Открыв глаза, я посмотрел на часы. Стрелки показывали десять утра. Я постарался маленько привстать, но повалился обратно на диван. Болела голова, и я снова привстал. Немного помедлив, я решил выпить таблетку анальгина. Запив ее водой, я пошел умываться и приводить себя в порядок. После того, как я умылся и побрился, я почувствовал себя чуточку лучше и решил поставить чайник и съесть несколько штук бутербродов, а затем набрать Мейсона, как мы и договаривались.

Подкрепившись, я почувствовал, как ко мне возвращаются прежние силы, и мозги мои стали потихоньку работать. Я взял телефон и тут же позвонил Мейсону.

— Томми, привет, ну, как ты себя чувствуешь? — радостным голосом спросил он.

— Все хорошо, Мейсон, — ответил я ему и попросил его об одной услуге. — Мне надо, чтобы ты сделал для меня еще одну вещь. Понимаешь, мне сегодня надо попасть в это логово, и желательно — незаметно. Часа в четыре ты меня забери и отвези туда в багажнике, чтобы, естественно, никто из служащих меня не заметил.

— Хорошо, Томми, так и поступим, не волнуйся. Я еще немного подумаю, как все это хорошо провернуть, и все будет в порядке.

— Окей, Мейсон, тогда до четырех.

Я отключил телефон, налил себе кофе и уселся перед телевизором. Я задумался о том, что если сотовый у Гарри выключен, то хотя бы на прослушке я его обязательно должен услышать.

Я включил всю аппаратуру и тут же услышал, как Гарри занимается любовью с Глорией с утра пораньше. Я был весьма впечатлен происходившим и подумал: где сейчас, интересно, находится Никсон? Тут же, как ни странно, мне в голову пришел ответ: наверное, в другой спальне.

«Ох и сучка все-таки эта Глория!» — выругался я про себя.

Я быстро набрал телефон Мейсона и спросил, знает ли он, что в спальне Глории находится Гарри.

— Томми, ну лично я его не разу не замечал! И я, поверь, сразу же сообщил бы тебе эту новость.

— А Никсон-то где, Мейсон?

— Никсон в доме, в спальне на втором этаже, — ответил Мейсон, — а Глория с твоим Гарри на третьем.

— Вот видишь, как все замечательно выглядит, вот так, дружище!

— Знаешь, Томми, я ведь даже не видел, как она его в дом провела.

— Эх, Мейсон, ну и что ты за охранник? Везде камеры, а ты даже не заметил его!

— Да, Томми, дружище, сам удивляюсь, как так могло выйти! Чудеса какие-то, да и только.

— Может, Глория купила Гарри шапку-невидимку, а, Мейсон?

— Да ладно тебе, Томми, не до шуток.

— Да, согласен, Мейсон. В общем, давай контролируй ситуацию. Сегодня должен быть жаркий денек, а вечер — и того лучше.

— Окей, Томми. Давай, до связи, — и он отключил аппарат.

«Санта-Барбара какая-то, — промелькнуло у меня в голове. — Везде камеры, микрофоны, а они ни сном, ни духом! А Гарри-то у меня тот еще пройдоха, и не боится ведь! А с Никсоном шутки плохи, как я думаю… Ведь чтобы прямо так, вообще никого не бояться, это просто из рамок вон!»

Затем я решил узнать, чем занимается Джеферсон, и настроил приемник на его волну. Оказалось, что Джеферсон спокойно сидит у себя дома, они все только позавтракали и собираются выехать в магазин за покупками. Я решил подумать о том, что, может быть, мне еще часик вздремнуть — и я вообще тогда буду, как огурчик. Так я и решил поступить.

Я закрыл глаза, сделал телевизор погромче и задремал, а в голове моей стали вырисовываться планы на вечер. Все-таки было даже немного боязно, и хотелось, чтобы все закончилось более или менее спокойно.

Я столько времени проспал, но опять с таким удовольствием уходил в сон… Передо мной вырисовывалась все та же голубая бездна, и я парил в ней, как птица, и сознание мое отключилось.

