23 дня

Гроза утихла лишь к утру. Когда в половине седьмого Клементина раздвинула портьеры, меня ослепил яркий свет, но на этот раз солнечный. Промычав что-то нечленораздельное, перекатилась на другой бок и зарылась головой под подушку. Хотелось вздремнуть еще хоть пять минут, ведь ночью так и не удалось сомкнуть глаз, однако горничная тут же забрала ее, а потом раздался встревоженный девичий вскрик.

— Лира Лилит, что с вашим лицом?! Вам нездоровится?

Я разлепила веки и непонимающе посмотрела на молодую служанку, прижимающую ладони к щекам. Она даже не мигала, настолько оторопела от увиденного. Медленно меня настигло понимание. Резко отбросив край одеяла, со всех ног подбежала к зеркалу, резко вздрогнула и сама закричала от испуга. Белила, впрочем, как и следы от угольного порошка, мне так и не удалось толком стереть накануне мокрым полотенцем. Лишь размазала все по лицу. Едва вспомнила странное выражение в глазах Дариела, с моих губ слетел горький стон. Захотелось провалиться под землю. Неужели декан обо всем догадался? Тогда почему не настоял на правде?

— О, маги, — еле слышно прошептала под нос, продолжая вглядываться в смутно знакомые черты.

Щеки так сильно запылали от стыда, что румянец проступил даже сквозь белую краску. Я отвернулась от зеркала, не желая больше видеть свое наводящее ужас отражение, и дрогнувшим голосом обратилась к наблюдавшей за мной все это время горничной:

— Клементина, я бы хотела принять ванну. И чем скорее, тем лучше.

— Да, лира Лилит, — спохватилась она и скрылась за дверью, а я подошла к кровати и опустилась на край, не чувствуя под собой ног.

С каждой проведенной в ожидании горячей ванны минутой собственная выходка казалось все более безрассудной. Совесть не осталась в стороне и взялась мучить меня с удвоенной силой. Я кусала губы, заламывала руки, не представляя, где взять смелости, чтобы посмотреть сегодня в глаза Дариелу. Даже столь прекрасное утро не прибавляло мне радости, а ведь вечером еще предстояла встреча с Малкомом. Как ее-то пережить?

Я настолько углубилась в размышления, что не сразу расслышала обращение молодой служанки, уже закончившей приготовления к водным процедурам. Немного помедлив, все-таки поднялась с постели и направилась в смежную со спальней комнату, чтобы поскорее привести себя в порядок.

Часы показывали начало девятого, когда мои волосы по привычке были заплетены в две тугие косы, а строгое темно-серое платье не имело ничего общего со вчерашним развратным нарядом. Мне никак не хватало смелости покинуть покои, однако прятаться от предстоящей расправы — уж как-то совсем по-детски.

С печальным вздохом я оторвалась от окна и пересекла комнату. Едва нажала на ручку и открыла дверь, как увидела Дариела, стоявшего на том же месте, что и я вчера во время показательного выступления. Он ничего не делал, просто смотрел перед собой. В моей груди все сжалось, дыхание перехватило. Ужас накатил холодной волной. Я взяла себя в руки и вышла в коридор, но брюнет даже не шелохнулся.

— Доброе утро, лир Невилл, — первой поприветствовала мужчину, едва поравнялась с ним и прочистила горло.

— Доброе, Лилит, — он повернул голову вполоборота, мельком взглянул на меня и снова уставился вперед. Что-то ему явно не давало покоя. Я решила узнать, что у него на уме относительно произошедшего, поэтому сама завела разговор на эту тему.

— Вы говорили вчера о каком-то пожаре, — небрежно начала я. — Однако не вижу здесь ни малейшего следа.

— Вот и я не вижу, — сказал он натянуто, и сердце полоснул нож.

— Может, вам привиделось все это? — мой голос предательски дрогнул.

— Либо кто-то обладает весьма внушительной силой и способностями. Но с учетом домашнего обучения они не укладываются у меня в голове.

— Лир Невилл, лира Лилит, завтрак подан, — официальным тоном объявил выплывший из-за поворота дворецкий, на лице которого не дрогнул ни один мускул, и поклонился, не сгибая спины.

— Благодарю, Натаниель, мы уже спускаемся.

Дариел жестом подал мне знак идти вперед, и я безропотно последовала его указанию.

За столом никто из нас не проронил ни слова. В столовой царила такая тишина, что был слышен даже звон крыльев комара, летающего у одного из высоких окон. Я бросала на мага частые взгляды, но он делал вид, что не замечает их. В такой гнетущей обстановке и прошел завтрак.

До самого вечера я и носа не высовывала из собственных покоев, хотя несколько раз порывалась спуститься на первый этаж и поговорить с Дариелом о произошедшем. Правда, так и не собралась с духом.

Ровно в шесть часов распахнулась парадная дверь, и в холл вошла супружеская чета Невиллов. Декан не скрывал радости от встречи со своим средним братом. Как я успела заметить и почерпнуть из бесед, они были наиболее близки между собой. Возможно, причиной тому служила небольшая разница в возрасте.

