда слушай и не высовывайся, вообще - замри. В одиночку я ничего не сделаю, вдвоем с тобой - скорее всего, получится. Поняла?

 - Да.

 - Живыми они нас не выпустят, ни тебя, ни меня, ни его. Попытаются узнать, куда и зачем мы идем, а потом убьют. Может быть, оставят одного из нас как проводника - как дойдут, убьют и последнего. Жалости от них не дождаться, это террористы, поняла?

 - Да.

 - Тогда смотри! Видишь валун - метров пятнадцать от того места, где они стоят?

 - Да.

 - Я пойду туда. Встану рядом с ним, чуть дальше. Как только я пройду - начинай отсчет. Досчитаешь до ста - стреляй! Видела, где остальные залегли?

 - Да.

 - Вот и хорошо. Удачной охоты, моя амазонка...

 Последнее я сказал, уже спускаясь по веревке вниз...

 Али чудовищным усилием воли приказал себе не обращать внимание на боль. Перевязать себя было некогда, наложить жгут тоже, что-то теплое медленно текло вниз, по коже, пропитывало штанину - но он приказал себе не обращать на это внимания. Моджахеда убить невозможно, если он идет по пути Аллаха! Аллах велик!

 Прикрывшись связанным кяфиром, он ждал держа в руке пистолет. Он видел, как кяфир спускался по веревке, как он ступил на землю. Спустившись по веревке, он демонстративно отбросил автомат в сторону и медленно пошел вперед, в их сторону...

 - Эмир, у него кажется пистолет за спиной! Я видел... - Ахмед, снайпер группы видимо сопровождал кяфира стволом винтовки и решил предупредить эмира о возможной опасности...

 - Не стрелять! - рявкнул Али - не стрелять!

 Что может сделать кяфир, даже если у него пистолет - один против пятерых вооруженных и опытных моджахедов, среди которых есть даже снайпер. Да вдобавок, брат кяфира у них в заложниках. Да хоть два пистолета - пусть подходит ближе...

 Кяфир шагал спокойно и уверенно, и в душе у Али вдруг ворохнулась злоба. Это он столкнул их с десантниками, заставив их попасть в засаду, которая предназначалась для него самого. Это он убил весь джамаат Абдаллы. Это он забросал их гранатами ночью. И только Аллаху ведомо, кровь скольких его рабов обагрила руки этого неверного. Многих - если учесть, что он воевал. Таким воином, как этот кяфир можно стать, только долго и жестоко воюя. А сейчас он идет по чужой земле как по своей...

 Али подавил позыв поднять пистолет и выстрелить в кяфира. Сначала нужно задать ему несколько вопросов, и только потом убить. Али представил, с каким наслаждением он сделает это...

 - Стой! - крикнул он, когда до неверного осталось метров двадцать...

 Неверный остановился...

 - Где твоя женщина, кяфир?

 - Женщина? Зачем тебе женщина? - ответил кяфир - это дело между нами, между мужчинами. Разве моджахед должен воевать с женщинами на пути джихада?

 Двадцать два ...

 - Что ты знаешь про джихад, грязный кяфир? - оскалившись, подобно волку выкрикнул Али

 - То, что я убил немало тех, кто шел по этому пути. То, что сегодня я убью тебя!

 Как он смеет? Как он смеет!!!

 - Заткнись, иначе я убью его - взревел Али, тыкая брата кяфира стволом пистолета в спину. В ярости он даже не заметил, как кяфир сместился немного влево...

 Сорок восемь ...

 - Куда ты шел, кяфир?

 - С твоим ранением тебе туда не дойти - презрительно бросил кяфир - а твои люди убьют тебя, как только узнают, куда и зачем я иду...

 Шестьдесят пять...

 - Я дойду, даже если мне придется всю дорогу ползти! Куда ты идешь - или я отстрелю твоему брату голову. Это ведь твой брат...

 - Это в Конго. Так отстрели. Ты думаешь, я сильно расстроюсь? Восемьдесят . Мой брат и я - наследники большого состояния, мы его унаследовали на двоих. Девяносто два Убей его и ты мне окажешь... Сто

 За все время Али не видел, чтобы человеческое существо так быстро двигалось. Только что кяфир спокойно говорил - и вдруг превратился в какое-то расплывчатое пятно, в вихрь. Одновременно по ушам ударил звук дальнего винтовочного выстрела...

 Ахмед не понимал своего эмира, хотя и не сомневался в его правоте ни на минуту. Все это время он держал под прицелом своей винтовки спускающегося с горной кручи кяфира - и мог легко убить его или только ранить - но в любом случае он был бы менее опасен. Да и отомстить надо - ведь он убил немало братьев. Но эмир строго-настрого приказал не стрелять - и Ахмед выполнял этот приказ, хотя и держал кяфира постоянно под прицелом...

 Кяфир остановился в паре десятков метров от эмира и о чем-то заговорил. У эмира в руках был пистолет, а Ахмед знал, как эмир умеет стрелять. Секунда тянулась за секундой, медленно, как тонкая струйка меда - и тут вдруг кяфир с поразительной скоростью метнулся в сторону, одновременно уходя в перекат и выхватывая пистолет - тот самый пистолет, что Ахмед видел у него за поясом. Ахмед начал выбирать свободный ход спускового крючка своей винтовки - и тут, будто звездное небо вспыхнуло у него прямо перед лицом, перед глазами. Мириады ослепительных звезд бросились ему навстречу...

 Как я и предполагал, меня они недооценили. Скорее всего, пистолет они у меня все же увидели, но решили, что я ничего с ним не смогу сделать. Как же - один с пистолетом против пятерых с боевым автоматическим оружием. Не вариант.

 И жестоко ошиблись. Американцы вообще умеют стрелять из пистолета лучше всех, это нация которая родилась с пистолетом в руках. Близко к нам израильтяне, кубинцы, некоторые латиноамериканцы и, пожалуй, все. Это не ремесло, это искусство, которое рождалось на пыльных улицах Дикого запада, когда один уходил, а другого уносили. Никаких идиотских дуэльных однозарядных пистолетов - только самое эффективное оружие, какое только могло быть в то время. Так, в крови и пороховом дыму рождалась нация стрелков, ганфайтеров.

 А в спецгруппе ФБР обучение стрельбе из пистолета было поставлено на таком высоком уровне, на каком оно только могло быть. Стреляли по всякому - с движущейся платформы, на звук, в дыму, в темноте, в противогазе, на бегу, в падении, в перекате. Взяв в руки специальные пейнтбольные, очень похожие на настоящие пистолеты до одури, до синяков отрабатывали ближний огневой контакт - профессионал против профессионала, реальный бой, совсем не похожий на стрельбу по листам бумаги в тире. Боец группы освобождения заложников должен был уметь высадить всю обойму, причем точно в цель и по разным, сложным мишеням, пока обычный полицейский стрелок только успевает навести оружие на цель. Таковы были требования - и мы им соответствовали...

 Падая, я выхватил оружие - свое, родное, как влитое лежащее в руке. Курок был взведен, предохранитель снят - тем самым я сэкономил несколько долей секунды, хотя и рисковал случайным выстрелом. Марина тоже выстрелила - но террорист продолжал стоять, он поднимал пистолет, причем быстро. Еще не успев упасть, я выстрелил, в падении - и голова террориста взорвалась кроваво-красным облаком, пуля попала именно туда, куда я и хотел - чуть выше переносицы, мгновенно разрушив мозг. Террорист начал падать...

 - Ложи-и-ись!!!

 Тело грохнулось на землю, сила инерции сама увлекла в перекат. Перекатываясь, я по памяти, уже не обращая внимания на Ника, на террориста дважды выстрелил по тому самому месту, где должен был скрываться еще один террорист - благо он скрывался не за валуном, за кустарником. Что-то тяжелое повалилось на землю, грузно и шумно, подобно наполненному маисом мешку.

 Раскатисто хлопнул еще один выстрел снайпера - Марина продолжала стрелять...

 Четверо. Где еще один?

 Очередь разорвала землю совсем рядом, осыпав меня кусками земли. Земля, выбитая пулями, хлестнула меня по лицу, по глазам. Резкая боль, ничего почти не вижу...

 Зараза...

 Выхватил гранату, зубами выдернул чеку и по памяти, примерно прикинув откуда могли стрелять, бросил, перекатился и застыл. Грохот, выворачивающий душу наизнанку визг стальных, зазубренных осколков, крик - и еще один снайперский выстрел...

 Черт...

 В себя пришел через пару секунд, показавшуюся парой минут. Кулаком протер глаза, резало их немилосердно. Держа пистолет наготове, осторожно поднялся, готовый среагировать на любую угрозу, ответить выстрелом...

 - Ник!

 - Братишка, твою мать...

 - Черт, ты, козел... - я протянул руку и буквально дернул его вверх - ты как?

 - Как из мясорубки...

 - У кого ключи от наручников?

 - Кажется, у этого, у бородатого. В кармане...

 - Зараза...

 Я наклонился, чтобы обыскать карманы...

 - Ложись!!!

 Сильный толчок в спину, стальной вихрь автоматной очереди...

 Внезапное нападение - это упражнение отрабатывалось в ГОЗ до автоматизма - нападение с фронта, с тыла, с фланга, нападение нескольких противников, нападение противника, прикрытого заложниками. И тем не менее, я расслабился. Расслабился, забыл простое правило морпехов "задание выполнено только тогда, когда ты доложил командиру о выполнении" - и проиграл...

 Один из духов оказался живым. В этой жестокой рукопашной схватке, когда рвались гранаты и автоматы били в упор, один из духов получил контузию и тяжелое ранение от близкого взрыва гранаты, потерял сознание - но ненадолго. С..а, ненадолго!!!

 В автомате террориста оставалось буквально несколько патронов, и он высадил их одной очередью - веером на звук, на разговор кяфиров. Про засевшего на скале снайпера он не знал, да и кяфиров почти не видел - глаза заливала кровь. Его единственной целью было забрать с собой на тот свет хоть кого-то из неверных - ведь тогда, как говорил ему мулла, он попадет в рай как шахид, павший на пути святого джихада...

 Я даже не видел, что произошло. Брат толкнул меня так, что я не удержался на ногах и полетел на землю, падая на того боевика, которого только что застрелил и у которого искал ключи. А моя рабочая, правая рука была занята тем, что я искал ключи его кармане. И даже пистолет я не переложил в левую руку - с нее я стрелял почти также хорошо как с правой, в группе освобождения заложников все были "двурукими" - а чисто автоматически вернул в кобуру...

 Еще падая, я успел оценить ситуацию и слегка повернуться, чтобы упасть на бок, а не на живот - из такого положения легче стрелять. Упал на мягкое - на тело подстреленного боевика, тотчас перекатился, чтобы им прикрыться, рука метнулась к кобуре за пистолетом. Террорист, высадив оставшиеся у него патроны, начал подниматься с земли, вид его был страшен - залитое кровью, разорванное осколками гранаты снаряжение, длинная черная борода, заляпанное кровью и грязью лицо. Поймав террориста в прицел, я судорожно даванул на спуск - но моя пуля ударила его второй. Марина меня опередила...

 Ник лежал на животе, совсем рядом. Три опаленные дыры на спине, на камуфляже, сочащиеся черной кровью сказали мне все - но я не верил, не хотел верить, не хотел! Он увидел террориста первым и среагировал, сделал все что мог. Те пули, что предназначались мне, попали в него...

 Отбросив пистолет, я вставил ключ в замок наручников. Почему-то это казалось мне на тот момент самым важным - снять наручники. Это мой брат и он не должен быть в наручниках, не должен! Просто не должен и все!!! Он - свободный человек на своей земле и никакая тварь не должна надевать на него наручники...

 Сняв наручники и отшвырнув их в сторону, я перевернул брата на спину. На его лице застыло какое-то насмешливое выражение - так он улыбался, когда придумывал какую-нибудь пакость.

 А потом я просто уселся рядом с ним и положил его голову к себе на колени. Закрыл глаза. Надо было что-то делать, надо было уходить, в любой момент могла появиться вертушка и расстрелять нас из пулеметов, в любой момент могло появиться подкрепление - но мне было все равно. Я сидел и тихонько, по-волчьи выл - человек вообще не должен издавать такие звуки, я даже не знаю, как у меня получалось...

 Черт, братишка, как же так. Как же так...

 Этого не должно было произойти. Зачем ты сюда пошел? Зачем мы все сюда пошли? За этим? Чего нам не хватало? Зачем?!!!

 Будь проклята эта земля, что требует крови будто Молох! Будь проклята эта бесплодная земля, что не дает урожаев и никогда не напитается, никогда не насытится кровью. Будь она, черт побери, проклята!!!

 Этот континент отнял у меня маму. Сейчас он отнял у меня двоюродного брата. И что с этим делать - я не знал...

 Если бы не Марина - на том бы наше путешествие и закончилось бы. Я бы просто сидел и ждал, пока над полем боя появится вертушка, пока она не высадит десант. А что сделали бы солдаты, когда еще пару дней назад они беседовали с теми, кто сейчас лежит здесь в виде обгорелых кусков мяса...

 Будь оно все проклято. Этот крест не по мне...

