Сорша предпочла бы сейчас гулять по саду вместе с ее смертным, однако Девлин настоял на разговоре. Они шли по коридору, но не рядом. Девлин держался на полшага позади. Сорша эту дистанцию замечала, а встречные фэйри вряд ли. Шуршание ее платья и ритм шагов были настолько привычны, что Девлин легко приноравливался к ним. После многих веков, проведенных вместе, он был способен предугадать каждое движение, каждый жест Неизменной королевы.

«И мне это ненавистно», — не раз думала Сорша, однако никогда не высказывала своего неудовольствия вслух.

Ее брат жил на свете почти столько же, сколько она сама и Бананак, он связывал и разделял сестер, как граница. Советник Порядку, друг Войне. Из всех троих его положение было самым незавидным, но Сорша охотно поменялась бы с ним местами. Он обладал свободой выбора, которой не было у нее. Бананак тоже обладала свободой, но у нее отсутствовало здоровое начало.

— Прости за мои расспросы, но какая нам польза, если ты позволишь ему покинуть Страну фэйри? Либо оставь его здесь, либо убей. Он — всего-навсего смертный. Его возвращение в тот мир усложнит сложившееся положение. Приведет к усилению распрей между дворами.

— Девлин, не забывай: Сет теперь мой. Он подданный моего двора. Мой, понимаешь?

— Я бы это легко исправил. Из-за него могут возникнуть опасные ситуации. Твоя забота о нем… нарушает порядок, моя королева.

Девлин говорил ровным тоном, но это ничего не значило. Его приверженность порядку зачастую была кровавой: убийство — тоже способ восстановления порядка.

— Он мой, — повторила Сорша.

— Он был бы твоим и в земле. Пусть зал его поглотит. Твоя привязанность к нему толкает тебя на странные действия.

Девлин поймал недовольный взгляд Сорши, однако продолжал:

— Он побуждает тебя забывать о твоих обязанностях и делах. Ты проводишь с ним едва ли не все время… а потом он вернется в мир, куда тебе нет доступа. Если он больше не появится здесь или если Бананак его убьет… боюсь, это толкнет тебя на неразумные поступки. Но есть решение. Ты можешь держать ситуацию под контролем. Убей его или навсегда оставь здесь, где он в безопасности.

— А если именно этого и хочет Бананак?

Сорша остановилась, чтобы взглянуть на работу Оливии. Звездные пейзажи, которые та создавала, были удивительно соразмерны. Пятна света находились на одинаковом расстоянии, понятные и упорядоченные. Но между ними царила безудержность стихий. Порядок с небольшой примесью хаоса — этого требовало настоящее искусство. Такое умела только Оливия. Другие фэйри Высокого двора были способны копировать, но не творить.

Девлин тоже остановился. Они молча смотрели, как Оливия нанизывает звезды на небесную паутину, чтобы потом из кусочков вечности создать еще один недолговечный шедевр. Зависть нельзя было назвать разумным чувством, но в такие моменты Сорша завидовала Оливии. Девлин пребывал в благоговейном восторге. Его охватывала настоящая страсть. Оливия не замечала их, целиком поглощенная своим искусством. Ее связи с этим миром были сродни тонким нитям. Она проносилась по Стране фэйри, как дуновение ветерка. Оливия была немногословна, за работой не говорила вообще, а когда обдумывала очередную картину, отвечала рассеянно и односложно.

Сорша вернулась в зал.

— Я хочу, чтобы у Сета была свобода и чтобы здесь ему ничего не угрожало, — сказала она Девлину. — Я хочу, чтобы в мое отсутствие за ним наблюдали. Девлин, мне нужен этот смертный. Ты же знаешь, прежде я никогда ни о чем подобном не просила.

— Что ты видишь?

Сорша не любила говорить об изгибах нитей жизни. Их редко можно было предугадать, а предсказания сбывались лишь отчасти. Нити находились в постоянном движении, как речная вода. Каждый новый выбор менял весь узор. Как и Бананак, Сорша обладала даром предвидения и могла просматривать разные варианты будущего. Бананак интересовало только то, что непосредственно служило ее целям. Сорша смотрела на жизнь шире.