Мне приснился сон, что мы с Гарри здороваемся за руку, обнимаем друг друга, и он мне говорит:

— Томми, я тебя ни в чем не предавал!

А я ему в ответ:

— Гарри, да как не предавал?! Ты же спишь с Глорией.

И тут я проснулся. Господи, чертовщина какая-то! Проснулся я от телефонного звонка. Звонила мне Глория, да так настойчиво и долго, как будто бы знала, что я живой, или чувствовала это каким-то особенным образом. Мне это показалось весьма странным.

Я встал, решил заварить себе кружку крепкого чая и стал дорабатывать свой собственный план дальше. На часах был уже полдень, и надо было как следует на всем сосредоточиться и не упускать ни одной детали.

Я набрал Арни, и он через минутку ответил:

— Томми, привет, дружище! А я по телевизору услышал одну новость — не очень хорошую — и не верю своим ушам.

— Арни, друг мой, видишь: и телевидение, бывает, ошибается. Но ты не забыл, что на сегодня я тебя кое о чем просил, Арни?

— Томми, да как я мог забыть? Я вообще-то сам хотел тебя разыскать, но раз такое дело, то подумал, что все, естественно, отменяется.

— Арни, слушай меня теперь внимательно. Ты со своими людьми будешь у дома Глории и по первому моему сигналу ворвешься в дом. Охрану я предупрежу обязательно. Подъехать тебе надо не позже шести часов и скинуть мне смс о том, что ты на месте.

— Томми, дружище, договорились. Обязательно буду и сделаю все, что нужно, для тебя.

— Хорошо, Арни, значит, я жду смс от тебя. Все, пока и спасибо тебе за помощь.

— Окей, дружище, до связи, — и мы одновременно отключили телефоны.

Я, конечно, мог ошибаться, но я почуял какую-то лесть от Арни, и дело было совсем не в том, доверял я ему или нет. Просто та фраза, которую проронил Арни: «я тебя хотел разыскать»… А где он меня хотел разыскать? Вот вопрос! Я думаю, что если бы хотел, то уже бы все выяснил: где я, и все такое, а он, как мне показалось, даже пальцем не пошевелил для этого.

Я решил еще раз послушать, что творится на волне Джеферсона, и оказалось, что я вовремя подключился. Джеферсон разговаривал с Джоном, и они обсуждали вопрос моей смерти. Из их разговора я понял: они надеются, что больше не найдется какого-нибудь детективчика вроде меня. Джеферсон объяснил Джону, что все в порядке и под контролем.

Естественно, все эти переговоры были записаны на пленку, и все это давало мне очень хороший шанс.

Я посмотрел на часы. Время подходило к двум, я решил хорошенько перекусить и отварил пельмени. Поев, я чувствовал себя превосходно и был готов к встрече со своими врагами.

Тут зазвонил мой сотовый телефон, и я узнал номер: звонила женщина, которой я обещал найти велосипед. Я взял трубку, она вежливо со мной поздоровалась и спросила, как у меня дела. Она добавила, что по новостям сказали, что меня уже нет в живых, поэтому она была безумно рада меня слышать и очень рада, что у меня все в порядке.

Я, выслушав ее и поблагодарив за звонок, сказал, что вот-вот завершу свое дело и непременно займусь ее велосипедом, за что она меня вежливо поблагодарила и попросила беречь себя, пояснив, что будет с удовольствием ждать моего звонка, и положила трубку. Я все-таки действительно хотел ей помочь с велосипедом, я даже думал о том, что когда закончу это дело, то просто пойду в магазин и куплю ей новый велосипед.

Своим звонком она немного подняла мне настроение, и я подумал, что неплохо, что есть такие люди, которым надо искать велосипеды.

