Эйслинн стояла не двигаясь и смотрела, как Кинан уходит. Несколько охранников маячили у нее за спиной, остальные шли впереди своего короля, будто живой забор.

— Познакомить тебя с Сетом, — проговорила Эйслинн, словно пробуя эту фразу на вкус.

Ей казалось, что в этом есть определенный смысл. По крайней мере, так Эйслинн говорила самой себе, надеясь, что тиски, сжимавшие ее грудь, хоть немного ослабнут.

В напряженном молчании они почти дошли до железнодорожного двора.

— Он хороший человек? Этот твой Сет? — Вдруг спросил Кинан.

— Очень, — ответила Эйслинн и не смогла не улыбнуться.

Несколько охранников резко отступили назад с искаженными болью лицами, когда слишком далеко прошли по железнодорожному двору.

На лице Кинана играла странная, будто смущенная, улыбка.

— Я провел не очень много времени со смертными мужчинами, — нервно проговорил он. — А те, кого мне доводилось встречать, когда я ухаживал за другими девушками, были не очень-то дружелюбными.

Эйслинн громко рассмеялась:

— Да неужели?

— А что? — Спросил он подозрительным голосом.

— Кинан, ты великолепен. Из-за всего этого, — она показала на его серо-зеленый свитер, который на большинстве людей смотрелся бы самым обычным образом, но Кинан выглядел ошеломительно, — народ штабелями падает к твоим ногам. Да большинство девчонок готовы удавиться за шанс просто поговорить с тобой.

— Большинство, — Кинан криво ухмыльнулся, — но не все.

Эйслинн взглянула на закрытую дверь дома Сета и сказала:

— Я до сих пор замечаю, как ты выглядишь.

— Разумеется, — он пожал плечами, словно ожидал ее признания, — ты же смертная.

Она решила, что он прав. Видеть его без «иллюзии» было все равно, что смотреть на совершенный восход солнца над океаном, наблюдать за метеоритным дождем в пустыне, и после этого услышать вопрос, хочешь ли ты всю эту красоту оставить себе.

Эйслинн прикусила щеку, чтобы не засмеяться, когда представила себе, как Кинан пытается подружиться с Митчеллом или Джимми, да вообще с любым из их знакомых. У них бы не хватило уверенности в себе выйти в люди в обществе Кинана, даже если бы он надел «иллюзию», чтобы выглядеть обыкновенным человеком. Короткий смешок таки сорвался с ее губ, и он хмуро взглянул на нее:

— Теперь что?

— Да ничего, — ответила Эйслинн, и в ее голосе звучал смех. Неожиданно ей в голову пришла другая мысль. — А фейри так же относятся к тебе?

— Я Летний Король, — он снова нахмурился и выглядел сконфуженным.

И тут Эйслинн расхохоталась во весь голос, схватившись за живот.

— Ну что? — Снова спросил Кинан.

Пытаясь справиться со смехом, она жестом подозвала Ниалла. Поколебавшись секунду, тот спросил:

— Да, моя королева?

— Когда ты подходишь к фейри, я имею в виду, к девушке, она всегда… м-м-м, отвечает тебе взаимностью?

Эйслинн наблюдала, как на лице Ниалла появляется то же замешательство, которое сейчас было четко написано на лице Кинана.

— Я советник короля. У Летних девушек есть определенные желания… — Он взглянул на Кинана в поисках одобрения, но тот лишь пожал плечами. — Только наш король может отдыхать столько, сколько захочет. А тем временем охранники, Тэвиш и я делаем все, чтобы девушки были удовлетворены.

Эйслинн перестала смеяться и, повернувшись от одного фейри к другому, спросила:

— И сколько там девушек?

Кинан поднял руку в предупреждающем жесте и посмотрел на Ниалла:

— Не больше четвертого порядка? — Ниалл кивнул, а Кинан добавил, взглянув на Эйслинн: — Слишком много, чтобы заботится о них без посторонней помощи.

Эйслинн недоверчиво подняла брови:

— И что же, никто из них не отказывает?

