10 апреля 2018 года (20 сентября 1941 года), Полдень. Вашингтон-2018, Белый дом, Овальный кабинет
Присутствуют:
Президент Соединенных Штатов Америки – Дональд Трамп;
Госсекретарь – Рекс Тиллерсон;
Министр обороны генерал – Джеймс Меттис;
Директор ЦРУ – Майкл Помпео.
Президент США, взлохмаченный и раскрасневшийся, кипя как самовар, ворвался в кабинет. В последнее время обстановка в Белом доме стала особенно нетерпимой, и президент Трамп как-то признался, что ненавидит девять из десяти своих сотрудников. Кто-то не подходил ему из-за принципиальных политических разногласий, с кем-то он расходился в вопросах тактики, а кто-то просто казался ему тупым уродом. Не сумев привести в Белый Дом свою собственную команду, дискредитированную скандалом из-за так называемого «русского следа», Трамп был вынужден пользоваться обносками с плеча Обамы и теми людьми, которых в его администрацию напихали друзья-однопартийцы по принципу «Возьми, о Дональд, этого человека, и будет тебе моя поддержка в Сенате, Конгрессе, Верховном Суде (нужное подчеркнуть)».
В результате из администрации Трампа получилась скульптурная композиция «Лебедь, рак и щука», роль которых играли госсекретарь, министр обороны и директор ЦРУ, а в довесок к ним и запряженное в ту же телегу – стадо тараканов, которые все время между собой конфликтовали и переносили на своих лапках даже не инфекцию, а совершенно секретную информацию, которую по мере возможности сливали в прессу. И как тут можно делать Большую Политику, когда каждая тварь имеет свое мнение и обязательно донесет его до Мира и Града, то есть до CNN и Сената. Да и сам Большой Дон, в значительной степени считавшийся шутом и позером, ради славы готовый на все, был далеко не идеальным президентом для страны, переживающей период великого исторического перелома.
А перелом был поистине серьезным. Америка шаг за шагом отступала, утрачивая былое глобальное лидерство, отчасти растворяясь в болоте мировой глобализации, отчасти уступая перед натиском России и Китая, выступивших против былого гегемона единым фронтом. Но это медленное скольжение в пропасть было почти незаметно обычным обывателям, живущим в Америке и в остальном мире, озабоченным лишь проблемами собственного благополучия. Но, мало того, затеянная русскими война в прошлом принесла им огромные материальные и политические дивиденды и произвела эффект даже не разорвавшейся бомбы, а проведенного прямо на заднем дворе ядерного испытания. Вся мировая политическая конструкция, выстроенная по заветам Рейгана после распада СССР и завершения Холодной Войны, которая до того момента только потихоньку покрывалась трещинами и оседала, вдруг разом начала разваливаться прямо на глазах подобно карточному домиу, и перед былыми властителями мира замаячила огненная надпись: «Vae victis!» (Горе побежденным!).
Сегодняшняя компания собралась в Овальном кабинете, чтобы заслушать госсекретаря Рекса Тиллерсона, только что побывавшего в Москве, и отнюдь не для того, чтобы поесть под водочку сибирских пельменей. Вопрос, по которому в Москву понесло американского госсекретаря, касался вопросов глобального мироустройства, в этот исторический момент трещавшего по швам. Пик влияния и мощи был пройден, и теперь телега американской политики с грохотом катилась под уклон. Особую вину должен был испытывать директор ЦРУ Майкл Помпео, чьи люди приложили руку к кризису вокруг Польши и Украины, слегка подстегнув и без того безумное польское правительство.
Но, во-первых – кто же мог знать, что все так печально сложится, ведь действовать приходилось в условиях дефицита информации, во-вторых – в тот момент, когда директор ЦРУ начинает «плыть», его надо увольнять за профнепригодность. Не первый раз, поди, так обгадились, и не последний. Конечно, лучше бы большевики польское правительство просто прикончили – тогда все концы в воду. Но даже сейчас любые показания варшавских деятелей всегда можно назвать клеветой и злобными инсинуациями, а в крайнем случае свалить всю ответственность на «эксцесс исполнителя», тем более что на этих самых исполнителях и так клейма ставить негде.
Впрочем, что выросло, то выросло. Тем более что в последнее время события закручивались в высшей степени непредсказуемо. Получило подтверждение уже высказанное ранее утверждение, что и против одного мистера Путина коллективный Запад выглядит, мягко говоря, бледно. Но, когда с ним в паре за карточным столом сидит дядюшка Джо, то можно бросать карты, признавать проигрыш и разбегаться. И не поможет даже любимая уловка джентльмена в виде кольта, потому что у этих двоих тоже есть свои кольты.
У мистера Путина имеется пусть относительно небольшая, но мобильная, хорошо вооруженная и боеспособная армия, а у Сталина после объявленной с началом войны мобилизации армия составляла не менее десяти миллионов штыков. При этом, как показали события на Украине и в Польше, вооружены и подготовлены советские части первой линии ничуть не хуже, чем знаменитые путинские «зеленые человечки».
Уже было известно, что в 1941 году почти весь золотой запас покоренной Европы (за исключением хранилищ шведских и швейцарских банков) попал в руки советского вождя, и теперь он снова щедро платил золотом, одевая части первой линии (прошедшие крещение огнем во время германского вторжения) в экипировку «Ратник», оснащая войска новейшими системами связи и управления, пополняя свою армию снятыми с хранения танками, подвергшимися полной модернизации.
Но самым страшным оружием, вводящим американских политиков и генералов в состояние шока, были не танки, ракеты или комплекты индивидуальной экипировки солдата. Ужас и трепет внушали установки, позволяющие перемещаться из 2018 года в 1941 и обратно. Особенно пугало это «обратно», потому что в сорок первом году Европа уже была советской до Пиренеев и Ла-Манша, и любое вмешательство в ход советско-польской войны на стороне своего союзника по НАТО выглядело для Соединенных Штатов форменным самоубийством.
Ну как поразить противника, основная территория которого неуязвима для «Минитменов» и «Томагавков», но который сам в любой момент способен нанести ответный удар сокрушительной мощи. Всем, даже позеру Трампу, было понятно, что «СССР-1941» с не пострадавшей от войны экономикой, к тому же присоединивший к себе такую же целехонькую экономику Западной Европы, не только становится игроком №1 в своем мире, но, получив технологии и промышленное оборудование из XX,I века в очень короткие сроки способен превратиться в экзистенциальную угрозу для США-2018. Особое беспокойство у сильных мира сего вызывала имеющаяся у ЦРУ информация, что в связи с угрозой глобального ядерного конфликта предприятия военно-промышленного комплекса «РФ-2018» начали создавать на территории «СССР-1941» заводы-дублеры, способные производить весь спектр оборонной и гражданской продукции.
Это был конец, точнее, его начало. Безответственные резкие заявления Трампа в стиле: «А посмотрите, какой я решительный» и поддакивающих ему американских генералов, стремящихся быть святее Папы Римского, тихушничество деятелей из ЦРУ, а также шипящий хор деятелей американского конгресса вроде Джона Маккейна и Адама Шиффа, завели ситуацию в тупик. Выходом из него могла бы стать только всеобщая глобальная война или отступление США, потому что уже не вызывало сомнений, что Путин и дядюшка Джо не отступят. С чего бы им отступать, если у них на руках все козыри в виде неуязвимого тыла, мощной мотивированной армии и высокого интеллектуального потенциала? А в Массачусетском технологическом до сих пор американские «гении» чесали репу по поводу «Хибин», а теперь чешут ее еще и по поводу межвременных порталов.
Шок, который поразил США (считавшиеся самой промышленно развитой, богатой и интеллектуальной державой) при известии о том, что русские сумели проникнуть в прошлое и заключить там очень выгодную сделку, был грандиозен. Его можно было сравнить разве что с потрясением, произошедшим в конце 50-х – начале 60-х годов, когда стало известно о запуске СССР в космос первого спутника, а потом и первого космического корабля с человеком на борту. Тогда спасать престиж Америки пришлось немцу-эмигранту (почти военнопленному и военному преступнику), бывшему эсесовцу и гениальному ракетному конструктору фон Брауну. Но теперь нового фон Брауна могло и не найтись, потому что последние двадцать лет Америка выводила производства в страны с дешевой рабочей силой, и инженеры и конструктора теперь ехали не в нее, а из нее.
Но это были далеко не все неприятные новости для американского президента. Он хотел сделать Америку снова великой, а вместо этого, с помощью Конгресса и прессы (в первую очередь CNN) все глубже и глубже загоняет ее в самое глубокое дерьмо.
– Джентльмены, – мрачно сказал Тиллерсон, – должен сообщить вам пренеприятнейшее известие, и не одно. Во-первых – к союзу мистера Путина и мистера Сталина в ближайшее время официально присоединится и современный Китай. Неофициально они и так уже союзники. В сорок первом году они вместе будут лупцевать японцев и гоминьдан, а в наше время – нас и опять тех же японцев, если те посмеют им перечить. Во-вторых – в ответ на мои требования восстановить статус-кво на Украине и в Польше мне откровенно рассмеялись в лицо. Более того, представитель мистера Сталина заявил мне, что в ближайшее время то же будет проделано с Литвой, Латвией и Эстонией. Должен напомнить, что после того как в нашем мире произошел распад СССР, никто не озаботился проведением соответствующих международных конференций, на которых были бы приняты юридически обязывающие документы, закрепляющие нынешнее мироустройство и отменяющие ялтинско-потсдамскую систему, официально признающую СССР в границах 1945 года. Поэтому мистер Сталин из сорок первого года, с согласия мистера Путина, считает все бывшие республики СССР, не имеющие соответствующих договоров с современной Россией, своей законной добычей. В-третьих – известие самое неприятное… Наши американские предки совершенно не желают нас знать, но зато они прекрасно сотрудничают с мистером Путиным. Одновременно со мной в Москве был мой коллега из сорок первого года, мистер Корделл Халл, но у нас с ним сосотялась только одна короткая и неофициальная встреча, во время которой мне было заявлено, что им стыдно за своих потомков. И виновна в этом отрицательном отношении не русская пропаганда и влияние, а наши же телеканалы, газеты и интернет, с которыми он познакомился в Москве нашего времени и после просмотра которых, по образному выражению мистера Халла, «просто хочется блевать». По сравнению с этим все польские эскапады – просто дешевый трюк. Кроме того, мне было передано, что помимо Народной Польши в состав СССР в 1941 году в ближайшее время, после проведенных большевиками выборов, войдут и другие европейские страны. На этом, господа, все; делайте с этим что хотите, а я – пас. Не люблю, когда меня считают дураком только потому, что я вынужден выполнять требования разных болванов…
Высказав все это, Рекс Тиллерсон развернулся и собрался выходить. Он был очень сильно взволнован; его лицо покраснело, он держал спину неестественно прямо.
– Мистер Тиллерсон, постойте! – вслед ему крикнул министр обороны Мэттис, – у нас в Польше механизированная дивизия и противоракетная база, сейчас они окружены, и советский спецназ под угрозой применения оружия запрещает им покидать территорию этих баз. Что будет с ними?
Тиллерсон обернулся.
– Не дай Бог, Мэтт, – сказал он тихо, но чрезвычайно веско – так, что все присутствующие буквально затаили дыхание, – если с нашей стороны прозвучит хоть один выстрел, последствия этого могут быть непредсказуемы… Вы кажется уже получали предложение эвакуировать персонал и технику железнодорожным путем, так воспользуйтесь этим выходом, пока ситуация не стала совсем скверной. Поймите, правительство Польши сделало глупость, напав на СССР, и, полностью проиграв эту войну, оно подвело свою страну к краху. Мы, конечно, можем поступить так, как поступили англичане и французы, собрав до кучи всяческих проходимцев и объявив их правительством в изгнании. Но все это ни на йоту не поможет нам вернуть контроль над Польшей. Как говорят русские: «Что с возу упало, то пропало». Вместо того чтобы сопротивляться очевидному, вы лучше приступите к эвакуации наших баз в Европе – в первую очередь, в Германии, Дании, Голландии и Бельгии. Очистите их хотя бы от ядерного оружия, а то при той тактике, которую в последнее время применяет Сталин, эти ядерные тактические авиабомбы, хранящиеся там с непонятно какой целью, в любой момент могут стать его добычей.
– Мистер Тиллерсон, – Президент обратился к своему пока еще госсекретарю, – я понимаю, что вы на взводе, но не надо горячиться… Мы обязательно что-нибудь придумаем и примем единственно верное решение!
– С этими придурками, которые засели в Конгрессе и Сенате, и которые вот уже два года по ночам ищут у себя под кроватью русских шпионов и хакеров? С этими журналистами, которые позорят нашу Америку перед предками и тоже ищут русских агентов, но уже среди покемонов или дизайнеров одежды для афроамериканцев? С военными, которые ничего не могут сделать правильно, бомбят кого попало, врут на камеру, и то и дело забывают, что сейчас не XIX век, эпоха канонерок, а совсем другие времена, когда со спутника могут быть сфотографированы все лунки на поле для гольфа. С нашими дорогими ЦРУшниками, которые спускают в унитаз миллиарды, специально разыскивают по всему миру садистов, чтобы пытать похищенных ими людей в секретных тюрьмах? И при этом о действительно важных событиях в мире хозяин этого кабинета вынужден узнавать из прессы, потому что эти кадры очень хорошо умеют писать высосанные из пальца отчеты! Игра в составе такой команды не может быть успешной – скорее, наоборот; и я не хочу иметь со всем этим ничего общего.
Рекс Тиллерсон повернулся, дошел почти до выхода, и уже оттуда посмотрел на президента Трампа.
– Я ничуть не удивлюсь, если… – начал было он, но потом осекся и махнул рукой, – а, ладно, этого лучше пока не говорить. Просто помните, что та Америка ХХ века тоже всегда рядом и все видит. А Франклин Рузвельт – такая же фигура первой величины, как мистер Сталин и мистер Путин, и он также считает нашу Америку своей законной территорией. Если дети начинают себя плохо вести, то родители обязаны их воспитывать. Иногда непослушных детей воспитывают благим примером, иногда розгой, а иногда и добрым словом, и револьвером…
* * *
24 сентября 1941 года (14 апреля 2018 года), Полдень. Вашингтон-1941, Белый дом, Овальный кабинет
Присутствуют:
Президент Соединенных Штатов Америки – Франклин Делано Рузвельт;
Вице-президент – Генри Уоллес;
Госсекретарь – Корделл Халл;
Специальный помощник президента Рузвельта – Гарри Гопкинс.
– Джентльмены, – устало сказал Рузвельт, глядя на вернувшихся из Москвы госсекретаря и спецпредставителя, – мы с мистером Уоллесом вас внимательно слушаем. Расскажите нам, как прошла поездка и о чем вам удалось договориться с мистером Путиным?
– Этот мистер Путин, – проворчал госсекретарь Корделл Халл, – при наличии у клиента денег способен продать эскимосу холодильник, а эфиопу – электрический обогреватель, хотя у них нет ни электричества, ни нужды в подобном предмете…
– И что же он пытался продать вам? – с интересом спросил Рузвельт, и тут же попытался сострить: – Надеюсь, не холодильник, обогреватель или пылесос?
– Нет, Фрэнки, – мрачно ответил Гопкинс, – не пылесос. Он пытается продать нам нашу же Америку, но только в XXI веке…
– Ну, и как там наша Америка? – спросил Рузвельт. – Только не говорите мне, что там все так плохо, и что нам ее не стоит брать.
– Хуже, Фрэнки, – подавляя тяжкий вздох, произнес Гопкинс, – там все так плохо, что мистер Путин даже готов отдать этот товар с некоторой доплатой. Торг идет в основном за то, сколько и чего мы возьмем за вразумление наших непутевых потомков.
– Так может, – вздохнул Рузвельт, – нам не надо соглашаться на эту сделку, а стоит поискать другие, более выгодные варианты?
– Других вариантов нет, – хмуро ответил Гопкинс, – или мы берем то, что дают, или дядя Джо остается единственным, кому будет позволено вести бизнес с миром мистера Путина. Это не обсуждается.
– В настоящий момент, – сказал госсекретарь Корделл Халл, – тот мир находится на грани большой войны, причиной которой могут стать как наши непутевые потомки, так и их безумные восточноевропейские сателлиты, вздумавшие объявить войну дяде Джо…
– Насколько я понимаю, мистер государственный секретарь, – иронически хмыкнул вице-президент Уоллес, – речь идет о сателлитах наших потомков, то есть поляках?
