На следующее утро я проснулась, будто ничего не произошло. Поездка на машине по пустым ночным дорогам освободила мою голову от тяжелых мыслей, и я могла вновь вернуться к Стивену с новыми силами. Я спустилась на кухню, решив что-то приготовить и, как я вчера и обещала, привезти ему на обед. Вот только я никогда даже не интересовалась, что он любит, а что нет. Я начала судорожно вспоминать, что он готовил или ел, когда мы были вместе.

Я возилась на кухне и полностью была поглощена готовкой, но вдруг из моих мыслей меня вырвал рев приближающего мотоцикла. Я подумала, что схожу с ума. Но звук становился все сильнее. Я подбежала к окну и выглянула. На подъездной дорожке я, действительно, увидела большой зеленый спортивный байк. Рядом с ним стоял высокий мужчина в кожаной куртке и снимал шлем в тон корпусу мотоцикла. Я напряженно наблюдала за его действиями и ждала, когда же увижу лицо пришельца. Кристиан! Что, серьезно? После всего, что случилось с отцом, он ездит на мотоцикле? Еще и на спортивной модели! У этого мальчишки нет ни грамма инстинкта самосохранения.

Я шустро вернулась на кухню и продолжила заниматься своими делами. Через минуту на пороге дома появился Крис, открыв дверь своими ключами. Я подняла на него глаза и поздоровалась, он прошел мимо меня и поднялся наверх, будто меня тут и не было вовсе. Я сделала вид, что так и должно быть и не задала ему больше ни одного вопроса.

- Где документы на мотоцикл? - вдруг спросил Крис, свесившись через перила на втором этаже.

- На какой мотоцикл?

- Не притворяйся дурой, на Suzuki Boulevard!

- Понятия не имею, - пожала плечами я. - Но предположу, что такие вещи могут храниться лишь в рабочем кабинете. Зачем они тебе?

- Можно забрать его из полиции, но для этого нужны документы.

- Ты что собираешься привезти этот чертов мотоцикл сюда?! Ты сумасшедший? - закричала я ему в спину, и побежала вслед за ним в кабинет. Кристиан открывал и закрывал ящики, читал бумаги, что-то бормотал себе под нос. - Может, ты еще его решишь восстановить и сам будешь на нем ездить?

- Нельзя его уже восстановить. Под пресс пойдет, но и для этого все равно нужны бумаги, - нервно отмахнулся он от меня, как от назойливой мухи.

- Слава Богу, хоть в чем-то мы с тобой придерживаемся одинаковой позиции, - выдохнула я.

- Какой еще позиции, ненормальная? Это был отличный мотоцикл, если бы была возможность, я бы его отремонтировал и оставил себе. Вот только от него не осталось ничего, что можно было бы сохранить. По сути, он уже прошел через пресс под джипом. А мы когда-то многое повидали вместе, папа любил этот байк, поверь, уж сильнее, чем тебя.

Я смотрела на него как на психа. Стив чуть не расстался с жизнью из-за подобной прихоти! Хотя, как я понимала, именно это и было тем общим занятием, которое любили и отец, и сын, их общая тема для разговоров, их совместное увлечение. Возможно, Кристиан переживает все по-своему. Ведь он тоже не знает, как жить дальше, как помочь отцу, беспокоится, что больше не сможет проводить вместе с ним время, как раньше и тем самым потеряет ту незримую самую прочную нить, связывающую их.

- Вы часто вместе выбирались куда-то вдвоем с отцом на мотоциклах? - поинтересовалась я, пытаясь помириться с ним.

- Бывало, - сухо бросил он.

- В одну из таких поездок он тебя и сфотографировал?

- Отвали! - грубо оборвал он меня. - Не нужно давить на мои якобы приятные воспоминания. Тебя там не было и не будет. Оставь меня, либо помоги найти документы.

Я молча вернулась к готовке. Времени уже не оставалось. Нужно было ехать к Стиву в больницу. Кристиан уверенной походкой вышел из кабинета с папкой в руках.

- Нашел? - уточнила я, он кивнул. - Пожалуйста, позаботься о том, чтобы его уничтожили, и ничего не рассказывай отцу. Ему не обязательно это знать.

- Ой, не строй только из себя любящую женушку и мою мамочку. Ты мне никто, и надолго ты тут не задержишься, - он вышел из дома и хлопнул дверью. Рев мотора возвестил об его отъезде.