— Я вижу его нить, и она вплетена в мою, — прошептала Сорша. — Она не имеет конца. Никаких узлов и петель… она смещается даже сейчас, когда я говорю. Я вижу ее на протяжении вечности. Она мерцает. Иногда она подавляет мою, но она же дает мне силы там, где мне кажется, что мой жизненный путь оборвался. Сет много значит для меня.

— Надо убить его, пока чувства не затуманили тебе разум. Это упростит многое.

— Или разрушит все.

Девлин нахмурился.

— Ты от меня что-то скрываешь.

Сорша собралась ответить, но он поднял руку.

— Знаю. Ты — Высокая королева. Это твое право. Ты имеешь право на все.

На какое-то мгновение Девлин стал пылким и страстным, словно смертный, но затем, спохватившись, снова вернулся в свою скорлупу и сказал:

— Я позабочусь о его безопасности в том мире, но ты должна усмирить свои эмоции. Это неестественно.

Фэйри, с незапамятных времен бывший ее советником, всегда заботился только о нуждах двора.

«Как следовало бы и мне».

Но когда Сорша вернулась к делам, она думала совсем не о них. Она думала, нравится ли Сету ее сад и какие картины он успеет написать, прежде чем покинуть Страну фэйри и ее.

Сорша ежедневно приходила в апартаменты Сета и слушала его разговоры. Каждый день приближал их расставание, и потому она стремилась показать ему как можно больше красот Страны фэйри. Сет знал, что он будет скучать без нее. Однажды такое уже было в его жизни. Когда он узнал о предстоящем отъезде Линды и понял, что ему придется жить одному, это понимание отзывалось тупой болью в сердце. Мужчинам такая сентиментальность не к лицу, но Сет чувствовал, что она неизбежна.

Сегодня Высокая королева пришла к нему задумчивой. Ее глаза, полные холодного лунного света, разительно отличались от глаз Айслинн, излучавших солнце.

«Вскоре я вновь увижу солнечный свет».

Сет улыбнулся при мысли, что скоро он опять будет с Айслинн, расскажет ей обо всем, что видел здесь. А главное — он скажет, что искал и обрел возможность всегда быть с ней. Ему хотелось привести в Страну фэйри и ее.

«Может, Сорша согласится, чтобы мы с Эш проводили этот месяц вместе. А если нет, то позволит ей навещать меня».

Пока он не был готов просить Соршу об этом. Нужно вначале спросить Айслинн. Впрочем, даже если такое невозможно, один месяц в году за вечность с Эш — ничтожная плата. Он часто произносил про себя слово «вечность», стараясь прочувствовать его удивительный смысл.

Сорша молча прошла к окну и открыла его, впуская в комнату лунный свет и густой аромат жасмина. Сейчас был день, но в Стране фэйри время подчинялось желаниям Сорши. Судя по всему, ей хотелось ночи.

— Доброе утро, — пробормотал Сет.

Он писал очередную картину. Пока собственное произведение ему не нравилось, но он надеялся вдохнуть в холст то, что чувствовал. Ему хотелось создать нечто идеальное и совершенное. Это будет его подарок Сорше, своеобразная плата одной королеве за возможность вернуться к другой. Как ни странно, к Сорше он испытывал те же чувства, что когда-то испытывал к матери. Ему хотелось услышать ее похвалу. Хотелось увидеть, что она им гордится.

Но пока Сорша лишь протянула ему руку. Это означало, что сейчас они отправятся гулять по саду.

— Помни о хороших манерах, Сет. Женщины всегда оценят мужчину, если он галантен, — говорил отец, стоя перед зеркалом и прикрепляя к мундиру белый крахмальный воротничок.

Военная форма превращала отца в совершенно другого человека; он сразу распрямлялся, а движения становились резче. Когда он надевал форму, Линда тоже становилась другой. Сейчас мать Сета сидела на диване и рассеянно гладила сына по волосам. Она с восторгом глядела на мужа.

— Хорошие манеры, — послушно повторил Сет, ввинчиваясь в материнские руки.

Кажется, он тогда учился в четвертом классе. Мать редко его обнимала. Она любила сына, но не баловала излишней нежностью.