— Конечно, отказывают. Нам, но не Кинану. — Ниалл смотрел на нее взглядом, в котором ясно читалось, что этот вопрос так же ставит его в тупик, как и Кинана. — Но ведь вы теперь одна из них. Они Летние, моя королева, а Лето создано для удовольствий, свободных желаний…

— Поняла-поняла, — перебила Эйслинн. — Значит ваш Двор…

— Наш Двор, — вставил Кинан.

— Наш Двор пропитан любовными утехами?

Теперь рассмеялся Кинан.

— В общем, да. Но всем им так же необходимы смех, музыка, танцы. — Он схватил ее и закружил, на мгновение сбросив «иллюзию», и солнечное тепло пролилось на Эйслинн. — Мы не такие холодные, как Зимние, и не такие жестокие, как Темные. Мы не скованы ограничениями, как Высший Двор, который предпочитает скрываться в своем собственном мире.

Эйслинн заметила, что охранники улыбаются и выглядят счастливее, когда Кинан смеется. Она и сама чувствовала себя счастливее и решила, что это потому, что она теперь тоже одна из них.

Взяв себя в руки, Эйслинн задала важный вопрос:

— Значит, фейри, которые причиняют людям вред, не наши?

Улыбка Кинан исчезла так же быстро, как и появилась.

— Большинство из них — не наши. Но некоторые… Когда мы станем сильными, — он взял ее за руку и так пристально посмотрел ей в глаза, что Эйслинн с трудом подавила желание сбежать, — мы сможем остановить их. Летний Двор самый изменчивый из всех, самый страстный. Без руководства моего отца не всем удается сдерживать свои страсти и желания. У нас с тобой будет очень много работы.

— Ох, — выдохнула Эйслинн.

Внезапно на нее навалилась вся тяжесть того, на что она соглашалась. Ей стало казаться, что все это невозможно. Должно быть, Кинан заметил ее волнение, потому что быстро добавил:

— Но мы будем и отдыхать. Летний Двор — это место танцев и желаний. Только работать так же несвойственно нашей природе, как неприемлемо оставлять злодеяния безнаказанными.

— Похоже, я согласилась на что-то грандиозное, а? — Эйслинн крепко сжала кулаки, чтобы не тряслись руки.

— Да, — осторожно согласился Кинан.

— И что же я… должна делать?

— Ты будешь пробуждать землю, когда зиме нужно будет отступить, будешь мечтать о весне вместе со мной. — Он взял ее руки и нежно разогнул сжатые пальцы, раскрыв ее ладони. — Закрой глаза.

Эйслинн вздрогнула, но сделала так, как он сказал. Она почувствовала его дыхание на своем лице, когда он прошептал:

— И они мечтали о том, как тонкие корни погружаются в почву и пушистые звери просыпаются в своих убежищах. Мечтали о том, как серебристые рыбы мчатся в стремительных потоках, как полевые мыши резвятся в траве и как греются на камнях змеи. И Летние Король и Королева улыбались новой жизни, которую они пробудили ото сна.

И Эйслинн увидела это: мир потянулся, как гигантское животное, сбрасывая с себя снег и долгое бездействие. Она почувствовала, как засияло ее тело, и не хотела, чтобы это прекращалось. Она увидела белую иву, чей шелест слышала в легком бризе, когда впервые встретила Кинана; ощутила нежный армат весенних цветов. Вместе они будут пробуждать животных и саму землю. Они будут смотреть на просыпающийся мир и ликовать.

Эйслинн открыла глаза, чтобы посмотреть на Кинана, и поняла, что плачет.

— Это слишком… грандиозно. Все, что снова должно жить… Как же я смогу? Мы? Что, если у меня не получится?

Кинан положил ладонь на ее щеку:

— У нас все получится.

— А все остальное? Дела Двора? — Она вытерла щеки, стараясь не удивляться, увидев, что ее слезы были золотыми. Поспешно спрятав руки в карманы, она прошла дальше. — Я не умею никем управлять.

Он пожал плечами и поравнялся с ней.