Мы вчетвером устроились в гостиной, дожидаясь, пока накроют на стол. Малком перед ужином выпил пару бокалов красного вина, Вилма — рюмку абсента, а я и Дариел потягивали вишневый сок. Женщина с интересом поглядывала на меня, хоть и пыталась утаить любопытство. Но наверняка от ее внимательных глаз не укрылось появившееся между мной и Невиллом-младшим напряжение. Мужчины покинули нас буквально на четверть часа, но, по всей видимости, этого времени Дариелу хватило, чтобы пересказать в подробностях о произошедшем накануне инциденте. Как я поняла? По перемене в поведении демонолога — по возвращении в гостиную он то и дело бросал на меня оценивающие взгляды, но весьма скоро потерял к моей персоне всякий интерес. Скорее всего, не впечатлила.

Разговор, которого я боялась до ужаса и ждала с замиранием сердца, так и не состоялся. Едва ли не сразу после ужина, супружеская чета откланялась, а брюнет, сославшись на усталость, отправился в свои покои. Мне же осталось лишь строить всевозможные догадки и предположения, о чем состоялась их непродолжительная беседа. И знала лишь одно — она касалась непосредственно меня.

18 дней

Прошло пять дней. Пять мучительных дней. За все это время я почти не виделась с Дариелом. Наше общение свелось к минимуму: “доброе утро”, “спокойной ночи”. И лишь изредка он интересовался моими делами. Былая теплота в голосе исчезла. Возможно, маг ждал каких-либо объяснений, а я не находила слов. Но не этого ли добивалась своим поступком? Не я ли мечтала проложить между нами пропасть? Тогда почему теперь так больно? Почему хочется услышать его гортанный смех, таинственный шепот, увидеть озорные смешинки в глазах?

Раскаяние о содеянном постоянно мучило. Первые дни я и вовсе не знала, чем заняться. То бездельно слонялась по покоям, поскольку не могла углубиться в чтение, то невидящим взором смотрела в окно, а после стала подолгу сидеть у кровати своей компаньонки, медленно идущей на поправку. В минуты, когда на душе было совсем невмоготу, шла в музыкальную комнату, садилась за пианино и тихонько наигрывала что-нибудь печальное.

Можно было собрать вещи, переселиться в гостиницу, ведь от матери пришло ответное письмо с приличной суммой денег и сундуком одежды. Однако я прекрасно понимала, что надлежащего ухода Нарине не смогу обеспечить. Или же попросту искала оправдание своему пребыванию в доме декана и нежеланию съезжать отсюда?

Время званого ужина все же настало. И это сильно меня тяготило, поскольку я не любила шумные сборища. Была б моя воля, притворилась бы больной и вовсе никуда бы не поехала. Но я не хотела навлекать на себя гнев Дариела или же его матери и портить всем настроение. Хватало того, что оно напрочь отсутствовало у меня.

И вот теперь, в ожидании дворецкого, я стояла у зеркала в платье цвета ночного неба, которое необычайно хорошо мне шло, и с интересом разглядывала в отражении незнакомку. Наверное, если бы не Клементина, перебравшая накануне мой гардероб и остановившая на нем выбор, сама бы я ни за что не решилась надеть подобный наряд. Вырез в нем оказался гораздо глубже, чем предполагала. Горничная уложила мои волосы в замысловатую высокую прическу, которая открывала шею и делала меня немного старше. В качестве украшения я надела серебряные серьги и медальон.

Без десяти шесть раздался предупредительный стук, и в комнату вошел Натаниель, чтобы объявить о готовности экипажа и необходимости спускаться. Я не стала заставлять себя ждать и без промедления покинула покои.

Особняк Уолта Невилла украсился цветами. Ровно в семь, как значилось в приглашении, я и Дариел, рука об руку, с натянутыми улыбками, в сопровождении Нарины, вошли в светлый холл с мраморными колоннами. Натертые полы, хрустальные люстры, зеркала в золоченых рамах засияли новым блеском. Однако все это было не в радость. Я косилась на своего обворожительно красивого кавалера и думала о том, что же мне принесет этот вечер.

Миссию по моему знакомству с друзьями супружеской четы Невиллов взяла на себя лира Изабель, представляя им меня в качестве дочери давней подруги, тем временем как ее супруг развлекал мужскую компанию. Все эти мучительные мгновения Дариел постоянно находился рядом, не отходил от меня ни на шаг. И за проявленную заботу я была ему крайне благодарна. Гости с любопытством разглядывали нашу пару и, перешептываясь, делились между собой впечатлениями.

— Еще не все в сборе, поэтому можете пока потанцевать, — объявила хозяйка дома, и поторопилась навстречу очередной расфуфыренной лире.

Брюнет, заметив мой перепуганный вид, повел меня в бальный зал, в котором уже начали формироваться и другие пары. Нарина с болезненным выражением лица последовала за нами. Ей все еще нездоровилось.

Хоть танцевать совершенно не хотелось, из двух зол нужно было выбрать меньшее. И новому знакомству я предпочла объятия декана. Дариел поклонился мне и положил руку на спину. Стоило ему это сделать, как зазвучали первые ноты вальса, и мужчина закружил нас в танце. Его взгляд не отрывался от моих глаз, вызывая в груди странное чувство, заставляя щеки покрываться предательским румянцем.

