Таня решила не ходить на вторую пару. Тупая, нудная лекция – все это есть в учебнике, слово в слово. Старуха диктует прямо оттуда. Посещаемость она уже отметила, так что… Таня вышла из института. Как похолодало, что и говорить – декабрь! Павлику она сказала, что не учится всю неделю, в надежде, что он откажется от идеи ее встречать. А если и придет, то не застанет… Как Таня не уговаривала себя, что Паша – самый лучший вариант, сердце было не уговорить.

Так что из автобуса она вылезла часа на полтора раньше обычного. И сразу обнаружила черную иномарку у своего подъезда. Сердце заколотилось, и она замедлила шаги. Все-таки странно… Таня знала всех девчонок, живущих в их доме – ну, почти всех. По крайней мере, ни в ее, ни в соседних подъездах нет никого, кто учился бы в юридическом. Да и давно пора этим ребятам найти свою дамочку!

Она вдруг поняла, что пока сама все не выяснит, не сможет побороть страх. Если узел – надо его разрубить, она так привыкла. Таня решительно направилась к машине. Она просто спросит, как зовут девушку, которую они ищут, может, сможет помочь?

Таня подошла вплотную. Через темное окно было видно, что внутри кто-то есть, кажется, один. Она постучала. Через секунду дверца открылась, и тогда ей показалось, что она попала в собственный сон. Перед ней сидел Костя – стриженный, очень взрослый. Они уставились друг на друга. Потом он быстро нагнулся вправо и распахнул соседнюю дверцу. Как под гипнозом, Таня обошла машину и села рядом. Костя завел мотор, и они поехали в неизвестном направлении. Оба продолжали молчать. Наконец он остановился в каком-то дворе и посмотрел на нее. Никаких объяснений было не надо. Ничто, кроме рычага коробки передач, больше не отделяло их друг от друга. Таня закрыла глаза, погружаясь в горячие волны его поцелуев, прижавшись, гладила его по голове, целовала лицо. Некоторое время они не могли оторваться друг от друга, хотя было ужасно неудобно сидеть боком.

Таня первая произнесла какие-то слова.

– Ты сволочь, – сказала она, а на глазах навернулись слезы. – Если бы я не… ты бы никогда не пришел. Никогда – я знаю! Скажешь, нет?

– Не пришел бы, – хрипло согласился он, часто дыша и не выпуская ее из объятий.

– Почему, могу я знать? Я два года, как дура… – Таня выдернула свою руку.

– Серый взял с меня слово.

– Вон оно что! Ну и пошли бы вы… оба! Куда ты привез меня? Пусти – я пойду!

– Ну, конечно, – он снова притянул ее к себе, – кто ж тебя теперь выпустит?

Таня и не собиралась вырываться, только скинула куртку.

– Давай на заднее сиденье, – тихо сказала она.

Они перебрались назад, и снова обнялись. Как долго она мечтала об этом – и вот… Сердце ее разрывалось от счастья, и все существо тянулось к нему, стараясь раствориться в его тепле. Костина рука спустилась с ее шеи по спине, залезла под свитер, поползла вверх и дотронулась до груди.

Таня моментально отодвинулась.

– Ты что?! – возмутилась она. – Я тебе не Ирка.

Она одернула свитер и нахмурилась. За кого он ее принимает? Думает, раз вот так села к нему… Сама виновата!

– Прости… Танечка, милая, прости, ладно? Я нечаянно, не обижайся… Посиди, я сейчас, только покурю.

Костя вылез из машины, взял из бардачка сигареты. Долго прохаживался туда-сюда по улице, так что ей уже захотелось позвать его.

Наконец вернулся.

– Садись вперед, – сказал он, – так будет надежнее.

Таня хмыкнула и пересела, стараясь держаться с достоинством. Но не утерпела, спросила:

– А зачем ты Сережке слово давал? Тебе все равно было, да?

Он задумчиво смотрел на нее:

– Нет… Наоборот. Думал – не имею права… Да я и сейчас так думаю. Ты ведь – принцесса. А я – кто?

Таня по-настоящему удивилась… Вот это да! Все у него вверх ногами…

– А ты – просто дурак! – она порывисто схватила его руку.

– Тань… – начал он. – Не, Серега ведь прав, по большому счету. Я даже жениться сейчас не могу, а смотреть на тебя спокойно – тоже.

– Что же ты тогда делал у института?

– Смотрел, – усмехнулся Костя. – Но издали – оно как-то легче.

Ее так и подмывало спросить, почему это он не может жениться, и объяснить ему, что у нее есть принципы. Но он и сам все прекрасно понимал.

– У меня сейчас трудности, вмешивать тебя в это нельзя. Через полгода все должно наладиться. Будет, конечно, скандал. Твой братец и родители… Сама знаешь. Но если дождешься, обещаю тебе – я от своего не отступлюсь. Веришь?

Таня кивнула. Она верила ему безгранично. Неужели весь этот кошмар закончился, и он все-таки любит ее? Это сказка, настоящая сказка. А скандалов и родителей она не боится.

– Мы пока никому ничего не скажем, – она положила голову ему на плечо, ласково перебирая длинные, тонкие пальцы. – Только, подожди…

Таня подняла голову:

– А Пашка-то? Получается, он в курсе? Застал тебя в этой машине и все понял…

– Да он и так прекрасно знал, что это моя машина.

– Вот это верный и преданный друг! – Таня расхохоталась. – А я-то думала…

– Да ладно тебе, а что он должен был делать? Сказать – благословляю? Здесь каждый сам за себя.

– Кость, а почему ты звонил – помнишь, на днях, Кате?

– Да я испугался, что ты домой не пришла. Приехал от института – а окна темные…

– А я из темного окошка следила. Потому и Пашку позвала – думаю, что за хрень? А сегодня смотрю – опять… Ну и не выдержала.

– Я понял, – Костя нахмурился. – Послушай, он тебе нравится?

– Кто?! – Таня с силой замотала головой. – Павлик? Нет, нет, конечно. Кость, скажи, кассету ты ему дал, да?

– Ага.

– Я сразу почувствовала, она у меня самая любимая! – Таня захлопала в ладоши.

– Глупышка, – улыбнулся Костя. – Ты еще маленькая девочка… Ну, куда я лезу, а?

– Сережка уже женился в этом возрасте! Какая я тебе маленькая!

– Малявка ты и есть, – Костя снова привлек ее к себе и они долго, не отрываясь, целовались.

– Серый считает, что я тебе жизнь испорчу, – Костя усмехнулся и задумчиво посмотрел на нее, – а я вот не знаю, что ты с моей жизнью сделала? Я никого, кроме тебя, не вижу, как умопомраченный.

– Да? – язвительно произнесла Таня. – А как насчет самоволочек, а?

– Каких самоволочек? – удивился Костя.

– С казахскими девочками!

Костя расхохотался. Потом глянул на часы и встревожился.

– Знаешь что, поехали-ка домой. Тебя сейчас брат искать будет. И, блин, я идиот, совсем забыл сказать. Только ты не расстраивайся. Катя с маленькой в больнице, я сам отвозил, Машка немножко приболела. Чего-то съела просто…

– Как это – немножко – и в больнице? – испугалась Таня. – Кость, давай скорее домой. Я же знала, знала – не бывает полного счастья…

Он кивнул и завел автомобиль.

У подъезда они быстро поцеловались и договорились встретиться завтра на Театральной, где работала Таня, в шесть часов вечера.

***

Мама, конечно, еще не спала.

– Ну, что так поздно, Костя! – она вышла в коридор со своей обычной фразой и с удивлением посмотрела на него:

– Что с тобой? Выпил?

– Нет… Нет, с чего ты взяла?

Наверное, выражение лица у него было совершенно идиотским от счастья.

– Костя, не нравится мне все это! Тебя не поймешь… То ходишь, как в воду опущенный, весь в себе. То – рот до ушей… Ну, зачем тебе эти кооперативы, работал бы, как человек, и всё!

– Как зачем, мам? Это же деньги! – рассеяно отвечал Костя.

– Деньги, деньги… Не нравятся мне эти деньги! Ну, вот подумай, на чем ты делаешь деньги? Какие фильмы вы там показываете, чему учите? Грех это все сплошной!

– Ой, мам, не начинай. По-твоему, все запретить надо, и греха не будет. Кто не захочет, того не испортишь, – повторил он привычно.

