С того самого мгновения, когда Эдгар и Китти оставили ее перед гостиницей наедине с Джеком, Хлоя все время слышала мудрый внутренний голос, который напоминал ей, что связаться с Джеком было бы из рук вон плохой идеей. Ты же ничего не знаешь о нем. Он сам сказал тебе, что они все — убийцы. А то, что он командует целым отрядом убийц? Сойтись с ним будет не только грубым нарушением очень разумного правила о том, что не следует спать со своим начальником, но, при сложившихся обстоятельствах, окажется еще более грубой ошибкой: она ведь не могла трезво рассуждать и даже не знала, примет ли она тот план, в котором он становился ее боссом. К тому же она никогда не славилась очень уж развитым здравым смыслом.

Они некоторое время шли по пыльному городу, как вдруг Джек поморщился и несколько раз взмахнул рукой. Хлое стало стыдно.

— Вас ранили! Как же я смогла забыть об этом?

Джек дернул здоровым плечом.

— Да уже почти зажило, только ноет немного.

Хлоя остановилась.

— И что, вы… я имела в виду, мы всегда так быстро поправляемся?

— Ну, это зависит…

— От чего?

— Понятия не имею. — Джек улыбнулся Хлое, и она почувствовала себя так, будто в животе у нее порхал рой кусак, будто в ней внезапно взмахнули враз сотни крохотных крылышек.

Какое-то время они молчали; потом Хлоя сказала:

— Если вы хотите вернуться…

— Из-за пули? Или потому, что из тебя выветрилось чуть-чуть излишнего легкомыслия?

Прямота в некоторой степени приятно отличала его от большинства мужчин, с которыми Хлоя была знакома в прежние времена. Заметив, что она замялась, пытаясь составить такой же откровенный ответ, он произнес:

— Хлоя?..

— Совершенно верно. Не могу сказать, что я верю тебе, да и вообще кому-нибудь из вас, но, если у тебя и есть намерения, сомневаюсь, что ты… — Она отвела взгляд, снова почувствовав, как к щекам подступил не столь уж привычный для нее румянец. — Я хочу сказать, что ты, несмотря ни на что, производишь впечатление джентльмена. Ведь из нас двоих недавно остановился ты.

Джек бросил на нее серьезный (как ей хотелось надеяться) взгляд. Она уже заметила, что у него было такое выражение, когда он подбирал слова, как будто сам процесс речи заслуживал большего обдумывания, чем ему уделяло подавляющее большинство ее современников.

— Надежды у меня определенно неджентльменские, но если бы мне очень уж захотелось бы… тут есть множество мест, где можно утолить желание подобного рода. — Он указал на видневшийся поодаль перекресток. — Здесь торгуют телом самые различные существа. Разницы с Калифорнией, в которой я жил, практически нет… если не считать разнообразия. Тут имеются такие странности, каких я в молодости и представить себе не мог.

Хлоя, внутренне содрогнувшись, поняла, что его отношение к проституции куда проще, нежели то, к какому она привыкла. Дома и к стрип-клубам относились как к чему-то неприличному: всякие подмигивания и двусмысленные жесты явно давали понять, что секс — дело грязное. Из мужчин очень мало кто признался бы даже в том, что способен воспользоваться услугами проституток, а уж о том, чтобы сознаться, что имел с ними дело, пожалуй, и речи быть не могло. А в том мире, который знал Джек, на Западе, женщин имелось не так уж много, и публичные дома были просто местами, где за деньги удовлетворяли определенные потребности. Она заподозрила, что здесь дело обстояло примерно так же.

Но едва она успела подумать об этом, как Джек сказал:

— Я давно уже не бывал там. До недавних пор я спал с женщиной, но она умерла.

— Ваша «умершая спутница», о которой говорил кровосос? — осведомилась Хлоя.

Он кивнул и сказал после недолгой паузы:

— Мэри. Ее звали Мэри. Она попала сюда из 1989 года, но прожила здесь несколько лет. Убили ее не впервые, но на сей раз она не воскресла.

