Время никогда не замедляет свой ход: ни в те мгновения, когда нам этого очень хочется, ни в те, когда умоляем его остановиться, чтобы еще хоть пару секунд провести с любимыми перед долгим расставанием. Вот так и испытательный срок, рано или поздно, но закончится. И в момент оглашения решения мне следовало быть убедительной в своих доводах, чтобы Уолт Невилл ни на миг не усомнился в необходимости снятии помолвочных уз и мое пребывание в столице не растянулось еще на пару недель.

Я обмакнула перо в чернила, расчертила лист на четыре части и каждую из них озаглавила: “положительные черты”, “отрицательные черты”, “почему должна остаться?”, “почему необходимо вернуться домой?”.

С первым столбиком проблем не возникло — он быстро заполнялся, стоило только образу декана возникнуть перед внутренним взором. И сколько бы ни пыталась придраться к его внешности, не находила ни одного изъяна. То же происходило и при размышлениями над его характером. В итоге противоположный столбик оказался практически пуст. Я вписала в него всего несколько пунктов: холодность, коварство (это появилось после зачеркнутого “незлопамятен” из соседней графы, едва вспомнила о случае в парке) и неспособность мага к безрассудным поступкам. Дариел был и красив, и умен, и заботлив, обладал уникальной магией, роскошным домом, шикарной библиотекой, завидной выдержкой, чего определенно не хватало Генри при его-то вспыльчивости.

Однако разве может человек быть настолько идеален? Конечно нет. Значит, следовало узнать обо всех темных сторонах декана. Именно они станут решающими по окончании испытательного срока. Брюнет не будет больше казаться мне таким уж притягательным. К тому же Невиллы сами пожелают от меня избавиться.

Для воплощения плана в жизнь требовалось всего ничего: докопаться, какую ужасную тайну хранит декан за той дверью в библиотеке и в чем выражается его непереносимость алкоголя. Явно там что-то недоброе, раз он так боится о ней рассказать.

А вот над другими двумя частями листа я корпела очень долго. Единственной ничтожной причиной, по которой мне следовало остаться, значились приятные вечера у камина за чашкой чая в его компании. Уехать же следовало сразу по нескольким пунктам: во-первых, я пообещала вернуться, во-вторых, Дариел любил Аннет и наверняка намеревался жениться на ней, невзирая на все неприятности, выпавшие на их долю. Иначе бы декан оспорил мои слова о том, что у него есть невеста. И эта мысль заставила буквально на мгновение сжаться сердце в болезненном спазме. С чего бы вдруг?

Я скомкала с особым усердием листок, словно вымещала на нем злость, швырнула в распахнутое настежь окно и подожгла его на лету. Он должен был осесть на землю уже черным пеплом, который ветер подхватит, закружит в воздухе и унесет отсюда прочь, сохранив потаенные мысли в секрете. Едва закончила столь важное для меня дело, взяла книгу и открыла ее. Правда, страницы по полчаса оставалась не перевернутой, а смысл прочитанного постоянно ускользал от понимания.

12 дней

Утро следующего дня принесло неожиданное открытие. Часы показывали начало девятого, когда я нажала на ручку двери и вышла в коридор. Рука Нарины лежала на груди Натаниеля. Они походили на мило воркующих влюбленных. Заметив меня, оба в смущении резко отпрянули друг от друга и разошлись в разные стороны, будто ничего не происходило пару мгновений назад. Я же сделала вид, что ничего не заметила, и торопливым шагом спустилась в столовую, где во главе стола уже восседал Дариел. Он, как всегда, пил кофе и читал последние новостные сводки.

Мы сухо поздоровались, после чего в помещении вновь воцарилась тишина, нарушаемая только звоном посуды и стуком столовых приборов.

— Что случилось, Лилит? — в какой-то момент произнес мужчина, отложил газету в сторону и впился в меня взглядом.

— С чего вы взяли? — спросила я с наигранным недоумением и уставилась на чашку.

