Когда я проснулась, на улице уже рассвело. В доме было тихо. Я была бережно укутана в одеяла и понятия не имела, сколько сейчас времени. В окне виднелось серое небо. По стеклу бежали капли, но ветра слышно не было, значит, буря начала стихать.
Я выпрямилась и вытянула ноги, что тут же отдалось болью во всех мышцах. У меня болело все тело и раскалывалась голова, словно с похмелья, хотя я почти ничего не пила прошлой ночью.
Я огляделась и с облегчением отметила, что Джордана рядом нет. Мы с ним обменялись всего парой фраз, прежде чем заняться сексом, и я еще не решила, как на это реагировать. Я не испытывала стыда, хотя, наверное, должна была бы, но мне определенно было любопытно, что мы скажем друг другу наутро.
Интересно, где же сейчас Стив и догадывается ли он о том, что произошло между мной и Джорданом? Надеюсь, что нет. Я не могла найти оправдание своим поступкам и не хотела ничего объяснять.
На часах было больше двух, я застонала и поднялась, несмотря на то, как протестовало мое тело, когда я натягивала на него халат. Части купальника были разбросаны по полу — прямое и унизительное напоминание о моей глупости. Я запихнула их в карман: мне совершенно не хотелось к ним притрагиваться, но еще меньше хотелось, чтобы кто-то на них наткнулся.
Я поплелась в ванную и долго стояла под горячим душем. После душа не хотелось надевать на чистое тело тот самый халат, поэтому в шкафу я нашла другой. Пора было пожинать плоды прошлой ночи — я не могла вечно прятать голову в песок. На цыпочках я выскользнула в коридор и стала спускаться вниз, осторожно ступая, словно шла по минному полю. У меня были основания соблюдать осторожность. Кто знает, что я там увижу?
В гостиной было полно свидетельств вчерашней вечеринки. Повсюду были раскиданы пустые пивные банки и переполненные пепельницы, но бесчувственных тел не наблюдалось. В огромном окне виднелся далекий океан и значительная часть береговой линии. Отвесные скалы уходили далеко в воду, и волны разбивались о камни.
В любой другой день я была бы очарована увиденным и обязательно остановилась, чтобы полюбоваться видом, но в тот момент я была слишком подавлена, чтобы обращать на это внимание. Я прошла дальше на кухню и там в прямом смысле слова столкнулась с горничной, которая несла мусорное ведро и тряпку.
От неожиданности я подпрыгнула.
— Извините, — сказала она с улыбкой. — Я заметила машину снаружи, но в доме было так тихо, и я решила, что здесь уже никого нет.
— Я только лишь хотела приготовить себе кофе.
— Я уже приготовила. Угощайтесь.
— Спасибо.
Я пошатываясь вошла на кухню, попросила себе чашку и села за стол, попивая кофе и обдумывая дальнейшие действия. Джордана мне видеть не хотелось, да и злость на Стива, с которым предстояло выяснить отношения, значительно притупилась. Если бы сюда сейчас вошла Кимберли, меня бы просто стошнило.
Мне жутко хотелось отсюда сбежать, а поскольку все, похоже, спали, то момент, чтобы улизнуть, был самым подходящим. Я поспешила было к ступенькам, но тут горничная меня остановила.
— Я должна была все здесь закрыть, — пояснила она. — Но если вы здесь остаетесь, я могу прийти завтра.
— А какие указания на этот счет дал вам мистер Блэр?
— Он велел запереть дом, но сейчас он уехал, а вы здесь, и я даже не знаю, как бы он хотел, чтобы я поступила.
— Он уехал?
— У него намечены какие-то дела на сегодняшнее утро.
— А я думала, что дорога перекрыта.
— По радио передавали, что уже все в порядке. Там всего одна полоса, но проехать можно.
Получается, он покинул дом, оставив нас — двух незнакомцев и, наверное, еще Кимберли, — бродить здесь в одиночку. Блэр — больной. Желание свалить становилось все сильнее.
— Мне нужно ехать, — сообщила я ей. — Здесь вы найдете еще двоих. По крайней мере, я думаю, что найдете. И я не знаю, что вам делать с домом — запирать его или нет.
— Без проблем. — Он была совершенно невозмутима, словно наводить порядок в комнате с бесчувственными гостями было для нее делом привычным. Она окинула взглядом царящий беспорядок. — Я здесь еще некоторое время побуду, а потом выясню, как мне быть.
Я оставила горничную, а сама поднялась по ступенькам. Я заглядывала в каждую дверь, будучи абсолютно уверенной, что обнаружу за одной из них Кимберли и Стива, мирно спящих в обнимку. Все кровати были разворошены, простыни скомканы, как будто они успели побывать везде, но Кимберли нигде не было. Думаю, она все же уехала вместе с Джорданом.