— Кровосос сказал, что я — ее замена… — Хлоя произнесла эти слова с утвердительной интонацией, но Джек, конечно же, понял, что это вопрос.

— Когда кто-то из нас умирает насовсем, сюда приходит кто-то другой. — Джек заметно помрачнел. — Никто не знает, когда это происходит, почему и как это прекратить. Мы искали тебя. Потому-то и обнаружили так быстро. Я чувствую, когда следует ожидать нового Пришедшего.

— Значит, Мэри умерла, а потом… пришла я. — Хлоя как бы со стороны заметила, что они остановились и стоят перед какой-то лавкой. Изнутри на них с неприкрытым любопытством смотрели трое существ, очень похожих на невероятно исхудавших людей; она уже видела таких в таверне. Хлоя вежливо улыбнулась им, но под их взглядами ей сделалось неуютно, и она повернула обратно к «Промоине».

Джек сдвинулся с места одновременно с нею.

— А что Аджани? — спросила она через несколько шагов.

— Не знаю, чувствует ли он новых Прибывших или у него просто есть шпионы. Нам почти ничего не известно о том, как он жил и что делал, кроме как за несколько лет до того, как здесь оказались мы. Никто не знает его возраста, как он добыл деньги, чего он хочет. Я могу сказать только, что он делает всем одно и то же предложение — работать на него, и будешь жив и богат. Кое-кто соглашается. — Все это Джек говорил, не глядя на собеседницу, а уткнувшись взглядом в лежавшую перед ними улицу. — Когда-то к нему ушла Мелоди, но через несколько месяцев вернулась. Сознаюсь: я заподозрил было, что это она сообщила ему о твоем прибытии, но это ничего не объясняет. Он всегда узнает о таких вещах.

Хлоя немного помолчала, чтобы дать новой информации улечься. Ситуация понемногу прояснялась. Это была не ясность из сорта «ах-это-все-логично-и-взаимосвязано», но все же услышанное позволяло несколько лучше понимать, куда она вляпалась.

— Получается, что она… Мэри… спала с вами, и я должна заменить ее и в этом? И все новые женщины…

— Нет. — На этот раз взгляд, который он бросил на нее, оказался суровым. — Мы с Мэри были, в общем-то, друзьями. Со временем выяснилось, что нам вдвоем бывает хорошо не только в чисто дружеском общении. Я совершенно не планировал заранее того, что вышло у нас с тобой. Но так вышло, и…

Они подошли к «Промоине».

— И?.. — произнесла Хлоя.

— И я не жалею, что так получилось. Надеюсь, что и ты тоже. Хлоя, ты привлекаешь меня сильнее, чем кто-либо из тех, кого я встречал за долгое время. Мы с Мэри… мы были друзьями, нам было приятно вместе, но в наших отношениях я не видел ничего большего. Моя сестра и Эдгар — это сплошная головная боль для себя и других, потому что у них бывает что-то еще и… я не хочу такого, но ты интересна мне и на тебя приятно смотреть. — Он вздохнул и потер лицо ладонью, как будто рассчитывал стереть усталость и напряжение.

Хлоя не знала, что сказать. Она не намеревалась начинать новый роман.

— У меня только что закончилась одна связь, — сказала она, тщательно подбирая слова, — и до нее было много, и все неудачные…

Джек кивнул.

— А что касается убийства… — продолжила она, — я встречалась с мужчиной… Джейсоном. Он делал… часто делал мне больно. Как-то ночью, по пьяному делу, я решила, что больше не позволю ему причинять мне боль… — Ее голос дрогнул, она умолкла. Много лет она помнила, что говорить об этом по меньшей мере неразумно. Сейчас она находилась в совершенно новом для себя мире, но преодолеть укоренившуюся привычку молчать было очень трудно. В ту, последнюю ночь, проведенную с Джейсоном, она могла убежать, но решила убить его, чтобы положить всему конец, прежде чем наступит такая ночь, когда убежать будет невозможно. Она ни разу не говорила об этом вслух. Ее показания в суде не были ложью от первого до последнего слова, но в них имелись некоторые умолчания и немного аккуратной подтасовки фактов. Говорить правду имело бы смысл только человеку, способному понять, на что был способен Джейсон. Хорошо одетые мужчины и женщины в суде не могли и близко представить себе человека вроде Джейсона. Она точно это знала — так же точно, как и то, что это мог знать и Джек. После нападения кинов в пустыне, сражения с монахами и прочими событиями в Виселицах она поняла, что Джек никогда не смотрел на мир через розовые очки. Он был реалистом, и поэтому она сказала ему то, что не пожелала говорить Мелоди в таверне: — Бывают мужчины, которые никогда не сдаются. Я сделала так, чтобы Джейсон не смог отыскать меня и явиться однажды ночью.

