Глава 3

Осада

Старик-рассказчик размахивал руками и гримасничал. Его грубоватое лицо в отсветах пламени преображалось – ни дать ни взять смешной маленький гоблин. Дункан смеялся до слез, забыв и об Элспет, и о предложении, которое он в конце концов решил отложить до того дня, когда вернется в родную долину с вестью о славной победе.

Мюрхад Макгиллери, высунув язык и свирепо вращая глубоко запавшими глазами, на которые то и дело падала жидкая прядь белых как снег волос, в сотый раз изображал в лицах экзекуцию двух властителей Аргайла, отца и сына. Первого казнили пятьдесят четыре года назад, второго – тридцать лет назад, и рассказчик, как оказалось, присутствовал на обеих казнях. Дункан обвел взглядом заинтересованных слушателей. Большинства, равно как и его самого, еще на свете не было, когда Арчибальд Кэмпбелл, сын, лишился головы, однако это не мешало ему с удовольствием слушать мрачные басни о кончине извечных врагов его клана.

Вытянув к огню длинные ноги и подложив под голову руки, Дункан наслаждался исходящим от костра теплом. Почти месяц прошел с того дня, когда через долину пронесли Кровавый крест. Двадцать три дня они шли по отвратительным, изрытым ногами четырех тысяч солдат дорогам, мокли под моросящим дождем и тонули в густых туманах, приходивших от озера Лох-Линне. Последние четыре дня они безвылазно просидели в лагере.

Генерал Гордон приказал разбить лагерь в километре к северо-востоку от городка Инверари, вотчины второго герцога Аргайла Джона Кэмпбелла по прозвищу Рыжий Воин, названного так за рыжие волосы и военные подвиги на континенте. Герцог Аргайла, главнокомандующий силами правительства и короля Георга I, разместил своих солдат в Стирлинге. Какими силами располагает противник, шотландцы не знали, а потому ожидали распоряжений от графа Мара. Связные еще не вернулись из Перта, где пребывали в то время сам Мар и значительная часть армии повстанцев.

Инверари управлял Арчибальд Кэмпбелл, граф Айла, младший брат отсутствующего герцога Аргайла. Он ожидал нападения и поэтому успел укрепить свои позиции в городе и его окрестностях. Генерал Гордон всерьез подумывал об атаке, но пока не принял окончательного решения. Было ясно, что защитники города будут отбиваться до последнего, но насколько велик его гарнизон, никто понятия не имел. Поэтому затевать наступление в таких условиях, да еще на открытой местности, было рискованно – повстанцы могли лишиться многих сотен своих солдат.

Несколько дней этого неожиданного отдыха горцы посвятили своим любимым занятиям – воровали крупный рогатый скот и лошадей и грабили фермы. Здесь, в Аргайле, делать это было вдвойне приятно, поскольку к добыче добавлялось чувство морального удовлетворения. Дункан часто представлял, как войдет в столицу Аргайлшира, который его предки столько раз грабили, и как последует их примеру…

– Говорю вам, глаза старика Аргайла Косоглазого пялились в разные стороны, даже когда его голову насадили на пику! – заявил старик Мурхад и попытался изобразить, как именно косили глаза у первого маркиза Аргайла.

– Поэтому-то он и не смог рассмотреть, чье дело правое! – воскликнул кто-то в сплотившейся вокруг рассказчика толпе. – Да и на том свете наверняка перепутал дороги и притащился прямиком в ад!

По толпе прокатилась волна хохота.

– А там, в аду, эти змеи Кэмпбеллы кишмя кишат! – подхватил звонкий мальчишеский голос.

В поле зрения Дункана мелькнула фляга. Он вздрогнул, моментально очнувшись от размышлений.

– Я эту историю слышал раз двадцать, не меньше, – заметил Алан Макдональд, присаживаясь с ним рядом.

Ранальд стоял в паре шагов, но садиться не стал. Скрестив руки на груди, он слушал рассказ старого Мурхада.

– А не прогуляться ли нам в сторону Инверари? – предложил Алан едва слышным шепотом.

– Сегодня ночью? – спросил удивленный Дункан, отхлебывая виски.

Хмуря черные брови, он посмотрел на своего товарища.

– Ну да! А почему бы и не сходить? Может, удастся увести пару-тройку лошадей. Малькольм Маклин говорит, что видел несколько лошадей недалеко от устья Эрея.

Дункан поморщился.

– Ну, не знаю, Ал… Не слишком хорошая затея – подходить так близко к вражеским позициям. Мы же не знаем, сколько там солдат!

– Ты что, сдрейфил, а, Дункан? – насмешливо поинтересовался рыжеволосый громила Алан.

– Кто тут сдрейфил? – переспросил Ранальд, который не прислушивался к их разговору.

– Твой братец!

– Ты, Дункан? – спросил Ранальд, выхватывая фляжку из рук брата.

– У тебя что, есть еще братья? – хмуро отозвался Дункан.

Ранальд хлопнул его по плечу.

– А в чем дело-то? Алан предложил провернуть что-то стоящее сегодня вечером?

– Он хочет украсть у врага лошадей.

– Не так громко! – сердито буркнул Алан, воровато озираясь. – Не хочу, чтобы за нами увязалось пару десятков пьяных помощников. Они поднимут на ноги охрану, не успеем мы подойти к городской стене и на милю!

Лицо Ранальда оживилось, в отсветах пламени белые зубы блеснули в улыбке.

– Я точно с тобой, Ал! – заявил он, выпячивая грудь.

Алан встал и закрыл мощным телом костер, который своим теплом подсушивал мокрый плед Дункана. Старший из братьев хмурясь посмотрел на черный силуэт, вырисовывавшийся на фоне пламени.

– А ты идешь с нами или останешься слушать старые басни Макгиллери?

Дункан посмотрел на брата. Он чувствовал себя усталым, к тому же его слегка развезло от выпивки. Но разве мог он отпустить Ранальда одного? Он обещал матери… И потом, если братишке так уж захотелось увести из вражеского лагеря пару лошадок, грех не составить ему компанию!

Лошадей было одиннадцать. Поблескивая крупами в лунном свете, животные стояли на каменистом берегу речушки Эрей. Дункан, Ранальд и Алан, затаившись в тени кустарника, наблюдали за перемещениями часовых, охранявших оборонительные сооружения с северной стороны Инверари.

– Сколько возьмем? – спросил Ранальд, поправляя берет.

– Пять или шесть хватит, – ответил Алан. – Лучше не привлекать лишнего внимания. Мне еле-еле удалось уломать малышку Ишбел! Поэтому сейчас совсем не хочется подставлять задницу под пули, если ты понимаешь, о чем я!

– Если хочешь сохранить задницу для ласковых ручек милашки Ишбел, Ал, лучше было бы не рисковать и не подставлять ее Кэмпбеллам! – ворчливо отозвался Дункан, который уже сожалел о том, что ушел от теплого костра.

Жесткая мокроватая шерсть пледа неприятно кусала за ляжки, и ему ужасно хотелось их почесать.

– Не переживай, никому из этих чертей Кэмпбеллов сегодня мой зад не достанется! Я сумею его прикрыть в нужный момент!

Пригибаясь к земле, Алан покинул спасительную тень и начал подбираться к лошадям. Ранальд, хихикая, последовал за ним. Пришла очередь Дункана. Он на мгновение поднял глаза к небу, словно моля его о защите, и тоже вышел на берег реки. Почуяв чужаков, лошади заволновались, некоторые даже нервно заржали.

– Tuch! Tuch, mo charaid!– прошептал Дункан на ухо красивой черной кобылке и, взяв ее за повод, потянул к другой лошади, что стояла неподалеку.

– Эй, Дункан! – негромко позвал его Ранальд. – По-моему, мы тут не одни!

Дункан посмотрел туда, куда указывал брат. Озаренный серебристым светом луны, к ним направлялся солдат.

– Черт бы его побрал! Что теперь делать?

Алан злым взглядом окинул окрестности, потом повернулся к товарищам.

– Сам виноват! Не отпускать же его в лагерь! Тем более он один! – сказал он. – Я сам с ним разберусь. Если солдат sassannach бродит сам по себе в километре от города, под которым стоят четыре с половиной тысячи вражеских солдат, то умишка у него не густо! С таким управиться будет несложно. Вы уводите в лес коней, которых успели прихватить, а я займусь этим недоумком!

Через несколько минут Алан присоединился к братьям, ожидавшим его в подлеске. За собой он волок извивающегося и пытающегося вырваться солдата. Алан швырнул бедолагу к ногам Дункана, а тот поторопился обнажить кинжал и приставить его к шее пленника, который сразу как-то обмяк.

– Зря волновались, у этого недотепы даже оружия при себе нет! Если у графа такие солдаты, чего Гордон тянет со штурмом?

Дункан медленно убрал нож и отпустил пленника. Тот попытался подняться, но Алан шагнул к нему и ударил ногой в живот. Солдат застонал от боли, согнулся пополам и повалился на колени.

– Эти презренные sassannach набирают в армию не мужчин, а черт знает что! Этот вообще по виду похож на девку! Наверное, еще молоко на губах не обсохло!

Не поднимая головы, пленник пытался отдышаться после удара. Алан схватил его за волосы, запрокинул ему голову кверху и, глядя в глаза, насмешливо сказал:

– Посмотри-ка, смазливый! Я знаю парней, которые с удовольствием нафаршируют ему задницу, да только не свинцом, а чем помягче!

Молодой солдат взвизгнул. От злости сил у него прибавилось, и он вырвался из рук Алана, который смотрел на него с нехорошей ухмылкой. Правой рукой он быстро потянулся к своему сапогу, но Дункан угадал его намерение. Стоило показаться из голенища маленькому кинжалу, как Дункан ногой ударил вражеского солдата по руке, и тот громко вскрикнул от боли:

– Черт!

Баюкая руку и изрыгая ужасные ругательства, пленник тяжело повалился на землю. Дункан замер на месте: этот высокий голос он уже где-то слышал, но никак не мог вспомнить, где именно.

– Ты мне чуть руку не сломал, мерзавец!

– Матерь божья! – пробормотал Дункан, глядя на пленника во все глаза.

Потом он бросился к нему, схватил за воротник куртки и подтащил к тому месту, куда падал луч лунного света. Дар речи вернулся к нему не сразу…

– Опять она! Но тут-то она как оказалась?

– Она? – переспросил Алан, который подошел, чтобы получше рассмотреть пленника. – Чтоб мне провалиться! Это что, девчонка?

– Пусти меня, Макдональд! – прошипела девушка и выбросила вперед ногу, целясь Дункану в пах.

– Хочешь затолкать мое хозяйство мне же в рот, а? – насмешливо поинтересовался он, вовремя отпрыгнув в сторону. – Вот только вряд ли у тебя, моя красавица, получится: ты одна, а нас трое!

– Чтоб ты сдох! – изрыгнула хулу пленница и принялась шарить по земле в поисках кинжала.

– Вы совсем забыли о манерах, леди Кэмпбелл! – все так же насмешливо сказал Дункан, упираясь ей в спину, между лопаток, коленом и прижимая ее к земле.

– Не понял… Ты ее знаешь?

– Знаю ли я ее? Да это же дочка нашего дорогого соседа Гленлайона!

Дункан поднял кинжальчик с земли и сунул себе за пояс. Потом наклонился к девушке и заставил ее перевернуться на спину. Она метнула в него такой злой взгляд, что он на мгновение замер. В темноте он не мог рассмотреть цвет ее глаз, но тело слишком хорошо помнило желания, которые эта женщина в нем пробудила. Дункан вздрогнул. Нет, ну как она могла тут оказаться?

– Ты знаком с дочкой Гленлайона, Дункан? – спросил Алан не то с сомнением, не то с подозрением.

– Ну да! Я имел удовольствие познакомиться с ней месяц назад, когда мы в последний раз наведались во владения ее отца.

Прыснув со смеху, Алан тоже наклонился над пленницей и поднес руку к ее лицу, чтобы получше его рассмотреть. Щелкнули зубы, и он замер.

– Вот чертовка! Кусается, как старая ослица!

– И ругается как мужик! Ты еще ее не слышал! – добавил Дункан.

– Так вот почему ты задержался там, в долине, когда мы уводили коров! Но почему нам ничего не сказал? – с упреком спросил Алан.

Дункан промолчал.

– Хотел приберечь ее для себя одного, а, старик? – продолжал его старший товарищ, чей взгляд скользил теперь по стройным ногам девушки, обтянутым форменными панталонами. – Ты это сделал с умыслом! И как тебе с ней было? Фергус рассказывал, что у женщин из рода Кэмпбеллов дар делать нас податливыми, как…

– Алан, хватит! – буркнул Дункан, которому было неприятно все это выслушивать.

Девушка смерила Алана презрительным взглядом и плюнула ему под ноги. Ответом ей стала звонкая пощечина. Ранальд поспешил встать между нею и Аланом.

– Не надо, Ал!

– Эта мерзавка плюнула на меня, черт бы ее побрал! И вообще, что она тут делает, переодетая в форму sassannach?

Алан схватил девушку, которая в своих попытках освободиться извивалась не хуже дьявола в бочке со святой водой, прижал ее к дереву и, удерживая одной ручищей за горло, второй начал сдирать с нее штаны.

– Наверное, продаешься за деньги солдатам герцога, крошка? Или шпионишь для него?

– Отстань от меня, кусок дерьма! – выкрикнула пленница. – Я не имею никаких дел с герцогом Аргайлом!

– Ты думаешь, я тебе поверю? Чтобы я поверил в небылицы, которые плетет такая же негодяйка, как все Кэмпбеллы? Видишь ли, мои родичи оказались однажды слишком доверчивыми, и все заплатили за это жизнью!

Он дышал громко, как взбесившийся бык, и смотрел на девушку страшными выпученными глазами. Сарказм его куда-то подевался, а пальцы больно стиснули тонкую шею пленницы. Задыхаясь, она то ли всхлипнула, то ли застонала. Дункану показалось, что еще немного – и эта история закончится плохо.

– Ал, не глупи! Не нам решать, что с ней делать!

– Ты издеваешься надо мной, Дункан? Я двадцать три года мечтаю отомстить этим проклятым Кэмпбеллам! Я ждал этого двадцать три года и, поверь, получу огромное удовольствие! Отпустить ее? Да ни за что! Ты уж меня прости! А когда я с этой сучкой закончу, она будет просить меня ее прикончить…

– Алан!

Ранальд двинулся было к старшему товарищу, но тот обернулся и пригрозил ему кинжалом. Дункан остановился в нерешительности. Девушка бросила в его сторону испуганный взгляд. И все же, несмотря на ненависть, которую он испытывал ко всем Кэмпбеллам, Дункан не мог позволить Алану выместить на беззащитной женщине свою злобу.

Над поляной повисло тяжелое молчание. Алан грубо повернул свою пленницу так, чтобы она оказалась перед ним, и приставил нож ей к горлу. Глядя на братьев Макдональд, он с вызовом спросил:

– Так ты ненавидишь Кэмпбеллов, Дункан, или эта девка – такая хорошая подстилка, что ты не хочешь поделиться ею даже с друзьями?

– Алан!

– Не переживай, я и тебе дам с ней поиграть, а потом все равно перережу ей глотку!

– Алан! Она же не виновата, что наших тогда убили! Отпусти ее, пока дело не зашло слишком далеко! – спокойным голосом отозвался Дункан.

Пальцы Алана побелели, с такой силой он стиснул рукоятку ножа. Девушка обмякла, парализованная страхом: одно неосторожное движение, и лезвие рассечет ей горло! Дункан метнул быстрый взгляд на брата, который тоже застыл, напряженный как струна. Алан, чертыхаясь, возился с золочеными пуговицами форменной курточки пленницы. Расстегнув пару, он рванул в стороны красное сукно, чтобы остальные просто поотлетали.

– Чертова форма! Была бы она в платье, было б легче! – пробурчал он.

Ранальд сделал шаг вперед, но Дункан взглядом приказал ему ничего не предпринимать. Пускай Алан поверит, что они не станут мешать ему насиловать девушку… Он отбросит нож и найдет своим рукам другое применение. Вот тогда-то они и вмешаются!

– Ладно. Только не сильно ее порти, Ал! Не хочу пачкать рубашку кровью Кэмпбеллов. Я не могу платить за стирку чаще, чем раз в неделю!

Девушка, не сводившая с Дункана глаз, всхлипнула. Алан грубо хохотнул, швырнул ее на землю и навалился сверху.

– Нет! – крикнула несчастная и стала крутить головой, чтобы увернуться от губ, которые шарили по ее лицу. – Банда гнид!

– Кричи хоть охрипни, красавица! Меня это даже горячит! – ухмыльнулся Алан, расстегивая последнюю пуговицу на куртке и с новым порывом энтузиазма распахивая ее на груди своей жертвы.

Вонзив кинжал в землю прямо над головой обезумевшей девушки, которая дергалась и извивалась, пытаясь освободиться, он потянул рубашку, высвобождая ее из-за пояса штанов. Именно этот момент Дункан выбрал, чтобы схватить Алана за волосы и сунуть ему под подбородок свой кинжал.

– Что такое? – пробормотал Алан, и рука его застыла под сорочкой, когда клинок больно врезался в кожу у него на шее.

– Я передумал. Я не могу стоять и смотреть, как ты насилуешь женщину, Ал. Мы вернемся в лагерь и отдадим девчонку Аласдару. Пускай решает, что с ней сделать.

– Черт бы тебя побрал, Дункан! Ты предатель!

– Нет! – разозлился Дункан и дернул Алана за волосы, заставляя встать. – Я никогда не предам мою кровь, и тебе это известно. Но мне не нравится проливать кровь невинных, даже если это будет кровь девчонки из рода Кэмпбеллов. Это понятно?

– Ты не видел того ужаса, Дункан! А я… я видел, что эти сучьи дети делали… Дункан! Они расстреляли моего отца, а потом проломили ему череп! Они порубили на куски мою мать и моего маленького брата… Будь они все прокляты! Он тогда был грудничком, а они искромсали его, как поросенка! И все это у меня на глазах… Ты не можешь представить, как это было! Не можешь…

Он застонал и повалился на колени. Ранальд тем временем помог девушке подняться на ноги.

– Ты прав, я не могу себе это представить, – сказал Дункан уже мягче. – Но неужели ты думаешь, что, если ты изнасилуешь и убьешь эту женщину, тебе станет легче? Одумайся, Ал! Ее ведь еще на свете не было, когда погибла твоя семья! Оставь свою ненависть и жажду мести для sassannach!

Алан ничего на это не ответил, и Дункан отпустил его волосы. Одна из украденных лошадей заржала, и те, что остались у реки, ответили на ее зов фырканьем и ржанием. Ранальд бросился к уведенным лошадям и схватил поводья: еще немного, и они наверняка ускакали бы к своим товаркам. Бросив на Дункана мрачный, полный обиды взгляд, Алан подошел, чтобы ему помочь.

Оставленные на песчаном речном берегу лошади понеслись вскачь. Во влажном воздухе стук их копыт по камешкам звучал во много раз громче обычного и далеко разносился над водой. Мужчины тревожно переглянулись. Дункан схватил девушку за локоть, когда она уже готова была дать деру.

– С тобой кто-то был?

– Н-н-нет, я была одна.

Он посмотрел на то место на берегу, где полминуты назад стояли лошади. Вне всяких сомнений, что-то их напугало. Собака или человек? Однако он ничего не увидел. Внезапно со стороны городских укреплений раздался звук выстрела, а следом за ним и второй.

– Проклятье!

Он почувствовал, как рука девушки сначала напряглась, а потом задрожала под его пальцами. Несколько непослушных прядей вырвалось из узла на затылке и упали ей на лицо так, что теперь он не мог видеть ее глаза.

– Господи! – выдохнула она в панике. – Они, наверное, нас видели! Они пошлют за нами отряд!

– Сколько их там? – спросил Дункан, заставляя ее посмотреть на себя.

Так он сразу узнает, врет ли она…

– Не знаю! Две тысячи, может, и больше… Не могу сказать точно. И они все как на иголках. Боятся, что на них в любую минуту могут напасть.

– А ты что там делала?

Девушка сжала губы и нахмурила свои тонкие, красиво очерченные брови над волнующими голубыми глазами. Дункану тоже пришлось насупиться, чтобы не выдать нараставшее в его душе волнение.

– Тебя мои дела не касаются.

– Боюсь, как раз наоборот, моя прелесть! Тебя отправили шпионкой в наш лагерь?

– Нет! Я возвращалась домой!

Несколько секунд он смотрел на нее, не веря своим ушам, потом рассмеялся. Девушка смерила его злым взглядом.

– Хочешь сказать, ты возвращалась в Гленлайон? Одна, без провожатых, посреди ночи и пешком? Ты шутишь или думаешь, что я недоумок?

– Мне сейчас не до шуток. Но на недоумка ты очень даже похож!

– Отвечай! – прикрикнул Дункан, сильнее сжимая ее хрупкую руку.

– Я шла домой. Это правда.

– А почему тогда на тебе мужская одежда? Английская униформа, знаешь ли, слишком бросается в глаза!

– Ничего другого я не нашла… И тебя это не касается. Мне не хотелось болтаться в юбке вокруг лагеря, где полно мужчин!

– И ты думала пробраться в Гленлайон незамеченной в красной английской куртке? Да тебя бы подстрелили или всадили бы нож между лопаток, не спрашивая, кто ты и откуда!

Приходилось признать, что Дункан прав. Девушка опустила глаза и коротко вздохнула, а потом бросила полный ненависти взгляд в сторону Алана, который вместе с Ранальдом и украденными лошадями стоял в сторонке.

– Но уж лучше так, чем быть…

Очаровательная златовласка не закончила фразу. Она тряхнула волосами и дрожащими руками принялась поправлять измятую одежду. От нее исходил все тот же волнующий запах, который преследовал Дункана даже в родной долине. Он тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение, и почувствовал легкое покалывание внизу живота.

– Ты должна понять, что теперь мой долг – передать тебя командиру. Он решит, что…

– Мне нужно вернуться в Гленлайон, у меня важные сведения для…

Последнее слово повисло в прохладном воздухе. Девушка подняла на него огромные перепуганные глаза и зажала рот ладошкой, чтобы не сболтнуть лишнего. Дункан еще крепче сжал ей руку.

– Да ты наверняка шпионка!

– Я… О господи! – Она поморщилась от боли и попыталась вырваться. – Мне больно, Макдональд!

– Отвечай немедленно! Для кого ты шпионишь? Для герцога Аргайла?

– Нет. Мой отец принял сторону Претендента. Я никогда не предам свой клан.

– Значит, ты шпионишь по поручению отца? Но неужели Гленлайон настолько глуп, чтобы отпустить свою дочку совсем одну туда, где полно солдат?

– Он не знает, что я тут, – возразила девушка, и глаза ее наполнились слезами.

Дункан растерялся.

– Так кто же тебя сюда отправил шпионить?

– Граф Бредалбэйн.

– Бредалбэйн?

– Надо бы выяснить, ради кого на самом деле старается этот прохвост! – с сарказмом заметил Алан, который, судя по всему, не упустил ни слова из их разговора. – Интересно, чего он добивается на этот раз!