– Но я не хочу, чтобы это шло через моего сына! Я батюшке рассказывала, чем ты занимаешься. Он говорит…

– Мама, я все знаю. Успокойся. Это временно. Вот заработаю еще немного, отдам долг, и начну нормальное, хорошее дело. Так что даже твой батюшка не прикопается.

– Не будет ничего хорошего с этих денег, чувствую я… Разогреть тебе суп?

– Нет, мам, не хочу ничего, – Костя ходил туда-сюда по коридору.

Потом не выдержал и унес телефон к себе в комнату. «Если подойдет Серый, просто спрошу, как дела, не звонила ли Катя, – решил он, – Танюха, возьми трубку, почувствуй, что это я».

Она, конечно, почувствовала.

– Алё, – голосок ее был взволнован.

– Это я, Танечка, я соскучился.

– Я тоже…

– Девочка, родная моя, спокойной ночи, иди, ложись спать. Я люблю тебя…

– Я тоже… Спокойной ночи, – тихим шепотом произнес ее голосок.

– Ну, клади трубку первая.

– Нет, клади ты.

– Давай вместе.

– Давай.

– Ну, что же ты не положила?

Она тихонько рассмеялась.

Но тут в телефоне раздался Серегин голос:

– С кем это ты?

– Спокойной ночи, – быстро произнесла Таня, и в трубке послышались гудки.

***

Таня открыла дверь своим ключом и вошла, стараясь стереть с лица восторженное выражение. Но когда она увидела брата, в тревоге ходящего взад и вперед, уголки ее губ опустились сами:

– Катя звонила? Как они там? – спросила она.

– Звонила из автомата, почти не слышно. Вроде ничего… А ты откуда знаешь? – вдруг удивился Сережа.

– А… я соседку встретила, говорит, ваши в больницу поехали, – Таня по-настоящему испугалась: сейчас брат спросит, что за соседка.

Но ему было не до того. Однако после телефонного разговора он снова привязался к ней.

– С кем это ты любезничала, на ночь глядя? И вообще… что-то с тобой сегодня не так.

Таня давно знала, что лучший способ соврать – это сказать половину правды.

– С одним парнем. Моим другом.

– Да? И кто это? Познакомишь?

– Посмотрим.

– И что там у тебя с ним, давно это? – брат принялся за допрос.

– Сереж, отвянь. Мы только познакомились.

– Сколько ему лет? Учится, работает? Вы что, на улице познакомились?

– Говорю тебе, не приставай! Учится, учится.

– Танька, смотри мне! Будь осторожна!

– Буду, буду…

Сережа решил пока отстать от сестры. Сейчас у него не то состояние, а позже он обязательно все узнает. В конце концов, девочка выросла, как водить ее на поводке? Жалко Пашку, так ничего у него и не получается… Ладно, посмотрим еще, что это за кавалер такой.

***

Она не знала, как отработала день. Костя уже стоял, как договорились, у Большого. Таня бросилась в его объятья.

– Представляешь? Машку выписали. Катя сама приехала с ней днем на метро. Ей там что-то промыли, и сказали, что все нормально.

– Могли бы и подержать для спокойствия денек, вот паразиты! – возмутился Костя.

– Да ладно, они уже дома, Катя мне на работу звонила. Знаешь, она тебя так расхваливала… Я теперь боюсь – уж не влюбилась ли?

– Не пугай, Танюха, а то Серега точно меня отстреляет.

– Я сказала ему, что познакомилась с парнем… Представляешь сюрприз?

– Даже представлять пока не хочу. Куда пойдем? Ты наврала небось, что учишься?

– Да вот еще, буду я ему отчитываться! Пошли в кино, только нормальное, не в салон.

– Давай, я сам по видаку не соскучился. В «Художественном» «Асса» идет.

– А про что это?

– Не знаю. Там «Кино», кажется, поет. Тебе нравится Цой?

– Да, конечно, пойдем. Или поедем – ты на машине?

– Нет, пешком. Ты когда рядом – не могу за баранку держаться и на дорогу смотреть, – улыбнулся он.

– Кость, а откуда у тебя такая машина? Ты у нас что, богатенький стал?

– Пока не стал, но, надеюсь, стану.

– Знаешь, ты на этой машине так выглядишь классно… Слушай, а приезжай за мной в институт завтра, а? Только к самому выходу подрули, пусть все видят, какой у меня парень!

– Ладно, – засмеялся он, – договорились.

– А когда ты мне свой видеосалон покажешь?

– Ни к чему тебе туда, – нахмурился Костя. – Всякая шушера повадилась… Не хочу, чтобы тебя видели. Да и Серега может зайти.

Из кинотеатра Таня вышла зареванная. Фильм оказался превосходным, но ужасно жалко было замечательного Бананана. Костя ласково вытер ей слезы. Он даже не мог вспомнить, о чем кино. Сидел, держал Танину руку, и думал. О кооперативе, о Козыре, о Тане, о матери, о Сереге и снова о Тане.

– Пора домой, – она огорченно посмотрела на часы, – а то, если буду поздно приходить, брат следить начнет.

– Да, неприятности нам не нужны… – согласился Костя.

Он проводил ее до подъезда, они вошли внутрь и еще минут пятнадцать целовались у лифта, рискуя встретить знакомых и вздрагивая при каждом шорохе.

***

Настроение у него было прекрасное, Костя как будто летал. В салоне, в котором он успел открыть маленький магазинчик, давно не появлялись темные личности. Деньги были. Костя уже решил, что купит Тане к Новому Году что-нибудь необыкновенное, и несколько раз захаживал в ювелирный отдел, присматриваясь к украшениям.

Когда она посещала институт, Костя встречал ее вечером у выхода. Ему нравилась эта игра, и он забавлялся, глядя, как радуется Таня. В самый первый раз она спустилась по лестнице с толпой однокурсниц:

– Ну, все, девчонки, пока, за мной приехали! – Таня небрежно махнула рукой и непринужденной походкой направилась к «фордику».

Костя вышел из машины, они поцеловались, он открыл дверь, и Таня, как светская дама, элегантно уселась, наслаждаясь произведенным эффектом.

Если Таня прогуливала занятия, а это случалось все чаще, он ждал ее после работы, правда, встречу уже не демонстрировали – здесь вкалывали знакомые Таниных родителей. Потом они ехали куда-нибудь в безлюдное место, останавливали машину и сидели в ней, пока не наступало время «вернуться из института». В Тане постепенно просыпалась женщина, ее поцелуи становились более страстными, и Косте все труднее было сдерживать свои желания. Однако известной грани он ни разу не перешел.

Все это время они узнавали друг друга – чувство пришло к ним раньше, чем они могли это сделать. Но высшие силы не ошиблись: кроме невероятного притяжения души и тела, Косте было интересно с ней. Он понимал – она серьезнее, образованнее его самого. И, хотя он по-прежнему видел в Тане всю ту же маленькую девочку, которую надо защищать и оберегать от любых проблем, с уважением прислушивался к ее мнению по вопросам, в которых сам являлся полным профаном. Так что в перерывах (небольших) между объятиями и поцелуями Костя с Таней не могли наговориться – обо всем на свете, нагоняя упущенные, прожитые друг без друга дни.

Правда, в свои кооперативные заморочки Лебедев ее не посвящал – незачем девушке беспокоится, это его, мужские дела. Только в одном вопросе у них и возникли разногласия: Таня настаивала, чтобы Костя восстановился в институте и защитил диплом. Ей казалось, это более надежный жизненный путь. Конечно, ей льстило, что ее парень занимается собственным бизнесом, и все-таки она относилась к кооперативу почти так же настороженно, как и мать. Но Костя-то понимал: сейчас не время получать корочки. Детство кончилось, теперь надо поскорее и как можно крепче встать на ноги, чтобы обеспечить Тане достойное будущее. Такое, что никто бы не мог сказать, что Лебедев – не подходящая для нее партия.

Он всерьез думал о женитьбе. Теперь это казалось совершенно естественным – быть с нею всегда, никуда от себя не отпускать. Как он мог так долго существовать без нее прежде – Костя не понимал. День, проведенный без Тани, без ее голоса, взгляда и прикосновений, казался прожитым совершенно напрасно.

Приближался Новый Год. О том, чтобы встречать его порознь, даже речи не шло. Они строили планы, но не знали, как их воплотить, не выходя из «подполья». Оба сходились на том, что пора раскрываться перед Таниной семьей…

***

В субботу утром, за неделю до праздника Катя составляла список приглашенных. Предстояло еще «достать» продукты, но тут Вовка обещался помочь.

– Сколько человек получается? – поинтересовался Сережа.