– Вы удивительно догадливы, мистер вице-президент, – кивнул государственный секретарь, – других таких идиотов нет. Вы уже знаете, джентльмены, как быстро умеют делать свои дела мистер Путин и дядюшка Джо, когда для успеха важна быстрота. Не успели поляки напасть, как были полностью разгромлены…
– Как такое бывает, мы уже видели в нашем времени, – назидательно заметил Рузвельт, – два года назад. Эти поляки только на словах герои, а как дело доходит до настоящей войны, то тут же выясняется, что им все вокруг мешают показать свою доблесть, и вообще – противник воюет нечестно и разгромил их неправильно…
– Ты угадал, Фрэнки, – криво ухмыльнулся Гопкинс, – русские победили их неправильным способом, сперва позволив их армии втянуться в бои на границе, а потом прямо из нашего времени атаковав их глубокий тыл своей армией, вооруженной мистером Путиным для войны с Гитлером. Поскольку поляки ни в каком времени не немцы, то все закончилось за пять дней, и сейчас в том мире тоже нет никакой Польши.
– Ну и какое отношение это имеет к нашим потомкам? – недоуменно спросил Рузвельт. – Где Польша, а где они?
– А наши потомки, – зло скривился госсекретарь, – желают быть на каждой свадьбе невестой, на каждых похоронах покойником; а самое главное – получать гешефт с каждой сделки и иметь право диктовать всем, как им жить и каким образом вести дела. Из-за этих желаний дефицит только федерального бюджета составляет от семисот миллиардов до триллиона долларов в год, а государственный долг недавно превысил двадцать триллионов долларов.
– Сколько, сколько, мистер госсекретарь? – удивленно спросил вице-президент Уоллес. – двадцать триллионов? Я не ослышался?!
– Нет, мистер вице-президент, не ослышались, – ответил Корделл Халл, – но дело не только в этом. И беда даже не в том, что наши потомки (точнее, правящие ими денежные мешки) в погоне за прибылью уничтожили собственную американскую промышленность, переведя производства в отсталые страны с низким уровнем заработной платы. Дело в том, что нет такой мерзости и извращения, которое не было бы признано там «нормальным», а люди, которые действительно ведут себя нормально, подвергаются в тамошней Америке гонениям и третированию.
Ты можешь представить, Фрэнки – почти все штаты признают законными браки между двумя мужчинами и между двумя женщинами! И, более того – ориентированных таким образом людей еще и подвергают так называемой позитивной дискриминации, то есть предоставляют им всякие незаслуженные льготы и привилегии, только потому, что они якобы являются угнетенным меньшинством. Мерзость, скажу я тебе, невероятная… И, самое главное – эти люди, давно уже не угнетенные, сами начинают угнетать других, объявляя свое извращение нормой, а норму – извращением. И пресса при этом стоит на их стороне, заставляя людей забывать о христианских заветах.
Свобода слова, как таковая, давно уже не существует. И пусть формально некая республиканско-демократическая партия, демонстрирующая полное единство целей и единодушие в вопросах тактики, и не оформлена, но политическая элита ведет себя так, будто такая партия существует, а у ее руля стоят безумцы, ведущие Америку наших потомков прямиком в пропасть. Даже избранный народом президент (надо сказать, не самый приятный человек, но цели и задачи которого вызвали у меня симпатию), был обложен этой камарильей со всех сторон и связан законодательными инициативами Конгресса по рукам и ногам. Он даже не может сформировать свою команду, в силу чего вынужден работать с кем придется и как придется.
– Если бы у тебя, Фрэнки, была такая дерьмовая команда, – заметил Гопкинс, – мы бы ни за что не справились с Великой депрессией.
– Значит, так, – резюмировал Рузвельт, – исходя из ваших слов, я должен сделать вывод, что тамошняя Америка живет не по средствам, ее промышленность находится в упадке, народ развращен, а у ее руководства стоят бездари, безумцы и извращенцы. Скажите, все это вам рассказали русские или у вас были и независимые источники информации?
– Русские, Фрэнки, нам ничего не рассказывали, – ответил Гопкинс, – и информацию о происходящем мы черпали из прямых и независимых источников, американского телевидения (будь оно неладно) и интернета…
– Интер… чего… – не понял Рузвельт.
– Интернета, – пояснил госсекретарь, – это что-то вроде помеси телевидения с Телексом – этакая информационная сеть, способная распространять огромное количество кино– и фотоматериалов, а также текстовой информации, и при этом доступная даже самым обычным гражданам не в самых богатых странах мира. Вы можете представить себе мгновенную общедоступную связь, когда так называемое электронное письмо, отправленное из Москвы, в момент будет получено там, где находится абонент – в Лондоне, Вашингтоне, Шанхае, Сан-Франциско или Аделаиде? А свежий выпуск «Вашингтон Пост» или «Нью-Йорк Таймс» одновременно может читать любой человек, в какой точке земного шара он бы ни находился. За время пребывания в Москве XXI века я понял, что наша планета – чертовски маленький шарик, и только от нас зависит, сохранится он или разлетится вдребезги. Одним словом, мы сами получали информацию о тамошней Америке (что было совсем не трудно), и мнение, которое мы о ней составили – только наше и больше ничье.
– Я вас понял, джентльмены, – кивнул Рузвельт, стараясь не углубляться в размышления о столь удивительных вещах, – а теперь скажите, что, по мнению мистера Путина, нам необходимо сделать, чтобы приструнить наших зарвавшихся потомков; и самое главное, что мы с этого будем иметь?
– Самое главное – мы не должны вредить той Америке, – медленно произнося слова, ответил Корделл Халл, вид которого был чрезвычайно серьезен. – Мистер Путин хочет, чтобы Америка вернулась к вашему «Новому курсу», а те политики, что пытаются продолжать проводить порочный курс, делающий ее всемирным полицейским-демократизатором и диктатором-тираном, распространяющим по миру извращения, отправились в политическое небытие. За это, при условии сохранения доктрины Монро, мы получим возможность управлять этим миром на равных с дядюшкой Джо правах. Он будет рулить своей половиной мира, а мы – своей, что при условии взаимного невмешательства во внутренние дела друг друга сделает этот мир безопасным и максимально благоприятным для жизни.
– Вы думаете, что все это возможно? – спросил Рузвельт, – в смысле, изменить жизнь нашего народа, уже далеко зашедшего по пути грехопадения и разврата?
– Оказание влияния на внутриполитическую обстановку в Соединенных Штатах XXI века – дело трудное, но вполне реальное, – твердо ответил Корделл Халл, подкрепив свои слова наклоном головы, – тем более что многие американцы, причем авторитетные и достаточно высокопоставленные, находятся на нашей стороне. Так что изменение образа жизни наших потомков – дело не такое уж и безнадежное. В Москве мне довелось встретиться с моим тамошним коллегой. Он умный, как мне кажется, человек; и если все сделать как надо, то с ним и с такими как он, мы всегда найдем общий язык.
Гарри Гопкинс со вздохом добавил:
– Чтобы мы могли максимально полно ознакомиться с жизнью наших потомков не из третьих, и даже не из вторых рук, мистер Путин дал нам с собой демонстрационный образец той машины времени, которая и сделала возможной всю эту историю. Демонстрационность этого образца заключается в том, что с его помощью невозможно физически попасть на ту сторону, но зато имеется возможность видеть и слышать все, что там происходит, принимать радио– и телепередачи из того мира, а также через специальное устройство подключаться к их интернету, чтобы продолжать получать информацию. Это необходимо для того, чтобы мы смогли увидеть самые отвратительные моменты той жизни и не полезли исправлять их немедленно, чтобы, как говорят русские, «не наломать дров». Время настоящих проникновений на ту сторону и приключений в ковбойском стиле еще придет… Первым делом мы должны сами разобраться, кто есть кто, и решить, кого ликвидировать на месте, кого изъять для передачи мистеру Биддлу с целью расследования по обвинению в антиамериканской деятельности, а кто подлежит перевоспитанию с целью дальнейшего сотрудничества.
* * *
19 апреля 2018 года (29 сентября 1941 года) РФ-2018, Москва, отель «Националь»
Иван Алексеевич Бунин, русский прозаик и публицист
Уже две недели мы втроем находимся в чуждом для нас мире XXI века. Москва, превратившаяся в помесь Вавилона с бедламом, оставляет после себя какое-то тягостное впечатление. Столица новой России, живущая своим нервным суетливым ритмом, как тут все говорят, выглядит будто слепок с какого-то европейского, или, скорее, американского города: Нью-Йорка, Детройта или Филадельфии. Куда делся неспешный, даже немного ленивый город времен моей благословенной молодости? Ведь если посмотреть на город из окна гостиницы, становится непонятным, в какое время суток москвичи спят и куда они торопятся на своих заполонивших улицы многочисленных авто двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Довоенный Париж, раньше казавшийся мне невозможно суетливым, на фоне этой Москвы мог показаться сонной захолустной деревней…
Война Советов с местной Польшей продлилась даже меньше, чем я ожидал. Всего пять дней боевых действий – и Польская республика снова прекратила свое существование, как и присоединившаяся к ней в этом конфликте Литва, после чего всякие препятствия к нашему дальнейшему путешествию отпали. В местных газетах об этой странной войне писали разное, но все сходились в одном – когда большевистские солдаты появились на литовской земле, местное население даже не шевельнулось, устав от антибольшевистской и антирусской пропаганды предыдущих властей и изрядно обнищав из-за политики местной объединенной Европы. А армия и полиция этого карликового государства, появившегося на свет сто лет назад в виде осколка Российской империи, попросту разбежались, думая, что если они сняли мундиры, то их никто не найдет.
Правда, потом большевики собрали полицию обратно, объяснив, что война войной, а порядок поддерживать нужно. Тем более что война ведется не против литовского народа или граждан Литвы, (для большевиков это разные понятия), а против политиков, которые сами развязали войну, не задумываясь о последствиях хотя бы для себя лично. Потом я собственными глазами смотрел по местному телевидению, как президент Литвы – пожилая женщина, прикинувшаяся обычной пенсионеркой – переходит границу и сдается белорусским пограничникам, потому что дорога на север в Латвию, и без того охваченная паникой, была для нее уже отрезана. Белоруссия долго не может решить, выдать ли ее господину Сталину, который обвиняет ее в развязывании войны, или отпустить на все четыре стороны, как требуют европейские страны и САСШ.
О самой Литве, где не происходит ничего ужасного, никто даже и не заикается. Что с возу упало, то пропало. Что касается беглой госпожи президента, то прошло уже почти десять дней, а воз и ныне там. Соломин говорит, что никто не умеет так хорошо торговаться, обещая и вашим и нашим, как последний диктатор Европы Лукашенко.
Однако нам нужно было покидать Калининград. Особые впечатления у нас оставил перелет из этой, самой западной территории России в Москву. Огромный, как дворец, белоснежный двухмоторный аэроплан всего за час с небольшим с комфортом перенес нас за тысячу верст на московский аэродром Внуково. В пути мы один раз пили сельтерскую воду, а остальное время любовались землей, какой она выглядит с высоты двенадцати верст… Звука моторов, именуемых реактивными, так как они не имеют пропеллеров, в салоне не слышно, и можно спокойно разговаривать или дремать. Когда я пишу об этом, то не думайте, что я восторгаюсь этим, как какой-нибудь гимназист. Совсем нет. Но Земля и вправду прекрасна, когда смотришь на нее сверху вниз… И потому я просто не мог себе позволить дремать, жадно глядя в иллюминатор и стараясь запомнить это удивительное ощущение.
Конечно, удобств в начале XXI века значительно больше, чем за сто или даже за восемьдесят лет до того, но и мир с каждым днем становится все опаснее. Угрозы, которые пугали мое поколение, здешними людьми воспринимаются как невинные детские страшилки, причем начиналось это еще в то время, которое мы совсем недавно покинули. Как оказалось, человечество все время боится не того, чего надо, и спокойно проходит мимо вещей, которые очень скоро должны стать действительно ужасными. Например, когда в конце XIX века Беккерелем был открыт радиоактивный распад, кто мог предположить, что из этого может получиться почти бесконечный источник энергии для человечества, и почти абсолютное оружие, способное стереть с лица Земли все живое?
Маленькие, засвеченные излучением солей урана фотопластинки уже несли на себе тень огромных грибовидных взрывов, стерших в этом мире с лица земли Хиросиму и Нагасаки. Наш мир, благодаря вмешательству потомков, теперь, скорее всего, будет полностью избавлен от ядерного оружия как такового. Если думать об этих ужасах постоянно, можно сойти с ума, поэтому местные люди абстрагируются от таких кошмарных мыслей о всеобщем уничтожении, живя почти такой же обычной жизнью, как и их предки в первой половине ХХ века. Они влюбляются и женятся, ходят в синема или смотрят свой телевизор, а потом старушки на лавочках долго и обстоятельно обсуждают приключения любимых телегероев.
Очень интересная встреча произошла у нас уже в Москве, в ресторане той гостиницы, в которой нас поселили: оказывается, там проживали и другие писатели-журналисты из нашего времени. Одним из них был знаменитый американец Эрнест Хэмингуэй, другим – французский летчик и писатель Антуан де Сент-Экзюпери, а еще двое были современными мне знаменитыми у себя в Совдепии большевистскими писателями Аркадием Гайдаром (Голиковым) и Константином Симоновым. Компанию им составлял местный американский журналист Майкл Бом.
Хотя, что я так злоблюсь по поводу большевистских писателей? Каждому времени – свои герои, и год сейчас хоть и восемнадцатый, но совсем другого века. И к тому же этих двоих надо уважать хотя бы за то, что и тот, и другой от первого до последнего дня провели последнюю молниеносную войну военными корреспондентами в окопах на первой линии: Симонов под Гродно, а Гайдар-Голиков на самой вершине Белостокского выступа, там, где германцам чуть было не удалось прорвать большевистский фронт. К тому же если Гайдар-Голиков был происхождения вполне разночинского, предки которого были учителями, то Константин Симонов был сыном генерал-майора русской армии Михаила Симонова и княжны Оболенской, то есть по женской линии происходил из Рюриковичей.
Получилось так, что меня и моих спутников к этой компании в гостиничном ресторане привлек невысокий худощавый коротко стриженный человек в полувоенной-полуспортивной одежде, который, размахивая руками, рассказывал сидящим вместе с ним за столиком, как водил в штыковые контратаки стрелковый полк, и как в первый и второй день войны одного за другим подряд убило двух командиров, а полковой комиссар оказался годен только к произнесению пламенных трескучих речей.
Худенькая, немного угловатая девушка в больших очках и с короткой стрижкой, переводила слова этого человека на английский – и перед гостями и этого времени, и этой страны вставали картины страшного приграничного сражения в июне сорок первого года. Подобные рассказы от том, как русские стриженные мальчики ложились рядами под огнем германских пулеметов, я много раз слышал от выживших участников злосчастной для русской армии битвы при Сольдау в 1914 году. Такие, да не совсем.
Большевики, пусть с помощью потомков, свое «Сольдау» все же выиграли, обратив вспять германское вторжение, да и подготовились к войне они гораздо лучше. Как рассказывал этот человек – несмотря на то, что на их полк навалилась как бы не целая германская пехотная дивизия, фронт они удержали, отбивая одну атаку за другой, и время от времени, когда перегревшиеся пулеметы не могли сдержать натиск одетых в фельдграу подвыпивших германских солдат, поднимались в ожесточенные штыковые контратаки. И грохотала тяжелая артиллерия, перемешивая с землей германские позиции, с воздуха накатывающиеся на русские окопы серые волны избивала захватившая небо краснозвездная авиация. А когда стало ясно, что нашим все равно не устоять, к месту прорыва на грузовиках были вовремя переброшены две свежие мотострелковые дивизии из армейского резерва и несколько батальонов потомков, которые встречным ударом опрокинули врага и оттеснили его обратно к границе…
– И тут война, большевики, германцы, – со вздохом сказала мне Вера, кутаясь в шаль, – уйдем отсюда, Иван…
Я уходить не пожелал. Вместо того спросил у сопровождающего нас господина Соломина, кто эти люди, которые сидят за тем столиком. Тот поименно перечислил присутствующих, добавив, что мистер Бом давно живет в Москве, женат на русской, прекрасно владеет русским языком, успешно прикидывается простаком, но на деле не такой дурак, каким хочет казаться. Выслушав господина Соломина, я оценивающе посмотрел на нашего сопровождающего. Уж слишком он хорошо осведомлен для обычного журналиста, ездящего туда-сюда по заданию редакции. Это случайно не Чека протянуло к нам свои длинные руки, чтобы достать еще одного убежавшего от революции эмигранта? Так я подумал, и тут же устыдился своих мыслей. Местное Чека, именуемое здесь ФСБ, уже давно не охотится за беглыми эмигрантами, ну разве что этот эмигрант нашкодил уже против буржуазной России XXI века… А если господин Соломин действительно из ФСБ, то ничего страшного.
