Сейчас объясню, почему последняя глава адресуется не для всех. Мы — автор и художник — очень старались поделиться с тобой, читатель, всем, что узнали за долгие годы службы в авиации, всем, что пришлось пережить и перечувствовать на летной работе. Но однажды, взглянув на толстеннейший том (733 стр.!) авиационной энциклопедии, поняли — объем книги связывает нас, что называется, по рукам и ногам. Поведать обо всем нет никакой возможности. Как же быть? И тогда пришла мысль: последнюю главу обратить к самым-самым любознательным поклонникам авиации и поведать им о некоторых литературных источниках, которые, будь у ребят желание, дадут им полезную, разнообразную дополнительную информацию.

Взяв в руки тяжелый, как кирпич, том «Авиация. Энциклопедия», прежде чем листать его, раскрой книгу на последних страницах. Здесь, в разделе «Приложения», перед твоими глазами возникнет цветной мир самолетов, так сказать, всех времен и народов. Первое ощущение окажется, скорее всего, подавляющим: надо же, сколько за каких-то сто лет наклепали машин, таких разных и вместе с тем столь похожих! Голова может пойти кругом. Но не сдавайтесь. Разглядываете, сравнивайте рисунки, непременно обращая внимание на годы постройки каждой машины. И очень скоро вроде беспорядочное нагромождение картинок начнет рассказывать, как шла работа над постройкой каждого аппарата, как усовершенствовались машины, как бились люди за каждый километр скорости, за всякий метр высоты полета. Рисунки передают тысячи подробностей борьбы за то, чтобы летать выше, дальше, быстрее.

Су-30.

Признаюсь, я и сегодня люблю разглядывать изображения старых машин, размышляя при этом об их создателях, о судьбах пилотов, что поднимали те самолеты в небо, отправлялись в рискованные полеты, устанавливали первые авиационные рекорды. Пусть никому не покажется странным — знакомясь с приложениями к энциклопедии, я впервые подумал о связи человек — машина и, кажется, с той поры многое переосмыслил в нашем ремесле, да и в своем отношении к жизни.

Припоминаю, как, очутившись на родине Чкалова, я забрел в музейный ангар, выстроенный рядом с жилым домом, и долго разглядывал с самой короткой дистанции легендарный РД, АНТ-25, тот самый, на котором был совершен и первый арктический перелет, и, главное, второй — связавший Москву с Америкой через Северный полюс.

Самолет АНТ-25.

С трудом уговорил начальника музея пустить меня в пилотскую кабину. Очень уж хотелось представить себя в роли командира такого корабля. Уговорил! Сижу в кресле Валерия Павловича. И первая мысль, что приходит в голову — это же не самолет, а консервная банка… и приборов — кот наплакал… Как же они — экипаж — решились принять такой груз ответственности за успех? Ведь не просто летели, не просто рисковали, а действовали от имени страны. Постепенно до меня доходит — не в той машине я сижу: за годы бездействия утратился самолетный запах, исчез столь характерный бензиново-масляный дух с легкой трепетной добавкой свежего эмалита, и вместе с этим улетучилась душа машины. Не пустые это слова: любить можно только живой самолет, и чувствовать — только его, и сопереживать — только с ним. И доверять — ему…

Но вернемся к энциклопедии. Допустим, ты столкнулся с таким понятием — элевон и не понял, что оно означает. Полистай энциклопедию, выйди на букву «Э» и обнаружишь непонятный тебе элевон и рядом — знакомый элерон, прочитаешь краткое описание, увидишь схемы и все поймешь. За пять минут станешь чуть-чуть образованнее.

Другой пример: на концах крыльев ТУ-204 ты заприметил вертикально расположенные шайбы. К чему бы они? Снова ныряй в энциклопедию, находи раздел, начинающийся буквой «Ш», ищи — шайбы концевые — и получай толковое разъяснение, которое тоже сделает тебя чуточку осведомленнее в делах авиационных.

Принцип понятен? Успеха тебе!

Сам я постоянно пролистываю энциклопедию. Просто так, без определенной цели. Это интересно и полезно. Сегодня можно узнать о преимуществе «чайки» и «обратной чайки» в самолетной конструкции, а завтра познакомиться с устройством тормозного парашюта или полюбоваться ярким собранием опознавательных знаков военных самолетов всего мира. Интересно же!

Словом, очень советую: не пренебрегайте капитальной книгой «Авиация. Энциклопедия». Это, пожалуй, одно из самых, если не самое умное издание, способное усилить и долгие годы подпитывать твой интерес к авиации.

Несколько лет назад на русском языке выпущена Книга Гиннесса «Авиация. Рекорды. Достижения. Факты». Открываю том, как говорится, совершенно наобум: где откроется, там откроется, на странице 117 читаю:

«Первой стюардессой была Элен Черч, медсестра по профессии. Свой первый полет она совершила 15 мая 1930 г. на самолете авиакомпании „Боинг Эр Транспорт“, выполнявший рейс по маршруту Сан-Франциско — Шейенн…»

Интересно? Но ведь и не только и не просто интересно, а звучит упреком. О летчиках, в меньшей степени — о штурманах написаны горы книг, а что знает читатель о бортрадистах, механиках, стюардессах, чьими усилиями обеспечиваются полеты? Мне стыдно признаться — я даже не все имена тех людей помню, благодаря усилиям которых в буквальном смысле слова остался жив.

На странице 127 узнаю:

«Первые полеты гражданских самолетов между Европой и Северной Америкой через Северный полюс начались 19 ноября 1952 года. Они выполнялись самолетами Дуглас ДС-6В авиакомпании САС и стали регулярными только в 1954 году».