– Мы втроем, Машку не считаем… Спроси, кстати, у мамы, может, возьмут ее на ночь? Потом, конечно, Павлик, Вовка, Маринка моя, Нелли с мужем. А, ну, Костик, конечно!

– Костик? Ты же его раньше недолюбливала… – Серега замялся.

Конечно, Танька вроде и думать забыла о Лебедеве, но стоит ли рисковать… А не пригласить его – совсем некрасиво.

– Да ты что! – возмутилась жена, – спятил? Как нам понадобилось в больницу ехать – Вовка твой где был? Типа, не могу, у меня клиент, да и двигатель барахлит. А Лебедев через пять минут приехал! Да если бы не он… Ну, не ожидала от тебя!

– Ладно, ладно, я так просто спросил. Конечно, пригласим, – поспешил согласиться Сережа.

– Танюш, а ты кого позовешь, давай, запишу сразу? – Катя посмотрела на золовку, которая по третьему разу намывала одну и ту же тарелку.

– Светку, кого еще.

– А Диму?

– Мы расстались давно.

– Да? Но, я думала, может, вы уже помирились…

– Кстати, забыл рассказать! У нас ведь новый кавалер теперь, – брат буравил Таню испытующим взглядом, – но очень секретный, как зовут, даже не знаю.

– Правда? И молчишь? – обиженно протянула Катя.

– Да… чего было говорить раньше времени…

– А сейчас уже можно говорить? – хитро улыбнулась Катя. – Давай, колись, кто он, сколько лет. Интересно же!

Таня сделала вид, что внимательно разглядывает дно заварного чайника – тщательно ли отмылось.

– Ну, ты видишь? Молчит, как партизан, – пожал плечами Сережа. – Смотри, Танька, я уже беспокоиться начинаю… Могу ведь и сам узнать!

– Вот поэтому и не говорю! – отрезала Таня. – Надоела твоя опека.

– Тань, а ты пригласи его на Новый Год, познакомиться, – примирительно начала Катя. – Мы и увидим, что нет повода волноваться.

– Посмотрим, – неопределенно ответила та и поспешила покинуть кухню, оставив чайник в раковине.

Катя с Сережей переглянулись.

– То-то думаю, Танька такая счастливая ходит, – вздохнула Катя. – Совсем другая… И скрывает не зря – видно, что-то серьезное, о таком не трындят. Любовь, тебе не кажется?

Сережа нахмурился.

– Ладно… Поглядим еще, что за любовь такая, что-то мне подозрительна эта скрытность.

– Да тебе все подозрительны, кроме Пашки твоего. Ну не любит его девочка, это же ясно!

Сергей только вздохнул. Ничего хорошего от нового знакомства сестры он не ждал.

– Я гулять, – коротко бросила Таня, через полчаса выходя в коридор.

– Далеко?

– В центр.

– А квартиру Катька одна убирать будет?

– Почему одна? С тобой… Да ладно, не ори, приду – помогу…

– Чтобы не поздно, – крикнул ей вслед брат.

– Ага, – отмахнулась она.

***

Накануне вечером, пока домашние купали малышку, Таня созвонилась с Костиком. Тот c утра был расстроен – сломалась машина.

– Барахлит чего-то, так и не смог завести. Может, из-за мороза, не знаю. Надо отогнать Вовке, пусть смотрит.

– Значит, не увидимся завтра, будешь занят?

– Как – не увидимся?! Целый выходной? В понедельник отгоню, пока ты на работе будешь.

– А куда пойдем? Не в подъезде же мерзнуть?

– А у тебя, судя по голосу, есть план? – усмехнулся Костя на другом конце трубки.

– Да, – Таня говорила почти вызывающе. – К примеру, в гости не хочешь меня пригласить? Я даже не видела, как ты живешь.

– Хорошо, – растерялся Костя, – только… Мне надо прибраться, что-то купить. Чем я кормить тебя буду?

– Я похожа на обжору? Слушай, сейчас мои из ванной выйдут, говори быстрей адрес. Да знаю я твой дом, какая квартира?

Костя назвал номер:

– Во сколько придешь?

– Часов в двенадцать, в час. Все, кладу трубку, целую.

Так что с утра Костя уже суетился – не хотелось, чтобы Таня разочаровалась своим первым к нему визитом. Он умудрился достать хорошее шампанское. Мысли текли только в стандартном направлении: фруктов зимой не бывает, значит, конфеты. Или накормить ее обедом? Ну, не борщом же, который сварила мать, или картошкой.

Кстати, мама. Очевидно, этой проблемы для Тани не существовало, но она существовала для Кости. С утра он начал «подбивать клинья».

– Мам, а ты никуда сегодня не собираешься?

– А куда я должна собираться? – рассеянно спросила она.

– На службу, к примеру…

– На службу я в воскресенье, ты же знаешь, – мама выбирала из шкафа белье.

Совершенно очевидно, она затеяла генеральную уборку. В Костины планы стирка не входила.

– Ну, тогда к тете Нине сходи, развейся. Чего ты опять завелась? Ну, хочешь, я сам все сделаю? Только белье отложи, а полы и все такое…

– Убираюсь, чтобы в воскресенье не убираться, сделаешь ты, как же! – мать, наконец, подняла на него глаза, начиная что-то соображать. – Хочешь, чтоб я ушла, что ли?

– Ну… нет… Если честно, то – да.

– Костя!

– Ну что «Костя»?!

Она укоризненно покачала головой.

– Опять? Давно ты не приводил девиц, как с армии пришел, я так радовалась, что угомонился!

– Мам, это совсем, совсем другое. Я тебе давно хотел рассказать, но как-то не получалось. Мамуль, я, наверное, женюсь.

Мама так и села на диван, уронив белье на пол.

– А на ком? На ком? Костенька, это же очень хорошо, очень… Это хорошая девочка? Надеюсь, не Ира? – вдруг испугалась она.

– Мам, ну какая Ира! Я… пока не могу сказать. Очень хорошая, поверь, ты будешь рада.

– А зачем мне тогда уходить? – голос матери снова стал подозрительным.

– Понимаешь, она здесь впервые, ну и пока мы не готовы знакомиться с родителями, после Нового года решили. Дай ты человеку освоиться!

– Ладно, – мать неожиданно согласилась, – пойду к Нине. Только бы вы не передумали… Мне так страшно за тебя все время, сыночек…

– Ну вот, опять запричитала… Как надоест у тети Нины, звони, без предупреждения не приходи, хорошо?

– Хорошо, – вздохнула мать и начала запихивать белье обратно в шкаф.

***

Таня вошла в прихожую, огляделась.

– А где твоя мама? – шепотом спросила она.

– К подруге пошла, в гости, – Костя снял с нее куртку.

Он выглядел немножко взволнованным.

– У вас две комнаты? Такая же квартира, как у нас. Только в другую сторону.

– Да в этих домах все квартиры одинаковые. Ты проходи, посмотри, что хочешь.

Таня шагнула в «залу». Здесь, конечно, обитала Костина мама. Было просто, но уютно. Чисто, светло. В углу, над телевизором, висела большая икона с ликом Христа, с лампадкой внизу. В шкафу за стеклом тоже стояло много маленьких иконок. Тане показалось, что Христос смотрит на нее осуждающе. Она повертелось у большого трюмо и, убедившись, что выглядит «очень даже», поспешила в другую комнату.

Здесь икон не было. Костя суетился, накрывая на маленький столик. Старенькая тахта, письменный стол, заваленный тонкими листочками – компьютерными распечатками, магнитофон и целая полка кассет и видеокассет – вот и вся обстановка.

– А где же компьютер?

– Отдал пока Мишке – они едва успевают делать заказ, пока я кручусь с салоном.

– А теперь я еще время отнимаю, да?

– Это все остальное у меня время отнимает… Когда с тобой быть охота… А вообще-то мы взяли еще одного парня. Чудак, правда, но талант.

Таня перевела взгляд на столик:

– Для чего это все? Вот придумал… Я не люблю шампанское, – она взяла из коробки одну конфетку.

– Не знаю… – Костя еще больше растерялся. – Может, борщ будешь?

– Я что, обедать пришла? – она тоже заволновалась. – Брось это все.

– А что делать? – Костя притянул ее к себе.

– Как же я соскучилась… сил нет!

– И я… – они переместились на диван.

Впервые они оказались в «человеческой» обстановке, ни в кино, ни в машине и ни в подъезде.

– Танька, что ты со мной делаешь? – Костя уже не мог остановиться. Таня, не отвечая, расстегивала ему рубашку.