Одним словом, я попросил нашего сопровождающего по возможности представить нас той компании. Уж больно интересен показался мне большевистский писатель и журналист, личным примером поднимавший в атаку пехотный полк. Из поэтов и писателей нашего времени, которое тут именуют «Серебряным веком», на такое был способен только Николай Гумилев (мир его праху) и, кажется, больше никто. Господин Соломин ответил, что в моей просьбе нет ничего невозможного, и уже вскоре мы сидели все вместе, сдвинув в один ряд сразу три стола, и вели весьма занимательную беседу.
– Какой ужас, – подумали бы некоторые мои знакомые, – Бунин и большевики за одним столом!
«И ничего не ужас, – мысленно ответил бы я им, – нынешние господа большевики оказались вполне приятными людьми, не то что их предшественники из прошлого восемнадцатого года»…
Здесь, на нейтральной территории, где все мы гости, одинаково дорогие хозяевам, с ними вполне можно иметь дело. К тому же Константин Симонов обещал познакомить меня с Алексеем Толстым, проходящим в Москве лечение от рака легких. Он как раз закончил свою трилогию «Хождение по мукам» – взгляд на те же события, что и в моих «Окаянных днях», но с другой стороны. Интересно было бы прочесть и оценить…
* * *
1 октября 1941 года (21 апреля 2018 года), Полдень. Вашингтон-1941, Белый дом, Овальный кабинет
Присутствуют:
Президент Соединенных Штатов Америки – Франклин Делано Рузвельт;
Вице-президент – Генри Уоллес;
Госсекретарь – Корделл Халл;
Специальный помощник президента Рузвельта – Гарри Гопкинс.
За неделю, прошедшую с момента последнего совещания, обстановка в Овальном кабинете несколько изменилась. К висящим на стене картам театров боевых действий и стоящему рядом со столом огромному глобусу добавилось самодвижущееся инвалидное кресло на батарейках, позволяющее Рузвельту свободно перемещаться в пределах Белого дома, не прибегая к помощи слуг. Также на знаменитом рабочем столе президента появился компьютер фирмы «Acer» с большим монитором с диагональю в двадцать два дюйма, возле которого президент проводил по несколько часов в день. Как говорила по этому поводу супруга президента Элеонора: «У моего Фрэнки появилась новая красивая игрушка».
Впрочем, говорилось это исключительно в шутку, на игры у американского президента просто не было времени. Ситуация в двух мирах в связи с активной деятельностью дяди Джо и мистера Путина менялась стремительно, и на эти изменения надо было реагировать. Кроме того, главной и основной проблемой для руководства США-1941 являлись взаимоотношения с руководством США-2018. То есть таких взаимоотношений еще не было, кроме краткого обмена мнениями между госсекретарями в Москве 2018 года, но в связи с неизбежностью их возникновения ФДР хотел, чтобы все ключевые члены его команды составили о потомках собственное мнение, а потом пришли бы к какому-нибудь взаимоприемлемому консенсусу. В противном случае будет просто невозможно проводить хоть какую-то согласованную политику.
Вот для составления этого самого собственного мнения и служили в Белом доме несколько десятков привезенных из будущего компьютеров, объединенных в сеть и через межмировой гейт имеющих безлимитный доступ в интернет 2018 года. В подвале Белого дома была оборудована специальная ситуационная комната, в которой молодые перспективные выпускники Гарварда, являющиеся единомышленниками президента, осваивали новую технику, собирая и сортируя информацию из другого мира. Все эти молодые люди, прежде чем приступить к работе, подверглись проверке секретной службой. Эту команду руководитель президентской администрации начал собирать еще три месяца назад, когда впервые стало понятно, что в мире происходит нечто невероятное, и чтобы разобраться с этим, понадобятся молодые и гибкие умом интеллектуалы, умеющие держать язык за зубами.
Кроме того, для просмотра происходящего в другом мире мобильную демонстрационную установку вывозили на специально оборудованном самолете DС-3 в Питтсбург, Детройт, Чикаго и некоторые иные города так называемого «ржавого пояса», потом установка посетила Новый Орлеан, в XXI веке до конца еще не оправившийся от последствий урагана «Катрина», после чего спецсамолет снова вернулся в Вашингтон. Результаты этой операции, получившей кодовое название «Аргус», выглядели удручающе. Точнее, с точки зрения единомышленников Франклина Рузвельта, удручающе выглядела Америка XXI века…
В ходе этой операции не только подтвердились факты, которые Корделл Халл и Гарри Гопкинс выяснили еще во время поездки в Москву 2018 года, но и открылись новые детали деградации американской политической и экономической систем. Одним словом, с точки зрения экономики, в этикетку со звездно-полосатым флагом был завернут совсем не американский продукт, производители которого уплачивали налоги где угодно, но только не в США, а, с точки зрения политики, это было нечто и вовсе неприличное и неудобоваримое.
– Добрый вечер, джентльмены, – хмуро произнес Рузвельт, когда все члены его «малой команды» собрались в Овальном кабинете, – насколько я понимаю, обстановка по ту сторону барьера оказалась даже хуже той, которую мы ожидали?
– Да, Фрэнки, – ответил Гарри Гопкинс, – так оно и есть. И хуже всего то, что люди, управляющие Америкой XXI века, в случае полноценного контакта между Америками двух миров захотят и здесь устанавливать свои правила, вмешиваясь в наш бизнес; а это совершенно неприемлемо. Единственно, что их может остановить, это угроза ответно-встречного уничтожения. По крайней мере, именно об этом говорит весь опыт того мира, когда наши потомки отступали от своих планов только тогда, когда опасались удара возмездия, который нанес бы им непоправимый ущерб.
– Надо сказать, – добавил Генри Уоллес, – что этих людей никогда не останавливало ни то, что мы называем честью, совестью и справедливостью, ни масштаб ожидаемых в результате их действий человеческих жертв и материальных потерь. Они всегда действуют в своих узкоклассовых, я бы даже сказал, узкоклановых интересах… Я за то, чтобы принять предложение мистера Путина.
– Я тоже «за», – произнес госсекретарь, – конечно, нам еще предстоит выработать конкретный план действий и привлечь к его исполнению специально подготовленных людей, но самое главное заключается в том, что мы не должны наносить никакого вреда той Америке…
– Надо иметь в виду, – добавил Гарри Гопкинс, – что наибольший вред той Америке наносили и наносят действия ее нынешних владык, поэтому я тоже считаю, что предложение мистера Путина необходимо принять. Америка XXI века должна быть перестроена в соответствии с Новым курсом, и это принесет пользу большинству ее граждан.
– Джентльмены, – сказал Рузвельт, с тихим шуршанием выезжая на своей коляске из-за стола, – насколько я понимаю, план мистера Путина вами принимается безоговорочно. В таком случае я назначаю своего вице-президента Генри Уоллеса руководителем проекта «Прометей» и приказываю ему собрать всю информацию, необходимую для начала практических действий. Гарри, как мой специальный представитель, ты снова отправишься в Москву 2018 года, и оттуда будешь координировать наши совместные действия, и заодно тебе надо подлечиться. На этом все, джентльмены, попрошу вас быть предельно осторожными и посвящать новых людей в тайну «Прометея» только с моего ведома и разрешения. На нас лежит величайшая ответственность за судьбы наших сограждан – как в нашем мире, так и в мире XXI века.
* * *
5 октября 1941 года (25 апреля 2018 года), Вечер. Франко-испанская граница
1 октября 1941 года, ровно через два с половиной года после того как генерал Франко объявил о разгроме республиканских сил и об окончании Гражданской войны, СССР предъявил испанскому диктатору ультиматум. Этот короткий документ требовал в течение 72 часов немедленной отставки самого кудильо, создания Временного Правительства Национального Единства, объявления амнистии всем находящимся в тюрьмах сторонникам Республики, роспуска Фаланги и других профашистских организаций, а также проведения в месячный срок свободных и демократических выборов с участием коммунистических и социалистических партий. Так как в указанный срок ответа на ультиматум не последовало, ровно в шесть утра бывшая франко-испанская граница взорвалась грохотом орудийных залпов. Рабоче-Крестьянская Красная Армия начала операцию по освобождению Испании от фашистской диктатуры генерала Франко под кодовым наименованием «Канопус».
Для наступления вглубь Испании советское командование создало два ударных кулака. Миллионной группировкой Средиземноморского фронта в составе 6-й, 26-й, 12-й и 20-й армии на главном Барселонско-Валенсийском направлении командовал генерал армии Георгий Жуков. Семисоттысячной группировкой Бискайского фронта в составе 19-й, 21-й, 11-й армий на второстепенном Сантадерско-Астурийском направлении командовал генерал-полковник Иван Конев. Армии ОСНАЗ находящиеся в распоряжении Ставки была первоначально сосредоточены во втором эшелоне изготовившихся к наступлению советских войск:
2-я армия ОСНАЗ генерал-лейтенанта Горбатова, а также 1-й и 2-й КМК (конно-механизированные корпуса), должны была наступать в полосе Средиземноморского фронта на Барселону и далее на Валенсию, где мехкорпус генерала Ротмистрова и 2-й КМК должны были повернуть для наступления на Мадрид с юга, а остальные силы подвижной группировки Горбатова продолжить наступление на Севилью.
3-я армия ОСНАЗ генерал-лейтенанта Ватутина, а также 3-й и 4-й КМК, должны была наступать в полосе Бискайского фронта на Сантадер и далее на Сантьяго де Компостела, при этом в районе Овьедо от нее должен был отделиться мехкорпус генерала Катукова при поддержке 4-го КМК наносящий удар на Мадрид с севера.
С воздуха действия советских ударных группировок должна была поддерживать воздушная армия ОСНАЗ.
Противостоящие им силы франкистов составляли чуть больше трехсот тысяч солдат и офицеров, разбитых на десять армейских корпусов, восемь из которых дислоцировались на территории самой Испании и два в Марокко. Тактика у испанской армии была старой, не учитывающей не то что рывок советских армий к Атлантике через всю Европу, но даже Польскую и Французскую кампании вермахта. Вооружена она была устаревшим оружием и техникой германо-итальянского производства, и трофейной советского происхождения, захваченной у Республиканской армии. Подвижные части находились в состоянии полной разрухи. германские танкетки Т-1 и итальянские «Ансальдо», трофейные советские танки Т-26 и БТ-5 были хороши только против бедуинов в Марокко и полностью бесполезны не только против механизированных корпусов армий ОСНАЗ, но и против любых моторизованных/механизированных соединений, вооруженных германским панцерами T-III и T-IV, или советскими танками Т-34 и КВ.
К тому же настроения значительной части как городского, так и сельского населения оставалось «красным», что требовало от Франко поддержание фактически оккупационного режима на собственной территории и снижала почти до нуля ценность тех семисот пятидесяти тысяч резервистов, подготовленных к призыву в свете приближения к границе Испании частей РККА. Еще было неизвестно, в кого будут стрелять испанские парни, получившие в руки винтовки – то ли в русских, то ли в своих командиров, то ли друг в друга.
При этом в горах Андалусии, Астурии и Леона действовали настоящие партизанские отряды. Причем основное влияние на Движение Сопротивления имели именно коммунисты, отличающиеся высокой организованностью и дисциплиной. Влияние остальных левых партий, то есть социал-демократов и анархо-синдикалистов, еще не восстановилось, а троцкисты из ПОУМ в свете смерти их лидера и предательской роли движения в ходе Гражданской войны и вовсе ушли с испанской политической арены.
Министром армии, фактически главнокомандующим и вторым человеком в армии после Франко был дивизионный генерал Хосе Энрике Варела, «герой» Гражданской войны, сражавшийся на стороне мятежников. В бардаке той войны он действительно выглядел почти непобедимым полководцем, но против генералов масштаба Жукова, Конева, Горбатова и Ватутина и он и его сподвижники выглядели все же бледновато. Кстати, о сподвижниках и таких же «героях-франкистах». Дивизионный генерал Хосе Солчага занимал пост командующего 4-м армейским корпусом со штабом в Барселоне, генерал Лопес Пинто Хосе командовал 6-м армейским корпусом, штаб в Сантандере, генерал Андреас Саликет занимал пост командующего столичным 1-м армейским корпусом в Мадриде. Получая сведения о концентрации советских войск по ту сторону Пиренеев, генерал Варела в свою очередь усилил свои группировки, сосредоточенные на границе с Францией, доведя их численность до двухсот тысяч человек, рассчитывая при этом, что Пиренеи послужат испанской армии естественным оборонительным рубежом.
В течение первого дня операции, третьего октября, советская пехота при поддержке артиллерии и авиации взламывала приграничную полевую оборону франкистов, и к вечеру продвинулись в глубину испанской территории от восьми до двенадцати километров. Утром следующего дня на направление главных ударов в бой были введены свежие части, и к полудню четвертого числа на Астурийском направлении советские войска взяли Сан-Себастьян, а на Барселонско-Валенсийском направлении Фигерас. После того, как это произошло, франкистские войска дрогнули под натиском многократно превосходящих сил и начали беспорядочно отступать, преследуемые по пятам наседающей советской пехотой. К тому моменту в воздухе уже присутствовала исключительно советская авиация, и отступающие франкистские части подверглись ожесточенному избиению с воздуха, притом, что на испанские города к тому моменту еще не упала ни одна бомба.
Одновременно советская военно-транспортная и бомбардировочная авиация усилили свою активность, доставляя все необходимое, в первую очередь оружие и боеприпасы, к партизанам Астурии и Леона. Парашютным способом перебрасывали и подкрепления – тех испанцев, которые после поражения в Гражданской войне покинули родину, а теперь решили вернуться, чтобы вести войну с франкизмом. Готово было и коммунистическое правительство Испании. Но чтобы оно могло прибыть в страну, советским войскам предстояло освободить какой-нибудь крупный город. Пока что на роль временной столицы Советской Испании была назначена Барселона.
Но это было еще далеко не все. Утром пятого числа в прорывы на обоих фронтах были введены механизированные части ОСНАЗ, после чего, огнем и гусеницами сметая заслоны противника, вошедшие в прорыв, танки и мотопехота двумя потоками устремились вглубь Испании к Барселоне и Сантандеру. Все спешно движущиеся к фронту из глубины страны подкрепления были обречены на разгром и уничтожение, так же как были обречены части, стоящие гарнизонами в больших и малых городах.
* * *
29 апреля 2018 года (9 октября 1941 года), Вечер. РФ-2018, Москва, отель «Националь»
Иван Алексеевич Бунин, русский прозаик и публицист
Сегодня мы ходили на местный спектакль, именуемый «несогласованный митинг несистемной оппозиции» происходивший на Болотной улице. Наблюдали мы это зрелище из окна углового дома на углу той само Болотной улицы и Фалеевского переулка. До трибуны по прямой – рукой подать, вид из партера в театре. Если этого казалось недостаточно, то можно было взять бинокль, причем не театральный, а военный, через который на лбу у оратора можно было разглядеть каждый прыщик. Устроил нам это развлечение господин Соломин и хозяева квартиры, пожилая супружеская пара, которые показались мне не обычными московскими обывателями, а бывшими, как тут говорят, сотрудниками органов, на пенсии выполняющими нетяжелые обязанности присмотра за разными обормотами. Наверняка где-то в квартире имелась и аппаратура для звуковой и киносъемки, хотя и необязательно. Подобная техника в XXI веке стала настолько миниатюрной, что может быть размещена на каждом фонарном столбе. Единственным условием, какое поставил передо мной господин Соломин, было не называть настоящих имен хозяев квартиры и ее номер. Поэтому единственно, что я скажу по поводу самой квартиры – это что этаж был далеко не первый и обзор из окна открывался просто замечательный, а ее хозяев буду называть господин Антон и госпожа Роза, хотя самим им больше нравится обращение «товарищ». Что поделать, таковы пережитки советского прошлого этой России, но тут, как говорят местные жители, что выросло, то выросло.
Народу на митинге было пара тысяч человек, не больше. Похоже, что даже обеспечивающей безопасность полиции и Росгвардии, которая тут заменяет казаков с нагайками, было больше, чем самих митингующих. В основном послушать ораторов в этот местный Гайд-парк пришли люди того скользкого возраста, когда рост уже вытянулся как взрослого, а мозги за ним еще не поспели. Необычайно много среди пришедших на этот митинг было и представителей той национальности, которая при царе-батюшке проживала за чертой оседлости и на Москву с Петроградом могла только облизываться. Я человек широких взглядов, считающий, что все подданные (или граждане) в стране должны иметь равные права и такие же обязанности, а отнюдь не великороссийский шовинист. Но даже мне претят претензии некоторых представителей этой национальности на вседозволенность только на том основании, что их избранная нация много веков подвергалась различным притеснениям, а в середине двадцатого века дополнительно пережила ужасные испытания. Несомненно, что гитлеризм, за то, что он сотворил или собирался сотворить с народами Европы, должен быть осужден и проклят навеки, но и это обстоятельство не дает никакой нации требовать для себя привилегированного положения. Русская нация в этой истории понесла не меньшие потери, а если считать вместе с малороссами и белорусами, то даже и многократно большие, но ни одному русскому не придет в голову требовать для своего народа каких-то преференций. Но не будем о грустном, поскольку, как мне кажется, даже среди представителей этой самой национальности, которую не принято называть вслух, агрессивные болтуны составляют абсолютное меньшинство.