 Видимо, Марина уже смирилась со смертью брата, да и не было ее тут рядом, когда все это произошло. Отхлестав меня по щекам с неженской силой, она привела меня хоть в какое-то чувство. И приняла командование...

 Пока она спускала с горной кручи наши вещи - идти она решила тропой, которая теперь была свободна - я похоронил Ника. Как мог - нашел ложбинку, положил туда его, сверху наломанные ветки и камни, которые я смог сдвинуть с места. Копать могилу, да еще в такой каменистой земле не было ни времени, ни сил. Получился этакий курган - какой некоторые народы строили для своих вождей. Ник любил эту землю - и сейчас она приняла его. Навсегда. Трижды выстрелил в воздух из пистолета - он пал в бою и должен быть похоронен с воинскими почестями. Прощай, Ник - ты сделал для этого проклятого континента все что мог. А что не смог - то не в людских силах...

 Надо было уходить - любой ценой добраться до границы с Конго и как можно быстрее. Придется идти всю ночь - чтобы оторваться от возможной группы преследования. Африканцы ночью за нами не пойдут - а вот днем с лихвой наверстают упущенное...

 Марина уже спустилась, притащила оба рюкзака...

 - Пошли! Шевелись! - в глазах ее горел какой-то незнакомый мне раньше, словно лихорадочный огонь...

 Я послушно навьючил на себя рюкзак, надел на себя ремень автомата. Хотя появись передо мной даже в пяти метрах, тот самый Али, восстань он из мертвых - я не был уверен, что в него попаду...

 Марина с деловитым видом закрыла колпачками линзы прицела, укрепила винтовку у себя на рюкзаке, сзади. Прошла несколько метров, оглядываясь по сторонам и нашла то, что искала - ручной пулемет Дегтярева и три запасных диска к нему. С совершенно спокойным лицом забрала все это - пулеметчик был почти разорван пополам, разгрузка с дисками была темно-коричневого цвета от крови - но ее это ничуть не беспокоило...

 - Давай, пошли!

 Я послушно, передвигая ноги как автомат, последовал за ней...

  Замбия, Олд-Мкуши,  Ночь на 20 июля 2009 года

 Держа в руках РПД, я сидел в нескольких метрах от дороги, замаскировавшись. Забрав у меня автомат с глушителем, Марина ушла "на охоту", как она выразилась. Кого именно она собралась "охотить" - она не сказала, да я и не спрашивал...

 Дорога Т3 - одна из немногих дорог в этих местах, она вела на Ндолу, на самой границе с Демократической республикой Конго. Городок этот в последнее время разросся раза в три - все дело в том, что из разоренной гражданской войной Конго потоком шли беженцы, спасаясь от вооруженных банд - а в обратную сторону шла контрабанда. Гнали топливо, оружие, боеприпасы, еду - в богатейшей природными ресурсами стране даже жрать было нечего! Никто не сеял, не пахал, вообще не работал, мирняк разбежался, а в стране остались только "комбатанты". Миротворческие воска из самых разных стран Организации африканского единства во время войны занимались грабежами и погромами ничуть не хуже племенных банд. Сейчас некоторые "миротворческие части" удалось выдворить за пределы Конго, а оставшиеся брали под контроль территории и налаживали незаконную добычу полезных ископаемых, генералы становились "полевым командирами". Несмотря на успокаивающие заявления, правительство надежно контролировало лишь две трети территории днем и одну треть - ночью. Какое то время в растерзанной стране было спокойно - но сейчас ситуация обострилась вновь...

 Город, даже не город, а маленький и нищий городок лежал слева от меня и ниже, освещенный лунным светом. С того места, где я сидел, мне хорошо, на весь километр, что отделял меня от города, была видна дорога и сам городок. Здания туристических стоянок и отелей были с другой стороны города, а с этой селились те, кто обслуживал западных туристов, прилетающих чтобы оставить в стране свои доллары, евро и йены. Туризм, самая примитивная, на уровне в лучшем случае девятнадцатого века промышленность, сельское хозяйство, плодов которого не хватает, чтобы прокормить даже самих себя, да добыча полезных ископаемых, теми, кому повезло и у кого они есть - вот и все, чем жила современная Африка...

 Интересно, они этого добивались, когда освобождались от "пут колониализма"? Этого?! Те, кто воевал с "белыми дьяволами", кто брался за автомат Калашникова, кто подкладывал мины на дороги - они это себе представляли? Ведь как бы то ни было - но все колонии были частью той страны, которой они принадлежали. Великобритании, Франции, Германии, Бельгии, Португалии. Эти страны несли хоть какую-то ответственность за то, что там происходит, они не допускали межплеменной резни и столкновений, они что-то строили и вкладывали сюда какие-то деньги. Приезжали миссионеры и вообще белые люди, занимали руководящие посты, что-то делали, организовывали.

 Да, было и угнетение, был и рабский труд. А сейчас - лучше? А сейчас просто - убивают просто потому, что ты не из такого племени, которое нужно. И если бы африканские колонии остались бы в составе стран, которым они принадлежали - неужели была бы в двадцать перовом веке рабская эксплуатация? Скорее всего - нет. А вот дороги, заводы, электростанции, шахты, нефтяные прииски - были бы.

 Они есть и сейчас, не спорю. Но все это принадлежит, большей частью не тем странам, на территории которых они находятся, а все тем же бывшим колониальным державам, или американцам. А где все это национализировано - там это все принадлежит военному диктатору или пожизненному президенту. И нет ни одной страны, где это все принадлежало бы народу. Ни одной!

 И всего этого было бы намного больше. Какой дурак будет строить шахту или гидроэлектростанцию там, где в любой момент может вспыхнуть кровавый и беспощадный мятеж, где правительства сменяют одно другое с такой периодичностью, что порой сложно упомнить, кто сейчас у власти? Ищите дураков... Вот и идет эксплуатация того, что успели построить - еще при колониализме. Та же самая Кабора Басса - огромный памятник португальской колониальной империи, сейчас от дохода от продаж электричества с нее питается вся страна. Электричество гонят в ЮАР, в Мозамбике оно не нужно - а ведь португальцы строили эту ГЭС для себя, для тех заводов, которые должны были появиться после нее. Появились?

 А ведь рано или поздно то, что построили "при белых" - развалится. И что тогда?

 Мысли мои прервал негромкий рокот мотора - от города ехала машина. Без фар, только с подфарниками...

 Я залег, прикрывшись валуном, и навел пулемет на незнакомую машину. Черт, если бы был бесшумный автомат - на грохот пулемета поднимется весь город. И так нашумели, а вторая перестрелка точно покажет преследователям направление нашего движения...

 Черт, а что с Мариной? Она что, попалась?

 Машина - старый, неубиваемый Лэндровер третьей серии, простой настолько, что его может водить и ремонтировать африканец, остановился метрах в двадцати от моей позиции, мигнул фарами...

 Марина...

 Только хотел выругаться, что надо было договориться об опознании - а то мог бы и вмочить из пулемета - и тут же одернул себя. А кто должен был подумать об этом: бывший морской пехотинец или женщина?!

 Надо собраться. Слабых эта земля убивает...

  Демократическая республика Конго, Пограничная зона южнее Лумумбаши, 21 июля 2009 года

 Удивительно, но все двести километров, что мы проделали на машине, нам не попалось ни одного блокпоста, ни одной полицейской машины. Днем мы и вовсе маскировали автомобиль, чтобы не рисковать. Лишь однажды мы видели прошедший достаточно низко вертолет Пума в камуфляжной раскраске, но искал он нас или просто летел по своим делам - это нам было неизвестно.

 Автомобиль мы бросили недалеко от Ндолы, крупного по африканским меркам города в нескольких километрах от границы. Поджигать не стали - смысла не было. Все равно, преследовать нас на территории Конго никто не будет, это все равно, что сунуть руку в аквариум с пираньями. А уничтожать машину, которых здесь и так немного и которую мы угнали, я не хотел. Может, ее даже сможет найти владелец, может еще кто-то...

 Сухпай закончился, но я решил, что охотиться стоит только тогда, когда мы перейдем границу. И только если не удастся раздобыть пищу другим образом. Мясо придется сушить или коптить, а для этого - оставаться на одном месте какое-то время, делать лагерь. В Замбии я оставаться не хотел, учитывая, что произошло.

 Перед самой границей мы остановились, дожидаясь ночи. Ручной пулемет я взял себе, Марине отдал автомат. Снайперскую винтовку тоже приходилось нести ей, но зато я переложил все тяжелое из ее рюкзака в свой. Леди, в присутствии джентльмена, тяжести таскать не должна. За все время нашего похода, Марина похудела, осунулась, но выглядела едва ли не прекраснее, чем когда я ее увидел в первый раз. На мой вкус. И она была сильной. Очень. Некоторые мужчины боятся сильных женщин, потому что на их фоне явно видна их собственная ничтожность. Но мне бояться было нечего.

 Перед тем, как идти через границу, я подумал, что в Конго нам надо по любому раздобыть какой-то транспорт. Пешком до нужной нам точки мы не дойдем...

  Картинки из прошлого, Ангола, южнее Кувелай, Лето 1982 года

 - Эй Родж! А как тебе та кубиночка? Думаю, мы ее зря в тыл отправили. Отставить бы здесь...

 - Идите нахрен! Если ты по общению с кубинцами скучаешь - нет ничего проще. Автомат в зубы - и вперед, в атаку. Устроить?

 Не дожидаясь ответа, Роджер де Вет, теперь уже офицер шестого разведывательно-диверсионного отряда армии ЮАР, так называемых "рекке" выскочил из грузовика, за которым они укрывались огляделся по сторонам, пошарил в кармане в поисках сигарет. Позиция их находилась недалеко от позиций обороняющих район кубинцев, а у них были снайперы. Ходили слухи, что это были советские снайперы, но это было не так. Советские были советниками и непосредственно не воевали, а вот кубинцы воевали. И еще как...

 Родезия пала внезапно и неожиданно, после двенадцати лет жестокой войны в буше. Все-таки у каждой стираны и у каждого народа есть предел прочности. У родезийцев он наступил. К их чести, держались они долго и стойко. Очень...

 Но развязка все же наступила. Измотанная блокадой и непрерывными нападениями террористов, страна уступила требованиям международного сообщества. На лето 1980 года были назначены первые "свободные выборы", на которых могло голосовать все население и могли выставлять свои кандидатуры все кто угодно, даже те кто годом раньше подкладывал мины на дороги и бомбы в супермаркете. Демократия восторжествовала. Над правительственным комплексом Родезии, словно символ унижения, взметнулся Юнион-Джек . Страна, хоть и на короткое время стала британской колонией, хотя ею никогда не была...

 Ситуация развивалась по нарастающей. Первого июня семьдесят девятого года премьер-министр Ян Дуглас Смит, правивший страной все время ее независимости, с шестьдесят пятого года, уступил бразды правления черному епископу Абелю Музореве - фигуре слабой, компромиссной, не пользующейся никакой поддержкой - а поэтому никому не опасной и устраивающей всех. В страну хлынули боевики самого разного толка, реальная власть в стране стала переходить к тем, у кого было больше вооруженных боевиков. Белых не трогали. Пока...

 Выборы, которые Лондон назвал "свободными и демократическими, самыми чистыми на всем африканском континенте" (впрочем, чему удивляться, если ее Величество Елизавета Вторая пожаловала лидеру террористов Роберту Мугабе дворянство) состоялись в начале восьмидесятого года. Агитация на этих выборах была своеобразной, чисто африканской - вооруженные банды врывались в дома и говорили их обитателям, прежде всего черным, белых в расчет уже не брали - голосуй за нашего кандидата или мы вернемся, сожжем дом и убьем тебя и всю твою семью. Реально, борьба на выборах развернулась между двумя партиями, до этого бывшими террористическим группировками - машонской ЗАНЛА во главе с Робертом Мугабе и матабелской ЗИПРА, во главе с Джошуа Нкомо. Машонов по численности было больше, чем матабелов, поэтому и выборы выиграл Мугабе. Белым отвели гарантированную квоту мест в парламенте - двадцать из ста.

 Однако, эти "самые чистые" выборы больше никогда не повторились - Африка не то место, где захватив власть, добровольно выпускают ее из рук. Придя к власти и переименовав страну в Зимбабве, Роберт Мугабе стал готовить две вещи - провозглашение себя пожизненным президентом Зимбабве и геноцид матабелов.

 В отличие от ЗИПРА, больше ориентировавшейся на Советский Союз, ЗАНЛА прежде всего ориентировалась на китайцев и северных корейцев. Именно северокорейских инструкторов пригласил Роберт Мугабе для того, чтобы объединить спецназовцев, которые раньше воевали против него и своих боевиков в единое целое, в незыблемую опору своей власти.

 Но не сдавались и матабелы. Как придя к власти в Африке, от нее добровольно не отказываются, так и проиграв выборы, там не сдаются и не оставляют притязаний на власть до следующих выборов. Матабелы - племя скотоводов и воинов, долго господствовавшее над земледельцами машонами, начали готовить восстание. Они прекрасно понимали, что если они не уничтожат Мугабе - тот уничтожит их. Но - не успели.