Девушка метнула в его сторону быстрый злой взгляд, но спустя мгновение ее внимание снова сосредоточилось на Дункане. По лицу последнего невозможно было понять, о чем он думает.

– Бредалбэйн надеется, что, если принц взойдет на трон, ему пожалуют герцогство! Он хочет умереть герцогом!

– Даже это не поможет этому олуху попасть в рай!

Воцарилось молчание. Дункан, в душе которого боролись противоречивые чувства, не мог отвести от девушки глаз. Кожа у нее была белая до прозрачности, фигурка – легкая и стройная. Нет, что ни говори, она совсем не такая красивая, как Элспет с ее округлыми формами и мягкой кожей, к которой так приятно прикасаться… Эта девушка, скорее, походила на клинок кинжала – дикая и мятежная, словно хищный зверь. Но тем сильнее хотелось укротить ее, приручить…

Подчинить своей воле… Вот чего ему вдруг до смерти захотелось! То была бы славная битва между мужчиной из Гленко и женщиной из Гленлайона! Какое бы это было удовольствие – накрыть ее тело своим телом, прижать ее острый язычок своим языком… «Я совсем спятил! Она же из Кэмпбеллов!» Их разделяло слишком многое – кровь, смерти, ненависть. Ему надо бы возненавидеть ее, причинить ей боль, позволить Алану надругаться над ней, унизить… Но Дункан знал, что не сможет. Хоть эта девчонка и унизила его, Дункана Колла Макдональда, когда он позволил ей изрыгать ругательства в свой адрес. Он до сих пор злился, вспоминая об этом.

Он отпустил ее руку, и девушка тут же принялась ее растирать. Чтобы женщине в одиночку перебраться через земли Аргайла, нужно было либо быть бесшабашно храброй, либо совершенно не понимать, насколько это опасно.

– Что же старик Бредалбэйн послал тебя выведать?

Пленница мотнула волосами, убирая их с глаз, и украдкой посмотрела на Дункана.

– Этого я тебе не скажу. Я ничем тебе не обязана, Макдональд!

– Да что ты? Если так, пускай Алан закончит свое дело!

Она отшатнулась и открыла рот, но из него не вылетело ни звука.

– Что нам теперь делать? – спросил Ранальд, которому уже надоело слушать.

Дункан посмотрел на своих товарищей, по-прежнему державших лошадей за поводья. Часовые так и не появились, а те выстрелы, видимо, не имели к ним никакого отношения. Пришла пора уходить.

– Сделаем так: вы поезжайте, а одну лошадь оставьте мне. Девчонку я прихвачу с собой.

Алан подошел к нему, криво усмехаясь. Они с Дунканом были одного роста, но Алан был более массивным.

– Так я и думал, – буркнул он и схватился за рукоять своего кинжала.

Дункан глазами проследил за движением товарища.

– Она поедет со мной, Алан, – заявил он без тени страха, в то же время не спуская глаз с руки, которая при этих словах дрогнула. – У тебя есть возражения?

Пальцы рыжеволосого великана снова дрогнули, сжимая рукоять.

– Может, и есть…

– Ты прольешь кровь Макдональда ради женщины из Кэмпбеллов?

Алан с минуту молчал, ища, что бы такое ответить. Не придумав ничего стоящего, он вернулся к лошадям, вскочил на спину ближайшей и, разразившись потоком брани, унесся в темноту.

Когда оба его спутника скрылись из виду, Дункан повернулся к пленнице. Та сидела на корточках возле ближайшего дерева.

– Снимай куртку!

Она вздрогнула и подняла на мужчину, нависшего над ней, испуганный взгляд. Было ясно, что она не верит собственным ушам. Как легко было бы воспользоваться ее слабостью прямо сейчас! Она одна и так далеко от Честхилла… Дункан прекрасно знал, чего хочет его тело, но сделал над собой усилие.

– З-з-зачем это? – запинаясь, спросила девушка.

Он помедлил с ответом. Наконец со вздохом сказал:

– Я не могу привезти тебя в лагерь в мундире sassannach.

Она посмотрела на свою красную куртку. Их окутала тягостная тишина. Звук их дыхания подхватил ветер, спустившийся со склонов Круаха, находившегося у них за спиной, и унес к кронам деревьев, шепчущим что-то в ночи. Взгляды молодых людей встретились.

– Как тебя зовут?

– Марион.

– Марион… – прошептал Дункан едва слышно. – Trobhad a Mhòrag, – сказал он мягко и протянул ей руку.

Он помог девушке взобраться на спину черной кобылки, сел у нее за спиной, тронул поводья и направил лошадь к лагерю. В густых зарослях утесника и вереска лошадь шла шагом, но скоро перешла на рысь. Из ярко освещенного кострами лагеря якобитов донеслось протяжное пение волынки, окутав их, словно они стали одним всадником, одним существом.

Однако были они не только потомками Гаэля, в чьих жилах текла кровь хайлендеров, но и заклятыми врагами – о том свидетельствовали кровавые страницы истории их кланов. Дункан закрыл глаза и вдохнул запах ночи и своей спутницы. Прикосновение шелковистых огненных прядей Марион обжигало ему щеки и шею даже на прохладном октябрьском ветру. «Да очнись же ты!» – приказал он себе. Девушка шевельнулась, чтобы сесть поудобнее, и прикоснулась к нему – сама того не желая, а может статься, и нарочно – спиной. Боль внизу живота усилилась, и Дункану в голову снова полезли непристойные мысли.

– Зачем ты это сделала? – спросил он напрямик, чтобы отвлечься от них.

– Что сделала? – спросила девушка, выпрямляясь.

– Ну, пошла шпионить для Бредалбэйна?

Марион ответила не сразу. Поерзав еще немного, она снова замерла.

– Не знаю, – тихо ответила она наконец. – Ради отца, ради моего клана. И ради себя самой.

– Ради отца?

– Мой отец пытается вернуть богатства, проигранные его отцом в карты и кости. Часть земель вернулась благодаря соглашению с герцогом Атоллом, их тогдашним хозяином. Но это ничто в сравнении с тем, что было потеряно.

– Значит, вы выступаете за Претендента только потому, что заключили сделку?

– Я бы так не сказала.

Она чуть развернулась, чтобы взглянуть на озеро, в котором отражались мириады звезд. Дункан получил возможность рассмотреть ее профиль с выступающими скулами и волевым подбородком. Пухлые губы Марион изогнулись в горестной усмешке. Потом она заговорила едва слышно:

– А может, мы хотим избавиться от тяжкого наследия, пролив кровь за Шотландию.

– Вы или Бредалбэйн?

– Я и мой отец, – ответила девушка с вызовом. – Бредалбэйн останется тем, чем был всегда. Смерть уже раскрыла свои объятия, и что-либо менять ему поздно. Он тоже хайлендер, но жажда власти отравила его кровь. То же самое случилось и с Аргайлом. Это даже похоже на насмешку, ведь имя Аргайл происходит от Oirer Ghaideal. Но временами я спрашиваю себя, а осталась ли в его жилах хоть капля кельтской крови…

– Должен заметить, что он – глава твоего клана и ты носишь его имя, – сказал Дункан не без сарказма.

Она нахмурилась, восприняв его слова как откровенное оскорбление.

– Chan àicheidh mi m’fhùil Ghàidhealach gu sìorruidh bràth! Я – женщина из рода Кэмпбеллов из Гленлайона, Макдональд, и навсегда ею останусь!

Он насмешливо усмехнулся.

– У тебя такой злой язык, женщина, что даже если бы ты захотела, то не смогла бы убедить меня в обратном!

В отместку она ткнула его локтем в бок и горделиво распрямила плечи. Он спрятал улыбку в ее пахучих волосах.

– И от какого же это наследия вы с отцом хотите освободиться?

Ответом ему было молчание.

– Это как-то связано с твоим дедом, Робертом Кэмпбеллом?

– Да. Я никогда его не видела. Он умер во Фландрии еще до моего рождения.

– Наверное, утонул в виски!

– Что ты знаешь о нем, Макдональд, чтобы судить?

– Достаточно, чтобы составить свое мнение, Марион Кэмпбелл. Я знаю, что его ум превратился в мочалку, насквозь пропитанную спиртным. А еще я знаю, что его люди убили моего деда, тетку, первую жену отца и моего маленького сводного брата.

– Я… Мне жаль.

При воспоминании о том, сколько членов его семьи погибли в том страшном побоище, Дункан нахмурился. Однажды отец рассказал ему о том дне. Всего лишь раз, но этого хватило: тот рассказ запечатлелся в его памяти и его плоти, словно нанесенное каленым железом клеймо. События того ужасного дня снились ему по ночам. Он видел резню и убийства испуганными глазами тех, кто лишился тогда жизни. Адские видения проплывали перед его мысленным взором. Вспомнив об этом, он вздрогнул.

– Ты не виновата в том, что сделал твой дед, – проговорил он тихо и сам удивился, что смог сказать такое вслух.

– Я знаю… но несу на себе часть вины за те убийства. Это наследие, которое он нам оставил. Проклятие Гленко, Долины слез!

Дункана ее слова озадачили. Ему доводилось слышать, что некоторых Кэмпбеллов настигло так называемое «проклятие Гленко». Однако тогда он подумал, что это – глупая шутка, насмешка в адрес Макдональдов. Старики, правда, рассказывали, что одна bean-sith из их клана, наделенная даром ясновидения, прокляла Кэмпбеллов в то печально известное утро 13 февраля 1692 года. Дункан всегда слушал эти рассказы вполуха, как и истории о водяной лошади, якобы живущей в водах озера Лох-Ахтриохтан. Предрассудки, легенды… У каждого клана были свои истории, которые обычно рассказывали вечером у очага. Они казались ему занятными, но он никогда не считал их правдой. И все-таки…

– Неужели вашу совесть так уж тяготит убийство нескольких десятков «висельников»? Однажды я уже выслушал от тебя, и, хочу заметить, в выражениях ты не стеснялась, что мы – банда грязных воров и убийц.

Марион изогнулась, чтобы увидеть его лицо, при этом делая все возможное, чтобы к нему не прикоснуться.

– И все это правда! Ты – жалкий вор скотины! Таких, как ты, у нас в Честхилле вешали на деревьях. Но ведь это – риск, на который вы идете, когда приходите грабить наши земли, разве не так?

Дункан улыбнулся и, предусмотрительно прикрыв низ живота ладонью, шепнул Марион на ушко:

– Мне пригрозили чем-то похуже, ты сама знаешь!

Покраснев как маков цвет, она отвернулась, но тут же серьезным тоном сказала:

– В любом случае тому, что сделал мой дед Роберт, нет оправдания.

Лицо Дункана снова стало серьезным. Что, если все-таки получится соорудить мост над бурным потоком, разделившим Гленко и Гленлайон? Мост между нею и им? Он осторожно обхватил рукой ее талию. Тело девушки напряглось, как струна.

– Руки прочь, Макдональд!

«Может, в другой раз, не сегодня», – подумал он, поспешно убирая дерзновенную руку.

* * *

Мужчины из Гленко сгрудились у костров. Пришло время ужина, и в лагере приятно запахло жареным мясом и виски.

Марион притаилась под кустом утесника. Она изо всех сил старалась стать незаметной в этом море мужчин, одетых в пледы с вражеским тартаном, чьи жилы постепенно наполнялись «огненной водой».

Временами она морщилась от отвращения, вспоминая о несостоявшемся изнасиловании, от которого ее почти что чудом спас Дункан Макдональд. Он отнесся к ней с уважением, да и в лагерь они въехали потихоньку, не вызвав особого интереса, что тоже было для нее к лучшему. Разумеется, нашлись те, кто подошли на нее поглазеть, но мужской костюм ввел любопытствующих в заблуждение, и ее приняли за долгожданного рассыльного из Перта.

Много долгих минут просидела она под кустом, дрожа от холода без толстой шерстяной куртки, которую Дункан предпочел с нее снять, и думая о том, что, невзирая на обходительность этого Макдональда, доверять ему нельзя ни в коем случае. Он – из Гленко, бандит, который так и норовит украсть скотину у ее клана, стоит ее соплеменникам отвернуться… Такие, как он, убили ее двоюродных братьев, Хью и Ивена, десять лет тому назад.

Правда, Ивена в семье почитали порядочным негодяем, и многие сочли его гибель подарком для всего клана Гленлайон. Незадолго до смерти Ивен оказался на волосок от того, чтобы стать жертвой преследования со стороны закона, – его враги уже получили так называемый «Патент огня и меча», дававший держателю право на осуществление правосудия над виновным. Но Хью-то был совсем другой! Смерть настигла его, когда он возвращался из Форта Вильям вместе с ее братом Джоном. Они везли послание ее отцу от губернатора Лохабера, бригадира Майтланда. И вот, стоило им спуститься по опасной тропинке, Лестнице дьявола, которая вела в проклятую долину, как им повстречалась банда Макдональдов, как раз возвращавшихся после набега на Аргайл.

Началось с того, что вместо приветствия путники обменялись оскорблениями. Но Макдональдов было семеро, и, желая избежать неравной схватки, Джон и Хью предпочли спастись бегством. Макдональды не удовольствовались тем, что противнику пришлось бежать, отказав себе в удовольствии обнажить оружие. Они пустились в погоню по равнине Раннох-Мур. Лошадь Хью оступилась и упала, опрокинув седока, который сломал себе шею. Отец часто повторял Марион, что это был просто несчастный случай. Но ей не хотелось в это верить. Хью, который стал для нее вторым отцом, жил бы до сих пор, если бы эти проклятые Макдональды за ним не погнались…

Отец… Сердце девушки застучало быстрее. Ей нужно увидеться с отцом как можно скорее, пока он со своими людьми не выехал из поместья Честхилл! Она стала вслух ругать себя за глупость, из-за которой ее так легко поймали. А ведь она столько раз ночью убегала из дома! Столько раз пробиралась мимо часовых, охранявших границы Гленлайона! Но в этот раз она не заметила этого мерзавца Алана, спрятавшегося за лошадью, на которой она как раз рассчитывала вернуться домой. Она знала, что лошадей пастись у реки оставили члены отряда из Кинтира, приехавшие на подмогу к графу Айла.

– Изверги! Гады! И чтоб им всем провалиться!

Она медленно встала, не сводя глаз с мужчин, которые теперь сидели у костров и не обращали на нее ни малейшего внимания. Ей обязательно нужно найти средство выпутаться из этой ситуации!

– Что это я слышу?

Обернувшись, она уткнулась носом в блестящую брошь с выгравированным на ней девизом «Per mare, per terras». Она замерла и взглянула на улыбающегося Дункана.

– Аласдар хочет тебя видеть.

Девушка отступила на шаг, потирая озябшие руки, и посмотрела на него с открытой неприязнью.

– Он не может держать меня здесь пленницей! Я не из вражеского лагеря, и…

– Вот это он и хочет проверить.

Взгляд Дункана упал на тонкую сорочку Марион.

– Извини, что снял с тебя куртку, но так нужно было ради твоей безопасности. Парни разрубили бы тебя на куски, долго не разбираясь, – просто чтобы набить руку. Идем!

Он потянул ее за собой. Но девушка осталась стоять на месте и резко вырвала у него руку.

– Не прикасайся ко мне, Макдональд! – зло прошипела она. Глаза ее сверкнули гневом.

Он обернулся, удивленный переменой в ее настроении. Когда они въехали в лагерь, она была куда послушнее…

– Мне нужно к отцу, я должна как можно скорее его предупредить!

Дункан не шелохнулся. Он просто стоял и смотрел на нее.

– Ты понял, что я сказала? И перестань так на меня смотреть!

Он прищурился и посмотрел на сидящих у костра мужчин, потом снова на нее.

– Идем, Марион, ты все объяснишь Аласдару. Сама убеждай его, что тебе нужно уехать. Не хочу, чтобы с меня живьем содрали кожу только потому, что я выпустил из рук вражеского шпиона, да еще и Кэмпбелла!

Аласдар Ог и несколько мужчин клана расположились в сторонке от остальных. Дункан направился к ним, подталкивая Марион перед собой. Когда они приблизились, предводитель и его товарищи одновременно обернулись. То была первая встреча Марион с одним из сыновей великого Макиайна. И, честно говоря, она не была разочарована. Губы девушки приоткрылись было, чтобы обронить очередную грубость, но их хозяйка вовремя одумалась и решила посмотреть, как повернется дело.

Младший сын Макиайна прищурился и машинально погладил свою темную бородку.

– Так вот она какая, эта Марион, дочка Iain Buidhe Кэмпбелла!

Она не ответила, только весьма выразительно нахмурилась, вздернула подбородок и смерила собеседника надменным взглядом. Аласдар не смог сдержать улыбки, так позабавило его это наигранное высокомерие. Пожав плечами, он обошел вокруг девушки. Она и бровью не повела. Стоя рядом с отцом и Ранальдом, Дункан с любопытством наблюдал за происходящим.

– Дункан сказал, что вы в сговоре с Бредалбэйном?

– Именно так, – ответила девушка, скрещивая руки на груди.

– Полагаю, этот сговор подразумевает шпионаж в лагере Аргайла в пользу якобитов?

– Вы очень проницательны, хоть и из Гленлайона, – дерзко заявила она, выдержав взгляд собеседника, глаза которого моментально сузились.

В группе мужчин, их окружавших, начали перешептываться. Аласдар остановился перед пленницей, кусая губы и о чем-то размышляя.

– Хм, Дункан предупредил меня, что язычок у вас змеиный! С Бредалбэйном вы наверняка прекрасно ладите, – холодно заметил он. – Хотелось бы мне знать истинные причины, заставившие эту старую лису поменять лагерь! Угрызения совести? Неужели он покаялся в том, что столько лет предавал Хайленд?

– Что он думает, меня не касается, как, впрочем, и вас! Важно лишь то, что он действует в интересах Претендента.

Аласдар саркастически усмехнулся, как и многие из его людей.

– В интересах Претендента? Это мы еще увидим. Но что же такого срочного вы желаете ему сообщить?

Подойдя к пленнице поближе, он смерил ее недобрым взглядом. Во взгляде заклятого врага своего клана девушка прочитала явную угрозу и машинально отшатнулась. Дункан, который стоял у Марион за спиной, успел подхватить ее и удержать от падения. Однако она сразу же вырвалась из его рук, услышав, как в толпе мужчин кто-то хохотнул.

– В этот раз мне нужно уведомить о чем-то важном своего отца, – сказала она неохотно.

Решив, что ей не уйти из этого проклятого лагеря живой, если она будет продолжать говорить с предводителем в презрительном тоне, девушка переменила тактику. Наверное, в данном случае и вправду спасти ее может только искренность… И она притворилась смущенной.

– Что именно?

– Со дня на день мой отец должен выехать из дома и отправиться туда, где стоит сейчас армия Мара. Ехать он решил через Лорн…

– Через Лорн? С тем же успехом он мог бы пройти и через Оркадские острова, честное слово! Но зачем? Или он решил помародерствовать там немного и разжиться чужой скотиной?

Марион не стала отвечать на это неприятное замечание. Разве могла она сказать этим людям правду, не скомпрометировав при этом свою семью? Аласдар угадал: ее отец и вправду собирался совершить набег на земли герцога Аргайла. Да, он пал так низко, что решился на одно из тех злодеяний, которыми гордятся многие поколения этих похитителей чужой собственности! Разумеется, все знали, что и Кэмпбеллы платили им той же монетой, но чтобы лэрд Гленлайона лично участвовал в грабежах?

– Можно сказать и так. Но я должна ему помешать. Умоляю, отпустите меня!

Аласдар склонил голову набок и с легкой насмешливой улыбкой спросил:

– К чему такая спешка?

– Я выяснила, что граф Айла узнал о планах отца и собирается отправить в Лорн семь сотен солдат под командованием полковника Кэмпбелла из Фанаба, чтобы ему помешать.

Предводитель отряда из Гленко озадаченно посмотрел на Марион. Потом потер глаза под густыми черными бровями и снова уставился на нее.

– Могу я узнать, каким путем вы получили эти сведения? Мне кажется невероятным, что… скажем так, что женщина смогла все это разузнать, да так, чтобы ее при этом не схватили!

Слова Аласдара задели девушку за живое, и глаза ее полыхнули яростью.

– Теперь я вижу, что моя кузина Сара вышла замуж за наглеца и грубияна!

Аласдар улыбнулся, пропустив это неуместное замечание мимо ушей. Марион нахмурилась, увидев, что ей не удалось вывести его из себя, в то время как сама она уже с трудом сдерживала клокочущую в душе злость.

– Если моего отца и его людей убьют, я всем расскажу, что в этом виноваты вы, Аласдар Макдональд! И вам придется объясняться перед Маром, почему он лишился пяти сотен солдат!

– Если они дадут своим же перебить себя, как зайцев, значит, так им и надо! И могу вас уверить, мисс, что я не стану оплакивать их кончину, – добавил он негромко, по-прежнему сохраняя полнейшее спокойствие. – Или мне освежить вам память, упомянув о том, что по вине вашего деда погибли десятки моих соплеменников? Что он со своими людьми подло убил моего отца и оставил мою мать умирать от холода полуголой, в снегу?

Над поляной повисла мертвая тишина. Марион сжалась от страха. То была правда, она зашла слишком далеко… И когда только она научится не болтать лишнего? Она вздрогнула, буквально кожей ощутив взгляд молодого Макдональда, стоявшего у нее за спиной. Она дернулась в сторону, намереваясь вырваться из круга, но мужчины сплотили свои ряды. В ту же секунду острая боль заставила ее остановиться: Аласдар заломил ей руку за спину. Все поплыло у нее перед глазами. Чтобы сдержаться и не заплакать, Марион закрыла глаза и яростно прикусила губу.

– И чего вы хотели этим добиться?

Дыхание человека, которого ее деду было приказано убить, коснулось ее щеки. Продолжая выкручивать ей руку, Аласдар заставил девушку повернуться лицом к Дункану, но она не осмелилась на него посмотреть. Упрямо не открывая глаз, она застонала, когда пальцы ее мучителя сжались.

– Мне больно! Пожалуйста, не надо…

Он резко отпустил ее и толкнул под ноги Дункану. Юноша хотел было помочь ей встать, но Лиам успел удержать его руку, взглядом приказав сохранять спокойствие. Осуществи он сейчас свое намерение, это было бы расценено как оскорбление в адрес военачальника клана. Аласдар повернулся и пошел прочь, но очень скоро остановился.

– Глаз с нее не спускай, Дункан! Мне нужно поговорить с генералом. Потом решим, что с ней делать.

Когда вместе со своими людьми Аласдар ушел, молодой Макдональд склонился над девушкой, которая теперь рыдала в голос, и тронул ее за плечо.

– Н-н-не трогай меня, М-м-макдональд! – запинаясь, выговорила она и свернулась клубком прямо на земле.

Юноша отдернул руку, и она на мгновение застыла над ее огненно-рыжими волосами, которыми играл прохладный ночной ветер. Дункан выпрямился и тоже ушел.