Но самым грустным обстоятельством во всем этом мероприятии, смотреть на которое я все-таки пошел из чисто научного интереса, были речи тех ораторов, которые сами себя определяли как «демократы», «либералы» и «защитники прав человека». Такой злобной лживой пропаганды, безоглядно очерняющей все происходящее в стране, я не видал, то есть не слышал, еще нигде и никогда. Например, из выступлений некоего Льва Пономарева, называющего себя лидером правозащитного движения, я узнал, что действующий российский президент все шесть лет находился у власти незаконно, потому что за него никто не голосовал, явка и итоги голосования были сфальсифицированы. Также по словам этого якобы правозащитника, всенародная поддержка этого человека – это не более чем миф, раздутый проправительственными изданиями и телевидением. Но это же совсем не так.
Я, например, нахожусь в Российской Федерации чуть больше трех недель и уже научился отличать в местной прессе пропаганду от более-менее непредвзятого изложения событий. Кроме того, мы с Леонидом (Зуровым) очень много общались с местными людьми из самых разных слоев общества, а потом пытались составить из этих разговоров целостную и непротиворечивую картину. Так вот, по составленному нами самостоятельному и, надеюсь, непредвзятому мнению, государственная пропаганда недалека от истины, и действия официальных властей в той или иной степени поддерживает не менее двух третей населения. Конечно, у людей есть множество претензий к внутренней политике, экономическому развитию России и, наконец, недовольство своим финансовым положением, уровнем цен в магазинах и так далее. Но такое брюзжание, особенно среди интеллигенции, присутствовало во все времена и при всех политических режимах. Но зато большинство из тех, с кем мы разговаривали, безоговорочно поддерживали действия России во внешней политике – например, касательно Сирии и Украине, а также той помощи, которую по межвременным каналам правительство здешней Российской Федерации оказало СССР нашего времени.
Последнее обстоятельство вызывает в русских людях наиболее сильную поддержку, ибо все, что связанно с той войной, свято для большинства местных русских людей. Германская (Первая мировая) война тут почти полностью забыта. Гражданская война и послереволюционная смута подернуты пеплом забвения, так как в живых не осталось ни одного ее участника. А вот борьба не на жизнь, а насмерть с жестоким врагом, который грозил самому существованию русской нации, вошла в сознание русского народа как великий подвиг предков, благодаря которому существуют все последующие поколения. Именно этот подвиг обелил и оправдал возглавивших его большевиков, превратил их в народном сознании из кучки иностранных узурпаторов в плоть от плоти и кровь от крови русского народа, превратил великий эксперимент, бессмысленный с исторической точки зрения, в единственный способ выживания русского народа. Ведь ни один политический режим не сумел бы направить на святое дело борьбы с германским вторжением такое большое количество сил и средств русского народа. Поэтому оказание помощи СССР нашего времени, пусть даже там правит самый оголтелый сталинский режим, воспринимается здешним народом как дело благородное и даже богоугодное. Очень многие люди выражали мне свое сожаление тем, что они не смогли принять личного участия в той войне с оружием в руках.
Но как раз это деяние здешнего правительства (святое, с точки зрения большинства русских людей) и явилось предметом наибольшей ненависти со стороны ораторов, принимавших участие в этом митинге. Главным аргументом этих светочей «русской демократической мысли» было то, что германские войска несли на русскую территорию настоящую европейскую цивилизацию, а местная русская власть помогла возглавляемому большевиками несознательному народу отвергнуть этот чистосердечный дар. Такими речами местная оппозиция смердяковского толка переплюнула даже дореволюционных большевиков, желавших поражения правительству своей страны. Большевики желали власть для себя (вполне обычное, хотя и не вполне достойное дело), а эти хотят отдать кнут и вожжи любому иностранному захватчику, который выразит желание прийти и владеть ими. И, между прочим, как сказал господин Антон, те, кто нес с трибуны митинга эту чушь, и те, кто их слушал, даже не вспоминали о том, что если бы они попались в руки тем самым европейских цивилизаторам, то были ли бы тут же без малейшего сожаления расстреляны или повешены на ближайшем фонарном столбе. Я это тоже могу подтвердить, ибо мне вплотную довелось иметь дело с этими цивилизаторами во Франции, и даже организовывать спасение некоторых моих знакомых, у которых оказалась национальность, неудобная с точки зрения немецких оккупационных властей.
Правильно тогда в Париже нашего времени сказал господин Соломин о последователях Гиппиус и Мережковского. Просто омерзительная компания, с которой ни один по-настоящему русский человек дела иметь не будет. И вот ведь что характерно – многие мои знакомые, воевавшие в Гражданскую у Корнилова, Дроздовского, Маркова и Деникина, отнеслись бы к этим политическим клоунам с такой же ненавистью и презрением, с какими к ним относятся большевики нашего времени. Скомандовали бы: «Коротким коли!» – и штык в брюхо.
Не дожидаясь конца этого мероприятия, мы с Леонидом собрались и, поблагодарив хозяев за гостеприимство, удалились прочь. Хотелось уйти от этого места подальше, найти какой-нибудь парк, в котором в тишине и покое (если это вообще возможно в нынешней Москве) побродить среди деревьев и привести свои мысли в порядок.
* * *
13 октября 1941 года (3 мая 2018 года), Полдень. Мадрид
Командир роты броневого десанта, старший лейтенант ОСНАЗ Рубен Руис-Ибаррури
Бывают в жизни моменты после которых не хочется жить. Тогда надо сцепить зубы и убеждать себя в том, что все лучшее еще впереди. Так со мной было, когда пала Республика и Франко торжествовал, когда фашисты радовались, а народ горевал. Но нам сказали, что надо еще на свете пожить, чтобы великие подвиги успеть при жизни свершить.
Действительно, когда два с половиной года назад пала Республика и все мы, борцы за свободу испанского народа, оказались изгнанниками – тогда нам казалось, что уже незачем жить и Франко навсегда воцарился в Мадриде, придавив Испанию железной пятой военной диктатуры. Причиной всему был ужасный хаос, вызванный тем, что правительство Испанской республики не управлялось одной партией, как это было в СССР, а состояло из множества соперничающих фракций. Прекраснодушные мечтательные либералы (русские называют их Маниловыми) и твердолобые упертые троцкисты (этих в СССР вообще сразу расстреливают). Коммунисты, ориентирующиеся на СССР, и анархо-синдикалисты, которые тоже были прекраснодушными мечтателями, но только другого толка, мечтавшими о создании общества без государства.
Из-за этой разноголосой какофонии, царящей в революционном движении, Испанскую республику самого начала ее существования охватил управленческий хаос. То, что должно быть сделано, не делалось, или, если делалось, то только по принуждению. А то, что не надо было ни в коем случае делать, делалось с особым, чисто испанским, шиком и помпой. Это надо же было додуматься – в стране с истово верующим крестьянством взрывать церкви и убивать священников! Вот уж, наверное, Франко благодарил троцкистов и анархистов за то, что в его армию массово пошли крестьяне. И это надо ж было такое придумать, чтобы на испанских заводах всем платили одинаковую зарплату в восемнадцать песо! Одни и те же деньги и инженерам, и слесарям, и подсобным рабочим. Надо ли удивляться, что не такая уж и слабая испанская промышленность почти ничего не могла дать Республике, и воевали мы исключительно привозным оружием.
Тогда, когда еще можно было спасти нашу страну, спасителя не нашлось. Никто не вразумил безумцев, не собрал силы в один кулак и не обрушил его на врага. Республика пала – в том числе и потому, что Франко живо приструнил своевольство своих генералов и, установив режим личной власти, не упрашивал и уговаривал отдельных деятелей, а отдавал четкие и конкретные приказы. Тогда, два с половиной года назад, никто не мог и предположить, что мы снова вернемся, причем не кающиеся и посыпающие головы пеплом наших сгоревших идей, а как полномочные представители той силы, которая только что уничтожила в Европе германский фашизм и теперь сокрушает в Испании диктатуру Франко. Да, я сражался с германским фашизмом в рядах армии Особого Назначения. Мы прошли огненной метлой через всю Европу, сметая гитлеровцев, и остановились только в Пиренеях у испанской границы. Тогда я был уверен, что мы обязательно пересечем эту чисто условную линию и принесем свободу нашему многострадальному народу, который томится в тюрьмах и концлагерях по ту сторону границы.
И вот настал день, когда тишина на границе взорвалась залпами тысяч тяжелых орудий. Все время, прошедшее после того, как фашистская империя Гитлера была уничтожена и Советский Союз начал собирать силы для освобождения моей родины, франкисты не сидели сложа руки и строили на самых опасных направлениях систему оборонительных сооружений. Но их генералы даже представить себе не могли, какую запредельную мощь обрушит на них Красная Армия, сколько тяжелых орудий и минометов, сколько боевых самолетов и тяжелых танков будет брошено в бой против тех, кто когда-то, подняв вооруженный мятеж, попрал право испанского народа самому решать свою судьбу.
И вот, через десять дней непрерывного наступления и боев, гусеницы наших танков лязгают по мостовым освобожденного Мадрида. Улицы полны ликующего, празднично одетого народа, кричащего во весь голос: «Вива ла Республика, Вива Роте Армее, Вива Советико». Из толпы под гусеницы наших танков летят букеты цветов. Мы знаем, что большинство из этих людей, собравшихся сейчас на улицах, голосовали за Народный Фронт, потом сражались с франкистами в дни гражданской войны, а потом, когда Республика пала, два с половиной года томились по тюрьмам и концлагерям, при этом веря, что однажды мы победим. Мы победили – и теперь эти люди могут ликовать.
Правда, на юге Испании еще сидит генерал Кейпо де Льяно, пьяница, наркоман, садист, похабник и бузотер, получивший прозвища «Андалузский палач» (за то, что расстреливал испанцев без суда на основании любых симпатий к Республике) и «Севильский шут» (за его пропагандистские профранкистские выступления по радио). Но жалкие тридцать тысяч штыков и сотня старых немецких и итальянских танкеток, которые у него еще остались от всей франкистской армии – это ничто по сравнению с тем стальным валом под красными знаменами, что катится сейчас на юг, раскатывая в тонкий лист то, что еще осталось от режима Франко.
Большинство подельников Андалузского палача уже мертвы. Отступающая, а точнее, бегущая, штабная колонна командующего 6-м армейским корпусом генерала Лопеса Пинто Хосе настигнута нашими танками на узкой горной дороге в Стране Басков. Машина генерала была вдавлена гусеницей в каменистый грунт, и его пришлось опознавать по окровавленным лохмотьям генеральского мундира. Впрочем, можно считать, что ему еще повезло. Попадись он моим соплеменникам-баскам или астурийским партизанам – и смерть его была бы медленной и крайне мучительной.
Командующий 4-м корпусом Хосе Солчага попытался возглавить оборону Барселоны, но не учел ни мощи атакующих советских войск, ни того, насколько барселонцы ненавидят франкистскую власть, лишившую их автономии и отметившуюся репрессиями против деятелей Женералитета (Правительства) Каталонии. Особо франкистам запомнили казнь президента Каталонии Луиса Компаниса, которого эти мерзавцы обвинили в том, что сотворили сами, то есть в «вооруженном мятеже». В результате суда, который продолжался меньше часа, первый каталонский президент был приговорен к расстрелу. А год спустя после его казни обезоруженного генерала Солчагу, последние солдаты которого бросили оружие, разорвала на улицах Барселоны разъяренная толпа.
Генерал Андреас Саликет, чей штаб был расположен в Мадриде, говорят, вчера вечером застрелился от отчаяния, узнав, что ближайший к городу аэродром Барахас захвачен советским десантом и на него уже садятся транспортные самолеты с подкреплениями. Это был спецназ НКВД, специалисты по освобождению тюрем и концлагерей, а также тихому и быстрому захвату правительственных зданий и сооружений вместе с неповрежденными архивами. Это наши товарищи, выпущенные спецназом из разных мест заключения, в том числе и из подвалов ужасной штаб-квартиры Dirección General de Seguridad (государственной безопасности), и это их родные так радостно встречают нас на мадридских улицах.
Сам Франко, за несколько часов до захвата Барахоса вылетевший с него на юг вместе с главнокомандующим франкистской армии генералом Варелой, уже тоже мертв, и генерал Варела вместе с ним. Их «юнкерс-52» был настигнут советскими истребителями неподалеку от городка Сьюдад Реаль и был сбит после нескольких попыток развернуть его на обратный курс. Это уже то ли второй, то ли третий случай, когда мятежные генералы гибнут в авиакатастрофах.
И последнее. Да, я старший лейтенант ОСНАЗ Рубен Руис-Ибаррури, прошел все необходимые для получения этого звания тренировки в полевых лагерях, которые расположены в иных временах, а также осведомлен о том, что в разгроме нацизма и уничтожении режима Франко нам помогали русские из начала XXI века. Я знаю все, что должно было случиться, не приди они к нам на помощь; но тем больше моя радость, ибо я стал участником того, что вообще считалось невозможным… И еще. Я никогда и никому не раскрою эту тайну, даже родной матери (которую товарищ Сталин назначил руководителем Временного Республиканского Правительства Испании), ибо давал подписку о неразглашении, а она свята, как и любая клятва.
* * *
9 мая 2018 года (19 октября 1941 года), РФ-2018, Москва, отель «Националь»
Константин Симонов, советский поэт и прозаик и военный корреспондент
После того как рухнула советская власть, в буржуазной России на официальном уровне перестали отмечать годовщины Октябрьской революции, а Первомай стал личным делом каждого отдельного трудящегося, решающего, праздновать ему в этот день или поехать на дачу сажать картошку. Теперь главным и единственным государственным праздником в сознании народа остался только день 9-е мая – праздник Победы над фашистской Германией. А кульминацией и квинтэссенцией этого праздника стал военный парад на Красной площади с чеканящими шаг коробками прославленных полков, и с лязгающим грохотом проходящей бронетехники. Единственно, что царапало глаз при просмотре записей предыдущих парадов (в том числе и юбилейного, на семьдесят лет Победы) это то, что над полками развевались знамена царского, а не советского образца.
Правда, меня заверили, что советские боевые знамена, овеянные славой былых сражений, тоже никуда не делись, а просто сданы на хранение в Музей Вооруженных сил. В любой момент, как только на то будет политическая воля, они могут быть извлечены оттуда и возвращены в боевые части и соединения теперь уже Российской армии. Впрочем, к самой этой армии, ее солдатам, офицерам и генералам у меня нареканий нет. Добровольческий экспедиционный корпус дрался с гитлеровцами доблестно и умело, покрыв себя в ходе Приграничного сражения неувядаемой боевой славой. Я сам был во время Приграничного сражения под Гродно на позициях и своими глазами видел, как сражалась Осовецко-Гродненская группировка Экспедиционного корпуса.
Мало иметь хорошую технику и вооружение, бойцам еще необходимо уметь ими пользоваться, а командирам всех уровней – владеть военным искусством лучше противника. Иначе армию не спасет никакое новейшее оружие, ибо в руках неопытного бойца оно быстро придет в негодность. В то же время не имеющие боевого опыта командиры мирного времени вместо того, чтобы с первых часов начать войну на уничтожение противника, станут беспорядочно тасовать войска и наносить бессмысленные демонстрационные удары в никуда, приводящие лишь к расходу топлива и боеприпасов, поломкам техники и ненужным людским потерям.
Но, впрочем, все эти сражения остались в прошлом. Именно для того, чтобы люди поняли, чего стоила их предкам та война и Победа, проводятся эти красочные военные парады, снимают художественные фильмы на военную тему. Взять, к примеру, восхваляемый одними и ругаемый другими снятый на народные деньги фильм о подвиге двадцати восьми бойцов дивизии генерала Панфилова, ценой своей жизни остановивших немецкие танки у разъезда Дубосеково под Москвой. Немцев они не пропустили, хотя почти все погибли. Такие фильмы было бы полезно смотреть и нашим, советским людям, чтобы они знали и помнили – от чего их избавили солдаты Российского экспедиционного корпуса.