— Маленькие знаки внимания творят большие чудеса, — продолжал свою лекцию отец — И тогда твоя женщина поверит, что она занимает главное место в твоем сердце.

Он отошел от зеркала и подал руку Линде, помогая ей встать. Мать была еще в домашнем халате, но уже успела причесаться и наложить макияж для вечернего выхода.

На глазах у Сета отец поцеловал руку матери так, будто она была королевой.

Многие из отцовских «уроков жизни» Сет оценил только потом, когда повзрослел. Тогда он понял, что отец делился с ним настоящими крупицами мудрости. Вспоминая об этом, Сет вдруг ощутил острую тоску по родителям.

Сорша молчала. Она повела его вовсе не в сад, а в другой зал, стены которого были увешаны гобеленами и шпалерами. Она остановилась перед одной из шпалер, чьи нити потускнели от времени, но красота и изящество рисунка сохранились. Главным персонажем там была сама Сорша в окружении придворных. На шпалере была выткана картина придворного бала. Пары танцевали, музыканты играли, но все взгляды были обращены к королеве, величественно взиравшей на празднество. Настоящая Сорша, мало отличавшаяся от вытканной на шпалере, отодвинула тяжелую ткань. За ней находилась дверь.

— Сначала мне казалось, что этот старый отель и является твоим дворцом, — сказал Сет, открывая массивную деревянную дверь. — А потом я подумал: наверное, отель — что-то вроде передней, преддверие твоего мира.

Смех Сорши был похож на звон хрустальных колокольчиков.

— Сейчас отель — часть Страны фэйри. Но он не подчиняется правилам смертной архитектуры, где стены ограничивают пространство. Он подчиняется моим правилам. И миру смертных придется подчиниться моим правилам, если я вздумаю там обосноваться.

Дверь вывела их в другой сад. Посередине тянулась дорожка, зовущая в иные миры. Ограда сада была сложена из камней, но казалось, что каменщики забыли скрепить их раствором и плохо подогнали друг к другу. По стенам вились ползучие растения, из расщелин выглядывали цветы. В смертном мире такой сад не вызвал бы удивления. Но в мире безупречного порядка…

— Тебе не кажется, что сад несколько запущен?

— Совсем не кажется, — покачала головой Сорта. — Это мой личный сад, куда я прихожу размышлять и созерцать. Кроме меня здесь бывает только мой брат… а теперь и ты.

Они шли, и у них на глазах камни меняли свою конфигурацию, становились плотнее. Цветы сплетались в предсказуемые узоры. И все равно в этом зрелище было что-то сюрреалистическое.

— Мы больше не в Канзасе? — спросил Сет.

— Канзас? — Сорша наморщила лоб. — Начнем с того, что мой мир не находится ни в одном из ваших штатов.

— Я хотел сказать, здесь все как-то очень странно, — поправил себя Сет, помогая Сорше идти по неровным плитам дорожки.

— Нет, как раз здесь все и обретает смысл.

Сорша провела пальцами по цветкам обыкновенного жасмина. Цветки тут же изменили размер. Одни лепестки стали крупнее, другие — мельче.

— Внешность обманчива.

— Я почти закончил свои картины, — сказал Сет.

Ему не терпелось услышать ее мнение. «Осталось всего несколько дней», — мысленно напомнил он себе.

— Я давно ждала этого момента. Момента откровения.

Она говорила легко и даже небрежно, будто речь шла о пустяке. Однако за этой легкостью скрывалось что-то совсем иное. Сет насторожился.

— Откровения очень интересны. Они даруют мгновения ясности…

— Сорша! О каких откровениях ты говоришь?

— Пора рассказать тебе о скрытом «крючке» в нашей сделке.

Сет слишком привык к здешнему покою. Его нервы напряглись, но не мгновенно, как в смертном мире. Волнение нарастало постепенно.

— Я надеялся, что все сделал правильно. Все предусмотрел.

Сорша стиснула ему руку.

— Сделки со смертными я начала заключать гораздо раньше, чем в вашем мире появились летописи и упоминания о таких сделках. Ты знал об опасностях и все равно держался твердо.

— Значит, я был глупцом?

— Нет. Ты был тем, кем часто бывают смертные, — ослепленным своей страстью.