Джек несколько мгновений смотрел ей в глаза, но в его взгляде не было осуждения. И сказал он совсем не то, чего она ожидала.

— Если хочешь, еще погуляем. А если предпочтешь сейчас чью-нибудь еще компанию, могу прислать к тебе кого-нибудь другого.

— Нет. — Она решительно качнула головой. — А вот побыть в нормальной комнате было бы неплохо.

Она ждала, что он пожелает уточнить, что именно она имела в виду, но он не стал спрашивать, а просто кивнул и открыл перед нею дверь.

Когда она, войдя с яркого солнца в полутемное помещение, обрела возможность видеть, то обнаружила, что в таверне не было никого из их спутников. Джек перекинулся несколькими словами с другими посетителями и повел Хлою в глубь дома, а оттуда через черный ход в маленький огороженный со всех сторон дворик, где они обнаружили хозяина. Это место походило на пивной садик при барах ее прежнего мира, куда посетители могли выйти, чтобы погреться на солнце или покурить. В последние годы развелось так много мест, где курение запрещалось, что в некоторых барах посетителей снаружи помещения оказывалось больше, чем внутри. Здесь, судя по всему, курить не запрещали. Посетители использовали садик в основном для каких-то игр, ни одной из которых Хлоя не знала. На столиках разнообразной формы были нарисованы выцветшие игровые доски. Человек, которого искал Джек, подошел к ним, и через несколько секунд они узнали, где находятся предназначенные им комнаты.

Когда они вновь вошли в дом, Джек указал на выход.

— Не знаю, что делают остальные. Может быть, они в комнатах, но могли и в город уйти. — Он умолк и указал Хлое на лестницу, сделанную, похоже, из глины на деревянном каркасе. — Я могу постучать Кэтрин или Мелоди, а ты…

— Я доверяю тебе, Джек, — негромко сказала она. — Лучше пойдем в твою комнату.

Молча они поднялись до второго этажа. Лишь когда они повернули на лестничной площадке и пошли дальше вверх, он сказал:

— Мне тоже так больше нравится.

На третьем этаже он указал на пустое кресло, стоявшее в начале коридора.

— Эдгар и Кэтрин здесь, иначе Гектор был бы на посту.

— Ты должен жить вместе с ними? — спросила Хлоя, сама удивившись тому разочарованию, которое вдруг почувствовала.

Джек снова серьезно взглянул на нее и лишь потом ответил:

— Не хотелось бы. Моя сестра довольно вспыльчива и сейчас, скорее всего, захочет выплеснуть все свое недовольство на меня. — Он улыбнулся с деланой покорностью. — Я не прочь бы отложить это на потом.

Хлоя кивнула, и они направились по коридору к самой дальней комнате, которую хозяин назвал «большой». Но когда Джек открыл дверь, она недоверчиво встряхнула головой. Если эту комнату считают просторной, значит, остальным придется в своих номерах спать стоя у стенки. Кровать, правда, была пошире обычной двуспальной, но куда меньше того королевского ложа, что осталось в ее вашингтонской квартире. В отгороженном ширмой углу, вероятно, находилось что-то вроде уборной. Стены были совершенно голыми. А вот ширма оказалась довольно интересной — ее украшал нарисованный лес. Кровать была застелена темно-зеленым бельем, а на полу лежал тоже зеленый, немного вытоптанный, но вполне приличный на вид ковер неправильной формы. Присмотревшись, Хлоя поняла, что он сделан из каких-то перьев.