И вот настал момент, когда мы, журналисты, поэты и писатели, прибывшие в командировку в Москву XXI века, решили посмотреть военный парад на Красной Площади. То есть, сначала мы с Аркадием решили посмотреть это действо на стоящем в нашем номере огромном настенном аппарате, гордо именуемом домашним кинотеатром. Но в этом чужом нам времени соотечественники-единовременцы естественным путем тянутся друг к другу, потому что так уж мы, люди, устроены.
Потом, незадолго до начала парада, к нам на огонек заглянул Антуан (де Сент-Экзюпери) со своей переводчицей. Девочка буквально светилась от гордости за то, что сопровождает такого человека, и смотрела на французского летчика-писателя влюбленными глазами. Эх, Антуан, Антуан, ты что, забыл свои же собственные слова о том, что мы ответственны за тех, кого приручили?
Следом за этой парочкой в дверь постучал Иван Алексеевич (Бунин), со своим неизменным спутником господином Леонидом Зуровым, который был при нем чем-то вроде нитки при иголке. Иван Алексеевич извинился за свою супругу, у которой типа «болит голова», но которая на самом деле просто недолюбливает подобные милитаристские зрелища, предпочитая им значительно более мирные и спокойные занятия. Ну что же, в каждой избушке свои игрушки. У мальчиков солдатики и машинки, а у девочек куклы и котята. Тем более что мы с Аркадием и с господином Буниным не то чтобы подружились, а как бы сошлись на почве единства и борьбы противоположностей.
И у него, и у нас, при всем несходстве политических взглядов, есть такая общая результирующая, как любовь к Родине, которая одна на всех. Тем более что ситуация сложилась так, что мы о русской эмигрантской диаспоре знаем достаточно много – кто они, что они, и чем и в чью сторону дышат, в то время как сама эта диаспора не знает почти ничего из того, что происходит в Советском Союзе. А то, что знает, она без всяких на то оснований считает большевистской пропагандой. Ну вот мы и обмениваемся мнениями, чтобы избавить от шелухи свои головы и головы своих читателей.
Кстати, раз уж стала собираться такая примечательная и замечательная компания, то пришлось позвонить в гостиничный ресторан и попросить накрыть по такому случаю праздничный стол. Это был стихийно возникающий русский праздник, когда ставят на ребро последний рубль и режут последний огурец. Когда ресторанные официанты, шурша от усердия своими накрахмаленными манишками, уже тащили нам и горячее, и холодное, выпить и закусить, в нашем номере появился господин-товарищ Соломин. Это для Ивана Алексеевича он господин, а с нами вполне нормальный товарищ.
Самым, простите, крайним, уже за пять минут до начала действа, пришел Эрнест (Хемингуэй) и приволок – нет, не Майкла Бома, который своей игрой в дурачка по телевизору надоел всем хуже горькой редьки – а свою переводчицу и ее подругу-коллегу, которой именно сегодня ну совершенно некуда идти. Здесь по части общения с иностранцами все не так сложно, как у нас, но все же появление незваного гостя в такой компании, как наша, может вызвать вопросы. Нахмурившийся Соломин задал девушкам несколько вопросов, получив ответы, после которых просто махнул рукой. Подруга переводчицы была одета прилично, выглядела не вульгарно, не имела специфического украинского акцента, а значит, вряд ли была одной из, как тут говорят, девушек с пониженной социальной ответственностью. Да и наша компания крайне плохо подходит для подобных девиц. Проще и в самом деле предположить, что девушку действительно привлекает общество известных писателей и журналистов прошлого.
И вот мы расселись за столом и приготовились выпить по первой рюмашке «За Победу» – и за ту, что была здесь семьдесят три года назад, и за ту, нашу, которая случилась совсем недавно. Как раз вчера местное телевидение сообщило, что в сорок первом году советские танки вошли в Кадис и тем самым полностью освободили территорию Испании от франкистского режима. Ликвидирован также и диктаторский режим в Португалии. И это дополнительный повод в хорошей компании выпить за Победу, ибо с этого момента СССР начал полностью контролировать все европейское побережье Атлантики.
Именно в тот момент, когда мы опрокинули первые рюмки, стоящий перед нами экран прекратил показывать с высоты птичьего полета собравшиеся на Красной Площади толпы народа и крупным планом показал трибуну Мавзолея, на которую поднималось руководство страны и почетные гости. И тут случился сюрприз, которого никто не ждал. Рядом с недавно переизбранным российским президентом, на трибуне появился не только приехавший в Москву на переговоры китайский коммунистический лидер Си Цзиньпин (что в принципе ожидалось), но и товарищ Сталин, который совершенно невозмутимо помахал всем рукой с экрана. Выражение лиц у всех троих было усталым, но довольным. А это означало, что три вождя договорились о чем-то важном.
Я так понимаю, что абсолютное большинство зрителей было шокировано этим зрелищем. Но вдруг на площади наступила тишина, а на экране начали показывать, как вдоль маршрута, по которому должна будет пройти техника и промаршировать войска, один за другим встают линейные. Вдали уже тяжелый гул моторов. Первыми по площади прошли тяжелые самоходные установки межконтинентальных баллистических ракет «Ярс», за ними проехали оперативно-тактические комплексы «Искандер», потом тяжелые самоходные системы реактивной и ствольной артиллерии, применявшиеся против вермахта Экспедиционным корпусом. Далее шли танки и бронетранспортеры. За ними «коробками» пошли войска: пехота, десантники, моряки и летчики. И вот, почти в самом конце, прошла сборная коробка Экспедиционного корпуса, а за ней – лучшие из лучших, сводные полки РККА и РККФ, представляющие Балтийский и Черноморский флоты, ВВС, а также все четыре фронта, участвовавшие в отражении гитлеровской агрессии. При их прохождении восторженный рев трибун достиг максимума. Сразу было понятно, почему здесь, на трибуне мавзолея, появился товарищ Сталин. Теперь, когда у Российской Федерации есть эксклавы в нашем мире, а у СССР – в этом, подобные встречи, наверное, станут вполне обыденным делом.
* * *
10 мая 2018 года (20 октября 1941 года), РФ-2018, Подмосковье, Государственная дача в Ново-Огарево
Отгремел парад в честь дня Победы; лязгая гусеницами и шурша шинами, проехала боевая техника, печатая шаг, прошли по брусчатке Красной площади победоносные сводные полки Экспедиционного корпуса и РККА, отгремели залпы победного салюта. Но увидавшее на трибуне Мавзолея живого Сталина мировое сообщество еще продолжало вибрировать, – отчасти в ужасе, отчасти в восторге. Этому самому мировому сообществу еще предстояло осознать, что существовать ему теперь придется в новой реальности, и тон мировой политике в двуедином мире 1941-2018 гг. теперь будет задавать отнюдь не «сияющий град на холме», а тройка лидеров России, Китая и СССР-1941, стоявшая в день Победы на трибуне Мавзолея. Бывшие хозяева мира и незадавшиеся могильщики истории могут еще потрепыхаться, но их участь уже предрешена.
Дело в том, что после распада СССР и краха социалистического проекта настоящие хозяева западного мира приступили к незаметному и постепенному, но все более ускоряющемуся демонтажу социальных систем в своих странах. После своей окончательной (как ему казалось) победы, капитализму уже была не нужна красивая и привлекательная витрина, населенная так называемым средним классом и призванная завлекать жителей социалистических стран. Мировая буржуазия больше не желала делиться своими доходами, а стремительно роботизирующееся производство лишало смыла существование множество профессий. Там, где раньше работало три-четыре тысячи человек, теперь было достаточно пятидесяти техников; на следующем уровне автоматизации их останется пятнадцать, потом пять – и так, пока дело не дойдет до единственного человека, управляющего роботами с домашнего компьютера.
Эти хозяева мира признавали существование только двух классов; класс сверхбогатых, состоящий из 0,1% населения, должен был владеть всем, чем владеть стоило, классу же сверхбедных не должно было принадлежать ничего, даже их собственные жизни. Тот, кто не в курсе, как это должно выглядеть, может это узнать, прочитав роман Джека Лондона «Железная Пята», а также романы Диккенса о жизни британского простонародья в конце XIX века, когда богатые богатели, а бедные беднели, вплоть до нищеты. Отсюда и перманентный экономический кризис, тянущийся за миром с 2008 года. Дело в том, что сокращение доходов народных масс приводит к снижению их покупательной способности, уменьшениям объемов производства и, соответственно, дальнейшему снижению доходов; и далее по кругу.
Именно против навязывания такой системы восстали Россия и Китай, составившие оппозицию так называемому западному миру. И тут в самый интересный момент этого противостояния Россия пробивает канал в 1941 год (на самом деле не только в сорок первый, но большинству о том знать не положено) и, разгромив тамошнего Гитлера, вводит в игру самого товарища Сталина. И что вы прикажете делать тем самым хозяевам мира? Начинать свою игру с начала или попытаться решить проблему лобовым ударом? Но в лоб, то есть военными средствами, эта задача никак не решается. Территория СССР-1941 неуязвима для средств ядерного нападения, а ограниченная европейская война (розово-голубая мечта Пентагона), которая могла бы нанести невосполнимый урон России-2018 года, чревата межвременным десантом советских армий, по сопоставимому счету времени совсем недавно разгромивших Гитлера и захвативших Европу-1941.
А там дело может дойти и до США-2018. В интернете простые американцы уже обмениваются сообщениями о том, что в разных местах они видели архаически одетых молодых людей спортивного вида, при случае предъявляющих жетоны Секретной Службы образца сороковых годов прошлого века и ордера на арест подписанные генеральным прокурором мистером Френсисом Биддлом. Пока все только начиналось, и бесследно исчезала только не имеющая личной охраны мелкая сошка. Но даже эта мелочь знала так много, что пресловутые хозяева мира «завибрировали», поскольку территория США перестала быть для них безопасной. Мало им было Трампа, а тут на их голову еще такой маньяк, как Франклин Рузвельт. Бежать, и бежать немедленно: в Канаду, в Австралию, на Сейшельские или Багамские острова, короче туда, куда в 1941 году со своими межвременными машинками не смогут добраться ни агенты НКВД, ни люди президента Рузвельта.
Но сегодня разговор на подмосковной президентской даче шел не об этом. Решался вопрос Китая-1941. Собственно, никакого такого Китая, похожего на наш, современный, в 1941 году еще не существовало. Кроме имеющей международное признание буржуазной гоминьдановской Китайской республики – дезорганизованной, коррумпированной и слабой в военном отношении, а потому терпящей от японцев одно поражение за другим. Параллельно существовали: оккупированные японцами территории, марионеточное прояпонское государство Маньчжоу-Го, а также так называемые «освобожденные районы», находящиеся под контролем полупартизанских отрядов Китайской Красной Армии. Фактически территория Китая в 1941 году была охвачена войной всех со всеми, и в этой борьбе на данный момент побеждала самая организованная и хорошо вооруженная сила – то есть Японская императорская армия, которая одновременно угрожала и советскому Дальнему Востоку.
Так что японские милитаристы были просто ошарашены, с какой скоростью Советский Союз вместе со своим забарьерным союзником буквально порвал на куски напавшую на него пятимиллионную германскую армию, разметав ее клочки по закоулочкам. Теперь в Токио обоснованно предполагали, что вся эта сила развернется на восток, чтобы проделать подобную экзекуцию с миллионной Квантунской армией.
А вот с этим вышла заминка. В связи с тяжелой военно-политической обстановкой, сложившейся на европейском ТВД в 2018 году, Красная Армия не могла вывести с этой территории ни одной дивизии, даже обычной стрелковой, вооруженной по стандартам сорок первого года, не говоря уже о частях и соединениях из состава армий Особого Назначения.
И тут (между прочим, вполне закономерно) китайские товарищи из 2018 года заявили о желании сформировать свой Экспедиционный Корпус. Они хотели разобраться с терзающими их Родину японскими милитаристами, японскими марионетками из Маньчжоу-Го, а также с продавшимися американцам предателями-гоминьдановцами, вроде пресловутого маршала Чан Кай Ши. И хоть численность НОАК (Народно-Освободительной Армии Китая) в мирное время не превышает двух с половиной миллионов человек, во время войны (если не считать ограничения по материально техническому снабжению) за счет резервистов ее численность может быть увеличена до астрономического количества в четверть миллиарда солдат и офицеров. По крайней мере, сформировать Экспедиционный корпус в миллион или около того штыков китайским товарищам не сложнее, чем Российской Федерации – аналогичное по назначению соединение в семьдесят пять тысяч солдат и офицеров. Размер, понимаете ли, в военном деле имеет значение.
Но сформировать Экспедиционный корпус – это меньшая часть дела. Поскольку Российская Федерация 2018 года продолжала оставаться монополистом на межвременные перемещения, то для доставки своих войск к местам будущих сражений китайцам пришлось договариваться, и не только с ней, но и с СССР-1941. Переговоры велись за закрытыми дверями и привели к тому, что Китайская Народная Республика полностью присоединилась к советско-российскому «Договору о дружбе, торговле, сотрудничестве и взаимопомощи», а также к входящему в него составной частью «Соглашению о коллективной обороне». Как говорится, «японцы с возу – и всем легче». Единственным изменением, которое китайские товарищи произвели в своих планах по настоянию товарищей Путина и Сталина, была замена кандидатуры на пост будущего руководителя коммунистического Китая-1941. Вместо Мао Цзедуна теперь поддержку предстояло оказать куда более умеренному командующему 8-й Красной армией будущему маршалу Чжу Дэ.
Ничего личного; просто даже современным китайским коммунистическим руководителям совсем не нравилась мысль, что на них своим непререкаемым авторитетом начнет давить человек, придумавший Большой Скачок, Культурную Революцию, Войну с воробьями и прочие не очень приятные явления китайской истории. Кстати, Сталин про него говорил, что он «как редиска – снаружи красный, а внутри белый». Чжу Дэ, напротив, намного более взвешен, не склонен к авантюрам и, как хороший командующий, старается просчитать свои действия на много ходов вперед. С таким руководителем нового коммунистического Китая будет проще работать не только китайским, но и советско-российским товарищам.
* * *
13 мая 2018 года (23 октября 1941 года), Багамские острова-2018, Нью Провиденс, Нассау, отель Британский Колониальный Хилтон, королевские апартаменты
Четыре месяца спустя те же люди собрались на том же самом месте. Ну, за некоторым, довольно незначительным исключением, потому что иные вдруг умерли от перенесенных переживаний, а другие были далече – то ли в бегах, то ли уже давали объяснения следственным органам Соединенных Штатов по ту сторону межвременного барьера. Правда, в отличие от предыдущей встречи, на эту были приглашены не только «владельцы заводов, газет, пароходов» (то есть держатели крупнейших пакетов акций, делающих их богатейшими людьми планеты). Среди приглашенных был и некий менеджер (как говорится первого эшелона) помогавший владельцам управляться со всем их богатством, а потом получивший политический опыт, некоторое время являясь главой всей американской дипломатии. Этот именитый, опытный и высокооплачиваемый, политически нейтральный специалист должен был помочь владельцам распутать клубок противоречий и дать правильный ответ на два ключевых вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?».
На первый вопрос ответ вроде бы был, но сказать, что виноваты Путин и Россия – это все равно что ничего не сказать. Путин и возглавляемая им Россия виноваты всегда по определению. Даже если в Калифорнии внезапный град побьет урожай апельсинов, либеральная пресса взвоет, что все это козни ужасного Путина и русских хакеров, которые взломали компьютер самого господа Бога.
Но если без шуток, то в связи с формированием в сдвоенном мире новой «большой тройки» по-прежнему дела вести было уже невозможно. А как это можно делать по-новому, никто не знал. Дядя Джо, стоящий на трибуне во время парада в Москве рядом с Путиным и товарищем Си, был знаком того, что мир изменился, и изменился безвозвратно. Неважно, что этот парад был в то же время и парадом в честь совместной победы над фашизмом. Важно, что совершенно явственно прорисовался альянс тех, кто не претендует на мировое господство сам, но в то же время является абсолютно независимым от тех же пресловутых владельцев всего сущего. А вот это, с их точки зрения, было крайне плохо, ибо эти владельцы отвыкли вести бизнес с людьми, которые от них ни в чем не зависят.
– Джентльмены… – Ввысокий худой старик, которого все называли Робертом, был явно не в духе. – С чего мы начнем?
