Я перевернулась на живот и взглянула на часы. Пятнадцать минут одиннадцатого, среда, рабочий день, на работе надо было быть к десяти. Я застонала. Не знаю, сколько раз еще смогу проспать, прежде чем меня уволят.

Голова гудела, в глаза будто песка насыпали, и вообще я чувствовала себя хреново. Последние сорок восемь часов на работе я не появлялась, все это время мы с Джорданом провели в постели. По всему телу синяки, от непрерывного траха я чувствовала себя измочаленной и изодранной в клочья, сил не осталось совершенно.

Я так хотела посвятить день себе, отдохнуть, перевести дух, но вместо этого попала в какой-то эротический замкнутый круг, который не знала как разорвать. Он окружал меня заботой и вниманием, с ним я чувствовала себя особенной, но мне хотелось сбавить обороты, чтобы мы могли вести себя как нормальные люди, нормальная пара.

Мы никогда не ужинали в ресторане, не ходили в кино, не ездили по магазинам и не гуляли просто так.

Каждая минута, проведенная с ним, была настоящей драмой со всеми полагающимися вещами: накалом страстей, запредельностью переживаний на пике эротизма и прочим. Плюс я принимала это странное зелье всякий раз, стоило только ему предложить. Вообще я стала пить больше, чем обычно, и все меньше ела. Результат — одежда на мне болталась.

Он убеждал, что я ему такой нравлюсь даже больше. Я же считала, что напоминаю высохший скелет.

Во время первой встречи наше обоюдное влечение показалось мне чем-то нереальным, искрящимся от напряжения, но сейчас просто изматывало. Учитывая то, как сильно он меня баловал и потакал во всем, я вела себя как неблагодарная свинья, но мне так отчаянно хотелось хоть кратковременного затишья, чтобы можно было собраться с мыслями и понять, что же такое я делаю.

Я с огромным трудом выползла из постели, чувствуя слабость и головокружение от хронической усталости и плохого питания. Он тоже проснулся и, поглядев на меня, нахмурился.

— Куда ты собралась?

— Нужно собираться на работу. Я и так опоздала.

— Не понимаю, почему ты до сих пор не уволилась. Если бы ты не работала, мы бы могли быть вместе каждую секунду.

Это был неразрешимый бесконечный спор, поэтому я ничего не ответила. Пошатываясь, я стояла под душем, отчаянно надеясь, что упругие струи помогут мне хоть немного прийти в себя.

Я мыла голову, шампунь стекал с волос по всему телу, и тут ко мне в душевую залез Джордан. Схватил за бедра, наклонил и развернул к стене, его возбужденный член уперся мне в задницу.

— Джордан, прекрати сейчас же! — Я пихнула его локтем под ребра. — У меня нет на это времени.

— А ты сделай так, чтоб было.

— Но я опаздываю!

— Я тебя хочу.

Когда он был возбужден, говорить о чем-то другом было бесполезно. Обычно я охотно покорялась, меня захватывало то, какое сильное желание я в нем будила, но в тот момент домогательства меня раздражали.

Я попыталась увернуться, шаря вокруг в поисках опоры, но ладони скользили по мокрой плитке, деться было некуда. Он сжал мои бедра и вошел в меня, двигаясь медленно и размеренно. Это могло длиться часами. У него было больше силы и выдержки, чем у любого другого мужчины.

У меня все тело саднило плюс сказывалась ужасная усталость, и я начала плакать. Так я и стояла: сцепив руки, широко расставив ноги и с катящимися по щекам слезами. И хотя они смешивались с бегущей водой, он не мог не заметить моих всхлипываний, и, тем не менее, не останавливался. Он невозмутимо делал свое дело, и когда наконец кончил, то осел на меня, не торопясь вытаскивать свой член.

Поднеся рот к моему уху, он прошептал:

— Никогда не говори мне «нет».

— Не буду.

— Я люблю тебя, — заявил он. — И не переношу, когда ты мне отказываешь.

