В 1819 году молодой французский мореплаватель был послан исследовать берег и острова Эгейского моря. Во время стоянки фрегата у берегов острова Милос моряк случайно увидел грека-земледельца, склонившегося над выкопанной из земли прекрасной статуей древней богини. Потрясенный красотой мраморного тела, моряк сообщил о находке безвестного грека.

Вскоре Венера Милосская явилась миру с палубы фрегата. Одного лишь этого открытия было бы достаточно для бессмертия Дюмона Дюрвилля. Но человек, нашедший Венеру Милосскую, преисполнился жаждой новых открытий.

В 1822-1825 годы Дюмон Дюрвилль совершил свой первый кругосветный поход и вскоре после него – второй. Дюрвилль решил идти к Южному полюсу. Знаменитый русский путешественник-мореплаватель Иван Крузенштерн горячо напутствовал его, и Дюрвилль устремился во льды Южного полушария. Но на 64° южной широты встретились айсберги, заставившие Дюрвилля вернуться в Чили. Во второй раз он доходил до 66°30' южной широты и водрузил французский флаг на земле Адели и берегу Клари. Он умер за три года до того, как родился Миклухо-Маклай.

Во время второго кругосветного похода Дюмон Дюрвилль, проходя на фрегате северо-восточный берег Новой Гвинеи, открыл бухту Астралейб. Не сходя на берег, он сделал съемку бухты с борта фрегата. К заливу Астралейб и пришел русский корабль «Витязь» после последней стоянки у острова Томбара.

Офицеры корвета осматривали через подзорные трубы зеленые берега залива, холмы, увенчанные столбами дыма. Маклай спокойно разглядывал места, где он будет жить. «Витязь» лежал в дрейфе посредине лазурной гавани. Командир корвета Назимов советовался с Маклаем, куда лучше высадить его, Ульсена и Боя. Вдруг один из офицеров корвета увидел бегущих папуасов. Они промчались по песчаному берегу и скрылись в густом лесу. Взгляд Маклая остановился на мысе, скрывавшем небольшую бухту. Он показал на нее Назимову, и корвет вскоре стал на якорь. И тут снова из леса вышли папуасы. Они несли в дар неведомым гостям кокосовые орехи. Маклай велел Ульсену и Бою собираться и первым спустился в шлюпку.

Целый день потратил Маклай на первые встречи с папуасами. Он храбро углубился в лес по неведомой тропинке, зашел в деревню и долго искал в ней присутствия какого-нибудь живого существа. В кустах возле деревни Маклай встретил своего будущего друга – Туя. Маклай взял за руку Туя, онемевшего от ужаса, и привел его в деревню. На деревенской площади вокруг Маклая и его спутников скоро собралось восемь папуасов с черепаховыми серьгами в ушах, каменными топорами в смуглых руках, увешанных плетеными браслетами. Маклай щедро одарил папуасов и к вечеру вернулся на корвет. В следующий раз, когда Маклай вновь съехал на берег, Туй вышел к нему навстречу. С этого момента Маклай решил прочно обосноваться в Новой Гвинее. Он выбрал место для постройки хижины возле ручья, близ самого моря.

Матросы и корабельные плотники с «Витязя» помогали Маклаю, Ульсену и Бою строить хижину из досок, заготовленных еще на острове Таити. Офицеры бродили по берегу и снимали карты берега, не ведомого европейцам.

Бухта с коралловыми берегами была названа портом Константина, мысы – в честь военных топографов, делавших эту съемку, а отражавшийся в голубой воде ближний остров получил имя «Витязь».

Между тем новый друг Маклая, пожилой семейный папуас Туй, стал предупреждать Маклая о том, что, как только корабль скроется из виду, папуасы придут и умертвят Маклая, Боя и Ульсена. Маклай сделал вид, что не понял Туя, и преподнес ему в подарок еще лишний гвоздь. Люди с «Витязя» обеспокоились рассказом Маклая, и артиллерист Чирков придумал хорошую меру «на всякий случай» – заложить мины вокруг хижины Маклая. Матросы корвета так и сделали – расчистили лес вокруг хижины и закопали мины.

27 сентября 1871 года «Витязь» снялся с якоря и покинул бухту Астралейб. Маклай остался под пальмовой кровлей хижины, над которой развевался русский флаг.