Через несколько минут и я последовала за ним следом. В больницу я приехала как раз во время терапии. Я прошла к кабинету, там тоже было окно, через которое я смогла наблюдать за его тренировкой. Зрелище это было не из приятных. Парень-физиотерапевт старался изо всех сил, пытаясь убедить Стивена сделать хоть что-то. Я не слышала их, но я прекрасно видела выражения его лица, я ощущала, насколько он зол, даже в ярости, насколько он ненавидит тело, в котором он застрял, и весь окружающий мир.

Видимо, Люк привез Стиву его вещи. Он был в спортивном костюме и футболке, я их уже видела. Вот только теперь они сидели на нем, будто чужие: майка свободно болталась и больше не натягивалась от движения его мускулов. Поразительно, как за такой короткий срок он смог так сильно потерять мышечную массу. Этого быть не может. Почему мне никто не говорил, что он так плохо питается, точнее, что он совершенно отказывается от еды? Сердце мое болело, в груди опять открывалась зияющая пропасть черной дыры, меня накрывало волной ужаса, парализовало и сковывало от страха. Душа моя, казалось, бежала из моего тела, пыталась руками и зубами цепляться за окружающие предметы и выбраться наружу, покинув меня, но ноги ее были плотно придавлены и прикованы тяжелейшими кандалами к моим лодыжкам, освободить их было невозможно. Так мы и стояли там: я, непреклонная и неумолимая, и моя душа, которая как тень, отброшенная на пол, ныла и корчилась в муках страха и умоляла отпустить ее в лучший мир. Вот только глядя на него, я понимала, что мое место тут, я не предам и не брошу его. Я наблюдала за ним и, хоть мне и было страшно перед нашим будущим, но я хотела войти туда, обнять его, поддержать, помочь, сказать, что я верю в него, стать его опорой и поддержкой, не дать ему сдаться или упасть.

Не знаю, сколько я стояла там неподвижно, наблюдая за ним. Иногда мне хотелось отвернуться и уйти, настолько тяжело было видеть этого сильного человека сломленным и сдающимся. А иногда хотелось вцепиться в стекло, со всего размаха ударить по окну, чтобы вся эта картинка разлетелась вдребезги, будто она была лишь стоп кадром из какого-то фильма, и ничего подобного в нашей жизни не происходило, чтобы этого никогда не случалось. Мне хотелось получить машину времени, вернуться в прошлое и запретить ему садиться на мотоцикл, настоять, уговорить любыми правдами и неправдами отказаться от такого опасного средства передвижения. Кулаки мои самопроизвольно сжимались и разжимались. Каждую его неудачу или падение я воспринимала, как свое собственное.

- Вы удивительная девушка, мисс Коутл, - вдруг услышала я голос доктора Круза. - Я наблюдаю за Вами и поражаюсь. Впервые вижу столь молодую девушку, которая так преданно борется за пациента с подобным диагнозом.

- Только не говорите и Вы мне, что мне лучше сдаться и забыть. Я не опущу руки!

- Нет, я такого не скажу. Но Вам и самой со временем придется принять все происходящее. Вы точно также находитесь на стадии отрицания, как и сам пациент. Но на этом этапе Ваша слепая вера может придать ему сил и вернуть желание жить, - он подошел и ободряюще положил мне ладонь на плечо. - Но насколько Вас хватит? Если Вы не будете следить за собой, хорошо питаться и отдыхать, то только усугубите положение.

- Спасибо, доктор, я сама в курсе. Я и мои друзья следят за тем, чтобы и я не забывала о себе, тренировки я тоже не буду пропускать. А еще что самое поразительное во всем этом: как бы ни усложнилась моя жизнь в последнее время, я прекрасно сплю ночью, меня даже перестали мучить мои кошмары.

А ведь и правда. До аварии я очень часто просыпалась в холодном поту, слезах, потому что во сне меня преследовал волки, оборотни и прочие чудовища, но теперь их нет, они оставили меня. Я сплю без снов и видений. Каждый раз я засыпаю почти сразу, как только моя голова касается подушки.

- Мисс Коутл, Вы измотаны, Ваши эмоции истощены, физическое напряжение не уступает духовному. Вы просто почти теряете сознание от усталости. Поймите, такой режим Вас очень быстро может подкосить и саму привести в больницу в качестве пациента. Вам необходимы и позитивные эмоции и разрядка.