Марион лежала, свернувшись в комок, и дрожала всем телом, пока он не вернулся. Он протянул девушке одеяло, но увидев, что она даже не пытается его взять, накрыл ее сам. Она поежилась и посмотрела на него заплаканными глазами. Он не улыбался. Не упивался ее унижением, как она ожидала. Не было ненависти и злорадства и в глазах двоих мужчин, Ранальда и еще одного, постарше, которые стояли неподалеку. Все трое были чем-то похожи между собой, особенно Дункан и взрослый мужчина. У них были одинаковые квадратные волевые подбородки и пронзительный взгляд.

Девушка отвернулась, чтобы не видеть изучающих ее глаз. «Отец и сыновья», – подумала она, натягивая на плечи одеяло. Внимание ее привлек рисунок на шерсти, подарившей ей немного долгожданного тепла. Красный, синий и зеленый… Тартан Макдональдов! Дункан укрыл ее пледом с рисунком Гленко! Она проглотила слезы и свою гордость.

 

Глава 4

Спасите Кэмпбеллов!

Густой туман укрыл палатки, заглушив голоса. «Господи, неужели мне придется стать сторожевым псом при этой девчонке Кэмпбелл?» – выругался in petto Дункан, протягивая Марион миску с комковатой дымящейся кашей. Она провела ночь под кустом утесника и умудрилась запутаться волосами в колючих ветках. Лиам, Ранальд и Дункан спали неподалеку, готовые остановить любого, кому вздумалось бы посягнуть на честь или жизнь девушки. Марион приняла миску, заглянула в нее и поморщилась – настолько неаппетитно выглядело ее содержимое. Однако возмущаться она не стала.

Дункан сел на траву прямо перед ней, поджав по-портновски ноги, и поставил свою миску на землю. Вынув из sporran ложку, он вытер ее краешком пледа и с улыбкой протянул Марион.

– Ешь, пока горячая! Когда остынет, ее не проглотить! Конечно, с медом или с патокой вкуснее, но здесь мы радуемся тому, что дают. Хорошо вообще, что есть чем подкрепиться!

Марион смущенно улыбнулась и под внимательным взглядом Дункана принялась есть.

– Замерзла ночью?

Она оторвалась от своего скромного завтрака и немного помедлила с ответом. Ну конечно, она замерзла! И почти совсем не спала.

– Нет, – буркнула она, проглатывая последнюю ложку каши.

Она поставила пустую миску на землю, подтянула колени к подбородку и накрылась пледом, который успел соскользнуть у нее с плеч. Дункан взял ложку, вытер ее и поспешно съел свою невкусную кашу.

– Ты наверняка и не ждала, что в моем клане тебя примут с распростертыми объятиями, – сказал он, убрав свою слегка погнутую ложку в sporran.

– Не ждала.

Взгляд ее утонул в толпе мужчин, занятых каждый своим делом в соответствии с занимаемым местом в полковой иерархии. Некоторые собрались у костров, к которым время от времени приходилось подходить всем, чтобы просушить влажные пледы. Для военачальников и командиров были разбиты примитивные палатки. Остальным приходилось спать, завернувшись в плед, под открытым небом, под телегами, на которых перевозили продукты и оружие, или под кустами. А ночи в октябре уже холодные…

– Ты не должна сердиться на Аласдара!

Она посмотрела на него. На худеньком лице, осунувшемся от тревоги и недосыпания, застыла гримаса неудовольствия. Дункан почувствовал, как стремительно забилось сердце, стоило ему увидеть ее глаза – в первый раз при свете дня. Эти прекрасные глаза, околдовавшие его в сумерках, среди холмов Гленлайона… Они оказались голубыми, очень светлыми, но края радужки и пятнышки внутри нее были более темного голубого оттенка. Ресницы у нее тоже были очень красивые – густые и золотистые.

Марион спокойно дождалась, пока он закончит пожирать ее глазами.

– Ну почему я должна расплачиваться за глупость деда, которого даже не знала? – спросила она тихо и устало. – Тем более он уже умер! И общего у нас только то, что я ношу его имя, о чем ты мне так любезно напомнил!

– В этом-то все и дело.

– Получается, что и моим детям придется отвечать за его ошибки?

– Ошибки? Это было побоище, Марион! Твой дед и его люди воспользовались гостеприимством моего клана и предали его!

Девушка вздернула подбородок и поджала губы, и вдруг взгляд ее упал на мужчину, как ей показалось, отца Дункана. Он сидел совсем близко и наблюдал за молодыми людьми.

– Твой отец?

Юноша проследил за ее взглядом.

– Да.

Она прикусила губу и опустила глаза.

– Наверное, он был там, когда… ну, когда…

– Когда убивали наших? Да, он там был! – ответил Дункан куда резче, чем ему хотелось бы.

– Он тебе рассказывал?

– Да.

Марион украдкой снова посмотрела на великана с седеющими висками, который теперь разговаривал с другим членом клана. Она поежилась и закрыла глаза.

– Мне правда жаль.

Ну что еще она могла сказать? Что вообще тут скажешь? Она знала, что все случилось утром 13 февраля 1692 года. Много раз ей удавалось подслушать обрывки разговоров солдат, которым довелось побывать в Гленлайоне, и даже тех, кто участвовал в том массовом убийстве. Она знала все подробности, кровавые и ужасающие. Некоторые солдаты искренне сожалели о содеянном. Они рассказывали свои истории, рыдая, терзаясь чувством вины и заливая ее drams виски. Другие, наоборот, упивались описанием того, как насиловали этих «потаскушек Макдональд», сначала размозжив головы их мужьям. Среди последних было особенно много уроженцев Шотландской низменности, которые никогда не имели дел с Макдональдами из Гленко, но, как все обитатели Лоуленда, ненавидели всех горцев. И эти недоумки рассказывали о своих подвигах, не думая о том, что их слушатели ведь тоже горцы, как и «эти треклятые Макдональды»! При одном воспоминании об этом Марион испытала глубочайшее отвращение.

– Ты сожалеешь, что приходится отдуваться за своего предка, или потому, что в тот день мужчины с оружием хладнокровно убивали невинных?

Ответом ему стал сердитый взгляд.

– А такими ли уж невинными они были? Вы уводили наши стада и грабили наши дома, не оставляя семьям ничего, что помогло бы им пережить зиму! Из-за вас приходилось побираться! Дети болели и умирали, потому что им нечего было есть. А вы и до сих пор занимаетесь этими гадостями!

– Мы берем только скотину, – поправил Дункан, избегая смотреть девушке в глаза. – Да, мы воруем скотину, но разве у нас есть выбор? Это в обычае у горцев, и тебе это прекрасно известно. И потом, Кэмпбеллы хорошо знают наши горы и частенько уводят наших коров! Так чем же вы отличаетесь от нас?

– Мы только забираем назад то, что было у нас украдено!

Дункан насмешливо фыркнул.

– Я прощаю твою наивность, женщина!

Она нахмурилась и одарила его суровым взглядом. Но Дункан решил не отступать:

– И потом, разве мы пролили хоть каплю вашей крови?

Марион передернуло от отвращения, и она отвернулась. Хью-то погиб! Его кровь, бесспорно, не обагрила клинок какого-нибудь Макдональда, но его смерть, случайная или нет, была на их совести. Смерть Хью ужасно огорчила Марион, потому что только он один в семье ее понимал. Ей в то время было всего восемь… Оказавшись словно в тисках меж двух братьев, которые бесконечно тиранили ее, она очень рано научилась защищаться языком, раз уж не могла воспользоваться кулаками.

Отец всеми возможными способами пытался вернуть утраченное достояние, а потому очень редко бывал дома. Поэтому именно Хью приходил двоюродной сестренке на помощь, когда у нее с братьями, Джоном и Дэвидом, дело доходило до драки.

Джон Кэмпбелл рос мальчиком молчаливым и неулыбчивым. Ему нравилось манипулировать своим окружением и контролировать происходящее вокруг. Марион же уродилась бунтаркой и не желала ему подчиняться. Они были разными, как вода и пламя. Однако Джон был первенцем, а значит ipso facto ему в ближайшем будущем предстояло стать седьмым лэрдом Гленлайона. Дэвиду тогда было тринадцать, и по натуре он был, скорее, беззаботным и веселым. Пока рядом не было Джона, Марион с младшим братом неплохо ладили. Но стоило ему появиться, как Дэвид подпадал под влияние старшего брата, и они объединялись против нее. Особенно они радовались, когда им удавалось так разозлить Марион, что она хватала и разбивала первую вещицу, попавшуюся под руку. А после эти два лоботряса, ухмыляясь, исподтишка наблюдали, как ее наказывают за эту провинность.

Вдруг Дункан вскочил на ноги. Марион обернулась в сторону, куда смотрел он, – к ним направлялся Аласдар. Она тоже поспешила встать и заметила быстрый взгляд юноши, скользнувший по ее длинным ногам, обтянутым помятыми фланелевыми штанами. Покраснев от стыда, она поспешно завернулась в плед. Аласдар остановился перед ними и на секунду задержал свой взгляд на девушке.

– Вы свободны. Генерал Гордон почтил вас своим доверием. Прошу, не разочаруйте его, мисс Кэмпбелл!

В его тоне явственно слышалась угроза. Потом он посмотрел на Дункана.

– Поедешь с ней! Не можем же мы отправить женщину в Гленлайон одну! Мисс Кэмпбелл решила бы, что у мужчин из Гленко отвратительные манеры!

– Я смогу и сама за себя постоять, – возразила девушка, сверкнув глазами.

Военачальник горцев посмотрел на нее насмешливо и так же насмешливо хохотнул.

– В этом я не сомневаюсь! Потому-то вы и оказались сегодня утром в нашем лагере, верно?

Марион хотела было ответить колкостью на колкость, но сдержалась. Она свободна! А ей сейчас не до споров! И все же она наградила Аласдара сердитым взглядом.

– Как только она окажется в надежном месте, возвращайся немедленно, Дункан! Мы идем к Глазго, а оттуда – по дороге в Драммонд-Касл. Здесь нам делать нечего.

Ошеломленный известием Дункан кивнул и посмотрел на нахмуренное лицо златовласки. Было ясно, что ей совсем не улыбалось иметь в провожатых Макдональда. Что до Дункана, то, хотя поручение Аласдара его расстроило, при мысли о предстоящем путешествии он испытал и смутное удовольствие.

* * *

Лиам взял Дункана за руку, когда тот подошел к своей лошади. Марион уже вскочила в седло и ждала, подставив обрамленное огненно-рыжими волосами лицо теплому ветерку с озера Лох-Файн, в нескольких метрах от них.

– Будь осторожен, сын! Я видел, как ты на нее смотришь! Элспет… Разве ты не поклялся ей в верности перед отъездом?

Юноша ненадолго закрыл глаза, а потом посмотрел в ту же сторону, куда был направлен взгляд его отца.

– Господи, я знаю! Отец… Даже не думайте об этом! Это немыслимо! Это же дочка Гленлайона!

Лиам отпустил его руку и отступил на шаг. Потом снова оглянулся на стройную девичью фигурку, закутанную в их плед, который развевался на ветру.

– Это – еще одна причина, – сказал он, поворачиваясь и глядя на сына. – Женщина Кэмпбелл – это…

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Дункан, хмурясь и глядя на отца с недоумением. – Неужели вы думаете, что я настолько глуп, чтобы рисковать жизнью ради… ради интрижки? Не говоря уже о том, что она вряд ли согласилась бы… ну, даже если… И потом, я никогда не брал женщину силой, отец!

– Я знаю! – воскликнул Лиам и положил сыну руку на плечо. – Ты не из тех, кто может такое сделать. Но я говорю не о мести. Здесь совсем другое… Это может заставить страдать твое сердце.

Юноша посмотрел на него так, словно не верил своим ушам.

– Мое сердце? Или вы думаете, что я могу влюбиться в эту девчонку?

Старательно изображая возмущение, Дункан тряхнул головой и снова посмотрел на девушку, которая, казалось, парила над своей кобылкой. Ну как только отцу в голову могла прийти такая чушь? Ему – влюбиться в дочку лэрда Гленлайона? Да ни за что в жизни! Ведь у него есть Элспет, красивая и чувственная Элспет, которая будет терпеливо ждать его возвращения! Ладно, допустим, эта фурия и правда кажется ему хорошенькой, но ведь на то он и мужчина! Сколько уже ночей он провел в одиночестве, обнимая женщину только в своих снах! Нет, отцу не стоило даже заговаривать об этом…

– Хм… Поверь мне, Дункан, я знаю, что означает этот огонек во взгляде мужчины. Ты неравнодушен к этой женщине. Я знаю, о чем говорю. Даже Аласдар это заметил. Почему, ты думаешь, именно тебе он поручил отвезти ее в надежное место? Любой другой постарался бы ее унизить, отомстить. А ты… Я знаю, ты этого не сделаешь. И Аласдар это тоже понял. Чести Кэмпбеллов ничего не грозит, но что касается тебя…

– Все это глупо! – возразил Дункан, которого слова отца привели в волнение.

– Мы еще поговорим об этом, сын! А пока я просто хочу тебя предостеречь. Она не для тебя, поэтому не прикипай к ней душой. Элспет – хорошая девушка и обязательно станет хорошей женой. Если, конечно, ты к этому стремишься… Я-то знаю, что сердце и здравый смысл не всегда идут рука об руку…

– Мать однажды сказала мне то же самое.

Лиам посмотрел на сына вопросительно.

– Однажды мы сидели у реки и она рассказала мне, как вы встретились. Насколько я понял, чудо, что я вообще родился на свет! Вы не слишком торопились признаться друг другу в своих чувствах.

– Хм… Это правда, – кивнул Лиам и улыбнулся, вспоминая вечер, который они с Кейтлин провели в хижине недалеко от Метвена.

Дункан посмотрел на отца, который задумчиво поглаживал свой sporran. Он знал, что в нем хранится прядь шелковистых волос Кейтлин. Будет ли он с такой любовью вспоминать об Элспет после двадцати лет супружества? Он не мог представить своего отца без своей матери. Она была его якорем. Лишившись ее, Дункан был в этом уверен, Лиам, словно корабль, потеряет управление и погибнет при первом же шторме.

Вот чем должна быть для мужчины супруга – портом, в который всегда хочется вернуться! Разве не сказано, что женщина есть вместилище любви? Источник тепла, которое окутывает мужчину по ночам? И Элспет так щедро одаривала его и своей любовью, и своим теплом… Но как же страсть, сумасшедшая страсть, которая обжигает тело? Конечно, он сгорал от желания, сжимая ее в объятиях, но так было только в самом начале…

Он вздохнул. Отец прав – лучше держаться подальше от дочки Гленлайона. Несчастье – вот все, что она может ему принести. Тем более что у него есть Элспет… С ней спокойно, и можно быть уверенным в завтрашнем дне. Она такая ласковая, добрая, уютная… Но разве только этого хочет мужчина от отношений с женщиной?

Сердце забилось быстрее, и кровь прилила к лицу, стоило ему вспомнить тот последний раз, когда они с Элспет занимались любовью. Он испытал наслаждение, думая о другой – о девчонке Кэмпбелл. Обманул Элспет в своих мыслях. Марион, а не ее, обнимал он в тот вечер! Эту девушку с огненным нравом, с которой ему было бы приятно помериться силами… Нет, такое больше не должно повториться! Лишиться всего, чтобы поиграть с огнем? Ни за что!

– Мне пора, – тихо сказал он, избегая смотреть отцу в глаза.

– Помни, что я сказал, Дункан. И прошу, не забывай ни на секунду, что ты на вражеской территории. Даже если Гленлайон и перешел на сторону Претендента, он остается Кэмпбеллом. Ты – Макдональд, и жители земель Аргайла всегда были и остаются нашими недругами. Ты же герцогу враг вдвойне! Если тебя поймают, то церемониться не станут. Это ясно?

– Ясно, отец.

– Марион не сможет тебе помочь, даже если захочет.

– Знаю. Я буду смотреть в оба и держать сердце на замке.

Лиам порывисто обнял сына и на мгновение задержал свою большую руку у него на плече.

– Спасибо за советы, отец, – сказал юноша и повернулся к лошади, которая нетерпеливо гарцевала рядом.

– Bi faicealach, Дункан Колл! Gun téid e math leat!

– Moran taing.

Дункан вскочил в седло, повернул коня и поскакал к ожидавшей его Марион. Лиам долго стоял и смотрел вслед удаляющимся всадникам. На душе у него было неспокойно.

– Будь осторожен, сын!

* * *

Марион решила отправиться на север, подняться по долине Глен Эрей до Килхурн Касла, одного из владений Бредалбэйна. Там можно будет расспросить крестьян и решить, куда двигаться дальше. Если Гленлайон со своими людьми в тех краях еще не объявлялся, они пройдут по долине Гленорхи в надежде перехватить его по пути. Если же выяснится, что армия Гленлайона уже прошла, то придется ехать на запад, в Лорн, в надежде, что еще не слишком поздно…

Однако очень скоро планы изменились: оказалось, что Гленлайон со своими пятью сотнями солдат обошел озеро Эйв и направился к узкой переправе Брандер. Дункан с Марион отставали по меньшей мере на пять часов, но надеялись догнать армию, ведь солдаты, в отличие от них самих, шли пешком.

Дункан следовал за Марион, которая вот уже час подгоняла свою измученную кобылку. «Проклятье! Если она будет так мчаться, бедная лошадь скоро свалится мертвой!» – выругался он про себя. Они уже проехали мимо темного высокого Бен-Круахана, когда ему удалось наконец замедлить бег лошадей, схватив и удержав тяжело дышащую лошадь Марион за поводья.

– Что это ты делаешь?

– Если ты загонишь лошадь до смерти, то придется идти пешком, и мы потеряем в скорости!

– Ты нарочно меня останавливаешь? Мой отец в большой опасности, а ты… Ты же не хочешь, чтобы солдаты Фанаба встретились с ним раньше, чем мы?

Дункан недоуменно посмотрел на нее и в знак отрицания помотал головой.

– Они наверняка уже близко! И все равно Фанаб со своими семью сотнями не может ехать быстрее, чем мы!

Марион выругалась и одарила его презрительным взглядом. Однако приходилось признать, что он прав. С морды кобылы клоками падала пена, и нужно было дать ей отдохнуть. Но как же тяжело признать чужую правоту!

Подул холодный северо-восточный ветер, и Марион успела сильно замерзнуть. Плед был хорошей защитой от ветра и холода на земле, но во время бешеной скачки толку от него было мало. Дункан спешился и отвел своего коня к ручью, громко журчащему неподалеку, а сам сел на большой камень, возвышавшийся над укрытой колючими кустиками и рыжеватым сухим папоротником землей, тут же, возле воды.

– Дай своей лошади немного отдохнуть, – посоветовал он, опуская руку в хрустально-прозрачную воду.

Сложив пальцы ковшом, он зачерпнул воды и поднес ее к губам, а потом снова посмотрел на Марион. Девушка как раз спрыгивала с лошади. Полы пледа, который она придерживала рукой, хлопали на ветру. Небо словно налилось свинцом: где-то недалеко громыхала гроза. Наверняка до наступления вечера им придется порядком помокнуть… Вдруг Дункан вспомнил, что в одной из дорожных сумок у него до сих пор лежит красная форменная куртка. И почему он раньше о ней не вспомнил! Он подошел к коню и вынул куртку из сумки. Она развернулась у него в руках, и к ногам Дункана упал маленький sgian dhu. Звякнув при падении, ножичек исчез в зарослях папоротника. Несколько секунд Дункан смотрел, как его клинок посверкивает сквозь сухие листья, а потом медленно поднял его, сунул за пояс и протянул куртку Марион.

– Скоро начнется дождь. В ней тебе будет теплее.

Она торопливо натянула куртку и указала пальцем на нож.

– Отдай его мне!

– Нет, – спокойно сказал Дункан. – Я еще не знаю, можно ли тебе доверять.

Волосы Марион взметнулись вокруг покрасневшего, напряженного лица. Несколько секунд она о чем-то размышляла, потом вдруг перестала хмуриться. Эта перемена в ее настроении насторожила Дункана.

– Ты меня боишься?

Юноша задумался и ответил не сразу. Он стоял и смотрел на это решительное лицо, на котором вдруг расцвела чарующая улыбка, не лишенная, правда, легкой иронии. Ему хотелось засмеяться, но он сдержался. И все-таки веселье взяло верх: хохоча, он поднял с земли оброненный девушкой плед, а когда выпрямился, тряхнул своими черными как смоль волосами.

– Ты делаешь так всегда, когда хочешь добиться своего?

Выругавшись, девушка отвернулась и сделала шаг по направлению к своей лошади. В три шага преодолев разделявшее их расстояние, Дункан схватил ее за запястье и повернул к себе. Улыбки у него на лице уже не было, наоборот – губы сжались в тонкую полоску, глаза полыхали гневом.

– Если ты думаешь, женщина, что Макдональда легко одурачить, то глубоко заблуждаешься!

Под полупрозрачной белой кожей Марион, чье лицо оказалось так близко, затрепетала голубая жилка.

– Тебе придется завоевывать мое доверие, Марион! – шепотом сказал Дункан, одновременно пытаясь уловить аромат ее дыхания.

Он не мог отвести взгляд от ее глаз. «Отец прав, я не устою перед ней!» – подумал он, злясь на себя. Девичья ручка затрепетала в его пальцах. Он отпустил ее так резко, словно она превратилась в кусок раскаленного угля. Марион приоткрыла губы, и по лицу ее пробежала тень страха.

– А я? Разве я могу тебе доверять? Как я могу знать, что у тебя нет грязных намерений на мой счет?

Вздернув подбородок, девушка выдержала взгляд Дункана, которого ее слова обескуражили. Он не пытался посмотреть на ситуацию ее глазами и только теперь осознал, что она права. Взгляд Дункана переместился на sgian dhu, который он держал в руке. Словно чтобы проверить, насколько нож острый, он сжал лезвие пальцами, а потом протянул его Марион ручкой вперед.

– Я не причиню тебе вреда, Марион, но даже если бы я дал тебе клятву, ты бы мне не поверила.

– Это правда, – согласилась она и схватила кинжал за рукоятку.

Дункан вздрогнул, когда их руки соприкоснулись. Его пальцы инстинктивно сжали клинок, и он ощутил боль от пореза, которая моментально заслонила собой тягостное томление, которое начало разливаться по телу.

– Ты тоже не поверил бы мне, если бы я сказала, что никогда не всажу кинжал тебе в спину.

– Не поверил бы, – отозвался он умышленно мягко.

И медленно разжал пальцы. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Почувствовав, что нож теперь в ее распоряжении, Марион дернула его к себе.

– Ай! – вскрикнул Дункан и поднес руку ко рту.

– Прости! Я не хотела…

Она схватила его за руку и осмотрела порез.

– Неглубокий!

Марион огляделась, но ничего подходящего не нашлось. Тогда она отпустила его руку, выдернула полу своей сорочки из-за пояса штанов и оторвала кусок от подрубленного края. Дункан наблюдал за ней из-под ресниц, пока она перематывала ему рану.