– Подожди! – он вскочил, задернул шторы, потом бросился в большую комнату и выхватил из шкафа что-то чистое и белоснежное.

– Это же скатерть, – сказала Таня…

***

– Ларочка, чего это ты с утра пораньше? – удивилась Нина, открывая дверь.

– Ой, Ниночка, не прогони. Мой-то невесту привел! Так просил, чтобы не мешала…

– «Невесту»! Скажешь тоже! Знаем мы ваших невест… И ты поверила? Взял и выгнал мать, бессовестный!

– Да не выгнал, Нин, не ворчи… Я сама… Лишь бы только у него все было хорошо. Я ведь боялась, что он вообще никогда не женится. Уж как молилась, чтобы не жил в грехе.

– А вот мы сейчас посмотрим, что за невесты такие. Пошли, чаю налью, сама только завтракать села. Или кофе помолоть?

Нина захватила большой военный бинокль, и подруги отправились на кухню. Дома стояли друг напротив друга, разделенные футбольной площадкой.

– Не хорошо следить-то, – вяло сопротивлялась Лариса.

– Не хорошо мать обманывать, – отрезала Нина. – Та-ак… Ну, это не к твоему, эту я знаю… О, Петровна куда-то намылилась. А вот, посмотри – что за девочка? Да нет, в синей курточке. На вид – чистенькая, приличная. Ну, точно, к вам в подъезд идет! И чего она у твоего олуха забыла?

– Не говори про него так, Нина! Он хороший очень, добрый. Ну, дай мне скорее, – не выдержала Лариса.

Она поднесла бинокль к глазам и с удивлением перевела взгляд на подругу.

– Так я знаю эту девочку… Это Сережина сестра.

– Какого Сережи?

– Звягинцева. Твоя Марина с его женой еще дружат.

– С Катькой? Так это Татьяна, что ли? Ну-ка, дай… А ведь точно, она, как я сразу не признала? Вот это новости! Лара, мне кажется, это не такая девочка. Значит, твой не врет, что жениться собрался.

– Не знаю… – растерялась Лариса. – Странно как-то. Они никогда не общались. Да и зачем ей это? Родители ее наверняка против будут. Они тогда, помнишь, все на Костю свалили, будто он их замечательных деток портит. Костик даже домой к ним до армии почти не ходил. Может, она к другому кому пришла?

– Да нет… Вон, посмотри-ка, уже шторы задернули. Вот тебе и «не такая». Что за молодежь пошла! Совсем никаких норм у них нет. Разве мы так могли, а? Насмотрелись видеофильмов ваших!

Лариса покачала головой.

– Костя, сынок, что же ты делаешь…

***

– Танечка, оставь, я сам, потом, – он ласково обнял ее за плечи, покрывая лицо поцелуями.

– Скатерть испортили, – она опустила мыльные руки и беспомощно посмотрела на Костю, – твоя мама заметит.

– Не заметит. Я уберу.

Он подхватил Таню на руки и вынес из ванны, бережно опустив на тахту. Сел рядом на корточки и сжал ее ладони, задыхаясь от переполнявшей нежности.

– Налей мне, – Таня кивнула головой в сторону шампанского.

– Не надо лучше, давай, я, правда, тебя покормлю. Подожди, я сейчас.

Костя принес с кухни две тарелки борща и черный хлеб.

– Садись в кресло, там удобнее. Правда, оно скоро развалится. У нас такая страшная мебель…

– Как будто у нас другая… Скажешь тоже.

Оба прибывали в странном состоянии и не находили подходящих слов.

– Не знаю, как домой приду, они ведь все по моему лицу поймут, – Таня подняла на него растерянные глаза.

– Мы не должны были… это я виноват, – огорченно произнес Костя. – Ты… очень расстроена?

– Глупости, – вскинулась Таня, усилием воли поменяв выражение лица. – Я счастлива. Просто никак не могу привыкнуть… Ни в чем ты не виноват, я взрослый человек, знала, что делала. Мы ведь почти женаты, забыл? Или тебе печать нужна в паспорте?

– Таня… – он смотрел на нее глубоким взором. – Господи, я же представить себя не могу без тебя. Ты – моя жена… Ты понимаешь, что ты – моя жена? Танька, если ты бросишь меня, я умру. А найдешь другого – убью!

– А если я узнаю… что ты с другой… Ты никогда меня больше не увидишь, понял? – мрачно сказала она.

– Да не смеши меня… Я давно ни одной женщины в упор не вижу. Ты меня проглотила как будто…

Раздался телефонный звонок.

– Костя? – мамин голос звучал печально. – Хочу сказать тебе, что к Нине приехала дочка, и мне уже неловко сидеть у них на нервах.

– Я понял, мам, иди домой, конечно, – Костя положил трубку и посмотрел на Таню:

– Сейчас мама придет, давай, я тебя познакомлю?

– Нет, нет, не сейчас, – запаниковала она.

Тане не давала покоя оставленная в ванной скатерть.

– Я сейчас не могу, я со стыда сгорю!

– Хорошо, я провожу тебя.

– День на дворе.

– Ну и что?

– Не надо, Кость, вдруг кто увидит, я не смогу сейчас… Мне надо одной, понимаешь?

Таня бросилась за курткой и побежала надевать шапку перед зеркалом в большой комнате. На лик в углу она старалась не смотреть.

Он обнял ее сзади, глядя на отражение.

– Не переживай… Позвони, как только сможешь, ладно?

– Костя… скажи, ты веришь в Бога?

– Да, – ответил он. – Ну, в смысле, знаю, что Он есть, в церковь, как мать, не хожу.

– Точно знаешь?

– А ты разве не чувствуешь? Например, когда делаешь что-то не то.

– Это называется совесть.

– Угу, можно и так сказать. И сейчас она меня почему-то мучает…

– Думаешь, это Он? А что Он может иметь против наших отношений? Что в них плохого?

– Надеюсь, ничего, мы ведь поженимся, – Костя развернул ее лицом к себе. – Иди, маленькая, сейчас мать придет. Я бы хотел, чтобы ты совсем осталась. Но скоро так и будет.

Таня испуганно посмотрела на него:

– Будет?

– Конечно, девочка моя, будем жить здесь, у меня…

– Ой, слушай, как я могла забыть, – вспомнила она, уже надевая сапожки, – тебя пригласят к нам на Новый Год…

– Да ну? Братец твой часом не заболел? – поднял брови Костя.

– Скажи Катерине спасибо…

– Мы увидимся завтра? – он остановил Таню у самых дверей, сжав ее плечи руками.

Глаза у него были виноватыми и счастливыми одновременно.

– Не знаю, утром сама позвоню, как только смогу. Сегодня не жди – вся семейка в сборе.

– Если меня дома не будет, звони в салон.

– Угу…

Таня открыла дверь и побежала по лестнице, не дожидаясь лифта. Выйдя из подъезда, подняла голову, пытаясь отыскать Костино окно. Он высунулся наружу, и она, заметив, помахала рукой и скрылась за углом.

Пожилая женщина в доме напротив опустила бинокль.

– Все, можешь идти, путь свободен… Птичка улетела.

– Спасибо, что приютила, Ниночка.

– Не за что… иди, разбирайся со своей молодежью.

– Да как с ней разберешься? – вздохнула Лариса. – Ты только Мариночке ничего не говори, кто его знает, что там за головоломка…

***

– Я и вижу, она вся горит. Такая температура… Простыла, что ли? – Катя заваривала ей на кухне горячий чай. – Может, родителям позвоним?

– Да, ладно, чего сразу родителям? Не маленькая. Машку только к ней не пускай, вдруг грипп.

– Ой, лишь бы до Нового года поправилась. Осталась – то всего неделя…

– Танюх, ну ты чего? Что у тебя – голова, насморк? – брат был обеспокоен.

– Не знаю. Ничего нет. Может, вирус, – Таня старалась не смотреть ему в глаза.

С ней так бывало – на нервной почве. Но этот диагноз оглашать не стоило.

– Где хоть гуляла? Кавалер твой тебя не проводил?

– Я не с ним, я с подружкой…

– Угу, с подружкой. Ладно, спи давай.

Все воскресенье она провалялась в кровати. С утра начала нервничать – Костя ждет звонка… Или не ждет? Почему он не беспокоится, сам не позвонит? Конечно, откуда ему знать, что она заболела? А может, мама права – вся любовь у мужчин только до постели? Сережка ведь говорил, что Лебедев такой. Или вдруг он решил, что Таня «легкодоступная», и она ему больше неинтересна? Сама виновата… Да что за бред – вот напридумала!! Но вдруг он вообще никогда не позвонит? Что же ей делать?