Джек заметил ее удивление и сразу пояснил:

— Мягкий, но не пачкается. Эти шкуры практически не боятся воды и поэтому очень удобны для гостиниц. — Он нагнулся и пощупал перья. — До сих пор не могу привыкнуть к некоторым здешним вещам. У меня есть парочка таких ковров. Хочу иметь их в каждом лагере.

Хлоя сбросила башмаки и шагнула на ковер.

— Вау! — Она зарыла пальцы в перья и прикрыла глаза, наслаждаясь ощущением. — Это лучше любого меха, какой я только видела.

— Во всяком случае, лучше тех, что были дома, — согласился Джек.

Хлоя бросила на него быстрый взгляд. Он улыбался ей, и если бы не то, что они обсуждали ковер, сделанный из птичьей шкуры, можно было бы подумать, что они — всего лишь два обычных человека, ведущих самый обычный разговор. Конечно, он так же очень походил на ковбоя, и огнестрельное ранение зажило у него за считаные часы. Дома она выбивалась из сил, пытаясь внести нормальность в свою жизнь, но ей никогда не доводилось чувствовать себя так, как в этом совершенно ненормальном мире наедине с человеком, родившимся за сто лет до нее.

Джек выпрямился, и крошечная комнатушка сделалась еще меньше.

— Я предложил бы тебе сесть, но не знаю, где тебе будет удобнее — на ковре или на кровати.

— Ты мог бы сказать, что кровать такая же мягкая, как и ковер.

— Мог бы, — усмехнулся Джек. — Но, увы, сомневаюсь, что ложь поможет мне заслужить твое расположение.

Она ткнула его в бок, и он неожиданно издал звук, подозрительно похожий на смех.

— Ты боишься щекотки? — Она встряхнула головой и снова протянула руку.

— Хлоя… — Тон, каким Джек произнес ее имя, был очень похож на предупреждение. Но было уже поздно, потому что она уже достала пальцами до его бока.

— Что?

— Не боюсь, — сказал Джек, но все же перехватил ее запястье, чтобы она больше не щекотала его.

Она подняла взгляд и встретилась глазами с Джеком. Несколько мгновений они стояли неподвижно. Потом она вырвала руку из его пальцев и снова пощекотала его.

Засмеявшись, он сразу превратился в другого человека, можно сказать, что обычного — дьявольски сексуального, но не из тех, в ком угадывается опасный угол, заставляющий ее вспоминать об осторожности. Раньше, в пустыне и несколько минут назад на улице, Джек был напряженным. В бою он был смертоносным. Но в обоих случаях он следил за собой. И вдруг, совершенно неожиданно, этого устрашающе серьезного ковбоя заменил кто-то куда менее опасный — настоящий.

Когда Джек схватил ее за другую руку, Хлоя попятилась, уперлась в кровать и повалилась на нее навзничь, потянув Джека на себя.

Он выпустил ее руку и оперся о кровать, чтобы не рухнуть на девушку. Но все же он налег на нее всей своей тяжестью, что ничуть не показалось Хлое неприятным, и она призналась себе, что иметь дело с таким сильным мужчиной, как Джек, просто замечательно. Дома она отнюдь не была поклонницей раскормленных «качков» — завсегдатаев тренажерных залов, но всегда ценила каменную твердость, которую мужское тело обретает от тяжелой работы.

Ночью, в пустыне, она почти ничего не соображала, но сейчас голова у нее была достаточно ясной для того, чтобы принять разумное решение — хотя, если уж честно и откровенно, это решение она приняла еще до того, как вошла в гостиницу. Он ей нравился; когда он оказался в опасности, она не сомневалась в том, что нужно делать.

Ей хотелось, чтобы с ним не случилось ничего плохого, хотелось разговаривать с ним, хотелось быть рядом. Он не удерживал больше ее руку; она погладила его кончиками пальцев по лицу.

