Капрал Рикардо Гонсалес переночевал на базе, а утром, ровно в семь по-местному, вместе со своим Хаммером стоял у отеля Хилтон. Верней, Хаммер стоял чуть в стороне от отеля, на площадке, разгороженной огромными мешками HESCO, наполненными землей, а сам Гонсалес сидел в холле отеля и пил кока-колу из банки, которую купил в стоящем тут же автомате.
Кока-кола была одной из немногих по-настоящему хороших вещей в этой стране. А так — хорошего было мало.
Копы номер один, два и три спустились вниз помятыми, невыспавшимися и злыми. Капрал хорошо знал почему — ночью в Сан-Паоло было неспокойно, по-настоящему неспокойно, не так как в дурном районе Нью-Йорка — а по-настоящему, это надо видеть. Точнее — слышать. Неспокойно с взрывами, с ревом скорострельных пушек, с шумом моторов под окном. Самый верный способ узнать новичка — это посмотреть на его физиономию и спросить, хорошо ли он сегодня спал. Если в ответ услышите нецензурную ругань — точно новичок.
Коп номер один направился прямо к нему.
— Парень, где здесь можно раздобыть кофе?
Гонсалес показал на автоматы
— Только там, сэр. Девяносто девять центов.
Полицейский ругнулся, но направился к автомату. Подошли копы номер два и три.
— Здесь у вас всегда так тихо? — спросил(а) коп номер три, стараясь подавить зевок
— Мэм, сегодня было спокойно. Если начинаются боевые операции в фавелах — не спит никто.
— Черт бы все побрал…
— Парень, ты нас правильно пойми… — сказал коп номер два — но видимо, нам придется попросить тебя о том, чтобы ты отдал нам машину. У нас э… серьезная работа секретного характера.
Гонсалесу начинало нравиться это — все больше и больше. Он, нищий мексиканский парнишка пошел в армию — и теперь три копа, причем, судя по повадкам, серьезных копа, федерала — все вместе не стоят одного его, капрала армии САСШ с опытом службы в Сан-Паоло.
— Позвольте, я вам кое-что покажу, сэр.
Гонсалес подвел копа номер два к стенду, который был вывешен в отеле. Такие висели в каждом общественном здании — для размещения приказов местной военной администрации. Большая часть доски была отдана под фотографии.
— Вот это, сэр — фотографии пропавших без вести. Они тут обновляются каждую неделю. Это значит, сэр, что здесь пропадают люди, и пропадают так часто, что места на доске не хватает. В основном, это работа похитителей людей. Фавелы — это настоящий ад, там можно зайти целым взводом и пропасть без вести — до последнего человека. Но обычно похищают не военных, а журналистов и прочих гражданских, которые не способны дать должный отпор.
Коп номер два внимательно посмотрел на Гонсалеса
— Ты хочешь сказать, что мы и есть гражданские, не способные дать отпор?
— Да, сэр. Вы и есть эти самые гражданские. Вы можете остановить машину не там, где надо, решить перекусить или сходить за кофе не там, где надо, начать задавать лишние вопросы не тем людям…
— Парень задавать лишние вопросы не тем людям — именно в этом заключается наша работа.
— Да, сэр. Вот только на вооружении бандитов в САСШ не стоят противотанковые гранатометы. И ни в одном североамериканском городе нет мест, куда можно соваться только с взводом пехоты и воздушной поддержкой.
— Ты ошибаешься, парень… — пробурчал коп номер два — такие места уже появились, черт бы их побрал…
— Мы можем привести его к присяге — заявила коп номер три, появившаяся со спины.
— Лиза, ты представляешь, о чем идет речь? — раздраженно заметил коп номер два — у него же нет допуска. Я не желаю, чтобы за мной кто-то шлялся по пятам как свинья за трюфелями.
— А мне не хочется найти свою могилу в этом замечательном городе. Правилами, нам разрешено принимать добровольных помощников. Тем более, если это ничего не будет стоить Службе, так?
Коп номер два покачал головой — но видно было, что он уже смирился
— Пойди, поищи Библию. Нам нужна будет Библия.
Коп номер три отправилась искать Библию.
— Послушай, парень — заявил коп номер два — если я был против того, чтобы привлекать тебя к оперативной работе, то это только потому, что я забочусь о твоем же благополучии, черт побери. Это не армия, сынок. Это мир с чертовски кривыми зеркалами, лабиринт, из которого мало кто может найти выход. Мы приведем тебя к присяге, как полагается — но позволь дать дружеский совет. Не воспринимай всерьез ничего, что ты увидишь или услышишь. И забудь это все — раз и навсегда. Не ищи себе неприятностей…
Вернулись коп номер один и коп номер три.