- У нас есть прекрасный пес. Он и есть моя позитивная разрядка. Забота о нем отвлекает меня и доставляет радость.

- Я рад это слышать, Меган. Очень не хотелось бы видеть Вас в роли моего пациента, - он улыбнулся мне какой-то странной улыбкой, похлопал по плечу и ушел.

Открылась дверь кабинета и терапевт вышел, толкая перед собой кресло Стивена. Я наклонилась, попыталась улыбнуться и нежно произнесла:

- Здравствуй, Стивен. Мне так не хватало тебя, - я хотела поцеловать его в губы, но он отвернулся, и я смогла лишь коснуться губами его щеки.

Терапевт тактично сделал вид, что ничего не заметил. Я представилась ему, мы пожали руки.

- Благодарю Вас, дальше я сама, - я хотела обойти кресло и стать сзади, но Стив грубо перехватил мое запястье.

- Дальше Я сам, - сказал он непреклонно, делая акцент на слове "Я". - Я говорил тебе не приходить. Когда ты уже сдашься?

- А когда сдашься ты и перестанешь меня прогонять? - парировала я. Я шла с ним рядом, пытаясь не опережать его. - Думаю, стоит пригласить Эмметта на твою терапию. Ему будет полезно уже сейчас познакомиться с тобой и познакомиться с твоими привычками.

- Поступай, как знаешь. Ты все равно все делаешь наперекор и назло мне, - огрызнулся он.

- Стив, я думала, что тебе понравился Эмметт!

- Я не идиот, нравиться или нет уже не важно, мне и самому ясно, что один я не справлюсь. Вот только ты со своей жалостью лишь усложняешь все еще больше.

- Сынок, извинился бы ты перед девочкой. Она старается изо всех сил, - попытался пристыдить Стива его отец. Они с матерью стояли в коридоре и ожидали его возвращения с терапии.

- Не кажется ли вам, что поздновато уже заниматься моим воспитанием? Пусть она прекратит ошиваться тут, она мне не нужна.

- Здравствуйте, мистер и миссис Мейсен, - проговорила я спокойно, будто он только что не говорил мне ничего способного задеть меня. - Рада вновь встретиться с Вами. Стивен, я привезла обед, может, поешь то, что приготовила я, раз тебе не нравится еда в больнице. И, пожалуй, я оставлю вас с сыном наедине. Не буду Вам мешать.

Я отдала Магдалене пакет с обедом, кивнула и вышла. Я остановилась в коридоре так, чтобы меня не могли увидеть из палаты, оперлась спиной о стену, закрыла лицо руками и устало вздохнула. Вот только вздох получился скорее похожим на всхлип. Ко мне вдруг подошел Кристиан.

- Уже готова сдаться? - с сарказмом проговорил он.

- Нет, - покачала я головой. - Твои бабушка и дедушка с ним. Поверь мне, я никогда не буду влезать и разрушать вашу семью. Я не собираюсь красть у тебя или кого-то другого внимание и любовь отца. Я просто хочу снова увидеть того самого Стивена Мейсена, которого я узнала год назад.

Он засмеялся:

- А ты считаешь, что знаешь или знала моего отца? Если вы и, правда, были год вместе, почему он ни разу не представил нас друг другу?

- Потому что вы не приехали на Рождество к нему, - спокойно произнесла я. - Я была уверена, что мы встретимся в декабре.

- А нам он ничего не говорил про тебя.

- Послушай, ты пытаешь задеть меня побольнее? У тебя это не получится, поверь мне. Твои уколы на меня не подействуют. Ты же сам видишь, что твой отец знает меня.

- И пытается тебя постоянно спровадить и оттолкнуть, - перебил меня Кристиан. - Он не любит тебя.

- А я его люблю, - твердо произнесла я. - И тебе следует смириться и принять этот факт.

- Ты сейчас просто навязываешься человеку, который пережил самое страшное в жизни и пока еще эмоционально не стабилен.

- Если я ему навязываюсь, то почему никто из вас, таких правильных и понимающих его, так за полторы недели моего отсутствия и не удосужился заставить его хотя бы поесть?! Он же тает на глазах. Ты - медик, ты должен это понимать как никто другой! Я лишь хочу быть уверена, что он будет жить и, если все же и не станет на ноги снова, то сможет жить с тем, что есть. И именно жить, а не существовать, как сейчас.