Сорша выпустила его руку и склонилась к цветкам жасмина. Те сразу же потянулись ей навстречу. Кожа Сорши излучала лунный свет.

У Сета колотилось сердце. Он снова и снова мысленно повторял ее слова, стараясь понять их смысл. Как странно. Еще недавно он предостерегал Айслинн от сделки с королем фэйри, говорил о скрытых опасностях. А теперь попался сам. Его страх нарастал, но, едва Сорша вновь повернулась к нему, мгновенно исчез.

«Это ее успокоительные чары».

К нему вернулось спокойствие. Пылающее лицо остывало, как под струями прохладного ветра. Сорша улыбнулась и вновь принялась разглядывать цветы.

Сет ждал и смотрел, как она, его совершенная королева, наслаждается простотой своего сада.

— Прошу тебя, не делай этого. Не надо так… будоражить мои чувства, — взмолился Сет.

Ветер стих.

Сорша вернулась на дорожку.

— Ты пообещал, что ежегодно будешь проводить один месяц в Стране фэйри, рядом со мной.

— Да.

Сет вновь взял ее под руку, и они пошли дальше.

— Но ты не знал, что время в Стране фэйри течет иначе, нежели в смертном мире.

— Насколько иначе?

— День здесь равен шести дням там, — ответила Сорша, не меняя ритма своей походки.

— Значит, я отсутствовал в том мире… более пяти месяцев?

Он говорил медленно, вдумываясь в смысл ее слов. Значит, он будет по полгода отсутствовать в мире смертных, оставляя Айслинн рядом с Кинаном. И Эш уже провела наедине с королем Лета больше времени, чем длились ее близкие отношения с Сетом.

— Да, Сет. Более пяти месяцев.

— Понимаю.

— Понимаешь ли? — Сорша вновь остановилась. — Она будет чувствовать твое отсутствие гораздо сильнее, чем ты.

— Мне это ясно.

Сет дотронулся до кольца в губе, еще раз прокручивая в мозгу слова Сорши. Внутри поднялась новая волна страха. Вдруг Айслинн подумала, что он оставил ее навсегда? Как она сейчас? О чем думает? Может, давно рассердилась на него? А если он ее уже потерял?

Нет, он сумеет все объяснить. Они преодолеют все сложности. Он знал, на что идет и ради чего это делает.

— Ты бы мог остаться здесь, — сказала Сорша. Она явно сомневалась в том, что он согласится. — Я бы позаботилась о твоей безопасности. Здесь ты был бы счастлив…

— Остаться здесь, зная, что там все неблагополучно? — Он улыбнулся Сорше. — Я не смогу разочаровывать Айслинн и моих друзей. Отказаться от своих устремлений? Нет. Судьба благоприятствует смелым. Ты согласна?

— Кинан знает, что ты здесь. Ниалл тебе сообщил.

Значит, все это время Кинан нагло врал Айслинн? Ну, теперь недолго ждать. Сет со злорадством представлял, как его возвращение раскроет всю хитроумную ложь короля Лета. Но прежде чем это случится, пройдет еще какое-то время, а пока… пока Кинан вполне способен заманить отчаявшуюся и тоскующую Айслинн в постель.

— Когда Эш узнает, Кинану придется ответить за все.

Мысль о том, что его Эш может сейчас находиться в объятиях Кинана, причиняла Сету боль.

«Ничего, — успокаивал он сам себя. — Мы это уладим. Я должен был воспользоваться представившимся шансом».

— Если она оставит тебя, ты можешь вернуться домой. Здесь, со мной, у тебя есть дом.

Сорша больше ничего не сказала, но Сет успел достаточно хорошо узнать ее. Он понимал: ее предложение — вовсе не пустяк. Он даже не мечтал о таких благах, и слова Сорши несли огромное утешение. По сути, только на нее и можно рассчитывать, если события в смертном мире изменились так, что ему там больше нечего делать. У него и в мыслях не было рисковать любовью Айслинн. Нет, он не оставит ее. Только если она сама скажет ему об этом. А если такое случится, у него есть дом в удивительной Стране фэйри.

