5 дней

Весь следующий день я почти не виделась с Дариелом. В те короткие минуты встреч, что проходили в столовой, между нами по большей части царило тягостное молчание. Мы сидели, уставившись в тарелки, и ковырялись в них столовыми приборами. Ни у кого из нас не было аппетита. Изредка я бросала на декана косые взгляды, замечала, насколько плотно он сжимал губы в моем присутствии, хмурился, но попросить прощения за свои обидные слова не решалась. Хотя прекрасно понимала, что сама во всем виновата. Невзирая на размолвку, Дариел проведал меня однажды, перед обедом, чтобы сделать перевязку и посмотреть, как протекает выздоровление. Он был предельно осторожен в действиях, словно боялся причинить мне боль. Но душевная, обусловленная его отчужденностью, оказалась гораздо сильнее. Сразу же после ужина брюнет и вовсе отправился к себе, переложив заботу обо мне на дворецкого.

В пятницу ситуация не изменилась. За завтраком и во время обеда мы обменялись всего парой сухих фраз. Я сидела в кресле у окна с книгой в руках, когда в дверь раздался предупредительный стук и в комнату вошел объект моих постоянных размышлений. Декан приблизился ко мне, молчаливо присел у ног, приподнял немного подол платья и взялся за край хлопковой ленты. Устав от сложившейся ситуации, я набрала побольше воздуха в легкие и тихонько обратилась к нему:

— Лир Невилл…

Однако мужчина сделал вид, что не расслышал моих слов, поэтому я произнесла чуть громче:

— Лир Невилл…

Но и тогда не последовало ответа. Брюнет к тому времени высвободил поврежденную ногу из тугого плена перевязочного материала и начал ее ощупывать.

— Дариел…

Декан замер, а затем поднял на меня глаза.

— Тебе больно? — взволнованно спросил брюнет, сведя брови на переносице.

На мгновение я стушевалась под его пристальным взглядом, а потом и вовсе едва не утонула в черном омуте. Природный магнетизм с каждым разом все сильнее оказывал на меня влияние. Бороться с ним становилось все тяжелее. Уже не впервой я сжимала руку в кулак до побелевших костяшек, сдерживаясь, чтобы не коснуться его волос или же не провести пальцами по щеке, как он делал это не раз.

— Нет, я хотела бы поговорить.

— Слушаю, Лилит, — он снова нахмурился, опустил голову и продолжил ощупывать лодыжку, позволяя мне собраться с мыслями.

— Простите меня, пожалуйста.

— За что? — спросил Дариел, не поднимая головы.

Он умелыми движениями накладывал на ногу перевязочный материал. Судя по спавшей припухлости, через день-два мне будет позволено самой спускаться в столовую. Но сперва брюнет удостоверится в этом, вызвав целителя.

— Я не хотела вас обидеть.

— Разве на правду обижаются? — декан снова впился в меня взглядом, и я почувствовала, как все внутри сжалось.

— Это не совсем так. Я погорячилась, выпалила те слова, не подумав.

— Рад это слышать, — казалось, с его губ сорвался облегченный выдох. — Думаю, завтра-послезавтра можно будет пригласить лира Толлена, чтобы он оценил твое состояние.

Брюнет уже поднялся с колен, когда я осмелилась задать ему бередящий сердце вопрос:

— Вы и вправду видели Генри?

— Я был в Ривертауне, — уклончиво отозвался Дариел и опустился в соседнее кресло. Хотя еще минуту назад все в его поведении выдавало желание поскорее покинуть мои покои.

— А что вы там все-таки делали? — мне казалось, он что-то все-таки недоговаривал.

— Забирал срочный заказ, — брюнет вытянул ноги и откинулся на спинку. Его поза была расслабленной.

В голове вертелся один единственный вопрос: “какой?”, но озвучить я его не решилась, припоминая реакцию декана. Он выдержал мучительную паузу, а затем, словно прочитав мои мысли, произнес:

— Артефакт.

— Ух ты! — выпалила на одном дыхании, не скрывая восторга.

Я любила читать о вещах, обладающих различными магическими свойствами. Но мне никогда не доводилось видеть их вживую или же держать в руках. Они были уникальны и бесценны. Хотя у всего в этом мире есть стоимость. Даже у жизни… И кому, как ни наемникам, об этом известно.

— Нравятся артефакты? — правый уголок рта декана приподнялся вверх, а взгляд наполнился теплотой.

— Очень. У вас их много?

— Порядком. Помимо книг я собираю и редкие изделия, — губы Дариела изогнулись в довольной улыбке.

С каждым днем у нас находилось все больше общих интересов. Но это ли главное в отношениях? Время явно перестало играть в мою пользу.

Всего парой фразой декан породил во мне множество новых вопросов, на которые поскорее хотелось получить ответы. Видимо, за той дверью с печатью и хранятся его сокровища. Но почему он тогда говорил, что после проникновения в помещение я обязана буду выйти за него замуж? Что-то здесь не сходится. Тем не менее, я напрашивалась на экскурсию:

— Покажите?