– Вот и готово! – воскликнула девушка и сделала на повязке узелок.

На короткое мгновение их взгляды встретились, но чувство неловкости, которое они испытывали, заставило обоих отвернуться. Потом Дункан осторожно взял перебинтованной рукой Марион за подбородок и заставил посмотреть на себя снова.

– Со временем, может, я тебе и поверю, – сказал он с едва заметной усмешкой.

* * *

Готовые к атаке красные куртки заполонили долину. Марион почувствовала, как каждая клеточка ее тела сжимается от боли. Столкновение казалось неизбежным. В лице девушки не было ни кровинки. Она в страхе обратила взгляд туда, где виднелись темные тартаны Кэмпбеллов. Джон Кэмпбелл, шестой лэрд Гленлайон, с мечом в руке восседал на коне и в любую секунду мог дать сигнал к наступлению.

На линии горизонта меж деревьями сверкали воды Лох-Нелл.

– Я не могу позволить этому случиться, Дункан! Они собираются атаковать! Я должна что-то предпринять!

И Марион выползла из-за куста, где они затаились. Дункан едва успел поймать ее за полу и с трудом заставил снова лечь.

– Ты совсем спятила? Тебя же подстрелят!

– Пусти! – взвизгнула девушка и попыталась вырваться. – Это ужасно, я должна убедить отца, заставить его отказаться от этого боя! Они же перебьют друг друга! Это как… как… – Подыскивая правильные слова, она яростно замотала головой. – Как если бы вы пошли войной на жителей Кеппоха!

В последнем порыве, движимая отчаянием, Марион снова попыталась встать. На этот раз Дункан схватил ее за плечи и крепко прижал к земле.

– Если ты, идиотка несчастная, попытаешься сейчас пробраться к отцу, клянусь, не пройдет и минуты, как тебя изрешетят пулями свои же!

Она подняла на него круглые от ужаса глаза.

– Люди моего отца не посмеют в меня стрелять!

Взгляд Дункана оторвался от лица девушки, на котором было написано недоумение, и опустился к красной форменной куртке с позолоченными пуговицами. Внезапно ему пришло в голову, что Марион умудрилась украсть курточку офицера. Но кому бы она ни принадлежала, командиру или простому солдату, она все равно оставалась отличительным признаком солдата ганноверской армии.

– Ну конечно! Ведь дочка лэрда частенько прохаживается перед солдатами одетая как солдат sassannach!

Марион заскрипела зубами от отчаяния.

– Но у меня нет другой одежды! Я могу снять эту куртку…

– С такого расстояния они все равно подумают, что ты – мужчина. Хотя постой… Кажется, я знаю, что делать! – сказал Дункан, отпуская ее. – Погоди-ка!

Он вынул из сумки плед и протянул его девушке.

– Надень как arisaid.

– Но это же плед Макдональдов! Думаешь, отец этого не увидит? Он столько раз дырявил такие пледы, что… – Марион прикусила язык, чтобы не сказать очередную гадость. – Мой отец узнает цвета врага, Дункан. Вы ведь наши враги…

– Не в этой войне, Марион.

Она на мгновение задержала взгляд темно-голубых глаз у него на лице, потом схватила плед и ловко в него завернулась. Он одобрительно улыбнулся.

– Эти цвета тебе к лицу! Теперь ты похожа на супругу главы клана из Гленко. Кто бы мог подумать!

– Катись ко всем чертям, Макдональд! – пробурчала она в ответ и поплотнее запахнула плед.

Как следует одернув свою импровизированную юбку, Марион бросилась бежать к отряду Гленлайона, который как раз выстраивался в боевом порядке в тридцати метрах от того места, где они с Дунканом прятались. «Cruachan!» Ее крик разнесся над равниной, вызвав суматоху в рядах солдат. Десятки мушкетов устремили свои дула на девушку, готовые выстрелить в любую секунду. Марион остановилась как вкопанная. Эхо воинственного крика Кэмпбеллов растворилось в тумане, постепенно пожиравшем холмы Глен Лонана. Повисла леденящая кровь тишина. Джон Buidhe Кэмпбелл направил своего коня к девушке, которая стояла, словно окаменев, и смотрела на добрую сотню повернутых в ее сторону стволов. Дункан вышел из-за кустов, предусмотрительно подняв руки над головой ладонями вперед, и последовал за Марион.

– Fraoch Eilean!

– Проваливайте отсюда! – крикнул им Гленлайон.

– Нам нужно поговорить! Марион хочет с вами поговорить!

– Марион? Боже милостивый! Ты ли это, Марион?

Пара секунд, и лэрд был рядом с дочкой. Лицо его покраснело от ярости.

– Марион Кэмпбелл! Можешь объяснить мне, как ты тут оказалась?

– Папа… Вы не должны сражаться! Родичи не должны проливать кровь друг друга напрасно!

Лэрд Гленлайона смотрел на нее, словно не веря своим глазам. Взгляд его скользнул по тартану Гленко и вернулся к умоляющему лицу дочери.

– Ты не ответила на мой вопрос! – сжимая кулаки, прикрикнул он.

– Я пришла, чтобы предотвратить это бесполезное побоище! Отведите свой отряд назад, отец! Так нужно!

Гленлайон окинул взглядом усеянные красными точками вражеских мундиров холмы и выругался.

– Не вмешивайся в то, что тебя не касается, дочка! Война – это дело мужчин. Возвращайся домой!

– Никуда я не пойду, пока не увижу, что вы отвели войска!

– Мне – отступить? – процедил Гленлайон сквозь зубы. – Отступить перед Аргайлом? Никогда! На этот раз наглец получит по заслугам!

– Папа, Фанад был единственным другом твоего отца! Наверняка он, как и ты, против этого сражения. Подумай сам, ведь сейчас речь не идет о наших личных обидах на герцога Аргайла! Сейчас корона Стюартов сражается с короной Ганноверцев! Если твои люди погибнут, какую помощь ты сможешь предложить Мару и Претенденту? Не стоит сражаться со своими ради чьей-то прихоти! Заклинаю вас, прикажите нашим людям отступить!

Отец выслушал эту тираду молча, с бесстрастным лицом. Только глаза его двигались – глубоко посаженные глаза на изможденном лице. Гленлайон поочередно смотрел то на дочь, то на ее спутника Макдональда.

– Теперь вы! Как вы оказались с моей дочерью, поганец?

– Папа!

– Марион, закрой рот!

Лицо лэрда побелело от гнева.

– Я сопровождаю вашу дочь туда, где она будет в безопасности, сэр!

– Вы за идиота меня держите? Моя дочь – в безопасности в руках мужчины из Гленко! Пресвятая дева! Рассказывайте свои басни кому-то другому, Макдональд!

– Он говорит правду, – подтвердила Марион, которую рассердила реакция отца. – Ему поручили охранять меня.

– Кто же ему дал такое поручение, ты можешь мне сказать?

– Аласдар Ог Макдональд и…

– Аласдар? Что я слышу, дочка! Что ты забыла в проклятой долине?

– Она была не в Гленко! Она была в…

Дункан умолк и посмотрел на Марион, которая стояла и кусала губы от отчаяния. Выбора у нее не оставалось: нужно было рассказать отцу правду.

– В Инверари, – пробормотала она едва слышно и опустила глаза.

– Что? Повтори-ка!

– В Инверари! Я была в Инверари, а потом оказалась в лагере якобитов.

Лэрд кивнул. Заявление дочери ошеломило его. Марион сцепила руки за спиной – совсем как ребенок, ожидающий наказания.

– Что ты там делала? Это ты сказала Арчибальду, что я поведу своих людей в Лорн?

Голос Гленлайона дрогнул от дурного предчувствия.

– Нет. Как ты мог такое подумать?

Лэрд Гленлайона упрямо не отрывал взгляда от луки седла, которую сжимали его пальцы. Глаза его были пусты, лицо искажено тревогой. Марион подбежала к нему и вцепилась обеими руками в полы отцовского пледа.

– Клянусь тебе, папа! Это не я!

Он закрыл глаза и тряхнул головой, потом перевел взгляд на дочь.

– Я озвучил этот план только сегодня утром. Заранее об этом знали только твои братья и ты.

– Кто-то из слуг мог услышать, такое возможно! Молли постоянно подслушивает под дверью! Она могла проговориться.

Лэрд Гленлайона провел рукой со вздувшимися венами по лицу. Рука остановилась на уровне губ. Он размышлял. Дункан рассматривал человека, которого в его клане так яростно ненавидели, – сына палача, погубившего десятки жизней его родичей. «Господь свидетель, да ведь я сейчас пытаюсь спасти шкуру этого самого Гленлайона!» – подивился он про себя.

То была их вторая встреча. В первый раз они столкнулись давно, пять лет назад. Тогда Дункану было всего четырнадцать. С несколькими мальчишками-сверстниками из Гленко они отправились в Гленлайон, чтобы украсть своих первых коров. Лэрд поймал их на месте преступления и отвел к границе, разделявшей их земли, под прицелом своего мушкета. Потом, наподдав каждому под зад, он сказал, что на этот раз их, сосунков, прощает, но пускай это послужит им уроком. Если он еще раз поймает их на своей земле, то повесит без лишних разбирательств, благо ветки у деревьев в Гленлайоне крепкие… «Вы хотели показать себя мужчинами, вот с вами и обойдутся, как с мужчинами!» – пригрозил он, давая понять, что его милосердие небезгранично.

Дункан невольно улыбнулся. Он не считал, сколько раз возвращался в долину Гленлайон с того дня, но всегда старался провернуть дело так, чтобы не быть пойманным. Урок, извлеченный из своих злоключений, он усвоил надежно.

С тех пор хозяин долины Гленлайон сильно постарел. Они с его отцом, скорее всего, были ровесниками, но лэрд выглядел лет на десять старше Лиама. Кожа натянулась на впалых щеках с выступающими скулами, поблекшие от усталости и печалей голубые глаза утонули в глазницах, что подчеркивало форму черепа. Плечи его поникли под тяжестью долгов – наследия, оставленного капитаном Робертом Кэмпбеллом. Он потерял здоровье в попытках вернуть то, что отец легкомысленно продал, чтобы заплатить за свои проигрыши и за виски. Неудивительно, что никого из своих сыновей шестой лэрд Гленлайона не назвал Робертом.

– Объясни, что ты делала в Инверари! – потребовал он, сердито глядя на дочь. – Не слишком ли далеко ты забрела от Честхилла во время прогулки, Марион? Или ты шпионила?

Девушка вздрогнула – настолько холодно и отчужденно прозвучали слова отца. Лицо ее побледнело. Между ними повисло тягостное молчание. Расценив его как признание вины, Гленлайон выругался.

– Папа, я позже тебе все объясню! Сейчас не время!

– Для кого ты шпионила?

Марион пришлось уступить. Понурив голову, она тихо ответила:

– Для Бредалбэйна.

Имя затерялось в складках плаща, который она перебирала дрожащими пальцами. Лицо Гленлайона исказилось от гнева.

– Будь он проклят! Как он посмел использовать мою дочь? Как посмел? Мало ему того, что он диктует, что мне делать, и унижает перед другими лэрдами, так этот деспот еще и сделал из моей дочери…

Он не закончил фразу. Ужасное слово так и не сорвалось с его губ. Но Марион догадалась.

– Ты думаешь, что я… что я через постель узнавала то, что хотела? Вот как ты обо мне думаешь! Вот как ты доверяешь своей дочери, плоти от плоти твоей, крови от крови твоей!

Та самая кровь, о которой только что упомянула Марион, прилила к лицу лэрда.

– Я такого не говорил.

– Неправда! – отрезала девушка, выпуская из рук измятую ткань. – Я прекрасно поняла, что ты собирался сказать!

На холме началось какое-то движение, и оба замолчали. Со стороны армии противника донеслись крики: Фанаб отдавал распоряжения своим солдатам. Море красных мундиров двинулось в их сторону. Фанаб дал сигнал к атаке. Солдаты Гленлайона тоже начали строиться. Марион, которая только что бушевала праведным гневом, в ужасе замерла.

– О нет! – воскликнула она, зажимая рот дрожащей рукой. – Папа, ну подумай сам! Нужно остановить это, пока еще не поздно! Предотврати это побоище, умоляю тебя!

Гленлайон уронил голову на грудь. Закрыв глаза, он вздохнул и задумался. Минутой позже, взглянув напоследок на дочь, он пришпорил крупного белоногого скакуна и вскоре присоединился к своим солдатам. Дункан подошел к Марион и положил ладони на ее дрожащие плечи. Они молча стояли и смотрели, как лэрд что-то обсуждает с командирами. Наконец лэрд вынул из кармана носовой платок, засунул его конец в дуло своего мушкета и поднял оружие над головой.

– Cruachan!

В следующую минуту лэрд Гленлайона начал спускаться по склону холма навстречу командиру Кэмпбеллу из Фанаба. Появился ответный белый платок, привязанный к штыку. Военачальники враждующих отрядов встретились посредине равнины.

Плечи Марион чуть расслабились. Загрохотал гром, и с неба заморосил мелкий дождик. Переговоры продолжались несколько минут, потом командиры разъехались. Они пришли к соглашению: дабы не проливать кровь Кэмпбеллов из Фанаба, лэрд Гленлайона согласился опустить оружие, но при условии, что его людям позволят беспрепятственно покинуть земли Аргайла. Крики радости солдат обоих лагерей наполнили долину. Политические интриги, превратившие их в противников, – не слишком убедительный повод для того, чтобы проливать кровь соотечественников… Худшего удалось избежать. Дабы подтвердить готовность соблюдать соглашение, отряды обменялись залогами, после чего направились в противоположные стороны. Напряжение внезапно ушло, и Марион разрыдалась на плече у Дункана.

* * *

По стенам пещеры, ставшей для них укрытием, стекали струйки воды. Дункан сидел у входа, повернувшись спиной к Марион, пока та переодевалась. Вот уже два часа шел проливной дождь. Робкий костерок как мог обогревал влажную пещеру. Развесив для просушки насквозь промокшую одежду, девушка закуталась в плед. От холода у нее стучали зубы.

– Готово. Можешь повернуться.

Но Дункан не спешил поворачиваться. Еще несколько минут он представлял себе дрожащее девичье тело – изгиб бедер, округлость груди, очертания икр. Танцующая тень на каменной стене в отсветах пламени… Тень бесстыжая, чувственная и грациозная, которой он легко придал черты лица, цвет волос, оттенок кожи. Закрыв глаза, он представил Марион такой, какой мог ее увидеть, если бы обернулся несколько минут назад. С этой тени он не сводил глаз, пока она снимала с себя одежду у костра, ставшего свидетелем его прегрешения.

Наконец Дункан со вздохом повернулся. Девушка сжалась в комок в самом дальнем уголке пещеры, у ног поблескивал клинком ее маленький sgian dhu. «A Mhórag, m’aingeal dhiabhluidh! – подумал он. – На твоем месте я бы спал с кинжалом в руке!»

Им предстояло провести ночь в этой задымленной и влажной пещере. Он знал, что не заснет, когда Марион рядом, такая близкая и легко достижимая. Ему было слышно ее дыхание – громкое и быстрое. Девушка казалась встревоженной. Она наверняка угадала его мысли. Время душевных излияний закончилось. Неизбежная близость в ограниченном пространстве их укрытия вернула к жизни прежнюю враждебность. Взгляды молодых людей встретились. В глазах у Марион, словно крошечные, лукавые и чарующие bean-sith, затанцевали отсветы огня, превратив их в два кусочка раскаленного угля на разрумянившемся круглом лице с островатым подбородком.

Длинные и тонкие девичьи пальцы подобрались поближе к рукоятке кинжала, и Дункан решил, что лучше не подходить к ней слишком близко. Он сел напротив так, чтобы костер оказался преградой между ним и искусительницей, при одном взгляде на которую у него начинало ныть внизу живота, и заставил себя вспомнить об Элспет. Так он и просидел какое-то время, созерцая пламя – этой символ адских мучений, которые он испытывал по ее вине, пусть она об этом даже и не догадывалась.

Гроза между тем понемногу успокаивалась. В тишине ночи их пещеру несколько раз озарили голубоватым светом редкие вспышки молний. Марион прижала колени к груди и положила на них подбородок.

– Твой отец хочет, чтобы ты как можно скорее вернулась в Честхилл, – сказал Дункан, просто чтобы нарушить ставшую давящей тишину.

– Я знаю, – ответила она и тоже уставилась на огонь.

Длинная мокрая прядь упала ей на лицо, и Марион машинально отбросила ее тыльной стороной ладони.

– Я туда не поеду.

– Гленлайон пригрозил мне расправой. И потом, он мне доверился…

Она посмотрела ему в лицо и издала тихий смешок, похожий на воркование голубки. Губы ее раздвинулись в широкой улыбке, обнажив безупречно белые зубы.

– Мой отец тебе не доверяет, Макдональд! У него просто не осталось выбора. Он не мог взять меня с собой, но и на то, чтобы отвезти меня домой в Гленлайон, времени у него не было. Это мне он доверяет!

Дункан обиженно поджал губы, но потом, после короткого раздумья, лукаво улыбнулся:

– Ты вертишь им, как хочешь, да? Лэрд Гленлайона – послушная кукла в руках своей дочки?

Марион скорчила презрительную гримасу и, склонив голову набок, смерила его леденящим кровь взглядом.

Дункан в ответ на этот маневр улыбнулся еще шире, а потом и захохотал, запустив руку в свои черные, как вороново крыло, волосы. От него не укрылось, как дернулись пальцы на рукоятке ножа.

– Наверное, он теперь локти кусает, что не отправил тебя под присмотром кого-нибудь из своих людей!

– Мне не слишком хотелось, чтобы со мной поехал кто-то из наших, – буркнула девушка. – Мне нужно в Финлариг, там я отчитаюсь перед Бредалбэйном. Но об этом моему отцу знать не обязательно. Я успею вернуться в Гленлайон раньше, чем он. И потом, я прекрасно умею обходиться без провожатых, можешь мне поверить! Я изъездила вдоль и поперек этот край, как только научилась держаться в седле! Так что твое присутствие, Макдональд, мне не просто не нравится, оно мне даже мешает. И я не забыла, что ты – враг, несмотря на то, что сегодня произошло. Что бы ты там ни думал…

Клинок заскрежетал о камень, словно напоминание.

– Думаю, пришло время объяснить тебе, что я обо всем этом думаю. Мне поручили доставить тебя в безопасное место живой и невредимой. Хочешь ты, чтобы я ехал с тобой, или нет, – мне на это начхать. Хотя и в этом у меня есть своя выгода…

Дункан посмотрел на блестящий клинок. Если понадобится, Марион им воспользуется, в этом он не сомневался. И все же ему хотелось еще немножко поизводить ее. Во взгляде девушки теперь читалась откровенная паника.

– Ты не осмелишься… – прошептала она дрожащими губами. – Ты не заставишь меня пожалеть, что я тебе доверилась…

– Что, если ты ошиблась, Марион? Ну вспомни, я же всего-навсего мерзкий и бессовестный вор!

Марион чуть прикрыла глаза, отчего Дункан вздрогнул.

– Что, если мне захочется начать с того места, где мы остановились в первый раз, в долине Гленлайон?

На освещенном костром лице Марион поочередно отразилось множество эмоций. Дункан следил за происходящим, полуприкрыв веки. Ему нравилось над ней подтрунивать. Соблазн был слишком силен. Она же из Кэмпбеллов, да еще и из Гленлайона! Об этом ему обязательно нужно было помнить, как бы сильно девушка ему ни нравилась. Хотя думать об этом было не слишком приятно, он понимал, что плотское влечение, которое она разбудила в нем с первого же взгляда, возможно, никогда не будет утолено. Ему хотелось напугать ее, заставить мучиться телом и душой, как он мучился в эту самую секунду. Он также умеет быть резким. «Какая восхитительная война! Марион тоже не выйдет из нее невредимой», – подумал он мстительно. Раз уж нельзя утолить жажду тела, он получит свою часть удовольствия другим способом…

– Ты в моей власти, Марион Кэмпбелл! – насмешливо сказал он. – Я могу сделать с тобой все, что надумаю. И если мне захочется овладеть тобой, я это сделаю.

Дрожащий кончик клинка sgian dhu повернулся в его сторону.

– Если подойдешь, я убью тебя!

Смех Дункана эхом отразился от влажных стен пещеры. От этого звука Марион покрылась гусиной кожей.

– Может, у тебя даже и получится! Но я пока еще думаю, стоишь ли ты того, чтобы рискнуть.

Девушка поджала губы и передернула плечами, услышав эту неприкрытую издевку.

– Может, дашь мне попробовать? Ну, чтобы я понял…

– Катись к черту, мерзавец! Даже не мечтай! – сердито отозвалась она и плотнее закуталась в плед.

Ей хотелось плакать. Пришло время перемирия, которое обещало быть коротким. Дункан растянулся на холодном каменистом полу и укрылся сыроватым еще пледом. Испуганное лицо девушки скрылось за стеной огня.

– А теперь пора спать! – с усмешкой сказал он.

Марион не ответила. Потянулись долгие минуты в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием огня и мрачными криками совы. Потом послышался шорох ткани.

– Ты дал мне свое слово, Макдональд!

– Тебе хватит одного моего слова?

– Ты – бесчестный негодяй!

– Я знаю.

Он закрыл глаза и удовлетворенно улыбнулся.

 

Глава 5

Поход Макгрегоров

Настроение у Марион было прескверное, и она беспрерывно чертыхалась и ругалась. Время от времени она посматривала на тусклое солнце, безуспешно пытавшееся пронизать лучами белесую пелену влажного тумана, в котором всадники ехали уже несколько часов. Копыта коней увязали в толстом слое грязи и каждый раз вырывались из нее с чмокающим звуком, наводившим на мысль о том, что это враждебные земли Аргайла посылают им на память свой прощальный поцелуй.

Ночь оказалась долгой, очень долгой. Тщетно Марион пыталась уснуть. Стоило сну смежить ее веки, как рассудок напоминал о близкой опасности. Она совсем не отдохнула и чувствовала себя прескверно.

Причина ее бессонницы держалась впереди и оборачивалась иногда, чтобы убедиться, что она по-прежнему едет следом. Как было бы здорово убежать от него и вернуться домой, в Честхилл! Но Марион знала, что не может так поступить. Бредалбэйн поручил ей задание, и ей надлежало лично рассказать ему все, что удалось узнать. А то, что она узнала, могло скомпрометировать многих… А ведь никому не хотелось бы сложить голову на плахе по обвинению в государственной измене и предательстве короля Георга.

Девушка не сводила глаз с массивной фигуры, которая раскачивалась прямо перед ней в такт движениям коня. Мотивы и поведение спутника до сих пор оставались для нее загадкой. Временами он вел себя предупредительно и демонстрировал искреннюю заботу о ней и ее безопасности, а иногда превращался в самого отвратительного, заносчивого наглеца, какого ей только доводилось видеть. Она испытывала к этому Макдональду столь острую неприязнь, что не задумываясь всадила бы ему sgian dhu в спину, если бы он не был вдвое больше и сильнее ее самой. Вряд ли у нее получилось бы его убить, разве что ранить. Но тогда бы он быстро скрутил ее, и…

По спине ее пробежала легкая дрожь и растворилась странным и приятным покалыванием где-то внизу живота. Приходилось признать, что этот мужчина не оставил ее равнодушной. Черноволосый, с пронзительным и непроницаемым взглядом, он завораживал ее своими манерами и разговором и заставлял трепетать сердце чаще, чем она сама того желала.