— Я буду по тебе скучать. — Сет не собирался прятать от Сорши свои чувства. — Даже если я не вернусь сразу, я буду скучать.

С той же изящной небрежностью Сорша отпустила его руку и сделала вид, что разглядывает цветущий плющ.

— Иного я и не ожидала.

— Но и ты, моя королева, будешь по мне скучать.

Не поворачиваясь к нему, Сорша слегка пожала плечами.

— Возможно, я захочу взглянуть, как ты освоился с новой жизнью в мире смертных.

— Я буду очень рад.

Ему захотелось сделать ей какой-то удивительный подарок, найти подходящие слова, сотворить что-нибудь особенное, лишь бы Сорша поняла, как он ценит ее внимание и как его огорчает скорая разлука с ней.

— Сорша. Моя королева. Я бы остался с тобой, если бы не любил ее. Я ведь оказался здесь из-за любви к ней.

— Знаю, — ответила Сорша и откинула с его лица прядь волос.

Когда в саду появился Девлин, Сорша сразу это почувствовала. Брат был еще далеко, но она ощущала его шаги по ее земле. Этот сад отличался от всех остальных садов фэйри. Это был ее личный сад, имевший солидную магическую защиту. Редкие фэйри бывали здесь, только когда она поручала им что-то сделать. Только Девлин мог приходить сюда без ее позволения.

— Меня ждут дела, — торопливо произнесла Сорша.

— Хорошо.

Сет отошел в сторону. Она видела, что он огорчен, но не понимала причины.

— Ты рассердился на меня?

Странно, что ее волновало настроение этого еще недавно смертного мальчишки. Но оно действительно волновало Соршу.

— Нет.

Сет с любопытством посмотрел на нее, потом спокойно, будто один из ее придворных, спросил:

— Можно мне задать тебе вопрос?

— В обмен на мой?

— Нет, — улыбнулся Сет. — Просто никто другой мне на этот вопрос не ответит.

— Спрашивай.

Сорша оглядела дорожку, желая убедиться, что брат остался ждать. Ей вдруг захотелось скрыть разговор с Сетом от Девлина.

— Твоя доброта ко мне… Я же чувствую, это не просто так. Чем она вызвана?

Сорша остановилась. Это был закономерный вопрос. Сет наверняка будет размышлять над ее ответом, когда вернется в мир смертных. Возможно, ее ответ даже убедит его поскорее вернуться.

— А ты уверен, что хочешь узнать ответ? Ведь есть и другие вопросы…

— Уверен. Мне нужен ответ на этот вопрос.

— Ну что ж, слушай. Я Высокая королева. У меня нет супруга…

Сет раскрыл было рот, но Сорша жестом велела ему молчать.

— У меня нет ни супруга, ни ребенка.

— Ребенка?

— Дети — редкий дар в Стране фэйри. Мы живем слишком долго и платим за это ничтожно малой рождаемостью. К тому же не у всех фэйри могут быть дети. — Сорша покачала головой, будто что-то вспоминая. — Бейра оказалась дурой. У нее родился сын, но она испугалась, что он уподобится отцу. Этот страх управлял всеми ее поступками. Она скрывала от сына свою любовь, и та прорывалась лишь спонтанными вспышками доброты. Но Кинан этого не понимал. Если бы она вела себя иначе, Кинан стал бы не королем Лета, а…

— Ее наследником?

Сорша кивнула.

— Кинан родился от Солнца и Льда. Страхи Бейры отдалили его от матери.

— А ты?

— Я же сказала: у меня нет супруга, нет наследника. Родителей тоже нет. Будь у меня сын, я бы смогла его навещать, если бы он согласился терпеть мое… вмешательство.

Такого она не говорила никому. Желание иметь настоящую семью противоречило законам разума. Разве она одинока? У нее есть Девлин. У нее есть двор. И еще — несуразная сестра.

Но этого Сорше было недостаточно. Ей хотелось иметь семью. Вечность, свободная от привязанностей, — это всегда казалось ей единственно разумным и правильным, помогало сосредотачиваться на интересах двора. Зачем Неизменной королеве перемены? Но она хотела перемен.

— Я хочу, чтобы у меня был сын.

— Я… почту за честь.