— Проклятый аппарат работает только тогда, когда по нему как следует врежешь ногой — пожаловался коп номер один
— Библия только на португальском, Библии на английском нет — пожаловалась коп номер три
— Ничего, хватит и этой. Лиза, держи Библию. Капрал… тебе, как я понимаю, есть полных двадцать один год?
— Да, сэр.
— Вопрос для проформы. Я должен задать его. Положи на Библию правую руку и повторяй за мной в точности.
Гонсалес положил руку на Библию…
Настоящим клятвенно обещаю соблюдать законы и конституцию Североамериканских соединенных штатов, служить народу Североамериканских соединенных штатов, нести службу верно и нелицемерно и делать все для утверждения торжества правосудия и закона. Клянусь в том, что произношу эту присягу без задних мыслей и намерения уклониться от ее исполнения и да поможет мне Бог!
Гонсалес убрал руку с Библии. Копы смотрели на него.
— Поздравляем, парень — сказал один из них — теперь ты в том же дерьме, что и мы. И ты в нем — по уши.
Первым делом, они наведались в здание гражданской администрации, которое было расположено в чем-то, наподобие королевского дворца. Говорили, что это и был королевский дворец, капрал слышал, что когда-то давно из Европы сюда приплыл португальский король со всем своим двором, и правил тут какое-то время. Сейчас, конечно, здание бывшего королевского дворца было изуродовано стоящими тут же бронемашинами, огромными мешками с землей и вырытыми прямо в бывшем саду укреплениями.
Потом все трое копов вышли из здания — Гонсалес в закрытом Хаммере уже успел изрядно вспотеть.
— Помощник, ты знаешь, где находится передовая база Отель Ромео?
Еще бы не знать…
— Чертовски хорошо знаю, сэр. Это в районе Котии, я там и служу.
— Тогда двигай туда…
До базы они добрались достаточно быстро, Гонсалес знал, как можно быстро проехать по городу, и где образуются пробки от чекпойнтов. Сан-Паулу — когда не проходили операции — был достаточно неплохим городом. Зелень — еще оставшаяся — радовала глаз на разделительных линиях на дороге, куча машин, в основном побитых и простреленных, какие-то мелкие кафе и магазинчики на первых этажах зданий. На тротуарах — полно мелких торговцев, продающих нехитрый товар на разнос, мальчишек, зарабатывающих мытьем стекол и тоже продажей всякого хлама автомобилистам и бишейру. Бишу, подпольные лотереи были тут настоящим сумасшествием, билеты бишу распространялись на каждом перекрестке, их покупал и стар и млад, за честностью устроителей лотерей никто не следил. Удачи, выпадавшие на долю покупателей билетов, обсуждали всем городом, история была стандартная — обитатель фавел на последние деньги решил попытать счастья, купил билет, и… Вопрос был в том, что после этого "и…". После того, как ты выиграл в лотерею — надо было бежать из страны, потому что к тебе обязательно наведаются анархисты и потребуют внести свою долю "на борьбу". Или похитители людей, действующие по принципу "денежки были ваши — стали наши". Тем не менее — бишу продолжали покупать, потому что у многих людей в этом городе никакой другой надежды кроме этой — не было.
Огневая база Отель Ромео находилась на небольшом холме — мрачная крепость двадцать первого века, обставленная со всех сторон мешками HESCO, с пулеметными гнездами, обложенными мешками с песком и бронеплитами, вырезанными из старой бронетехники, с колючей проволокой, с модулями внутри. Война, еще в девятнадцатом веке бывшая маневренной — стала откровенно позиционной, снова, как в средние века, рыцари строили крепости, чтобы утвердить свое влияние на покоренных, но не покорившихся землях. И рано или поздно — как гласит история — рыцари сгинут, а крепости останутся, как памятник людскому безумию.
Интересно только — что здесь останется помимо крепостей…
На воротах стоял Дик — двухметровый мулат с неуставной прической в виде дредов. Он жевал жвачку, пританцовывал на месте и держал ручной пулемет Кольта, который в его ручищах казался игрушечным.
Капрал подрулил, открыл дверь — потому что в бронированном Хаммере опускающихся стекол не было. Необходимость каждый раз открывать бронированную дверь, на любом чекпойнте — была неплохой разминкой для мышц.
— Дик, что у нас там?
— Ничего особенного, мэн — Дик продолжал его так называть, хотя один раз из-за этого они подрались — везешь гражданских?
— Да, парней, которые приехали надрать тут кое-кому задницы…
— Ну так проезжай… — Дик махнул рукой, чтобы открыли шлагбаум.