Потом я сел на диван и стал думать о Гарри: как же так? После стольких дел, которые мы провели вместе… Было просто обидно, что он променял меня на эту Глорию, что она ему запудрила мозги и деньгами, и машиной, и, может, многого я еще не знал…

Итак, подведем итоги. Доказательств у меня было предостаточно, чтобы раскрутить всю эту шайку-лейку. Я стал собирать все записи переговоров, которые я успел сделать. Я взял диктофон и пару кассет, на которых все было записано, и решил выйти на улицу и дойти до первой студии звукозаписи, чтобы сделать копии — так, на всякий случай.

Я вышел из дома, поздоровавшись с консьержкой, и направился бодрым шагом на Вторую авеню, идти мне было минут пятнадцать. Я шел, и вдруг в голову мне пришла мысль: до чего же все-таки хороша наша жизнь, и как бы не хотелось, чтобы в ней было столько несправедливостей!

Где-то через час я заходил к себе домой и оставил у консьержки пару кассет, предупредив ее, что за ними завтра придет моя хорошая знакомая. Затем я быстренько поднялся к себе в квартиру и включил телевизор. Я стал готовиться к своей битве.

Как-то давным-давно мы тесно общались с Арни по работе, и он мне подарил персональный бронежилет — как он тогда и сказал, для самых тяжелых случаев в жизни. Именно такой сейчас был и у меня. Я вытащил его из шкафа, снял пиджак и надел на себя, очень хорошо затянув задние защелки, чтобы жилет сидел хорошо и полностью облегал тело. По крайней мере, теперь я чувствовал себя поуверенней и, конечно же, был рад подарку Арни.

Я планировал события так, чтобы абсолютно никто не пострадал, и вообще думал, что проникну в дом вместе с Мейсоном, и мы просто всех арестуем безо всякой стрельбы и суеты.

Я прекрасно понимал, что в доме у Глории абсолютно все могли оказать сопротивление при аресте, но людей у Мейсона было четверо, плюс он сам и я. Арни тоже будет не один и окажет нам полное содействие. Я был просто уверен, что все пройдет гладко и без лишнего шума. Ведь нас столько человек, и глупо было бы вообще оказывать нам какое-либо сопротивление.

Я сел на диван и включил телевизор. Там показывали фильм про Аль Капоне, мафиози, которому было просто плевать на закон, и он жил так, как он сам этого хотел. Для него человеческая жизнь была просто ничто. Вот и сейчас, спустя столько времени, сколько сейчас у нас появилось этих самых Аль Капоне! И с этим надо было бороться.

Следующим было то, что всем стало понятно: все в мире относительно. Всегда было, есть и будет то, с чем надо будет бороться. Так, пока я рассуждал про себя, прошло время, и на пороге ровно в четыре часа, как мы и договаривались, появился Мейсон.

— Ну что, дружище? — я поздоровался с ним еще раз.

— Что думаешь? Все ли готово и все ли нам удастся сделать хорошо без суеты и лишнего шума?

— Томми, я отдал все нужные распоряжения. Все нормально, уверяю тебя, что все под контролем. У меня сейчас в доме двенадцать человек охраны, все вооружены и с двумя обоймами, как ты и сказал, Томми.

— Вот это да, Мейсон! — воскликнул я. — Вот такого хода я не ожидал, спасибо тебе огромное. Я думаю, что все будет хорошо.

— Да не волнуйся ты так! Справимся, дружище, не переживай. Томми, у меня все готово, и я предоставлю им все доказательства… Ух, что там будет! Я просто подумал, Томми, может мы не будем рисковать и арестуем их всех поодиночке?

— Понимаешь, Мейсон, я тоже об этом думал, но я не хочу спугнуть самого главного инициатора — Никсона. А при аресте кого-либо мы его потерям сразу и, может быть, навсегда. Он в доме сейчас, Мейсон?

— Да нет, Томми, он уехал по делам и не сказал, во сколько вернется.

— Правильно, Мейсон. Кто ты для него такой? Мы для этих людей никто, просто ничтожество, ведь они нефтяные магнаты… Управляют всем: нефтью, рынком, валютой, человеческими жизнями. Они решают, кому и сколько жить и когда умереть! Вот так вот, Мейсон. Всех надо взять вместе и предъявить обвинения каждому. Мейсон, давай их всех сегодня прижмем к стенке, как следует, чтобы им никак было не отмазаться и не отмыться — даже своими чертовыми деньгами!