– Начнем мы с того, – ответил моложавый джентльмен с военной выправкой, – что нам так и не удалось найти выходы на наших коллег и единомышленников из того мира, многие из которых обладают немалым политическим и финансовым весом – не буду называть их фамилии. Вместо того на нас вышли люди президента Рузвельта, который фактически предъявил нам ультиматум. Ни много ни мало покойник Фрэнки требует от нас постепенного демонтажа существующей экономической системы и возвращения к своему Новому Курсу, который должен избавить мировую и американскую экономику от кризисов и депрессий, и в то же время ограничить получаемые нами доходы, что совершенно неприемлемо…
– Кстати, джентльмены, – мрачно сказал еще один совершенно непубличный участник встречи, который в прошлый раз не участвовал в дискуссии, – вы несколько ошибаетесь по поводу настроения наших тамошних коллег. В своем большинстве они лишены наивности и считают нас с вами не союзниками, а конкурентами и, более того, возможными могильщиками, в силу чего они будут поддерживать мистера Рузвельта. Мы для них такое же зло, как и дядя Джо со своей коммунистической экспроприацией экспроприаторов. Мои источники в разведке сообщают, что нашим коллегам на той стороне дядей Джо и мистером Путиным были даны некие гарантии неприкосновенности, распространяющиеся на все западное полушарие, включая Великобританию, если, конечно, сэр Уинстон сгоряча не вляпается в войну с Советами. В конце концов, вождь современной России тоже не стремится к тому, чтобы во всем мире восторжествовала коммунистическая идеология. Ему вполне неплохо при капитализме, и в своем видении этого капитализма мистер Путин солидарен с президентом Рузвельтом. Круг замкнулся, и выхода из него нет.
– Надо понимать, что для нас совершенно неприемлемы только два исхода, – назидательно произнес Роберт, – это всеобщая ядерная война, которая уничтожит все человечество, и установление дядей Джо всемирного коммунизма, который уничтожит только нас. Оостальные варианты могут и должны стать предметом переговоров. А наши безумные политиканы, получившие твердый ответ на свою провокацию, впали в истерику и ведут дело как раз к большой войне. И первым безумствует Большой Дон. Должен же он понимать, что Польша и Прибалтика потеряны для нас навсегда, а если он будет упорствовать, то при эскалации конфликта мы лишимся не только этого, но и остальной Европы, вплоть до Ла-Манша – дядя Джо в состоянии нам это устроить. А если в ход пойдет ядерное оружие и в боевые действия окажутся вовлечены современные нам Россия и Китай, то тогда на убытки можно будет списать весь мир.
– Надо понимать, – сказал непубличный джентльмен, имеющий связи в разведке, – что русским есть куда уходить в случае глобального конфликта, и, по некоторым данным, они уже приступили к частичной эвакуации. В последнее время тем же озаботилось и китайское руководство, присоединившееся к дяде Джо и мистеру Путину. Одним нам некуда деваться из этого мира, потому что, даже если наши ученые и раскроют секрет межвременного перемещения, встретят нас на той стороне отнюдь не цветами и пончиками с кленовым сиропом.
– Не будет никакого глобального конфликта, – сказал похожий на доброго дедушку джентльмен по имени Уоррен, – и войны за Европу тоже не будет. Те люди, которые принимают в политике последнее решение, понимают все сказанное здесь не хуже нас с вами. Польша, Литва и прочая прибалтийская мелочь, пострадавшие от действий дядюшки Джо, просто не стоят тех возможных потерь, которые мы могли быть понести в этом конфликте. Тем более не стоит этого Украина, которая сама не знает, кто она такая, и четыре года яростно уничтожает сама себя. И пятая статья Вашингтонского договора тут ни при чем, потому что Польша и Литва сами напали на армию дяди Джо, поверив, что имеют дело с Красной Армией нашего сорок первого года; а все остальные просто угодили под раздачу.
– А с чем они имели действительно дело? – поинтересовался моложавый джентльмен с военной выправкой, – у меня, знаете ли, имеется чисто профессиональный интерес. А то вся информация какая-то невнятная. В основном считается, что дядя Джо разгромил польскую армию исключительно за счет охвата сверху, то есть высадив из своего времени десанты в их глубокий тыл, в силу чего польская армия лишилась воздушной поддержки, потеряла управление и была дезорганизована.
– Это правда, но не вся, – кивнул джентльмен, имеющий связи в разведке, – помимо этого, у дяди Джо обнаружились вполне современные войска вооруженные российским оружием и обученные русскими инструкторами. Специалисты считают, что дядя Джо одолел бы польскую армию и без межвременного десанта в польский тыл. Просто это потребовало бы в несколько раз больше времени, а его войска понесли бы большие потери. В любом случае нищая и хронически безумная Польша – это совсем не тот актив, потеряв который, нужно рвать на себе волосы. Вот потеря Германии, Франции или других развитых стран центральной и западной Европы имела бы для нас куда более печальные последствия. Тогда в руки мистера Путина и дядюшки Джо попали бы фрагменты критически важных технологических цепочек, которые в настоящий момент и составляют наше преимущество над Россией и Китаем. Не зря же мы так упорно противодействовали тому, чтобы русские смогли приобрести разорившийся «Опель». А ведь тогда еще не было таких громких конфликтов, как война на Украине или скандал с вмешательством русских в американские выборы.
– При желании мистер Путин и дядя Джо вполне смогут восстановить эти технологические цепочки, – сказал худой старик по имени Роберт, – у них вполне хватит для этого интеллектуального потенциала, финансов и даже времени. Намного большее значение для нас имеет активное вмешательство в наши внутренние дела мистера Франклина Рузвельта и его команды. Для них мы – люди, которые извратили и уничтожили дело всей их жизни, и бороться с нами они будут, невзирая на лица.
– Ну, так уж и извратили и уничтожили, – хмыкнул джентльмен по имени Уоррен, – нам этот мир достался уже почти в том виде, какой он есть, и мы всего лишь подправляли его под себя, некоторые больше, некоторые меньше. Насколько мне помнится, едва мистер Рузвельт помер, как от его Нового курса не осталось и следа. А мы тут причем? Неужели нельзя договориться и решить вопрос полюбовно и к всеобщему удовольствию? Рекс, вы же встречались с госсекретарем Рузвельта, кажется, мистером Карделлом Халлом? Неужели там все так скверно, и из создавшегося положения нет никакого выхода?
– Договориться вполне можно, – сказал тот, кого назвали Рексом, – но только это не имеет смысла. Во-первых – потому, что требования команды Рузвельта таковы, что эти договоренности не поддержат и не будут исполнять большинство наших коллег, владеющих весомой долей мирового богатства, хотя бы потому, что оно у них давно полностью виртуально и при переходе к торговле исключительно бумагами реально существующих корпораций они в одночасье останутся нищими. Во-вторых – мы можем договариваться с мистером Рузвельтом о чем угодно, но его требования неисполнимы в принципе. Ни Палата представителей, ни Сенат никогда не проголосуют за восстановление действия того комплекса законов, который и представлял собой его пресловутый Новый курс. Вы помните, с каким садистским наслаждением они обрушились на Большого Дона за его мифическую связь с Россией и вполне невинное желание поладить с мистером Путиным. Ради этой травли под американскую политическую систему заложили мины, и когда они взорвутся, Америку, которую мы знаем, просто разнесет вдребезги. И вы хотите, чтобы эти люди пошли на подписание пусть почетной, но все же капитуляции? Да никогда! Американская мощь застит им глаза, и они просто не хотят понимать, что эта мощь построена на песке. В-третьих – одни только слух о том, что мы согласились на требования мистера Рузвельта, обрушит рынки с такой силой, что большинству из вас уже никогда не удастся выбраться из-под обломков.
– Рано или поздно, но рынки рухнут в любом случае, – сказал Роберт, – об этом надо помнить всегда. Так, может, быть стоит заранее договориться и обрушить их в четко оговоренный момент? Ну а дальше вы и сами знаете, что делать. В отличие от разного мусора, реальные активы потом все равно всплывут. В конце концов, на крахах деньги можно делать не хуже, чем на взлетах.
– Хорошо, – сказал Уоррен, – предлагаю нанять Рекса в качестве нашего общего представителя и поручить ему от нашего имени вступить в переговоры с мистером Рузвельтом, а до тех пор изо всех сил сдерживать активность наших политиканов, чтобы они не довели дело до беды. Ты согласен, Джим? А ты, Роберт? И вы, джентльмены?
Все упомянутые ответили ему молчаливыми кивками.
– Ну что же, – с видом доброго дедушки резюмировал последний оратор, – пусть те, кто получил приглашение на эту встречу, но не явился, обижаются только на себя за то, что решение было принято без них. На этом все, джентльмены, благодарю вас, что вы потратили на этот разговор часть своего драгоценного времени.
* * *
30 октября 1941 года (20 мая 2018 года). Полдень. Вашингтон-1941, Белый дом, Овальный кабинет
Присутствуют:
Президент Соединенных Штатов Америки – Франклин Делано Рузвельт;
Вице-президент – Генри Уоллес;
Госсекретарь – Корделл Халл;
Специальный представитель группы очень важных лиц из 2018 года – Рекс Тиллерсон.
Отчитываясь перед президентом Трампом о своей встрече с госсекретарем Рузвельта Корделлом Халлом, Рекс Тиллерсон несколько лукавил. Ну, в Вашингтоне начала XXI века, даже прямая ложь – самое обычное дело. Все врут всем. Журналисты врут публике. Пресс-секретарь Белого дома (или Госдепартамента) врет журналистам. Президент врет Госсекретарю, и тот отвечает ему взаимностью. А все вместе они дружно врут своим пресс-секретарям и различным комиссиям Конгресса. Такая, понимаешь, веселая жизнь на темной стороне Земли, где давно и прочно правит бал Отец Лжи.
Так вот, по сравнению с этой прямой и каждодневной ложью маленькое умолчание не является большим грехом. На самом деле встреча двух госсекретарей в недрах российского МИДа продолжалась несколько больше двух минут и проходила не на лестнице, а в специальном помещении, защищенном от постороннего прослушивания. Во время тех переговоров, получив предложение о сотрудничестве, Рекс Тиллерсон, как разумный человек, обещал собеседнику тщательно обдумать этот вопрос. И не только потому, что такие люди никогда не соглашаются сразу даже на очень выгодные предложения, а еще и затем, чтобы не создавать положение конфликта интересов. Все-таки быть слугой двух господ госсекретарь президента Трампа не хотел. Не тот темперамент, да возраст не тот. Гибкости не хватает прогибаться сразу на все четыре стороны.
Но положение госсекретаря не вечно, особенно в таком гадюшнике, как кабинет президента Трампа, а после отставки с ним могут случиться разные варианты. На случай если Тиллерсону придет в голову согласиться с его предложением, Корделл Халл оставил ему канал связи через объявление, как раз в стиле 30-40-х годов. Потом, в первое время, когда Рекс Тиллерсон, расставшись с президентом Трампом, сдал дела бывшему директору ЦРУ Майклу Помпео, у него просто было нечего предложить на ту сторону. Но вот предложение Владельцев о посредничестве между ними и Рузвельтом, заставило его в душе радостно потереть руки, потому что это такие большие деньжищи, о которых не могут мечтать даже большинство менеджеров верхнего эшелона. Как и было оговорено с Карделлом Халлом, бывший госсекретарь дал оговоренное частное объявление на сайт одной местной газеты.
При этом Рекс Тиллерсон гадал, каким образом там, в прошлом, читают прессу из будущего, да еще электронную. Но, как оказалось, в прошлом могли читать и электронную прессу, а также имели прямой доступ в мир будущего. Уже через два дня после размещения объявления за ним пришли. Встретившийся с бывшим госсекретарем вежливый молодой человек с безупречным, хоть и немного старомодным гарвардским произношением, внимательно выслушал предложение о посредничестве, подумал и предложил проследовать за ним. Рекс Тиллерсон, пожав плечами, сделал всего один шаг – и оказался в Вашингтоне за десять с половиной лет до своего рождения, в тех благословенных временах, когда жители Соединенных Штатов еще не были издерганы постоянным ожиданием всеобщего ядерного уничтожения.
И вот теперь он снова стоял в главном кабинете Америки. Но только год на дворе был другой. И в президентском кресле сидел совершенно другой человек, и был этот человек тем, кто действительно вытянул Америку из болота Великой Депрессии и сделал ее великой, а не размахивал этим лозунгом как безумный эксгибиционист своими мужскими причиндалами.
– Мистер Тиллерсон, – сказал президент Рузвельт, – мы готовы выслушать то предложение, от которого мы, по вашему мнению, не сможем отказаться ни при каких условиях.
– Мистер президент, – ответил Тиллерсон, – внесу некоторое уточнение. Вы, конечно, можете отказаться от того предложения, которое я вам озвучу. Но тогда и вам будет очень сложно, или, скажем прямо, вообще невозможно достигнуть ваших собственных целей в нашем мире. Люди, которых я представляю, готовы как предоставить вам всю возможную помощь, так и сопротивляться всем вашим начинаниям. А возможностей – как для того, так и для другого – у них предостаточно, вы уж поверьте.
– Ну что же, – кивнул Рузвельт, – озвучивайте предложение ваших нанимателей, а уже мы будем думать, согласиться на него, или же отказаться.
– Понимаете, мистер Рузвельт, – не торопясь произнес Тиллерсон, – люди, которые поручили мне с вами встретиться, считают, что исполнение вашего плана о возврате Америки к вашему Новому курсу повлечет за собой состояние идеального шторма в экономике, финансах и даже в политике, потому что в одночасье рухнет все, что объединяет американцев в единую нацию. Созданную вами систему разрушали не год и не два, и попытка ее единовременного возрождения в полном объеме вызовет всеобщий крах. При этом надо понимать, что план постепенного возвращения к жизни по вашей модели тоже невозможен. Против вас ополчатся все газеты, радио, телевидение, интернет и, самое главное, политиканы всех калибров и мастей. Ведь все они находятся на содержании у тех, кого вы собираетесь уничтожить. Преодолеть такое сопротивление будет не под силу ни вам, ни кому-нибудь другому.
– Насколько я понимаю, – сухо ответил Рузвельт, – идеальный шторм в экономике, финансах и даже в политике накроет вашу Америку и без нашего участия. Ведь она живет в долг, сумма которого все время увеличивается, и нет никакой надежды его когда-нибудь вернуть. Расходная часть вашего бюджета всегда больше доходной, роль мирового жандарма, которую вы взвалили на себя, становится вам не по силам, технологическое лидерство утрачено, население нищает, крупные, некогда процветающие, города превращаются в руины, целые поколения американцев живут на пособия. Однажды сумма всех этих бедствий превысит критическую массу, и взрыв произойдет сам собой. Обычно в таких случаях предотвратить собственный крах пытаются, ограбив соседа. Но в данном случае этот путь для вас вряд ли доступен. Ограбление России, Индии, Ирана или Китая для вас невозможно, потому что эти страны хорошо вооружены и объединены в сеть военных союзов разной степени интеграции. А грабить Европу бессмысленно, потому что уже семьдесят лет она является частью все той же системы, и ее карман – это и так ваш карман. Спасая свою шкуру, вы бы могли попробовать ограбить нас, американцев из середины ХХ века, но наши активы не так велики, как вам хотелось бы, и надолго вам их не хватит. Но главное не в этом. Нас уже заверили, что в случае агрессии извне наша страна получит всю возможную в данном случае помощь, в том числе и военную.
– Мистер Рузвельт, – сказал Тиллерсон, – люди, которые меня послали, относятся к числу вменяемых Владельцев, которым совсем не хочется доводить дело до всеобщего коллапса нынешней экономической системы или самоубийственной тотальной войны. И в то же время они понимают, что бездействие является худшим из всех возможных рецептов. Они хотели бы договориться по поводу проведения управляемого кризиса, который бы помог уничтожить старые долги, вернуть в Америку рабочие места, и тем самым оздоровить нашу экономическую систему. Разумеется, они хотят на этом кризисе заработать, ведь во время краха обладающий инсайдом ловкий игрок и при очень незначительных личных средствах вполне способен добиться впечатляющего успеха. Ведь в момент паники рухнут все бумаги разом. Но потом то, что имеет реальную стоимость, совершит отскок, а весь мусор сгорит в беспощадном огне.
– Боюсь, – тихо проворчал Рузвельт, – в этом огне сгорит все подряд, без всякого разделения на полезные и мусорные активы, потому что такой процесс должен проходить под твердым политическим контролем, а та стая шакалов, которую по большей части представляет собой Конгресс и мистер Клоун, исполняющий пародию на президента, явно на это неспособны. Ситуация обязательно выйдет из-под контроля, политические противники будут рвать друг друга, только усугубляя дело, и, в конце концов, дело закончится таким спадом, по сравнению с которым наша Великая Депрессия покажется увеселительным приключением. А такое не прощается никому. И в самом деле, ваша политическая и экономическая системы деградировали, и теперь у нас нет никаких оснований рассчитывать на благополучный исход в целом. Мне страшно даже подумать, что станет твориться на улицах ваших городов, когда власть будет больше не в состоянии выплачивать денежные пособия и ежедневно оплачивать миллионы продовольственных пайков. Не забывайте, что ваша Америка – это все равно Америка, то есть моя страна. В первую очередь вашу Америку нужно спасать от вашего же политического класса, который погряз в коррупции, лжи и лицемерии, и лишь потом обрушивать рынки в управляемом падении. При этом осуществить такое спасение Америки от ее же собственных политиков можно только твердыми силовыми средствами. И если те, кто вас послал, поддержат такой сценарий, то тогда у нас появится предмет для переговоров. Если нет, то мы будем действовать по значительно более жесткому варианту, и без помощи ваших нанимателей. Так и передайте им это.
