Ириал несколько дней наблюдал, как Лесли борется, чтобы вновь почувствовать утраченные теперь эмоции, которые он из нее выпивал. Такой проблемы он никак не ожидал. Она выскакивала на дорогу прямо перед машинами, провоцировала Бананак, которая с каждым днем становилась все агрессивнее и агрессивнее, и даже вмешалась в драку двух вооруженных до зубов смертных. Стоило ему ослабить охрану, как она тотчас же подвергала себя опасности. Он никак не мог понять ее, впрочем, как и остальных смертных.

Сегодня она была измучена, и он тоже.

Ириал прикрыл дверь спальни, заставив себя оторвать взгляд от своей спящей девочки. С ней нужно было обращаться очень осторожно. И ему постоянно приходилось скрывать от нее свои настоящие чувства. Он не ожидал, что смертная сможет его изменить — это не входило в его планы.

Как только Ириал сел на другом конце дивана, Габриэль взглянул на него и продолжил разговор, который они вели всякий раз, когда засыпала Лесли:

— Мы уже сто лет не развлекались как следует со смертными, — и протянул Ириалу уже открытую бутылку с длинным горлышком.

— Потому что их слишком легко сломать. — Ириал взял бутылку, понюхал содержимое и поинтересовался: — Это настоящее пиво? Просто пиво?

— Как видишь. — Габриэль откинулся на спинку дивана, вытянул ноги, обутые в ботинки, и принялся покачивать ступнями в такт одному ему известной песне. — Так как насчет вечеринки со смертными?

— Сможешь найти таких, которые переживут хотя бы несколько ночей? — Ириал бросил взгляд на закрытую дверь, за которой тяжелым сном спала его собственная слишком хрупкая смертная. — Было бы хорошо, если бы нам не пришлось менять их каждую неделю. Мы могли бы брать одних и тех же каждые несколько дней, чтобы посмотреть, как все пойдет.

Он не стал говорить, что не знает, как Лесли справится, если ему придется прогонять через нее слишком много смертей, страха и боли. Если смертных будет достаточно много, и они будут слишком напуганы, злы и похотливы, то она будет настолько пьяна от эмоций, что, возможно, даже не заметит нескольких смертей. Но если слишком многие одновременно умрут, это может ее расстроить.

— Немного войнушки тоже не помешало бы. Бананак испытывает на прочность каждый установленный тобой запрет. Может, устроить для нее небольшую перестрелку?

То, что Габриэль вообще упомянул об этом, уже было достаточным поводом для беспокойства.

— Ей не хватит людей, чтобы далеко зайти. — Ириал терпеть не мог того, что она постоянно наступала ему на пятки, выискивая его слабые места и устраивая мелкие мятежи. Придет время, и она сотрет его в порошок. Если он не сможет усилить свой Двор, она соберет фейри и поднимет самое настоящее восстание. И это уже не впервые. Ему нужно сделать так, чтобы вернуть те времена, когда она довольствовалась только слабыми отголосками возможной войны, и не дать ей повода совершенно обнаглеть. Сначала нужно решить проблемы с Лесли.

— Бананак снова пыталась добраться до Ниалла. — Габриэль ликующе улыбнулся, сверкнув зубами. — Но парень по-прежнему стоит на своем.

Ириал был бы рад это увидеть. Ниалл всегда стремился действовать по велению разума, прежде чем приступить к насилию. Но стоило ему ввязаться в драку, он дрался так, как делал все в своей жизни: с исключительной сосредоточенностью.

— Он… в порядке?

Габриэль пожал плечами, но выражение ликования на лице ни капельки не потускнело:

— Рано или поздно он вернется, Ири. Тебе нужно сконцентрироваться на будущем, вот и все.

Ириал попросту не мог сейчас задумываться о том, чем занимается Ниалл. Разумеется, он надеялся, но надежда в данных обстоятельствах не выход. Габриэль был прав: Ириал должен подумать о будущем. Он зациклился на своих первоначальных планах. Прошло слишком много времени с тех пор, как ему приходилось принимать серьезные решения. В течение девяти веков Бейра правила, не встречая сопротивления с чьей бы то ни было стороны, и он позволил себе расслабиться, считая, что поддерживать жизнь Двора будет все так же просто. Последние несколько месяцев, вместе со вступлением в полные силы Летнего Короля и воцарением на троне новой Зимней Королевы, доказали ему, как быстро все может измениться, а он не был к этому готов.

— Скажи Бананак, пусть собирает всех, кто захочет пойти, и начнет беспорядки во Дворе Сорчи. Я не могу вечно кормить всех подряд. Если сезонные Дворы пока не настроены сотрудничать с нами, стоит проверить, что мы можем сделать с придворной королевской скукой Сорчи. Если кто и может ее спровоцировать, то только Бананак.

На руках Габриэля появились темные символы, обозначившие приказ, который он должен передать Бананак в надежде, что это хоть немного удовлетворит ее, и она перестанет постоянно путаться под ногами.

— И насчет Эни. — Ириал помедлил, чтобы придать вес своим словам. — Приведи Тиш и Рэббита, чтобы побыли с ней. Пусть переедут в дом, где мы нашли Гвин. Учитывая привычку Сорчи забирать к себе полукровок, им будет грозить опасность, как только Бананак начнет действовать. Теперь, когда повсюду царит мир, Сорча не станет держать свой Двор в изоляции.

Габриэль на секунду засомневался.

