— Вот несчастная девушка! — сказала со вздохом мистрис Чоппер, когда Нэнси ушла. — Ты очень добрый мальчик, Питер. Приятно видеть, когда мальчики не слишком дорожат деньгами. Если бы она взяла твой соверен — а я жалею, что она не взяла, бедняжка — то я бы все равно сшила тебе костюм.

— Билль — это кто же такой? — спросил Джо. — Это ее муж?

— О, я никогда не интересуюсь, кто там у них кому муж и кто кому жена, — торопливо ответила мистрис Чоппер. — Пойдем же скорее заказывать платье, нужно, чтобы оно поспело к воскресенью, и чтобы ты мог пойти в церковь.

— А вы сами разве не пойдете?

— Что ты, мальчик! А кто же тогда доставит матросам завтрак и пиво? Нет, маркитантки и булочники в церковь ходить не могут. Если мы будем ходить в церковь, сколько людей будут сидеть не евши… По воскресеньям я всегда беру с собой в лодку библию, хотя читать и не могу, а вечером отправляюсь на какое-нибудь молитвенное собрание и слушаю проповедь. Но тебе в церковь можно ходить.

Мистрис Чоппер заказала для Джо синий костюм матросского покроя, и они вернулись домой. После чая старушка взяла себе на колени одну из своих счетных книг, раскрыла ее и позвала Джо помогать ей разбираться в цифрах.

— Вот на этой странице я знаю, чей счет. Это был матрос Том Аслоп. Хороший человек, но неудачно женился. Жена попалась ему — черт чертом, а он, на беду, ее любил. Она сбежала от него на другой корабль, а он с горя взял и утопился.

— Сам? Нарочно? — спросил Джо.

— Так, по крайней мере, я думаю. Он был должен мне 1 ф. 3 ш. 4 п., я это хорошо помню. Так ли тут записано, Питер?

— Так, мэм: в итоге получается эта самая сумма.

— Будь он жив, он заплатил бы мне, это был честный матрос, да они, по большей части, все честные. Я всегда замечала, что если они и не платят, то только по легкомыслию, а не почему-либо другому. Посмотри, Питер, тут есть еще один счет — едва ли не первый после того, как я сделалась маркитанткой. Это был белокурый молодец родом из Шильдса. Задолжал мне 20 фунтов и скрылся, перевелся на другой корабль. Я девять лет о нем ничего не слыхала. Вдруг он является. «Узнаете? Я Джим Спарлонг, ваш должник, который тогда бежал. Я теперь боцманматом на военном корабле. Вот вам ваши деньги. А за долгое ожиданье получите от меня еще вот это в подарок и сделайте себе новое шелковое платье, носите его и меня вспоминайте уж добром, а не лихом». И дал мне еще 5 фунтов . Бедный! Он уже умер, царство ему небесное. Ну, а есть и такие, что убегут и спрячутся — и поминай как звали. Эти все бывают обыкновенно такие высокие, худощавые, носят кортики прицепленными прямо ножнами, а не на ремне, вокруг талии, и только ругаться умеют самыми ужасными словами. Вот тут записан следующий — это именно такой субъект. Сколько он должен, Питер?

— 4 ф. 2 ш. 4 п., — отвечал наш герой.

— Так, так. Это один немецкий шкипер. Я думаю, что он раньше был разбойником, не иначе. Ты знаешь, что он потом сделал? Убил одного своего пассажира, богатого старика, и выбросил труп за окно каюты. Но один матрос подсмотрел и, когда корабль прибыл в Амстердам, донес на убийцу. Преступнику отрубили голову, а мой счет так и остался неоплаченным. С него взыщут за это на том свете, я убеждена. О, Боже мой! Я даже и забывать уж стала, — сказала старушка, перевертывая страницу. — А прежде, бывало, как увижу Нэнси, так и вспомню. Погляди, Питер, тут должна быть сумма 8 ф. 4 ш. 6 п. Столько стоила свадьба Нэнси с Томом Фриловом — то есть обед и ужин?

— Вот этой самой Нэнси, которая сейчас здесь была?

— Да. Она была хорошая, скромная девушка, умела читать и писать, брала книги из библиотеки для чтения, старалась развивать себя умственно. Отец ее был здесь булочником. Как сейчас помню ее свадьбу. Такие они были красивые, она и ее жених Том Фрилов. Прелестная была парочка. Но он оказался плохим человеком, и все кончилось очень бедственно.

— Расскажите, как это было, — попросил Джо.

— Изволь, расскажу все, что позволительно знать такому молодому мальчику, как ты. Со всеми злобами мира тебе еще рано знакомиться. Муж Нэнси с первых же дней стал обращаться с нею дурно, месяца не прошло после свадьбы, как он уже ее бросил, стал знаться с другими женщинами, напивался каждый Божий день, она ревновала, выговаривала ему, а он ее бил смертными побоями. Соседки научили ее пить, чтобы заглушить горе, и она начала пьянствовать, падала все ниже и ниже… Муж ее вскоре убился, сорвавшись с мачты — вероятно, был пьян — а она уже так привыкла пить, что не могла отстать, и пошла по дурной дороге. Теперь она не пьет — поняла, что окончательно может погибнуть, если будет продолжать. Живет она, не нуждаясь ни в чем, но все-таки жаль ее. Она еще так молода и такая хорошенькая. Всего четыре года назад она выходила со своим мужем из церкви, только что обвенчанная, — и что это за прелестная была пара!

— Где же ее родители?

— Умерли оба. Нехорошо, когда и мужчина пьет, а уж когда пьет женщина, так пиши для нее пропало. Убери книгу, Питер. Поздно уже. Пора спать.

Джо с каждым днем все больше и больше нравился своей доверительнице и уже имел возможность, за собственною ответственностью оказывать кредит своему другу Джиму Патерсону. Корабль, на котором служил Джим, уходил на днях в Лондон для нагрузки, и Джо дал юнге письмо к Мэк-Шэнам с просьбой сдать его в Лондоне на почту.

Письмо было коротенькое.

«Дорогой сэр! Я здоров, нашел себе место и живу понемножку. Пожалуйста, не печальтесь обо мне. А я не забываю и никогда не забуду ваших благодеяний.

Джо Мэк-Шэн».

В следующее воскресенье Джо вырядился в новый костюм и был, как говорится, в нем очень авантажен. У него не только наружность была красивая, но и манеры очень хорошие, джентльменские. Он пошел в церковь, а из церкви туда, где жила Эмма Филипс. Девочка ужасно ему обрадовалась, похвалила его новый костюм, взяла за руку и повела к матери. Мистрис Филипс оказалась очень приятной дамой, с приветливым лицом и почтенной осанкой. Свою историю Джо рассказал по прежнему варианту, то есть, что он из-за браконьерства должен был скрыться из дома с согласия родителей. Джо понравился Эмминой матери и получил приглашение бывать. Он стал делать это каждое воскресенье, но все-таки предпочитал встречаться с Эммой на дороге, когда она выходила из школы. Так прошло с полгода. Зима тогда стоял холодная, суровая. Джо на работе зябнул сам и знобил себе руки, и дул на них, чтобы согреться, а мистрис Чоппер ежилась и завертывала свои руки в фартук, но в общем все шло хорошо. Маркитантка была страшно довольна новым Питером, а лодочник Вильям категорически объявил, что новый Питер стоит по меньшей мере двух таких, как был прежний, утонувший.