 В восемьдесят первом спецназ Мугабе был готов, северокорейские инструкторы поработали на славу. Пятая бригада - так называлось новое подразделение - основой своей имела знаменитых "Скаутов Селуса" - верней тех немногих скаутов, что остались на службе нового правительства и не эмигрировали из страны. В нее влили и наиболее преданных Мугабе боевиков. И летом восемьдесят первого года Мугабе отдал приказ наступать.

 За одно лето погибло едва ли не больше людей, чем за все время войны от рук "белых расистов". Бойцы пятой бригады ворвались в Матабелелэнд, смяли неорганизованное сопротивление и начали с невиданной жестокостью уничтожать людей. Вырезали всех, от мала до велика, принадлежность к матабелам означала смертный приговор. Жгли краали, вырезали скот, заливали землю кровью. Мировое сообщество, в течении десятка лет, державшее этот маленький клочок земли под прицелами телекамер больше ничего не видело...

 Уже в семьдесят восьмом, старый Дейв де Вет, не потерявший трезвого взгляда на вещи и волчьей, деловой хватки, одним из первых понял - что дело дрянь. Что пришло время действовать.

 Еще когда началась война - он вывез из страны часть скота и начал по возможности покупать землю в соседней стране - в Южно-Африканской республике. Родезийцев в этой стране недолюбливали - в основном из-за того, что они создают излишнюю конкуренцию, скупают земли и "слишком либерально" относятся к неграм - ведь в Родезии не было апартеида как такового. Но Дейва де Вета это не останавливало, где законно, где незаконно он медленно но верно переправлял через границу скот и вывозил деньги. Эмбарго его ничуть не беспокоило...

 Поэтому, когда грянул гром, среди крупных землевладельцев он оказался одним из наиболее подготовленных к эмиграции. За границей у него было еще больше земли, чем в Родезии, основу его владений в ЮАР составляла старинная овцеводческая ферма "Редбуш". Был там и крупный рогатый скот, был и дом в Кейптауне - поэтому старый Дейв перед самым падением режима Смита просто выехал из страны и больше не вернулся. На предложения продать родезийские владения - за десять процентов стоимости - он смеялся покупателям в лицо. Деньги у него были, а продавать по такой цене он ничего не собирался. Все-таки теплился в душе старика крохотный огонек надежды, что белые еще вернутся в эту страну как хозяева.

 Распалась и система безопасности страны, одна из самых мощных в этой части света, уступающая разе что ЮАРовской. Специальные силы, такие как Специальная Авиадесантная Служба - знаменитая родезийская САС, или антипартизанские части "Скаутов Селуса" буквально рассыпались. Уехали наемники, в ЮАР эмигрировали белые бойцы. Черные бойцы (а их было немало, особенно в скаутах) частично остались в стране, но ушли из армии, частично подались в наемники, благо на африканском континенте не было и дня, чтобы в какой-нибудь его части не шла война. Остались очень и очень немногие...

 Уехал в ЮАР и Роджер де Вет, буквально перед самым падением режима Смита получивший майора. Большая часть белых специалистов эмигрировала в ЮАР и Роджер де Вет не был исключением. Армия ЮАР, сама ведшая тяжелую антипартизанскую войну, оперативно создала новое подразделение - шестой разведывательно-диверсионный отряд, специально для белых солдат и офицеров, бежавших из Родезии. В этом отряде разрешалось даже носить нашивки, знаки отличия и награды несуществующей уже Родезии. И этот спецотряд себя показал...

 Сейчас, Роджер де Вет, вместе с еще несколькими своими бойцами, находился на переднем крае боевых действий - в Анголе. Эту страну, богатую алмазами и нефтью уже несколько лет раздирала гражданская война. В столице страны Луанде сидел просоветский режим МПЛА, во главе с Агостиньо Нетто. А южную часть страны, богатую алмазами, контролировали проЮАРовские силы. Но война шла скорее не между ангольцами. Воевала ЮАРовская армия и армия революционной Кубы, которую Фидель Кастро послал на помощь своему давнему другу Нетто. Советский союз свои войска не прислал - но прислал советников и огромное, просто немыслимое количество оружия. ЮАРовцы уже немало захватили такого оружия в качестве трофеев и использовали его сами. Так, например, сейчас позиции шестого РДО прикрывала советская ЗУ-23-2, взятая у марксистов в качестве трофея и показавшая себя с самой лучшей стороны, как при стрельбе по наземным целям, так и по воздушным...

 Родер де Вет закурил, глядя на располагавшийся в нескольких километрах от него город. ЮАРовцы занимали позицию, господствующую по высоте над городом, но взять его таки и не удавалось. Если бы оборону держали ангольцы - они уже бросили бы оружие и побежали. Но там были кубинцы, а это вояки еще те.

 Справа и позади размеренно и тяжело ухали дальнобойные гаубицы, их там было аж две полные батареи. Длинноствольные G-5 были одним из тех немногих преимуществ, которые помогали армии ЮАР противостоять кубинскому натиску. У русских таких гаубиц не было, даже самое лучшее русское орудие проигрывало по дальности стрельбы ЮАРовской артиллерии минимум вдвое. Даже с обычными, не оснащенными газогенераторами снарядами, тяжелая гаубица G-5 легко брала рубеж тридцать пять километров, со специальными же, оснащенными газогенераторами снарядами и все пятьдесят. У русских гаубицы не добивали и двадцати пяти километров.

 Это позволяло армии ЮАР выигрывать все артиллерийские дуэли и разыгрывать свои главные козыри. Наступление происходило так: вначале разведывательно-диверсионные отряды, подобные шестому РДО, просачивались в глубокий тыл анголо-кубинской армии, разведывали цели для поражения огнем гаубиц и наносили их на карту. А зачастую - и корректировали огонь гаубиц по связи. Затем, на зачищенную территорию с вертолетов Пума высаживались тактические десанты, занимающие плацдармы в тылу и бьющие обороняющимся кубинцам в спину. После чего, на прорыв шли уже моторизованные части - на бронетранспортерах Ратель. Для этой войны у ЮАР было более приспособленное оружие чем у русских - ведь русские в основном поставляли гусеничные машины, жравшие много топлива и не обладающие необходимой мобильностью. У ЮАР же был даже легкий колесный танк - Руикат. Такие вот мобильные группы, состоящие из нескольких десятков Рателей, Руикатов, бронированных грузовиков с боеприпасами, топливом, провизией, прорвав фронт, могли уйти очень далеко, атаковать любой, даже удаленный от фронта правительственный гарнизон. Получался этакий блицкриг по-африкански, надо сказать достаточно эффективный.

 Сейчас группа майора Роджера де Вета, выполнявшая последние несколько дней роль артиллерийской разведки, отдыхала, а артиллерия до сих пор уничтожала выявленные его группой цели. Из рейда они привели языка - захваченную в плен кубинку-медсестру, надо сказать необычайно красивую. Чтобы не разлагать обстановку в подразделении, де Вет сразу приказал отправить ее в штаб. Он знал, что и некоторые ЮАРовцы, не говоря уж об ангольских повстанцах, попадись им такая добыча, изнасиловали бы ее до смерти. Но в его подразделении этого не должно быть и этого не будет, кто бы что не думал...

 Нарастающий низкий гул оторвал майора де Вета от размышлений. Он с раздражением глянул на затянутое серыми облаками хмурое небо. Черт, как не кстати...

 Авиация...

 Самолеты сюда русские тоже поставляли, причем спихивали всякую дрянь. Большей частью - вылетавшие ресурс Миг-21, которых у русских было наклепано великое множество. ЮАРовские пилоты на местах модификациях Мираж-3 расправлялись со старенькими "Мигарями" на-раз. Тем более, что и за штурвалом их сидели летчики, которые умением летать ненамного отличались от обезьяны-бабуина.

 Больше проблем доставляли более современные Миг-23, их привезли с собой кубинцы. У этого самолета была очень опасная особенность - за счет изменяемой геометрии крыла он мог очень резко и неожиданно менять скорость. То кидался на жертву как сокол, то наоборот резко замедлялся и самолет преследователя проскакивал мимо.

 Нормальной бомбардировочной авиации у ангольцев тоже не было - а ведь это была единственная возможность нейтрализовать ЮАРовские дальнобойные гаубицы. Основу его составляли тактические бомбардировщики-штурмовики Су-7, которые русские тоже спихнули сюда после перевооружения на более современные машины. Часто бомбы подвешивали на Миг-21, совершенно для этого не приспособленный и не имеющий нормального бомбардировочного прицела. Вообще, в воздухе ангольцы воевали так же бестолково, как и на земле. Про прикрытие бомбардировщиков истребителями часто забывали, на пилоны подвешивали не те боеприпасы, что нужны для выполнения поставленной задачи - а что под руку попадет. Иногда забывали и заправить самолеты перед вылетом - а когда кончалось горючее в баках, тупо катапультировались. Бомбы сбрасывали не по цели, а куда попало. Русские поставляли технику без счета, поэтому никто ее не берёг. Поэтому если ЮАРовцы и гибли от бомбежек - так большей частью от случайных попаданий бомб. Иногда попадало действительно больно...

 Немного лучше летали кубинцы, все-таки это были летчики регулярной армии, а не негритянский сброд - но ЮАРовским асам проигрывали и они...

 Майор де Вет мельком глянул на вывалившуюся из облаков четверку самолетов и почувствовал как в душе нарастает тревога...

 Самолетов, которые вывалились из облаков и сейчас четверкой шли на позицию ЮАРовцев, он никогда раньше не видел - хотя они часто видели самые разные самолеты в воздухе, а во время рейдов по тылам - и на полевых аэродромах, стоящими на земле. Какие-то небольшие, горбатые, странного вида - но судя по всему современные...

 - Воздух! Воздух твою мать!! В укрытие!!!

 ЮАРовцы, как и подобает бойцам нормальной армии, а не партизанскому сброду, хоть и отдыхали в грузовике - но рядом на случай бомбежки или артналета был отрыт неплохой блиндаж.

 Зарычала, хлестанула пламенем ЗУшка, прикрывая позицию артиллерии, слева отозвалась еще одна. Расчеты зенитной артиллерии бежали к своим зенитным установкам, готовясь нашпиговать небо потоками раскаленной стали. Пока его бойцы выскакивали из грузовика и бежали к блиндажу, майор наблюдал за заходящими на цель самолетами. Он готов был поклясться, что в один из них, идущий на низкой высоте, зенитчик всадил целую очередь из скорострельной пушки. Ни один известный ему самолет, ни ЮАРовский, ни советский, не остались бы после этого в воздухе...

 Но этот продолжал лететь как ни в чем не бывало...

 Майор развернулся и бросился к блиндажу, очень надеясь успеть...

 В восемьдесят втором году, в Анголу прибыла особая авиагруппа. В нее входили несколько летчиков из особой авиаэскадрилии, так называемого центра боевого применения и специалисты из Главного разведывательного управления ГШ МО СССР. В этом центре облетывались новые самолеты, испытывались новые боеприпасы, и отрабатывалась новая тактика применения Советской авиации. В эту группу входили настоящие асы. Также, в Анголу тайно были переброшены четыре новых Су-25 и большое количество секретных спецбоеприпасов.

 Качество боевых машин и боеприпасов к ним можно проверить только на войне. Только там можно посмотреть, верны ли были расчеты конструкторов грозного оружия, и выработать новую тактику применения этого оружия. Большей частью, летчики особой авиаэскадрилии летали в Афганистане, часть их постоянно находилась там в командировке. Но сейчас, в чью то голову в Москве пришла мысль, что испытывать новое оружие в одном только Афганистане и делать на основании испытаний далеко идущие выводы нельзя - нужно провести испытания где-нибудь еще, в условиях непохожих на Афганистан. После недолгих размышлений остановились на Анголе, тем более что там было немало советских советников, а путь и туда и обратно был хорошо отработан - транспорты с оружием ходили постоянно.

 Их перебросили сухогрузом, под видом мирного груза. На долгом пути сухогруз "Советская Башкирия" неоднократно облетали Орионы - американские самолеты разведчики - но тайну операции они открыть так и не смогли. Информация о том, что советские сухогрузы постоянно перевозят в Африку устаревшее вооружение, и за бесплатно раздают его всем кому не попадя, была "секретом Полишинеля". Поэтому, увидев еще один сухогруз, с контейнерами на палубе и портом назначения Луанда, американцы не встревожились...

 Разгружали опасный груз ночью, что само по себе было связано с риском. В темноте чуть не уронили контейнер с боеприпасами - детонация того, что привезла "Советская Башкирия" могла снести половину Луанды - но обошлось. К утру разгрузку закончили, замаскировали разгруженное в порту, а на следующий день весь груз, опять таки ночью, перевезли на аэродром, недалеко от Луанды. Там были хорошие ангары, где можно было спрятаться и от ЮАРовских разведчиков и от американских спутников-шпионов.

 Несколько дней ушли на подготовку. Русские специалисты восстановили и облетали несколько Миг-23, до этого в хлам уделанных местными - два самолета пришлось разобрать на запчасти, чтобы восстановить остальные. Собрали и грозные Су-25 - в контейнерах они шли в полуразобранном виде. Немного освоившись, доложили в местный генеральный штаб, что готовы к выполнению боевых заданий и ждут целей.