В одной из комнат — не в той, которую нам выделили, — я обнаружила храпящего голого Стива, после чего сразу бросилась в нашу. Кто-то уже свернул мои джинсы и футболку и уложил их аккуратной стопочкой на стуле. Я оделась, накинула пиджак и тут с содроганием обнаружила ключи от машины, словно они все время там и лежали. Меня захлестнула новая волна ужаса, и я пулей вылетела наружу.
На какую-то долю секунды промелькнула мысль наорать на Стива, заставить его вытащить из постели свой зад и уехать со мной, но я просто была не в состоянии этого сделать. До Портленда было два часа езды — я бы не смогла находиться все это время рядом с ним в замкнутом пространстве. Это закончилось бы плачевно.
Что мы будем друг другу говорить? Будем ли мы всю дорогу делать вид, что у него с Кимберли ничего не было? Будем ли обсуждать все те «командировочные измены», о которых он рассказал Джордану? Или же он признает, что секс с Кимберли у него все же был и посвятит меня во все подробности? Но скорее всего, мы оба будем всю дорогу напряженно молчать, а об этом мне даже думать было страшно.
В гостиной прибирала горничная.
— Быстро же вы, — сказала она, увидев, что я уже одета.
— Я уезжаю, — сообщила я ей. — Но там еще остался один парень. Зовут его Стив. Если он проснется, скажите ему, что Мэг, то есть я, взяла машину и поехала назад в Портленд.
— Конечно.
С моей стороны было подленько вот так его здесь бросать, но я была рассержена и шокирована, поэтому меня не волновало, как он попадет домой и попадет ли вообще.
Я вышла под дождь, с облегчением отметив, что машина Стива по-прежнему стоит на дорожке. Во мне жил какой-то безотчетный страх, что она могла испариться или что весь окружающий мир мог исчезнуть. Эта ночь была ночью абсурда. Как после нее что-то могло оставаться незыблемым?
Я уставилась на дом — наконец-то у меня появилась возможность по-настоящему его разглядеть. Удивительно, насколько нормальным и безобидным он выглядел. Это было всего лишь здание с каменными дымоходами, большими окнами и дорогим ландшафтным дизайном. Оно не излучало отрицательной энергии. Хотя, едва войдя туда, я попала в атмосферу порока, словно сами стены толкали меня на то, что я делала.
Мне нужно было свалить вину на дом, потому что я отказывалась признать, что участвовала во всем этом по собственной воле. Да, Стив вел себя ужасно, но я не лучше. Нам обоим нет оправдания.
Я вытащила из кармана ключи, и вместе с ними выпал клочок бумаги. Это была записка от Джордана, в ней было несколько контактных номеров и инициалы внизу. Я была в шоке.
Меня передернуло, стоило только представить, как он пишет записку, ищет мой пиджак и кладет ее в карман. Неужели он действительно думал, что я с ним свяжусь? С чего бы это? Или он рассчитывал на секс в будущем?
Скорее всего да, ведь он мужчина. Должно быть, ему понравилось все, что между нами было. Я же, в свою очередь, чувствовала себя крайне неловко.
Наша близость была слишком агрессивной, слишком грубой, но, тем не менее, я получила от этого удовольствие. Его поведение нашло отклик в какой-то неведомой грани моего женского естества, которой нравилось, когда он силой заставлял меня подчиняться. Что бы это значило?
Ответ меня пугал.
Я скомкала записку и выбросила в кусты, затем завела машину и помчалась прочь. Дорога петляла на спуске и уходила к основной трассе. Через несколько минут я была уже в отеле.
Запихнула вещи в чемодан, в том числе и вещи Стива, хотя могла бы поступить как полная сука и этого не делать, выписалась и отчалила. Через пару часов я была в нашей квартире, попивала скотч и дымила сигаретой. Вообще-то я не курила, но один из друзей Стива как-то забыл пачку, и это показалось мне самым подходящим способом убить время, пока он позвонит или вползет в дверь, как мерзкое пресмыкающееся, которым он и являлся.
Я осмотрелась — взгляд наткнулся на обвисший транспарант с надписью «С годовщиной!», прилепленный лентой. Стив купил его еще до того, как мы отправились отдыхать на побережье. Здесь же стоял увядший букет, оплывшие свечи и грязная посуда после романтического ужина. Все это казалось насмешкой, напоминанием о том, что я потеряла.
Я была бы рада покинуть это место, но куда мне идти? У меня не было семьи, которая могла бы меня поддержать. Родители от меня отказались, и меня воспитывала престарелая тетушка, которая вот уже много лет как отдала Богу душу. У меня не было братьев или сестер — ни родных, ни двоюродных. Кое-какие друзья… но этих людей я знала через Стива, поэтому они были скорее его друзьями, нежели моими. Конечно, в ресторане со мной работало много людей, но я не собиралась навязываться. Обстоятельства складывались не самым лучшим образом.
