Знаменитый русский исследователь Китая Палладий Кафаров жил и трудился в Пекине в 1840–1847, 1849–1859 и 1864–1878 годах.

Это он собрал замечательные сведения об «олосах» — русских людях, составлявших в XIV веке отдельный десятитысячный полк пекинской гвардии.

Голландский историк Грунефельд, изучая историю Явы и Суматры по древним китайским источникам, вынужден был обратиться к Палладию, открывшему рукописные сокровища «Истории династий» и другие старые архивы, хранившиеся в Пекине.

Изучая «Си-юй-цзы» — «Историю Западных стран», Палладий узнал, что виноград и люцерна — «трава мусу», как и многие другие полезные растения, были перенесены в Китай из оазисов Средней Азии. Ему удалось найти в Пекине рукописи на туркестанской бумаге — свидетельства давних связей Китая с нашей страной.

Кафаров открыл, что название «Сибирь» было известно в Китае еще в XIII веке, когда отшельник Чан-чунь ездил зачем-то к Чингисхану. Так говорила «Тайная история династии Юань»… Многие из таких летописей перевел Палладий. Он прочел тысячи рукописей, сделав из них сотни извлечений и заметок.

В 1850 году Палладий опубликовал в «Записках Русского географического общества» очерк о торговых дорогах Китая и смежных с ним стран. Затем из печати вышли обширные его сочинения — «Жизнь Будды» и «Исторический очерк древнего буддизма» (1852). Одновременно Кафаров собрал исторические сведения об озере Лобнор, лежащем на пути из Китая в Тибет.

Через двадцать семь лет после этого Палладий настойчиво советовал И. М. Пржевальскому избрать дорогу в Тибет через Лобнор и сообщил великому путешественнику подробные данные об этом водоеме Центральной Азии.

Начиная с 1852 года ученый принимал участие в печатных «Трудах Русской духовной миссии в Пекине». Там можно найти, например, работу Палладия «Водяное сообщение между Цянь-цзином и Шанхаем» или его исследования о магометанстве в Китае. Несколько позже Палладий написал большой труд «Китайская литература магометан». Он разыскал в Пекине описания Средней Азии, Самарканда, Бухары. В одной из открытых ученым рукописей есть сведения о Сойфере, властителе Бухары, поселившемся в Китае около 1070 года.

Палладий разъяснил происхождение народности дунган (китайских мусульман).

В 1863 году русский исследователь китайской истории выступил в некрасовском «Современнике» с заметками «Две недели в китайской кумирне». Вероятно, именно тогда Палладий привлек внимание Н. Г. Чернышевского к русским китаеведам, ибо вскоре после этого в «Современнике» появились отзывы Чернышевского о трудах И. Гашкевича, М. Храповицкого, А. Татаринова и других исследователей Китая. Все они в то время работали в Пекине под руководством Палладия.

Тогда же была опубликована статья Кафарова «Русское поселение в Китае в первой половине XIV века». В ней содержались удивительные сведения, извлеченные из истории дома Чингизидов в Китае.

Оказалось, что в последние десятилетия власти монголов в Китае русские и аланы (предки осетин) составляли отборные части пекинской гвардии.

В числе воинов Русского полка были люди с именами Николай, Илья, Георгий, Дмитрий. Полк этот подчинялся только Высшему военному совету в Пекине и размещался в отдельном поселении. Русские воины занимались там земледелием, охотой и рыбной ловлей, имели свои сельскохозяйственные орудия. В 1331 году Русский полк был пополнен 600 воинами, а через год в Пекин прибыло 2803 русских. К 1334 году относится последнее упоминание о русских гвардейцах в Пекине.

Доктор Э. Брейтшнейдер, дополняя Палладия, извлек из «Юаньши» еще некоторые сведения о русских и аланах в Китае. Мне удалось датировать ряд событий, сообщенных Брейтшнейдером. Так выясняется, что в 1251–1259 годах алан Юваши (?), сын Ильи, доходил до Сибири. В те же годы алан Николай побывал в Юннани.

Что сделалось с русскими и аланами в 1368 году, когда монголы были изгнаны из Китая, — неизвестно. Палладий, очевидно, не обнаружил никаких сведений на этот счет в древних книгах пекинских хранилищ.

Извлечения из «Юаньши» о русских людях, их пашнях и промыслах, расположенных «между Великой стеной и Пекинской равниной», пролили свет на события, дотоле неизвестные русским историкам. В этом огромная научная заслуга Палладия Кафарова.

В 1870 году Палладий по поручению Русского географического общества выехал из Пекина в сопровождении топографа Гавриила Нахвальных. Они двинулись в Маньчжурию по Ляодунской дороге.

Нахвальных производил съемку, а Палладий неутомимо исследовал памятники старины. Он открыл их возле Мукдена, а затем на землях русского Дальнего Востока. Путешественники посетили Гирин, Цицикар, Мерген, Айгун и достигли Благовещенска. Оттуда они проследовали на тогдашнюю Хабаровку, побывали на Уссури, озере Ханка и вышли на Владивосток.

Весной 1871 года Палладий и Нахвальных отправились на шхуне «Восток» в Тихий океан и осмотрели Новгородский пост, бухту Находка, залив Ольги и возвратились через Нагасаки в Пекин.

Во время путешествия были открыты остатки старинных городов, укреплений, морских портов, былых торговых путей Дальнего Востока и собраны богатейшие данные о Маньчжурии.

«Палладий был первым русским писателем о Маньчжурии», — писал исследователь Китая, врач Русской миссии в Пекине Э. Брейтшнейдер. В русской печати появились новые труды Палладия, в том числе исторический очерк Уссурийского края, «Дорожные заметки на пути из Пекина до Благовещенска через Маньчжурию».

Палладий исследовал обычаи народностей Дальнего Востока. Открытия его иногда были неожиданными. Так, например, он установил, что маньчжуры «почитают воронов, видя в них своих предков». Подобный культ воронов, как известно, существовал у индейцев Аляски.

Путешественник сообщал много сведений о Корее, причем отмечал долголетие корейцев, среди которых ему приходилось встречать много столетних старцев.

Возвратившись в Пекин, путешественник продолжал трудиться над составлением грандиозного китайско-русского словаря. Труд этот был закончен уже после смерти Палладия служащим Русской миссии в Пекине П. С. Поповым и издан там же в 1888 году.

В этом грандиозном издании было приведено и объяснено 11 868 иероглифов. Такого словаря еще не было в русской научной литературе о Китае. Выход его в свет был расценен исследователями Китая как чрезвычайное событие.

Пекинские друзья Палладия, — китайцы — любили и уважали русского ученого. Однажды они преподнесли ему доску, покрытую 54 золотыми иероглифами. Это было похвальное слово в честь Ва, как китайцы называли Кафарова. «Желаем при этом, — было написано на дарственной доске, — чтобы выраженные в сих златых письменах глубокие чувства нашего почтения сохранялись исторически в памяти, по возможности на долгие годы, и чтобы слава о достойном любви человеке оставалась вечною и после его и нашей смерти…»

Так народ Китая почтил русского ученого, посвятившего свою жизнь изучению культуры этой страны.