 Первой целью им указали небольшой городок Кувелай, возле которого шли непрекращающиеся уже пару месяцев бои. ЮАРовцы подтянули туда дальнобойные гаубицы и били по базам снабжения, по дорогам, по полевым аэродромам, не давая подтянуть к городу подкрепления. Там где работала артиллерия буров, солдаты часто просто отказывались идти в бой. Вт эту артиллерию им и приказали уничтожить...

 Два дня ушло на изучение карт, свежих разведданных - не доверяя местным их обеспечили прибывшие вместе с летчиками офицеры ГРУ, ночью "прогулявшиеся" за линию фронта и нанесшие на карту свежую обстановку. Решили идти десятью машинами - шесть Миг-23 для истребительного прикрытия - по прикидкам в этом районе на постоянном дежурстве могла быть максимум одна пара Миражей и шести "двадцать третьих" для того, чтобы их сбить и прикрыть штурмовики вполне хватило бы. И четыре - две пары - штурмовиков Су-25, со спецбоеприпасами, которые требовалось испытать. Каждая машина несла восемь спецбоеприпасов - этого было втрое больше чем нужно для того, чтобы сжечь сектор...

 Взлетали на рассвете. Первыми ушли в воздух истребители - они должны были обеспечить "чистое небо" для взлетающих штурмовиков, на случай если рядом с аэродромом окажется ЮАРовский Мираж - охотник. Затем, один за другим в воздух поднялись и внешне неказистые "Сухие"...

 Группу штурмовиков вел полковник Пугачев - старый ас, начинавший еще в шестидесятые. Странно - но он почему-то всегда тяготел к штурмовикам, к машинам для поддержки пехоты - хотя как и все в центре боевого применения, умел летать по меньшей мена паре десятков типов самых разных машин. Его отец всю войну прошел на знаменитом Ил-2, два раза был сбит - но остался жив. Потом Ил-2 сняли с вооружения, сняли и его модернизированный вариант Ил-10, и авиация сухопутных войск осталась без штурмовиков. Су-7, несмотря на то, что вроде как предназначались для этих целей, штурмовиками не были - это была переделка истребителя под тактический бомбардировщик. Вооружение было относительно мощное, особенно пушечное - две тридцатимиллиметровые скорострельные пушки. А вот точек подвески боеприпасов не хватало, да и живучесть у слабо защищенного самолета оставляла желать лучшего.

 И только спустя много лет, все-таки приняли на вооружение штурмовик нового поколения - Су-25. Принятию его на вооружение поспособствовал случай - на учениях "Двина" присутствовал маршал Устинов, и при нем оказалось, что у советской авиации просто нет нормального самолета, чтобы поражать наземные цели. Сверхзвуковые самолеты показали себя плохо, высокая скорость препятствовала точному бомбометанию, а на низкой скорости и на низкой высоте самолеты начинало "козлить" - трясти как в лихорадке. Лучший результат по поражению наземных целей оказался у допотопного дозвукового штурмовика Миг-19 - как раз низкая скорость и позволяла ему точнее осуществлять бомбометание. Стукнув кулаком по столу маршал Устинов повелел немедленно устранить проблему. Тут то и вспомнили, что в КБ Сухого по своей инициативе разработали реактивный самолет-штурмовик, и его отказались принимать на вооружение, а конструкторам попало за самодеятельность. Сейчас, после приказа маршала, было уже не до разгонов - самолет Т10  в экстренном порядке прогнали через госиспытания и отправили в производство на завод в Тбилиси.

 Полковник Пугачев был горячим сторонником принятия его на вооружение и облетывая новую машину не мог не нарадоваться. Пусть невысокая скорость - зато мощная спаренная двадцатитрехмиллиметровая пушка, десять точек подвески боеприпасов на крыльях, четыре тонны грузоподъемности. Два сильно защищенных броней двигателя, дублированная система управления. А бронирован этот штурмовик был так, что выдерживал очередь из зенитной пушки по кабине. Летчик сидел в "ванне" из титановой брони.

 Сейчас полковник Пугачев, вел свою четверку вслепую, по приборам, не выходя из облачности, на позицию ЮАРовской артиллерии. Несмотря на то, что выше были свои истребители, рисковать он не хотел. Летчики бывают старые, и бывают смелые. Бывают еще безответственные - часто их фото можно увидеть на памятной доске в части. Поэтому, долететь он решил под прикрытием облаков - столкновения в воздухе он не опасался, все же с ним были не новобранцы...

 Приборы показали, что до цели осталось совсем немного...

 - Приготовились!

 Завыли двигатели, самолеты пробили нижний край облачности и рванулись к цели. На позициях ЮАРовских расистов засверкали, словно точки электросварки, злые огоньки - заработали скорострельные зенитки. Но ракетных зенитных установок, по данным ГРУ в районе не было - а значит, и опасаться зенитного огня особо не стоило...

 - Всем атака! Работаем парами!

 Цель вырастала на глазах, увеличивалась в прицеле. Уже были видны тонкие и длинные, похожие на шеи жирафов стволы тяжелых артиллерийских установок, грузовики с боеприпасами, накрытые маскировочными сетями артиллерийские тягачи, бегущие к укрытиям артиллеристы.

 Впереди что-то громыхнуло, самолет сильно тряхнуло, будто на колдобине - но полет он продолжил! Полковник Пугачев шевельнул ручкой управления, уходя левее и ниже. Остаток очереди прошел мимо самолета.

 Быстрый взгляд на приборы - похоже все в норме. Су-7 при таком попадании разорвало бы на части. Половник Пугачев снова шевельнул ручкой управления, выводя самолет на цель. Через секунду несколько черных точек оторвались от крыльев штурмовика, направляясь в короткий, смертельный полет. Пугачев сразу рванул ручку на себя, набирая высоту - иначе самолет могло зацепить взрывом. Уходя от земли, он не видел, как на позициях ЮАРовцев разбухают огромные огненные шары, сливаясь друг с другом и превращаясь в ревущую стену огня...

 Тридцать две бомбы ОДАБ-500, бомбы объемного взрыва, тогда еще экспериментальные и не принятые на вооружение, превратили позиции армии ЮАР у городка Кувелай в выжженную пустыню. Температура на месте взрыва была такой, что песок расплавился в стекло. Из тех, кто там находился, не выжил никто...

  Демократическая республика Конго, Пограничная зона южнее Лумумбаши, 21 июля 2009 года

 Время перед рассветом - в Африке оно мимолетно, солнце и всходит и заходит очень быстро. Некоторые народы верят, что в момент, когда свет встречается с тьмой, демоны могут прорваться через адские врата. Это их мгновения - до момента восхода Солнца...

 - Моя королева...

 - А?

 - Слушай... А я ведь так и не знаю ничего...

 - Про что?

 - Ты обещаешь говорить правду? Поклянись...

 - Не обещаю...

 - И тем не менее, хотя бы постарайся. Ты точно не знаешь, что находится в самолете? Может, там кроме золота и драгоценных камней есть что-то еще?

 - Нет.

 - Точно? Может, старый мистер де Вет написал в письме что-то такое, о чем ты мне не сказала? Ты видела это письмо?

 - Нет... - недовольно проворчала только что проснувшаяся, а спали мы в условиях далеких от идеальных, на голой земле, и дрожащая от холода Марина - лучше бы согрел меня что ли...

 Она прижалась ко мне всем телом, стараясь устроиться поудобнее. Странно, но мыслей о сексе мне даже в голову не пришло, слишком я был измотан и физически и морально...

 - Слушай... А чем вы с Питером занимались на ферме?

 - Баранов выращивали на продажу. Знаешь, в том районе мельчайшая водяная пыль с океана садится на траву и трава становится соленой. Скот ест эту траву и его мясо тоже становится подсоленным. Такого нигде в мире нет...

 - Не уходи от темы... У вас там полоса препятствий - корпус морской пехоты США умрет от зависти. Я все же военный и понимаю что к чему. Это меньше всего походит на воскресный лагерь, куда приезжают офисные хомячки, чтобы сбросить лишний вес и почувствовать себя настоящими мужчинами...

 - Зачем это тебе? Ты же хочешь уехать...

 - Мне не безразлично, чем будешь заниматься ты. Ника я уже потерял, от южноафриканской ветви де Ветов ничего не осталось. Но эту фамилию можешь носить и ты...

 Повисло долгое молчание, и я и Марина боялись даже дышать, чтобы не нарушить хрупкую тишину...

 - Мне показалось или мне только что сделали предложение?

 - Тебе не показалось! - твердо ответил я - и тебе действительно только что сделали предложение. Причем такое, от которого нельзя отказаться. Если ты скажешь "нет" - спецрота экспедиционного корпуса морской пехоты в один прекрасный день высадится в ЮАР чтобы похитить тебя. Я не шучу...

 ...

 - Эдриан... - начала, наконец Марина - я все понимаю, но...

 - Никаких но. Какие могут быть но?

 - Я хотела бы, чтобы ты остался со мной, здесь. И спецрота нам тоже пригодится...

 - Для чего?

 - Чтобы восстановить справедливость.

 Господи... Опять... Эта земля как трясина, попавших в нее - уже не отпускает... Самое хреновое - как она это говорит - без экзальтации, но с твердой уверенностью, что как она сказала - так и будет...

 - Марина...

 - Ты смотрел фильм "Терминатор-2"? - перебила она меня.

 - Кажется...

 - Там есть слова. Слова Сары Коннор, я их заполнила наизусть. "Будущее не предопределено. Нет судьбы, кроме той, которую мы творим" - я запомнила эти слова наизусть, я повторяю их всякий раз, когда мне трудно и плохо. Пойми, я не хочу стать увешанной нарядами экзотической куклой, я не хочу проматывать состояние в Ницце или Монте-Карло - хотя могла бы. Я хочу сама творить судьбы - свою и своего народа. Ты это понимаешь...

 Наверное, военным советником пойду. Интересно, по законам США за наемничество - что полагается?

 - Хорошо... Можешь считать, что военного советника в свою армию ты уже приобрела. Место главного военного советника у вас в армии свободно?

 - Смотря для кого...

 - Ну, например, для смертельно уставшего и до безумия влюбленного в одну красивую женщину морского пехотинца из отряда по борьбе с терроризмом...

 - Принят... - с уморительно серьезным видом кивнула Марина

 - Ну, тогда расскажи мне - что у вас за армия...

 - А ты хочешь это знать?

 - Так точно.

 - Тогда слушай... Ты когда-нибудь слышал слово "Брандвааг"?

 - Мельком. Я больше слышал про "Железную гвардию"  - их клеймили в газетах как фашистов.

  - Железная гвардия... Да, такая организация была - но они действовали открыто и это их погубило. Мы помним о том: побеждает тот, кто контролирует страну ночью...

 Мао Цзе Дун. Учение о партизанской войне. Чтиво для красивой женщины - в самый раз!

 - Но вы же тоже действуете открыто. Неужели вы думаете, что спецслужбы ничего не знают про ваш полигон?

 - Да знают, конечно... Только этот полигон по документам проходит как тренировочный центр полиции. Один наш друг постарался. И более того - наша организация с двойным дном. Мы воссоздали "Железную гвардию" - но есть кое-что еще...

 - И что же...

 - "Брандвааг" - в переводе это "часовой". Эта организация секретна, разбита на пятерки. Мы не носим никаких эмблем, здороваемся друг с другом не за запястье. Более того - то, что лежит в самолете, нужно нам для того, чтобы запустить процесс.

 - Какой процесс?

 Марина посмотрела мне в глаза и улыбнулась. Недобро так улыбнулась, даже холодок по коже пробежал...

 - Проблема в том, Эдриан, что мы действовали в открытую. Но нас было мало, нас никто не поддерживал - и мы проиграли. Твой дедушка до своей смерти был руководителем "Брандваага".

 Е-мое...

 - А теперь кто?

 - Пока никто. Собрание должно выбрать достойного сразу после того, как закончится этот поход. Без меня и без Ника собрание никто не соберет. А процесс... Знаешь, я изучала все известные террористические организации мира и их методы работы. Все документы, какие только были, все исследования - а их немало. Иногда в сеть просачивается и секретная информация, часто замаскированная под художественные, даже фантастические произведения или аналитические статьи. Так вот. Идеальной террористической организацией может считаться Аль-Каида. Система доведена до абсолюта. Связующим звеном является цель - в нашем случае это восстановление Южно-Африканской Республики в том виде, в каком она была до предательства де Клерка. Возможно, вначале это будет независимый Трансвааль и независимая Оранжевая республика - но постепенно мы восстановим все. Есть люди, которые ради этого пойдут на многое - и их немало. Но самое главное - нужны деньги. Будут деньги - будет система, построенная по типу Аль-Каиды. Есть фонд - вполне легальный, ставящий целью освобождение Южной Африки. И есть боевые группы - действующие автономно и большей частью без приказов. Фонд оценивает их работу по факту и перечисляет им деньги. Вся информация и деньги - только сверху вниз, обратного движения нет. Группы не имеют представления друг о друге, арест одних ничего не изменит - на место арестованных придут другие. Каково?

