Был уже вечер, когда Лесли проснулась в своей комнате в той же одежде, которая была на ней и вчера. Она проспала больше двенадцати часов, как если бы ее организм боролся с гриппом или похмельем, и все равно чувствовала себя не в своей тарелке. Кожа вокруг татуировки натянулась, казалось, до прозрачности. Кожу не пекло, не щипало, и вообще не ощущалось ничего такого, что дало бы Лесли причины заподозрить заражение. Вообще-то было даже приятно, словно там пульсировали дополнительные нервные окончания.

Она слышала, что внизу по телевизору показывают мультики. Рен смеялся. Кто-то кашлял. Были и другие приглушенные голоса, чьи-то обрывочные фразы, которые она не могла разобрать. Начали подступать знакомые паника и ужас от того, что она здесь и что понятия не имеет, кто там сейчас внизу.

Несколько отстраненно она подумала о том, когда в последний раз был дома отец. Она его не видела. Кто-нибудь позвонил бы, если б он умер. Она больше не волновалась о нем так, как раньше. А должна была бы. Паника уже душила ее. А в следующий миг — исчезла без следа. Она знала, что изменилась и что Ириал, из-за которого произошли изменения, не человек.

А я?

Что бы ни сделал Ириал, что бы ни натворил Рен, что бы ни скрывали от нее ее друзья… Лесли хотела злиться. По правде говоря, она знала, что должна чувствовать себя преданной, должна быть в отчаянии, даже в ярости. Она попыталась вызвать в себе эти чувства, но появились лишь их отголоски. Лесли испытывала эмоции не дольше секунды, прежде чем они исчезали.

В этот момент ее сдавленным голосом позвал снизу Рен:

— Лесли?

Совершенно спокойная, что казалось абсолютно невозможным еще секунду назад, она скатилась с кровати и подошла к двери. Ей не было страшно. Но она помнила это чувство, и ей это нравилось. Открыв все замки (которые кто-то предусмотрительно закрыл), Лесли вышла на лестницу. Глянув вниз, она увидела Ириала, стоявшего рядом с ее братом.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, и хотя голос ее был твердым, внутри все дрожало. Это ощущение — возбуждение — не исчезло, как все остальные чувства. Наоборот, оно осталось и становилось все сильнее и сильнее.

— Пришел увидеть тебя, — Ириал протянул ей руку, — и убедиться, что с тобой все в порядке.

Рен заерзал, чтобы привлечь внимание Ириала:

— М-м, тебе… что-нибудь нужно? Ну… что-нибудь?

— Осторожно, — прошептал Ириал, не обращая внимания ни на кого, кроме Лесли. Его ладони уже лежали на ее бедрах.

Как он поднялся по лестнице так быстро?

— Не надо. Пожалуйста. — Ей очень хотелось не чувствовать себя так хорошо от того, что он пришел, очень хотелось знать наверняка, о чем она просит, когда повторила: — Пожалуйста?

— Я не причиню тебе вреда, a ghra. — Он сделал шаг назад, даже не глядя на лестницу и не убирая рук с ее бедер.

— Ты не лгал, правда?

— Мы не лжем.

Лесли встретила его взгляд:

— Кто ты? Что ты такое?

Он вглядывался в ее глаза, и на какой-то невообразимый миг ей почудилось, что за него цепляются тени, похожие на темные крылья. Во всем теле Лесли покалывало, и она была уверена, что это тысячи крохотных ртов прикасаются к ней, ласкают, стирая все, кроме наслаждения. Она задрожала от внезапно нахлынувшего на нее томления, которому никак не могла найти объяснений. Во рту пересохло, ладони вспотели, а биение сердца гулко отдавалось в голове.

Не переставая смотреть ей в глаза, Ириал заговорил:

— Я стану заботиться о тебе и беречь тебя от любого вреда и любой боли. Клянусь тебе, Лесли. Ты больше никогда ни в чем не будешь нуждаться. Одно твое слово — и я дам тебе все, что ты захочешь. Больше не будет ни страха, ни боли. Только их слабые отголоски, но и их я заставлю уйти. Они будут приходить лишь на один короткий миг. Смотри. — Он опустил взгляд на пространство между ними. Темная нить, тянущаяся от его тела к ее, терялась в коже Лесли. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к нити, погладила черные перья, которые росли на ней, как листья на виноградной лозе, и когда она сделала это, они оба вздрогнули.

— Она настоящая. Все, что ты сделал со мной, реально, — проговорила Лесли.