— Да успокойся ты, Томми. — Мейсон подошел ко мне и обнял. — Мы, Томми, сделаем все, что от нас зависит. Я договорился, и нас ждут к пяти часам. Нам откроют дверь, которая находится позади дома, и нам надо будет сразу же пройти в нашу комнату охраны. Глория, естественно, не знает, что я провел в ее дом еще нескольких охранников, поэтому я думаю, что она ни о чем не должна догадываться.

Я взял свой сотовый и еще раз набрал номер Гарри. Телефон у него был по-прежнему выключен.

— Сукин сын! — выругался я. — Не ожидал я от него такого, Мейсон, понимаешь, ну никак не ожидал!

— Томми, успокойся. Я все понимаю. Возьми себя в руки, и давай будем думать о делах.

— Хорошо, Мейсон, конечно, дружище. Я собрал всю необходимую информацию и все доказательные пленки взял с собой.

— Томми, ты же понимаешь: того, что есть у меня, хватит нам обоим.

— Это хорошо, Мейсон! — Я подошел и похлопал его по плечу. — Все, я готов.

— Ну, готов — значит, готов. Значит, поехали. Я думаю, что, когда мы уже свернем с трассы к дому Глории, только тогда ты залезешь в багажник.

Я выключил телевизор и свет, и мы не спеша вышли из квартиры. Я запер дверь и подумал, что было бы очень неплохо вернуться сюда вновь с моим Гарри, попить чай или кофе и вновь поболтать о делах. Но это было уже невозможно.

Мейсон тем временем вызвал лифт, мы молча зашли в него и ехали до первого этажа, не обмолвившись даже словечком. Я сел в машину Мейсона, он не торопясь выехал на Вторую авеню, и мы помчались в направлении автомагистрали.

Мейсон набрал номер своего коллеги и сообщил ему, что через тридцать-сорок минут мы будем у дома и чтобы сделали все возможное, чтобы мы прошли в дом незамеченными. Я расслышал в телефон, как Мейсону ответили, что все уже давно готово к нашему приезду и что ему не стоит волноваться, а лучше даже немного поспешить. Также нам сообщили, что дом Глории наполняется какими-то неизвестными людьми, и она их встречает у парадного входа.

Я понял, в чем тут проблема. Если Глория увидит, как Мейсон заезжает на территорию, то машину будет трудно поставить за домом: так Глория может сразу же что-то заподозрить.

Мейсон ответил, что постарается приехать побыстрее, и положил трубку. Он прибавил газу и поставил диск Сандры Крут. Я слышал ее всего несколько раз за всю жизнь, и то в машине Гарри, и она мне, честно сказать, очень нравилась.

— Вот, Томми, послушай пока и расслабься. Все у нас с тобой получится и причем, я думаю, очень организованно. Я думаю что даже твоего появления там будет вполне достаточно для всех: ты их просто ошарашишь!

— Я все это понимаю, спасибо тебе, Мейсон, огромное спасибо! Я тебе не говорил, но я пригласил к нам в гости своего друга из ФБР и, знаешь, почуял, что с ним что-то неладно. Не могу точно пояснить, как это получилось, но все именно так. Он должен к шести часам подъехать со своими ребятами, окружить дом Глории и потом мне об этом сообщить.

— Томми, ты мне скажи всю правду, ничего не скрывай и скажи мне вот что. Не может ли твой товарищ из ФБР плыть в одной лодке с нашими друзьями?