 Вот именно - каково? Каково, когда твоя женщина, вот-вот получит пять миллиардов долларов, но мечтает она не о Ламборгини и вилле на Лазурном берегу Франции, а о том, чтобы затмить славу Бен Ладена. Каково?

 - А ты готова к тому, что твоя родина превратится во второй Афганистан?

 - Она уже превратилась в Афганистан!

 - Не-е-т... - засмеялся я, хотя на душе кошки скребли - ты еще не знаешь, что такое Афганистан. И не дай Бог тебе или кому другому здесь узнать, что это такое...

 Вместо ответа Марина высвободилась из моих объятий, грациозно поднялась на ноги. Солнце уже светило...

 - Пошли! Надо раздобыть машину, не пешком же топать.

 Есть, мой... фюрер. Помоги мне бог...

  Демократическая республика Конго, Дорога на Луамбо, 22 июля 2009 года

 Машину мы раздобыли просто - не украли, а купили. Две тысячи долларов за развалюху, которая в США не потянула бы и на тысячу. Но в Африке и цены были другие и понятие "развалюха" было совсем другое - пока машина могла сдвинуться с места, ее эксплуатировали. Благо, сухой климат препятствовал ржавлению кузова, и на дорогах можно было встретить экземпляры, которым явно стукнул полтинник.

 На сей раз, это был не Лэнд Ровер, они были дороже. Это был обычный двухдверный пикап Тойота, выпуска семидесятых годов. На ходу он хрипел, кашлял, плевался сизым дымом - но ехал весьма бодро. При осмотре я заметил в кузове, у самой кабины, характерные отверстия. Раньше, на этот пика устанавливали пулеметную турель.

 В этой части страны было на удивление спокойно - это, несмотря на то, что Катанга издревле считалась мятежной провинцией. То здесь, то там на дороге были солдаты - но не было ни бронетехники ни блокпостов. Вообще, глядя на некоторые блокпосты на африканских дорогах, нельзя было не рассмеяться. В одном месте солдаты притащили откуда-то пластиковый столик с зонтом и несколько пластиковых стульев из кафе, и так и сидели. Еще в одном месте сидели на обочине, воткнув в землю автоматы магазинами - после этого автоматы очень быстро выходили из строя. Еще в одном месте была и вовсе умора - африканские вояки выстроили на обочине дороги укрепление из кирпичей с бойницами - но высотой сантиметров сорок, так что укрываться в нем можно было лишь лежа...

 Почти везде с нас брали деньги. У того же торговца, к которого мы купили автомобиль, мы сменяли доллары на местные деньги, конголезские франки. Если "светить" в этой стране доллары - то надо или поздно тебя ограбят и убьют. Проезд через пост обходился в тысячу франков  (прим автора - один доллар США примерно равен 800 конголезских франков), что для этих мест было солидной суммой...

 Переночевали мы в Колвези, двинулись дальше. Эта часть территории страны почему -то напоминала мне Сомали, хотя и не так была разрушена. Не знаю почему - может просто вспомнил Сомали. Пока на нас внимания никто не обращал - но мне казалось, что это было затишье перед бурей. До цели - а ею была река Конго, западнее Басанкусу - было около полутора тысяч километров...

  Демократическая республика Конго, Восточнее Бефале, 26 июля 2009 года

 - И что делать будем?

 Не отвечая, Марина с недоброй улыбкой рассматривала в оптический прицел винтовки то, что творилось впереди...

 Как сглазили. Больше тысячи километров проехали спокойно - я уже начал думать, что не все так плохо в этой Африке. В районе Инганды замаскировали и бросили машину - дальше решили идти пешком. Машина нам еще пригодится - золото мы вывезти так сразу не сумеем, а вот алмазы - надо постараться. Дальше надо было идти пешком...

 Джунгли... Сезон дождей (прим автора - в этой части Африки это апрель-май) уже прошел - в сезон дождей через них вообще было не пройти. Сейчас часть воды ушла - по крайней мере грязевых ванн по пояс не было - но кроны деревьев, сомкнувшись стеной перед солнечными лучами, не давали солнцу иссушать землю и влаги внизу оставалось достаточно...

 А перед нами шла этническая чистка. Самая настоящая этническая чистка. Тех из правозащитников и либеральных журналистов, которые орут про зверские преступления расистов - вот их бы сюда сейчас. Пусть полюбуются, с каким азартом угнетенные чернокожие уничтожают друг друга под корень. Пользительное зрелище для либеральных умов...

 Тут я заметил кое-что, что меня заинтересовало...

 - А что это вон там такое...

 - То ли хуту режут тутси, то ли тутси режут хуту, то ли еще кто-то кого-то режет... Этническая чистка в полном разгаре...

 -Да я не об этом. Дай-ка...

 Марина передала мне винтовку, я навел прицел на интересовавшее меня место...

 - О как...

 - Что?

 Я отложил винтовку.

 - Слушай. Ты пешком топать хочешь?

 - Вообще то нет.

 - Есть возможность поехать на машине - и ничего при этом не бояться. Глянь-ка - слева от площади, метров сорок. Накрыт маскировкой...

 Марина приникла к прицелу...

 - Нормально... Ты когда-нибудь такое видел?

 - Видел. Это Урал-375, русские поставляли его в Африку в больших количествах. И кажется в хорошем состоянии...

 Но самое главное было не в машине. Из-за машины я бы ввязываться не стал - в деревне было не меньше двадцати боевиков. Было и кое-что еще. В кузове Урала был установлен крупнокалиберный пулемет, причем незнакомой мне модели. Выглядел он очень внушительно - побольше старого доброго Браунинга М2.

 Такая машина где не пройдет - проломится. Неизвестно, где и в каком состоянии находится самолет - может, его из-под воды тащить придется - опять тягач нужен. Вывозить то, что там будет - и тут чем грузоподъемнее машина, тем лучше. А крупнокалиберный пулемет - лучший аргумент в любом споре в этой части света...

 - Кажется, это не военные... - пробормотала Марина, определяя цели через прицел.

 Не военные - оно и лучше. В стране полно племенных бандформирований - значит, это одно из них. Не военные - и искать в случае исчезновения, не выхода на связь их никто не будет...

 - Вписываемся... - решил я - машина нам нужна. Ищи позицию - пулеметчики и центр деревни на тебе...

 Марина огляделась по сторонам.

 - Вон там... - решила она - на дерево залезу. Вон на ту развилку. Господствующая высота...

 - Сколько времени потребуется?

 - Минут сорок.

 - Тогда так. Я сейчас выхожу к деревне с востока. У меня бесшумное оружие, ты держишь на прицеле пулеметчиков, но пока не услышишь выстрелы - не работаешь. Попробую все сделать тихо. Как начнется стрельба - убираешь пулеметчиков. Дальше - свободная охота, но следи, чтобы к пулемету никто не встал. И стреляй только по противнику. Поняла?

 - Поняла...

 - Удачи.

 - И тебе...

 Звуки выстрелов из автоматического оружия, конечно, не заглушить - тактический глушитель лишь снижает шумность выстрела, но не подавляет совсем, в звуки двигающегося затвора и вовсе ничем не заглушить - но у меня был нож, и была удавка. Удавку я сделал из тонкой, но очень прочной веревки - родезийские спецназовцы предпочитали работать именно ей, а у меня все-таки родезийские корни.

 Двигаться приходилось медленно. Постов опасаться не приходилось - их эти уроды не выставили потому что чувствовали себя в полной безопасности. Но все равно - из деревни кто-то мог увидеть движение в прилегающих к ней зарослях, поднять тревогу - и операция пошла бы насмарку. Этого допустить было нельзя. Один против двадцати - такой расклад может быть выигрышным лишь при внезапном нападении.

 Деревня была крупной для этих мест, здесь жили около пятисот жителей. Чистить ее начали уже давно, не меньше часа назад, и автоматные очереди уже сменились резкими хлопками одиночных выстрелов. На центральной площади, недалеко от Урала в ряд лежали человек тридцать, кровь была видна даже через прицел, с большой дистанции. Тех, кто способен был сопротивляться, согнали на площадь и скосили из автоматов. Сейчас боевики насиловали женщин и убивали детей. Патронов на детей не тратили - либо проламывали головы прикладами, либо ставили на колени и разрубали головы пангами. Самых маленьких либо брали за ноги и били головой об угол, либо подбрасывали и старались рубануть пангой на лету. Веселились - как веселиться принято только в Африке...

 Когда до ближайшей хижины осталось метров пятьдесят, я пополз. Пополз медленно, чтобы растительность скрывала, а не выдавала меня. Автомат я тащил за собой на ремне, удавку намотал за запястье, чтобы была под рукой, нож зажал в зубах. Ручной пулемет Дегтярева - на ремне, за спиной. При зачистке может сильно пригодится...

 Добрался до глиняной стены крааля, замер. Прислушался. В краале было тихо, кажется там никого не было - но надеяться на это было нельзя. Самое главное - метрах в десяти стояли, перекуривая после тяжких трудов аж трое. Прижавшись к земле, я навел на них автомат - и принялся ждать.

 Ждал недолго - одиночный выстрел, истошный крик где-то в центре села - и я нажал на спуск, перепоясал курильщиков длинной очередью. Лязг бешено бегающего затвора, и приглушенные хлопки выстрелов потонули в шуме в центре деревни. Нигеры рухнули как подкошенные, проливая свою кровь на ту землю, на которую они только что с такой же легкостью проливали чужую. Туда им и дорога...

 Минус три...

 Выждал время - только дурак в таком случае сразу выскакивает из укрытия. Ничего - кажется, никто ничего не заметил...

 Ползком добрался до тварей, подцепил одного за штанину, потащил за собой. Кровь текла в пыль, на вытоптанную красную землю, сворачивалась шариками. Прерывистая черно-красная полоса тянулась по земле вслед за трупом...

 Затащил труп за хижину, только собрался ползти за вторым и - замер. Глаза - большие, блестящие, в которых страх смешивался с удивлением, смотрели на меня из-за куста...

 Мальчишка. Лет семи-восьми. Готов поклясться, что когда я проползал тут - его не было. Значит - спасается от резни...

 И что? Тоже убивать? Как ему объяснить?

 Приложил палец к губам - универсальный, практически международный жест - требование тишины. Тот согласно кивнул.

 Вот и хорошо. Контакт установлен...

 Поманил его пальцев - тот проворно пополз ко мне. Молодец, кстати - ползет бесшумно, с двух шагов не услышишь. Через несколько секунд он был уже около меня...

 И в самом деле, пацан еще...

 Жестом приложил палец к губам, снова требуя тишины, потом ткнул пальцем в него и в землю. "Сиди здесь" - надеюсь, поймет. Тот снова закивал головой...

 Рискнем?

 Сползал за вторым, потом за третьим. Мальчишка сидел неподвижно, только смотрел на трупы убийц таким взглядом, что становилось поневоле страшно...

 Ну, что... надо дальше идти, в конце концов...

 Снова пальцем в него и в землю, тот снова кивнул. Пусть сидит здесь - наверняка он один из тех немногих жителей этой деревни, кто увидит следующий рассвет. А мне - мне надо было двигаться дальше...

 И вот тут я совершил ошибку. У всех троих боевиков, которых я завалил, было оружие - автоматы Калашникова. Старые, такие мне были не нужны ни как трофеи, ни как что другое. И я оставил оружие на трупах - хотя должен был вынуть затворы и выбросить. Просто того пацана я не воспринимал как бойца - какой боец в восемь лет? Жизнь мне показала, сколь жестоко я ошибался...

 Прячась за хижинами, прошел влево и вперед, каждый раз останавливаясь, прислушиваясь, что творится в хижинах. В двух было пусто, у третей собралась настоящая толпа. Двое стояли у самого входа, и о чем-то разговаривали - вальяжно так стояли, не смотря по сторонам и ничего не опасаясь. Еще кто-то был внутри - причем по звукам можно было догадаться, что там происходит. Вход в хижину был завешен какой-то грязной тряпицей...

 Насилуем, господа... Публичный дом тут устроили...

 Боевики у входа даже не поняли что произошло - просто я выступил из-за угла хижины и короткой очередью скосил их обоих. Оба негра повалились на землю, причем один ввалился головой внутрь хижины...

 Твою мать!

 В один прыжок я оказался рядом с дверью, перепрыгнув через лежащее у входа тело, заскочил внутрь. Ритмичное движение голой, аж поблескивающей от пота черномазой задницы - негр даже не понял, что произошло, и продолжал насиловать, урча и аж похрюкивая от наслаждения. И блестящие глаза - женщина, что находилась под насильником, увидела меня, но от ужаса не смогла даже закричать. Она просто смотрела на меня...

 Сделав шаг вперед, я наклонился, захватил голову насильника в локтевой захват и резко рванул вверх и вправо. Негр умер, даже не поняв, что происходит...

 Минус шесть...

 Отбросил насильника в сторону, приложил палец к губам. Женщина судорожно закивала, завозилась на полу, пытаясь нащупать одежду. Не женщина, девчонка лет пятнадцати...

 Суки, что делают. Впрочем, чего я удивляюсь...