- Да что ты понимаешь в этом? - опять вспылил Кристиан.

- Поверь, я знаю, что говорю, - я достала из кармана телефон, открыла фотографии со свадьбы Алекса и ткнула одной из них в лицо парня. - Я хочу вернуть этого человека, пусть даже он никогда не будет принадлежать мне.

Кристиан взял у меня телефон. На фото мы танцевали. Стив со счастливой, озорной, даже слегка мальчишеской улыбкой подхватил меня на руки и кружил меня в воздухе после того, как я в очередной раз сбилась с ритма и наступила ему на ногу.

- Я таким его не видел уже много лет, - удивленно протянул Крис. - Где это?

- На свадьбе моего младшего брата. Твой отец ездил со мной.

- Черт, и твоя семья решила, что выгодно смогут сбыть и тебя? - опять попытался уколоть меня он.

- Моя семья пыталась отговорить меня, но, думаю, ты уже понял, насколько я упряма.

- Мда, - хмыкнул он.

- Предлагаю пари. Если твой отец сможет вернуться к своей работе, не важно, в кресле или на своих двоих, а наши отношения останутся на том же уровне, что и сейчас, то я уйду. Но если он перестанет меня отталкивать и позволит мне остаться, то ты перестанешь проявлять ко мне агрессию, и не будешь донимать отца из-за того, что я тебя чем-то не устраиваю и примешь наши отношения. НО! Все то время, что ты будешь проводить рядом с нами, будешь держать свои колкости при себе и действительно помогать отцу в реабилитации. Идет? - я вопросительно посмотрела на него и протянула ему открытую ладонь?

- Хорошо, - он пожал мою руку. - Даю тебе месяц.

Холод и презрение из его взгляда не ушли, вот только теперь я могу рассчитывать хотя бы на тишину.

- Что ты выигрываешь со всего этого, Меган? - поинтересовался он в лоб.

- Если он вернется к работе, я получаю назад режиссера, которым я восхищаюсь и который нужен мне для рекламы, что позволит и мне вернуться в строй. Если нет, - я покачала головой, - в любом случае я получаю шанс быть рядом с ним, просто быть рядом.

- Звучит очень слабо и неубедительно, - скептически заметил он. - Но я пообещал. За этим будет весело наблюдать, а еще я повеселюсь в тот день, когда ты сломаешься.

Я смотрела на него снизу вверх, в росте он точно не уступал отцу. Выражение его глаз и рта было слегка хищным, в его взгляде отражалась какая-то нездоровая искра жестокости и злорадства. Какой же он был красивый, мужественный, притягательный, девчонки, видимо, за ним так и увивались, пытаясь заполучить его хоть на одну ночь. Но какой же он все-таки был наглый и избалованный родителями и вниманием девушек. Я была уверена, что он точно знал о том, как действует на противоположный пол и определенно пользовался этим. Неужели, Стивен когда-то тоже был таким же привлекательным и таким же испорченным в душе? Как бы я хотела узнать и встретить его в возрасте Криса. Смогла бы я полюбить такого человека?

Я так и стояла, изучая лицо и глаза Кристиана, не отпуская его руку. Лицо его расплылось в самодовольной ухмылке, он дернул мою руку, притянув меня к своей груди:

- Так нравится рассматривать меня? Или ты решила попытаться соблазнить меня, раз отец уже ни на что не способен? - он наклонился к моей шее. Я увернулась и оттолкнула его.

- Ты так похож на своего отца, - прошептала я и уже громче продолжила: - Но в то же время ты совершенно другой, более жестокий и сумасшедший что ли. Я никогда не предам твоего отца, тем более с тобой! Я всего лишь пыталась понять и оценить, чего еще можно от тебя ожидать. Прошу тебя, просто исполни свое обещание, подари мне хотя бы этот месяц рядом с ним.

Мы стояли у противоположных стен коридора и изучали друг друга. Чего еще мне стоит опасаться в присутствии Кристиана? Будет ли он все также портить мне жизнь и ненавидеть меня? Я прервала молчание и задала мучивший меня весь день вопрос:

- Ты был в полиции? Что с мотоциклом?