Они проехали в святая святых — внутренний периметр. Там тоже было все как всегда. Кто-то ремонтировал машину. Кто-то занимался на заглубленном стрельбище — из ямы раздавались короткие, трескучие очереди. Кто-то, свободный от нарядов — просто загорал в невесть откуда здесь взявшемся шезлонге.
Гонсалес припарковал свой Хаммер крайним в ряду точно таких-же.
— Где здесь штаб? — спросил коп номер два
— Вон там, сэр. Видите, вот тот быстровозводимый ангар.
— У вас там штаб?
— Да, сэр, а где же ему еще быть?
Коп номер один пожал плечами
— У тебя есть примерно час, парень, можешь пока заняться своими делами. Через час двинемся в путь.
— Спасибо, сэр.
Как убить час… Конечно, можно сделать это по-разному. Гонсалес зашел сначала в столовую, наспех проглотил какую-то питательную субстанцию — никак иначе эти блюда из замороженных и обезвоженных продуктов назвать было нельзя. Потом — направился к яме…
В яме распоряжался сержант Ромеро, крепкий и суровый малый, который умел точно стрелять из всего, что стреляет, и дослужился до ганнери-сержанта. Там же был несколько морских пехотинцев, из которых Гонсалес не знал никого и какие-то винтовки, аккуратно разложенные на столе.
Огневая позиция — как они ее называли — представляла собой лабиринт с мишенями, заглубленный в землю примерно на двадцать футов. Это была огромная, выкопанная морскими пчелами яма, в которую потом краном опустили несколько десятков мешков HESCO, создавая стрелковый лабиринт. В лабиринте были мишени, частично закрепленные на мешках, частично — на столбах из покрышек, внутри тоже заполненных песком. В северном конце ямы было выстроено что-то вроде "дома убийств", сама яма была поделена на три неравные части баррикадами из мешков с песком. Стрелок начинал двигаться направлением на север, доходил до дома убийств, проходил его, потом спрыгивал со второго этажа — и начинал двигаться в обратном направлении. Получалось, что он описывал круг, возвращаясь туда, откуда он пришел.
— Гонсалес — ты в самовольной отлучке или как? — поприветствовал спустившегося в яму Гонсалеса Ромеро
— Никак нет, сэр, вожу прикомандированных гражданских специалистов.
— Прикомандированных… Ну, тогда давай, подплывай сюда, если за ремеслом таксиста ты не забыл, как это делается…
Морпехи, присутствовавшие в яме засмеялись, послышались шуточки. Морская пехота — особенный род войск, здесь нет присущей армии тяжеловесности — но дела делаются, и ничуть не хуже. Да, сэр…
— Итак, парни, перед нами то, чем возможно будет вооружен каждый морской пехотинец через несколько лет — начал ганнери-сержант, держа перед собой несколько необычную автоматическую винтовку с передней рукояткой и странно широкой горловиной магазина. Вам придется носить эту дрянь в течение трех месяцев, потом дать заключение на нее, чтобы парни из штаба решили, надо нам это или нет. Эта винтовка изготовлена компанией Кольт специально под наши требования. Во-первых, у нее усовершенствованный отвод газов на поршень, но есть небольшая особенность. Что-то вроде двойного действия. Мы все знаем, что стрелять с закрытого затвора получается намного точнее, не так ли?
— Да, сэр.
— Ну, вот. Но если мы, ребята, по уши в дерьме и чтобы выбраться, надо выпустить как можно больше пуль и как можно быстрее — тут закрытый затвор становится уже препятствием. Если винтовка долго стреляла автоматическим огнем при закрытом затворе — возможны самые разные неприятности, от самопроизвольного выстрела из-за воспламенения патрона в стволе и до отказа. Но в этой винтовке все устроено очень хитро — одиночными выстрелами она бьет с закрытого затвора, но если нужно стрелять очередями — она автоматически превращается в нечто подобное ручному пулемету и стреляет уже с открытого затвора. Не так точно — но намного надежнее. Все понятно?
— Да, сэр.
— Если винтовка стреляет одиночными — она бьет точно. Если нужен автоматический огонь — она меняет точность на надежность, причем самостоятельно, без участия стрелка. Как все это будет происходить на практике, джентльмены — придется выяснить вам, но у инженеров на фирменном стрельбище получалось неплохо. Идем далее.
Второе серьезное усовершенствование — это смена калибра. Винтовка как обычно делится на лоуэр и аппер — но и тот и другой — необычные. Лоуэр позволяет принимать как магазины калибра 6*45, так и магазины калибра 7,62*51 Винчестер. Аппер позволяет быстро менять ствол и затворную группу. Инженеры Кольта утверждают, что можно сменить калибр винтовки даже в полевых условиях меньше, чем за две минуты. Так это или нет — тоже предстоит выяснить вам, джентльмены.