— А ты хорошо танцуешь, — прервал наконец-то мужчина затянувшееся молчание, и я вздохнула с облегчением. Пять дней томительного ожидания остались в прошлом.

— Спасибо! Вот только, как посмотрю, вам… — брюнет сильно нахмурился, и я быстро исправилась: — тебе нет здесь равных.

— Открою один огромный секрет: я очень не люблю танцевать, — слегка склонившись, негромко произнес он мне на ухо.

— Должна признаться, я тоже, — мои слова вызвали у него улыбку, от которой в зале, казалось, стало гораздо светлее. — Вальс — единственное, что я умею толком танцевать.

— Я тоже… — и мы оба рассмеялись, чем привлекли к себе пристальное внимание гостей.

Но в данный момент мне было все равно. Я на мгновение смежила веки, мысленно махнула рукой и отдалась охватывающему сердце веселью.

Вскоре всех пригласили к столу. Прелестные лиры с готовностью покинуть бальный зал зашуршали нарядными туалетами, а мужчины немного несдержанно проявили радость. За ужином моим соседом по правую руку оказался Дариел, а по левую — худощавый старичок, громко стучащий массивными челюстями при пережевывании еды.

Под оценивающими взглядами присутствующих мне вновь и кусок в горло не лез, хотя я была уверена, что поданные блюда вызвали бы у меня не меньший восторг, чем выказанный гостями. Оставалось лишь надеяться, что этим вечером Дариел в очередной раз проявит заботу. Если нет, попрошу Клементину принести чего-нибудь перекусить перед сном, иначе жалобные завывания желудка не позволят уснуть до самого утра.

После ужина часть гостей вернулась к танцам, а часть собралась в гостиной, где расставили карточные столики. Мужчины, которых не интересовало ни то, ни другое отправились на балкон, откуда зачастую доносился громкий смех. Отсутствие жен позволяло им чувствовать себя гораздо раскрепощеннее. К сожалению, Нарине пришлось подняться на второй этаж и прилечь. Но к тому времени многим было уже не до нее, и они попросту не заметили отсутствия моей компаньонки.

Дариел около получаса со скучающим видом наблюдал за происходящим, а потом внезапно произнес:

— Не хочешь прогуляться по парку?

Я кивнула в знак согласия, и мужчина подставил локоть. Однако выскользнуть незамеченными из шумного помещения нам не удалось. До выхода оставалось всего ничего, когда какая-то невидимая сила притянула меня к брюнету. По гостиной прокатился звон, привлекающий к нам всеобщее внимание. Ситуация, в которой мы оба очутились, была весьма щекотливой — по неизвестной мне причине на глазах у многочисленных гостей я оказалась в объятиях декана. По спине пробежал холодок. Я почувствовала, как от лица отходит кровь, и забилась в мужских руках.

— Лилит, перестань, — призвал меня брюнет к спокойствию, хотя паника уже вовсю пыталась завладеть сознанием. — Это магическая ловушка. Чем больше ты будешь вырываться, тем крепче ее цепи будут сковывать нас. Поэтому расслабься, — вкрадчивым голосом вымолвил Дариел и указал кивком куда-то вверх.

Я подняла голову и увидела парящий над нами зеленоватый шар. Мне было невдомек, что требовалось сделать, чтобы он отпустил нас. Однако в этот момент уже изрядно захмелевшие гости хором закричали:

— Целуй! Целуй!

Наверное, если бы не крепкие мужские руки и невидимая лоза, которая оплетала нас, я бы лишилась чувств. Декан не стал медлить и выполнил их требование: склонился и едва ощутимо прикоснулся губами к моей щеке. Восторженные возгласы наблюдателей, а также громкие аплодисменты не заставили себя ждать. Мраморный пол под ногами превратился в зыбучий песок. Хотелось провалиться сквозь землю, тем временем как Дариел нацепил любимую маску отчужденности, с холодным спокойствием подставил локоть и наконец-то увел меня подальше от любопытных глаз. Вот уже во второй раз за вечер его поддержка стала неоценимой. Следовало выразить благодарность, но язык будто прирос к небу. Да и в целом мое состояние сложно было передать. Мне с трудом хватало сил, чтобы держать голову ровно и с показным равнодушием вышагивать рядом с брюнетом, а не пуститься в бега. Лишь на свежем воздухе, поодаль от шума, я почувствовала себя немного легче и сразу же принялась громко возмущаться:

— Что… что это было?

— Омиелит. Удивлен, что ты не знаешь про его существование, — в голосе декана не слышалось и толики сожаления.

— Все ваши столичные шуточки! — недовольно фыркнула и стала к нему спиной.

— А чего ты так разошлась?

— Моя репутация скоро будет окончательно погублена. Это ж надо, на виду у всех, — произнесла я и с горестным стоном уронила лицо в ладони, чувствуя, как щеки вновь становятся пунцовыми.

— Лилит, — Дариел коснулся моего плеча, — тебя вынудили пойти на это. К тому же я тебя не в губы поцеловал.

— Еще чего не хватало! — я резко обернулась и гневно посмотрела на Невилла-младшего.