- Без подписи отца на документах мы не имеем права его пустить под пресс, - спокойно сказал он.

- Ты собираешься просить его сейчас дать согласие на уничтожение мотоцикла? Не вздумай даже! - предостерегла я его.

- Может, ты мне предложишь и подпись подделать, чтобы избавиться от мотоцикла? - засмеялся он, я отрицательно замотала головой, хоть идея и была неплоха. - В таком случае байк нужно куда-то перевезти на хранение.

- Только не домой к твоему отцу. Ему нельзя сейчас видеть свой Бульвар в таком виде или даже слышать о нем. Он еще слишком эмоционально не стабилен.

- Закину его в гараж к деду, потом папа сам решит, - бросил Крис, отвернулся от меня и направился в палату к Стивену.

Кристиан не нарушил данное мне слово. В последующие наши встречи он вел себя спокойно, старался помогать мне и убеждать отца принять помощь, не обязательно мою, но хоть от кого-то из семьи. Совместными усилиями мы смогли уговорить его нормально питаться. Эмметт стал нашим постоянным союзником и помощником. Его присутствие ни капли не создавало ощущения чужого человека в тесной компании друзей. Даже Стивен относился к нему, как к человеку, к которому он давно привык.

Эмметт перебрался и обустроился в доме. По утрам мы просыпались, завтракали вместе, занимались на переоборудованной площадке втроем с Люком или бегали с Хантером в лесу. Потом вместе на моей машине ехали в больницу. Эм помогал Стиву на терапии, я общалась с врачами и медсестрами, следила за расписанием и изучала все необходимое для выписки домой. Доктор Круз предложил мне посещать собрания для близких людей с ограниченными возможностями, которые борются и стараются поддерживать и не бросать своих любимых после несчастных случаев или тяжелых заболеваний. Кто-то оставался полностью парализован после инсультов, у кого-то отказывали ноги после аварий, кто-то терял конечности при различных обстоятельствах. Некоторые из них были совсем еще дети. В этой группе я узнала много ужасного и страшного, собрания помогли мне избавиться от страха и смущения перед физиологией и отталкивающей реальностью жизни с парализованным человеком. Я узнала, с какими проблемами мы можем столкнуться, с какими неожиданностями, какие трудности придется пережить, какие стереотипы сломать.

Многие обычные пары жалуются, что их любовь умерла, столкнувшись с повседневностью и рутиной совместного быта. Но то, что происходило в жизни семей после того, как один из партнеров садился в инвалидное кресло или был и вовсе парализован полностью, было намного отвратительнее и страшнее рутины. Совместные походы в туалет, ванную, помощь во всех делах, которые раньше были настолько личными и интимными, которые любой человек в этом мире привык делать в полном одиночестве и никогда бы не признался в этом вслух. Многие родители жалуются, как тяжело менять памперс ребенку, которого ты родил, который является частью тебя самого. А как же жить с такой потребностью у взрослого человека: мамы, папы, мужа или жены? О брезгливости уже не могло идти и речи. Кто-то боролся с пролежнями, некоторые мужчины даже научились наносить женам макияж и делать прически, чтобы дать ей и в этом состоянии почувствовать себя красивой.

Не у всех были возможности и средства, чтобы нанять сиделку или переоборудовать дом под нужды человека с ограниченными возможностями. Все они справлялись, как могли, как бы им ни было тяжело, они боролись за жизнь родного человека, они боролись за саму жизнь с любимым человеком. Рядом с ними я чувствовала себя такой бесполезной. Нам еще повезло, что Стивен хотя бы может управлять верхней частью тела, а мне всего-то и нужно, что готовить ему, поддерживать его и просто создавать уют в доме и показывать, что я все еще его люблю. И это будут лишь мои слова, которые будут, по сути, пустым звоном в сравнении с настоящим подвигом этих людей, с которыми я познакомилась на собраниях. Ведь рядом с ними нет сильного Эмметта, нет Люка и Дженны, которые поддержат в минуту слабости. Они со всем справляются в полном одиночестве и под косыми взглядами нашего мира, который так и не может принять подобных людей, как бы ни старался. На одно из собраний я заставила прийти и Кристиана. Он ничего не говорил, просто слушал, сидя поодаль, но я видела, как меняются выражения его лица и глаз. После этого он стал еще охотнее идти на контакт и помогать мне.