— Последние минут десять ты только и делаешь, что смотришь на меня. Хочешь что-то обсудить? — брюнет потянулся за кофе и сделал несколько глотков, словно позволял мне собраться с мыслями.

Застигнутая врасплох, я посчитала, что ложь станет наилучшим выходом из глупой ситуации, в которой оказалась по собственной неосторожности, поэтому коротко ответила:

— Да.

— Странно, что не решилась первой заговорить. Не думал, что ты настолько робкая. Тем не менее, слушаю, — только сейчас, в беседе, я заметила незначительные изменения в поведении Дариела: он часто хмурился, устремлял взгляд куда-то в сторону. Декан определенно чем-то был встревожен. Может, снова рыжеволосая ревнивица досаждает?

— Генри сказал, что на следующий день после званого ужина ему пришло анонимное письмо. Кто мог так скоро его доставить?

— В моем окружении имеется только два сильных мага-воздушника: мама и Лорис, — после недолгих размышлений вымолвил брюнет и вновь у него на лбу залегли глубокие вертикальные складки.

— Значит, Лорис, — пришла я к выводу, вспомнив об инциденте в парке.

— Не исключено, но не факт, — мужчина откинулся на спинку стула и сосредоточил на мне все внимание. — Они обе могли его написать и отправить.

— Зачем? — я имела в виду лиру Изабель, но Дарел неверно истолковал мой вопрос.

— Лорис — из-за чувства уязвленной гордости и желания довести начатое до конца — выпроводить тебя поскорее из этого дома, а мама — чтобы поскорее поставить точку в нашей истории.

— Какую точку? — в моем голосе послышалась озадаченность.

— Она была твердо убеждена, что мы объявим на званом ужине о предстоящей свадьбе. Может, уже и цвет пинеток выбрала для будущего ребенка. С нее станется, — упоминание о ребенке вызвало предательский румянец на моих щеках.

— Неужели лира Изабель способна на подобный шаг? — изумленно воскликнула, желая скрыть смущение.

— Не берусь утверждать, но омиелит — ее рук дело, — его признание поразило меня до глубины души.

— Как вы это поняли? — я не сводила глаз с Дариела, теребя при этом ни в чем не повинную салфетку, лежавшую на коленях.

— На нем была ее магическая печать.

— И как теперь выяснить, кто причастен к анонимному письму?

— Никак, — он повел плечом и поднялся из-за стола, всем видом показывая, что не собирается больше беседовать на эту тему. И это ввело меня в замешательство.

— Хотите сказать, что не станете искать виновного? — мой голос прозвучал громче, чем мне хотелось бы того самой. Вслед за ним поднялась и я.

— Совершенно верно, — совершенно спокойно отозвался брюнет.

— Но почему?

— Я не вижу в этом смысла, — заметив мою озадаченность, Дариел продолжил: — Давай начнем с того, что никто так просто не сознается в содеянном. К тому же будь ты на самом деле моей невестой и нас связывало не соглашение родных, а чувства, я бы не отпустил тебя невесть куда, да невесть зачем, а отправился бы с тобой и быстро разобрался с этим делом. Даже такой самоуверенный и непреклонный человек, как мой отец, пошел бы на попятную. Но если бы уже все сложилось таким образом, то я не приезжал бы с подобными претензиями и не ставил бы ультиматумы. Любил бы он тебя хоть на медяк, спокойно выслушал бы твои объяснения, поселился бы в ближайшей гостинице и каждый день навещал. Скажи, что я не прав.

— И скажу! Вы попросту бесчувственный чурбан! — внутри все кипело от негодования. Правда болью отдавалась в сердце.

— Это я-то бесчувственный чурбан?! — в черных глазах вспыхнули опасные огоньки, а потом декан расхохотался, запрокинув голову. Громко, заливисто, от души. Вот над чем он так смеется?

— Хомяк, — Дариел шагнул ко мне и погладил костяшками пальцев по щеке, заставив вздрогнуть от неожиданности.

— Никакой я не хомяк! — моему возмущению не было предела.