И третье — это магазины. Никогда не видел настоящего морского пехотинца, который был бы доволен емкостью магазина — потому что, когда дело доходит до настоящей перестрелки, думать о смене магазина некогда и чем больше патронов ты можешь быстро выпустить в цель — тем лучше для тебя и тем хуже для цели. Раньше у нас было десять патронов, потом двадцать, потом тридцать — теперь нам не хватает и этого. Так вот, господа — перед вами несколько магазинов, которые мы должны испытать, и сказать — какой нам нравится больше. Вот эти — ганнери-сержант поднял два необычно толстых и длинных магазина — это разработка компании Sure-Fire, которая делает не только фонари. Четырехрядные магазины, один на шестьдесят, другой на сто патронов калибра шесть миллиметров. Причем тот, что на шестьдесят можно носить в качестве основного, он всего на двадцать процентов длиннее стандартного, на тридцать. А вот эти два магазина — ганнери — сержант показал на два других магазина — это Арматек. Тот, что с обычным барабаном — на семьдесят пять патронов, тот, что со сдвоенным — на сто пятьдесят. Сто пятьдесят — это, конечно, слишком для патрулирования — но если мой Хамви подобьют и мне придется уносить ноги под огнем — я буду рад иметь в своем рюкзаке хотя бы один такой магазин, чтобы у меня в руках был не автомат — а нечто подобное ручному пулемету.
Наконец четвертое — это прицел. Прицел здесь — новый прицел фирмы Leupold, одобренный Colt и изготовленный под ее контролем. Как видите — это простой и прочный прицел в корпусе из начерненной стали. Трехкратное увеличение — но в отличие от ACOG здесь поверх установлен встроенный прицел типа "красная точка" и не надо ничего мудрить. У вас есть прицел для ближней дистанции, и есть прицел для средней дистанции. Возможно, такими будут оснащаться все поставляемые нам карабины и не нужно будет ничего придумывать с закупками.
Итак, господа, вначале вы опробуете новое оружие на полосе, потом оно вам будет выдано для временного ношения вместо штатного, штатное сдадите мне, на временное хранение. Кто пойдет первым, джентльмены?
— Капрал Гонсалес пойдет первым!
Все посмотрели наверх — а капрал от неожиданности даже вздрогнул. Полковник Форрестол стоял у ямы, рядом с мешком HESCO и смотрел вниз.
— Гонсалес, вперед — скомандовал ганнери-сержант — ваше оружие.
Капрал сдал свой обычный Commando, чертовски удобный в сопровождении и передвижении на машинах, взамен получил новое оружие. Оно было тяжелее, ненамного, но тяжелее штатного М4. Прикладка, центр тяжести, органы управления — были теми же самыми. На этой винтовке было воспитано два поколения морских пехотинцев, где что — помнили на уровне рефлексов.
Тридцать мишеней — объявил мишенную обстановку ганнери-сержант — десять из них типа "террорист и заложник". Неизвестное количество гражданских, так что смотри, куда стреляешь. Штрафные — как обычно.
Понимая, что стрелять из положения лежа не придется — капрал взял снаряженный стозарядный магазин и вставил его в винтовку. Он был тяжелым — но его тяжесть приходилась как раз на центр тяжести винтовки и не влияла на скорость стрельбы из нее. На нем не было ни стрелковых наушников, ни наколенников — но об этом он вспомнил только тогда, когда подошел к огневому рубежу.
— Is the shooter ready? — прозвучала уставная команда
— Yes
Ганни щелкнул секундомером
— Go!
Перед стрельбой нужно было пройти поворот, на девяносто градусов вправо, сделать это с винтовкой на изготовку не так то просто — но капрал помнил это стрельбище и все сделал правильно. Он выбежал на поле, первая мишень оказалась совсем рядом — он поразил ее выстрелом навскидку, с расстояния футов десять. В этом то и заключались сложности — морские пехотинцы приезжали с Пэрис-Айленда, умея дырявить мишени из штатного оружия с трехсот шагов — но и черта не знающие, что делать в ближнем бою.
Можно было проходить стрельбище двумя путями — либо стрелять на ходу, сокращая дистанцию до цели и рискуя поразить либо заложника, либо гражданского — либо наметить несколько остановок, с остановки чисто отработать те мишени, которые ты видишь — а потом бежать со всех сил к следующей точке остановки. Гонсалес выбрал второе — оперев цевье винтовки на мешок, на котором была прикреплена первая мишень, он несколькими точными и быстрыми одиночными выстрелами поразил все мишени, которые видел — и только потом бросился к дому. Винтовка била не так, как старая М4 без газоотвода на поршень — но отдача была вполне приемлемой. Прицел был просто великолепен — с широким полем зрения и небольшой, не заслоняющей цель — но яркой прицельной маркой.