— Тебе не хватило? — с наигранным изумлением воскликнул брюнет, а после понизил голос до волнующего шепота: — Можем исправить недоразумение. Тогда действительно будет над чем горевать.

— Издеваете…шься? — внутри заклокотало негодование.

— Лилит, не выдумывай проблему на пустом месте. Тем более после… — Дариел резко замолк.

— После чего? — я храбро вздернула подбородок, вызвав у него смешок.

— Не важно, — он махнул рукой и резко сменил тему разговора: — Я неспроста позвал тебя сюда.

— А зачем?

— Последние дни выдались у нас нелегкие. Меня тяготит появившееся между нами напряжение. Я намерен все исправить и в знак примирения хочу вернуть тебе кольцо.

Я недоверчиво на него посмотрела. В подтверждение своих слов, мужчина сунул руку в карман и извлек на мое обозрение помолвочное кольцо, подаренное мне Генри. Оно тускло сверкнуло в сгущающихся сумерках. Не помня себя от счастья, сделала шаг вперед, протянула ладонь, но драгоценность со звоном упала на гравийную дорожку. Брюнет выронил ее.

Мой испуганный вскрик взорвал устоявшуюся тишину. Не медля ни секунды, я наклонилась, чтобы поднять кольцо. То же самое сделал Дариел, и мы сильно стукнулись лбами. На мгновение он схватил меня за плечи, чтобы удержать от падения. Я ойкнула, поморщилась от боли и потерла место ушиба. Он повторил за мной и вымолвил с сожалением:

— Прости. Что же я сегодня такой неуклюжий?

Поскольку все мои мысли занимало лишь одно: поскорее отыскать кольцо, я не обратила внимания на интонацию, с которой была произнесена фраза. А следовало бы…

В тусклом свете магических фонариков золотого украшения нигде не было видно. Совершенно позабыв об осторожности, я призвала огненную стихию. Уже в следующее мгновение по мановению пальцев над нами вспыхнул ярко-оранжевый шар, который разогнал полумрак. Любимая драгоценность была найдена в считанные секунды. С довольной улыбкой и кольцом в руках я выпрямилась, не сразу ощутив на себе пристальный взгляд брюнета. Он стоял, сложив руки на груди и слегка склонив голову набок. На его губах играла лукавая усмешка. И тогда я все поняла: Дариел, не дождавшись чистосердечного признания, специально затеял это “примирение”, чтобы вывести меня на чистую воду.

Я подумала, что раз лучшая защита — это нападение, то стоит первой ринуться в атаку:

— И чего вы… ты пытался этим добиться? — процедила, стиснув зубы.

— Хотел удостовериться, что ты стихийница. Я прав? — темная бровь Дариела вопросительно изогнулась.

Ответ последовал не сразу. Мне потребовалось несколько мгновений на размышление. Это была моя самая большая тайна, которой я не могла поделиться с первым встречным. Но с недавних пор между нами появились крохи доверия, и я не хотела, чтобы ветер сдул и их.

— Да, — стоило это произнести, как в черных глазах мага вспыхнул восторг. Прошло около минуты, а он все молчал, поэтому я посчитала нужным продолжить: — Больше ни о чем меня спрашивать не будешь?

— Только если ты сама пожелаешь все рассказать, — мягкий тон декана слегка поумерил мой пыл.

— А если не желаю? — в моем голосе послышался вызов.

— Значит, разговор закрыт, — как-то слишком быстро он сдался. Неужели оставит все вот так, без ответа?

Я недоверчиво на него покосилась, а после захотела надеть кольцо на безымянный палец левой руки, но оно внезапно не подошло мне по размеру — оказалось маленьким. Тогда попробовала надеть на мизинец и снова потерпела неудачу — на этот раз оно стало неимоверно большим. Последующая попытка также оказалась тщетной. Я не понимала, что происходит, пока не услышала сдавленный смех брюнета. И почему сразу не догадалась, кто в этом замешан? Едва пересеклись наши взгляды, Дариел не сдержался и громко расхохотался.

— Не смешно! Верните все, как было! — с обидой выпалила я на одном дыхании.

— Верну, но только по истечении испытательного срока. А теперь отдай мне его назад, — он протянул ладонь и выжидательно замер.

“Ага, разбежалась!” — подумала про себя, покрепче прижимая кулак с кольцом к груди, а затем встала к нему боком.

— Не отдам!

— Потеряешь же. Что потом скажешь своему Генри в оправдание? — Дариел взмахнул рукой и что-то прошептал.

Драгоценность тут же выскользнула меж пальцев и поплыла по воздуху. Она плавно опустилась на раскрытую широкую ладонь и исчезла в кармане фрака декана. Недовольное пыхтение достигло его ушей.

— Я же говорил, что хомяк, — своим замечанием декан вызвал у меня очередное возмущенное фырканье.

Невзирая на нашу перепалку и мое сопение, он подставил локоть, на который я оперлась лишь после того, как пробубнила, насколько он несправедлив по отношению ко мне, и мы неторопливым шагом направились к дому.

