— Да, она, — я старалась сохранять невозмутимость, дабы не быть уличенной во лжи.

— Не проще ли получить информацию об артефакте из первых уст? — мужчина слегка прищурился и подался корпусом вперед.

— Это невозможно, — наверное, мои слова прозвучали слишком резко, судя по тому, как профессор поморщился.

— Отчего же?

— Она умерла десять лет назад.

— Тогда откуда у вас такие познания, если ее нет в живых? — казалось, он не поверил в услышанное.

— Лиадна Телания — моя мама.

Его лицо вмиг изменилось: на нем появились печаль и сожаление. Лэр Клейтон потупил взгляд и негромко проговорил:

— Теперь понятно, почему мне показались так знакомы и ваша внешность, и этот кулон.

— Может, он и есть тот самый артефакт? — возбужденно воскликнула я.

— Это вряд ли, — ректор слегка покачал головой.

— Почему? — растерянно посмотрела на немолодого лэра.

— Лира Айрис, вы должны понимать: артефакт — это не какая-нибудь обыкновенная вещица. Это предмет, наполненный огромной силой, которую невозможно не почувствовать… — профессор внезапно замолк и, устремив взор на подарок матери, немного погодя с задумчивым видом добавил: — Только если не скрыть ее специальными заклинаниями.

— А вы можете попробовать снять их, если таковые на нем имеются?

— Да, конечно! — глаза лэра Клейтона загорелись восторгом, как у ребенка при виде подарка, а когда я сняла каплевидное украшение, мужчина и вовсе поднялся с диванчика и сделал несколько шагов мне навстречу. Видимо, ему самому не терпелось узнать, так ли это.

Ректор торопливо забрал подарок матери, стал проделывать над ним странные пассы руками и шептать незнакомые слова. Мое сердце тем временем заходилось в болезненном частом стуке. В ожидании вердикта ладони вспотели, а пальцы неосознанно мяли ткань платья. Когда профессор закончил и с мрачным лицом вернул мне нагревшийся кулон, я все поняла еще до того, как был озвучен ответ. Надежда, заново вспыхнувшая в душе пару мгновений назад, начала рушиться.

— В нем нет никакой силы. Даже камень, похоже, не драгоценный, а простая стекляшка.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь в разговор, но вы можете объяснить, о чем толкуете? — заговорил Ламир, молчавший все это время.

— Согласно утверждениям лиры Лиадны у нее был артефакт, способный снимать даже самые сложные смертельные заклинания.

Неожиданно глаза Тонли-младшего загорелись надеждой. Он встал с кресла, подошел к каминной полке и устремил на меня свой взгляд.

— И где он сейчас?

— Без понятия. Вернее, я не знаю, что он собой представляет, — в моем голосе послышались нотки вины.

— К сожалению, и я здесь ничем не могу помочь, — старший мужчина развел руками.

— Лэр Клейтон, неужели вы совсем ничего не припоминаете? — теперь за профессора взялся Ламир, чему я очень обрадовалась.

— Не совсем так, лэр Тонли. Наверное, стоит немного пояснить. Лира Лиадна была сильной магиней и подавала большие надежды в алхимии, но помимо этого у нее имелось поразительное чутье на разного рода проклятия.

— Дар, — торопливо поправила ректора.

— Да, именно так она называла свои способности. Юная лира говорила, что им обладала и ее бабушка, и прабабушка, и прапрабабушка. На практике она безошибочно определяла все виды проклятий. Конечно же, я заинтересовался этой особенностью. Наверное, с моей стороны было бы глупо не предложить лире Лиадне дополнительные занятия, чтобы получше понять, как этот дар работает. Она охотно согласилась. Мы проводили вместе много времени, но она лишь однажды упомянула об артефакте. Честно, я не воспринял ее слова всерьез, но попытался разузнать, что к чему, однако адептка пошла на попятную, видимо заметив мое недоверие.

— Почему о нем нет даже малейшего упоминания в книгах? — я пользовалась моментом, желая побольше разузнать о том, что могло спасти жизнь Аарону.

— Он не обязательно должен быть древним. Его может создать любой и ныне живущий могущественный маг. Смысл заключается в том, что в предмет вкладывается сила или же только ее часть. Но это, без сомнения, нужно уметь делать.

— Как же тогда его найти? — в моем голосе прозвучали нотки разочарования и смятения.

— К сожалению, ничем не могу помочь. Мне тоже хотелось бы хоть раз взглянуть на артефакт и понять принцип его действия, — профессор поджал губы.

Я сидела и лихорадочно искала возможные пути выхода из сложившейся ситуации, немолодой мужчина тем временем вернулся к остывшему кофе, подогрев его всего одним взмахом руки, а Ламир продолжал смотреть в одну точку, будто анализировал услышанное.

— Лира Айрис, у вас есть упомянутый дар? — внезапно обратился ко мне дознаватель.

— Видимо, нет. Я не чувствую его, — мои щеки покраснели от смущения и ощущения вины.

— Адептка Лиадна говорила, что он пробудился в ней после сильного потрясения, — вымолвил ректор, поставив на столик пустую чашку.

— Неужели я недостаточно перенесла потрясений в жизни? — казалось, я произнесла это тихо, но моя фраза достигла ушей мужчин.

— Бывает такое, что сила может отдохнуть на одном поколении и возродиться лишь в следующем. Магия, несмотря на ее вездесущность, еще плохо изучена. Как бы мне ни было горько признавать, я не знаю, как спасти своего старого друга.

Глаза обожгли невольные слезы, я часто заморгала и, откланявшись, направилась к выходу. Едва взялась за дверную ручку, замерла. На меня внезапно словно вылили ушат ледяной родниковой воды. Слова профессора «мы проводили вместе много времени…» сами неожиданно всплыли в памяти, заставили обернуться и начать пристально разглядывать лицо ректора в поисках схожих с моими черт Странное поведение не осталось без внимания вмиг замолчавших мужчин. Они оба в недоумении неотрывно смотрели на меня. Набрав побольше воздуха в легкие, я решилась задать важный вопрос:

— Пэр Клейтон, прошу простить мое излишнее любопытство, но не расскажете, какой вы обладаете стихией?

«Только не она… только не она… — повторяла я про себя, скрестив пальцы на удачу. — Мама бы точно не осмелилась пойти на такой шаг».

— Огонь, — отозвался профессор, не подозревая, что своим ответом через мгновение выбьет у меня землю из-под ног. Комната закачалась перед глазами, будто я оказалась на корабле. — Почему вас так это заинтересовало?

— Чисто из любопытства.

Я выдавила улыбку и, попрощавшись, бросилась в свои покои, чтобы дать волю рвущимся наружу слезам. Меня не заботило, что предательски дрогнувший голос выдал ложь. Сейчас все мысли занимал лишь тот факт, что в гостиной мог сидеть мой настоящий отец. Радости от этого я никакой не испытывала. И дело не в том, что он был едва ли не вдвое старше матери на момент ее учебы в академии, а в жене и детях, которые у него несомненно имелись. Все попытки понять маму оказались тщетны. Несмотря на очевидное, я продолжала уповать на то. что мои выводы преждевременны. Но однажды мне придется посмотреть правде в глаза.