Так началась изумительная жизнь русского человека на острове среди папуасов. Грохотало коралловое море, шумел тропический лес, облака ползли над высокими горами. Но сокровенная жизнь Новой Гвинеи для Маклая была еще скрыта, как причудливые горы облаками.

Но мало-помалу завеса стала раздвигаться, лицо новой страны все явственней вставало перед Маклаем. Он уже записывал папуасские слова. Туй, щеголявший в шляпе китобоя Ульсена, помогал Маклаю в его познании папуасского наречия. С кучкой папуасов он подходил к хижине и оставлял Маклаю поросят и кокосовые орехи. Бой играл перед папуасами на губной гармошке и обучал новых знакомых этому искусству. Дружба завязалась уже с первого дня. Но не омрачится ли она?

Маклай долго думал: идти ли в папуасскую деревню с револьвером? Но после раздумья он оставил револьвер в хижине и сунул в карман лишь записную книжку и прихватил подарки для туземцев. Маклай пошел в деревню Горенду. Там папуасы стали пускать стрелы прямо над ухом Маклая, размахивая копьями перед его лицом. Что сделал Маклай? Он спокойно распустил шнурки башмаков и улегся спать на циновке. Таков был поединок копья и железной воли Маклая. Победила воля. Проснувшись, Маклай поднял голову и увидел, что папуасы мирно сидели вокруг него, жевали бетель, оружия в их руках не было. Папуасы зачарованно глядели, как Маклай зашнуровывает ботинки. Он ушел домой, сделав вид, что ничего не случилось.

Так Маклай «заговаривал» себя от копья, стрелы и ножа из казуаровой кости. Туй стал частым гостем хижины Маклая, он любил сидеть возле лестницы у входа в дом. Часто Туй присылал с сыновьями свинину, бананы, таро – все в свертках из листьев деревьев. Один раз кто-то прислал три свертка с провизией для Маклая, Боя и Ульсена. В свертках были бананы, плоды хлебного дерева и холодная вареная... человечина!

Папуасы уже звали Маклая по имени, приставка «тамо-рус» (русский человек) появилась впоследствии. Маклай, пряча добрую усмешку в каштановой бороде, смотрел на папуасов, пиликавших на его гармошках, смотревшихся в его зеркальца.

Маклай не раз показал презрение к смерти, и папуасы решили, что человек этот бессмертен. В этом они не ошиблись – имя Маклая действительно осталось бессмертным для науки.

Маклай завел строгий распорядок дня. Вставал он на рассвете и шел умываться к ясному ручью. Потом пил чай, – он любил этот терпкий, бодрящий напиток. После чая он делал наблюдения за приливной водой, ветром, измерял температуру воды и воздуха. Около полудня Маклай завтракал и шел на берег моря за водяными животными или в лес – ловить насекомых для коллекций. Вечером склонялся над дневниками.

Чудесное входило в быт. Маклай видит – вот идет Туй в ульсеновской шляпе и с каменным топором на плече. Он ведет за собой целую толпу гостей с острова Витязь. Гости увешаны раковинами, собачьими зубами и кабаньими клыками, вымазаны праздничной краской. Придется их встретить, одарить. Островитяне просидят до вечера, а потом уедут домой, освещая путь факелами из сухих листьев. Прощаясь, они знаками покажут, что Маклая они не убьют и не съедят – для этого найдутся другие...

И вот снова приходит Туй, преподаватель папуасского языка и топографии. Маклай уже знает, что мыс, на котором стоит его хижина, называется Гарагасси, деревня, в которую Маклай в первый день высадки привел за руку Туя, – Горенду. За ней лежат деревни Бонгу, Мале, Богатим, Горима, Гумбу, Карагум, Рай.

Туй, шурша своими браслетами, не раз даже поправлял наброски карты Маклая, нисколько не удивляясь самому рисованию планов и карт. Маклай за время житья в хижине под огромными деревьями выучил до трехсот пятидесяти слов. Он считал, что все богатство папуасского языка можно уложить в одной тысяче слов, – следовательно, «тамо-рус» Маклай прилично знал наречие папуасов. Он объяснялся теперь с новогвинейцами уже не только с помощью жестов.