Едва ли не во всех окнах на первом этаже горел свет. Даже издалека можно было разглядеть силуэты снующих туда-сюда гостей или же танцующих пар. Постепенно до нас стали доноситься хохот и обрывки музыки, а вместе ними и сердитый женский голос, показавшийся мне хорошо знакомым:

— … на пианино играть не умеет. Вышивает и рисует отвратительно. А вы видели, как она танцует? — тут невестке декана взялись вторить и другие лиры. — Наверняка если бы ни Дариел, то спотыкалась бы она о свои ноги едва ли не каждую секунду. И что Невиллы в ней нашли? Лилит ему не пара! — возмущению Лорены не было предела.

Я почувствовала, как напряглись мышцы под моими пальцами, и потянула брюнета в другую сторону, чтобы увести подальше от сплетниц, но он захотел поступить иначе. Мужчина значительно ускорил шаг. Я едва за ним поспевала.

— Дариел?.. — изумленно воскликнула заметно побледневшая жена Киорана, как только мы приблизились к стайке прелестных лир, которых она собрала вокруг себя.

— Что нашли, вас совершенно не касается. Главное, чтобы она устраивала меня, а до вашего мнения мне нет никакого дела, — таких леденящих ноток в его голосе, мне не доводилось еще слышать. Даже по моей коже прошел озноб, приподнимая волоски на оголенных руках.

Никто не осмелился и слова больше сказать, не говоря уже о том, чтобы извиниться передо мной. Несомненно, мне льстила его защита, но почему он так себя повел? Ведь, по сути, я приходилась ему никем, всего лишь временной невестой. Еще каких-то две недели, и мы вряд ли когда-нибудь свидимся. Дариел мог сделать вид, что ничего не расслышал, поддаться моему напору и избежать конфликта с невесткой, однако мужчина вступился за меня. Хоть в их словах и было много правды, обида неприятно полоснула по сердцу.

Стоило нам вернуться в дом, как Невилл-младший отдал распоряжение подать экипаж. Это вызвало озадаченность у лиры Изабель, однако она ни о чем не стала расспрашивать сына. Мы поблагодарили хозяев за радушный прием и отправились в путь, решив не беспокоить Нарину и послать за ней карету с самого утра.

— Ты как? — спросил Дариел, едва откинулся на спинку сиденья. В его взгляде читалось волнение.

— Нормально. Но было бы еще лучше, если бы ты… — я ощутила, как щеки в мгновение ока вспыхнули ярким пламенем, — вы отдали мое кольцо.

— Нет. И не проси больше. Я не допущу, чтобы ты носила одновременно два помолвочных кольца, — произнес он тоном, не допускающим возражений.

Я демонстративно вздернула подбородок, отвернулась от него и уставилась в ночное небо, на котором одна за другой медленно загорались звезды, будто кто-то зажигал их невидимой рукой. Взошедшая луна казалась бледной, почти прозрачной, будто вырезанной из папиросной бумаги.

И вновь между нами повисло молчание, но оно не тяготило, а позволяло собраться с мыслями. Они роились в голове, сменяли одна другую, не давали покоя.

— Спустишься или будешь сидеть в комнате и дуться, как мышь на крупу? — спросил Дариел, едва мы вошли в холл.

— Я не мышь и не хомяк. И да, спущусь. Голод не тетка, пирожка не поднесет.

Гордо расправив плечи, направилась в свои покои. Я чувствовала на себе пристальный взгляд брюнета до тех пор, пока не поднялась на второй этаж и не завернула за угол.

“Что это с ним?” — промелькнула мысль в голове, а вслед за ней и догадка. Но она показалась мне слишком нереальной, чтобы принять ее за действительность, особенно после всего, что случилось.

Быстро переодевшись в домашнее платье, умылась, однако к волосам так и не притронулась, решив возню с прической оставить на потом. Уже спустя полчаса, гонимая голодом, я оказалась в пустой гостиной, залитой тусклым светом магических светильников. На чайном столике уже стояли тарелки с едой, а заварничек дымился, источая дивный аромат трав и лимона. Для уюта не хватало лишь пламени камина. Я подошла к нему и щелкнула пальцами. В воздухе завис маленький оранжевый магический сгусток, вскоре опустившийся на груду сухих веток, сложенных пирамидкой. Они тут же ярко вспыхнули, потрескивая, начали постепенно разваливаться на мелкие части, а огонь тем временем все ближе подбиралось к толстым поленьям.

Я засмотрелась на танцующие языки пламени и не расслышала, в какой момент нарушилось мое одиночество. Лишь ощутив на своей шее прикосновение горячих мужских ладоней, вздрогнула, резко обернулась и встретилась с изучающим взглядом черных глаз. Дариел также успел сменить фрак на более фривольную одежду. Его волосы все еще были влажными после принятой ванны. Не знаю, что мной руководило, но я прикоснулась к ним правой рукой, прочла заклинание и высушила их за одно мгновение.

— Спасибо, — усмехнулся брюнет и жестом указал на диванчик.

— Можно задать вопрос? — решилась нарушить вновь воцарившуюся в гостиной тишину.

— Попробуй, — он повел плечом и взялся за заварничек, чтобы разлить чай по кружкам.