— Научишься. Я буду рядом. Я знаю, как управлять. Но сегодня мы не будем обо всем этом думать. Это красота Лета. В нем должны быть удовольствия и танцы. Если мы будем радоваться жизни, все остальные тоже будут. Это такой же долг, как и пробуждать землю.

— Замечательно, похоже, работенка не пыльная. Будить землю, управлять неуправляемыми, исправить то, что развалилось, и веселиться. — Эйслинн с трудом проглотила ком в горле, когда они подошли к порогу дома Сета. Ей было дурно от количества обязанностей, которые теперь войдут в ее жизнь, и от того, что она скажет Сету. — Похоже, любой дурак справится с этим коротким списочком.

— Нет, но Летней Королеве это по плечу, — заверил ее Кинан. Он наградил ее еще одной ослепительной улыбкой и повернулся к открывающейся двери. — Но сегодня мы сделаем первый шаг. Я познакомлюсь с возлюбленным моей королевы и постараюсь подружиться со смертным, идет?

— Идет. По крайней мере, это выполнимо.

Эйслинн тряхнула головой, словно стараясь сбросить стресс, и взглянула вверх.

Сет стоял в дверях, спокойный и терпеливый, как всегда. Все ее волнения, перемены и весь мир отошли на задний план. Что он почувствует?

Она забеспокоилась, что после вчерашней ночи все будет казаться странным, что Сет больше не захочет ее, что он разозлится оттого, что она притащила фейри в его дом. Но его, кажется, абсолютно не волновал их приход и присутствие фейри, окружавших Эйслинн. Кроме нее и Кинана, все они были невидимыми, но Эйслинн знала, что Сет их видит и прекрасно понимает, кто стоит рядом с ней.

По выражению лица Сета ничего нельзя было понять. Он протянул руку и произнес:

— Привет.

Кинан, Ниалл, охранники — все было забыто, когда Эйслинн оказалась в объятиях Сета.

Увидев лица Эйслинн и смертного, Кинану стало проще поверить в то, что его королева сделала единственно возможный для нее выбор. Он знал этот взгляд, видел его в глазах нескольких избранных им девушек, в глазах Донии.

— Пойдем, — сказал Сет и жестом пригласил Кинана. Потом вдруг остановился и взглянул на Эйслинн. — Или он…

Она на мгновение задумалась.

— М-м, ты можешь войти?

— Могу. — Кинан обменялся короткими взглядами с Ниаллом по поводу осведомленности Сета о том, кто он такой, и о том, что фейри не выносят металл.

Что еще она сказала ему? Ощутив раздражение, он добавил:

— Холодный металл не причинит вреда монарху.

Сет не пропустил удар. Изогнув бровь, он сказал:

— Полагаю, это значит, что ты Кинан.

Эйслинн вздрогнула. Ниалл и охранники замерли. Кинан рассмеялся. Вот ведь наглец!

— Он самый, — подтвердил он.

— Ну, раз уж дом для тебя не проблема… — Сет не договорил и повел Эйслинн внутрь.

Кинан вошел вслед за ними в сумрачный свет комнаты. Она была крошечной, но вполне опрятной. Первая его мысль была о том, что Дония посчитала бы ее даже уютной, если бы могла находиться рядом с таким количеством металла.

— Хочешь чего-нибудь? — Задал Сет Кинану риторический вопрос из маленькой кухни, засовывая миску с каким-то рисовым блюдом в микроволновку. — Эш нужно поесть.

— Да я в порядке, — вспыхнула она.

— Ты сегодня вообще ела? — Сет подождал пару секунд и, когда она не ответила, повернулся к буфету и стал доставать тарелки.

Кинан почувствовал, что начинает испытывать к Сету симпатию.

Эйслинн застенчиво проговорила:

— Я собираюсь сделать это. В смысле, по поводу королевы и все такое. — Она села на край дивана.

— Я понял, когда увидел его, — спокойно сказал Сет, сунул в руки Эйслинн бутылку воды и выжидающе уставился на Кинана.

Кинан взял протянутую ему Сетом бутылку.

Звякнула микроволновка. Никто не проронил ни слова, пока Сет собирал на стол. Потом он спросил:

— И что это значит для нас?