Звонок раздался после обеда, к телефону подошел Сережа. Таня слышала разговор, но как она могла предупредить Костю, что больна? Через час он позвонил еще раз, очевидно, с трудом выдумав предлог. А потом весь вечер Катя ругалась, что кто-то постоянно набирает их номер и отрубается. Ясное дело, Костя надеялся, что Таня первая возьмет трубку, но девушке ни разу этого не удалось. Она и радовалась, что Костя ищет ее, и изводилась, что не может дать о себе знать.

И только в понедельник, когда брат ушел в мастерскую, она добралась до телефона. Костя, конечно, сейчас на работе – Таня набрала номер. В видеосалоне ответила девушка.

– Здравствуйте, Константина можно? – как можно тише попросила Таня.

– Кого? Говорите громче.

– Лебедева позовите, – повторила Татьяна, оглядываясь на кухонную дверь.

Не успела она договорить, как Костя сам схватил трубку.

– Наконец-то! Я тут с ума схожу! Где ты была? Я звонил, но не мог же тебя позвать…

– Я слышала. Я дома, болею. А что за девушка у тебя там?

– Что с тобой?!

– Не знаю, температура – и все. Сегодня уже нормально, но мои не пустили меня на работу, боятся, что грипп… Так кто у тебя телефон берет?

– Это Лена. Тань, я сейчас приеду.

– Спятил? Катя дома. Я буду звонить, – она бросила трубку на рычаги.

Таня вышла на кухню и налила себе чай.

– Чего ты так смотришь? – поймала она выразительный взгляд невестки.

– Ничего не хочешь рассказать? Могла бы поделиться.

– Кать… я бы и рада, но ты ведь не сможешь врать Сережке.

– А что – все так серьезно, что надо врать?

Таня промолчала.

– Тань, если что – скажи мне, ясно? Сергей ничего не узнает.

– У меня все нормально, не выдумывай.

– Но завтра ты еще отлежишься, и не спорь!

– На работу не пойду. А в институт надо.

***

Она хотела сдать зачет в первых рядах, потому что Костя давно ее ждал. Окна аудитории выходили на улицу, и она нервничала, видя, как он курит возле машины. Но ничего не получилось, и пришлось проторчать еще минут сорок.

Наконец Таня выбежала и буквально упала в его объятья. Они сели в автомобиль.

– Лена – это кто? – спросила она, не дав ему произнести ни слова.

– Она у меня работает. Танюха, ты что, ревнуешь?

– Может, ты сразу другую нашел… Но ты бы сказал мне, правда?

Костя от души расхохотался. Знала бы Таня, как давно не приходили ему в голову мысли о девушках. О других девушках. Не, пусть лучше не знает, так спокойнее.

Глядя на него, Таня сразу почувствовала себя глупой и тоже рассмеялась.

– Починил? – она кивнула головой на руль.

– Да, еще вчера. Ничего криминального. Ну, что с тобой было? Я уже думал плюнуть на все и заявиться к вам.

– Не знаю. Тоже ничего криминального.

– Это все… из-за меня, да? – он приложил ладонь к ее губам, не желая слушать возражений. – Ладно, ладно. У меня кое-что есть для тебя.

Костя залез в карман длинного черного пальто и достал бархатную коробочку:

– Это тебе. К Новому году.

Таня никогда еще не получала подобных подарков. Она открыла коробочку и с изумлением уставилась на кольцо. Оно было сделано в виде листочка, по краям которого расположились блестящие мелкие камешки, а в середине – красивый синий, побольше.

– Это что, золото?

– Конечно, что же еще? А это – брюллики и сапфир. Нравится? Я два часа выбирал, думал, продавщицы меня растерзают.

– Как это – брюллики? Хочешь сказать, бриллианты, что ли? Да ладно! – снова засмеялась Таня.

– Ну, не веришь, почитай, – Костя показал ей на маленькую бумажечку, прикрепленную к кольцу. – Не, ты, главное, померь, я боялся с размером не угадать, вдруг свалится или не налезет. Говорю им – пальчики тонкие, а они мне – шестнадцать или шестнадцать с половиной? Взял шестнадцать. Годится?

Но Таня молчала.

– Эй, ты чего? Не нравится? – забеспокоился он.

– Кость… ты сумасшедший, наверное. Обалдел, да? Да моему отцу год на такое работать… Или больше… Зачем? Верни в магазин!

– Ну уж, дудки! Ты у меня не такого стоишь, хотел – и купил. Попробуй не взять.

– Да не хочу я измеряться в каратах… Костенька, пожалуйста, давай вернем. Я и без него знаю, как ты ко мне относишься.

– Ювелирные изделия обратно не принимаются, – рассердился Костя, – не нравится – давай, выброшу.

И он протянул руку к кольцу. Она в испуге сжала коробочку.

– Не надо, ты что! Очень нравится… Только – кому я смогу показать? Что я им скажу, откуда оно у меня? Парень подарил? Ничего себе, парень…

– Я и не подумал как-то… Спрячь пока куда-нибудь. Я думал, это будет как… ну, помолвка, что ли? На помолвку кольцо дарят.

Таня счастливо кивнула.

– Тогда понятно… спасибо! – она порывисто поцеловала его.

– Наконец-то, дождался, – проворчал Костя, но в глазах его тоже светилось счастье. – Так ты померяешь или нет?

– Как раз! – Таня нацепила колечко. – Тютелька в тютельку, угадал! А куда мы едем?

– Домой мы едем, на часы посмотри. Кстати. В субботу тридцать первое. Звягинцев меня вчера официально пригласил. Как будем действовать?

– Ума не приложу. Давай по обстоятельствам.

– Давай… ох, предвижу я эти «обстоятельства»!

– Боишься Сереги? – саркастически усмехнулась Таня.

– Боюсь, Тань, боюсь. Совесть-то моя нечиста, да по самое рыло.

– Костя… – начала она нерешительно – Кость… У тебя сколько женщин до меня было?

Костя нахмурился.

– Нисколько.

– Нет, ну, я серьезно…

– К чему это, Тань?

– Ну… тебе ведь есть, с чем сравнить, да? Я же ничегошеньки… не умею.

Костя улыбнулся, но, увидев ее расстроенное лицо, ответил серьезно:

– Глупенькая ты. Не с кем мне сравнивать. Никого я не помню. И ни с кем у меня ничего подобного не было.

Таня успокоилась, услышав примерно то, на что и надеялась, и откинулась на сиденье.

***

Последние дни старого года Таня носилась по институту, сдавая курсовики и закрывая хвосты перед зимней сессией. Костя только и успевал что встречать ее, усталую и голодную, и отвозить домой после очередного зачета. Время в дороге пролетало мгновенно, его катастрофически не хватало, а им стало жизненно необходимо быть вместе – и днем, и ночью – всегда. «Ничего, – успокаивала себя Татьяна, – скоро так и будет». Костя ведь обещал ей…

С утра тридцать первого они с Катей готовили оливье, и Таня порезала палец. Хорошо хоть, не безымянный. Она твердо решила, что наденет Костино кольцо, а там… будь, что будет. Она ведь теперь помолвлена.

Наконец стол был сервирован, девушки переоделись, и стали поджидать гостей. Таня вздрагивала на каждый звонок. Первым, конечно, пришел Павлик. Таню начинал раздражать его грустный просящий взгляд. Она ловко избегала встреч все это время, да и дома ее практически не было. Таня подставила щеку для поцелуя и сразу убежала на кухню. Затем заявился Вовка, подтянулись другие гости – супружеская пара, Катина подруга Маринка и собственная подруга Света. Оставался только Костя…

– Ну, что, семеро одного не ждут? Начнем? – заявил Вовка, бросая голодные взгляды на селедку под шубой.

– Потерпишь, только восемь часов, – Серега достал из холодильника бутылку водки.

– Пора старый год провожать, – напомнила Марина.

– С водки начинать не будем! – возмутилась Катя. – Сереж, где бабушкино вино? Тань, подай открывашку. Ой, Танька, что это у тебя?

– Не видишь – кольцо, – стараясь казаться равнодушной, ответила Таня.

– Это я вижу, а откуда? – Катя подслеповато щурилась. – Дай посмотреть.

– Подарили.

Таня быстро сунула кольцо ей под нос и тотчас отдернула, но невестка поймала ее руку и поднесла поближе. Глаза у Катерины стали еще более круглыми, чем обычно.