Еще мишени возникли в окнах дома, он поразил их с короткой остановки, потом ворвался внутрь. Внутри — несколько мишеней, в основном заложники — отстрелял, но время потерял, тут надо целиться очень точно, а навскидку бить не получается. Бегом, по лестнице, на второй этаж — еще несколько мишеней. Со второго же этажа отстрелял те мишени, которые ему удалось увидеть за покрышками и мешками с песком, потом прыгнул вниз. Конечно же, не обошлось без сюрпризов — сразу в нескольких местах, в том числе и под ногами, рванули взрывпакеты, нервы были на пределе — но он добежал, заработав только одно штрафное очко.
Ганнери — сержант щелкнул секундомером.
— Отлично. Для таксиста более чем отлично…
Гонсалес посмотрел наверх, отдал честь. Форестол вежливо похлопал в ладоши.
— Так, девочки… кто следующий?
В качестве транспортного средства им достался старый М113 — целый бронетранспортер на них одних, капрал тогда еще не подумал, почему в нем никого не было и насколько это плохо. Старая коробка на гусеницах, их наклепали много-много, и они служили до сих пор верой и правдой. Гусеницы заменили, вместо стальных теперь были резиновые, армированные стальными тросами — чтобы можно было передвигаться по городским дорогам. Когда их клепали — солдат был на войне расходным материалом, не то, что сейчас — поэтому, БТР был уязвим и для пулемета калибра 12,7 и для ракеты реактивного гранатомета. Теперь же — настали новые времена, и вот почему М113 был дополнительно бронирован ребристыми накладными бронеплитами, а поверх них — были решетки, призванные останавливать ракеты РПГ. Вверху, вместо обычного люка с пулеметом — построили бронебудку из металла и бронестекла как на Хаммере — только пулемета там не было. Несколько бойниц, чтобы можно было отстреливаться из штатного оружия — и все…
Капрал был весьма удивлен тому, что им нужно идти в колонне, направляющейся в южный район Сан-Паулу. Это был самый центр фавел, и соваться туда стоило — только в самом крайнем случае. Совершенно непонятно было, что в фавелах делать только приехавшим из Вашингтона федеральным копам…
Колонна шла стандартная. Впереди — старый саперный танк со 152 миллиметровым орудием, за ним — Страйкер со 120 миллиметровым минометом. Дальше, вперемешку — колесная и гусеничная техника, транспортные машины, бронемашины прикрытия, снова транспортные машины. Именно такими колоннами была ограничена связь с некоторыми районами города: колоннами доставляли пополнения, провизию, забирали раненых. Анархисты, коммунисты и наркоторговцы, засевшие в фавелах, постоянно придумывали новые способы, как эти колонны остановить, потому что где нет колонн — там нет и иностранного присутствия…
Тронулись — стальная, отрыгивающаяся сизым дымом, ощетинившаяся пушками стальная змея. Бронетранспортер был старым, о солдате тогда заботились совсем мало — и рев мотора быстро идущего по твердой дороге БТР проникал даже сквозь беруши, вызывая головную боль…
Они вошли в город, на улицах было столпотворение, пробки — но для того, чтобы дорогу расчистили, нужно было всего лишь пошевелить стволом пулемета или пушки. "Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей, версия двадцать первого века".
Пройдя совсем немного по нормальному кварталу — они начали сворачивать на другую дорогу. Народа на улицах становилось все меньше, битых и простреленных машин на тротуаре все больше, это были еще не фавелы — но они углублялись в чертовски дурной квартал, квартал не вилл, в которых живут относительно богатые люди, и не торгово-офисный центр — а в квартал многоэтажных домов-муравейников, где до того, как все началось, жил бразильский "средний класс", имеющий работу, но живущий от зарплаты до зарплаты. Здесь их, североамериканцев, мягко говоря, недолюбливали.
Капрал сначала стоял в полный рост в десантном отсеке, смотря, что происходит на улице — потом ему это надоело и он сел на сидение в лязгающей стальной коробке, здраво рассудив, что если что-то произойдет — автоматом "Коммандо" не отобьешься.
— Куда мы едем? — спросил он копов, из-за рева двигателя приходилось кричать
— В агентство по реконструкции.
— А оттуда?
— Поедем, кое-что посмотрим.