 Одного за другим затащил двоих оставшихся негров в хижину, бросил у входа. Изнасилованная девчонка, прикрывшись каким-то тряпьем, сжалась в комок в углу хижины. Молодец - не кричала...

 - Тихо! Тс-с-с! - я снова приложил палец к губам - поняла?

 Та кивнула. Понятливые здесь...

 Выскользнул из хижины, держа наготове автомат - никого. Убрал шестерых - но никто еще и не чухнул. Везет. Снова ушел за хижины, ближе к джунглям - чтобы продвигаться дальше...

 Еще двое - стояли спиной ко мне, около каких-то ящиков, сложенных один на другой - в таких развозили гуманитарную помощь - и что-то жрали, прямо руками...

 Убийства аппетит вызывают? У меня - тоже.

 Сменил магазин в автомате, прицелился с колена - метров тридцать, не больше. Плавно нажал на спуск...

 Сначала мне показалось, что я схожу с ума - автомат разразился грохотом. Обоих негров бросило на ящики с едой, со всех сторон послышались крики...

 Черт...

 Грохот был не от моей стрельбы - стреляли где-то в центре деревни. Стреляли длинными очередями - так мог стрелять только человек, не прошедший армию и не беспокоящейся о количестве патронов. Со всех сторон слышались крики, выстрелы - боевики бежали к центру деревни. Даже среди разразившегося грохота я уловил два отдаленных винтовочных выстрела, один за другим. Сомневаться в том, что оба попали в цель, не приходилось.

 Пулеметчиков больше нет...

 Что за...

 Перебежав улицу, я прижался к стене хижины, начал осторожно продвигаться вперед. Метрах в пятидесяти - почти на самой площади, появились двое негров - они палили из автоматов на бегу во что-то, находящееся на другом конце площади, по сторонам они даже не смотрели - длинной очередью я снял их, израсходовав остаток патронов в магазине...

 Вперед!

 Автомат впереди грохотал не смолкая - кажется, там даже магазин не меняли. Уже не стараясь передвигаться скрытно, я побежал вперед, меняя на бегу магазин...

 Урал стоял в десяти метрах от меня. Как я и ожидал - пулеметчиков в кузове не было, пулемет молчал...

 А что если...

 Помахал рукой - связи с Мариной не было, но я надеялся, что белого от черного она отличит, даже на таком расстоянии. Мне нужен был пулемет...

 За длинным, уродливым носом Урала, скрывался боевик, он вел стрельбу по цели из своего пулемета, и что происходит сзади, он не видел. Огляделся - другие боевики засели за хижинами, прикрываясь стенами, они лупили из автоматов в одну и ту же цель, которую я не видел. Оттуда отвечали - но уже не длинными очередями, а одиночными, кашляющими выстрелами...

 Пулеметчика я застрелил на бегу - он начал оборачиваться, когда я был уже в трех шагах - и я выстрелил ему одиночным в голову. Красная каша залила капот, брызги даже попали на стекла машины, пулеметчик неуклюже сполз вниз на землю.

 Пулемет замолчал...

 Я упал на землю рядом с пулеметчиком - остальные обязательно поймут, что пулемет больше не стреляет и очень заходят узнать причину. От лежащего рядом мертвого негра воняло - потом, кровью, дерьмом - запах был столь густой, что тошнило...

 То, что планировал сделать, было предельно опасно - я подставлялся под снайперский выстрел. Пулемет был совсем рядом - из него я мог загасить оставшихся в живых боевиков за считанные минуты. Для крупнокалиберной пули не существует здесь преград, она прошьет кирпичную кладку - не то, что стену хижины. Но для этого мне надо было встать за пулемет и открыть огонь. А Марина, услышав, что заработал пулемет, может, особо не разбираясь всадить мне пулю в голову. Армейский снайпер обучен тому, что цель в любом случае надо точно идентифицировать перед выстрелом - но Марина армейским снайпером не была. Всадит пулю в голову - потом будет долго сожалеть...

 Такого пулемета я не видел никогда - только когда я перебрался в кузов, я понял - что попало ко мне в руки. Китайский пулемет, одна из новых моделей и даже с оптическим прицелом - он был установлен на приваренной к полу кузова турели. Но калибр... - я бросил взгляд на змеящуюся ленту патронов, уходящую в огромный короб - этот калибр был сильно крупнее обычного 12,7...

 Повернул ствол - буквально кожей чувствуя взгляд снайпера через прицел и в любую секунду ожидая пули - и нажал на спуск...

 Если сказать, что пулемет загрохотал - это не сказать ничего. Я довольно много стрелял из старого доброго Браунинга и даже без наушников, в нарушение техники безопасности. Но голос Браунинга - ничто по сравнению с ревом этого монстра. Из дула вырвался язы пламени, грохот очереди показался мне оглушительным рыком разъяренного льва, несмотря на турель, отдача чувствовалась не руками, а всем телом. Град тяжелых пуль ударил прямо в группу негритянских боевиков, засевших за углом одной из хижин и готовящих гранатомет. Тяжелые пули прошли сквозь хлипкую глиняную стену, словно раскаленный нож сквозь масло. Короткая, оглушительная очередь - с того места, где только что толпились боевики, в разные стороны полетели какие-то красно-черные куски. Пулемет не убивал - он рвал на части...

 Боевиков смело, растерзало - я перевел ствол на другую позицию - и снова нажал на спуск. Один из боевиков не выдержал, побежал - крупнокалиберная пуля пронзила его на бегу словно копье, разорвав грудную клетку. Кто-то наоборот побежал к джунглям, надеясь скрыться в спасительной черноте до того, как их настигнет смерть. Только недавно они были хозяевами, богами этого маленького мирка, они могли делать с его обитателями все, что заблагорассудиться - и теперь выгребали - по делам своим. До стены деревьев не добежал ни один...

 Пулемет замолк. Наступила та самая тишина, которую метко называют "оглушительной". Оглушительная тишина - это шум в ушах как когда самолет попадает в воздушную яму, это острый запах пороха, это осознание того, что ты остался жив в этой переделке и еще увидишь завтрашний рассвет. Только тот, кто это пережил, поймет, что это такое - оглушительная тишина...

 Не дожидаясь, пока Марина слезет с дерева и дойдет до деревни, я оглядел пулемет. Хорош зверь. Только сейчас я понял, что за патроны он использует - это были русские патроны 14,5*114, которые использовались в их легких боевых машинах. Пулемет этот был вдвое мощнее Браунинга, а его установка на машину сравнивало ее по огневой мощи с легким бронетранспортером. С такой вот машиной можно не бояться почти ничего в этих местах...

 Методом научного тыка откинул крышку ствольной коробки, отсоединил ленту. Снял какую-то деталюшку - горячая! - и положил в карман. Сейчас надо было осмотреться по сторонам - и мне вовсе не хотелось, чтобы какой-нибудь нигер из местных засандалил мне в спину из этой пушки. Береженого Бог бережет...

 Соскочил с кузова, сунулся в кабину - проверять ее было некогда, а ведь там вполне мог кто-то скрываться. Никого. Поднял валяющийся у капота пулемет - бельгийский FN MAG. Старенький, покрытие на металле до блеска вытерто - но надежный. Тяжелый - но не на своем горбу тащить, в конце концов. В ленте оставалось патронов пятьдесят, наверняка у пулеметчика эта лента не последняя. Закинув пулемет в кузов, я пошел к тому дому, откуда велся огонь - мне интересно было, кто все-таки рискнул стрелять...

 Зашел - и остановился на пороге, не в силах осознать увиденное и поверить в то, что вижу. В глубине комнаты, в луже крови, казавшейся в темноте почти черной, лежал мальчишка. Тот самый, который встретился мне, и рядом с которым я оставил три автомата убитых боевиков. Один из автоматов сейчас валялся рядом с окном хижины, которое пацан использовал в качестве бойницы, второй автомат лежал рядом с ним. Он не знал, как перезаряжать автомат и поэтому взял с собой два - чтобы убить врагов своего племени и своего народа. Убить хоть кого-то - даже ценой собственной жизни. Чтобы хоть что-то сделать...

 Даже не знаю, что было у меня в голове в этот момент и как все это описать. Замешательство, растерянность, непонимание. Еще что-то, что невозможно даже описать словами.

 Как думаете - сколько детей его возраста, из сытой или благополучной Европы смогли бы поступить так же. Или из Америки. Или зачем детей - а сколько взрослых смогли вот так вот - не ждать армию, полицию - а самим взять автомат и начать стрелять в своего врага. Начать стрелять, зная что враг превосходит численностью многократно и скорее всего ты погибнешь. Но, тем не менее - сделать это. Пойти на верную смерть...

 Да никто. Максимум один человек из ста - и это в лучшем случае. А остальные - примут "позу эмбриона" и начнут умолять не убивать. У нас очень хорошо умеют подавать в суд, немного хуже - митинговать и требовать. А вот отстаивать свой родной дом, умирать, как подобает мужчине - этого не умеет почти никто. Американцы - нация, которая за три поколения превратилась из нации первопроходцев в нацию сутяжников.

 А ведь их больше чем нас...

 Не говоря ни слова, я молча повернулся и вышел из полуразрушенной пулями хижины. Марина ждала у грузовика, держа наготове винтовку...

 - Что там? - она с тревогой смотрела на меня, не понимая что происходит.

 - Да, ничего особенного. Ты когда-нибудь машину со стиком водила?

 - За кого ты меня принимаешь... Здесь вам не Америка, сэр...

 - Ну и полезай в кабину. Сейчас ты мне навыки водителя продемонстрируешь... - я открыл дверь со стороны водителя, положил в машину на переднее сидение ручной пулемет, пошел к убитому пулеметчику, чтобы забрать у него запасные ленты - и смотри, не ввались в болото...

 Когда мы выезжали из разгромленного селения, я уже привел в порядок пулемет в кузове и бросил последний взгляд назад. Те, кто остались в живых - женщины и дети - уже вышли из укрытий, где они прятались. Они стаскивали убитых боевиков на центральную площадь, забирали у них оружие, одежду и обувь. Правильно, пропадать ничего не должно. Жизнь продолжалась...

  Картинки из прошлого, Южно-Африканская Республика, Кейптаун, Столовая гора, июнь 1991 года

 - Черт, он опаздывает... Какого дьявола он опаздывает... - среднего роста, бородатый человек в темных очках, нервно пожимая плечами, стоявший в самом углу туристической смотровой площадки, расположенный на самом верху Столовой горы нервно посмотрел на часы - в который раз за последние полчаса...

 - Успокойтесь, мин херр... - спокойно, даже равнодушно произнес второй, на вид намного старше первого. В отличие от первого он, засунув руки в карманы длинного серого плаща Берберри, смотрел не на город, а на станцию подъемника, что доставлял туристов на одну из главных достопримечательностей Кейптауна, да и всей ЮАР

 - От того, что вы смотрите на часы каждые три минуты, наш друг быстрее не появится. А вот лишнее внимание к себе вы привлекаете. Не ровен час, кто-нибудь вас опознает. Успокойтесь...

 - Вам легко говорить... - доктор Андре Бойс , один из самых авторитетных ученых Южно-африканской республики раздраженно передернул плечами, но на какое-то время успокоился. Попытался успокоиться и Девид де Вет - он не показывал своего волнения, хотя волновался не меньше Бойса. В конце концов - кто-то должен сохранять хладнокровие, иначе кончится тем, что они начнут скакать по смотровой площадке подобно самцам бабуина в брачный период...

 Тот, кого они ждали, появился на двадцать минут позже - но этому было объяснение. Если правительство ЮАР курсировало между двумя городами - Кейптауном и Преторией - то офис военной разведки ЮАР оставался всегда на одном месте - в мрачном здании прямо в центре Претории. И для того, чтобы сделать доклад правительства, третьему - а именно так его мы и будем называть - приходилось проделывать путь в пятьсот километров. Впрочем, для офицера военной разведки ранга третьего, всегда находился военный самолет...

 - Я прошу прощения, господа... - несколько легкомысленным, не вязавшимся с его серьезным внешним видом голосом, извинился третий - на Гавернмент-Авеню такие пробки, просто ужас. Все уже готовятся к переезду . Вот так у нас все и работает - месяц готовимся к переезду, и месяц обустраивается на новом месте. И так два раза в год. А потом все удивляются - отчего же так скверно живется в нашей стране...

 Третий улыбался, балагурил - вообще его, в его дорогом, но местного производства костюме и средней цены черных кожаных мокасинах можно было принять за чиновника средней руки, начальника отдела в каком - нибудь министерстве. Из образа выпадали только глаза - они казалось, жили отдельной жизнью. Пока этот человек говорил - его глаза метались от одного конца площадки к другому, рассматривали беззаботно шебечущих, фотографирующихся туристов, пытаясь уловить малейшие признаки неадекватности в поведении, малейшую фальшь...

 - Не лучше ли было встретиться где-нибудь за городом - пробурчал Бойс - чем на виду у всей этой толпы...

 - Если хочешь что-то спрятать - положи это на самое видное место. Правило, которое не раз меня выручало мин херр... Но вы кажется хотели мне что-то сказать...