– Ну и ну… – только и смогла произнести она.

– Что это у вас там? – поинтересовалась Марина, заглядывая Кате через плечо.

– Ничего, – Таня попыталась выдернуть руку, но невестка держала крепко.

– Ты что, нашла себе иностранца? – с испугом проговорила она. – Кто такое подарить может?

– А что ей подарили? – нахмурился Сергей, подходя поближе.

– Обычное колечко, – Таня, наконец, спрятала руку за спину.

– Да, чепуха, – заржала Маринка. – Всего-то несколько карат. Чего мы не видали?

– Не мели ерунды, какие караты? Откуда? – отрезала Таня. – Горный хрусталь и фианит. Стекляшки.

Она по-настоящему испугалась, увидев Катину реакцию. Маринка хотела что-то сказать, но Катерина за спиной у мужа сделала страшное лицо, и подружка закрыла рот. Глаза ее смотрели весело.

– И кто тебе подарил? – Серега бросил равнодушный взгляд, явно не поверив шутке про бриллианты.

– Мой друг.

– А, ну как же, как же. Кстати – мы увидим сегодня таинственного незнакомца?

– Не знаю, – честно ответила Таня.

Она взяла хлебницу и понесла в большую комнату. Маринка что-то шептала Кате на кухне, плевать. Все собрались за столом и уже приняли было решение опоздавших не ждать, как в дверь позвонили.

Катя бросила на золовку странный взгляд:

– Кто открывать будет?

– Я открою, – Серега поспешил к дверям, и оттуда послушались приветственные реплики.

Вошел Костя, сразу нашел Таню глазами, но тут же отвернулся. На нем был отлично сидящий костюм, и вообще, выглядел он потрясающе. Светка даже застонала и зашептала ей на ухо:

– Танька, какой парень! Это кто?

– Сережкин друг, – холодно ответила Таня.

– Познакомишь?

«Да вот еще», – подумала она.

– Кать, привет! – Костя подошел к хозяйке. – А где ребятёнок?

– Сбагрили бабушке. Привет, Кость, – Катя поцеловалась с ним.

– А я ей подарок приволок. Тогда передадите. И вам тут с Серегой тоже, – Костя протянул пакет.

– Есть же такие щедрые мужчины! – притворно вздохнула невестка, снова обернувшись на Таню с многозначительным взглядом.

Та сделала вид, что ничего не заметила, но все эти намеки ей очень не нравились. Павлик уселся рядом.

– Всё, давайте за стол, – не выдержал Вовка. – Костян, люди ждут!

К восторге Светки, Костя занял место рядом с ней, прямо напротив Тани. Подружка сразу протянула ему рюмку:

– Ой, а мне налейте, пожалуйста, красненького…

– Что же ты не поздороваешься с Танечкой, Костя? Вы ведь так давно не виделись… – невинно произнесла Катя.

– Здравствуй, Тань, – сказал Костя, неловко улыбаясь.

– Привет! – спокойно ответила она. – Мне тоже налей, пожалуйста.

Сергей обрадовался, видя, как ведет себя сестра. Хвала незнакомому кавалеру. Хотя… Тоже неизвестно еще, что за тип.

Таня держала рюмку, а Костя наливал ей вино слегка дрожащей рукой. Конечно, он не мог не заметить кольца, и на лице у него заиграла улыбка.

– Вот видишь, Костя, как девочки растут. Смотри, какое колечко нашей Тане ухажер подарил! – Катя продолжала в том же духе.

Паша наклонился к Таниной руке.

– Правда?

Вид у него стал унылый. И кольцо ему очень не понравилось.

– Ага, – ответила Таня, лукаво глядя Косте в глаза.

– Ну, за старый год! Вроде был неплохой, – Катерина подняла бокал. – Муж вернулся из армии. Жизнь налаживается!

– У кого налаживается, а у кого и нет. А мой вот безработный, – вступила Нелли, – возьмите к себе в кооператив!

Безработный муж понуро опрокинул рюмку.

– Да где налаживается – гляньте, что в стране творится! – начала Маринка.

– Ой, только политику оставьте, умоляю, – застонала Катя. – У нас и так все переругались. Отец со свекром целый месяц не разговаривают, один за Лигачева, другой за Ельцина. Достало!

Вечеринка набирала обороты. А Таня с Костей так и не знали, как им себя вести. Светка строила Косте глазки, а он только улыбался.

Наконец, с бокалами наготове уставились в телевизор, прослушали речь про «начать и углубить» и дождались боя курантов. Серега хлопнул пробкой.

– Ну, ребята, с Новым Годом!

– С новым счастьем! – заорал Вовка.

На экране возникла привычная физиономия Кобзона. Они выключили звук и достали магнитофон. После короткого спора о музыкальных пристрастиях поставили зарубежный сборник.

Светка быстро нашла красивый медляк и, не успела Таня даже глазом моргнуть, сама пригласила Костю на танец. Он только посмотрел на Таню и пошел. Нельзя было сказать, что она испытывала в этот момент добрые чувства к подруге. Если так дальше пойдет, Света потребует, чтобы Костя ее проводил, а он и возразить не сможет.

Паша встал и слегка наклонил голову:

– Разреши тебя пригласить, Танюша.

Они тоже отправились танцевать, и Таня с унынием наблюдала, как Светка буквально приклеилась к Костику. А он бросал безрадостные взгляды в их с Пашей сторону.

– Танюша, как твои дела? Никто тебя больше не напугал? – заговорил Павел.

– Ну что ты, Паш… Кто меня напугает, когда рядом такой верный, честный, надежный друг, как ты, – прищурилась Таня.

Павлик иронию, кажется, не понял.

– У тебя новый приятель? Кто он?

– От него меня защищать не надо, – резко ответила Таня.

Танец, слава Богу, закончился. Костя отправился покурить, а Таня села за стол и стала ковыряться вилкой в салате. К ней подсела Катя.

– Ну? Может, теперь расскажешь? – хитро спросила она.

– А надо? Или сама всё знаешь? – Таня исподлобья смотрела на невестку.

Та довольно кивнула:

– Похоже на то… Не пойму только, чё вы прячетесь по углам? Что за тайны мадридского двора?

– А ты у мужа своего спроси, – скривилась Таня, – и не представляешь, какая будет истерика.

– Но почему?

– Говорят же, спроси у него. Откуда я знаю, чего он взъелся на Костю…

– Блин, Танька, я тебе завидую, честное слово. Только держи такого парня крепко – смотри, уведут, – и Катя кивнула в Светкину сторону.

Таня и сама сильно волновалась на этот счет. Если каждая девушка будет так сразу «западать» на него, то когда-нибудь он может и не устоять.

– Да не бойся! – Катерина как будто читала ее мысли. – Знаешь, я весь вечер за ним наблюдаю. Он любит тебя до безумия. А кольцо-то чего стоит!

Таня беспокойно обернулась. Ну, где же Костя?

***

Он вышел покурить, а следом за ним – Вовка. Наверное, вид у Лебедева был отрешенный, потому что тот спросил:

– Эй, Костян, ты не обкурился часом? Дурью не занимаешься?

– Да пошел ты, – отмахнулся Костя.

– Не, в натуре, колись давай. Странный ты какой-то сегодня. С бабами не заигрываешь, от кудрявой нос воротишь. Она уже третий круг по квартире наматывает, ищет, – Вова заржал.

– Сказал, отвали.

– Че там у тебя с салоном? Жив еще?

– Да были разборки. Две банды район не поделили. Но вроде утихло.

– А я говорил тебе! Говорил – давай с нами. У меня крыша – менты!

– Да слышали уже.

– Тачка как, ездит?

– Разваливается потихоньку. Но пока ездит, – Костя затушил бычок и вернулся в квартиру.

Кто-то переставил кассету, и заиграла любимая песня. «Я пытался уйти от любви…» – тихо начал Бутусов. Увидев Лебедева, Светка рванула навстречу, но он сделал решительный зигзаг.

– Разреши…

Таня просияла и подала руку, игнорируя недовольный взгляд брата. Они начали танцевать. Не обращая ни на кого внимания, Таня прижалась к нему, положив голову на плечо. Костя тоже не желал больше сдерживаться, чувства переполняли его, и он нежно целовал ее волосы, шею… Они обнимались и смотрели друг на друга так, словно это последний танец в жизни, и вот сейчас музыка кончится, и их разлучат навеки. Никакого простора для фантазии их вид со стороны не оставлял.