— О чем вы говорили со своим братом в тот день, когда пригласили его с супругой на ужин? — мой голос походил на шепот.

— Это была беседа личного характера. Поэтому, прости, твой вопрос останется без ответа, — Дариел заметно нахмурился.

— Хм… — задумчиво протянула я и взяла предложенную им чашку.

— Почему ты не захотела поступить в академию при твоих-то возможностях? Ты могла бы многого добиться.

— Зачем? Чтобы погрязнуть в книгах и в вечных экспериментах над моими способностями?

Я инстинктивно сжала покрепче чашку в руке, борясь с желанием вновь прикоснуться к мужским волосам, оказавшимися, на удивление, мягкими и шелковистыми при его-то нраве. Лунный свет, проникший сквозь оконную раму, посеребрил, подобно инею, черную шевелюру декана. И в голову невольно закралась мысль, что даже через сорок лет, хоть он и станет совершенно седым, по-прежнему будет все таким же красивым.

Мы молча смотрели друг другу в глаза. В теле рождался таинственный, неведомый мне до сей поры трепет, легкий, как взмах крыльев мотылька. Дариел уловил мое состояние, протянул руку и провел пальцем по подбородку, осторожно, едва ощутимо, будто боялся спугнуть меня.

Лицо Дариела медленно начало приближаться к моему, и я поняла, что мужчина намерен поцеловать меня. Сердце забарабанило в груди подобно тяжелому молоту. Чтобы избежать приближающегося безрассудства, не придумала ничего лучше, как накрыть его губы пальцами.

— Наверное, нам стоит держаться друг от друга подальше, иначе это может для нас обоих плохо закончиться, — мой голос прозвучал хрипло, словно чужой. Близость брюнета оказывала на меня странное действие. Даже рядом с Генри я не испытывала ничего подобного. И это сильно огорчало.

— Ты права, — отозвался Дариел, однако руку отвел не сразу, сперва убрал мне за ухо упавшую на щеку прядь. Я была рада, что мы пришли к согласию, поскольку уже подобрались к запретной черте. Стоило ее переступить, как потеряли бы шанс на спасение. — Кстати, не принимай слова Лорис на свой счет. Аннет — ее дальняя родственница. Десятая вода на киселе, но, скорее всего, именно этим и продиктовано ее недружелюбие.

— Вы скучаете по ней?

Конечно, это было не мое дело, но мне хотелось выяснить, не пытался ли декан найти замену рыжеволосой ревнивице или так же, как и я, поддался моменту.

— А ты по Генри? — он впился в меня взглядом. На его лице застыли все мышцы в ожидании ответа.

— Скучаю, — я отвернулась и посмотрела на пламя, надеясь, что Дариел не различит лжи в моем голосе.

За последнюю неделю образ любимого всего дважды всплыл перед внутренним взором. И с каждым разом он становился все более расплывчатым. С этой нерадостной мыслью я поднесла чашку к губам, сделала из нее глоток и закрыла от удовольствия глаза. Мне оставалось лишь надеяться, что с Генри, когда обзаведемся собственным домом, у нас будут не менее приятные посиделки у зажженного камина.

Чай мы допивали в приятном молчании. Невзирая на вечер, наполненный событиями, никто из нас не торопился отправляться в свои покои. Еще один незабываемый момент добавился к воспоминаниям…

14 дней

Следующие три дня прошли относительно спокойно, а вот на четвертый разразился ураган, хотя для него не было никаких предпосылок. Я, Дариел и Нарина (хвала магам, что она в тот момент находилась с нами) сидели в гостиной и беседовали о магии, когда дверь внезапно распахнулась и в помещение влетел… раскрасневшийся Генри. Несколько слуг пытались остановить его: хватали за руки, лацканы сюртука, но он умудрялся от них отбиваться.

— Так это правда! — воскликнул любимый, оскорбленный до глубины души.

— Кто вы и по какому праву ворвались в мой дом? — мгновенно вскочил с кресла Дариел и подал знак своим людям оставить незваного гостя в покое.

— Я жених Лилит, а вы, по всей видимости, удерживаете мою невесту здесь насильно, — агрессивно заявил Генри, пока я собиралась с мыслями.

— Ошибочка. Это я ее жених, а вам, молодой человек, следует встать в очередь. Если она до вас дойдет, конечно, — выпалил брюнет с леденящими душу нотками, и я почувствовала, как закружилась сильно голова. Зачем он так?

Черты лица декана сильно заострили, придавая ему устрашающий вид. Однако мой несостоявшийся муж не обратил на это внимания, подлетел ко мне, ухватился за локоть и потянул на себя. Я ойкнула и скривилась.

— Поднимайся, мы немедленно уезжаем!

— Генри, я не могу, — еле слышно отозвалась я, покачивая головой. На глаза проступили слезы, наверное, не столько от боли, сколько от отчаяния.

— Она никуда с вами не пойдет. Сейчас же покиньте мой дом, — угрожающе прорычал Дариел.