 - Да... - доктор Бойс замешкался, не зная как сказать то, о чем он думает - я хотел бы поговорить о Валиндабе...

 - О Валиндабе - непонимающе уставился на него третий - а что происходит в Валиндабе?

 - Там происходит разграбление! - решился Бойс - все оборудование вывозят, большую часть и вовсе - ломают на месте. Мы не может на это смотреть...

 - Мы это кто? Те, кто молился на де Клерка? Ведь именно де Клерк громит ваши исследовательские центры, господин Бойс...

 - Но вы же не можете на это спокойно смотреть! - крик Бойса был криком о помощи, некоторые туристы даже недоуменно оглянулись, не понимая, о чем говорит ученый

 - Ошибаетесь, господин Бойс... - равнодушно сказал Третий - вполне даже можем. Мы, брудербонд , правили этой страной несколько десятков лет, твердой рукой ведя ее к процветанию и к господству в этой части цвета. Когда нужно было воевать - мы воевали и воевали, черт побери, упорно и жестоко. Когда нужно было строить - мы строили. Когда нам стало нужно атомное оружие - мы создали атомное оружие. Все это сделали мы, доктор Бойс, в то время как вы разлагали страну. Да, да - именно вы, доктор Бойс. Вы ездили по международным конференциям, вы и такие как вы выступали с различными примиренческими инициативами, по отношению к неграм. А они смотрели на вас и думали - если белые в ЮАР не едины, значит и страну можно расколоть. Значит, у ЮАР нет будущего!

 Теперь вы пришли к власти - и уже пожинаете плоды. Закрытие Валиндабы - это только первая ласточка, доктор Бойс, за ней последуют другие. Поэтому мы оставляем вас, и таких как вы наедине с нигерами, права которых вы так защищали. Наедине с де Клерком, который сдает все, что только можно. Видимо, наша страна, да и весь мир должны повторить путь Христа, пройти через Голгофу, чтобы, наконец, хоть что-то понять...

 - Но...

 - Никаких "но", доктор. Брудербонд больше не защищает вас от вас же самих...

 Доктор Андре Бойс повернулся к туристам, будто желая что-то крикнуть, потом к своим собеседникам - их глаза были холодны, как лед. Сплюнув на серый, ноздреватый бетон площадки, побежал к подъемнику, полы его длинной куртки смешно мотылялись по воздуху, с ними он был похож на птицу, силившуюся взлететь. Двое оставшихся наблюдали за ним...

 - Он почти готов... - заметил де Вет

 - Да, почти... Интересно - никогда не думал, что мне придется вербовать людей в собственной стране...

 - Иногда это нужно. Я отдал нигерам свою родину - второй раз этого не будет...

 - Не загадывайте, Дейв, не загадывайте... - со вздохом произнес третий, поворачиваясь к перилам, на которым открывалась чудесная панорама Кейптауна - не мы решаем...

 - Не мы? А кто же?

 Третий смотрел куда-то вдаль...

 - Совсем недавно я прилетел из Вашингтона, где я и еще несколько человек были с неофициальным визитом. Во время этого визита я многое узнал и еще больше понял. Прежде всего - принято принципиальное решение о ликвидации Советского союза. До конца этого года он не доживет.

 Если бы сейчас под ногами разверзлась земля или совсем рядом ударила молния - и это не вызвало бы у старого де Вета такого изумления...

 - Откуда ты... Да, я читал о сложностях у красных, о том что из Варшавского договора выходит одна страна за другой - но чтобы такое...

 - Более того. Советский союз ломают сами русские, из США им только помогают. Я уверен, что и Кубе осталось недолго. Коммунизма больше не будет, Дейв...

 - Но это... - Дейв де Вет все еще не мог прийти в себя - это же значит, что мы победили. Победили!

 И снова на громкий голос обернулись туристы...

 - Победили... - с каким то непонятным ожесточением в голосе сказал третий - да, Дейв, мы - победили. Вот только плодами этой победы нам воспользоваться уже не суждено...

 - Ты о чем?

 - Я о том, что точно такое же решение принято и по Южной Африке. Нашего государства на карте мира быть не должно! По крайней мере, в том виде, в каком оно было до этого...

 - То есть?

 - А ты думаешь, что де Клерк все ломает по собственной инициативе? Нас и в Вашингтон то пригласили для того - всю элиту наших разведслужб - что бы дать понять - решение принято и любые телодвижения чреваты. Они добьют страну, а мы должны смириться с этим...

 - Но мы же их союзники! Зачем им это!?

 - Ты не хуже меня знаешь поговорку: враг моего врага - мой друг. Может, мы их и считали союзниками, причем искренне считали - но они нас не считали за таковых. Для них мы были всего лишь врагами их врагов - и не более. Теперь, когда не будет больше коммунизма - будем не нужны и мы. А зачем... Вот скажи - мы хозяева на этой земле?

 - Да.

 - То-то и оно. Эта земля богата и изобильна, на ней можно жить и процветать столетиями. Но мы - народ, что живет на этой земле и обустраивает ее, не разбазариваем ее богатства, мы просим за них настоящую цену. А если к власти придут черные - они все разбазарят за бесценок. С нигерами договариваться проще - вот почему они должны быть у власти в этой стране.

 Дейв де Вет впервые в жизни не знал, что ответить. Вся его картина мира, все то ради чего он жил, сейчас повергалось в прах...

 - И я понял одну вещь, Дейв, понял тогда, в Вашингтоне - продолжил третий - жизнь уже не будет такой, как прежде. Если раньше были свои и чужие, друзья и враги - то теперь этого не будет. Будет то, чему нет пока имени - не имеющее ни убеждений, ни ценностей, готовое продать и предать. Вот что будет, Дейв. Но все это будет иметь конец - потому что так жить нельзя. Может, пройдет десять лет, может двадцать, может даже тридцать - но конец обязательно придет. Мы и должны быть готовы к этому концу, чтобы возродить государство белых в этой части света. Но перед этим концом - мы должны пройти свой путь на Голгофу...

  Демократическая республика Конго, Берег Конго, западнее Басанкусу, 28 июля 2009 года

 - Ты уверена, что это здесь? - проговорил я, оглядываясь

 Марина бросила взгляд на карту, затем огляделась по сторонам

 - Уверена.

 Что-то мне не нравилось в этом месте, в реке - но я пока не мог понять, что...

 - Точно уверена?

 - Да точно, точно. Это вы, американцы без GPS шагу не ступите. Точно, это здесь...

 Зараза, б... Так надеялся, что это конец путешествия - а это, оказывается никакой не конец. Вместо самолета опять надо искать подсказку...

 - Значит, опять подсказка... - я с ненавистью бросил взгляд на Урал, стоявший метрах в пятидесяти, как будто он в чем-то был виноват - черт бы побрал моего старого хитрого деда. Он что, меня - по всей Африке протащить собрался?!

 - Успокойся...

 Я вдохнул полной грудью воздух, досчитал до десяти, выдохнул. Немного действительно надо успокоиться...

 - Давай, съедь с дороги. Не дай Бог кто машину увидит. Замаскируем ее, потом примемся за поиски... А я пока постою тут подумаю...

 - Не психуй... - Марина отправилась к машине...

 А я смотрел на реку, мерно несущую свои грязные воды в Атлантику, и думал. Где же можно замаскировать здоровенный самолет так, чтобы его тридцать лет никто не нашел, а? Или мой дед решил нас всех недобро разыграть? Если так - то я не знаю, что я сделаю...

 От недобрых мыслей меня отвлек рев мотора - я оглянулся - и выругался последними словами. Урал буксовал на просеке, но колеса зарылись в вязкую грязь уже по ступицы...

 Застряли... Застряли, е...ь эту гребаную страну и этот гребаный в доску континент!!!

 Подошел, глянул - плохо дело. Самое хреновое - на машине нет лебедки, чтобы вытащить...

 - Что? - из кабины на меня виновато смотрела Марина

 - Что-что... Застряли, причем капитально. Где лопата?

 Последние полчаса я занимался раскопками, освобождал машину из земляного плена, работал как раб - но это помогало несильно. Я окапывал колеса - но машина выбраться никак не могла, буксовала и зарывала глубже...

 - Твою мать!!! - вконец разозлившись, я со всех сил вогнал лопату в проклятую грязь, и ... лопата обо что-то стукнулась. До меня это дошло только через несколько секунд, когда я устало привалился к борту Урала...

 - А это что еще...

 Я взял лопату, подошел к тому месту, еще раз со всей силы вогнал ее в землю. И снова тот же самый глухой стук...

 - Что там? - Марина отдыхала в кузове - даме не пристало копаться в грязи, я все-таки джентльмен - но отдыхала рядом с пулеметом...

 - Не знаю... Но что-то здесь определенно есть... - я взял лопату и стал копать на подозрительном участке....

 Только через два часа, докопавшись до большого куска фюзеляжа самолета и до груды костей рядом с ним, явно человеческих, я понял всю грандиозность - и всю изощренную хитрость этого замысла.

 Самолет действительно садился на воду. Это был С-130, возможно даже переоборудованный в гражданский транспортный самолет, проходящий под шифром L-100. Тактический десантный самолет, приспособленный для посадки и взлета с неровных грунтовых полос - он вполне мог выдержать посадку и на воду. Только сейчас я понял, что мне не понравилось в реке - прямой участок русла, длиной более километра. На него они и сели. По берегам разложили костры для ориентации и приземлились. Верней, приводнились...

 Посадка была хорошо подготовлена - здесь самолет кто-то ждал. Не знаю чем, возможно экскаватором, возможно руками, они выкопали своеобразную заводь, достаточную для того, чтобы поместился фюзеляж самолета. После чего направленными зарядами "Блэйд" они срезали крылья и хвост самолета, а фюзеляж, вместе с грузами, на понтонах завели в эту искусственную заводь и затопили. Воду откачали, и заводь засыпали землей, сверху замаскировали зеленью. В джунглях все растет так, что через год найти это место было уже невозможно - если точно не знать, где искать. А отрезанные крылья и хвост замаскировали где-то в другом месте, может и дальше по течению реки затопили...

 Понятно было мне, и что за кости я откопал на фюзеляже. В захоронении самолета должно было участвовать много людей, любой из них мог впоследствии проговориться, любого могла обуять жадность. Вот мой дед и решил проблему по-пиратски - перестрелял всех и захоронил рядом с самолетом. Козел конечно - но другого выхода в этой ситуации, другого способа гарантированно обеспечить молчание, не смог бы найти и я.

 - Черт, кажется, мы и в самом деле это нашли... - швырнув от избытка чувств лопату, я повернулся и... застыл как соляная статуя. Марина, стоя у борта грузовика, держала меня под прицелом своего пистолета...

  Картинки из прошлого, Южно-Африканская Республика, База ВВС ЮАР "Вестерплатт", 13 июня 1993 года

 Когда-то, не так давно, эта стоянка на базе ВВС ЮАР "Вестерплатт" считалась стратегическим объектом, и охранялась ничуть не хуже, чем ядерные объекты в Пелиндабе и Валиндабе. Ну, может чуть похуже. Дело в том, что крупнейшая база ВВС в этой части земли, расположена была ближе всего к ядерным центрам Южно-Африканской республике, и именно здесь дежурили "Читы" и "Буканиры" , способные нести ядерные заряды. Мало кто знал о том, что два самолета со спецбоеприпасами постоянно находились на боевом дежурстве. Теперь все это было уже в прошлом - президент ЮАР Фредерик де Клерк под рукоплескания мирового сообщества уничтожил ядерные силы ЮАР, демонтировал большую часть комплекса по обогащению урана и закрыл ядерную программу ЮАР. Это было не первое и не последнее, что он разрушил в этой стране - но именно это стало самым сильным ударом по обороноспособности ЮАР. Из наиболее промышленно развитых государств, государств первой величины, способных самостоятельно производить ядерное оружие, страна потихоньку скатывалась к уровню государств второго сорта, а там недалеко было и до стран третьего мира. Не всем это нравилось - но никто ничего внятного и не делал. Белая верхушка ЮАР, до этого бывшая, хотя бы на первый взгляд монолитом, сейчас пребывала в растерянности и даже шоке. У белых добропорядочных граждан, африканеров, много лет бывших хозяевами этой страны просто не укладывалось, не могло уложиться в голове то, что сейчас верхушка националистической партии и руководство страны - все белые! - просто так, упрямо и последовательно сдавала страну, рушила все, что создавалось десятилетиями. Рушила в каком-то нездоровом угаре, люди у кормила власти как будто соревновались между собой в том, чтобы сделать как можно хуже и гаже...

 Ошарашенные, сбитые с толку происходящим, окруженные почувствовавшими запах крови неграми, белые африканеры просто не знали, что делать. Весь карательный аппарат государства - армия, военная разведка, полиция, все специальные подразделения - все просто взирали на то, как рушат страну. Многие из рядовых и младших офицеров подавали рапорты об отставке, не в силах смотреть на то, что происходит - их удовлетворяли без рассмотрения. Уже тогда из страны потянулся поток беженцев - белых беженцев...