Это я слышала впервые, и внутри все задрожало от счастья и облегчения. В глубине души я очень надеялась, что значу для него больше, чем просто объект физического влечения. Тяготила мысль о том, что он пустил меня на несколько месяцев к себе в постель поиграть и вышвырнет, как только наскучу. Я ради него отказалась от всего, что имела, и мне было бы легче от сознания, что сделала я это в обмен на искренние чувства с его стороны.

— И я тебя люблю, — ответила я проникновенно, ничуть не кривя душой.

Довольный моей покорностью, моими словами, он наконец вышел из меня.

— Давай-ка будем тебя одевать.

— Мне нужно спешить.

Казалось, что я избежала удара, что мы вот-вот должны были зайти в тупик, но вовремя обошли его стороной. Он взялся собирать меня на работу. Надо признать, делал он это мастерски: высушил волосы, соорудил прическу и подобрал одежду. Буквально через несколько минут мы уже спускались вниз, где нас ждала машина, хотя я не заметила, чтобы он кому-то звонил и просил ее подать. И как ему это удавалось?

Он высадил меня у черного входа в ресторан, причем водитель, следуя его указанию, въехал прямиком на стоянку, где нас могли видеть все работники ресторана. Но я была слишком разбита, чтобы спорить.

К дверям бегом, но внутрь — на цыпочках: было уже без двадцати час, обеденная суета в самом разгаре. Все шныряли туда-сюда, и, как я и предполагала, мое отсутствие вызвало определенные осложнения. Я заметила, как официантка глянула на часы, хотя вслух никто замечания не сделал. К счастью, Пэм уехала на встречу и перед ней оправдываться не пришлось, хотя я была совершенно уверена, что кто-нибудь ей стукнет. Я давно вышла за рамки того, на что коллеги готовы были закрыть глаза.

Снова не успела поесть и была так занята, что не могла ничего перехватить, пока резала и готовила. Мне было дурно, кружилась голова, движения были, как в замедленной съемке. День вышел смазанным, и я осталась до вечера, стремясь хоть как-то отработать потерянное время и заняться десертами, которые нужны были Пэм для закрытой вечеринки, намеченной на конец недели.

Как только я закончила, схватила пальто и намеревалась прокрасться незамеченной к выходу. Но тут из своего кабинета вышла Пэм.

— О, Мэг, вот ты где.

— Привет, Пэм.

Стыдно было смотреть ей в глаза.

— Я могу с тобой поговорить? Это займет всего пару секунд.

— Конечно.

Теперь мне не отвертеться. После того странного дня в Сент-Ривер, когда я осталась еще ненадолго, чтобы побыть с Джорданом, я с ней толком не разговаривала: она была как всегда любезна и обходительна, но ни словом не обмолвилась о нем.

Мы вошли в маленькую комнатушку, она села за стол, я же переложила кипу бумаг на пол, чтобы занять стул напротив. Стояла удивительная тишина. Слышно было, как капает вода из крана и на кухне гремят тарелками.

Собиралась ли она меня уволить? Я была так измотана, что была бы, наверное, только рада.

Она долго на меня смотрела и наконец заговорила:

— Мы уже сто лет не общались. Как у тебя дела?

— Все хорошо.

Это была правда и ложь одновременно. Я чувствовала себя лучше, чем когда-либо, и в то же время мне было хуже, чем когда-либо.

— Я с недавних пор начала замечать, что ты поздно приходишь на работу. Очень поздно.

— Простите, этого больше не повторится.

Она досадливо отмахнулась, словно мои опоздания были не так уж и важны.

— Как поживает Джордан? — Наверное, мое удивление было слишком явным, потому что она тут же добавила: — Я слышала, ты живешь с ним.

Интересно, от кого бы.

— Да, живу.

— У вас все в порядке? Ты счастлива?

— Да. — Я улыбнулась. О чем именно она спрашивает? — По вечерам у нас куча всяких общественных мероприятий и всего такого прочего, где ему нужно быть. Поэтому я не высыпаюсь и утром не в состоянии подняться вовремя. Но я это исправлю.

Она кивнула, пытливо глядя на меня, а затем нахмурилась.

— Кстати, Мэг, одна из официанток сказала, что видела у тебя на запястьях синяки.

Сердце учащенно забилось, щеки запылали.

— Правда? Странно.

В помещении воцарилась долгая напряженная тишина.