* * *
31 мая 2018 года (10 ноября 1941 года), Багамские острова-2018, Нью Провиденс, Нассау, отель Британский Колониальный Хилтон, королевские апартаменты
Те же самые люди опять встретились в тех же самых королевских апартаментах багамского Хилтона. И повод для этой встречи у них тоже был подходящий. Из далекого запортального вояжа вернулся нанятый ими (между прочим, за немалые деньги) Рекс Тиллерсон и дал знать, что у него имеется некая информация, которая требует немедленного обсуждения и осмысления. То есть, конечно, впрямую он ничего сообщил, а то если разнюхают конкуренты и политиканы (что, в общем-то, одно и то же), потом греха не оберешься. Но Владельцы все поняли правильно, ибо знали, что нанятый ими человек дорожит своей репутацией.
Так оно и было. Поздоровавшись, бывший председатель совета директоров и главный управляющий нефтяной компании «ExxonMobil» и бывший американский госсекретарь обвел присутствующих взглядом и произнес:
– Джентльмены, прошу меня простить, но первым сегодня буду говорить не я, а тот самый человек, к которому вы меня посылали. А теперь попрошу от вас минуточку внимания…
С этими словами мистер Тиллерсон вставил в разъем медиа-плейера флеш-карту и включил воспроизведение.
Заставку с видами окаймленных пальмами белоснежных океанских пляжей сменило изображение Овального кабинета Белого дома – в том виде, в каком он был в сороковых годах ХХ века. За рабочим столом сидел седоволосый человек с волевым лицом, который наряду с Джорджем Вашингтоном и Авраамом Линкольном входил в тройку самых знаменитых американских президентов. При этом он смотрел прямо в центр камеры, что создавало впечатление, что он глядит в глаза всем и каждому из присутствующих.
– Здравствуйте, джентльмены, – произнес с экрана Франклин Делано Рузвельт, – сообщаю вам, что я встретил вашего посланца и обсудил с ним все, что вы хотели мне сказать. Должен заметить, что это очень разумный и трезвомыслящий человек и его опасения по поводу последствий планируемых нами изменений имеют под собой почву. Мы признаем опасность того, что в случае неаккуратных действий или превышения меры необходимого воздействия Соединенные Штаты Америки вашего мира действительно могут развалиться на части, которые больше никто и никогда не сможет соединить.
Но при этом надо заметить, что ваша Америка и без того смертельно больна, и если ничего не делать, то в обозримом будущем в ней произойдет такой экономический и политический крах, что война между штатами и Великая Депрессия вместе взятые покажутся вам бойскаутским походом с веселым пикником на природе. В то же время я и мои помощники готовы обсудить ваше предложение о возможности совместных действий, чтобы избежать самых худших последствий для Америки вашего мира. Ведь она и наша Америка тоже. Разумеется, такая деятельность должна проводиться только при учете взаимных интересов и наличии гарантий ненанесения взаимного ущерба. Этот вопрос, пожалуй даже, самый главный. Ведь мы видим в вас не столько наших потомков и соотечественников, сколько конкурентов, желающих поправить дела за наш счет. На этом мое послание заканчивается, джентльмены, до свиданья. Все остальное вам расскажет мистер Тиллерсон, который отныне является также и моим представителем перед вами.
– О Господи, Рекс! – воскликнул высокий худой старик по имени Роберт, – вы что, были там, у них, в сорок первом году? Неужели то, что в интернете болтают разного рода блогеры, и в самом деле правда, и старина Фрэнки и в самом деле имеет свободный доступ в наш мир и может делать в нем все что хочет?
– Болтуны у нас сидят в Конгрессе и Сенате, – проворчал Тиллерсон, – а люди говорят правду, чего бы там ни болтала наша пресса и телевидение. Вот кто не имеет ни ума, ни совести, так это наши журналисты, а также некоторые сенаторы и конгрессмены. Сколько было шумихи по поводу выдуманного этой старой маразматичкой Клинтон российского вмешательства в выборы, но наши спецслужбы, как ни старались, не смогли найти абсолютно ничего, что можно было бы хотя бы приблизительно вменить Большому Дону, мистеру Путину или пресловутым русским хакерам, которые лезут к нам даже из электрических розеток. Доказательств никаких, зато шуму было на триллион. Они, видишь ли, были убеждены в том, что это вмешательство имело место, потому что об этом знают все…
– Не удивлюсь, – задумчиво произнес Роберт, – если в самое ближайшее время такой же шум поднимется по поводу того, что старина Фрэнки без зазрения совести вмешивается в наши внутренние дела. Они бы заголосили прямо сейчас, но только пока не уверены в том, что не попадут в глупое положение. И как только они убедятся, что это не фейк, сразу все и начнется. Вон, некоторые до сих пор убеждены, что никаких ворот в прошлое не существует, что Путин специально все это выдумал, чтобы позлить Америку, и что дядя Джо на их военном параде на самом деле был переодетым и загримированным актером.
– Кхм, джентльмены, – вкрадчиво произнес анонимный для широкой публики человек с разведывательным прошлым, – возможно, мы уклоняемся от темы, но мои источники говорят о том, что эффективность, так сказать коэффициент, полезного действия наших средств массовой информации в последнее время изрядно упал. Американцы не хотят верить тому, что им сообщает наша пресса, радио и телевидение, а предпочитают самостоятельно находить интересующую их информацию, не брезгуя ни европейскими, ни российскими, ни даже китайскими источниками. У русских перед крахом их Советского Союза все было точно так же. Официальная пресса и телевидение тогда полностью оторвались от реальной жизни и потеряли доверие читателей и зрителей. В результате публика предпочитала пробавляться слухами и «разговорами на лавочках», а из телевизора потреблять только слезоточивые латиноамериканские сериалы. Тогда мы воспользовались этим – и сильно качнули устои и расшатали скрепы. Дело в том, что когда люди отвергают все официальные источники информации, в массовый оборот можно запускать всякий бред, и он сразу же будет воспринят людьми как истина в последней инстанции.
– Вы опасаетесь, что мистер Путин воспользуется сложившейся в нашей Америке ситуацией и повторит ваш опыт тридцатилетней давности? – спросил человек, которого все называли Джим.
– Такой достоверной информации у нас пока не имеется, – покачал головой бывший разведчик, – эти тупицы из Конгресса и Сената, совершенно зря нападают на пресловутое РТ. Русские играют честно и всякого рода гонения только увеличивают их притягательность. Не зря же говорят, что запретный плод сладок. Запрещать и преследовать стоит только то, что и в самом деле несет в себе настоящую, а не выдуманную опасность. Хотя не исключаю, что этим положением может воспользоваться старина Фрэнки. Рекс, насколько я понимаю, он имеет возможность выходить в наш интернет?
– Да, – ответил бывший госсекретарь, – такую возможность он явно имеет, и я не удивлюсь, если в ближайшее время мы получим новые «Беседы у камина» или что-нибудь похожее, но в духе нашего времени. Если мистер Рузвельт за что-нибудь берется, то он, как правило, добивается успеха.
– Ну, – сказал Джим, – такой шаг Фрэнки будет означать войну между ним и нашими политиканами. Они запросто могут принять закон о блокировке на территории Америки всех его источников информации, и провайдеры будут вынуждены подчиниться…
– После чего, – добавил джентльмен из разведки, – люди решат, что раз это запрещено, то наши власти от них скрывают какую-то важную информацию, и популярность «Бесед», или как они там будут называться, вырастет в разы. Начнется то же, что и с русским РТ. Когда-то Советы запрещали наши «голоса», а русские все равно их слушали – то ли из чувства противоречия, то ли считая, то что от них как всегда скрывают все самое лучшее.
– Думаю, что вы правы, – произнес джентльмен с военной выправкой, – но мы так до сих пор и не выяснили у мистера Тиллерсона, как его работа на 32-го президента Соединенных штатов согласуется с теми обязательствами, которые он дал нам, когда согласился быть нашим представителем перед тем же стариной Фрэнки? Не имеем ли мы тут дело с классическим случаем «слуги двух господ»?
– Отнюдь нет, джентльмены, – покачал головой мистер Тиллерсон, – никакого слуги двух господ с моей стороны нет. Я всего лишь обязался добиваться того, чтобы соглашение между вами и мистером Рузвельтом было всеобъемлющим, равноправным и взаимовыгодным. Обычная работа честного посредника, который должен найти взаимоприемлемое решение для всех договаривающихся сторон, и ничего большего.
– Ну что ж, джентльмены, – кивнул Роберт, – вполне приемлемое объяснение. Теперь, наверное, мы должны услышать то, что мистер Рузвельт велел передать нам на словах?
– Мистер Рузвельт, – ответил Тиллерсон, – велел вам передать, что в первую очередь для того, чтобы у нас имелась почва для соглашения, необходимо унять разгулявшуюся в последнее время антироссийскую истерию. Пока стоит этот вой, за ним не слышно никаких разумных голосов, а это очень вредно для бизнеса и для того дела, которое мы задумали. Не дай Бог с нарезки сорвется Большой Дон или его Бешеный Пес – убытки потом считать устанете. В Белом Доме и Пентагоне сейчас все просто бешеные и способны пойти на все, лишь бы доказать, что они не русские агенты. Кстати, пока мы теряли время с этими санкциями, наше место в бизнесе с Россией заняли китайцы и прочие разные, включая дядюшку Джо и мистера Рузвельта.
– Да, – кивнул джентльмен с военной выправкой, – с приходом в Пентагон Бешеного Пса там все будто с ума посходили. Теперь о возможности войны с дядей Джо, Россией и Китаем говорят совершенно открыто. Так же открыто говорят и о том, что эта война кончится или нашим поражением, или, если в ход пойдет ядерное оружие, всеобщим уничтожением.
Тиллерсон хмыкнул.
– Не знаю, как мистер Мэттис, – сказал он, – а на угрожающие жесты Большого Дона вы можете просто не обращать внимания. У него даже на Северную Корею духа не хватило, не то что на дядюшку Джо или мистера Путина.
– Сказанное вами, Рекс, – назидательно произнес джентльмен из разведки, – отнюдь не отменяет того, что в условиях общей истерии крыша у наших военных слетит самостоятельно. В Сирии там, Южной Корее (хотя русские давно заявили, что сам по себе Ким им безразличен), или же в Европе, которая с подачи наших польских друзей тоже стала горячей точкой. При этом надо понимать, что любой резкий жест наших военных может спровоцировать дядюшку Джо на дальнейшую эскалацию конфликта. Солдаты с боевым опытом, фанатики коммунизма у него есть в достаточном количестве, современным оружием мистер Путин его обеспечил; и если что, операция будет развиваться по тем же канонам, что и захват Польши. Сначала штабы, правительственные здания, стратегические склады, аэродромы и объекты ПВО, а затем уже, собственно, потерявшие управление и снабжение войска. При этом надо понимать, что, как и в Польше, против местных, неамериканских частей, будут использованы пробольшевистские формирования той же национальности, в расчете на то, что французы не будут стрелять во французов, немцы в немцев, а итальянцы в итальянцев…
– Гм, – сказал Рекс Тиллерсон, – должен вас поправить, но в Италии пока нет никаких пробольшевистских формирований, потому что Дуче договорился с дядей Джо и выплатил ему немалые отступные за то идиотское объявление войны. Кстати, я давно подозревал, что наша разведка вовсе не работает, а вычитывает разведданные в открытой прессе, по ходу дела придумывая недостающие детали. В остальном же ваш анализ, наверное, достаточно точен, просто, по данным ТОЙ американской разведки, дядя Джо планировал проделать все это значительно позже, и при этом постараться обойтись без войны, одной лишь пропагандой счастливого социалистического образа жизни.
– В любом случае, – сказал джентльмен из разведки, – это не отменяет того, что при таком развитии событий у кое-кого возникнет соблазн схватиться за ядерную кнопку по принципу: «Да не доставайся же ты никому!». С мягкой силой дяди Джо, по крайней мере, можно бороться, а вот в случае ядерного конфликта в убытки вылетит весь мир.
– Тогда, джентльмены, – сказал Роберт, – нам необходимо составить план совместных действий. Осенью будут выборы в Конгресс; так вот, мы должны профинансировать только тех кандидатов, которые будут вести трезвую, вменяемую политику, не будет поддаваться на истерики, и вообще будут делать то, что мы скажем. Также возможны действия и не столь мирного характера. Кого-то придется разорить, кого-то устранить (быть может, даже руками мистера Рузвельта), но все должно быть сделано так, чтобы когда грянет Великий Кризис, который нам давно предсказывают, виновными в нем оказались бы не мы с вами и не продвинутые нами в Конгресс люди, а представители предыдущей политической формации, которые и затеяли всю эту истерику, а также шут и позер Большой Дон. Думаю, что первым делом мы должны образовать некий анонимный фонд, от имени которого и будут производиться все операции, делаться пожертвования, и который позволит нам остаться в стороне. Управляющим этим фондом я предлагаю назначить мистера Тиллерсона, дав ему хороших вице-президентов. В конце концов, раз руководитель этого фонда будет обладать значительной инсайдерской информацией, то мы на этом фонде еще сможем неплохо подзаработать. У кого-нибудь есть хоть какие-нибудь возражения?
– Возражений нет, – кивнул Джим, – есть маленькое замечание. Ситуация может и не дотерпеть до осенних выборов в Конгресс.
– Надо надавить на все доступные рычаги, но сделать так, чтобы дотерпела, – ответил Роберт, – у нас просто нет другого выхода.
Джентльмен с армейской выправкой пожевал губами и произнес.
– Ну, военные (я имею в виду тех, кому непосредственно предстоит умирать в случае войны) отнюдь не горят желанием кидаться в самоубийственные атаки за прибыли наших конкурентов за наши с вами, между прочим, тоже. По своим каналам я постараюсь сделать так, чтобы эта информация была доведена до Комитета начальников штабов. И вообще, у нас танки ржавые, новейшие эсминцы глохнут в Панамском канале, а самолеты не в состоянии противостоять русским машинам аналогичного класса, которые обходятся мистеру Путину вдвое или даже втрое дешевле. У нас целая куча зарубежных баз, которые стоят нам уйму денег, но проку от них меньше чем ничего, поэтому там где надо выиграть, мы обязательно проигрываем, а там, где мы выигрываем, это никому не интересно. Думаю, что это на некоторое время введет их в тягостные раздумья и даст нам некоторую фору для совершения дальнейших действий.
– Хорошо, джентльмены, – кивнул Роберт, – как я понимаю, по остальным вопросам у вас вопросов нет? Тогда на этом предлагаю закончить разговор и поручить мистеру Тиллерсону, раз уж у него такая замечательная связь с мистером Рузвельтом, передать его итоги в Белый Дом сорок первого года.
* * *
15 ноября 1941 года (5 июня 2018 года), Японская империя-1941, Токио, Императорский дворец, зал для совещаний в присутствии императора
Присутствуют:
Император Хирохито (посмертное имя Сёва);
Премьер-министр – генерал Хидеки Тодзио;
Министр армии – генерал Хадзимэ Сугияма;
Министр флота – адмирал Осами Нагано;
Министр иностранных дел – филолог-германист Сигэноре Того.
По древним обычаям император на таких совещаниях обычно хранил молчание, но на этот раз традиция была грубо нарушена.
– Господа, – произнес человек, которого японская нация почитала как живого бога, – что вы посоветуете нам делать в ситуации, когда наша любимая страна Ниппон оказалась в тисках между американским эмбарго и большевистской Россией, невероятно усилившейся после победы над Германией? Что нам делать в ситуации, когда Германия, на союзе с которой так настаивал господин Тодзио, потерпела сокрушительное поражение, и ее пепел был развеян по ветру? Что нам делать в ситуации, когда уже прорусское коммунистическое правительство Франции требует от нас немедленного очищения Индокитая? Что нам делать в ситуации, когда из Москвы прислали ноту, предупреждающую, что вторжение японских войск в Голландскую Ост-Индию будет считаться нарушением Пакта о Нейтралитете, влекущим за собой его автоматическое расторжение? Если мы презрим все эти предупреждения и угрозы, то нам придется вступить в открытое противостояние одновременно с русскими, с американцами и с британцами. Господин Сугияма, есть ли у нас хотя бы маленький шанс на победу?