— Хлоя, чем мы тут занимаемся?

Она не хотела пересказывать то, о чем подумала. Она хотела лишь чувствовать его. Тонкую ткань своей юбки и его брюк она воспринимала как непреодолимый барьер. Приподняв бедра, она прижалась к нему еще сильнее и увидела, что он на мгновение застыл неподвижно.

Одним молниеносным движением он, выпустив ее вторую руку, подхватил ее под ягодицы и удержал от следующего движения.

— Так, что насчет неджентльменских намерений, о которых мы говорили? Это не очень-то помогает их сдерживать. — Он сверху вниз посмотрел ей в глаза. — Скажи «да» или прикажи мне остановиться.

Хлоя притянула его к себе и поцеловала. Пальцы Джека до приятной боли стиснули ее ягодицы, но сам он не двигался, лишь целовал ее. Она сама, прервав поцелуй, произнесла:

— Это значит, «да».

— Слава богу. — Он выпустил ее бедра, налег на нее всем телом, взял ее ладонью за голову и снова поцеловал.

Потом он отодвинулся — слишком рано, — но лишь для того, чтобы снять с ее бедра пристегнутую кобуру, пробормотав: «Неудобно». Свою кобуру он тоже отстегнул и положил все оружие на пол. Для этого ему потребовалось лишь несколько отработанных движений.

Хлоя отстраненно вспомнила, что, войдя в комнату, он сразу запер за собой дверь, и заметила, что оружие он положил на расстоянии вытянутой руки, но в следующее мгновение он провел одной рукой по ее обнаженной ноге и принялся стягивать с себя ботинок.

Прежде чем он смог снять второй ботинок, она потеряла терпение и повалила его на кровать — которая определенно по своей мягкости значительно уступала ковру.

От ощущения тела Джека, прижимавшегося к ней, все ее сомнения улетучились, а может быть, просто забылись. На нем не было ни единого мускула, который двигался бы не в гармонии с остальными, а поцелуи говорили об уверенности и опыте. Даже если она и совершала ошибку, эта ошибка, вне всякого сомнения, должна была сопровождаться несколькими оргазмами.

Между поцелуями они стянули с себя рубашку и задрали юбку Хлои к талии. Джек расстегнул брюки, но так и не избавился от второго ботинка. Она совсем было собралась потребовать, чтобы он разулся, но тут Джек певуче произнес:

— Отсутствие нижнего белья так сильно отвлекает…

Хлоя проглотила заготовленные слова и принялась было просить прощения, но тут же охнула — губы Джека скользнули по ее телу вниз и недвусмысленно продемонстрировали, что в отсутствие вышеупомянутого белья есть свои прелести.

После первого оргазма она, закатив глаза и подавшись бедрами вверх, потребовала — вернее, вяло проговорила:

— К черту штаны! Голышом! — Потом выдохнула и добавила, вложив на сей раз в голос больше твердости: — А теперь разденься.

Джек хохотнул и легонько укусил ее за бедро.

— Слушаюсь, мэм.

Но не успел он сделать и одного движения, как в дверь постучали.

— Джек! — позвал Эдгар. — Мне нужно с тобой поговорить.

Хлоя дернулась, чтобы высвободиться, но Джек крепко обнял ее за бедра. Подняв голову, он злобно взглянул на дверь и произнес лишь одно слово:

— Нет.

Было непонятно, был его ответ предназначен Эдгару или он просто хотел, чтобы она не двигалась.

— Джек! — повторил Эдгар громче. — Ты спишь?

— Подожди. Мы с Мэри… — Джек осекся и сморщился, как от боли.

Хлоя звучно перевела дух. Джек взглянул на нее, и она увидела на его лице неподдельное сожаление. Но это нисколько не ослабило обиды и накатившего на нее ощущения собственной глупости.

— Я не хотел… — вполголоса сказал Джек. — Черт возьми… Прости.

Хлоя осторожно выбралась из-под него и принялась искать бюстгальтер и рубашку.

— Иди узнай, что случилось, — сказала она, пытаясь заставить свой голос звучать так, будто ничего не случилось.