Настал день выписки из больницы. Мы так и не решили, что и как делать с автомобилем Стивена, его Мерседес был для его теперешнего состояния слишком высоким и неудобным. Мы решили забрать его на седане Люка, который был вместительным и просторным, и при этом не нужно было взбираться на такую высоту. Какое-то время, пока мы не решим этот вопрос, мы будем эксплуатировать именно этот автомобиль.

Собака была в нескончаемом восторге, учуяв запах хозяина. Хантер крутился и терся у ног Стива и не мог понять, что это за непонятный запах металла и резины, почему хозяин не треплет его по голове, как раньше, и не хочет с ним играть, а просто игнорирует само его присутствие. Бедняга скулили, пытался положить голову на колени Стива, лизал ему руки и тыкался в них носом, но все бесполезно. В итоге, он грустный и растерянный побрел ко мне и прижался к моей ноге, как самый несчастный на свете побитый щенок. Я на автомате приобняла его и прижала к себе поближе. Я слишком хорошо понимала его чувства, я и сама чувствовала себя точно также. В последние пару недель я и сама была на его месте, когда пытаясь поцеловать или обнять Стивена. Вот только меня он еще отталкивал и оскорблял.

Мы показали Стиву его дом, объяснили, где и что мы переделали, уточняли нужно ли ему что-либо еще. Он просто молча сидел и, казалось, не реагировал на наши старания. После ужина Люк отправился к себе, Эмметт извинился и попросил дать ему немного времени и удалился в свою комнату. Криса я отправила домой. Ему пора было возвращаться к себе домой, чтобы не опоздать на дежурство, ведь если он не пройдет интернатуру, то потеряет шанс на нормальное будущее. Сейчас нам меньше всего нужна была еще одна загубленная жизнь.

В гостиной мы остались со Стивеном вдвоем. Он подъехал к окну в сад и начал изучать все, что мы сделали с двором.

- Ты везде приложила свою руку, везде похозяйничала, - насмешливо произнес он.

- Нет, не только я, все вносили свои идеи в проект. За ремонтом наблюдал Люк. Турники были заказаны с одобрения и пожелания Эмметта и Криса.

- И они все находятся у тебя под каблуком.

- Стивен, пожалуйста, не говори так, - я подошла к нему, присела рядом на колени, положив руки на его колени, и заглянула в его печальные глаза. - Если тебе хоть что-то не нравится, только скажи, я исправлю.

- Не нравится! - закричал он. - Не нравится, что ты везде суешь свой нос, контролируешь каждый мой вздох и действие! Да что ты о себе возомнила?! Ты была всего лишь маленькой испуганной девчонкой, которую хотелось раздеть, и хорошенько развлечься. С каких это пор ты вдруг стала такой уверенной в себе?!

К его вспышкам гнева и оскорблениям я уже успела привыкнуть в больнице. По утрам, когда он еще был отдохнувшим и, наверное, выспавшимся, он вел себя спокойно, сносно, быть с ним рядом было иногда даже легко. Временами мне казалось, что я вижу отголоски прежнего Стивена, который будто выглядывал из-за угла в глубине его души через его глаза, ожидая, что ему позволят выйти на свет. Но к вечеру, когда усталость одолевала его, он редко сдерживал свою ярость и характер. Я молча слушала его, я понимала, что ему нужно выплеснуть куда-то свою боль и разочарование. Еще один день прошел, а изменений и даже намека на улучшение его состояния так и не появлялось.

Он развернулся и посмотрел на стену над нами. Я так и не решилась снять те черно-белые фотографии. Он схватил с комода статуэтку мотоцикла и со всей силы швырнул ее в рамки. Она разлетелась вдребезги, сорвав со стены снимки, которые упали на пол, по гостиной рассыпались мелкие осколки стекла. Стивен не унимался, он схватил оставшуюся стоять рамку с моим подарком и швырнул ее в мою сторону в стену. Не думаю, что он хотел причинить мне боль или ранить, но запугать, это точно. Наверху появился испуганный Эмметт, я жестом дала ему понять, что лучше ему сейчас уйти и оставить нас наедине. Больше крушить было нечего. Стив схватился руками за голову и оперся на свои ноги. Я подошла к нему сзади и крепко обняла его, обхватив свои локти ладонями. Я стояла так молча, нависнув над ним, пытаясь передать ему свою силу и любовь. Я целовала его шею, щеку, его борода щекотала и колола мне нос и лицо, но мне было все равно. Мой Стивен был рядом, мы были с ним вместе в том самом месте, где когда-то были безумно счастливы. И я очень надеялась, что еще сможем такими стать.