Агентство по реконструкции было международным, кроме представителей САСШ там были британские представители и представители "независимых" государств Латинской и Центральной Америки, за исключением Аргентины, потому что Аргентина всегда играла против Бразилии. Не было представителей Российской Империи и Священной Римской Империи Германской Нации — сверхдержав, которые реально могли помочь. Зато — были представители Италии и Австро-Венгрии — здесь они старались стабилизировать ситуацию с трогательным единством.
Они оставили БТР рядом со зданием Агентства по реконструкции, копы вышли и пробыли там примерно с полчаса. Они, почему-то всегда ходили по трое, вместе, что немало Гонсалеса удивляло. На сей раз, они вышли из здания с двумя мужчинами в ярких ветровках Агентства — и полезли в БТР. Капрал забеспокоился…
— Что вы собираетесь делать?
— Проедем, посмотрим кое-что в квартале — ответил коп номер один — потом вернемся.
— Сэр, здесь довольно опасно, это не самое лучшее место…
Один из Агентства по реконструкции, белобрысый, высокий мужик, дружески хлопнул Гонсалеса по плечу.
— Парень, расслабься. Это же не фавелы. Мы здесь раздаем столько денег, что на нас тут молиться должны…
Два вертолета MDD АН-6, побортно к которым были приделаны длинные скамьи на шесть человек, по три с каждой стороны — взлетели с одного из зданий в центре города примерно через полчаса после того, как в путь тронулся конвой. Это были обычные вертолеты для специальных операций в городе, легкие, малошумные, верткие, способные лететь по улицам между зданиями — недаром именно этот вертолет победил в конкурсе армии САСШ на "летающий джип" в конце пятидесятых. Вот только вертолеты эти — не принадлежали ни одной из государственных организаций, и люди, которые летели на них, пристегнувшись к скамьям по бортам — не были государственными служащими.
Начиная войну — никто и никогда не задумывается о том, что будет дальше. Ну, хорошо, даже если дальше будет победа. А что делать с победителями? С теми из рядовых, кто вкусил крови, с теми из генералов, кто вкусил денег, тяжелых, шальных и кровавых? Смогут ли они вернуться к нормальной жизни. Или следующими врагами станут уже они сами?
Эти войны — Мексика, Бразилия — отличались от всех других тем, что в них с самого начала определяющую роль играли деньги. Огромные, почти неисчислимые массы денег. В основном наличными — наличка хорошо идет в зоне боевых действий, тут нет банкоматов, и никто не принимает чеки. Много налички. Очень много налички. Неисчислимо много налички. Тут счет уже идет не на пачки — на чемоданы и мешки налички. Наличка пропадает, растворяется, ее невозможно отследить, это не электронная транзакция, не именной чек. Строительство вот этих вот крепостей, покупка боевой техники, при том, что обычный армейский внедорожник почему-то стоит дороже самого шикарного Кадиллака. Восстановительные работы, взятки, какие-то мутные исследования — везде нужны деньги, везде нужна наличка. Наличка переходит из рук в руки. Вывозится за границу. Оседает в сейфах и на номерных счетах. И те, кто хочет не то чтобы перекрыть, а только потревожить этот поток — они не просто рискуют жизнью. Они обречены…
Эта ударная группа — двенадцать человек — состояла из бывших военных, служивших в хорошо подготовленных частях, таких как рейнджеры или спецназ, и уволенных из армии с позором. Именно такими были критерии отбора в специальную группу, которая курировалась некоторыми влиятельными людьми здесь и в Вашингтоне. Всех этих людей нашли, с ними поговорили, с ними поработали самые лучшие психологи. Все они устроились в частное военное предприятие, в какое им сказали, получили новые документы, DOD badges, дающие им право находиться в зоне боевых действий, оружие и право безнаказанно убивать. Всё это были люди особого склада: у кого крыла съехала в Мексике, у кого в Бразилии, у кого — в Центральной Америке. Когда человек попадает на бессмысленную и жестокую войну, видит смерть и не может успокоить себя тем, что это — за Родину, за победу — он внутренне очень сильно меняется. Кто-то начинает пить, кто-то уходит из армии, кто-то кончает с собой — а вот в глазах кого-то человеческая жизнь девальвируется до ничтожной степени, и теряют вес некоторые фундаментальные понятия, такие как "свои" и "чужие". Скорее даже не так — все, с кем ты рискуешь жизнью рука об руку, становятся своими, что бы они не совершили, а вот все остальные, в том числе и в столице страны — чужими. Люди, летевшие на двух вертолетах — были как раз из таких.