Отвернувшись, она принялась торопливо одеваться.

— Хлоя. — Джек положил руку ей на плечо, но она не оглянулась.

— Джек! — снова позвал Эдгар. — Ты должен взглянуть на Фрэнсиса. — Его голос не оставлял сомнений в том, что дело серьезно.

— Проклятье!.. — полушепотом произнес Джек и легонько стиснул плечо Хлои. — Хлоя… ты… Я очень скоро вернусь. Побудь здесь, никуда не уходи.

Хлоя ничего не ответила. Ни у нее, ни у него просто не было слов, которые помогли бы ей чувствовать себя не такой дурой, к тому же она знала, что сейчас вообще не сможет заставить себя говорить. Еще ей не хотелось выходить из комнаты вместе с ним. Честно говоря, она понятия не имела, чего именно хочет или на что рассчитывает, зато нисколько не сомневалась, что Джеку действительно необходимо проверить, как обстоят дела у его команды и позаботиться о раненом.

Он задержался еще на минуту; тишину в комнатушке нарушало лишь дыхание двоих человек. Было ясно, что он тоже не знает, что сказать ей. Его ладонь соскользнула с ее плеча, и она не знала, хорошо это или плохо.

— Иди, — сказала она.

Джек нахмурился.

— Сейчас, — громко сказал он. Потом шагнул так, чтобы оказаться лицом к лицу с Хлоей.

— Я вернусь, как только смогу. Хлоя, это всего лишь по привычке. Я о том, что сказал: мы с Мэри… Я знаю, с кем я был. — Он крепко взял ее лицо в широкие ладони и посмотрел в глаза. — Хлоя, ты меня слышишь?

Она кивнула, набрала в грудь воздуха и попыталась улыбнуться. И ничего не ответила. Что еще он мог сказать? Несомненно, он не забыл свою Мэри, а Хлою совершенно не интересовала роль замены его умершей любовницы. Она открыла ему тайну, которую хранила много лет. Она обнажила перед ним гораздо больше, чем тело. Это было ошибкой. Мы были под кайфом и допустили ошибку. Первое правило алкоголика: спьяну всегда принимаешь самые худшие решения. Она боялась этого еще в пустыне, но, правда, не ожидала, что ее страхи подтвердятся так быстро.

Джек вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь. До Хлои донеслись приглушенные голоса: они с Эдгаром сразу же принялись обсуждать, что же могло случиться с Фрэнсисом. Некоторое время Хлоя неподвижно сидела на кровати. Потом, когда голоса удалились, она подняла ботинки и пистолет. Сунув оружие в кобуру, она осторожно приоткрыла дверь и переступила порог, держа обувь в руке. Она не могла заставить себя остаться в комнате. Знала, что, наверно, так следовало бы поступить, но не могла. Она даже не знала, какая комната предназначена для нее — если, конечно, с самого начала не было предусмотрено, что она останется с ним.

Возможно, она придала случившемуся слишком большое значение, но в обществе Джека ей было легче, чем с любым другим, а теперь она испортила все своим глупым решением. Она не собиралась загадывать далеко наперед, но начинать свою жизнь в новом мире с роли девушки на ночь, да еще и чьей-то дублерши… На нее напали чудовища, ей пришлось пить кровь, которая вызывает привыкание не хуже любого наркотика, потом она убила монаха — все это, мягко говоря, сбивало с толку. Хотя последней соломинкой, сделавшей груз ее промахов невыносимым, было то, что в новом мире она начала с той же самой ошибки в отношениях с мужчинами. Ей позарез требовалось глотнуть свежего воздуха.

Убедившись в том, что на горизонте никого нет, Хлоя очень осторожно, чтобы не издать ни звука, закрыла дверь и на цыпочках прокралась по коридору. Ей всего лишь требовалось выбраться из комнаты Джека и немного подумать. Если она останется здесь, ей придется либо ввязаться в глупый спор, либо попытаться не замечать того, что ее называют именем другой женщины. Ни то ни другое ее не устраивало.