— Вот, Мейсон! Спасибо, что ты меня понял. Но точного ответа на этот вопрос я пока тебе дать не могу, к сожалению. Вот я и переживаю: не получится ли там какой-нибудь неожиданности…

— Да, Томми, я тебе тоже на этот вопрос не могу ответить, ты ведь своего друга — или как там его — знаешь лучше меня, а, вернее сказать, я-то его и вообще не знаю. Томми, давай поступим следующим образом…

Мейсон взял телефон и набрал какого-то Адамса, разъяснил ему всю ситуацию в двух словах и попросил, чтобы тот взял побольше ребят и связался с ФБРовцами. Буквально через несколько минут Мейсону перезвонили и сообщили, что все в порядке, но к шести они не успеют, а вот к семи будут непременно.

— Хорошо, — ответил Мейсон. — Спасибо. Пусть со мной сразу свяжутся, как подъедут к дому, — и положил трубку. — Это мой охранник в доме Глории. У него брат работает в полиции в черном районе, он приведет черных коллег на помощь. Уж этих-то не купишь ни за что, поверь мне, Томми! Подстрахуемся маленько.

Такой вариант меня устраивал: я не то чтобы боялся, просто не хотел, чтобы кто-нибудь из хороших ребят сложил свою голову в этом чертовом доме. А тем временем, пока мы решали все эти проблемы, Мейсон уже подъезжал к повороту на дом Глории.

— Ну что, дружище? Готовься! — сказал мне почему-то, как мне показалось, довольный Мейсон.

Да я понял, что уже пора, и чем ближе мы подъезжали к этому черному логову, тем сильнее я предчувствовал приближение опасности, и становилось как-то не по себе. А вот Мейсон, я заметил, сидел спокойно и совсем нисколько не нервничал. У нас в машине по-прежнему играл альбом Сандры, и я спросил у Мейсона:

— Слушай, дружище, у нее волшебный голос не правда ли?

— Да, Томми, я с тобой согласен, примерно как у Глории.

— Ну ты даешь, Мейсон! Хотя, пожалуй, ты прав, голос у Глории и в самом деле неплох… Правда, к сожалению, сама она — настоящая стерва.

Тем временем Мейсон свернул на проселочную дорогу по направлению к дому Глории и остановился.

— Ну что, Томми, давай выйдем и покурим перед боем — так, по-моему, говорят по старой традиции.

Мы вышли из машины и закурили по сигаре.

— Знаешь, Томми, все думаю иногда: ведь, если серьезно, сколько людям надо денег для счастья? Неужели Глории не хватает на жизнь?! Унаследовать такой дом и такие деньжищи — и можно жить спокойно и счастливо! Ведь многие люди мечтают иметь то, что имеет Глория, и самое интересное, что им никогда этого не получить.

— Не заморачивайся, Мейсон, у каждого порог счастья свой. А деньги, в особенности когда их у человека много, незаметно начинают сжигать его изнутри, испепелять душу, и человек уже превращается не в человека, а в машину для зарабатывания этих денег — все больше и больше, и краев совсем не видно! И самое интересное: когда их становится очень много, и потом по какой-либо причине ты их теряешь, то невольно задумываешься — а стоят ли они того, чтобы положить на них всю жизнь, а потом остаться без денег и без всего остального? Люди, к сожалению, этого не понимают, Мейсон. Ну да ладно, не будем впадать в философию.

Мейсон подошел к багажнику машины и открыл его.

— Я думаю, Томми, за десять минут с тобой ничего не случится. К тому же, я постелил тебе одеяла.

Я докурил сигару и сказал Мейсону:

— Ну что, с богом!

— С богом, Томми, с богом…

Я залез в багажник, и Мейсон закрыл его. Я, в свою очередь, попытался разместиться поуютней: хоть ехать было и недалеко, но все же не совсем комфортно. Тем временем Мейсон потихоньку тронулся, и мы поехали по кочкам. Мейсон вел машину осторожно, не спеша, и я не прыгал в багажнике, как бревно.

— Томми, когда мы подъедем, я выйду, а ты, конечно, сиди тихо. Просто я все узнаю: что, как, где, — и, естественно, постараюсь провести тебя побыстрее.

— Хорошо, Мейсон, я тебя понял. Конечно, я сам высовываться не буду.

Больше мы не разговаривали, и через пару минут машина Мейсона заехала во владения Глории.