- Я люблю тебя, Стивен, - прошептала я. - Все это не важно. Мы справимся, мы переживем. А это все мусор, я приберусь здесь. Мне нужно было убрать все эти снимки, чтобы они не напоминали тебе о пережитом. Прости меня, это моя вина. Я очень стараюсь, я исправлюсь, я стану лучше ради тебя, я обещаю.

- Меган, ты итак слишком хорошая для меня. Я тебя не заслужил, беги от меня, пока не поздно, не хорони себя заживо, - голос Стива был еле слышен. - Моя бедная маленькая девочка, что же я с тобой сделал?

Впервые за этот месяц он говорил со мной так. Впервые он не злился на меня, но проявил ко мне прежнюю заботу. Я обошла и стала на колени перед ним. Я положила руки на его щеки и подняла его голову, наши глаза встретились. Печаль и вина прожигали его изнутри. Я потянулась и поцеловала его в губы, настойчиво, жадно, уверенно, я не дала ему увернуться или отстраниться. Я заставила его либо терпеть, либо ответить на поцелуй. Сначала он сдался, я почти почувствовала его ответ, но он твердо положил ладони мне на плечи и надавил на них так, что колени мои подогнулись, и я отпустила его. Я села и уперлась лбом о его колено.

- Я, действительно, люблю тебя и готова выдержать и стерпеть все. Я просто хочу сделать все от меня зависящее, чтобы тебе было комфортно. И именно это сейчас делает меня счастливой. Не лишай меня этого чувства, прошу тебя, умоляю.

- Ты такая упрямая, Мег, - устало прошептал он.

Больше мы не сказали друг другу ни слова. Я не хотела двигаться, я так и сидела рядом с ним на коленях, пока не вышел Эмметт и не увез Стив наверх. Я еще минут двадцать не сдвинулась с места, сидя на коленях и уставившись в пустую стену над комодом. Я подтянулась и взяла в руки одну из рамок и попыталась стереть осколки стекла. По старому снимку потекли ручейки моей крови. Фотография Дензела Крейга была уничтожена безвозвратно. Я сидела и тупо наблюдала за струйками, как они растекаются, и как их впитывает старый мотоцикл, будто вампир, пожирающий мою кровь и силу. Как же я их ненавижу!

Через дверь в сад вошел Люк. Он увидел весь этот погром и мою кровь и испугался. Он указал на осколки, схватил меня за руку и спросил:

- Это Стивен сделал? Он поранил тебя?

- Нет, Люк, порезалась я сама. Нужно было переделать эту стену в первую очередь. Теперь мне нужно прибраться.

- Мег, сначала мы займемся твоим порезом. Потом уже все остальное.

Люк аккуратно обработал и перевязал мою ладонь, мы совместными усилиями привели гостиную в порядок. Фотографии я решила не выкидывать, а сохранить их без рамок у себя в спальне. Мой же подарок я решила оставить, как есть: в искореженной рамке и в подтеках моей крови. Пусть так и служит мне напоминанием об их кровожадности и смертоносности, жажде разрушения и человеческой плоти.

Мне нужно было проветриться. Я забрала собаку и выдвинулась на прогулку в лес. Компанию нам составил Люк. Мы просто в полном молчании бродили по дорожкам и изредка переглядывались. Сказать нам было нечего. Точнее то, что нам хотелось выплеснуть, ужасно пугало нас самих. Выразить это словами значило признать правду и сдаться перед лицом ужасной правды.

- Люк, он будет ходить, ведь будет же? - вдруг выпалила я. Не знаю, утверждала я это, пытаясь убедить в этом Люка, либо умоляла его подарить надежду мне.

Он повернул меня к себе лицом и прижал к своей груди, я разрыдалась. Так мы и стояли втроем под деревьями в сумерках: совершенно поседевший Люк, прижимающий к себе меня, маленькую и трясущуюся от рыданий, и Хантер, который сидел смирно и скулил, глядя на нас двоих.