Вертолеты прошли над конвоем, когда он был уже в городе, затем ушел резко правее. Вертолеты летели над крышами, и кто-то даже выстрелил в них на удачу — но, конечно же, не попал. Удача сегодня была на стороне парней с вертолетов — слишком много жертв они ей принесли. Человеческих жертв…
Копы — а их прилет, конечно же, был отслежен — были обречены изначально. Совершенно идиотская затея — искать коррупционеров в военных и гражданских кругах в Бразилии, отследить прохождение денег по каналам выделения ассигнований и соответствие реальных результатов заявляемым. Эти трое копов — они работали не на Минюст, и не на военную полицию, они работали на специально созданную следственную комиссию, возглавлял которую сенатор Роско Браун. Комиссию так и звали "Комиссия Брауна", она должна была выявить факты нецелевого расходования средств, проверить связи частных предприятий с министерством обороны и решить, есть ли тут основания для предъявления уголовных обвинений. Еще в восьмидесятые годы, когда военных и СРС публично пороли — они, сцепив зубы, терпели это. Но сейчас были не восьмидесятые, сейчас был двадцать первый век — и военные, находящиеся на службе и в отставке, спаянные совместно пролитой кровью и совместно совершенными преступлениями, решили провести жесткую и показательную акцию, указав Вашингтону и высоколобым интеллектуалам с Капитолийского холма их место.
Вертолеты на мгновение зависли над одним из домов — и шесть человек с одного из вертолетов, моментально отстегнув ремни, спрыгнули вниз, на крышу. Вертолеты отправились дальше — мало кто понял, что с одного из них был высажен десант.
От Агентства по реконструкции, одного из основных каналов распределения денег — существовало только два маршрута, которым возили журналистов и прочих интересующихся. Один из маршрутов был уже перекрыт, второй — вот-вот перекроют…
Один из боевиков, одетых как местные анархисты — джинсы, футболка, поверх нее бронежилет и разгрузка — двинулся вперед, держа наготове Кольт с глушителем, остальные последовали за ним. Крыша была, как и на всех, построенных по типовому проекту домах — муравейниках — плоской, удобной для стрельбы — но лучше было спуститься пониже. Примерно до уровня третьего этажа, так намного проще будет стрелять…
На лестнице им попался какой-то пацан с самодельным мячом — и они его убили. Вот так вот просто, хлоп — и убили. Без разговоров, безо всего — это были не те люди. Этажом ниже створки лифта были выломаны, из лифтовой шахты доносился тяжелый запах гниющих нечистот — они сбросили тело пацана туда. Пока кто-то хватится, пока найдут тело — они будут уже далеко…
На третьем этаже они увидели дверь. Дверь была с подходящей стороны, слева, расположена она была так, что окна явно выходят на улицу. Старший взглянул на часы, подал команду, проведя пальцем по горлу — времени совсем мало. Тот, кто шел вторым — тоже достал пистолет, навернул на него глушитель. Потом они постучали в дверь…
За дверью послышался какой-то шум, потом дверь открылась. Какая-то старуха, да еще чернокожая, mulato, пыталась защититься от них цепочкой…
— Quem И vocЙ? — скрипучим голосом спросила она
Тот, кто шел первым, выстрелил в нее — и со всей силы налег на дверь. Цепочка естественно, не выдержала…
Все было кончено меньше чем за минуту. Ребенок и еще какая-то женщина пополнили коллекцию трупов. Сожалеть об этом не стоило — если за сто тысяч долларов они согласились как следует разобраться с сующими нос не в свое дело federales — то стоит ли беспокоиться о случайно подвернувшихся под руку черномазых?
Совершенно не стоило.
Они заперли дверь, потом один из парней опустил на пол тяжело звякнувший металлом мягкий чехол, открыл его и начал собирать винтовку. Это была чешская винтовка калибра тринадцать миллиметров, производимая для германского рейхсвера. Она позволяла стрелять примерно так, как стреляют из гранатомета, положив ее на плечо. Оружие было чистым, они получили его вчера, после акции унесут с собой и утилизируют. Местные анархисты почти никогда не бросают оружие на месте акции, тем более такое.
Остальные — тоже вооружились. Германский многозарядный гранатомет калибра сорок миллиметров и четыре чешских автомата под германский патрон. Германские патроны, чешское оружие — все должно было навести на мысль о причастности к акции carapintadas, аргентинского спецназа.
Снайпер занял позицию на кухне, гранатометчик спрятался со своим оружием на балконе. Оставалось только ждать…
Они остановились около какого-то здания, ничем не прикрытого — ни мешками с песком, ни чем иным. Небольшое, двухэтажное, разбито здание, ни одного целого окна, следы от пуль на стенах, двери валяются во дворе, давно сбитые, пахнет дерьмом. Как только бронетранспортер остановился рядом с домом — они увидели, как из одного из оконных проемов первого этажа выскочил подросток и бросился бежать…
Пикап с пулеметом, сопровождающий их, встал чуть подальше, направив ствол пулемета на здание.