«Я смотрел в эти лица и не мог им простить

Того, что у них нет тебя, а они могут жить…» – надрывался лидер «Нау».

Катя засмеялась.

– Ну, наконец-то!

Серега перевел на нее изумленный взгляд.

– Что это значит?

– Что видишь.

– То есть, ты что-то знаешь, а я нет? И молчишь?!

– Да я только сегодня поняла. Маринка нашептала – ее мать нашу парочку видела.

– Где видела?! – Серега накалялся, и Катя, испугавшись, сбавила обороты.

– Понятия не имею, чего ты сразу? Ну, что ты против него имеешь? Отличный парень!

– Да я сейчас убью этого отличного парня своими руками! И давно это у них?

– Откуда я знаю! – повторила Катя. – Не ори на меня, говорю – только услышала.

Паша, бледный, со сжатыми кулаками, стоял около них.

– Я тебе помогу, Серый. Зря я тогда промолчал, – сквозь зубы произнес он.

– Так… И ты тоже – в курсе?

– Нет… Просто в начале месяца этот козел караулил Таню у института, а она ни о чем не подозревала. Он пообещал, что уедет, а я, дурак, поверил. Видишь ли, его слово – закон!

– Ты должен был сказать мне!

– Да не хотелось разборок. Думал, осознаёт.

– Вот тебе и таинственный поклонник… – угрожающе протянул Серега, наблюдая за парочкой. – И как я сразу не догадался… интересно, он сам-то понимает, что мало сейчас не покажется?

– По-моему, они тебя не боятся, – вмешалась Катя, – и оставил бы ты их в покое!

– Тебя не спрашивают, – зарычал Сережа. – Это моя сестра, ясно!

Он испепеляющим взглядом уставился на Лебедева, не в силах дождаться, когда танец закончится. А Костя с Таней как будто ничего не замечали. Наконец, музыка остановилась, и они несколько секунд просто смотрели друг на друга. Потом Костя шепнул ей: «Держись» и проводил Таню на место. Молча подошел к Сергею, ожидая реакции.

Пашка кинулся на него с кулаками:

– Ты – скотина!

Но Лебедев зло отшвырнул его в сторону.

– Твое мнение меня не колышет. Поговорим? – он повернулся к Сергею.

Тот кивнул, показывая на выход.

Разъяренный Павел выскочил из квартиры. Навстречу ему появился Вован.

– Не понял, чего тут у вас?

– Отойди, Вовк, потом, – Сережа отодвинул его, и они с Костей вышли на лестничную клетку.

Таня рванула было за ними, но невестка ее удержала.

– Не лезь, пусть мужики сами расхлебывают.

Друзья встали у окошка, того самого, из которого когда-то смотрела Таня. Костя был бледен, но спокоен. А Сережу настолько распирал гнев, что он никак не мог начать разговор. Некоторое время оба молча курили. Потом Костя сказал:

– Оправдываться не стану… И не говори мне про слово и дружбу. Если видеть меня рядом с ней не можешь, лучше убей. Потому что я буду с ней, пока жив.

– Какая лирика… – сплюнул Серега. – «Пока жив»! Знаю я тебя!!! Подожди! – он остановил гневное движение Кости. – Она глупая, ну и пусть потом страдает! Привязать я ее не могу. Но тебя больше другом не считаю, запомни!

– Что же так? – глаза у Лебедева сузились.

– Потому что ты врал. И соврешь, бл… еще, если понадобится.

– Врать и не говорить – вещи разные. Не, а как тебе было сказать?

Но Сергей не слушал:

– Все хитро, на х…, исподтишка, да? И что ты собирался дальше делать, интересненько?

– Ждал, пока у меня наладятся дела. Мы решили пожениться.

– Что?! – саркастически засмеялся Серега. – Ну уж от этой дурости я постараюсь ее отговорить. Узнает тебя получше – сама передумает. Если ты ее раньше не бросишь.

Сережа помолчал и вдруг поднял на Костю потемневшие глаза:

– Или… у вас что-нибудь было?

Лебедев, не отвечая, достал следующую сигарету.

– Твою мать… мерзавец, – Серега схватил его за грудки.

У Кости заходили желваки, но он удержался от встречного движения:

– Наверное, я – мерзавец. Даже скорее всего. Такой же, как ты. Вспомни, где вы с Катькой были, когда тебе шестнадцать исполнилось? Все долго искали вас… А Тане – девятнадцать. В девятнадцать вы поженились.

– Не твое собачье дело!

– И это не твое!

– Это! Моя! Сестра! Что я родителям скажу? – Сергей отпустил его, но смотрел с ненавистью.

– А что ты должен говорить? Без тебя скажем. И не наезжай на нее, слышишь? Ну, хочешь, ударь меня, легче будет…

– Легче не будет…

Серега развернулся и ушел обратно в квартиру, оставив Лебедева на площадке.

Таня бросилась к брату навстречу.

– Где он?

– А с тобой я позже поговорю, – Сергей грубо оттолкнул ее.

– Сережа! – крикнула Катерина.

Таня сверкнула глазами, схватила куртку, Костино пальто и выбежала из квартиры.

Гости недоумевали – не покинуть ли им поле боя. Никто ничего не понимал. Нелли с мужем вежливо попрощались и ушли. Маринка исчезла по-английски, очевидно, чувствуя себя немного виноватой.

– А чего это с Танькой? – удивлялась Света. Кажется, каким-то невероятным образом она приняла происходящее на свой счет.

– Сереж, успокойся, пожалуйста! – умоляла Катя.

– Да ты не понимаешь!

– Я все понимаю, тебе неприятно, и ты даже немного ревнуешь. Но сейчас она уйдет, и все, – уговаривала она мужа. – Позови ее, слышишь?

– Да и хрен бы с ней! – орал тот.

– Что мы матери скажем, Сереж, ну, подумай!

***

Таня рванула по лестнице через ступеньку. Бросилась к Косте:

– Пойдем отсюда!

Он взял ее за руку.

– Уверена?

– Да не останусь я! – разгорячено сказала она.

– Ладно, пошли, посидим в машине. Пусть угомонится.

Вокруг бродил подвыпивший народ, пуская самодельные ракеты. Они залезли в автомобиль и посмотрели друг на друга.

– Говорят, как встретишь год, так и проведешь… – усмехнулась Таня. – Но я рада, что все открылось.

– Я тоже.

– Что он сказал тебе?

– Что я ему больше не друг. И что обязательно тебя брошу…

– А ты меня не бросишь? – тихо спросила Таня.

Он повернулся и укоризненно взглянул на нее. Таня опустила глаза и ткнулась головой ему в грудь.

– Вон и твой братец нарисовался, – Костя опустил стекло.

– Идите в дом! – раздраженно сказал Сережа. – Никто вас не прогонял.

– А ты не можешь меня прогнать, – заявила Таня, – квартира у нас с тобой пополам. Я вообще могу привести, кого хочу, и ты ничего не сделаешь!

– Вот ты и привела, кого хотела. Давайте, поднимайтесь.

– И что мне делать в твоем доме, Серый? Раз я тебе больше не друг… – спросил Костя.

– Поднимайтесь, говорю! Там разберемся.

***

– Тань, ты чего? – виновато спросила Светка, выскочив им навстречу. – Сказала бы мне, что это твой парень, и все дела…

– Вов, проводи Свету, – почти приказал Костя.

Вова не возражал.

Наконец, они остались вчетвером и уселись за пустой стол. «То ли опустевшее поле битвы, то ли стол переговоров», – подумала Таня.

– Обязательно надо было праздник портить, – выдавил из себя брат.

На Таню он не смотрел.

– Наверное, не стоило приходить, – согласился Костя, – а раз пришел, иначе бы не вышло.

– Ну и какие у тебя планы, Лебедев? – ехидно поинтересовался Сергей, стараясь сдерживать гнев.

– Я тебе уже говорил. В принципе, можем хоть завтра заявление подать. Но мне надо убедиться, что со стороны кооператива нет засады. Блин, еще бы три месяца, долг отдать, так будет спокойнее.

– Вот и отлично, – вмешалась Катя. – Через три месяца, так и решим. Как раз успеем подготовить свекровь. То есть тебе – уже тещу. Хоть не одна страдать буду…

– Страдает она, – сверкнул глазами Сергей. – Я не представляю, как матери сказать. Вот увидишь, я же во всем и виноват окажусь.

– У тебя долг, а ты потратил такие деньги, – шепнула Таня, показывая взглядом на кольцо.