Спутники Маклая часто болели, его самого била тропическая лихорадка. Ульсен распустился. Он жаловался на отсутствие дамского общества, невзлюбил Туя и вечно валялся на койке.

Ульсена лихорадит. В бреду он то бьет китов, то дарит таитянке шелковый шарф. Бедняга Бой еле движется, он весь опух и побелел. Папуасы не считаются с Боем и Ульсеном, они их не уважают.

А с папуасами дружбой и лаской можно делать все. Вслед за людьми с острова Витязя является посольство с островка Ямбомбы. Оно застает Маклая на свежих грядах огорода, где он посеял бобы, кукурузу и тыквы с Таити. Послы с Ямбомбы с восторгом понесли домой гвозди – дары «тамо-руса».

Маклай вместе с Боем пристроил веранду к хижине, поставил стол из ящика. С веранды удобнее принимать гостей, не спускаясь на землю, – среди гостей могут быть и недобрые.

Туй настолько цивилизовался, что Маклай однажды не узнал приятеля – он сбрил бороду осколками бутылочного стекла. С тех пор папуасы стали щеголять с выскобленными подбородками и были наверху блаженства, когда Маклай или Ульсен дарили им стекла. Туй вечно сидел в кухне, устроенной в шалаше возле хижины.

Иногда Ульсен вставал с койки и играл на губной гармошке матросские песни, мечтал о прогулке в папуасские деревни, но сам, без Маклая, боялся и нос высунуть дальше огорода. Когда Ульсена начинает трясти, он охает, стонет, проклинает белый свет и грозит покончить с собой. Маклай с большим терпением переносит все фокусы китобоя. Раз папуасы прислали свинины и собачины, Маклай, зная прожорливость матроса, отдал ему свинину, а сам стал есть собачье мясо. Но Ульсена мало тронуло это. Он заботился лишь о собственном брюхе и покое.

Маклай не знал отдыха. Он ухаживал то за Боем, то за Ульсеном, готовил обед, добывал на море медуз, ракообразных – для исследований, ловил огромных пестрых бабочек. Ульсен совсем обезумел от подземных толчков, во время которых хижина ходила ходуном, проклинал Новую Гвинею, где человек не только может стать жертвой людоедов или лихорадки, но рискует еще и провалиться в преисподнюю за все свои матросские грехи.

В ноябре у Маклая был новый посол – от племени горцев из дальней деревни Марагум. Маклай одарил их, и они ушли обратно. И снова начинаются будни залива Астралейб. Маклай упорно трудится весь день, а ночью забирается в гамак и смотрит на звездное небо. На коралловых рифах гремит прибой, из деревень доносятся песни папуасов, грохот барабанов.

Маклай чтит обычаи папуасов. Он никогда сам не навязывается им. Они приходят к хижине и, оставив копья и ножи под присмотром кого-нибудь одного, идут беседовать с Маклаем. Бугай, поселянин из Горенду, первым пустил по всему берегу сказку, в которую все поверили: «тамо-рус» Маклай – человек с Луны. Россия – лунная страна. Разубедить папуасов в этом было невозможно, и великая страна в их представлении так и осталась на долгое время понятием астрономическим.

Антропологи всего мира создали про папуасов легенду о том, что у них волосы якобы растут пучками. Ошибку антропологов надо было опровергнуть. Маклай решил собрать коллекцию волос папуасов. Но даже Туй сначала боялся ножниц. Тогда Маклай придумал другое. Он отрезал волосы сначала у себя, а потом выменивал их на пучки волос у папуасов. Увлеченный этим занятием, Маклай не заметил, что он выстриг себе полголовы и стал похож на нерчинского каторжника. Потом он стал выстригать волосы равномерно...

С коллекциями бабочек случилось несчастье – их съели белые муравьи. Купаться в море можно было с опаской – у коралловых берегов часто бродили акулы. Раз Маклая сильно искусали осы. Как-то среди ночи Маклая разбудил Ульсен и, дрожа, заявил, что к хижине идет толпа дикарей с факелами в руках. Маклай спокойно вышел на веранду и сказал: «Гена» («Иди сюда»). И толпа папуасов с копьями и факелами ринулась к хижине. Каждый из папуасов держал в правой руке несколько рыб. Оказалось, что темнокожие друзья после богатого улова в первую очередь вспомнили о «тамо-русе» Маклае.