Признание Сорши не ошеломило и не испугало Сета. Помолчав, он тихо сказал:

— Одна мать дала мне жизнь, родив меня в смертном мире. Это связало ее со мною. Ты дала мне второе рождение, и это тоже связывает. Отныне мы связаны.

Сорша не помнила, когда в последний раз из ее глаз лились слезы. Она не стеснялась их. И своего непривычного, сентиментального настроения — тоже.

— При рождении родители отдают ребенку часть себя. Это было рождением иного свойства, но закон тот же. Чтобы стать по-настоящему сильным и противостоять опасностям того мира и силе моих чар, требовалась сильная мать, способная наделить тебя таким даром. А мне хотелось видеть тебя сильным.

Сорша вовсе не собиралась в этом признаваться. Во всяком случае, когда она принимала решение, то пообещала себе, что никогда не расскажет ему об этом.

Сет хорошо понял ход ее мыслей.

— Неужели от этого фэйри теряют свое бессмертие?

— Нет.

— Тогда какова цена? Что ты отдала или получила взамен?

— Некоторые чувства, свойственные смертным, и некоторую… хрупкость, что ли.

Сорша тоже старалась говорить тихо. Девлину можно было доверять, но это не означало, что он не может нарушить ее частное пространство. Если Бананак всеми силами старалась ее разрушить, то Девлин всеми мерами ее защищал.

— И ты это сделала? — прошептал Сет.

Она тихо кивнула.

Его глаза были полны благоговейного восторга, когда он спросил:

— Ты навестишь меня там?

— С удовольствием посмотрю, как ты… устроился.

— Это здорово! — воскликнул Сет и порывисто обнял ее.

Объятие было совсем кратким, но внезапность этого жеста покорила Соршу. Она и раньше испытывала мгновения блаженства, только они не шли ни в какое сравнение с тем, что она почувствовала сейчас.

— Кому я, с твоего позволения, могу рассказать об этом?

— Ниаллу. Айриэлу. Если захочешь. Подозреваю, что Ниалл догадывается.

— А Айслинн?

Сорша знала: если Сет узнает правду, он обязательно задаст ей этот вопрос. Тщательно подбирая каждое слово, она сказала:

— Только если ты считаешь, что утаивание этого непоправимо отразится на ваших отношениях. Или если ты вдруг попадешь в такую беду, что понадобится моя помощь. Во всех других случаях…

— Тогда почему можно рассказывать Ниаллу и Айриэлу?

Сорша убедилась, что уже допустила промах в воспитании. Уже. Правда, сын ей достался далеко не младенческого возраста. Сейчас она больше полагалась на интуицию, чем на логику и продуманность действий.

— Айриэл и Ниалл веками любили друг друга. Ниалл заботится о тебе. С ним тебе будет гораздо легче в мире смертных. Поэтому я не считаю нужным скрывать это от него. Но если будет знать он, пусть знает и Айриэл. В их отношениях и так хватает сложностей. Я не хочу добавлять новые. Мне хочется, чтобы они помирились. Потому-то смертная девушка, которую они оба любят, не здесь, не вместе с другими смертными, наделенными магическим зрением.

— Да ты гораздо добрее, чем говоришь.

— Налет смертной природы. — Она вовремя замолчала, поскольку это была ложь. — Мне неловко заставлять Девлина ждать. Ему надо о чем-то поговорить со мной.

Новообретенный сын Сорши наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Если это «налет» смертной природы, он совсем недавний. А Лесли давно получила свободу.

— Это был подарок… тому, кто когда-то был моим…

Сорша снова замолчала. Ее щеки пылали. Она краснела! Сама, не теряя самообладания, поскольку никого из фэйри Темного двора не было рядом. Ей это понравилось.

— Матери нечасто рассказывают своим сыновьям подобные вещи, — смущенно пробормотал Сет. — Будем считать, что я ничего не слышал.

Это понравилось Сорше еще больше.

— Ниалл позаботится о твоей безопасности в том мире, — торопливо добавила Сорша. — Я могла бы…

— Ты обязательно должна навещать меня. Я буду скучать по тебе.

Сет довел ее до места, где стоял Девлин.

— Ну, я пошел, — сказал он и зашагал к выходу из сада.