— Ты будешь осторожно обращаться с моими детьми, — сказал он. — Способность Эни питаться напрямую от смертных не означает, что она перестала быть моей дочерью. Экспериментировать с ней…

— Мы не станем делать ничего такого, на что она не даст своего согласия. — Ириал прикурил сигарету. С тех пор, как к ним присоединилась Лесли, он стал курить гораздо чаще, потому что беспокоился о ней. Он несколько раз затянулся, потом снова заговорил: — Дай Эни тоже пошалить со смертными. Я хочу посмотреть, что она может выпить из них. Возможно, она именно то, что нам нужно. И все, наконец, пойдет как надо.

— Это значит, будет две… вечеринки. Потому что я не буду участвовать в этом на глазах у своих щенков. — Нотки угрозы исчезли из голоса Габриэля при одной мысли, что его дочь будет где-то среди всей этой толпы. — Она хорошая девочка.

— Так и есть, Гэйб. Выбери нескольких Ищеек, которым доверяешь, чтобы присмотрели за ней. Возьмем две комнаты, те, что в другом конце коридора. Посмотрим, что сможет наполнить меня и Двор, пока Лесли не впала в кому. Мы будем наблюдать за ней, проследим за ее реакциями и успеем остановиться прежде, чем достигнем пределов ее возможностей. — Ириала передернуло от этой мысли. Несколько смертных наверняка повредятся рассудком, если на них надавить слишком сильно. — И приведи нескольких Летних девушек Кинана. Они пригодятся как стимул, чтобы смертные были покладистыми. Станут наградой для тех, кто доживет до рассвета.

Ириал закончил предложение почти шепотом, потому что услышал движение в спальне. Лесли еще не должна была проснуться, но была слишком упряма, чтобы спать столько, сколько ей положено.

Как только Лесли вошла в комнату, Ириал протянул ей руку. Она приняла ее и свернулась клубочком в его объятиях.

— Значит, ты позаботишься о вечеринке? — спросил Ириал, рассеянно поглаживая Лесли по волосам, пока она пыталась умоститься поудобнее и поближе к нему.

Габриэль кивнул:

— Это займет как минимум два дня.

— Хорошо, — согласился Ириал, услышал мягкий щелчок закрывшейся за Габриэлем двери и обратил все свое внимание на свою девочку. — Если потерпишь еще два дня, мы сможем поработать над тем, что все это тебя не слишком напрягало.

— А что вы…

— Никаких вопросов, Лесли. Это мое условие. — Он поцеловал ее в лоб. — Ты ведь хочешь больше свободы, больше пространства?

Она молча кивнула.

— Тогда мне нужно, чтобы ты перестала подвергать себя риску. Если будешь продолжать в том же духе, я не смогу дать тебе необходимую свободу. — Говоря это, он всматривался в лицо Лесли, в который раз задаваясь вопросом, какой бы она стала, если бы смогла сохранить хотя бы несколько из присущих ей эмоций.

— То, что вы собираетесь сделать, это будет больно? — Лесли выглядела взволнованной, как будто заинтересовалась идеей почувствовать то, от чего так старалась убежать.

— А тебе было больно в первые несколько недель со мной?

— Не помню. — Она облизнула губы, как будто могла почувствовать вкус его волнений. Из-за их связи она, разумеется, не могла этого сделать. Но порой Ириал чувствовал напряжение, когда она пыталась повернуть эту связь в обратную сторону, чтобы украсть его эмоции. — У меня не осталось ни одного ясного воспоминания об этом.

— Вот именно.

— Ты жестокий, Ириал. — Она не обвиняла, не злилась. Потому что не могла.

И он вдруг понял, что они оба об этом жалеют. Моя милая Девочка-Тень! И он поцеловал ее прежде, чем совершить ошибку и рассказать ей о своих мыслях.

— Я могу быть жестоким, Лесли. И если ты будешь по-прежнему пытаться причинить себе вред, я буду жестоким. — Он надеялся, что, даже не испытывая страха, она сможет понять, что ни один из них этого не хочет. Но она вздохнула так, словно это была не угроза, а обещание награды, поэтому он спросил: — Помнишь шрамы Ниалла?

Она застыла и внимательно посмотрела на него:

— Помню.

— Жестоким я тебе не понравлюсь.

Он поднял ее на ноги. Она стояла, не шевелясь, с протянутой к нему рукой.

— Ты мне и сейчас не нравишься.

— Мы не лжем, — напомнил он ей, взял ее за руку и снова привлек к себе.

— Я смертная, Ириал. Я могу лгать, когда и о чем захочу, — прошептала она.

Он отпустил ее, ненавидя себя за то, как трудно было это сделать.

— Иди и переоденься, милая.

Им предстояло навестить сборище бунтовщиков. Он пока не водил ее по больницам, санаториям и другим учреждениям с больными людьми, но сегодня вечером он поведет ее на настоящее торжество ярости. Если он наполнит ее тьмой под завязку, и она сможет это вынести и передать все его людям, он позволит ей какое-то время подышать свободой. У него было лишь два варианта: сделать это или потерять ее навсегда. А терять ее он не хотел. Все это время он пытался помочь ей постепенно привыкнуть к положению вещей, но ее упрямство и его нежелание сломать ее сделали его план неосуществимым. С тех пор, как установился мир, Ириал ничего не хотел так сильно, как уйти с трона и отказаться от своих обязательств. Вот только теперь он хотел взять с собой Лесли.