 Все протесты африканеров свелись к обычным, вялым митингам с принятием резолюций, которые никому не были нужны. У всех было оружие, нужно было выходить на улицу с автоматами и захватывать власть, нужно было поднимать армию, полицию и спецназ. Как и двумя годами раньше, в другой, намного большей по размерам страны не хватило полковника, который просто бы рявкнул "Вперед"! - и подобрал власть, которая валялась на дороге. Но ни в одной из стран такого полковника не оказалось - обе страны были обречены.

 Недавно произошел инцидент, который сломил тех, кто еще во что-то верил, окончательно. На митинг собрались белые, у них не было никакого оружия. Все что они хотели - это высказать свое недовольство действиями правительства, ничего более. Когда собрались - все обратили внимание на необычно большое количество телекамер, собрались десятки репортеров, в том числе иностранных. Но никто не почувствовал опасности - а меж тем намечался спектакль, на котором должно было быть как можно больше зрителей. Намечалась срежиссированная подонками кровавая трагедия...

 Митинг уже заканчивался, его участники начали разъезжаться, когда разыгралась трагедия - полицейские непонятно почему открыли огонь по одной из машин. Когда обстрелянная машина остановилась, полицейский офицер - белый! - подошел к машине и добил раненых выстрелами в упор. Все это снимали телекомпании всего мира и все это показали в вечерних новостях на всех каналах. Это окончательно подорвало саму суть белого братства - если белый офицер расстреливает белых же гражданских, причем явно невиновных - значит, никакого белого братства уже нет...

 Но сегодня, заброшенные ангары специальной стоянки на базе ВВС Вестерплатт, которые уже начали потихоньку растаскивать, преобразились - они снова стали похожи на самих себя в конце восьмидесятых...

 - Вышка передала - самолет заходит на посадку!

 Третий поднял голову к небу, вслушивалась в далекий шум моторов, пытаясь разглядеть в непроглядной тьме заходящий на посадку самолет. Ярким пунктиром вспыхнули огни, обозначающие границы взлетно-посадочной полосы...

 - Он же разобьется...

 - Успокойтесь, доктор Бойс - с легким презрением в голосе отозвался третий - наш друг знает, что делает...

 - Я ... - ученый не нашел что ответить, бессильно махнул рукой

 Самолет они увидели только тогда, когда он пошел на посадку - летел он совершенно без огней, на предельно низкой высоте, не связываясь с диспетчерами и уходя от радаров. Военно-воздушные силы ЮАР, которые никогда не останавливались перед нарушением границ воздушного пространства соседей, составили целые карты с указанием "территорий тьмы" - мест, куда не проходят радарные волны и которыми можно пройти незамеченными. Теперь, в предстоящем деле эта карта была на вес золота...

 Самолет походил на призрак - ни единого огня. Даже пилоты в пилотской кабине работали в кромешной тьме - на каждом пассажире этого самолета были американские приборы ночного видения последнего поколения. Летели по приборам, ежесекундно рискуя - но те, кто находились в самолете, привыкли к риску. Да и ставка в этой игре оправдывала любой риск...

 Самолет подрулил к охраняемым ангарам, несколько техников сразу бросились протягивать шланги от заправщика к крыльям самолета, не дожидаясь даже полной остановки винтов. Это было правильно - самолет следует заправлять при первой возможности. Со скрипом пошла вниз аппарель грузового отсека...

 - Доброго здоровья... - Девид де Вет легко, будто в молодости сбежал с аппарели самолета, как только она коснулась земли, направился к ожидающим его - привезли?

 Его глаза сверкали от возбуждения, на боку висел короткоствольный автомат. Он впервые за долгое время увидел свет в конце тоннеля, увидел выход из тупика...

 - Привезли... - третий откинул полог брезентового тента армейского полноприводного грузовика...

 - Сколько?

 - Шесть. Все что успели изготовить...

 Старый де Вет запрыгнул - даже не запрыгнул, а вспорхнул в кузов, склонился над ящиками...

 - Такие маленькие?

 - Это артиллерийские снаряды. Сделаны просто и надежно, максимально приспособлены для длительного хранения в полевых условиях. Я положил каждый в специальную упаковку, препятствующую распространению радиации и проверил сам лично перед отгрузкой... - сказал доктор, потирая лоб...

 - Прекрасно, прекрасно... Давайте грузить...

 - Сами? - изумился доктор Бойс

 - Чем меньше народа об этом знает - тем лучше для нас же, не согласны, доктор? Бросьте, это всего лишь шесть небольших ящиков, перекидаем быстро. Заправить не успеют, как мы уже все погрузим. Давайте, доктор, беритесь спереди...

 Доктор Андре Бойс погиб в автомобильной катастрофе, когда ночью возвращался с базы Вестерплатт. Вместе с ним, в одной машине, погиб и Третий. Нет, это не было убийством - сидевший за рулем Третий сам, выбрав момент, направил несущуюся по ночному шоссе на предельной скорости машину в лоб встречному грузовику. Потому что был профессиональным разведчиком и прекрасно понимал, что варианты могут быть самые разные. И иначе гарантировать сохранение этой тайны нельзя...

  Демократическая республика Конго, Берег Конго, западнее Басанкусу, 28 июля 2009 года

 Мы смотрели друг другу в глаза - и все прекрасно понимали. Два человека, любящих друг друга. Два профессионала, которых жизнь развела по разные стороны баррикад. И я и она - мы оба все прекрасно понимали...

 - Что в самолете, Марина?

 - Зачем тебе это знать?

 - Ну... хотелось бы знать, например, для чего ты сейчас целишься в меня из пистолета... Там ведь не только золото и бриллианты, я прав?

 - Прав... Ты как всегда прав, Эдриан - там не только золото и бриллианты. Там есть нечто такое, что поможет новой Южной Африке вновь занять достойное ее место в ряду великих держав...

 - И что же это?

 - Там шесть тактических ядерных взрывных устройств.

 - Их там не может быть. Все ядерное оружие ЮАР демонтировано под присмотром международной комиссии экспертов.

 - И, тем не менее, они там. Мир многое не знает про Южную Африку, Эдриан. Кое в чем мы превосходили и США и СССР. Ты знаешь, кто такой доктор Джеральд Винсент Булл?

 - Слышал. Гений артиллерии. Он работал на вас и на китайцев в восьмидесятых, потом был убит перед самой "Бурей в пустыне", то ли иракцами, то ли израильтянами, то ли еще кем...

 - Верно. Доктор Джеральд Булл работал на нас, благодаря ему наши гаубицы G6 и G5 лучшие в мире. Но никто не знает о том, что доктор Булл разработал для нас еще две гаубицы - G7 и G8. Последняя - была гаубицей калибра 254 миллиметра - и она была предназначена для стрельбы на дальность до ста десяти километров специальными боеприпасами. Ядерными боеприпасами.

 - И ты хочешь сказать, что про это никто не знал?

 - Никто. Эти гаубицы осталась только в чертежах - хотя это были лучшие дальнобойные гаубицы мира. Мы сможем наладить их производство, когда вернем себе назад страну. А вот боеприпасы к последней успели изготовить...

 - И ты хочешь сказать, что ЮАР изготовила ядерный боеприпас в таком калибре? Это же могут делать только США и Россия!

 - Я уже сказала - мир многое еще не знает про Южную Африку...

 - И что теперь? Мой дед, уподобившись пиратам, вывез сюда золото, бриллианты и ядерное оружие, а всех кто ему помогал - застрелил и оставил в этом самолете. А теперь ты хочешь застрелить меня, чтобы сохранить все в тайне. Скажи, ты случайно не внучка моего деда? Есть у вас в поведении... что-то общее, не находишь?

 - Есть еще один вариант...

 - Какой?

 - Я поклялась, что об этом самолете, о его грузе и местонахождении не будет знать ни одна живая душа, кроме избранных членов Брандваага. Если ты станешь членом Брандваага - а я как член исполнительного совета Братства имею право принять от тебя клятву верности нашему делу - тогда моя клятва останется ненарушенной...

 - Вариантов есть много, Марина... - заявил я - и прежде чем заявлять мне такие ультиматумы, ты бы сначала проверила - все ли детали в твоем пистолете на месте...

 На ее лице не дрогнул ни единый мускул - хотя она прекрасно все поняла...

 - Когда? - спросила она

 - Вчера ночью... - ответил я, доставая свой пистолет - вчера ночью, когда ты спала, я позаимствовал на время боек из твоего пистолета. Видишь ли, я и Ник - очень разные люди. Я никогда не рискую, ни при каких обстоятельствах. И все свои ходы просчитываю на десять шагов вперед. Только поэтому я все еще жив.

 Она устало опустила пистолет

 - Тогда почему ты не выстрелишь в меня?

 - Потому что ты чертова дура, вот почему!!! - я сорвался на истерический крик - идиотка ненормальная! В твоей голове полно всякого дерьма - кроме того, что там должно быть у нормальной молодой женщины! Потому что я люблю тебя, твою мать!!! И потому что я хочу, чтобы ты прекратила заниматься всем этим бредом и вышла за меня замуж!

 - Извини, Эдриан, но я не могу так - в голосе Марины была усталость и твердость, какая-то несвойственная женщинам непоколебимость - я не сверну со своего пути. Я дала клятву, поклялась памятью моих родителей, моего брата, сожженного заживо нигерами - и я не могу преступить клятву. Это значило бы - предать их. Можешь стрелять.

 Господь наш всемогущий, ну за что мне это наказание...

 - Ты совсем дура... - заключил я, засовывая пистолет обратно в кобуру - ну как я могу дать клятву, если я офицер. Я офицер американской морской пехоты, Марина, пусть в отставке - им и останусь. Я дал присягу - и не могу присягать дважды...

 - Я требую от тебя не присяги. Я требую от тебя клятвы. Клятвы верности нашим идеалам. Ты ведь поклянешься говорить правду в суде, если это нужно - и не предашь при этом присягу. Я знаю, ты не сможешь предать клятву...

 - Это совсем другое.

 - Это то же самое...

 Черт бы тебя побрал...

 - Похоже, ты никак не хочешь хоть на минуточку стать благоразумной...

 - Не хочу.

 - В терроре я участвовать не буду. Против своей страны я делать тоже ничего не буду. И если у вас возникнет мысль подложить атомную бомбу на улицу какого-нибудь города, чтобы доказать что-нибудь самим себе или кому-то еще - я первый буду в вас стрелять.

 - Ничего этого не будет. Мы не террористы - бомбы нам нужны только как гарантия независимости нашей новой страны и невмешательства других государств в ее дела. Мы не хотим чужой земли - мы хотим, чтобы нас оставили в покое на своей земле и дали нам жить так, как мы хотим...

 Помоги мне бог...

 - Что надо говорить? Надо Библию или чего-то еще?

 - Нет. Процедура принесения клятвы такая. Ты встаешь на колени. По идее на глаза нужна черная повязка, но ты можешь просто закрыть глаза. Я должна приставить пистолет к твоему затылку - такая традиция - а ты должен повторять слова клятвы за мной. Такова процедура, не я ее придумала...

 Сказав А, говори уж и Б, боец...

 - Ладно, черт с тобой... - я опустился на колени, прямо в развороченную лопатой жидкую грязь и закрыл глаза...

 Марина неспешно обошла меня. Холодная сталь пистолетного ствола коснулась моей головы подобно кусочку льда...

 - Повторяй за мной: Я, Эдриан де Вет, сын Джонатана де Вета

 - Я, Эдриан де Вет, сын Джонатана де Вета...

 - Вступая в ряды Брандваага

 - Вступая в ряды Брандваага...

 - И становясь братом всем моим братьям по крови и по расе

 - И становясь братом всем моим братьям по крови и по расе...

 - Клянусь все деяния свои на этой земле посвящать пользе нерушимого братства

 - Клянусь все деяния свои на этой земле посвящать пользе нерушимого братства...

 - Если я иду вперед - иди за мной!

 - Если я иду вперед - иди за мной...

 - Если я изменю - убей меня!

 - Если я изменю - убей меня...

 - Если я погибну - отомсти за меня!

 - Если я погибну - отомсти за меня...

 - И да поможет мне Бог!

 - И да поможет мне Бог...

 После секундной заминки ствол пистолета, неприятно холодивший кожу, исчез

 - Вставай, брат...

 Я поднялся с колен, открыл глаза. Брюки, от стояния на коленях в грязной жиже превратились во что-то невообразимое...

 - Вообще то я рассчитываю на более близкие отношения с тобой, чем отношения брата и сестры...

 Где-то в кроне дерева над нами пронзительно заорала обезьяна...

 - Вот видишь, даже обезьяна со мной согласна...

 Марина, улыбнулась - и вдруг вскинула руку с зажатым в ней пистолетом. Четко стукнул выстрел - и окровавленная туша обезьяны грохнулась мне под ноги, обрызгав грязью...

 - Твою мать! - я смотрел на нее, не в силах больше вымолвить ни слова...

 - Я плохо сплю по ночам Эдриан... - проворковала Марина, глядя мне в глаза - и на следующую ночь я вернула пропажу...

 - Тогда почему ты меня не грохнула?

 - Где же еще я найду военного советника с таким боевым опытом и с такими скромными запросами относительно жалования...

 Чертовка... Вот за это я ее и люблю.

 Конец.