Закрыв глаза, Марион вспомнила пылкий поцелуй, который он украл у нее там, на ковре из вереска. К щекам моментально прилила кровь, и она приложила холодную ладошку к губам, потому что ей вдруг показалось, что она до сих пор ощущает прикосновение его горячих губ. Но ведь он – Макдональд! Марион открыла глаза. Обернувшись, Дункан внимательно смотрел на нее. Она покраснела до корней волос, заподозрив, что он догадался, о чем она думает.

– Кто-то едет нам навстречу! – сказал юноша и указал рукой на восток.

Марион увидела небольшой отряд всадников – человек десять-двенадцать. Сердце ее забилось от страха – она узнала их тартан.

– Это Макгрегоры. Мне бы не хотелось с ними встречаться. Едем скорее отсюда, Дункан!

– Почему? Разве они не живут на ваших землях? Разве не поклялись они вашему клану в преданности, чтобы получить вашу защиту?

– Они теперь вне закона! Недаром же на них выдали «Патент огня и меча»! Макгрегоры – разбойники, язва на теле Хайленда!

Дункан вскинул брови и с удивлением спросил:

– Неужели негодяи водятся не только в Гленко?

Девушка уже собралась пришпорить свою кобылку, когда он перехватил поводья.

– Подожди! Это Роб Рой Макгрегор! Они не причинят тебе вреда. Я знаю Роба Роя!

– Ну конечно, вы же оба воры!

– Не думал, что придется тебе напоминать: его сестра, между прочим, вышла замуж за Аласдара Ога, а с твоим отцом они – двоюродные братья!

– Может, и так, но это не значит, что я горю желанием якшаться с этими бандитами. Уверена, с ними лучше не связываться!

Но теперь бежать было поздно: банда Макгрегоров на взмыленных конях уже остановилась в нескольких метрах от них. В повисшей тишине слышалось лишь пофыркивание и стук копыт гарцевавших на месте лошадей. Всадники рассматривали друг друга. Наконец высокий крепкий мужчина, чья растрепанная рыжая шевелюра была усеяна серебристыми нитями седины, галантно поклонился Марион. Его голос, низкий и хриплый, нарушил молчание.

– Мое почтение, кузина! Приветствую тебя, Макдональд! Какие, интересно, у тебя дела с женщиной из Кэмпбеллов? Которая к тому же одета в мундир солдата sassannachs! – воскликнул он и широко улыбнулся.

– Я сопровождаю госпожу Кэмпбелл, Макгрегор! А что до того, какие у нас с ней дела… – Дункан выдержал небольшую паузу и игриво кивнул в сторону «госпожи», которая в ответ облила его холодным презрением, – то я и сам пока этого не понял. Не то чтобы мне не хотелось, да она оказалась слишком строгой.

Мужчины расхохотались, приведя тем самым Марион в бешенство. Ударив каблуками лошадь в бока, она попыталась повернуть ее и ускакать, но Дункан поймал девушку за рукав. Движение получилось таким резким, что Марион чуть не свалилась с седла, и ей пришлось схватиться за рубашку своего спутника. Выпрямляясь, она выругалась сквозь зубы.

– Ты – мерзавец, Макдональд! Я тебе это припомню! Кэмпбеллы не забывают – «No obliviscaris»!

За руку он притянул ее еще ближе к себе и посмотрел ей в глаза.

– Жду не дождусь, когда это случится! – проговорил он сладким голосом, томно улыбаясь. – Ты останешься со мной, Марион. Ты под моей защитой, и так будет до тех пор, пока я не доставлю тебя, куда мне сказано.

– Я не твоя пленница!

И она попыталась вырвать свою руку из железных тисков. Дункан разжал пальцы.

– Это правда. Но ты должна меня слушаться.

– Грубиян!

– Дрянь! Согласен, будем говорить на одном языке, чтобы все было понятно!

Марион снесла это оскорбление, не моргнув глазом, но про себя поклялась, что Дункан еще ответит за все унижения, которые ей по его вине пришлось пережить. Она поджала губы и наградила его полным презрения взглядом, но Дункана этим было не пронять. Он снова повернулся к Макгрегору.

– А вы, наверное, приехали в Аргайл развеяться?

– Мы шли следом за армией Гордона, как вдруг явился Колин Макнаб и сказал, что корабль с запасами провизии бросил якорь в озере Файн. И мы решили проверить, правда ли это. – И рыжеволосый великан многозначительно подмигнул. – Ты, наверное, охотно поехал бы с нами, но… – Взгляд его остановился на девушке. – Я вижу, у тебя другие заботы.

Дункан тоже посмотрел на Марион. Та со вздохом подняла очи к небу.

– Госпожа Кэмпбелл будет делать то, что я скажу. Когда вы планировали наведаться на корабль?

– Сегодня ночью. Время не ждет: корабль приплыл в Инверари сегодня утром, и команда судачила, что разгружать будут послезавтра. Поэтому вполне может случиться, что груз до сих пор на борту.

– Что это за судно?

– «Holy Faith». Суденышко маленькое, офицеры и бóльшая часть матросов разместились на постой в Инверари. На борту остались только дозорные.

Марион молча наблюдала за Дунканом, который боролся с желанием совершить еще один, последний, набег перед возвращением в армию горцев. Взойти на борт корабля… Она заранее знала, что он поддастся искушению. Разве он не Макдональд? Однако ее это совершенно не огорчало. Наоборот, такой поворот событий позволял ей вернуться к своему делу на том самом месте, на котором отец заставил ее остановиться. Нанести последний удар герцогу Аргайлу… Предвкушение этого славного часа заставило девушку забыть обо всех горестях. Она так глубоко задумалась, что не заметила, как внимательно смотрит на нее Дункан.

– Если судить по твоему лицу, Марион, то ты уже представляешь себя на корабле!

Девушка выпрямилась в седле. Лицо ее снова залил румянец смущения. Ну как он только догадался?

– Я… Ты сам только что сказал, что у меня нет выбора. Мой удел – слушаться. Так что ты решил?

Дункан посмотрел на нее с подозрением. Странный блеск появился в его глазах.

– Я решил, что мы можем повременить денек с отъездом.

Грех не воспользоваться таким шансом!

* * *

Корабль действительно оказался в месте, которое указал Макгрегор. Дункан приставил ладонь козырьком к глазам, чтобы лучше рассмотреть «Holy Faith». То была двухмачтовая шхуна, и приплыла она, судя по всему, из Голландии. Судно и вправду было небольшое, и Дункан подумал, что пробраться на борт будет нетрудно. Оставалось выяснить, сколько на нем охранников.

– Я вижу пятерых, – отозвался Роб, словно прочитав его мысли.

– Мы следим за кораблем уже час. Если кто-то еще и есть на нижней палубе, то они поднимутся с минуты на минуту. Думаю, все пройдет гладко!

Дункан вернул увеличительную трубку своему спутнику и улыбнулся.

– Похоже, мы отлично повеселимся!

– А как быть с Марион?

– Я пойду с вами!

Мужчины обернулись и посмотрели на нее с неподдельным изумлением.

– У тебя с головой не в порядке? – спросил Дункан, красноречиво покрутив пальцем у виска.

– А ты думал, я останусь и буду ждать тебя на берегу?

Дункан открыл было рот, но промолчал и снова повернулся лицом к пришвартованному кораблю. На лбу появилась морщинка – обычный знак раздумья. И правда, что ему с ней делать? В таких предприятиях, как то, что затеял Роб Рой, женщины не участвуют. А ему так хотелось составить Макгрегорам компанию!

– Ладно! Пойдешь со мной, но будешь делать только то, что я прикажу. При малейшем неповиновении верну тебя на берег и привяжу к дереву. Поэтому лучше слушайся! Это ясно?

Пухлые губы Марион изогнулись в лукавой улыбке.

– Это ясно?

– Яснее ясного, Макдональд!

– Ты точно знаешь, что делаешь, Дункан? – спросил Роб Рой, с сомнением поглядывая на свою кузину. – Я могу оставить с ней здесь старого Фергюса, если хочешь.

– Нет, не нужно, – ответил юноша, не сводя глаз с Марион. – Лучше взять с собой всех наших людей. Я за нее отвечаю, так что придется взять ее с собой. И если она ослушается, я с превеликим удовольствием ее накажу, уж можешь поверить!

Лицо Дункана озарилось двусмысленной улыбкой, и он добавил:

– Наказать дочку Гленлайона – это же сбывшаяся мечта!

Марион стиснула зубы так, что заболела челюсть, и смерила его ненавидящим взглядом.

– Не знаю, можно ли положиться на слово жителя Гленко…

– Хочешь проверить?

Бросив сердитый взгляд в сторону Роба, которого забавляли их с Дунканом постоянные перепалки, Марион молча шагнула в сторону. Дункан догнал ее и повернул к себе лицом. Решительно, эта девчонка не упускает случая уколоть его побольнее!

– Куда это ты собралась?

Марион понюхала свою курточку и топнула ногами.

– Вот уже два дня я парюсь в куртке, которая воняет тухлой селедкой, и падаю с ног от усталости. Поэтому я собираюсь помыться и поспать немного, если, конечно, мне это будет позволено! – ответила она язвительно. – Если твое слово все-таки чего-то стóит, я смогу отдохнуть хотя бы пару часов!

Ее глаза, под которыми и правда чернели круги от нехватки сна, уставились на Дункана немигающим взглядом. Он отпустил ее рукав. Приходилось признать – не высыпается она по его вине.

– Иди и поспи.

– Вот и прекрасно! – воскликнула Марион с лучезарной улыбкой, которая, по ее задумке, должна была его разозлить.

Кудрявые волосы девушки взметнулись, когда она повернулась, вынула из седельной сумки Дункана плед и стала спускаться по склону холма в поисках укромного местечка. Он следил за ней взглядом, пока она не скрылась в зарослях ольхи.

– Почему она с тобой? – спросил Роб напрямик.

Дункан вздрогнул. Рыжеволосый великан устроился у корней высокого дуба, жестом пригласил его сесть рядом и вынул из кармана фляжку с виски – скрепить их товарищество.

– Я ее сопровождаю. Мы перехватили ее возле лагеря, когда она тайком возвращалась из Инверари. В любой момент кто-то из наших мог перерезать ей горло, потому что она была в форме солдата sassannachs. Решили бы, что какой-то глупец надумал погулять в одиночку возле городских укреплений!

– А что она делала в Инверари?

Дункан собрался было ответить правду, но решил, что умнее будет промолчать.

– Спроси у нее сам. Я не могу сказать тебе то, чего не знаю.

Роб искоса глянул на Дункана и покачал головой.

– Ты с ней в сговоре, Макдональд?

– Что? Я? Ты издеваешься? Аласдар попросил меня проводить ее в надежное место. Она же дочка Гленлайона! Раз ее отец встал на сторону Претендента, нам пришлось ее защищать. И чем скорее она окажется в безопасности, тем лучше для меня, можешь мне поверить.

– И она тебе доверяет?

Роб уставился на какую-то едва различимую точку на озере Файн, раскинувшемся прямо перед ними. Дункан на мгновение задумался, а потом ответил, взвешивая каждое слово:

– Доверяет настолько, насколько и я ей верю.

Его собеседник засмеялся.

– Слепое доверие между Гленко и Гленлайоном? Небеса вот-вот обрушатся нам на голову, или вы оба до такой степени наивны? Благо мы уже по опыту знаем, чем оборачивается доверчивость… Не верь всему, что она рассказывает, Дункан! Я знаю Марион с детства и представляю, на что она способна, когда хочет добиться своего. Куда именно ты ее везешь? В Честхилл или же в Финлариг? Я не вчера родился, мой друг! Говоришь, Марион в форме английского солдата выбиралась тайком из Инверари? Нужно быть полным дурнем, чтобы не догадаться: девчонку туда послал наш дражайший Бредалбэйн! Я знаю этого старого лиса, он спит и видит, как Аргайл попадает в немилость! А Гленлайону надо, чтобы он развязал свою мошну… Услуга за услугу!

– Хм… Похоже на правду, – пробормотал Дункан, удивляясь про себя проницательности Макгрегора.

– Значит, Марион шпионит по приказу старого графа? – Роб испытующе посмотрел на Дункана и усмехнулся. Убедившись в том, что юноша не спешит подтверждать правдивость его умозаключений, он с улыбкой продолжил: – Так я и думал! Я давно имею дело с Бредалбэйном и знаю ход его мыслей. А малышке, надо признать, смелости не занимать!

– Знаю. И язычок у нее острее некуда!

– Это потому, что она из Кэмпбеллов! – хохотнул Роб и хлопнул Дункана по плечу. – Можешь мне поверить, с женщинами Кэмпбелл не соскучишься!

– Это я уже заметил.

Виски обожгло юноше горло, и он вернул оловянную флягу Робу.

– Как дела у отца?

– Нормально. Он в армии горцев. Сейчас они уже собрали лагерь и идут в Глазго.

– Понятно, – с отсутствующим видом проговорил Роб. – А герцог Аргайл разбил свой лагерь в Стирлинге. Час сражения близок. Сколько вас?

– Больше четырех тысяч. Может, пять.

Роб присвистнул.

– У Аргайла людей меньше. Выходит, у Мара будет приличная армия. Граф Сифорт ведет три тысячи из клана Маккензи. Остается только надеяться, что Джон Марионетка сумеет правильно распорядиться этой армией. Что до меня, то я еще сомневаюсь, стоит ли к нему присоединяться.

– Почему?

– Официально Аргайл – мой опекун. А я, как ты знаешь, в розыске, и обвинения до сих пор не сняты. Герцог Атолл жаждет заполучить мою голову. Он – сторонник Ганноверца, но двое его сыновей поступили на службу к Претенденту. Ты же знаешь поговорку «Разделяй и властвуй». Надежный способ для клана обеспечить себе кусок власти независимо от того, чьей окажется корона! Но я, в отличие от Атолла, рискую своей шкурой и жизнью моих людей. Мне нужно иметь надежного защитника.

– Разве покровительства Бредалбэйна недостаточно? Ведь он предложил тебе его после той истории с маркизом де Монтрозом!

– Все это так, но, если запахнет жареным, Бредалбэйн запросто пожертвует мною, чтобы получить выгоду для себя. Пока он приютил меня на клочке земли в Ахинсоле, в Глен Дохарт. И я ему за это благодарен, но ветер может перемениться в любой момент. Все зависит от исхода будущего сражения. Само собой, мое сердце желает победы Стюарту, но я не знаю, могу ли позволить себе последовать за Бредалбэйном. Моему клану и так пришлось несладко, когда за него взялся маркиз де Монтроз. Мои люди умирают от голода.

Гримаса исказила его черты. Дункан не отрываясь смотрел на Роб Роя. Рассказ о размолвке между Макгрегорами и маркизом де Монтрозом, главой клана Грэхемов, облетела Хайленд со скоростью ветра, огорчив одних и обрадовав других. Макгрегор имел славу человека честного и справедливого. Вдобавок ко всему он считался лучшим в Хайленде фехтовальщиком. Макгрегор с Монтрозом долгое время прекрасно ладили: маркиз одалживал Робу, который занимался торговлей крупным рогатым скотом, часто в обход закона, крупные суммы, которые тот пускал в оборот. При этом ни для кого не было секретом, что Монтроз, прославившийся своей скупостью, получал от этой сделки огромную прибыль. Их с Робом «дружба» длилась почти десять лет, пока не случилась прискорбная неприятность…

– Этот подонок Монтроз со своими сбирами! Чтоб им всем вечно гореть в аду! – продолжал свой рассказ Роб Рой. – Предатели! Монтроз знал, что я не крал у него те несколько тысяч фунтов, которые он дал мне в долг на покупку скота. Я всегда играл с ним честно и наполнил ему не один сундук. Но последние мои сделки оказались не такими выгодными, как обычно. Однако я слишком поздно заподозрил подвох. Его казначей, Грэхем Киллирн, стал пособником в мошенничестве. Но ты знаешь, каким убедительным бывает острие клинка!

Он замолчал и глотнул еще виски. Печальный взгляд его скользнул по фляжке, и он протянул ее Дункану.

– Мы поймали Киллирна, отвезли на остров посреди озера Лох-Кеттерн и держали там три дня. Вот уж подонок из подонков! Но мы пригрозили отправить его к праотцам, и он вернул деньги.

– Я слышал, твой доверенный человек сбежал, прихватив с собой эти несколько тысяч…

– Сбежал? Вернее будет сказать, что он пропал!

Странное выражение появилось у Роба на лице. Внимание его снова сосредоточилось на черных водах озера.

– Он тоже был Макдональдом, как и ты. И моим лучшим другом. Я доверил бы ему свою жизнь, если бы пришлось. И я отдал ему эти деньги, чтобы он отвез их ко мне в Крейг Ростан. В тот вечер мне нужно было уладить еще одно важное дело. Я знал, что он никогда меня не предаст. Нет, Макдональд меня не предал, но я не могу этого доказать. И мы так и не смогли найти его тело. Ну скажи, разве может человек сбежать с несколькими тысячами фунтов, оставив при этом те шесть сотен, которые накопил за всю свою жизнь? Его сбережения остались в пещере, где он их спрятал. Мы часто там укрывались, когда в том была надобность. Только я знал, что у него есть эти деньги и где он их хранит.

– Киллирн не знал, что случилось с твоим другом?

– Нет. Киллирн, мерзавец, нанял двух проходимцев, Саймона Гутри и Джона Мура. Он поручил им убить моего человека и забрать деньги Монтроза, но он не знал, что они с ним сделали и куда делись деньги. К тому же и этих двоих после исчезновения Макдональда тоже никто не видел. Этот дурак Киллирн в итоге тоже остался ни с чем! Он щедро предложил мне деньги, которые как раз успел собрать с арендаторов в Хаппелрохе, где мы его и поймали. Но деньги никогда не покроют ущерба, который мы понесли. Меня обвинили в краже, и мне пришлось какое-то время скрываться. Киллирн воспользовался этим, чтобы навестить мою жену в Крейг Ростане.

Последовала еще одна пауза. Макгрегор глотнул еще виски, закрыл глаза и заговорил снова:

– Монтроз отправил его туда с приказом прогнать мою жену с детьми с наших земель, а все имущество забрать как компенсацию за кражу. Но Киллирн не только выгнал на улицу мою семью и сжег мой дом. О нет! Этот сучий сын изнасиловал и избил мою жену.

Роб Рой сплюнул на землю и снова открыл потемневшие от холодной ярости глаза. Потом издал хриплый смешок, и его зубы обнажились в подобии звериного оскала.

– Но теперь, я уверен, он не тронет женщину своими грязными лапами!

Острием кинжала он указал себе между ног, и на его губах появилась садистская улыбка. Дункан поморщился и инстинктивно прикрыл ладонью причинное место, словно желая убедиться, что там всего хватает. Роб заметил его жест и усмехнулся.

– Мерзавец визжал как свинья, когда ее режут! Поверь, я бы предпочел умереть, чем пережить такое! – воскликнул он с отвращением. – Но за честь Мэри Эллен я отомстил. Потом мне пришлось унизиться до того, чтобы попросить Бредалбэйна приютить мое семейство. И поскольку они с Монтрозом заклятые враги, старина Бредалбэйн не смог отказать себе в удовольствии выполнить мою просьбу. – Он посмотрел на небо, чтобы определить время. – Джеймс Мор и Кол скоро вернутся с «позаимствованным» скарбом, который нам пригодится.

Глаза Дункана вдруг заметили на блестящей глади озера парус, направлявшийся прямо к ним.

– Посмотри, еще корабль! – вскричал он, указывая на судно, которое как раз появилось на линии горизонта.

– Куттер… Если глаза меня не обманывают, это контрабандисты, – весело отозвался Роб. Еще через несколько минут настроение его резко улучшилось. – Надо же! Узнаю́ эту фигуру на носу! «Sweet Mary»! Значит, Аргайл до сих пор подельничает с этим старым пройдохой Эдгаром Нешем! Что ж, может статься, сегодня у нас будет другая цель, Дункан! Трюмы «Sweet Mary» наверняка заполнены оружием и боеприпасами, не говоря уже о хорошем французском бренди!

Солнце медленно клонилось к горам Круах, этому природному барьеру между озерами Лох-Эйв и Лох-Файн. Великолепные пейзажи, их окружающие, озарились золотистым светом, усиливавшим яркость осенней природной палитры. Сыновья Роб Роя Макгрегора вернулись из короткого похода, оказавшегося весьма успешным: они раздобыли три довольно большие лодки и две двуколки. Повозки сразу же спрятали в подлеске. Вскоре план нападения был готов. Решено было напасть на оба судна одновременно – две барки отправятся к «Holy Faith» и одна – к «Sweet Mary», которая недавно встала на якорь рядом с первым судном и имела меньший тоннаж. Эдгар Неш, бывалый морской волк, сошел на берег вместе с несколькими членами экипажа. По меньшей мере еще четверо матросов остались на «Sweet Mary».

Дункан отправился по той самой тропе, которую выбрала Марион несколько часов назад. Сумерки стремительно опускались на окрестные холмы. Он ускорил шаг и позвал девушку по имени, но она не ответила. Единственным звуком, оживлявшим тишину, был шум водопада. Туда он и направился.

– Да где же она?

Внезапно в голову пришла мысль, что Марион обманула его и убежала. Дункана прошиб холодный пот. Но уже в следующую секунду он увидел на ветке дерева, возле густого куста, красную курточку. Наверное, она до сих пор спит…

– Марион?

Он обошел куст и оказался на берегу маленького пруда, в который низвергался водопад. Никого…

– Марион! – крикнул он снова, чувствуя, как растет в душе тревога.

И вдруг поверхность воды разорвалась и из нее возникла тонкая девичья фигурка. Спотыкаясь о камни, Дункан поспешил спрятаться за густой порослью сосенок, где и застыл, завороженный зрелищем, представшим его глазам.

Повернувшись к нему спиной, Марион отжимала воду из тяжелых волос. Белизна ее кожи контрастировала с темной водой, доходившей девушке до бедер. Грациозным движением она повернулась лицом к берегу, бесстыдно открывшись перед ним во всей своей великолепной наготе. Ban – dia… Дункан попытался отвести взгляд от этого молочно-белого тела, возникшего из темных вод пруда, но не смог.

«Ей нельзя здесь быть!»

Он начал отступать. Шаг, другой, третий… Споткнувшись о поваленное дерево, он едва успел уцепиться за ветку, чтобы не упасть. Ему было трудно дышать. Дункан выругался про себя. Надо же быть такой неосторожной! Разве можно купаться в озере голышом, когда вокруг бродят Макгрегоры? Любой из них мог застать ее тут, вдали от любопытных глаз, и изнасиловать, наплевав на тот факт, что она – родственница их предводителя, в этом Дункан был уверен. Мужчины, которым нечего терять, привыкают брать то, что им нравится, не задаваясь лишними вопросами!