— Если ты когда-нибудь попадешь в беду, — сказала она наконец, — или если чего боишься, то всегда можешь обратиться ко мне. Ты же понимаешь это, не так ли?

— Конечно. Но зачем мне это сейчас?

Ни за что на свете я бы не призналась, что Джордан регулярно меня связывает, что он находит в этом какое-то особое изощренное удовольствие, а я всякий раз ему это позволяю. Синяки на запястьях у меня теперь постоянно, так же как и на лодыжках.

Я спрятала руки под себя, чтобы их не было видно.

— Она ошиблась, — заявила я.

— Неужто?

— Да.

— Покажи.

— Что показать?

— Покажи мне запястья.

От шока и унижения я потеряла дар речи. Я не могла опровергнуть это заявление, не могла сделать то, о чем она просила.

— У меня все в порядке.

Она вздохнула, взяла свою визитку и написала что-то на обратной стороне.

— Вот это мой личный сотовый номер. Я тебе его уже давала раньше, но не уверена, что он у тебя остался.

— Нет, я его не сохранила.

— Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, звони в любое время. Даже среди ночи.

— Спасибо, и все же я не представляю, зачем мне это?

— Кто его знает… На всякий случай, — сказала она. Сейчас у нее был вид прозорливой и мудрой женщины.

Я положила визитку в карман и вышла, стараясь идти не спеша, словно все у меня замечательно, хотя на самом деле я только что пережила самую унизительную беседу в своей жизни.

Это было адской мукой. Мой босс — женщина, которую я очень уважаю и испытываю к ней неподдельную симпатию, — только что фактически обвинила меня в том, что я молча сношу побои и вообще являюсь жертвой домашнего насилия.

Наши с Джорданом отношения выходили за рамки привычных шаблонов. Мне не нужен был вялый любовник или мягкий секс. Я перешагнула через это и попала в другое измерение, обычный человек вряд ли поймет и одобрит такое. И уж тем более я не могла объяснить подобных вещей кому-то вроде Пэм. Она никогда этого не поймет.

В коридоре меня резко затошнило. Я почти ничего не ела, устала как собака на работе и уже целую вечность толком не высыпалась. Я кинулась за мусорный контейнер, и там меня начало рвать, но в желудке было пусто и выходила одна лишь желчь.

Я выпрямилась, отерла рот рукавом. Перед глазами все плыло.

Я не успела позвонить Джордану, значит, его еще не было и есть несколько минут, чтобы прийти в себя. Вдруг кто-то окликнул меня по имени — от неожиданности я подскочила и резко обернулась. Из темноты вышел Джеффри.

— Мэг, это ты?

— Боже, как ты меня напугал!

Я сделала глубокий вдох, борясь с новым приступом тошноты. Не знаю, видел ли он, чем я тут занималась, но у меня не было ни малейшего желания что-либо ему объяснять.

— Что ты здесь делаешь? Я думала, ты уже давно ушел.

— Я вернулся, чтобы проверить расписание. — Он выглядел смущенным. — Ты как, нормально?

Я деланно рассмеялась.

— Да что это с вами со всеми вдруг случилось?

— Ты о чем?

— Только что был допрос с пристрастием в кабинете Пэм. У меня все хорошо!

— Не хочешь чего-нибудь выпить? — предложил он. — А то мы с тобой уже, кроме как на работе, больше нигде не видимся. Не отдыхаем вместе…

Не помню, когда в последний раз ходила просто попить пива. Отправиться куда-нибудь развлекаться со знакомыми — это казалось таким далеким и забытым.

Я уже давно должна была позвонить Джордану, чтобы он меня забрал, и он наверняка начал волноваться.

Конечно, можно было пригласить Джордана с нами, но я просто не представляю, о чем им с Джеффри говорить. К тому же я уверена, что Джордан не одобрит моей дружбы с Джеффри. Да, это нелепо, но я слишком измучена, чтобы скандалить еще по поводу этого.

— Я так устала, что валюсь с ног, — сказала я, не соврав ни капли. — К тому же мне уже пора. Может, перенесем?