— Тогда перестань надувать щеки, когда злишься. Но ты бы знала, какая милая в эти минуты, — он подмигнул и окончательно выбил у меня почву из-под ног.

— Лир Уолт Невилл! — официальным тоном объявил дворецкий, и я резко обернулась, чувствуя, как ладони покрываются холодным липким потом.

Только бы ректор не стал свидетелем произошедшей пару мгновений назад сцены, иначе, пиши пропало…

Декан не отошел от меня ни на шаг — продолжил стоять непозволительно близко. Я торопливо присела в полупоклоне, едва Невилл-старший приблизился к нам.

— Ты, как всегда, без предупреждения, — проговорил брюнет после приветственного рукопожатия, нисколько не смутившись тем, что нас застигли врасплох. — С проверкой?

— Можно и так сказать. Однако я очень рад видеть вас обоих в полном здравии и прекрасном расположении духа, — в словах ректора слышался подтекст. Значит, от его внимательных глаз не укрылась неизвестно чем вызванная ласка Дариела. — Лилит, надеюсь, не будешь против, если я украду на несколько минут твоего жениха?

— Что вы, лир Невилл, конечно нет, — на моих губах появилась натянутая улыбка.

“Я буду этому только рада”, - добавила про себя.

Вскоре мужчины скрылись из виду, позволив мне перевести дыхание и сбежать в свои покои. Причина неожиданного визита ректора так и осталась для меня в секрете. Хозяин дома не пожелал поделиться ею ни во время обеда, ни после ужина.

Вечером, просидев в гостиной около часа, сослалась на недомогание и, провожаемая пристальным взглядом брюнета, поднялась к себе в комнату. Я решила этой же ночью воплотить в жизнь один из пунктов плана, поскольку время неумолимо ускользало, а после открывшейся ректору картины убедить его в отсутствии чувств между мной и Дариелом будет довольно-таки непросто.

Когда часы пробили полночь, пришла к мысли, что настал долгожданный момент, ведь все давно уже спят и мое проникновение останется незамеченным. Тихонько приоткрыв дверь, выскользнула в коридор и мелкими перебежками, подобно вору, метнулась к лестнице, постоянно прислушиваясь к звукам. Осторожно держась за перила, спустилась на первый этаж и направилась в библиотеку. По дороге к заветной цели мне не попался на глаза ни один лакей — дом погрузился в дрему.

Поскольку погода стояла ясная и в небе светила полная луна, бледный свет которой проникал сквозь оконные рамы и освещал путь к таинственной двери, я не стала зажигать ни огненный шар, ни магический светильник на письменном столе. Не обратив внимания на массивное кресло, стоявшее высокой спинкой ко входу, сразу направилась к витой лестнице. Едва преодолела всего три ступеньки, как повисла в воздухе. Чьи-то сильные руки сомкнулись у меня на талии. Через мгновение я почувствовала твердую поверхность под ногами, а вслед за этим и горячие ладони на своем животе. В нем будто поселились мотыльки и начали порхать. Судорожно вздохнув, ощутила знакомый запах парфюма Дариела. Как он здесь очутился? Что забыл в такой поздний час?

Мое положение было просто ужасным: на улице стояла ночь, а я оказалась наедине с мужчиной, от которого не предполагала, чего теперь и ожидать. Следовало закричать, попытаться вырваться, расцепить плотное кольцо объятий. Но я не сделала ничего, чтобы что-либо изменить, настолько пребывала в смятении от собственных чувств. Мне нравилось ощущать спиной его твердую грудь, тепло его дыхания на своей коже, поглаживания рук на животе.

То, что декан предпринял в следующее мгновение, стало для меня очередным приятным шоком. Легкое прикосновение мужских губ к моей шее вызвало дрожь в теле, заставило зажмуриться, запрокинуть голову и в немом восторге ожидать продолжения, настолько пронзительными оказались ощущения. Дариел воспринял мои действия как знак одобрения и более решительно поцеловал запылавшую огнем кожу. Он нежно покусывал ее, проводя потом языком по следам своих ласк, тем временем как широкие ладони пробирались все выше, к груди, а в какой-то миг и вовсе их накрыли. Внутри поселился огонь, требующий выхода.