Марион между тем вышла из воды и направилась к пледу, который лежал на камне рядом со сброшенной в спешке одеждой. Девушка с кожей цвета луны укрыла свою наготу цветами Гленко, и от этого у Дункана еще сильнее заныло внизу живота. И это томление уже начало перерастать в тягучую боль.

«Ополоснуться бы холодной водой!»

Сердце в волнении, тело в огне… Дункан бесшумно прошел несколько метров по тропинке, которая привела его к пруду, и прислонился спиной к дереву. Сердце в груди стучало так, что, казалось, вот-вот разорвется. Он ощущал себя последним мерзавцем. Словно у зверя в период гона, все мысли его были подчинены одному желанию. И это желание, ставшее непреодолимым, болью отзывалось в его напряженном члене и требовало немедленного удовлетворения

– Черт! Черт! Черт! – пробормотал он, распахивая полы килта.

Что ж, оставалось только прибегнуть к старому, верному средству…

Марион показалась на тропинке несколько минут спустя. Дункан, который ждал ее, прислонившись к поросшему мхом стволу, выпрямился.

– Марион!

Девушка вскрикнула от неожиданности, инстинктивно выхватила из голенища свой кинжальчик и бросилась с ним на Дункана. Тот едва увернулся.

– Черти бы тебя побрали! – выругался он, выбираясь из зарослей крапивы, больно ожегшей его голые ноги.

– Ты зачем пришел? – спросила Марион. Ее сердце стучало как сумасшедшее. – Хотел, чтобы я тебя заколола?

– Я бы сломал тебе шею раньше, чем ты бы успела меня ранить, – сердито ответил он.

Дункан старался не смотреть ей в глаза из опасения выдать желание, обуревавшее его тело несколько минут назад.

– Пора! – сказал он, упрямо глядя на носки своих башмаков.

– Уже?

Девушка повернулась и посмотрела на кусочек пруда, просвечивавшего сквозь ветви, которые уже начали понемногу терять листья в ожидании зимы. Дункан рискнул взглянуть на нее. Ее профиль вырисовывался на фоне золотистой глади озера. Марион в задумчивости отжимала волосы, обернув их полой пледа, который накинула поверх красной курточки. Тот же чувственный поворот головы, те же движения… Такой он увидел ее там, в озере! «Будь ты проклята, Марион Кэмпбелл!» – кричало его рвущееся из груди сердце. Если женщины из ее рода и вправду имели дар лишать мужчин их силы, как рассказывал Алан, то эта девчонка им не пользовалась. Даже наоборот…

Но ведь она – дочка Гленлайона! Нет, он не может позволить себе… А как же Элспет? И он вдруг осознал, моментально, в доли секунды, что одного воспоминания о теле этой колдуньи достаточно, чтобы разбудить в нем безумный пожар желаний. Сколько еще пройдет времени, прежде чем он попытается ее соблазнить?

Неожиданно для себя он подумал о том, что Аласдар вполне мог отправить его в эту поездку с конкретной целью – чтобы он унизил дочку Гленлайона, взял ее силой, осквернил и попрал ее честь. Но нет, такого он, Дункан, никогда бы не сделал! И Аласдару это прекрасно известно. Дункан прогнал дурную мысль взмахом руки, чем привлек внимание Марион, и она уставилась на него своими светлыми кошачьими глазами. Их взгляды встретились, и снова пламя обожгло Дункану чресла. Юноша выругался и молча пошел к берегу озера. Марион последовала за ним.

Черная гладкая поверхность воды волновалась сильнее по мере того, как лодка отходила все дальше от берега. Силуэт «Sweet Mary» медленно увеличивался в размерах прямо по курсу. Ночь выдалась тихая. Послышался чей-то смех. Отразившись от воды, звук унесся вместе с бризом. Вслед за первым раскатом хохота последовал второй, и снова воцарилась тишина. Тишина, которую им следовало сохранять, чтобы не лишиться жизни… Даже звук дыхания мог погубить все дело! У моряков тренированное ухо, оно умеет отличить хлюпанье воды о корпус судна от звука, который издает приближающаяся лодка. Но Макгрегоры были опытными ворами и хорошо знали свое дело. Недаром же Роб Роя прозвали Принцем воров!

В маленькой лодке Марион устроилась у ног Дункана и, сама того не замечая, вцепилась ногтями в его напряженные бедра. Их было пятеро: старший сын Роба Джеймс Мор Макгрегор, друг Роба Колин Макнаб, коротышка с круглым толстым животом, который управлял лодкой, Дункан и Марион. Сам Роб взял на себя «Holy Faith».

Дункан волновался. Конечно, ему уже доводилось воровать, но ни разу – на корабле. Они всегда довольствовались коровами Кэмпбеллов и товарными поездами, направлявшимися в Форт Уильям. Ногти Марион еще сильнее вонзились в его плоть, и Дункан поморщился от боли. Он осторожно накрыл ее руку своей ладонью. Девушка разжала пальцы, повернулась к нему и открыла было рот, но он поспешил прижать палец к ее губам, призывая к молчанию, нахмурился и кивнул в сторону кораблей.

Может, и правда лучше было оставить ее на берегу со старым Фергюсом, как советовал Макгрегор? Нет, он бы не смог. Он совсем не знал его людей и не доверял им. Конечно, осмотрительнее с его стороны было вовсе не ввязываться в это дело, но соблазн оказался слишком велик. В конечном итоге Марион будет в большей безопасности с ним, в лодке, чем на берегу.

Тонкий полумесяц луны висел в темном небе над морем, и света от него было мало. Ночь обещала стать их союзницей. Еще на берегу они все до единого вымазали себе лица грязью, чтобы свет не отражался от светлой кожи, и закутались в свои темные пледы.

До корабля осталось несколько метров. На корме, по левому борту, виднелся силуэт первого часового. Второй наклонился над мачтой бушприта. Но где двое остальных? Дункан посмотрел вверх, на марс фок-мачты, и увидел то, что искал, – безвольно свисающую руку, освещенную слабым светом луны. Осторожно толкнув Джеймса Мора в бок локтем, он указал ему на марс. Парень с такой же черной, как и у него самого, шевелюрой кивнул и удовлетворенно улыбнулся. Оставалось выяснить местопребывание еще одного матроса. Может, он на правом борту? Но теперь они находились слишком близко к кораблю, чтобы можно было это проверить. Хотя он вполне мог быть и на внутренней палубе, и в трюме. Рано или поздно это все равно выяснится…

Лодка уже находилась под фок-вантами. Коротышка попытался закинуть на борт абордажный крюк, изготовленный из крепкой раздвоенной ветки с привязанной к ней веревкой, но он только чиркнул по такелажу и тяжело упал ему в руки. В лодке никто не шевельнулся. Марион прижалась к нему еще теснее, и Дункан почувствовал, как часто стучит ее сердце.

– Эй, Вилли! – послышался окрик у них над головами. – У тебя еще осталось?

Марион снова вцепилась ногтями Дункану в ногу. Напряжение участников рейда достигло предела. Пистолеты и кинжалы они спрятали под одежду, чтобы их блеск не привлек внимание моряков. Дункан осторожно вынул из-за пояса пистолет. Они договорились стрелять лишь в крайнем случае, и если обстоятельства вынудят прибегнуть к оружию, то предпочесть огнестрельному кинжал. Это и понятно: звук выстрела переполошит часовых на берегу и начнется всеобщая тревога…

– Подожди, я посмотрю, – ответил другой голос. – Проклятый Неш наверняка снова запер свои запасы «огненной воды»!

По внешней палубе прогрохотали шаги, и голос второго матроса постепенно затих.

– Это несправедливо! Остальные празднуют на берегу, а мы торчим тут, как…

– Перестань ныть, Бичем! Лучше уж здесь, чем в тюрьме! Если бы Неш тебя не нанял, там бы ты и оказался! И могу заверить, что приятнее сидеть под открытым небом с пересохшей глоткой, чем делить в камере протухшую воду с крысами!

– Катись ко всем чертям, Вилли, со своими проповедями! У меня борода поседеет раньше, чем они меня поймают и посадят в камеру!

– Ты бы поменьше болтал! Иди и принеси нам бутылку!

Второй моряк пробормотал себе под нос что-то невразумительное, и на корабле стало тихо. Четвертый часовой так и не объявился. Мужчины в лодке переглянулись, и абордажный крюк еще раз взметнулся вверх. На этот раз он крепко зацепился за канат вантов. Чумазые от грязи лица осветились улыбками. Одна только Марион отказалась от «маскировки» и теперь попросту окаменела от страха.

Коротышка, который забросил крюк, взобрался на ванты первым и притаился за леером. За ним последовали Макнаб и Джеймс Мор. Дункан закрепил веревку от крюка за специальное кольцо на носу лодки и присел перед Марион на корточки.

– Ляг на дно лодки и лежи тихо, – прошептал он, касаясь ее уха губами.

Девушка тут же вцепилась в его рубашку.

– А что мне делать, если с тобой… ну… если с вами что-то случится? – срывающимся от волнения голосом спросила она.

И снова ее ногти вонзились ему в тело, хотя она этого даже не заметила. Взгляд, последние несколько секунд неотрывно устремленный на лицо Дункана, поднялся к лееру. Ее лицо находилось в нескольких сантиметрах от его лица. Он протянул руку и после секундного колебания легонько погладил ее по щеке.

– Ты бы тогда огорчилась?

Он уловил ее запах – смесь ароматов моря, водорослей и сладковатого дыхания – и улыбнулся. Внезапно дрожащие губы Марион сжались, а глаза сузились. Пальцы Дункана медленно оторвались от ее шелковистой кожи и скользнули по мягким волосам.

– Ты должен отвезти меня к Бредалбэйну, Макдональд, не забудь!

Дункан улыбнулся, понюхал прядь волос, которую все еще держал в руке, а другой рукой вынул из сапога Марион ее sgian dhu, нарочно задев при этом ее колено. Девушка вздрогнула, но ногу отодвигать не стала.

– Разве я могу об этом забыть?

Она тяжело сглотнула и на мгновение закрыла глаза. Странная слабость, какой она никогда не испытывала раньше, охватила ее тело, и Марион вздрогнула так же, как там, на вереске, несколько недель назад, когда он сорвал у нее с губ поцелуй… Прикосновение металла к ладони привело ее в чувство: Дункан вложил ножичек ей в руку.

– Не сомневаюсь, что при случае ты им воспользуешься не хуже, чем своим языком, но было бы лучше, если бы этого делать не пришлось.

Он выпустил из пальцев прядь и медленно отстранился. Марион почувствовала, как ее захлестывает паника, и еще сильнее стиснула в кулаке его рубашку.

– Будь осторожен!

Дункан не ответил. Взгляд его опустился ко рту девушки, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не припасть к нему губами. На это просто не было времени – его ждали подельщики. Он улыбнулся, отвел руки Марион и по веревке взобрался на корабль.

Добравшись до леера, Дункан бесшумно перемахнул через него и поспешил спрятаться за легкой пушкой, стоявшей у борта. Трое спутников последовали его примеру. Часовой на корме стоял к ним спиной. «Это наверняка Вилли», – подумал Дункан. Второго часового видно не было. Видимо, спустился на внутреннюю палубу за спиртным.

Дункан стал медленно перемещаться вдоль орудий к правому борту. Четверо пиратов снова переглянулись и знаками условились о том, что делать. Джеймс Мор, словно тень скользя от пушки к пушке, подобрался к тому моряку, который стоял, перегнувшись через парапет, и набросился на него. Моряк успел только обернуться с выражением удивления и испуга на худом, обветренном лице. Крик так и не сорвался с его губ, в следующую секунду исказившихся в страшном оскале. Из уголка рта вытекла струйка крови. Сын Макгрегора выдернул кинжал из груди несчастного, и тот рухнул на палубу к его ногам. Крадучись, коротышка с крюком подошел к открытому люку и, зажав в руке кинжал, спрятался за чехлами для парусов. Через несколько секунд показался Бичем и победно помахал над головой бутылкой.

– Эй, Вилли! Смотри, что я нашел! Старина Неш оставил нам бутылочку…

Слова умерли у него в глотке, стоило ему увидеть Джеймса, склонившегося над трупом бедолаги Вилли, который плавал в луже собственной крови.

– Так что там за бутылка, дружище? – спокойно спросил Джеймс, вытирая нож о рубашку Вилли.

И он неторопливо подошел к моряку. Тот выпучил глаза, потому что коротышка уже успел прижать свой нож ему к шее как раз на уровне ходившего туда-сюда адамова яблока. Джеймс вырвал у него из рук бутылку и поднес ее к глазам.

– Воруем виски у добряка Эдгара Неша?

– Я ее не крал…

– Наверное, решил выпить и залить в бутылку какую-нибудь дрянь вместо виски? Например, помочиться туда?

Он зубами вырвал пробку и демонстративно сплюнул ее под ноги Бичему, который язык проглотил от страха. Отпив добрый глоток, Джеймс передал бутылку Дункану, который последовал его примеру.

– Да это же французский бренди! – воскликнул юноша, вытирая губы. – Капитан не обрадуется, когда поймет, что команда ворует у него бренди!

Взгляд маленьких блестящих глаз Бичема перебегал с лица Джеймса на лицо Дункана.

– Что мне с ним делать? – спросил коротышка с крюком.

– Я сам им займусь, Маркус.

– Чертовы проходимцы! – едва слышно выругался Бичем.

– Мерзкие контрабандисты! – ответил на это Джеймс и рукояткой пистолета ударил его в висок.

Тело моряка обмякло и повалилось к ногам Маркуса, который уже успел разжать руки. Оставалось обезвредить еще двоих часовых. Тот, что был на марсах, похоже, не представлял особой опасности, четвертый же, предположительно, находился под палубой.

– Маркус, Колин, спускайтесь и прочешите трюмы. Найдите четвертого часового.

Названные молча исчезли в недрах корабля. Напряженная тишина, нарушаемая только поскрипыванием такелажа, окружила Джеймса и Дункана. Макгрегор посмотрел вверх, на марсы фок-мачты.

– А с этим что делать? – спросил Дункан, проследив за его взглядом.

– Пока ничего. Если бы он заметил, как мы забрались на корабль, давно бы нас перестрелял по одному. Мы были как на ладони.

Через полминуты из люка показалась голова Маркуса.

– Там никого, Джеймс.

– Проклятье! На борту до наступления ночи было четверо! Мы три раза проверяли!

– Он мог уплыть на берег ближе к вечеру, – заметил Дункан, вглядываясь в темноту.

– Ладно! Берем из трюмов все, что можно унести! И быстро! – приказал Джеймс.

Он снял веревку, которой был подпоясан, и крепко связал Бичема. Дункан последовал за Маркусом в трюм, чтобы помочь поднять на палубу грузы. Тошнотворный запах гнили и крепкого спиртного ударил в нос. Окинув трюм взглядом, Дункан мысленно оценил «улов». Вдоль стен стояли пахнущие сыростью ящики с оружием, предназначенные для королевской армии. Бочонки с порохом соседствовали с такими же емкостями, наполненными французским бренди и вином. В остальных ящиках были весьма ценные продукты питания – пряности и чай, и их тоже было много. Словом, было из чего выбирать. Трое мужчин поспешно взялись за работу и с помощью таля начали поднимать товары на палубу, где в это время оставался Джеймс.

Они успели вытащить четыре ящика с мушкетами, два бочонка пороха, два ящика с боеприпасами и два бочонка бренди, когда на главной палубе прозвучал выстрел. У Дункана замерло сердце. Бочка с вином, которую он как раз устанавливал на таль, выскользнула из рук, по спине пробежал неприятный холодок. Страшась худшего, он взлетел вверх по лестнице, а следом за ним и двое других налетчиков с пистолетами в руках. Окинув взглядом палубу, Дункан увидел Джеймса, присевшего за пушкой. Тот сделал ему знак последовать своему примеру. С мачты донесся крик и раздался второй выстрел. Перила леера разлетелись в щепки у Джеймса за спиной, но юноша успел перекатиться к другой пушке.

Сердце у Дункана билось так, словно вот-вот могло разорваться. Марион! Откуда выстрелил первый пистолет? Неужели часовой заметил ее и попытался убить? На «Holy Faith», пришвартованной неподалеку, все было тихо. Похоже, Робу удалось справиться с остававшимися на борту матросами. На палубе кто-то выстрелил снова. Это Джеймс попытался снять часового с марсов, и оттуда донесся сдавленный крик. Пистолет часового с глухим стуком упал на палубу. Его уже можно было не опасаться. Через пару секунд тело моряка рухнуло вниз вслед за оружием. По левому борту внезапно появилась какая-то фигура и быстро перелезла через перила. Джеймс, который как раз перезарядил свой пистолет, увидел ее и прицелился. Дункан ужаснулся тому, что должно было сейчас произойти.

– Не-е-ет! – с криком набросился он на Макгрегора.

Пистолет выстрелил, но пуля, брызнув искрами, срикошетила от пушки.

– Макгрегор! – вскричал Дункан, повалив его на деревянный настил палубы. – Это же Марион! Ты смотришь, в кого стреляешь?

Джеймс Мор стряхнул его с себя и посмотрел на фигурку, вцепившуюся в отполированные морскими ветрами деревянные поручни.

– Ей было приказано ждать в лодке! – пожал он плечами.

Дункан подскочил к Марион, схватил ее за руку и потащил за собой.

– Отцепись! – воскликнула она и попыталась вырваться. – Мне больно!

– Заткнись! – прикрикнул Дункан.

Оттолкнув Марион к мачте, он смерил ее сердитым взглядом. Девушка всхлипывала от страха, и по ее щекам уже текли горькие слезы. Дункан, который чуть не обезумел от ужаса, понемногу пришел в себя.

– Я же просил ждать в лодке! Ты хоть понимаешь, что была на волосок от смерти?

– Я услышала выстрел. Стало страшно…

Она зарыдала еще горше.

– По правому борту лодка! – воскликнул Джеймс. – Надо торопиться с погрузкой! У нас скоро будут гости!

Маркус поспешил спуститься в лодку, чтобы принимать от Колина ящики и бочонки. Через приоткрытый портик Джеймс следил за приближающимся судном. Дункан оттолкнул Марион за ближайшую пушку, стоявшую у правого борта, присел рядом с портиком, приоткрыл его и приготовил пистолеты.

Лодка была уже в нескольких метрах от корабля. На борту оказалось трое мужчин и две женщины, которые непрестанно хохотали. Дункан обернулся и посмотрел на Марион. Девушка сидела, прижавшись спиной к пушке, и держала в сложенных в молитвенном жесте руках свой sgian dhu. Губы ее беззвучно шевелились.

– Вы что, с ума посходили – устраивать пальбу посреди ночи? Или хотите, чтобы Неш вернулся и застал тут нас с девчонками? Эй, Вилли, Бичем, где вы? – крикнули с лодки.

Марион вскочила на ноги, закусила губу и затравленно посмотрела на Дункана, который приложил палец к губам, призывая ее к молчанию.

– Ви-и-илли! – позвал снова хриплый мужской голос. – Бросишь ты нам швартовы или нет? Наши маленькие гостьи желают подняться на борт!

С глухим стуком лодка соприкоснулась с кораблем. Оттуда донеслись ругательства. Вантовые канаты натянулись, и на поручне появилась рука. Дункан рукой указал на моряка, который в следующую секунду уже должен был появиться на палубе. Едва переводя дух от страха, Марион поспешила спрятаться у него за спиной.

– Там и оставайся! – шепнул он.

Она не ответила, но Дункан чувствовал, как она дрожит, и даже уловил запах ее тела. Джеймс сунул пистолет за пояс и вынул кинжал. За поручень уже схватилась вторая рука. Прыжком Макгрегор выпрямился, замахнулся и с леденящим кровь криком вонзил в руку свой нож. Темноту ночи пронзил второй страшный крик. Пальцы второй руки разжались, и моряк свалился в воду. Женщины в лодке заголосили от испуга.

Марион не могла отвести взгляд от четырех белых кусочков, упавших на палубу. Дункан их тоже увидел и повернулся к ней. Девушка была бледна как смерть, и ее расширенные от ужаса глаза продолжали смотреть на отрубленные пальцы несчастного моряка.

– Д-д-дункан!

– Tuch!

Он мягко оттолкнул девушку за другую сторону пушки и зажал ей рот, чтобы заглушить неизбежный крик. Кусок перил у него за спиной пуля разнесла в щепки. Моряки с криками карабкались на борт по снастям. Нельзя было терять ни мгновения! Дункан схватил Марион за руку и потянул к левому борту, к спасительной лодке.

– Вниз!

И он своим телом, словно щитом, закрыл девушку, пока она перебиралась через борт. Маркус и Колин ждали их в лодке. Дункан схватился за канат и поставил ногу в выбленки.

– Джеймс! – позвал он, вытягивая вперед руку с пистолетом. – Сюда! Я тебя прикрою!

Молодой Джеймс Мор бросился к нему, когда внезапно из-за правого борта выглянул человек с пистолетом в руке.

– Ныряй, Джеймс! Ныряй! – крикнул Дункан, беря моряка на мушку.

К ту секунду, когда моряк выстрелил, Джеймс Мор нырнул. Дункан после мгновенного колебания нажал на спусковой крючок. Его мишень – матрос, который уже перебросил ногу через поручень, замер, поморщился, качнулся и повалился за борт. Прошло еще несколько секунд, прежде чем до Дункана дошло, что он только что сделал. Он впервые убил человека… При этой мысли у него почему-то защемило сердце. «Ты убил, чтобы спасти жизнь». Однако не время было предаваться раздумьям. Третий моряк не спешил показываться – наверное, наделал в штаны от страха.

Дункан спрыгнул в лодку, и Колин ударом ножа перерезал канат, соединявший ее с кораблем. Они помогли Джеймсу взобраться на борт и поплыли к мысу Строн Пойнт. Дункан тяжело повалился рядом с Марион, дрожавшей как осиновый лист.

– Прости, – сказал он, опираясь на ящики с мушкетами.

Сердце билось как сумасшедшее. Он закрыл глаза и вздохнул.

– Мне правда жаль, что так все вышло, Марион. Нельзя было втягивать тебя в эту историю… Я… Тебя могли убить. Я этого не хотел. Прости.

– Я сама хотела пойти с вами, Дункан.

Он взял ее за руку: пальцы были послушными, но холодными как лед. Он сжал ладонь, чтобы хоть немного их согреть. Марион сказала:

– Не вини себя. Ты не мог знать заранее, что случится на корабле. Что бы ты ни решил, я бы заставила тебя взять меня с собой.

Он посмотрел на нее. Марион улыбалась в бледном свете луны.

– Ты замерзла, у тебя ледяные руки…

– Это не страшно.

Дункан приоткрыл свой плед и приподнял руку, приглашая девушку воспользоваться теплом своего тела.

– Иди ко мне!

Мгновение она сомневалась, а потом прижалась к нему, и он укутал ее своим пледом.