— Ничего. Я об этом подумала. — Эйслинн бросила короткий взгляд на Кинана. — Это было одним из моих условий, когда я соглашалась на эту работу.

Кинан сел на один из стульев.

— А школа? — Сет вручил Эйслинн тарелку и сел рядом с ней.

Он немного расслабился, когда она подтянула под себя ноги и откинулась спиной на его грудь.

— С этим тоже порядок, — заверила она.

Сет с некоторым апломбом контролировал ситуацию, но Кинан заметил собственнические жесты смертного — случайные прикосновения, которые свидетельствовали о его физической связи с Эйслинн.

Сет с ложки кормил ее. Она проглотила первую предложенную порцию еды, и, повернувшись к Кинану, Сет спросил:

— И что теперь?

— Эйслинн пойдет со мной к Донии и станет королевой. — Кинан старался сохранять самообладание. В конце концов, они оба хотели одного и того же — чтобы Эйслинн была счастлива.

— Ей будет больно? — Взволнованно спросил Сет.

Эйслинн была поражена вопросом. Вилка в ее руке повисла в воздухе.

— Нет, — сказал Кинан. — А после этого мало что в моем и твоем мире сможет причинить ей вред.

— А как насчет другой — Зимней Королевы? — Сет рассеянно поглаживал волосы Эйслинн.

— Она может. Монархи могут ранить или убить друг друга.

— Монархи, как ты, — жестко произнес Сет. — Ты можешь причинить ей боль.

— Этого не будет. — Кинан посмотрел на Эйслинн, прильнувшую к Сету и выглядевшую абсолютно счастливой. Вот, чего он хотел для нее — счастья. Даже если это означало, что сейчас она будет с другим. — Я дал ей слово.

Они молча сидели, пока Эйслинн ела. Наконец, она нарушила тишину:

— А Сет может пойти с нами?

— Нет. Смертным нельзя присутствовать на церемонии. Для него это небезопасно, — ответил Кинан осторожно, борясь с соблазном подвергнуть этого смертного опасности и все же позволить ему быть там. Даже без Видения он наверняка ослепнет, когда силы Кинана освободятся, а силы Эйслинн войдут в нее.

Эйслинн отставила тарелку в сторону и скользнула на колени Сета. Кинан не пропустил ее напряженного взгляда. Вдохнув, чтобы успокоиться, он добавил:

— Но после этого ты можешь привести его на наш праздник в «Руины».

— А как насчет того, чтобы видеть их… нас, — поправила себя Эйслинн прежде Кинана. — Было бы легче, если бы он это мог.

— Монарх может позволить это. — Кинан улыбнулся ее вниманию к деталям. Она действительно станет чудесной королевой.

— Значит, ты…

— Или ты , Эйслинн, — перебил ее Кинан.

— Да. Если один из нас одобрит это, то можно найти способ сделать так, чтобы Сет нас видел? — Продолжила она странным тоном, в котором слышались отголоски страха.

— Я уже одобряю это. Нам только нужны необходимые ингредиенты. У меня во дворце на холме есть книга. — Кинан заметил, как они переглянулись. — Или у вас уже есть такой рецептик?

Никто из них не ответил. В этом не было необходимости. Кинан тихо выругался, прекрасно зная, где они могли достать этот рецепт. Кто еще мог им дать его?

Сменив тему, он заявил:

— Нам нужно поработать над вашим умением скрывать свои чувства. Теперь, когда Эйслинн стала фейри, ее эмоции станут сильнее. Такова наша природа.

Сет выгнул бровь, и Кинан вздохнул:

— Ты же будешь рядом, поэтому тебе это необходимо. Есть вещи, которые ты должен знать, если будешь с моей королевой.

Эйслинн промолчала, но черты лица Сета напряглись. Несколько мгновений Кинан и Сет смотрели друг другу в глаза, и Кинан понял, что смертный прекрасно осознает их неизбежное соперничество за внимание Эйслинн. Кинан почувствовал, как в нем растет уважение к Сету. Смертный любил Эйслинн настолько, чтобы остаться рядом с ней несмотря ни на что. За этого он его и уважал.