— Ты хотела быть в безопасности. Хотела, чтобы ушли страх и боль. Теперь все так, как ты хотела.

Ириал не стал ждать реакции Лесли — притянул ее к себе, и она прильнула к нему. Он пах как торфяной дым, а еще — как пахнут комнаты, заполненные тяжелыми запахами секса и страсти, до странности сладко и головокружительно. Лесли потерлась щекой о его рубашку, вдыхая его аромат.

— Я никогда не оставлю тебя, — прошептал он и, повернувшись к собравшейся внизу толпе, сказал громко: — Если кто-нибудь из вас тронет ее снова…

Тут дилер решил высказаться:

— Когда я… Я не знал, что она твоя…

Ириал сделал какой-то жест рукой, и прямо из воздуха появились два испещренных шрамами парня. Они выступили вперед и взяли дилера под руки.

Вот этот был одним из них. Ноги Лесли стали ватными. Он… Ее живот обдало жаром, когда она попыталась закончить эту мысль. Одновременно с этим она почувствовала страх собравшихся людей, ужас дилера, который вопил, когда его уводили из дома, похоть смертных — смертных? — в комнате, желание, отчаянную жажду. На нее нахлынул поток спутанных эмоций. Вспышки желаний, ужаса, боли затопили тело Лесли, и она покачнулась.

— Их чувства… Мне нужно… — Она схватила Ириала за руку.

— Шшш. — Он поцеловал ее, и все чувства испарились. — Они просто проходят через тебя. Эти чувства не твои. Всего мгновение, и они уйдут.

Обняв Лесли рукой, он повел ее к дивану.

Она глянула на дверь, через которую два парня — откуда они взялись? — увели дилера.

Ириал опустился перед ней на колени.

— Все будет хорошо. Никто снова не причинит тебе боль. Никогда. К остальному ты привыкнешь.

Оцепенев, она молча кивнула, глядя на него так, как ни на кого никогда не смотрела за всю свою жизнь. Ириал мог сделать так, чтобы все было замечательно, правильно, мог сделать ее счастливой. Он был ответом на вопрос, который она забыла задать. Ее тело гудело от приятного напряжения. Чувства, которые проходили через нее, были ужасными, уродливыми — она ясно это осознавала. И когда Ириал забрал их, в ней осталось лишь одно чувство — блаженство. Что-то с тяжелым цветочным ароматом было у Лесли на языке и на губах. Желание. Его. Мое. Оно пело в ее венах, а по телу словно пробегал огонь, ищущий ее сердце, затрагивающий каждый нерв.

И вдруг в голове эхом раздались слова Ниалла: «Главное — выжить. Ты сможешь». Смогу что? И что мне угрожает? Ничего плохого не произошло. Ириал собирался оберегать ее. Заботиться о ней.

— А теперь пойдем. Они упакуют твои вещи, — сказал Ириал и указал на трех женоподобных парней, спешащих вверх по лестнице. Нам нужно убираться отсюда. Подальше от такого количества смертных. И поговорить.

— Поговорить? — Она едва не рассмеялась, потому что «поговорить» было совсем не тем, о чем она думала, глядя, как он стоит перед ней на коленях.

— Все, что захочешь, чтобы сделать тебя счастливой, — добавил он с греховной улыбкой. — Ты оказала мне великую честь, Лесли. Отныне тебе принадлежит весь мир.

— Мне не нужен мир. Мне нужен… — Она наклонилась вперед и положила голову ему на грудь, с ненавистью думая об одежде на своем пути и внезапно взбесившись от вида проклятой ткани. Она зарычала, а потом замерла, осознав, что ее руки уже рвут на нем рубашку, а она издала звук, совершенно ненормальный и такой нечеловеческий, что ей должно быть безумно страшно.

Ириал поднял ее на ноги, крепко прижав к себе.

— Все в порядке. Это просто начальные изменения. Шшш.

Он глубоко вдохнул, и все действительно прошло. Впрочем, он продолжал говорить:

— Что мне с ними сделать?

Рен и остальные смотрели на них с выражением самого презренного страха на лицах. Но теперь ей было плевать на них и на все, связанное с ними. Только Ириал. Только удовольствие и эта уверенность. Вот и все, что имело для нее значение.

— Да какая разница? — произнесла она.

Ириал поднял ее на руки и перенес через порог в мир, который внезапно, вопреки всем ее убеждениям, стал таким заманчивым.