Ну и как тут не подумать: значит, не зря напрягались экипажи Чкалова и Громова, перешагивая через Северный полюс еще в 1937 году? Кратчайшие пути над землей даются далеко не всегда легко и быстро. Конечно, авиация сильна, если работает воображение ее создателей и владельцев, но еще ей нужны адовое терпение, безмерная настойчивость, усиленная незаурядной волей.

Не стану делать новые выписки из Книги Гиннесса, думаю, тому, кто всерьез любознателен, а не легкомысленно любопытен, непременно захочется покопаться в «Рекордах. Достижениях. Фактах». Он обязательно, кроме удовольствия, получит еще дополнительный заряд полезной информации.

А теперь без лишней скромности назову собственную книгу «Вам — взлет!». Впервые она появилась в книжных магазинах в 1958 году, неоднократно переиздавалась, переводилась с русского на другие языки.

Понимаю, эта моя работа никого «на летчика не выучит», но на аэродром приведет непременно, и ты не потеряешься здесь — среди самолетов и летающего народа: будешь вполне готов вступить в авиацию.

Когда отмечалось мое 75-летие, ко мне подошел незнакомый седеющий генерал. И случился такой разговор:

— Это вы — Маркуша?

— Так точно — я!

— Ну, наконец-то я увидел человека, испортившего мне жизнь…

Несколько растерявшись, я все-таки сумел ответить:

— Мое сержантское сердце ликует: хоть одному генералу, оказывается, я сумел испортить жизнь.

И тогда он рассмеялся:

— В четырнадцать лет я прочитал «Вам — взлет» и пошел в авиацию. А сегодня мне порой кажется, что своей книгой вы привели половину генералов под знамена ВВС. Поздравляю.

Этот обмен репликами, кажется, в какой-то степени извиняет мою нескромность, правда? «Вам — взлет!» и сегодня стоит прочесть молодым — не повредит, ручаюсь.

Из множества авиационных книг, выпущенных в последние годы, я бы рекомендовал всем болельщикам авиации, как и всем начинающим пилотам, произведения Ричарда Баха. Они выпущены разными издательствами в далеко не равноценных переводах. Но даже самый худший перевод, исполненный издательством «ФIТА Лтд. Киiв 1993», не убил оригинальнейший талант автора. Я не любитель фантастики, но Баха читал, замирая от удовольствия — нашелся же человек, для которого полет на стареньком самолете, полет без определенной цели — восторг и, если угодно, смысл жизни, для него полет — это свобода, это независимость, это слияние с природой… Ричарда Баха нельзя пересказывать, это столь же нелепо, как пытаться своими словами передать вкус хорошего грузинского вина, про которое мой старый друг виноградарь сказал: «Тут виноград и солнце»…

Читайте Баха, и вам станет легче дышать.

Совершенно умышленно не называю книг, причисленных к «авиационной классике»: до них и сами дойдете, а кроме того, помогут штатные воспитатели. Но одно исключение сделаю.

Постарайтесь разыскать старую книгу Джимми Коллинза «Летчик-испытатель». Ничего более удивительного о нашем ремесле я не читывал. Одна за другой следуют талантливейшие зарисовки летных будней. Это буквально ажурная работа! Зарисовки веселые, частью уморительно смешные, брызжущие оптимизмом самой высокой пробы. И заключительная новелла, как выстрел в сердце, — «Я — мертв». Коллинз со всеми подробностями сумел описать собственную катастрофу, которая оборвала его жизнь.

Смех и слезы, жизнь и смерть — такое уж наше ремесло. И все равно я поверил именно благодаря Коллинзу — оно лучшее в мире.

Поставить заключительную точку — тема исчерпана? Но что-то мешает… Что? А преемственность традиций не отражена! Представьте, останки Героя Советского Союза Александра Федоровича Клубова во исполнение его воли были возвращены родной вологодской земле только через пятьдесят лет. Земляки помнят: он сбил тридцать один самолет противника лично и девятнадцать в группе. Его трудовая жизнь началась в… семь лет, еще до школы. Такое надо и знать, и помнить.

А известно ли вам, что всемирно известный авиаконструктор Сергей Владимирович Ильюшин — тоже вологодский и тоже крестьянский сын? Он начал восхождение солдатом царской армии, сумел стать летчиком.

Их земляк Владимир Иванович Андреев — истребитель божьей милостью, высоко поднявший противовоздушную оборону страны, которого любили и продолжают любить все военные летчики России. Такой чести удостоены не многие генералы.

Валентин Иванович Цуварев — летчик-испытатель, обучил и ввел в строй не один десяток молодых коллег-испытателей. И ведь не просто доводил людей до определенного профессионального уровня, а, как очень точно сказал о нем покойный Владимир Ильич Павлов, «… он делал из нас людей высокой пробы».

Это справедливо! Есть такая порода Пилотов, которых надо бы непременно писать с большой буквы. Так мысленно я пишу Владимира Сергеевича Смирнова — ведущего испытателя многих самолетов, в том числе и прославленной машины Ту-160…

Ту-160.

При всем желании невозможно перечислить даже малую долю авиаторов, связанных с Вологодчиной. Назову еще летчика-космонавта, Героя Советского Союза Павла Ивановича Беляева, Леонида Николаевича Пахнина, остальным поклонюсь, попрошу прощения: будем считать тех, кто назван в этой книжке, полномочными представителями вологодского неба.