— Так вот на кого ты меня променяла! Столичного пижона! Не ожидал от тебя подобного, Лилит, — начал бросаться он беспочвенными обвинениями, но хватку не ослабил. — Значит, это не слухи… Я себе там места не нахожу, думаю, не случилось ли чего плохого, а ты тут развлекаешься, по званым ужинам с ним ходишь, целуешься у всех на виду. Совсем стыд потеряла! Надо было послушать отца. Он никогда в тебя не верил.

— Ты все не так понял. Между мной и лиром Невиллом ничего нет. Позволь объяснить, — я с мольбой заглянула ему в глаза.

— А что тут объяснять? Горничную только для вида с собой таскаешь, кольцо мое, как я вижу, не носишь. Где оно, кстати?

— В моей спальне, — лгать я не умела. Поскольку мы Генри были давно знакомы, он быстро меня раскусил.

— Я готов тебе все простить, если ты прямо сейчас отправишься со мной домой, — сказал он тоном, не терпящим возражений. Душа разрывалась на части. Я терзалась между желанием покинуть дом Дариела и довести начатое до конца. — Лилит?

— Генри, я застряла в столице не по собственной воле, — я сделала глоток воздуха, чтобы мне хватило сил обо всем рассказать. — Ты сам был свидетелем того разговора и слышал, что мой дедушка проиграл… пообещал отдать меня в жены сыну своего старого друга. Так вот лир Невилл и есть тот, с кем я связана помолвочными узами.

— Почему они до сих пор не сняты? — он прищурился, словно взвешивал на правдивость мои слова на невидимых весах.

— Лир Уолт Невилл установил нам испытательный срок в количестве тридцати дней, по истечение которых он освободит нас от обязательств.

— Звучит бредово.

— Поверь, я не лгу. У лира Невилла тоже есть невеста, — благо, хоть на этот раз Дариелу хватило такта промолчать.

— Я сказал свое последнее слово: или ты отправляешь со мной, и мы ищем способ снять с тебя заклинание; или ты остаешься здесь, но это не значит, что по истечении двух недель я все еще буду тебя ждать. Решай, Лилит, — Генри выжидательно на меня смотрел, а я медлила с ответом. Что же мне делать?

Нервы оголились до предела. Казалось, на меня давил не только любимый, но и воцарившаяся в гостиной тишина. А я до ужаса не любила испытывать подобное чувство. В такие минуты внутри, казалось, просыпалась демоница, которую многие так жаждали во мне увидеть, и я повела себя соответствующим образом: положила ладонь ему на руку, сжимающую локоть до боли, и опалила ее жаром. Несостоявшийся муж мгновенно отскочил от меня и потряс кистью в воздухе.

— Нет, Генри, я никуда с тобой сейчас не поеду, — решительно заявила я, и его губы от напряжения превратились в тонкую нить, а на скулах заиграли желваки. — Не потому, что не хочу. Следует здраво подходить к сложившейся ситуации. Если лир Невилл не снимет узы сам, то эта песня может растянуться на месяц-два, а то и больше. К тому же потребуется немало денег. У кого из нас двоих они есть: у тебя или у меня?

— Не заговаривай мне зубы и не ищи себе оправдания. Я не дурак, не поведусь на подобные отговорки. Верни кольцо, — он протянул руку, и сердце сжалось в болезненном спазме.

Я испуганно взглянула на Дариела, и он едва заметно кивнул. Хоть и не знала, что означал этот загадочный жест декана, решила довериться ему. Не чувствуя под собой ног, вышла в коридор и поднялась на второй этаж. Стоило переступить порог комнаты, как увидела золотое украшение на прикроватной тумбочке. С моих губ сорвался горестный смешок. Я взяла в руку кольцо и примерила его — оно оказалось впору, затем смахнула набежавшую слезу и вернулась в гостинную, в которой никого, кроме Генри, уже не было. Видимо, брюнет тактично удалился и увел с собой Нарину, позволив нам поговорить наедине.

Бывший жених стоял возле окна и смотрел перед собой невидящим взором. Стук каблуков по мраморному полу заставил его обернуться.

— Держи, — я при нем сняла драгоценность с пальца и, чуть помедлив, не желая с ней расставаться, вложила в широко раскрытую мужскую ладонь. Он молча убрал ее в карман сюртука, продолжая пристально смотреть мне в глаза.

— Поехали со мной, Лилит, — на этот раз мягко проговорил Генри, как ранее, до моего отъезда в столицу.

— Не могу. Очень хочу, но не могу… Не теперь, когда осталось всего две недели.

— Будь по-твоему, — в голосе отчетливо слышалась обида. Впрочем, она отразилась и на лице.

— Скажи, откуда ты узнал о званом ужине? — нерешительно начала я, боясь очередной его вспышки гнева.

— Это так важно? — хмыкнул Генри и снова подошел к окну.

— Для меня, да.

— Из анонимного письма. Оно пришло два дня назад.

— На следующий же день после торжества? — удивленно воскликнула я, и мужчина утвердительно кивнул.

Так быстро письмо могло дойти до адресата только при вмешательстве сильного мага-воздушника. А если взять во внимание упомянутые в нем подробности, то им являлся, скорее всего, кто-то из гостей.

— Раз не хочешь возвращаться со мной, — снова заладил Генри, — мне больше нечего здесь делать. И так от отца влетит, что без спроса сорвался и умчался к тебе.