Они продолжали говорить. Не о фейри и не о будущем. Они просто разговаривали, узнавая больше друг о друге. И Кинан вдруг с удивлением понял, что вполне способен находиться в обществе своей королевы и ее возлюбленного. Он даже ощущал некоторое облегчение от этого, когда позвонила Дония и сказала, что она уже дома, ждет их и просит поторопиться. Ведьмы Бейры по-прежнему шастали по Хантсдейлу и учиняли настоящий хаос. Фейри из Высшего Двора уезжали из города, не желая оставаться, пока в нем творятся такие беспорядки.

Ну конечно, они не останутся.

Кинан вздохнул. Было бы неплохо, если бы еще один двор пытался остановить бесчинства, а не производить их или убегать от них.

Поговорив с Донией, Кинан пересказал их разговор Сету и Эйслинн. Они были готовы идти несмотря на очевидное нежелание Эйслинн оставлять Сета, хотя он и убеждал ее, что они скоро увидятся снова.

Кинан тихо напомнил ему:

— Ведьмы не могут войти сюда, но Бейра может. Оставайся здесь до нашего возвращения. Я не хочу, чтобы ты попался в ее лапы.

— Бабушка, бабуля там одна, — прошептала Эйслинн, широко раскрыв глаза, и выскочила за дверь.

Лишь на мгновение Кинан задержался и взглянул на Сета:

— Оставайся здесь. Мы вернемся, как только сможем.

Сет кивнул и подтолкнул его к открытой двери:

— Береги ее.

Снаружи Ниалл уже послал нескольких охранников за Эйслинн.

— Оставь кого-нибудь здесь присмотреть за ним, — приказал Кинан и помчался за Эйслинн, надеясь, что она зря волнуется и что с Эленой все в порядке.

Добравшись до дома, Эйслинн обнаружила настежь раскрытую дверь. Она вошла в гостиную. Телевизор работал, но бабушки нигде не было видно.

— Бабуля! — Позвала Эйслинн.

Охранники тихо скользнули за ней в комнату.

Наконец, она увидела бабушку, лежавшую на полу с закрытыми глазами. Эйслинн в мгновение ока оказалась рядом и нашла ее пульс. Бабушка дышала. Она была жива!

Кинан поднял Эйслинн на ноги и опустился на колени рядом с Эленой:

— Она…

— Ранена, — проговорила Эйслинн. — Вы все пойдете с нами в больницу. Если кто-нибудь приблизится к ней, вы его остановите.

Кинан мрачно кивнул:

— Вы слышали свою королеву.

Охранники поклонились. Один из них вышел вперед:

— Мы сделаем все возможное. Но если Зимняя Королева лично…

— Она настолько сильна? — Перебила его Эйслинн и услышала страх в своем голосе.

— Только Летний Король или глава другого Двора может противостоять ей, — с горечью ответил Кинан. — Если бы у меня были все мои силы, а у тебя — твои, тогда мы могли бы. Если сейчас мы пойдем в больницу, то не особенно поможем защитить Элену. Но после церемонии мы сможем ее защитить.

Один из охранников аккуратно поднял бабушку на руки. Он осторожно и надежно держал ее. Остальные столпились у двери. Эйслинн тяжело сглотнула, не желая оставлять бабушку.

— Когда это произойдет, если это Бейра…

— Даже если не она, то по ее приказу, — мрачно сказал Кинан. — Она уже угрожала тебе, Донии…

— Тогда пошли, — твердо скомандовала Эйслинн и посмотрела на бабушку, неподвижно лежавшую на руках фейри. Потом повернулась к Кинану: — Это займет много времени?

— Не очень, — ответил он и бросил взгляд на охранников. — Делайте все, что должны. Мы появимся в больнице, как только сможем. Идите.

Когда охранники с нечеловеческой скоростью бросились в больницу, Эйслинн взяла Кинана за руку, и они понеслись — так быстро, как, думала Эйслинн, она никогда не была способна — к дому Донии и к испытанию, которое могло все изменить.