Сердце настолько часто забилось в груди, что, казалось, еще немного — и оно выскочит оттуда.

— Только при условии, что ты объяснишь мне, почему так категорично относишься к учебе в академии. Тебе кто-то из родных вбил это в уши?

— Нет. Родители гордятся тем, что у них такая особенная дочь, хотели бы, чтобы мое имя было у всех на слуху. Дедушка так, вообще, души во мне не чает, — перед внутренним взором начали проноситься лица родных, и в глазах застыли слезы. Я по ним безумно соскучилась.

— В чем тогда проблема? Или, вернее, в ком? Уж не в Генри ли?

— Нет, — без промедления выпалила я и, зардевшись под проницательным взглядом декана, добавила шепотом: — Да. В нем.

— Объяснишь? — его вкрадчивый голос заставил меня кивнуть.

— Вы должны знать, лир Невилл, что мою семью и без меня считают чудной. Папа постоянно витает в облаках, днем и ночью занимается экспериментами. При этом ни один из них не оправдал себя. Дедушка — некромант, что многих ввергает в ужас. Все это значительно снижает мои шансы удачно выйти замуж.

— И ты посчитала, что тебе невероятно повезло, когда такой парень, как Генри, обратил на тебя внимание? — в ответ на язвительный смешок, слетевший с губ Дариела, я гордо вскинула подбородок.

— Именно. Норманды богаты и влиятельны. По крайней мере, в Тарквуде.

— Он знает, что ты стихийница?

— Да, мне понадобился год, чтобы набраться смелости и признаться ему в этом, — воспоминания о том дне ворвались в сознание. И они были не из приятных.

— По всей видимости, он не очень этому обрадовался.

— Все верно, — мой голос походил на шепот.

Я опустила голову и начала разглаживать складки на платье, желая избежать пристального взгляда черных глаз. Декану отчего-то взбрело в голову докопаться до истины.

— Генри попросил, чтобы я никому не рассказывала о своих способностях, особенно отцу, который и без того на дух меня не переносит. Иначе лир Норманд ни за что бы не позволил ему сделать мне предложение. По его совету я говорила всем его родным и знакомым, что так же, как и Генри, водница.

— И несмотря на это, ты все равно хочешь стать женой человека, который принижает твои достоинства? — правая бровь Дариела скептически изогнулась.

Мужчина выжидательно смотрел на меня, а я медлила с ответом. Казалось, если скажу сейчас правду, обратной дороги не будет. Своим признанием я могла собственными руками снести последнюю шаткую преграду, стоявшую между нами. Однако мне захотелось озвучить мысли, царившие в голове. Этот человек умудрился каким-то образом завоевать за короткое время мое доверие. И я боялась… Боялась, что как только обнажу перед ним душу, он занесет нож и причинит много боли.

— Я уже не столь в этом уверена, как ранее, — хоть произнесла эти слова шепотом, они прозвучали так громко, что я невольно вздрогнула. — Но разве у меня есть другой выбор?

— О чем ты, Лилит? — во взгляде брюнета читалась озадаченность.

— Что я умею? Всего понемногу, но толком ничего.

— Для этого и нужно учиться, — повел он плечом. — Поймешь, какой стихией тебе легче управлять, какая из них дает больше возможностей для развития. Хотя мне кажется, что они у тебя равносильно развиты. И судя по тому, что я успел увидеть, умеешь ты немало. Адептам первого курса до тебя еще расти и расти.

— Чтобы на меня там смотрели как на невиданную зверушку и показывали пальцами? — голос дрогнул и выдал мое смятение.

— Откуда ты это взяла? Неужто опять Генри? — на лбу декана залегли вертикальные складки, а в глазах вспыхнули опасные огоньки.

— Он не единожды говорил, что людям не нравится, когда кто-то отличается от них, и лучше не выделяться из толпы.

Дариел внезапно накрыл мою руку, лежавшую на подлокотнике, своей.

— Это не совсем так, Лилит.

— Хотите сказать, что на вас никто не бросает косые взгляды?

— Людям по большей части нет до меня дела. У всех свои заботы. Они видят во мне состоятельного человека…

— Завидного жениха, — продолжила за него и, спохватившись, прикрыла свободной рукой рот.

— И это тоже, пока я холост, — Дариел поглаживал мою ладонь подушечкой большого пальца, и в сердце постепенно возвращался покой. — Согласен, кто-то, узнав о моих возможностях, начинает завидовать, кто-то ненавидеть, потому что магия дала мне больше, чем ему, кто-то смотреть с восторгом. Но многим абсолютно все равно. Им гораздо важнее твои человеческие качества, твоя душа, нежели способности. Следует гордиться ими, стараться с их помощью изменить мир к лучшему, а не прятаться в четырех стенах. Возможно, именно мы, а не кто-то другой, придумаем новое заклинание, которое позволит прогрессу сделать большой шаг вперед. Разве я не прав?

— Наверное…

— Надеюсь, Лилит, ты в ближайшее время окончательно все для себя уяснишь и не натворишь непоправимых ошибок, — с тяжелым вздохом произнес Дариел и поднялся с кресла.