Мой протяжный стон в ночной тишине прозвучал подобно выстрелу, разлетевшемуся по просторному помещению, эхом отбившемуся от стен и вернувшемуся к нам с удвоенной силой. Он меня и отрезвил. Видимо, шокированной случившимся была не одна я, поскольку Дариел тут же разомкнул руки и отступил на шаг. Сгорая от стыда, я так и не решилась обернуться, а рванула со всех ног к выходу. Едва оказалась в своих покоях, прижалась спиной к двери и закрыла глаза. Тело по-прежнему пробивала приятная дрожь. Оно все еще помнило мужские ласки.

Как же вовремя закончилось наше безрассудство, ведь еще немного — и я не удержалась бы, и с головой окунулась в океан страсти, которую декан пробудил во мне. А на него что нашло? Что за игры он затеял? К чему бы они привели, не остановись мы в тот момент?

Я прикоснулась к шее, и провела пальцами по тем местам, где совсем недавно были губы Дариела, и тяжело вздохнула. Кожа продолжала пылать от его ласк, заставивших позабыть обо всем на свете, настолько испытанные ощущения затуманивали разум. Вот тебе, Лилит, и бесчувственный чурбан! Сама напросилась! Да он играл со мной, подобно профессионалу на пианино, знал, какую клавишу за какой следует нажать, когда увеличить темп, а когда его замедлить. Вновь прокрутив в памяти произошедшее, отругала себя за несдержанность, зажгла свет и уселась за туалетный столик. Собственное отражение поразило до глубины души: глаза горели, словно у меня была горячка, а румянец от стыда вспыхнул на щеках еще ярче, сделав их и вовсе пунцовыми. Нет, больше подобного не повторится. В другой раз я непременно буду действовать гораздо осмотрительнее… А поскольку Дариел явно понял, что я позабыла в библиотеке в такой поздний час, следовало перейти ко второму пункту плана, чтобы снизить его бдительность. Вот только как взглянуть ему завтра в глаза?

11 дней

Утром в столовую я шла с замиранием сердца. Невзирая на страхи, декан равнодушно скользнул по мне взглядом, сухо поприветствовал и вернулся к газете. А вот после совместной трапезы меня ждал сюрприз. Стоило подняться к себе, как в дверь раздался предупредительный стук и в комнату вошел Дариел.

— Позволь нарушить твое уединение.

Мужчина сел в кресло, вытянул ноги и сцепил руки в замок.

— Вы его уже нарушили, — произнесла с толикой раздражения, но это была самозащита. Стоило взглянуть на губы декана, как воспоминания нахлынули с новой силой. Казалось, подойди он ко мне сейчас и повтори все, я с готовностью отдамся в его власть.

— Нам нужно поговорить, — серьезным тоном вымолвил Дариел, чем вызвал у меня удивление. Однако на смену ему быстро пришла тревога.

— О чем? — спросила я с замиранием сердца.

— О твоем намерении взломать печать.

— У меня и в мыслях не было подобного, — отозвалась с наигранным возмущением. По его усмешке я поняла, что он мне не поверил.

— Лилит, предупреждаю тебя в последний раз: проникнешь за ту дверь, сразу же отправишься со мной к алтарю. Надеюсь, ты проникнешься услышанным и наконец успокоишься. Меня не будет в доме несколько дней, поэтому прошу, давай без самодеятельности.

— Куда это вы? — в моем голосе прозвучали собственнические нотки, поэтому быстро исправилась, значительно смягчив тон: — То есть, хотела сказать, а как же указания лира Невилла?

— Мой отъезд согласован с отцом. Не скучай, — с этими словами он подошел ко мне, погладил по щеке и покинул комнату еще до того, как я успела возмутиться его поведением и оттолкнуть.

“А все-таки, куда это он? И как скоро вернется?” — задавалась вопросом, в недоумении глядя на закрытую дверь.