 

Глава 6

Брешь в стене

На двуколки погрузили добычу: принадлежавшие правительству шесть ящиков с мушкетами, порохом и пулями, а также виски, бренди, муку, сахар и соль, пряности и восточный чай, два рулона бархата и один шелка, немного серебряной посуды, табакерку из слоновой кости, инкрустированную золотыми нитями, и три пары пистолетов.

Роб выбил дно в бочонке с виски, чтобы отпраздновать со своими людьми успешное завершение вылазки. Отпив глоток из серебряной чарки, которую всегда носил при себе, предводитель Макгрегоров протянул ее Дункану.

– Держи, Макдональд! Я хочу разделить мою чарку с тобой и пью за твое здоровье! Slàinte mhòr!

– Slàinte mhòr!

Дункан поднял чарку, выпил ее залпом и прищелкнул языком от удовольствия.

– Капитан «Holy Faith» разбирается в виски, – заметил он, возвращая чарку владельцу. – И улов сегодня получился отличный. И все живы и здоровы.

Роб с улыбкой посмотрел на своих парней, которые успели погрузить на повозки почти весь груз.

– Это так! Я доволен вылазкой, хотя мы могли бы взять и больше – в лодке не хватило места.

Он вынул из-за пояса пару украденных пистолетов и протянул их Дункану.

– Это тебе.

Дункан взял подарок, взвесил на ладони и поднес к глазам, чтобы рассмотреть получше.

– Шотландская работа… Наверное, из Дуна. Спасибо, – сказал он. Подарок был роскошный, и Дункан даже смутился. – Не стоило…

Роб жестом заставил его замолчать.

– Это малая плата за то, что ты спас жизнь моему сыну, Дункан. Джеймс мне рассказал.

– Для меня он сделал бы то же самое.

– Хм… Мало кто так слепо верит в Макгрегоров… Но я полагаю, что ты прав. Правда, только в том случае, если вы не положили глаз на одно и то же стадо!

– Я это запомню.

– Ты едешь в Киллин этой же ночью?

Дункан обернулся, чтобы взглянуть на Марион, которая в одиночестве сидела у костра. После недолгого раздумья он ответил:

– Нет. Думаю, это подождет до рассвета. Она совсем измучилась.

Роб по-отцовски приобнял юношу за плечо и тихонько его пожал.

– Гленко и Гленлайон… – тихо проговорил он, тоже посмотрев на девушку. – Почему бы и нет?

– Это маловероятно. Это было бы чудом.

Роб взглянул на Дункана.

– Ты и вправду так думаешь?

Молодой Макдональд ничего не ответил. Он и сам уже не знал, во что верить, особенно после событий, случившихся в последние несколько часов. Оценив ситуацию со всех сторон, он пришел к выводу, что даже если Марион и согласится разделить с ним ложе, надеяться на совместное будущее все равно глупо. В Гленко его ждет Элспет… Да и их с Марион кланы разделяет настолько яростная вражда, что никогда ноги его не будет в Гленлайоне, а она тоже ни за что не согласится обосноваться в Проклятой долине. Все слишком сложно… Конечно, можно было бы удовольствоваться и одной совместной ночью… Хлопок по плечу вернул Дункана к реальности.

– Думаю, здесь наши пути расходятся, Макдональд. Нам нужно поскорее уносить отсюда ноги с добычей. Скоро увидимся в лагере, приятель! Передай мое почтение матери, когда ее увидишь.

– Обязательно передам, Роб.

Рыжеволосый великан поправил берет, украшенный тремя перышками, – знак отличия предводителя клана – и пошел к своим людям. Дункан стоял неподвижно, словно ноги его вросли во влажную от росы землю, и смотрел, как они уезжают. Когда повозки исчезли из виду, он повернулся к Марион, которая тоже провожала Макгрегоров глазами. Их взгляды встретились.

Да что с ним такое? «Будь осторожен!» – предостерег его отец. Марион – дочка Джона Кэмпбелла из Гленлайона, и ему ни в коем случае нельзя забывать об этом! «Думай об Элспет, о ее ласках и…» Он притопнул каблуком, отвернулся и до боли стиснул зубы. Предстояло провести еще одну ночь с ней рядом! Заставить себя думать о чем-то другом… Но Дункан заранее знал, что это был бы напрасный труд. Единственного воспоминания о белоснежной коже, о тонкой фигурке, возникшей из темных вод пруда, освещенного последними лучами заката, было достаточно, чтобы у него голова пошла кругом. Да и несколько недель воздержания тоже давали себя знать. Жить в таком напряжении становилось все тягостнее. Но нет, он не станет ни к чему принуждать ее силой, он себе в том поклялся!

«Пресвятая Богородица, спаси мою душу грешную!»

– Сегодня ночью у нас перемирие, – объявил он, присаживаясь на траву в нескольких метрах от девушки.

– Перемирие?

Она посмотрела на него с недоверием.

– Можешь спать спокойно и убрать подальше свой sgian dhu. Тебе нечего меня бояться, Марион.

Она посмотрела на него взглядом, значение которого он угадать не смог, и уставилась на пламя костра. На мгновение Дункану показалось, что он прочел в ее глазах какое-то новое чувство.

– Вот как…

– Завтра отвезу тебя к Бредалбэйну, и там наши пути разойдутся.

Говоря это, он испытал чувство, похожее на разочарование. Пришлось лишний раз напомнить себе, что глупо было даже думать о том, что у них что-то может получиться.

– Да, завтра…

Она свернулась в комок на земле, укрывшись позаимствованным пледом, и снова уставилась на него. Танцующие отблески пламени освещали ее лицо. Марион не улыбалась, но и следа враждебности не было во взгляде этих светлых голубых глаз… И снова этот огонек! Но Дункан даже при желании не смог бы сказать, что он означает. Была ли то признательность? Если да, то это уже даже больше, чем он мог бы рассчитывать…

– Дункан!

– Что?

– Я… Спокойной ночи!

– Oidhche mhath, a Mhórag.

Она закрыла глаза. Дункан со вздохом последовал ее примеру несколько минут спустя.

Что-то шевельнулось совсем рядом. Дункан открыл один глаз, но увидел только непроницаемый мрак. Сон еще не совсем отпустил его. Юноша выждал несколько секунд. Кроме шороха листьев, ничего не было слышно. Наверное, что-то приснилось. Внезапно он ощутил прикосновение к своей спине. Схватив нож, который, как всегда перед сном, вонзил острием в землю у себя в изголовье, Дункан перекатился на бок, присел на корточки и выставил блестящий клинок перед собой.

И несколько раз моргнул от удивления. Рядом лежал скомканный плед, из-под которого выглядывала рука и несколько рыжих, отблескивающих в умирающем свете костра локонов.

Но как она тут оказалась?

Марион повернулась, плед сполз, открыв ее лицо, в голубоватом свете ночи казавшееся еще более бледным, чем обычно. Наверняка она замерзла и решила перелечь к нему поближе, чтобы украсть хотя бы частичку его тепла. От костра остались угасающие угли, дававшие слишком мало тепла для такой холодной осенней ночи. Выдохнув с облегчением, Дункан вернулся на свое место, вонзил нож в землю и стал смотреть на спящую девушку.

Лунный свет, отражаясь от рыжих завитков волос, окружал золотистым ореолом ее безмятежное лицо. «Ты – ангел и дьявол, Марион Кэмпбелл!» – подумал он. Она лежала на спине, закинув одну руку за голову, вторая покоилась на животе. Губы ее изогнулись в своенравной гримасе. «Ты соблазняешь меня даже во сне!»

Дункан склонился над ней, чтобы как следует рассмотреть. Золотые волосы служили дочери Гленлайона мягкой шелковой подушкой. Он долго скользил взглядом по ее сонному лицу, касаясь его своими мыслями и желаниями. С полуоткрытых губ, подрагивающих во сне, срывались белесые облачка дыхания. Верхние пуговицы на куртке были расстегнуты, а рубашка под ними чуть распахнулась, обнажая выпуклость молочно-белой груди. Ему ужасно захотелось прижаться к ней губами, ощутить под пальцами сердце, бьющееся в этой мерно поднимающейся и опускающейся груди… Он едва осмеливался дышать из страха разбудить Марион. Но даже смотреть на нее ему было тягостно.

Он осторожно погладил огненные локоны, разметавшиеся по траве, нежно поцеловал девушку в макушку и натянул ей на плечи соскользнувший было плед. Потом бережно обнял за талию.

– Mòrag, mo aingeal… – шепнул Дункан в кудрявый шелк волос, приятно щекотавший ему шею. – Отец был прав, когда советовал остерегаться тебя!

Мысленно он вернулся на «Sweet Mary», в тот самый миг, когда услышал первый выстрел. Тогда он еще находился в трюме, и все его мысли сосредоточились на Марион, а сердце замерло от страха, просто перестало биться. Не сказать, что он испугался мести лэрда Гленлайона за то, что не уберег его дочь. На самом деле ему было плевать на чувства Кэмпбелла. Как не боялся он и возможных нареканий со стороны Аласдара в случае, если бы не удалось выполнить его поручение и доставить девушку невредимой к ее родне. Нет, все было сложнее, глубже. Он ощутил странное недомогание – пронзительную боль, грозившую разорвать сердце. Он испугался, что потеряет ее! Несколько мгновений неведения, последовавших за первым выстрелом, Дункану хватило, чтобы осознать природу своих страхов и своих чувств.

– Я обжегся…

Он больше не мог этого отрицать. Он знал, что с того самого дня, как он поцеловал дочку Гленлайона, его тело тосковало по ней. Сначала он решил, что причиной всему обычное плотское влечение, желание, порожденное недоступностью. Но теперь, глядя на нее, он чувствовал нечто иное, не просто желание заняться с ней любовью. Его посетило странное волнующее чувство, никогда не испытанное ранее. Даже Элспет, какой бы ласковой и красивой она ни была, не смогла пробудить в его душе бурю, сметавшую все разумные доводы. Глупые, несбыточные мечты! Он и дочка Гленлайона! Да поможет ему Господь! От него самого тут ничего не зависело. Однако побороть опьянение, имя которому – любовь, не под силу ни одной живой душе. А Дункан уже точно знал, что его сердце пьяно ею. «Cha déan cridh misgeach breug».

Внезапно он почувствовал под пальцами округлость бедра и вспомнил, как последние лучи солнца окружили золотистым ореолом изгибы девичьего тела. Марион предстала перед ним нимфой-чаровницей, соблазнительницей, явившейся прямиком из ада, чтобы испытать его выдержку… Растущее напряжение вылилось в покалывание в нижней части живота. Он зарылся лицом в мягкие волосы, вдохнул излучаемый ими женский запах и почувствовал непреодолимое желание скользнуть рукой под плед. Пришлось приложить титаническое усилие, чтобы сдержать этот порыв.

Марион издала короткий стон и шевельнулась. Дункан замер и убрал руку. Тонкие брови девушки сошлись в напряженную черту над закрытыми глазами. Ей что-то снилось. Он подождал, сдерживая дыхание. Лицо в форме сердца прояснилось, пухлые губы изогнулись, и с них сорвался жалобный всхлип:

– Не-е-ет…

Испуганные глаза Марион распахнулись, и она вцепилась пальцами в плед с такой силой, что они побелели. Дункан склонился над ней, с тревогой всматриваясь в ее лицо.

– Марион, все в порядке! Tuch! Tuch!

Вместо испуга на лице девушки отразилось удивление, а вслед за ним – облегчение. Слеза, повисшая было на ресницах, покатилась по щеке. Дункан ласково смахнул ее.

– Все хорошо!

– Нет! Худшее еще даже не начиналось…

Он посмотрел на нее с изумлением.

– О чем ты говоришь? Не понимаю… Тебе приснился страшный сон, Марион!

– Я…

Она замолчала на полуслове – губы приоткрыты, взгляд затерялся в складках рубашки Дункана. Потом она помотала головой.

– Ладно, забудь. Ты прав, это всего лишь плохой сон, – тихо сказала Марион.

Часто заморгав золотистыми ресницами, она прижалась лбом к его крепкому плечу и расплакалась. Дункан не знал, что делать. Рука его повисла у нее над волосами. Если он прикоснется, оттолкнет ли она его? Было очевидно, что Марион ищет у него утешения. Так же, как и тогда, в лодке, когда они возвращались на берег после рейда. Она прижалась к нему словно дрожащий от страха котенок, но понемногу успокоилась. Момент восхитительный, но преходящий… Магия рассеялась, стоило носу лодки царапнуть о гравий у берега, и Марион снова от него отдалилась.

Дункан нежно положил ладонь ей на затылок и принялся перебирать пальцами кудри. Она уткнулась носом ему в грудь и согревала ее своим дыханием. «Не нужно бы всего этого…» – сказал он себе. Марион вздрогнула.

– Замерзла?

Она помотала головой в знак отрицания и посмотрела на него. Их взгляды нашли друг друга.

– Мне было холодно… Раньше. Я… Я не хотела тебе мешать. Я могу вернуться…

– Ты мне не мешаешь, – поспешил сказать он, прижимая ее к себе.

На самом деле это была ложь, потому что мысли о Марион и она сама тревожили его куда сильнее, чем хотелось бы. Девушка разбудила в нем чувства, которые теперь сжимали сердце, словно тиски. Будь проклят день, когда они встретились в долине Гленлайон! Будь проклят поцелуй, который он сорвал тогда с ее губ! И будь проклята она сама за то, что снова попалась ему на пути, а заодно и судьба, которая обрекла его переживать этот ад на земле, потому что сопротивляться у него не было сил. Он губил себя из-за нее, но в то же время понимал, что и без нее все равно погибнет.

Дункана обуревало одно-единственное желание – накрыть своим телом эту женщину, ему недоступную, припасть к ее губам и раствориться в ней. Однако он сдержался. Это было очень трудно. Как бы ни хотелось, ее нельзя пытаться соблазнить, потому что это только осложнило бы ситуацию. Марион не лучшего мнения о его клане, и ее можно понять… «Оставь ее для ночных грез, старик…» Этой ночью он станет для нее источником тепла, не более.

Она снова приникла к нему, и ее дыхание согрело ему сердце. Он накрыл ее с головой пледом и закрыл глаза. Во сне ему явились феи со стройными и гибкими телами, они сладострастно изгибались в танце и звали его по имени. Дункан улыбался.

* * *

В сероватом свете зарождающегося дня растаяли последние обрывки сна, тяготившего душу Марион, а вместе с ними – и подобие близости между молодыми людьми. Марион ощущала присутствие большого теплого тела Дункана у себя за спиной. Юноша лежал неподвижно. Наверное, все еще спал. Одной рукой он обнимал ее, вторая же лежала на траве и нервно подергивалась – Дункану снился сон.

Марион ощущала во всем теле приятное тепло, и только ступни, пальцы рук и кончик носа сильно замерзли. Она легонько шевельнулась, не сводя глаз с руки юноши. Пальцы его напряглись, сжались, распрямились, рука переместилась к ней на талию. Несколько минут Марион лежала затаившись, но Дункан так и не проснулся – его размеренное, ровное дыхание по-прежнему согревало ей затылок.

Она с ужасом ждала момента, когда их взгляды встретятся. Ей было очень стыдно за свою слабость – еще бы, она побоялась спать одна… Вдруг он решит, что ей захотелось… Марион зарделась. Если ему в голову и приходили непристойные мысли, он этого не показывал, и так было даже лучше. Даже больше: она никак не ожидала от мужчины из Гленко снисходительности и нежности, какие он проявил, когда у нее случилось это… видéние. Она тяжело вздохнула, вспомнив кошмарные картины, мучившие ее всю ночь и до сих пор стоявшие перед глазами.

Большая ладонь легонько надавила на то место, куда только что переместилась, и медленно сползла на бедро. Дункан буркнул что-то невразумительное ей в шею и проснулся. Девушка затаила дыхание. Он осторожно притянул ее к себе и снова замер.

А потом резко отпрянул и отодвинулся.

Прошла минута, но Дункан не шевелился, и только прерывистое быстрое дыхание напоминало ей о том, что он все еще рядом, у нее за спиной. Марион медленно перевернулась на спину, прижимая плед к лицу. Он посмотрел на нее в замешательстве, и губы его приоткрылись словно бы для того, чтобы произнести банальные извинения, но тут же сомкнулись снова. Дункан мотнул головой и отвернулся. Повисло молчание, причем оба испытывали странное смущение. Потом Дункан протер глаза, прогоняя остатки сна, и посмотрел на Марион.

– Извини, я подумал, что это…

Марион внезапно пришло в голову, что там, в Гленко, его кто-то ждет. Странное дело, но эта догадка была ей неприятна. «Но ведь он же Макдональд!» – мысленно пристыдила она себя.

– Ты смогла хоть немного поспать? – спросил Дункан, набрасывая плед на плечо и скрепляя его брошью.

– Да, спасибо.

– Хорошо. Тогда давай собираться. Мне еще нужно отвезти тебя в замок Финлариг.

Он встал и протянул ей руку. Чтобы помочь подняться.

– В сумке должна остаться какая-то еда.

Марион расправила измятую влажную одежду, пальцами расчесала волосы и завязала их узлом на затылке, как это принято у мужчин. Приходилось признать, что носить штаны оказалось намного удобнее (толстая льняная и шерстяная ткань юбок намного сильнее стесняла движения), но Марион не терпелось переодеться в чистую одежду. Однако пока приходилось довольствоваться тем, что есть.

Укрывшись на пару минут за стеной из тумана и кустарника, она умылась, а когда вернулась, Дункан протянул ей кусок хлеба с сыром и яблоко. Они наскоро проглотили скромный завтрак и, стараясь не смотреть друг на друга, уселись на лошадей.

Темное небо Киллина повисло низко у них над головами. Что и говорить, осень в этом году выдалась просто отвратительная! В поместье Бредалбэйна молодых людей никто не ждал: выяснилось, что за два дня до их приезда граф спешно уехал из Финларига в замок Драммонд, где обосновался граф Мар. Дункан и Марион решили остановиться ненадолго в «Сером филине» – маленьком постоялом дворе на окраине Киллина, чтобы поесть как следует и отдохнуть.

Настроение у Марион было прескверное. Ей совсем не улыбалось ехать в Драммонд-Касл, а еще меньше – путешествовать по стране в компании мужчины, который, к ее отчаянию, нравился ей все сильнее. Чего бы только она ни отдала, чтобы оказаться от него подальше! Лучше – дома, в Честхилле, перед чашкой горячего пряного сидра, у камина, под пледом с рисунком Кэмпбеллов и в чистом платье, причем желательно после теплого купания… Марион проглотила последний кусочек селедки и подумала, что нужно добавить к своим грезам еще одну деталь: вкуснейшее рагу из говядины, приготовленное руками Амелии.

Они устроились в дальнем углу общей комнаты. Некоторые посетители постоялого двора покосились на ее красную куртку, но Марион этого даже не заметила. И все же приходилось признать, что местным было чему удивиться – Макдональд в компании солдата королевской армии? Наверняка все решили, что она – шпион. Но Марион это совершенно не волновало. Дункан поставил перед ней на стол кружку пива и сел напротив.

– Я заплатил за комнату, – сказал он и ткнулся носом в пену, грозившую пролиться на стол.

– Комнату?

– Я пойду спать в конюшню, – пояснил он, угадав причину ее тревоги. – Это все, что я могу себе пока позволить.

– Хм… Но я думала, мы сразу поедем в Драммонд-Касл!

Он кивнул в сторону пыльного окна у нее за спиной.

– В такую погоду? Снова начинается дождь, и я подумал, что после трех ночей под открытым небом тебе захочется выспаться на нормальной кровати. Да и добраться до замка Драммонд до наступления ночи мы бы все равно не успели.

Лицо Дункана, когда он смотрел на нее, было совершенно спокойным, и только палец рассеянно выписывал круги на сомнительной чистоты столешнице.

– Правда, я совсем мало спала в последние ночи. – Наклонившись над кружкой, Марион отхлебнула прохладного пива и, стараясь не смотреть на Макдональда, продолжила: – Я хочу тебя поблагодарить. Там, на корабле… Мне нужно было остаться в лодке.

Дункан ответил не сразу. Когда молчание затянулось, она рискнула посмотреть на него.

– Это так, – согласился Дункан, откидываясь на спинку стула. – Ты была бы в большей безопасности, если бы осталась в лодке, как тебе и было приказано. – Он нарочно выделил голосом слово «приказано». Потом, пожав плечами, спрятал в ладонь зевок и добавил: – Но главное, что с тобой ничего не случилось.

Его рука принялась теребить синий шерстяной берет. Всю дорогу до Финларига он говорил очень мало. Взгляд Марион остановился на его плотно сжатых губах. Судя по всему, Дункан испытывал такую же неловкость, как и она сама.

– Завтра ты будешь в Драммонд-Касле. Бредалбэйн отправит тебя домой в Честхилл с более надежными провожатыми, чем я.

– Я думаю…

– Но ехать нам еще далеко, поэтому отправляемся на рассвете. Я постучу в дверь, договорились?

– Мне кажется…

Дункан смотрел на свою спутницу и думал, что это наверняка их последняя совместная трапеза. Потом он опустил глаза, и они стали молча есть.

Марион выпила свое пиво и обвела комнату взглядом. За соседним столом назревала потасовка: один завсегдатай заведения выкрикивал оскорбления в адрес другого, который был выше на целую голову. Дункан посмотрел на забияк, присвистнул и нахмурился. Тот, что был повыше, тоже разразился потоком ругательств, а потом махнул кулаком, целясь задире в лицо, но тому удалось увернуться. Тому, кто сидел с ним рядом, повезло меньше – удар пришелся ему в челюсть. Бедняга повалился на соседний стол, что стоял справа, сбивая кружки и обливая пивом сидевших за ним посетителей.

– Пойдем-ка отсюда! – Дункан быстро встал из-за стола. – Тут назревает драка!

Те, кого только что облили пивом, схватили свалившегося к ним на стол бедолагу и швырнули его на соседний. Завизжала женщина. Великану между тем удалось поймать задиру за шиворот. Прижав его к стене одной рукой, второй он принялся молотить его в живот.

Марион вскочила и ухватилась за руку Дункана, который поспешно закрыл ее своей спиной и стал продвигаться к лестнице. За считаные секунды в драку успели ввязаться все мужчины – посетители постоялого двора.

Дождь хлестал в окно маленькой комнатки Марион и со сквозняком проникал сквозь щели. Закутавшись в плед, девушка легла на скрипучую кровать и принялась следить за тревожным танцем теней на стене с растрескавшейся побелкой. Засыпать в незнакомом месте было страшно, однако она все равно была довольна.

В комнате ее ожидал приятный сюрприз: чан с теплой водой и одежда – несколько выцветшее, зато чистое синее шерстяное платье, юбка и рубашка. Марион не сомневалась, что этот подарок ей преподнес Дункан. Теперь стало понятно, почему ему пришлось лечь спать в конюшне, – он наверняка потратил на нее все свои сбережения.