Зарплату дадут только в следующую пятницу, а денег негусто. Поэтому нечего было рассчитывать найти новое жилье.
Формально квартира и мебель принадлежали Стиву. Когда мы начали встречаться, я переехала к нему, взяв с собой только личные вещи: одежду, книги и компакт-диски. В случае разрыва я должна была уйти, и от мысли, что приходится от всего этого отказаться, я чувствовала себя разбитой и потерянной. Ничего в голову не приходило. Меня раздирали противоречия, и я не могла толком все обдумать.
В дверь легонько постучали. Я открыла и увидела на пороге нашу соседку Мэри. Мы вместе снимали верхний этаж старого реконструированного полуразваленного дома. Она широко улыбалась и, судя по всему, была рада меня видеть. Во время ее последнего визита мы со Стивом смеялись и шутили, готовясь к нашей поездке на уик-энд.
— А я увидела в окнах свет. — Она легко впорхнула, как делала это всегда, даже не догадываясь, что что-то неладно. — Как прошла поездка? Много цветов и романтики?
— Вообще-то романтикой это сложно назвать, — проворчала я.
— Что случилось? У Стива все нормально?
— Он в порядке. Я так думаю. — И тут, к моему ужасу, на глаза навернулись слезы, я пыталась сдержать их, закрыв лицо руками. — Черт, все так хреново!
— Ты о чем?
Она усадила меня на диван, и я рассказала то, что можно было рассказать из этой грязной истории. Конечно же, я умолчала о собственных прегрешениях. Я не собиралась рассказывать о том, что произошло между мной и Джорданом.
— Неужели Стив мог так поступить? — Как я и предполагала, она была поражена. — Не могу в это поверить.
— И я не могу. Это было… абсурдно, словно в его тело вселились пришельцы.
— Где он сейчас?
— Оставила его там.
— Да ладно!
— Да, оставила. Он был в отключке, и я решила: да пошел он!
— Но… но… как же он доберется домой?
— Понятия не имею.
— Господи, Мэг! Жестко же ты с ним обошлась.
— Знаю, но я в тот момент была просто в бешенстве.
Она тоже налила себе виски и закурила. Мы курили и пили молча. Наконец она спросила:
— Что ты теперь будешь делать? Порвешь с ним?
Она пробежала взглядом по комнате, пытаясь представить ее без моих немногочисленных пожитков, распиханных по полкам и ящикам.
— А ты бы не порвала?
— Даже не знаю. Он такой классный парень. Я вообще не понимаю, как такое могло случиться.
— Думаешь, я понимаю? Этот Джордан Блэр заявил, будто Стив похвалялся, что он постоянно с кем-то трахается за моей спиной, когда его не бывает в городе.
Она нахмурилась.
— Этого не может быть.
Как раз в этот момент на лестнице послышались шаги Стива, и она поднялась.
— Послушай сначала, что он тебе скажет, — велела она. — Не принимай никаких решений, пока ты в таком состоянии.
— Хорошо, не буду.
Она выскочила и успела забежать к себе, когда он нетвердой походкой вошел в двери. Я осталась сидеть на диване. Злость во мне бурлила и выплескивалась наружу, но, глядя на его потрепанный вид, вулкан во мне слегка поостыл. Пальто на нем промокло насквозь, волосы и ботинки тоже — как доказательство того, что поймать машину оказалось слегка проблематично. Глаза были налиты кровью, кожа мертвенно-бледная, руки тряслись. Выглядел он хреново и явно страдал от тягчайшего во всей истории человечества похмелья.
— Не говори ни слова, — прошипел он и рванул в ванную, где кинулся к унитазу и начал блевать. Судя по доносившимся звукам, продолжалось это довольно долго. Я даже удивилась, как это он еще не сдох, но он определенно был жив. И метался, как разъяренный слон.
Казалось, я просидела так целую вечность, но проверять, что с ним, не пошла. В конце концов я устроилась поудобнее на подушках, натянула на себя плед и уснула. В какой-то момент я краем сознания отметила, как он ввалился в спальню и рухнул на постель.
Наутро, когда я проснулась, пора было собираться на работу. Я приняла душ, оделась и выскользнула из квартиры. Конечно, нужно было с ним поговорить, но я не в силах была вынести скандала, который несомненно бы последовал. К тому же мое собственное поведение было крайне сомнительным, поэтому морального превосходства я не чувствовала.
Избрав трусливую тактику увиливания, я всего лишь оттягивала неминуемое столкновение, но сейчас такая отсрочка была необходима.
Когда я притащилась в ресторан и прошла на кухню, то обнаружила там Джеффри, своего напарника по части приготовления десертов, который работал не покладая рук. В свои тридцать он был коротеньким и плотненьким, с вьющимися каштановыми волосами и в очках. Он любил одежду, вино, процесс готовки и других мужчин. Он был явным геем и никогда этого не скрывал.