— Генри, я обещаю, что вернусь уже совсем скоро. Вот увидишь, — вкрадчиво заговорила я, пытаясь достучаться до молодого человека, с которым было связано так много надежд и воспоминаний.

— Не надо, не давай пустых обещаний, — его слова прозвучали не мягко и тепло, как прежде, а резко и холодно, подобно ударам хлыста.

— Почему? К тому же они не пустые! — я значительно повысила тон. Сердце сжалось в болезненном спазме.

— Потому что я не уверен, что все еще буду ждать тебя, — он скривился, слегка выпятив нижнюю губу.

— Что ты такое говоришь? — мой голос походил на шелест осенней листвы, гонимой ветром. Я почувствовала сильное головокружение. Захотела приблизиться к нему, но не смогла и шага ступить, настолько оцепенела от услышанного. — Генри…

— Прощай, Лилит, — весьма недружелюбно бросил он и окинул меня с ног до головы разочарованным взглядом.

Чуть помедлив, бывший жених развернулся и со скоростью выпущенной из лука стрелы помчался к парадным дверям. Я рванула за ним и выбежала на крыльцо, когда он уже садился в экипаж. Вскоре раздался выкрик кучера и экипаж тронулся. Генри не поднял руку, не помахал мне на прощание — просто смотрел перед собой, словно мы и вовсе никогда не были знакомы.

Чувствуя на себе озадаченные взгляды слуг, подняла юбки и вбежала в дом. Стоило пересечь порог, как увидела Дариела. Боясь разрыдаться прямо при нем (чего делать совершенно не собиралась), пронеслась мимо мужчины, собиравшегося мне что-то сказать, и взлетела по лестнице на второй этаж. Очутившись в своих покоях, бросилась на кровать и дала волю слезам. Я не могла поверить, что весь этот ужас происходил со мной.

Внезапно раздался скрип двери, а вслед за ним и тревожащий душу шепот:

— Лилит…

— Позвольте побыть сейчас одной. Мне это крайне необходимо, — отозвалась я, не поднимая головы.

Он не сказал больше ни слова, попросту вышел из комнаты, выполнив мое пожелание.

13 дней

Не стало легче ни в тот день, ни на следующий. Я не знала, как дать выход накопившейся боли, тоске. Казалось, еще немного — и они разорвут меня на части. Ведомая неким шестым чувством, я спустилась на первый этаж, открыла дверь в музыкальную комнату и решительным шагом подошла к пианино. Меня неудержимо тянуло сыграть что-нибудь. И я поддалась порыву: села на табурет, бережно провела ладонью по крышке превосходного инструмента, а затем подняла ее.

Мои пальцы живо забегали по черно-белым клавишам. По комнате, взрывая привычную тишину, стали разливаться звуки хорошо знакомой мелодии. Я сперва вслушивалась в них, а после полностью отдалась во власть музыке, которую исполняла не я, а моя израненная душа. Воспоминания, связанные с Генри, одно за другим проносились перед внутренним взором: наша первая встреча на улице, первая подаренная им маргаритка, первое объятие, первый украденный у меня поцелуй, признание в любви. Слезы стекали по щекам, падали на руки и разбивались, подобно мечтам. Я возвращала их ему… прощалась с ним…

В какой-то момент внутри образовалась пустота, стало невыносимо тоскливо и одиноко. Помещение вновь погрузилось в тишину. Только тогда я почувствовала, что помимо меня здесь есть еще кто-то. Устремив взгляд к выходу, едва сдержала горестный стон. У моего порыва имелся свидетель — Дариел. Он оторвался от дверного косяка и быстрым шагом начал сокращать разделяющее нас расстояние.

— Иди ко мне, — мужчина развел руки в стороны, и я без раздумий бросилась в его объятия.

Он успокаивающе поглаживал меня по спине, нашептывал утешающие слова, а я рыдала, льнула к мужской груди, прислушивалась к учащенному сердцебиению декана, сжимая пальцами мягкую ткань рубашки. Я напоминала самой себе утопающего, хватающегося за спасительную соломинку.

Мое тело, подобно губке, впитывало исходящее от Дариела тепло. Оно прогнало поселившийся внутри холод, заполнило собой пустоту. Постепенно безудержные всхлипы сошли на нет, однако я не решалась отпрянуть, представляя, насколько ужасно должно быть сейчас выглядела: опухший и раскрасневшийся нос и явно такие же веки.

— Все образумится, вот увидишь, — произнес декан, положил ладони на плечи и сам легонько отодвинул меня от себя.

Мне было стыдно, но я переборола себя и осмелилась посмотреть на Дариела. В черных глазах отражались боль и сожаление. Он, как никто другой, понимал меня в данную минуту, ведь ему и самому не так давно довелось пройти мой путь, испытать все те же чувства, которые сейчас терзали душу.

Дариел стер подушечками больших пальцев мокрые дорожки со щек, поцеловал в макушку и ушел, оставив меня одну, в растерянности, посреди музыкальной комнаты. Своим поведением он натолкнул меня на идею, возможно, глупую, но именно ее воплощением я и занялась, как только вернулась в свои покои и села за секретер.