— Парень, выпусти нас… — попросил один из копов.
Капрал нажал на рычаг — здесь он был простым, механическим, требовалось прикладывать значительное усилие — и десантный люк в БТР открылся. Гонсалес снял оружие с предохранителя и выбрался следом.
Копы стояли рядом со зданием и фотографировали его.
— Если верить документам, здесь находится школа, Лиз — негромко сказал один из копов копу с фотоаппаратом, которая тут все фотографировала
Дамочка выругалась, грубо, по-мужски, продолжая все снимать.
Капрал начал оглядываться по сторонам — здесь как в воздушном бою, если не вертеть постоянно головой, моментальной найдется кто-то, кто решит подкрасться сзади и воспользоваться твоей задницей. Улица здесь шла снизу вверх, они по ней поднимались, пока не было никаких признаков того, что на них готовилась засада. На улице были видны женщины, копошились дети, дальше по улице виднелся пустырь — но капрал знал, насколько все здесь обманчиво. Он оглядывал крыши… эти ублюдки обожали перемещаться по крышам и нападать с крыш, если над районо, конечно же, не видел боевой вертолет. Происходит все обычно быстро и внезапно — пара магазинов, две минуты шквального огня и отход. Бразильцы не из тех, кто ввязывается в длительные бои, они происходят, только если зайти в фавелы.
— Парень, как думаешь, мы можем войти внутрь этого здания? — обратился к нему коп номер один.
— Не советую сэр — автоматически ответил капрал — лучше не отходить от бронемашины дальше, чем на двадцать шагов.
— Парни, какого черта? — сказал представитель агентства по реконструкции, явно нервничающий — в этом здании нет ни хрена путного, все растащили…
— Я хочу войти внутрь — настаивал коп номер один — это моя работа, черт возьми. Лиз, дай фотоаппарат.
Гонсалес прикинул — деваться было некуда.
Сопровождаемый Гонсалесом, коп номер один пошел к зданию, у них на двоих были два пистолета и автомат, но если в здании, скажем, засела группа опытных похитителей, то это им мало чем поможет.
Внутри здание выглядело не лучше, чем снаружи. Полумрак коридоров, хрустящий под ногами мусор, запах испражнений. Они зашли в один из кабинетов — там ничего не было, кроме мусора, из которого было сделано несколько лежаков, грязи и запаха мочи.
— Черт, выглядит как последний бомжатник… — заметил коп номер один, делая снимки цифровой камерой
— Это и есть бомжатник, сэр — ответил Гонсалес, занимающий позицию у двери — в таких местах живут те, у кого нет жилья даже в фавелах. В основном подростки, их здесь называют "генералы".
— Генералы? Интересно… а где они сейчас?
— Смотались, сэр.
— А с ними можно поговорить?
Гонсалес улыбнулся — когда то и он задавал такие идиотские вопросы.
— Нет, сэр. Это изгои, понимаете? Они никому не нужны — и им никто не нужен. В фавелах их не принимают. Полицейские их иногда отстреливают — полицейским вообще лучше не попадаться на глаза. Они никогда не пойдут на контакт, сэр.
Полицейский сделал еще пару снимков
— Тогда пошли отсюда.
Напали как всегда неожиданно — бронетранспортер поднимался в гору, вслед за Хаммером, из-за двигателя и шума гусениц не слышно было почти ничего, капрал дежурил в башне с автоматом — и увидел, как из здания слева — это было большое, очень большое многоэтажное здание — вылетел заряд. Это было похоже на сгусток огня, выстрел из гранатомета обычно выглядит совсем по-другому, и этот сгусток огня с ювелирной точностью ударил в Хаммер, и сам Хаммер охватило пламя, весь разом…
В следующее мгновение он увидел искру на балконе третьего этажа, услышал (скорее даже почувствовал) удар по броне БТР и по захлебнувшемуся мотору понял, что они встали.
Бронетранспортер катился вперед, по инерции, быстро останавливаясь…
— Из машины — быстро!
Он рванул на себя рычаг, который открывал аппарель десантного отсека — и в это время в бронетранспортер ударил второй заряд. Террористы использовали специальный гранатомет германского производства, он позволял стрелять из закрытых помещений…
Аппарель была уже наполовину открыта — и капрала буквально бросило на нее ударной волной. Свет в глазах померк, остались только мысли — это было похоже, как в комнате выключают свет, раз — и все, света нет. Последней — было то, что ему очень жарко.
Потом — исчезли и мысли…
Расследование коррупции при распределении денежных средств, выделяемые на восстановление нормальной жизни в Бразилии — на этом было закончено.