Он неопределенно пожал плечами. Было видно, что он расстроился. Он принялся нервно кутаться в пальто. Сейчас он выглядел очень юным, застенчивым и намеренно избегал смотреть мне в глаза.

— Должен тебе кое-что сказать, — тихо сказал он.

Судя по голосу, он подозревал, что мне это вряд ли понравится и я буду злиться.

Да что они все, сговорились? Сегодня полнолуние, что ли? Или какая-то зараза в воде и воздухе? Еще одного откровенного разговора мне не вынести, хватило и того, который завела Пэм.

— Что? — буркнула я уж чересчур резко.

— Говорю исключительно потому, что искренне тебя люблю, понимаешь?

— Так в чем дело? — повторила я. Я слишком устала, чтобы быть вежливой.

— Я знаю кое-кого, кто знает кое-кого, кто… ну… знает Джордана Блэра.

Джеффри тоже знает о нас с Джорданом? Неужели весь этот чертов мир уже в курсе? Почему это не может быть просто моим личным делом?

— Ну и?

— Вы же пользуетесь презервативами, правда?

— Презервативами? — У меня на лице отразилась растерянность и непонимание, но потом до меня дошел смысл его фразы, и я истерически захохотала. — Ты думаешь, что Джордан гей? Можешь мне поверить, Джордан не гей.

— А я и не говорю, что он гей. — Выражение его лица оставалось неподвижным и серьезным. — Я совершенно не это имел в виду.

— Тогда что же?

— Ходят слухи, что он готов делать что угодно с кем угодно. Я просто хочу, чтобы ты была осторожнее, чтобы ты была в безопасности.

Я поняла, что он волновался за меня и старался помочь. Но он в корне ошибался насчет Джордана.

— Джеффри, клянусь тебе, Джордан самый горячий нормальный гетеросексуальный мужчина, которого я когда-либо встречала.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— И все равно заставляй его использовать презервативы.

— Я так и делаю! Я же не идиотка.

Наверное, это была самая большая ложь, слетавшая с моих губ. Однажды я предприняла бесплодную попытку заставить его предохраняться, но за этим последовал такой категоричный отказ, что больше эту тему я не поднимала.

— И перестань опаздывать, — предупредил он, быстро перескакивая с темы на тему. — Тебя же могут уволить.

— Нет-нет. Мы с Пэм поговорили и все уяснили. Все будет нормально.

Тут на стоянку подъехал Джордан, не дождавшись, когда я с ним свяжусь. Приезд всколыхнул во мне волну раздражения — надоело его постоянное присутствие, — но сейчас я не в силах ничего с этим поделать. Лучи фар мазнули по нам, водитель остановил машину и, не став глушить мотор, вышел открыть мне дверцу.

— Мне нужно идти, — сказала я.

Джеффри взглянул на машину, затем на меня, потом снова на машину.

— Мне тебя не хватает, — печально произнес он. — Все уже не так, как прежде.

— Все именно так, — солгала я. — Ничего не изменилось и ничего не изменится.

Он испытующе на меня посмотрел. Мы оба понимали, что мое обещание — самообман. Я ушла, не попрощавшись. Скользнула на заднее сиденье, где ждал Джордан. Он обнял меня, и мне показалось, что я задыхаюсь, все больше увязая в том болоте, в которое собственноручно превратила свою жизнь.

Мы тронулись с места. Хорошо, что в салоне было темно и не было видно выступивших слез. Я сама не могла понять, почему мне так тоскливо.

— Кто это был? — спросил Джордан.

— Один из поваров.

— Что он хотел?

— Он хотел взять выходной. Надеялся, что я поменяюсь с ним сменами.

Понятия не имею, почему я не решилась произнести имя Джеффри вслух и почему вдруг сочинила целую историю. Просто я знала, что Джордану не понравится то, что я общаюсь с Джеффри, а я была слишком на взводе, чтобы еще убеждать его, что это был просто невинный разговор.

— Ты отказалась?

— Конечно.

— Хорошо. Я не могу допустить, чтобы ты работала еще больше. Это уже слишком.

— У меня совсем не осталось сил, — согласилась я. — Поехали скорее домой. Я могла бы сейчас и целую неделю проспать беспробудным сном.