Наверное, у меня был вид человека, мучившегося похмельем, потому что он взглянул на меня и нахмурился.
— Что с тобой случилось?
— В смысле?
— Дорогуша, тебя что, стадо гусей щипало?
Я невесело рассмеялась. Эта фраза очень точно описывала мое теперешнее состояние. Болело все. Даже вены. Представить не могла, как продержусь на работе весь день, каких усилий будет стоить испечь что-нибудь хоть отдаленно съедобное. Надев передник и колпак, постаралась вспомнить хотя бы самые простые рецепты, но серое вещество упорно отказывалось работать. Ничего не оставалось, как просто смириться с тем, что сегодня от меня одни напасти.
Я кое-как смешивала и взбалтывала. Джеффри то и дело отпускал колкости по поводу того, что я забывала украсить тарелку или установить таймер. Время от времени хлопала задняя дверь, и я всякий раз вздрагивала в уверенности, что это Стив приполз на коленях извиняться, но тот так и не появился.
Под конец рабочего дня на кухню влетела сияющая Пэм Оуэн, владелица ресторана, мое непосредственное начальство.
Как у всякого коренного жителя Портленда, у нее было развито общественное самосознание, она никогда не оставалась в стороне и пользовалась всеобщим уважением за свою энергичность и богатство идей. Она во всем стремилась приходить к консенсусу. Даже определяя, в какое время каждый из нас будет выходить на перерыв, она устраивала коллективное обсуждение, и большинством голосов принималось справедливое решение.
Именно ей пришла в голову идея с печально известным календарем, на котором я была запечатлена и который создавался с целью собрать средства на благотворительность, а именно на ее любимую детскую больницу. Фото потянуло за собой статейки в «Орегониан» и ряде других сомнительных газет и журналов.
Я была на июньской страничке, в месяце невест. В комментарии к картинке я значилась как «Мисс Июнь». Меня почти не было видно за гигантским свадебным тортом. Выглядывала только голова с кокетливым поварским колпаком, голая рука и нога, отчего и казалось, что я снимаюсь обнаженной, хотя это было не так. Фотограф делал снимки в своей студии, я позировала в шортах и майке. Это уже потом он смонтировал картинку, чтобы казалось, будто я прячусь за тортом.
Немного глазури на пальце, голова откинута (я делала вид, что ем ее), виднеется розовый кончик языка… Получалось, будто я в сексуальном экстазе облизываю палец.
Эротический подтекст был уж слишком явным. Лицо походило на карикатуру, карие глаза были больше и ярче, чем на самом деле. Я выглядела как обнаженная маленькая девочка — извращенцы во всем городе были просто в восторге.
— У меня чудесные новости, — выпалила Пэм. — В жизни не угадаешь!
— Не угадаю что?
— Мы продали тысячу копий благотворительного календаря.
— Тысячу? Но он же только поступил в продажу.
— Их выкупил один из наших благотворителей.
Я совершенно не представляла, зачем это могло кому-то понадобиться.
— И кто же это?
Она придвинулась ко мне ближе и прошептала на ухо, словно это была военная тайна:
— Конечно, я не должна говорить… но это Джордан Блэр.
Ложка вывалилась из моих рук и упала на пол, разбрызгивая тесто. Я постаралась привести мысли в порядок, пока нарочито медленно за ней нагибалась.
Короче, я сделала вид, что не знаю, о ком речь.
— Джордан Блэр? А кто это?
— Неужели ты о нем никогда не слышала?
— Нет.
— Это один из почетных жителей Портленда. Познакомилась с ним много лет назад через его жену.
«Так этот мерзавец еще и женат? На Кимберли?»
— Его жену?
— Да, она раньше состояла вместе со мной в совете директоров, но бедняжка утонула в том ужасном лодочном происшествии. Она была крайне милой молоденькой женщиной.
— Так он вдовец?
— О да. Несчастный так и не оправился после ее смерти, поэтому держится немного отстраненно и живет затворником, но его можно понять, не так ли?
— Но зачем ему могли понадобиться все эти календари?
— Кто знает? — рассмеялась она. — Он богат как Крез. Может, он растапливает ими камин в своем пентхаусе.
— Может быть, — согласилась я с деланным равнодушием.
Я застыла. Казалось, температура в печках упала градусов на сто. На секунду по коже пробежал холод.
По телевизору копы настаивают на том, что совпадений не бывает. Я позировала в рискованной позе для двусмысленного снимка. Моя встреча с Джорданом Блэром была замешана на сексе и опасности. И вот он покупает тысячу экземпляров календаря по двадцать долларов каждый.
«Он не знал, что там я, — твердила я себе. — Откуда он мог узнать?»
Я взяла чистую ложку и принялась размешивать дальше.