Молния осветила комнату, и Марион вздрогнула от неожиданности. Потом загрохотал гром. Нет, и сегодня ночью ей выспаться не удастся…

– Тебе нечего бояться! – сказала она себе, обхватив колени руками. – Ты больше не увидишь этих ужасов!

Пламя свечи колыхнулось, и тени снова затанцевали на стене. Гомон в общем зале на первом этаже таверны отсюда казался приглушенным шепотом. По телу девушки снова пробежала дрожь. Она закрыла глаза в надежде, что наконец удастся уснуть. Новая вспышка озарила ее лицо. «Нужно было закрыть ставни…»

Дункан положил руку на перила и замер в раздумье. «Скажу, что просто пришел проверить, заперлась ли она на засов». Ему не слишком хотелось оставлять ее в трактире, переполненном пьяными мужчинами, но выбора не было. По крайней мере здесь ей не будет так холодно…

Он поднялся на второй этаж, сделав перед последним пролетом лестницы остановку. Отсюда были хорошо слышны шумы, доносившиеся из комнат постояльцев. Где-то близко раздался женский грудной смех, потом мужской низкий голос, а после скрип кровати. Что-то стало мерно ударяться о стену. Дункан представил себе то, что происходило за стеной, и, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел на третий этаж.

В коридоре было тихо и темно. Стук дождя по черепице и ворчание грома эхом отражались от грязных стен. Из-под двери комнаты Марион пробивалась едва заметная полоска света. Он прижался лбом и ладонями к двери и прислушался. В комнате было тихо. Может, она уже спит? А он собирается ее разбудить… Дункан разозлился сам на себя. И все-таки ему хотелось убедиться, что все в порядке. Внезапно звук, похожий на стон, достиг его ушей. Он выпрямился и схватился за дверную ручку. «Идиот! Не можешь же ты, как вор, ворваться к ней в комнату! Она убьет тебя и будет права!»

Дункан тихонько постучал. Стон мгновенно затих. Заскрипел дощатый пол, и полоска света под дверью дрогнула. Он подождал еще пару секунд.

– Марион? Ты в порядке?

В темноте щелкнул засов, и в лицо ему ударил тоненький луч света. Марион чуть приоткрыла дверь.

– Я… я решил проверить, что ты в порядке, прежде чем пойти спать. Может, тебе что-нибудь нужно?

Она немного помолчала, а потом распахнула дверь и сказала:

– Входи.

И отошла в сторону.

Он заметил, что под пледом у нее только рубашка и юбка.

– Не знаю… – буркнул он себе под нос, уже жалея, что пришел, – это неудобно… В общем, лучше бы мне не заходить к тебе в комнату вот так…

– Не говори глупости, Дункан. Мы три ночи спали рядом, и все было нормально. Или, может, тебе непривычно видеть меня в женской одежде?

А ведь он видел ее даже совсем без одежды… Дункан отбросил сомнения: она права – все будет по-прежнему. Девушка между тем снова запрыгнула на кровать. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Комнату озарила новая вспышка молнии. Дункан посмотрел на дрожащее от ветра стекло, подошел к окну, открыл его, дотянулся до внешних ставен и закрыл их. Пол и стена под окном оказались мокрыми.

– Спасибо за ванну и за одежду.

Дункан обернулся. Марион поджала ноги и накрыла их пледом, чтобы скрыть от его глаз. В комнате пахло мылом и мокрой древесиной.

– Я решил, что эта куртка может навлечь на тебя неприятности. Мы далеко от Гленлайона, и платье не слишком новое, но в таких обстоятельствах…

– Оно замечательное, – сказала Марион, отводя за ухо еще влажную прядь.

Он улыбнулся и поставил единственный стул перед кроватью так, чтобы, присев, оказаться с девушкой лицом к лицу. Глаза у Марион были красные, как будто она плакала. Она сидела нахмурившись и тихонько раскачивалась взад-вперед, словно читала про себя молитву. Да, она и вправду плакала. Однако Дункан не решился спросить почему. Неловкость, установившаяся между ними с самого утра, не только никуда не пропала, а наоборот усилилась. Марион пару раз испуганно посмотрела в его сторону, и Дункану внезапно стало ее жаль. «Она до сих пор меня боится! Не надо было мне приходить…» И он вскочил на ноги.

– Теперь я вижу, что все в порядке. Ложись и спи спокойно. Если тебе что-то понадобится, ты знаешь, где меня искать.

– Нет! – с мольбой глядя на него, воскликнула Марион.

Дункан в замешательстве остановился.

– Что – нет?

– Не уходи! Побудь еще немного…

«Да что с ней сегодня такое?»

– Можешь посидеть еще немного, пока я не засну?

– Здесь нечего бояться, Марион. Но я могу побыть в коридоре, если тебе так будет спокойнее.

Он понимал, что представляет для нее куда бóльшую опасность, чем банда пьяниц, собравшаяся в зале на первом этаже. Но она, похоже, не понимала, какие чувства пробуждает в нем одним своим присутствием, особенно в таких обстоятельствах. Кудри прилипли к ее мокрым щекам, казавшимся чуть впалыми из-за игры теней, а светлые голубые глаза неотрывно смотрели на Дункана, очаровывая его. Он вздохнул. Несколько шагов и тончайшая ткань сорочки были между ним и ее белоснежной кожей…

– Просто закрой за мной дверь на засов.

– Я боюсь себя самой, – резко бросила Марион и уставилась на отражение в луже под окном.

– Ты себя боишься? Не понимаю…

– Просто я… – Она немного помолчала, кусая губы. – У меня бывают видения.

– Ты хочешь сказать, тебе снятся страшные сны?

Марион помотала головой.

– Видения, – повторила она. – An dà – shealladh.

Дункан удивленно вскинул брови.

– У тебя дар ясновидения?

– Да.

– Может, это все-таки плохие сны, Марион?

Губы ее приоткрылись, и она медленно покачала головой из стороны в сторону.

– Нет, Дункан. Я не сплю, когда приходят эти видения. Это как наваждение: я перестаю слышать и видеть все вокруг себя. Остается только видение. И они, эти видения, кажутся мне настолько реальными, что протяни руку – и сможешь прикоснуться…

Она всхлипнула и закрыла лицо руками. Дункан молча смотрел на нее и не знал, что ему делать. Он, конечно, слышал о ясновидящих, но никогда не встречал никого, кто был бы наделен таким даром. По крайней мере до сегодняшнего дня. Но как ее утешить? Он понимал, что Марион и вправду напугана.

Он бесшумно подошел к кровати и присел на краешек. Железная сетка громко заскрипела под его весом. Ему даже показалось, что сейчас кровать развалится, но этого не произошло.

– Хочешь мне рассказать? Может, тогда тебе станет легче?

Она шмыгнула носом и пожала усталыми плечами. Из уголка глаза вытекла слезинка, прокатилась по щеке и застыла на подбородке. Дункан проследил взглядом блестящую дорожку, которую слеза оставила на коже, промокнул ее кончиком пальца и вытер его о свой килт.

– Это слишком ужасно, и я не знаю…

– У тебя часто бывают видéния?

– Нет. Предыдущее было много лет назад. Незадолго до смерти моей мамы. – Она вздохнула, закрыла глаза и продолжила свой рассказ: – Я смотрела, как мама вышивает, и вдруг… Я увидела, как на нее падает покрывало… Оно было похоже на саван. Я не знала, что такое со мной случилось. Я слышала какой-то шепот… Не знаю… Какие-то голоса. Но слов я разобрать не смогла. И сама не могла говорить. Я потеряла власть над слухом и зрением.

– Но как ты поняла, что это видения, дар?

– Мне объяснили это позднее, когда у меня хватило смелости обо всем рассказать. А тогда я была уверена, что все решат, будто я спятила. Я еще много раз видела это покрывало, когда смотрела на мать. Наконец мне это так надоело, что я перестала на нее смотреть, стала прятаться, чтобы не видеть маму. Но в последнем видении покрывало накрыло ее почти полностью. Обычно видения длятся несколько минут, но я не могу прийти в себя по нескольку дней. А однажды ночью я увидела лодку, которая плыла по воде гладкой, как зеркало. И лодка была пустая. Мама утонула несколько дней спустя в озере Лох-Тай. Ее лодка перевернулась.

Девушка подавила рыдание. Дункан неловким движением взял ее руку, нервно комкающую ткань юбки, и сжал в ладонях. Рука у Марион была холодная как лед. Он сказал мягко, желая ее утешить:

– Но ведь ты ничем не могла помочь ей, Марион. Ты же не знала…

– Это и есть самое страшное, Дункан! Я вижу ужасные вещи и ничего не могу сделать. И мне так страшно! Прошлой ночью это страшное видение… Пойми, это был не сон!

Она уставилась на его ладони, сжимавшие ее руку.

– У тебя снова было видение?

Она медленно кивнула.

– Не хочешь мне рассказать?

Марион нахмурилась.

– Видения говорят о том, что нам готовит судьба, разве не так?

– И бывают такими ужасными!

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Дункан поднес холодную ручку к своим губам и нежно поцеловал. Марион не отдернула руку.

– Нужно принимать свою судьбу, а не пытаться ее побороть. Только Бог вершит нашими судьбами.

– Бог! – с горечью воскликнула Марион и посмотрела ему в глаза. – Если то, что я увидела, свершилось по его воле, то я не хочу верить в такого Бога!

– Но что такого ужасного ты увидела?

Губы Марион задрожали. Она открыла было рот, но тут же снова сомкнула губы и поежилась. Дункан обнял ее за плечи и легонько привлек к себе. Он подождал несколько секунд, опасаясь отпора с ее стороны, однако девушка не оттолкнула его. «Я должен остановиться, пока дело не зашло слишком далеко!» Но руки отказывались слушаться приказаний разума. Он чувствовал, как под пальцами стучит сердце Марион. Она молчала, но тело ее говорило явственнее, чем любые слова. Она дрожала в его объятиях. С закрытыми глазами, мокрыми от слез щеками, она запрокинула голову и подставила ему шею.

Такое откровенное приглашение к ласкам смутило сердце Дункана. Он снова замер, любуясь белым шелком ее кожи и опасаясь, что в следующую секунду волшебство рассеется навсегда. «Это безумие! Гленко и Гленлайон! Это чистой воды безумие! Но она сводит меня с ума!» Устоять перед соблазном было невозможно. Дункан прижался горячими жаждущими губами к обнаженной шее. Тело Марион слегка напряглось. Она схватила его обеими руками за сорочку и издала тихий стон. На такое он даже не смел надеяться.

– A Mhórag… A Mhórag mhillis, m’aingeal dhiabhluidh…

Жадными губами Дункан потянулся к ее губам, и те приоткрылись – ласковые, послушные… С бесконечной нежностью он уложил Марион на кровать, при этом громко скрипнувшую, лег сверху и заглянул ей в глаза, боясь увидеть в них тень неодобрения, но ничего подобного не произошло. В ее глазах… Уж не снится ли ему все это?

– Судьба, Марион, иногда заставляет нас пережить лучшие моменты нашей жизни.

– Не всегда. Она может стать нашим самым ужасным кошмаром, Дункан.

– Только не для меня! И только не сейчас…

– Может быть… Но каждый новый день – это новая страница большой книги, которая есть наша жизнь. Судьба – рука, которая исписывает эти страницы, а мы листаем их беззаботно и наивно и верим, что грядущие будут лучше и радостнее, чем те, что уже прочитаны. Эта рука временами бывает доброй и снисходительной, но может стать жестокой и безжалостной. Как знать?

Дункан нашел руки Марион и крепко сжал их. «Вот она, подо мной! Я должен остановиться! Я злоупотребляю ее слабостью!» Он чувствовал себя последним негодяем, но ничего не мог с собой поделать. Девушка застонала под ним, и желание обожгло его как адское пламя.

– Нужно пользоваться моментом, – прошептал он, глядя на влажные губы Марион. – Нужно ловить его и вонзать в него зубы, как в спелый фрукт, пока он не сгнил. Прошлое – это единственное, в чем мы можем быть уверены. Настоящее же так… так призрачно! Оно утекает сквозь пальцы, как вода, которая утоляет нашу жажду. Оно утекает от нас как воздух, которым мы дышим. И в это вот мгновение, Марион Кэмпбелл, мы дышим с тобой одним воздухом!

– Нас разделяют страдания и кровь!

Лицо Дункана омрачилось. «Что же это я делаю? Она права! Всю ту кровь, что пролилась между нашими кланами, мы никогда не сможем стереть!» Их никто не поймет. Ему все это наверняка снится… И так хорошо в этих грезах! Ему не хочется просыпаться, по крайней мере точно не сейчас…

– Кровь пролилась на страницах, которые написали и перелистнули другие люди. О Марион! Зачем возвращаться к тому, что уже написано? С этим мы ничего уже не сможем поделать.

Дыхание девушки стало прерывистым. «От нее пахнет медом и вереском… Ее запах – это запах Хайленда. И в ней течет та же кровь, что и во мне!»

– Но слова останутся запечатленными в памяти, Дункан. Даже если страницы уже перелистнули… Этого мало!

– Тогда давай порвем их вместе!

Поддавшись порыву страсти, он накрыл ее губы своими губами. Его охватило такое волнение, что мысли совершенно перепутались. «Я целую дочку Гленлайона! Внучку человека, которому почти удалось уничтожить население Гленко. Я – предатель. Я предаю своих! Я не должен так поступать!»

Дункан отстранился от нее и понял, что способность рассуждать здраво вернулась к нему. Грудь Марион поднималась и опускалась под его грудью, и ее тепло проникало сквозь тончайшую ткань сорочки. Легкое подрагивание этого тела еще усилило его возбуждение. Такого сильного желания Дункан еще никогда не испытывал. «Да что со мной такое?» Он не был обделен женским вниманием и успел обнять не одну кокетку, но ни одна из них не порождала в нем такой бури эмоций и желаний. Может, все дело в том, что она – враг, запретный плод?

Он некоторое время молча смотрел на Марион – тяжело дышащую, с закрытыми глазами. Ее сорочка местами прилипла к влажному телу и больше не скрывала его очертаний. И этот сон никак не хотел заканчиваться! Он положил руку ей на талию, сжал ткань рубашки и очень медленно потянул вверх. Она открыла свои кошачьи глаза и уставилась на почерневшие потолочные балки. Ее кожа, такая нежная и такая белая, скользила под его пальцами, словно прекраснейший шелк. Он накрыл ладонью круглую полную грудь и нежно ее сжал. Марион задышала еще быстрее. Она издала стон, похожий на жалобу, и прикусила губу. Рука Дункана соскользнула с теплой груди и прочертила дорожку сначала к животу, потом к юбке и наконец к бедру. Пальцы его погладили шерстяную ткань и схватили подол за край, чтобы приподнять.

Тело Марион напряглось, и она испустила короткий хриплый крик. Дункан успел только прикоснуться к нежному островку волос в самом потайном местечке ее тела.

– Нет…

Она оттолкнула его и принялась извиваться, стараясь вырваться из его объятий. Не понимая, в чем причина такой перемены, Дункан посмотрел на нее, потом перекатился на спину, закрыл лицо руками и выругался про себя: «Болван! Ты зашел слишком далеко! Ты слишком поспешил!» Но ведь она позволяла ему прикасаться к себе, он не принуждал ее… Ему даже пригрезилось, что она была так же возбуждена, как и он сам…

– Мне жаль, что так вышло.

– Я не хочу… Я не могу.

– А я подумал… В общем, пару минут назад ты не сопротивлялась!

Он сердито посмотрел на девушку. Гнев и фрустрация грозили вот-вот вырваться наружу. Все тело болело от напряжения, разрядить которое он не мог.

– Дункан!

Она хотела что-то сказать, но в последний момент передумала. На ее порозовевшем лице отразились страх и отчаяние.

– Неужели это всего лишь на одну ночь, Дункан?

И она отодвинулась от него как можно дальше. Он приподнялся на локте, по-прежнему озадаченный столь резкой сменой настроения. Дрожащей рукой она схватилась за край пледа, который Дункан прижал локтем, и дернула его на себя так, что юноша упал на кровать.

– Хотел получить трофей?

Она укрылась пледом, спрятав под ним свою полунаготу. Губы ее искривились в гримасе отвращения.

– Какой еще трофей? О чем ты говоришь?

Он сел на постели и воззрился на нее.

– Ты овладеваешь дочкой Гленлайона и уносишь с собой ее честь! Так ты хотел поступить?

Он не верил своим ушам. Она говорила так, словно он пытался ее изнасиловать! Вот чертовка! Она позволила ему обнимать себя, она поощряла его, отвечая на ласки… А теперь сделала во всем виноватым!

– У тебя совсем крыша поехала? Насколько я знаю, я ни к чему тебя не принуждал! А ты почему-то меня не отталкивала! Но, может быть, ты разыгрывала передо мной комедию, чтобы…

Он замолчал. Ему не хотелось обижать ее, хотя…

– Что ты хочешь этим сказать? Что я – вульгарная кокетка? Что я решила поиграть с тобой?

Дункан внимательно смотрел на нее. Марион была вне себя от гнева. Ему пришлось совладать с безрассудным желанием наброситься на нее, сломать эту хорошенькую шейку и… Он сглотнул.

– А разве не это ты делала? – едко спросил он. – Я – мужчина, Марион. И ты заставила меня думать, что хочешь меня. Как, по-твоему, я должен был себя повести?

Она выдержала его взгляд, прикусила губу и сжалась под пледом.

– А после ты обвиняешь меня в том, что я пытался взять тебя силой!

Его сердце билось так сильно, что, казалось, этот стук эхом разносится по комнате. Дункан повернулся к ней спиной. В ночи по-прежнему грохотал гром, и дождь стучал по черепичной крыше у них над головами.

– Я мог бы взять тебя силой, если бы захотел, и ты это знаешь, Марион Кэмпбелл, – заговорил он, снова поворачиваясь к ней лицом. – Я мог бы взять тебя прошлой ночью. Или позапрошлой. Господь свидетель, желание у меня было. Мужчинам, знаешь ли, много чего может хотеться… Но я этого не сделал.

Дункан шумно дышал и смотрел на нее с неприкрытой враждебностью. Она даже глазом не моргнула, и это еще усилило его ярость.

– Я пытался понять, чего ты хочешь на самом деле!

С этими словами он набросился на Марион, сдернул плед и прижал ее к стене. Она отбивалась из последних сил и кричала, но он заглушил эти крики своими губами. И тогда она укусила его. Он отпустил ее так же стремительно, как и напал, и грязно выругался. Потрогал рукой окровавленную губу и смерил ее обжигающим взглядом. Марион, похоже, сама испугалась того, что сделала.

– Ты – грязный мерзавец, Макдональд!

Дункан дал себе время остыть, прежде чем ответить на оскорбление. Глухим, но спокойным голосом он сказал:

– Я не хочу тебя принуждать. В тот день, когда я возьму тебя, Марион Кэмпбелл, ты сама меня об этом попросишь.

– Не в этой жизни! Никогда!

Он насмешливо улыбнулся, встал и взялся за дверную ручку.

– Значит, это будет в следующей жизни. Завтра я отвезу тебя к этой скользкой жабе Бредалбэйну. Теперь я понимаю, почему он решил тобой воспользоваться – у вас похожие повадки. Доброй ночи и сладких снов!

И он захлопнул за собой дверь.

Марион долго смотрела на дверь. Она понимала, что поступила нечестно. Она зарылась лицом в подушку, чтобы заглушить душившие ее рыдания. Какая же она все-таки дура! Повела себя, как последняя шлюха, с мужчиной из Гленко! Тело предало ее, отказавшись слушать голос рассудка. Но, к счастью, она взяла себя в руки прежде, чем случилось непоправимое.

– Я сама виновата! Не надо было так распускаться!

Марион потянула носом воздух и покраснела. Воспоминания о прикосновении его влажных и теплых губ, его больших ладоней к ее телу, его щетинистых щек – к ее щекам обожгли, словно смертный грех. По телу пробежала дрожь. Она закрыла глаза и приложила палец к тому месту, которого коснулись его губы. Крепкий мускусный запах его тела с едва уловимыми нотками виски, запах мокрой шерсти и дыма еще оставались на ее сорочке и постельном белье.

Ее рука опустилась на грудь, потом на живот, а после – к тому месту, где сходятся бедра. Она вздохнула от удовольствия. Сколько ощущений он ей подарил! Новых, пьянящих, изысканно приятных… удовольствие, граничащее с болью. Она быстро убрала руку. Всегда ли так бывает между мужчиной и женщиной?

В свои шестнадцать Марион ничего не знала о любви. Когда мать утонула, ей было всего шесть. Отец… Отцы вообще не разговаривают с дочерьми о таких вещах. А что могла рассказать ей добрая старая Амелия, которая во всем привыкла видеть происки дьявола? Конечно, ей доводилось присутствовать при совокуплениях животных, но разве можно сравнивать жеребца или собаку с человеком?

Она с радостью, с удовольствием отдалась таким ласковым рукам Дункана! Тут он был прав, она обвинила его напрасно. И только когда его ладони коснулись ее обнаженной кожи, Марион поняла, что преград больше нет. События развивались слишком быстро. Она терпеть не могла, когда ситуация выходила из-под контроля, а ведь именно это и произошло. И тогда она впала в панику и оттолкнула его. Ее рассудок взял все в свои руки – словно бы тихий голос донесся до нее сквозь туман и вырвал ее из сладкого забытья, в которое она позволила себе провалиться.

Наверняка сейчас он ненавидит ее! Сердце Марион сжалось. Но так, наверное, и лучше. Она не могла позволить себе такого безумства – отдаться мужчине, чей клан ее родичи считают настоящей язвой Хайленда! Но как же ей этого хотелось! Она готова была подарить ему свою девственность, но что он мог дать ей взамен? Ночь сумасшедшей любви за то, чтобы проснуться с мужчиной, который тебя презирает и поспешит растрезвонить по всему краю, что украл честь у дочери Гленлайона? Нет, уж лучше она отдаст себя тому, кто по-настоящему ее полюбит…

Глухой стон сорвался с губ Марион. Язык у нее и правда змеиный, раздвоенный! И в этом тоже с ним не поспоришь. Можно было бы как-то по-другому дать понять, что она не хочет, чтобы дело зашло так далеко. Но она не смогла сдержаться. Братья научили ее использовать свой язык как оружие.

Резко взмахнув рукой, Марион прогнала от себя мысли о Дункане. Лучше уж подумать о поручении, которое дал ей Бредалбэйн. Доложив графу обо всем, что ей удалось узнать, она сможет наконец вернуться домой, в свой мягкий кокон, пока мужчины будут предаваться военным забавам.

Сердце пронзила боль, когда видение внезапно вернулось. Крик сорвался с дрожащих губ, и она поспешила накрыть их холодной ладошкой. Битва… Она увидела битву! Увидела так, словно и сама была там. Запах крови и пороха, крики, свист клинков, рассекающих воздух, прежде чем обрушиться на… Дункан, нет! Но что может она сделать? Только молиться за него. Меч sassannachs обрушился вниз со страшной силой, она это видела. И вся эта кровь, от которой потемнел тартан Гленко…

– О Дункан! – со стоном позвала она.