Министр армии встал, поклонился императору и коротко ответил:
– Да, Божественный Тенно, наша армия развеет всех врагов, как буря развеивает сухие листья!
Император нахмурился и жестким тоном произнес:
– Когда случился китайский инцидент, армия говорила, что после наступления тремя дивизиями мы немедленно перейдём к мирным переговорам. Сугияма, вы тогда были военным министром и лично обещали мне, что эта война будет быстрой и не потребует большого количества ресурсов. С тех пор прошло четыре года, а победы над Китаем до сих пор не видно.
Министр Сугияма, который по совместительству был и начальником Генерального штаба, еще раз поклонился императору.
– Китай, – смиренно произнес он, – это огромная территория, туда ведет много путей, и оттуда ведет много путей, из-за чего во время войны мы столкнулись с неожиданными сложностями. Нашим врагам помогали англичане, нашим врагам помогали французы, нашим врагам помогали американцы и, наконец, нашим врагам помогали и помогают русские большевики.
– Разве я каждый раз не предупреждал о вас том, что так все и будет? – голос императора сорвался на крик, – Сугияма, вы лгали мне тогда и лжете сейчас? О какой победе может идти речь, когда против нас будут стоять самые могущественные в военном отношении державы мира, а за нас будет только мужество японских солдат и покровительство богини Аматерасу? Во время инцидента при Номонкане (сражение у реки Халхин-Гол), русская армия была значительно слабее, чем она есть сейчас, но вы все равно потерпели от нее тогда сокрушительное поражение, и только нежелание большевиков втягиваться в затяжной конфликт спасло Японскую империю от еще большего позора. Что вы будете делать сейчас, если в Маньчжурию ворвется вся та мощь, которая всего за несколько дней разгромила германскую армию, еще совсем недавно считавшуюся лучшей армией в мире? Какое время против них сможет продержаться наша Квантунская армия, вооружение и качество подготовки которой не изменились за два последних года? Или вы думаете, что русские сейчас такие же медлительные и туповатые, как и сорок лет назад в эру моего благословенного деда императора Мэйдзи? Могу вас заверить в том, что практика европейской войны показала, что это совсем не так. Почему вы молчите, Сугияма? Попробуйте опровергнуть то, что я сейчас сказал.
– Божественный Тенно, – склонил голову перед разгневанным императором премьер-министр Тодзио, – в любом случае западные варвары своими ультиматумами поставили нас перед выбором: война за ресурсы, в первую очередь за источники нефти, или капитуляция перед их требованиями. Выполнение этих требований будет огромным унижением для всего народа страны Ниппон, а невыполнение означает продолжение торговой блокады и последующий коллапс по причине дефицита нефтепродуктов. К тому же с недавних пор к нефтяному эмбарго грозит присоединиться и Советская Россия, присоединившаяся к требованию американцев и коммунистических властей Франции об очищении Индокитая. Попытки решить этот вопрос дипломатическими методами полностью провалились, потому что наши враги непреклонно стоят на своих позициях.
– И вы, господин Тодзио, – уже спокойнее произнес император Хирохито, – решили, что все вышесказанное дает вам право бросить нашу нацию в огонь войны, которая будет многократно страшнее всех предыдущих войн вместе взятых. После всех тех чудес, которые они показали в Европе, русские сомнут нашу Квантунскую армию не особо даже и напрягаясь, после чего условия капитуляции станут во много раз жестче, чем они есть сейчас.
– Наша Квантунская армия сильна, – ответил Тодзио, – в ней уже больше миллиона солдат, большое количество минометов и артиллерии. К тому же наша разведка до сих пор не обнаружила переброски к границам Маньчжоу-Го русских ударных механизированных соединений и вообще каких-либо дополнительных воинских частей. А без радикального усиления Дальневосточной группировки наступательная война со стороны Советов маловероятна. У нас уже подготовлен план «Кантакуэн», который в кратчайшие сроки гарантирует разгром противостоящей нам на северном направлении вражеской группировки и захват всей территории к востоку от Байкала, включая трассу Транссибирской магистрали. Одновременно флот и десантные подразделения атакуют Голландскую Ост-Индию и британские позиции в Бирме и Малайе, где находятся так остро необходимые нам ресурсы. Что касается американцев, то у нашей разведки есть сведения, что если война не заденет контролируемые ими территории, то они тоже не смогут в нее вмешаться. Дело в том, что в настоящий момент в их Конгрессе преобладают изоляционисты, являющиеся противниками войны. И чтобы изменить их позицию, президенту Рузвельту необходимо наше прямое нападение на американские армию или флот. Таким образом, в ходе грядущей войны мы будем иметь дело только с русскими на суше, а также голландцами и британцами на море, поскольку сухопутные контингенты этих стран в зоне нашего будущего совместного процветания крайне незначительны.
– Вы меня не убедили, господин Тодзио, – возразил император, – ваши доводы не учитывают ни возможность скрытного сосредоточения русских войск, что уже один раз было продемонстрировано во время русско-германской войны, ни помощи господину Сталину внешних по отношению к нашему миру сил, которые тоже не будут спокойно смотреть, как наша Квантунская армия атакует их союзника. К тому же господин Рузвельт может преднамеренно подставить какой-нибудь американский военный или гражданский корабль под инцидент с нашим флотом. Корабль может быть британским, но наличие на его борту большого количества американских граждан даст возможность сторонникам войны в Америке говорить о том, что Соединенные Штаты подверглись неспровоцированной агрессии. Не зная точных намерений американского правительства и без получения достоверной информации о конфигурации русских частей вблизи границ Маньчжоу-Го и намерениях их военного руководства риск принятия фатально неверного решения очень и очень велик.
Японский премьер-министр еще раз поклонился своему монарху.
– Божественный Тенно, – с обманчивым смирением в голосе произнес он, – несмотря ни на что, я все равно остаюсь в уверенности, что мы должны начать войну, пока у нас еще имеются запасы нефтепродуктов, закупленных в Америке и Голландской Ост-Индии до введения эмбарго, так как у нас нет времени на выяснения и уточнения. Еще два-три месяца, максимум полгода – и Японской империи останется только капитулировать, потому что тогда мы не сможем делать даже того, что можем сейчас. Положение просто безвыходное. Вы, конечно, можете отправить меня в отставку, как отправили в отставку принца Коное, но и следующий премьер-министр скажет вам то же самое. Чтобы не потерять лицо, мы должны атаковать врага и сражаться с ним до последней возможности. Но ни в коем случае нельзя сдаваться без боя. Потомки не простят нам, если мы хотя бы не попытаемся вырваться из этой западни.
После этих слов премьер-министра министр армии и министр флота закивали как деревянные болванчики, и лишь министр иностранных дел пожал плечами, оставаясь при своем особом мнении.
«Ну что с него возьмешь, – подумал при этом министр флота, – в конце концов, он не японец, а кореец, и нет в нем того особого характера, который позволяет потомкам богини Аматерасу не терять присутствия духа даже живя на вулкане. Долг самурая тяжелее горы, а смерть легче перышка, и все мы скорее умрем, чем сдадимся без боя на милость даже сильнейшего врага».
Поняв, что армия и флот, сговорившись, приняли совместное решение и ему этого никак не изменить, император побледнел и махнул рукой.
– Ладно, господа, – сказал он, – я вижу, что вы заранее решили начать войну против Советской России, Голландии и Британии, и последствия этого решения тоже лягут на ваши плечи. История нас обязательно рассудит, и боюсь, что прав окажусь все-таки я, а не вы. А сейчас идите, мне нужно остаться одному и как следует подумать.
* * *
19 ноября 1941 года (9 июня 2018 года). Полдень. Вашингтон-1941, Белый дом, Овальный кабинет
Присутствуют:
Президент Соединенных Штатов Америки – Франклин Делано Рузвельт;
Вице-президент – Генри Уоллес;
Госсекретарь – Корделл Халл;
Военный Министр – Генри Стимсон;
Министр ВМС – Франклин Нокс;
Начальник личного штаба президента – адмирал Дэниэл Лехи.
К моменту, когда президент Рузвельт въехал в Овальный кабинет на своей любимой электрической коляске, прочие участники совещания были уже в сборе.
– Добрый день, джентльмены, – поприветствовал Рузвельт своих соратников, подкатывая к своему рабочему столу, – сегодня я собрал вас для того, чтобы поговорить о Перл-Харборе.
– Ну, – немного подумав, ответил Президенту морской министр, – адмирал Киммель вновь докладывает, что в Перл-Харборе все спокойно, и что нет никаких предпосылок для того, чтобы наш Тихоокеанский флот подвергся внезапной атаке прямо в своей базе. Сценарий же внезапного воздушного нападения он называет фантастическим, поскольку не верит в его реалистичность.
Начальник личного штаба президента скептически хмыкнул.
– Дело в том, мистер президент, – добавил он, – что наш адмирал Киммель – артиллерист до мозга костей и не верит ни во что, кроме больших пушек. Единственный сценарий, который не покажется ему фантастическим, это классическое линейное сражение броненосных эскадр, где победа определяется прочностью брони, количеством и калибром орудий, а также искусством артиллеристов противоборствующих сторон.
Рузвельт кивнул в знак того, что понял, и задал встречный вопрос:
– Мистер Лехи, расскажите мне, сколько полномасштабных сражений броненосных эскадр случилось к настоящему моменту? Только, пожалуйста, коротко, для справки.
– К настоящему моменту с начала ХХ века, – ответил адмирал Лехи, – произошло четыре линейных сражения броненосных эскадр – два во время русско-японской войны и два во время прошлой мировой. Первое сражение произошло в Желтом море во время попытки прорыва русского флота из осажденного Порт-Артура. Силы были почти равны, и дело решил шальной японский снаряд, убивший русского адмирала, что вызвало утрату управления у русских и их дальнейшее поражение. Второе сражение – это знаменитая Цусима, закончившаяся полным разгромом русского флота, но там скорее сыграл роль человеческий фактор. Кабинетную посредственность с амбициями, которых обычно много в давно не воевавших флотах, выпустили против настоящего военного гения, и получилось то, что получилось. Сражения на Доггер-банке и у Ютланда, произошедшие во время прошлой войны, несмотря на значительное количественное превосходство, были выиграны союзниками по очкам и с серьезными потерями в кораблях и командах. Анализ этих сражений говорит, что немцы имели значительно меньший вес залпа, но зато вдвое лучший процент попаданий, что было достигнуто лучшей оптикой и лучшей выучкой команд. На этом история классических линейных сражений исчерпывается.
– Мистер Лехи, – спросил министр ВМС, – а как же потопление германского линкора «Бисмарк» британским флотом полгода назад?
– Какое же это классическое линейное сражение? – удивился начальник личного штаба президента. – Весь британский флот толпой избивал одиночный рейдер, притом, что в деле отметились самолеты-торпедоносцы, взлетавшие с авианосцев. Никаким линейным сражением это не было и быть не могло, потому что не было никакой линии, а была беспорядочная свалка, обусловленная британским испугом перед суперлинкором Гитлера и разыгравшейся непогодой. Я видел, как развивались военные операции в Европе, и сделал из этого определенные выводы. И у немцев, в их польской и французской кампаниях, и у русских совсем недавно главную ударную силу в боях представляла именно авиация. И уже после завоевания господства в воздухе и нанесения сокрушающих ударов по городам, линиям снабжения и штабам, когда лишенный снабжения и управления противник был разгромлен, дезорганизован и деморализован, танки и прочие моторизованные войска приходили на все готовое и развивали успех, превращая его в победу.
Немного помолчав, адмирал Лехи добавил:
– Я думаю, что если на Тихом океане начнутся боевые действия, дело может и вовсе обойтись без линейных сражений, а основную роль будет играть авиация – как береговая, так и базирующаяся на авианосцах, а линкоры всего лишь будут играть роль своего рода артиллерийского прикрытия авианосных группировок. Прежде чем удастся завоевать господство на море, необходимо завоевать господство в воздухе, и основную роль тут предстоит сыграть авианосцам, с помощью которых атакующая сторона сможет создавать локальный перевес в воздухе в свою пользу на том или ином театре военных действий.
– Спасибо, мистер Лехи, – кивнул Рузвельт. – Мистер Нокс, а что вы можете сказать по этому вопросу? Мы, конечно, хотим спровоцировать японцев на нападение, которое развяжет нам руки, но совсем не желаем, чтобы оно обошлось той же дорогой ценой, что и в прошлой истории. Как бы оно там ни было, под удар японцев должны попасть только малоценные и устаревшие корабли, а сами они должны дорого заплатить за это нападение.
– В любом случае, мистер президент, – мрачно сказал Франклин Нокс, – независимо от того, верит адмирал Киммель в угрозу со стороны японских авианосцев или нет, он морской офицер и должен выполнить приказ.
– Приказ можно выполнять по-разному, мистер Нокс, – парировал Рузвельт, – нам с вами следует понимать меру своей ответственности за жизни тех американских парней, которые в прошлый раз стали жертвой чужой беспечности и разгильдяйства. Кстати, насколько нам известно, в прошлый раз японцы до последнего момента пытались решить вопрос нашего эмбарго дипломатическим путем, предлагая различные частные уступки. Мистер Халл, как на этот раз обстоит дело с японской дипломатией?
– Мистер президент, – ответил американский госсекретарь, – я лично контролирую ведение этих переговоров и могу сказать, что в последнее время японцы полностью потеряли к ним интерес. Переговорный процесс продолжается чисто формально, без попыток выдвижения новых компромиссных предложений. Это может означать одно из двух. Или Японская Империя нашла других поставщиков необходимого ей сырья, или японские военные взяли твердый курс на силовое разрешение вопроса с поставками (в первую очередь, нефти). В то же время нам известно, что Советский Союз присоединился к нашему эмбарго, потребовав очищения Индокитая и неприкосновенности Голландской Ост-Индии.
– А дядюшке Джо это зачем? – недовольно проворчал Генри Стимсон, – ему что, мало того, что он получил в Европе?
Корделл Халл хмыкнул и пояснил:
– Дело как раз в европейских странах, в которых в самое ближайшее время должны пройти выборы, легитимирующие коммунистических ставленников дяди Джо, после чего избранные народом правительства обратятся к советскому руководству с просьбой о вхождении в состав СССР. Все пройдет по тем же лекалам, что применялись и в балтийских странах. Из всего этого следует сделать вывод, что никакие соглашения между СССР и Японской Империей на данном этапе невозможны, и русские так же, как и мы, хотят ограничить японскую экспансию.
– Красная экспансия русских большевиков ничуть не лучше японской Сферы Совместного Процветания, – проворчал Франклин Нокс, – если пустить русских в Индокитай, то вы и глазом моргнуть не успеете, как эта зараза перекинется к нам на Филиппины и в британскую Малайю. А там и до Индии рукой подать…
– Да, действительно, мистер президент, – поддержал своего коллегу Генри Стимсон, – мы должны – нет, просто обязаны – любой ценой противодействовать расширению сферы влияния большевистской идеологии.
Американский госсекретарь пожал плечами.
– Мы, конечно, можем ослабить или даже отменить наше эмбарго, – с сомнением произнес он, – но не приведет ли это к тому, что мы сами поможем усилиться своему смертельному врагу и в то же время испортим отношения с русскими, в том числе с русскими двадцать первого века?
– Значит, так, джентльмены, – Рузвельт хлопнул ладонью по столу, – прояснить суть планов дяди Джо в отношении Индокитая и Голландской Ост-Индии мы поручим мистеру Уоллесу, который очень скоро отправится в Москву с очередным челночным визитом. В конце концов, претензии – это еще не захват. Мы вот уже почти сто лет согласно Манифесту Очевидной Судьбы претендуем на Канаду, а воз и ныне там. Что же касается Японской Империи, то никаких послаблений, или тем более отмены нашего эмбарго, не последует. Мистер Халл полностью прав. Мы, конечно, можем ослабить или отменить эмбарго, или даже распространить на Японию закон о ленд-лизе (то есть повторить то, что сделала Британия сорок лет назад) и взять Японскую Империю на содержание. Но при этом надо будет иметь в виду, что против оружия, которое мистер Путин сможет поставить дяде Джо, весь наш ленд-лиз будет все равно что детская игрушка против заряженного кольта. Таким образом, не добившись сколь-нибудь значимых результатов, мы сами подставим себя под удар со стороны русских, которые не простят нам такого поведения. Из этого следует, что мы должны довести до конца ту политику, которую начали. В том числе то, что сейчас для наших армии и флота главное – не прозевать первый японский удар по Гавайям и Филиппинам, чтобы иметь возможность с первых же часов начавшейся войны навязать японцам свою тактику. Только одержав быструю и решительную победу, мы с честью выйдем из этой ситуации. На этом все, господа, приступаем к работе; время, черт возьми, не ждет.