До ужина осталось менее часа. И декану, и мне еще предстояло к нему подготовиться. Я была убеждена, что мужчина сдержит обещание, правда любопытство подтолкнуло меня поинтересоваться, как скоро это произойдет:

— А когда вы покажете свою коллекцию?

— Как только ты полностью поправишься. Но если не откажешься составить мне этим вечером компанию и выпить со мной в гостиной чашечку горячего шоколада, то я захвачу с собой одно из последних своих приобретений.

— Не откажусь, — в душе разлилось приятное тепло, хотя и чувствовала, что приглашение брюнета отчасти ловушка. Он ощутил мое колебание в отношении академии и теперь будет пытаться склонить к своему мнению.

Между нами вновь исчезло былое напряжение. Поскольку Дариел породил внутри зерно сомнения относительно правдивости высказываний Генри, за ужином я засыпала его вопросами об академии. Из столовой мы переместились в гостиную, куда нам подали горячий шоколад и тарелку с домашними кексами.

Я уж было решила, что брюнет забыл о данном слове, когда он вынул из кармана золотой ажурный кулон с синим кристаллом по центру, что-то прошептал, и над нами появилось ночное небо небывалой красоты. Казалось, протяни руку и непременно до него дотянешься. Звезды мерцали, падали одна за другой с чернильного полотна, позволяя загадывать желания.

Едва потолок стал вновь сводчатым, у меня перед глазами оказалась широко раскрытая мужская ладонь, на которой лежал маленький круглый камушек молочного цвета с изумрудными прожилками.

— Сожми его крепко и подумай о чем-нибудь.

— И что произойдет? — с опаской спросила я, однако приняла из рук Дариела артефакт. У меня не было причин не доверять ему.

Кристалл оказался на удивление теплым. Сильная пульсация, исходившая от него, стала для меня неожиданностью.

— Увидишь, — губы декана расплылись в озорной улыбке.

Я немного помедлила, а затем все же смежила веки и погрузилась в размышления. Сперва перед внутренним взором проносились лица родных, по которым ужасно соскучилась, но близость декана не позволяла на них сосредоточиться.

— Открой глаза, — раздался возле уха шепот брюнета, словно он боялся потревожить мое видение.

Проследив за его взглядом, увидела неподалеку от нас дедушку, задумчиво смотревшего куда-то вдаль, затем маму, поправлявшую прическу, а потом и Дариела, склонившегося надо мной. Казалось, с секунды на секунду он поцелует меня, как и в моем представлении. Я охнула и выронила камень. Видение в тот же миг померкло. Кровь мгновенно прилила к щекам.

— Думаю, на сегодня хватит, — дрогнувшим голосом вымолвил мужчина и убрал оба артефакта обратно в карман.

— Что это было? — чуть слышно спросила, едва ко мне вернулся дар речи.

— Ты про кристалл правды? Он проецирует мысли, — лучше бы Дариел солгал, а то мне от его слов стало и вовсе не по себе.

Я не знала, куда девать глаза, как осмелиться теперь посмотреть на него, когда он узнал о том, что творится в моей голове.

Мужчина быстро сориентировался, понял, в чем дело, и перевел разговор на более безопасную тему — о магии. Выспрашивал, какая стихия мне больше нравится, почему. Он сделал все, что было в его силах, лишь бы вернуть былую непринужденность в отношениях, но от моих глаз не укрылось, как он порой поглядывал на меня. И этим вечером я впервые захотела, чтобы Дариел переступил тонкую грань. Однако декан за весь вечер не позволил ни единой вольности: ни в действиях, ни в словах. Видимо, возможность ощутить вкус его поцелуя была упущена…

4 дня

На следующий день ближе к обеду приехал целитель, который долго осматривал мою лодыжку и, к превеликой радости, разрешил самой спускаться на первый этаж. Единственным наказом стало — еще неделю ходить с тугой повязкой и стараться пока не перенапрягать ногу. Дариел все это время сидел в кресле у окна и наблюдал за происходящим. Поскольку обо всех моих действиях в этом доме докладывалось его хозяину, обратиться с загадочной просьбой к кому-нибудь из слуг было слишком глупо, поэтому посчитала целителя моей палочкой-выручалочкой. Но декан не покидал комнату ни на минуту, словно что-то предчувствовал или же хотел услышать собственными ушами о моем состоянии.

Я уже распрощалась с намерением узнать, в чем все-таки заключается непереносимость алкоголя у брюнета, когда его весьма кстати позвал по какому-то срочному делу Натаниель. Улучив момент, я попросила у целителя тонизирующей кофейной настойки. Совсем немного, буквально на один раз. У лира Толлена даже левой мысли не возникло, для чего мне она понадобилась. Я же намеревалась докопаться до истины. А вдруг в теле Дариела дремлет демон, который пробуждается под влиянием зеленого змия? Об этом непременно стоило узнать. И уже этим вечером я решила воплотить второй пункт плана, ведь времени до конца испытательного срока почти не осталось.