– Забудь, долг – чепуха, копейки, никакого геморроя, – успокоил ее Костя, – за три месяца отдам, никто не торопит. Просто хочу, чтобы все было идеально.

Сережа с сомнением смотрел на него. Он примерно знал, о какой сумме идет речь, и вовсе не считал ее чепухой.

– Миллионер, блин. Показушник. А ты дура набитая.

Таня вскочила, но Костя придержал ее за руку.

– Да хватит тебе, правда, Сереж, – взмолилась Катя. – Все будет отлично. Хочешь, я родителей на себя возьму?

– Нет уж, пусть сами выкручиваются.

Но Таня посмотрела на невестку с благодарностью – про разговор с родителями она даже думать боялась.

Катя мечтательно протянула:

– Свадьба… Здорово! Сто лет у нас не было свадеб, хоть халат сниму. Танька, платье тебе выберем классное! Ох… завидую…

– Мы сами выберем, – Костя сжал Танину руку.

– Глупости! – возразила Катя. – Жених не должен видеть наряда невесты до свадьбы, такая примета! И себе новое платье куплю. Сережа, слышишь! Я куплю себе новое платье! – Катя поджала губы.

Сережа закатил глаза и покачал головой, как будто стал свидетелем разговора сумасшедших.

– Ты хоть раз в институте была за это время? – поинтересовался он.

– Была, там все в порядке, – буркнула Таня.

– Сереж, налей нам, – потребовала Катя, – давайте отмечать, у нас праздник! Новый Год, в конце концов!

Сережа послушно и угрюмо потянулся за бутылкой…

К тому времени, как на телеэкране показались более-менее интересные эстрадные звезды, оба «мужа» изрядно набрались. Ситуация перестала казаться Сереге столь неприятной, и они даже обнялись с бывшим-настоящим другом. Чем станет для него утреннее пробуждение, оставалось только догадываться. Когда девушки обнаружили, что мужчины уже лыка не вяжут, их стали укладывать спать. Конечно, будь Сережа в ином состоянии, он никогда бы не согласился оставить Лебедева, но ему самому требовалась помощь, чтобы раздеться.

А Костя рвался домой, хотя едва держался на ногах, и Таня испугалась – вдруг, и правда, сядет за руль? Его отвели к ней в комнату, сняли пиджак, разложили диванчик, и «жених» рухнул на подушку. Катя принесла плед и укрыла его. Костя моментально заснул, а невестка ушла, закрыв дверь.

У Тани раскалывалась голова, хотя за весь вечер она не выпила и половины бокала – нервы были натянуты, как струна. Она долго сидела в раздумьях, потом почувствовала дикую усталость, переоделась в тот самый старый сарафанчик и прилегла рядом, под плед.

От Кости сильно пахло смесью хорошего одеколона и водки. Таня прижалась к нему, и Костя во сне обнял ее. Она лежала, боясь шелохнуться. Казалось удивительным, как вообще человеческое сердце может выдержать столько любви и нежности, сколько она испытывала сейчас. Заснуть Таня не могла, в голове роились разные мысли – от нереально счастливых до самых темных и тревожных. При одном только слове «свадьба», произнесенном вслух или про себя, все внутри замирало.

Ей вдруг стало так страшно, что выступил холодный пот. Словно неизвестная черная сила напала на нее и скрутила, не оставив воздуха для дыхания. Таня постаралась взять себя в руки, но никак не могла понять причину. Да, брат зол, родители тоже не обрадуются, но никуда же они не денутся, разлучить их с Костей невозможно. Или возможно? Таня всеми силами души пыталась прогнать тревогу. Что способно их разлучить? Вспомнились слова невестки: «Только держи такого парня крепко…» Но ведь Таня знает, всей душой чувствует, что любима, очень любима! Тогда откуда этот глупый, необъяснимый страх?

Если она и задремала, то минут на тридцать, не больше. В девять Таня встала, причесалась, но так и не вышла из комнаты, словно боясь, что Костя исчезнет, пока она будет умываться. Она просто сидела рядом, ничего не делая и глядя, как он спит, пока Катя деликатно не постучалась в дверь, осторожно просунув голову:

– Танюш, скоро Машку приведут. Вы как? Проснулись?

Сейчас Таня не была готова к новым разборкам. Надо разбудить Костю, чтобы шел домой. Она ласково погладила его по голове, потом потеребила. Наконец, он открыл глаза и резко сел, спустив ноги с дивана. Потряс взлохмаченной головой и посмотрел ошалело:

– Сколько времени? Я что, ночевал у тебя?

– Ага, – тихонько рассмеялась Таня, – и видок у тебя тот еще… Не знаю, встал ли Сережка, но хорошо бы исправить ситуацию до прихода родителей.

– А когда они придут? – он еще до конца не проснулся. – Не, слушай, никогда столько не пили, даже до армии, башка совершенно не варит.

– Плохо тебе?

– Есть немножко, – Костя поднялся, осмотрел себя в зеркало. – Н-да… в таком помятом виде не стоит представать перед твоими.

– Я думаю, сегодня вообще не стоит, – нахмурилась Таня. – Их надо подготовить.

– Да, пожалуй, поеду домой.

– А тебя не остановит милиция?

– Тут один квартал, смеешься? Менты еще спят, у них тоже Новый Год.

– Как раз, наверное, и ловят таких, как ты… Иди пешком, потом заберешь машину.

– Танюх… Я у тебя в комнате… просто не верю. А ты где спала?

– С тобой, где еще. А ты и не почувствовал?

– Во дурак, нажрался… Столько потерял!

– А обнимал! – снова засмеялась Таня.

– Это подсознательно – что о многом говорит.

– Ага, о том, что тебе привычно спать рядом с женщиной, да? – помрачнела Таня.

– До чего же мне в кайф, когда ты ревнуешь!

– Почему?

– Успокаивает, значит, любишь, – он привлек ее к себе, но она опасливо оглянулась на дверь:

– Костенька, иди уже домой! Не хочу новых скандалов.

– А как Звягинцев вообще проглотил, что я здесь ночевал?

– Да он еще хуже тебя был, ничего не соображал! Сейчас, я тебе быстро налью кофейку, подожди здесь.

Костя огляделся:

– Ладно, хоть комнату твою рассмотрю.

Таня побежала на кухню, а Костя подошел к ее письменному столу, улыбнулся, глядя на «Электронику», погладил старенького облезлого мишку. Под стеклом лежало несколько черно-белых фотографий, не очень качественных, очевидно, напечатанных в ванне под красной лампой. Таня запихнула под стекло особенно, на ее взгляд, неудавшиеся, которым не место в альбоме. На одном снимке она сидела на дачной скамейке, положив локти на стол и поджав под себя ногу. На Тане был все тот же сарафан, в котором она провожала его в армию, а сейчас делала кофе. На столе лежала распахнутая книжка. Наверное, «фотограф» подкрался незаметно, окликнул, чтобы девушка подняла голову, поэтому выражение лица у нее было слегка возмущенным, но в глазах плясали веселые искорки. Костя вытащил фотку из-под стекла и положил в карман пиджака.

Вернулась Таня, с горячей чашкой в руках. Лебедев хлебнул обжигающего напитка, потом они наспех поцеловались, и Таня проводила его до дверей. Невестка уже вовсю хлопотала на кухне. Таня подошла к окошку посмотреть, как Костя сядет в машину, и помахала ему рукой.

Катерина улыбнулась ей:

– Сегодня твоим расскажем?

– Ой, нет, Катюш, давай потом… Может, и правда, ты сама, а? – трусливо попросила золовка.

– Ладно, попробую, обещала ведь.

На кухню выполз Серега в одних трусах и сразу полез в холодильник в поисках рассола. Вид у него был еще хуже, чем у Кости, лицо опухшее.

– Лучше кефирчика выпей, – мирным голосом предложила сестра.

Он только бросил на нее тяжелый взгляд.

– Молчала бы лучше.

– Мне-то что молчать, я не пила!

– Тебе и пить не надо, все равно разума нет. Колечко ей, видишь ли, подарили, она и растаяла!

– Ты на что намекаешь, придурок? – кровь прилила Тане к голове.

– Сереж, ну мы ведь договорились! – взмолилась Катя.

– Ладно, – буркнул брат, – одно только скажу, и больше не буду. Когда Лебедев найдет себе другую, а долго ждать не придется – ко мне плакать не прибегай!

– Не прибегу, будь уверен!

Таня с грохотом швырнула в раковину чашку с недопитым чаем и выбежала из кухни.