Приехав к Мастертону, я очень удивился, встретив там Гаркура.

— Очень рад вас видеть, Иафет, — приветствовал он меня.

— Гаркур, позвольте вам представить мистера де Беньона, — сказал Мастертон с насмешливой улыбкой, как будто бы не зная, что мы уже давно были знакомы…

— Гаркур, — сказал я, подавая ему руку, — я виноват перед вами за мои невежливые подозрения. Но я тогда был так взволнован, что это некоторым образом может извинить вину мою.

— Нет, Иафет, — ответил Гаркур, сжимая мою руку, — не вы, а я должен искать вашей снисходительности; мой поступок непростителен, но я почту себя счастливым, если вы снова примете меня в число друзей ваших.

— Теперь, мистер Мастертон, — сказал я в свою очередь, — так как сегодня мы расположены к извинениям, то позвольте и мне просить за моего батюшку, который вас когда-то назвал старой крысой; он бы совершенно забыл это, если бы я ему не напомнил утром.

Гаркур захохотал во все горло.

— Так скажите вашему старому тигру, что я не почитаю себя обиженным, потому что это название я принял, как относящееся к целому классу людей, занимающихся судебными делами. У нас завтра воскресенье, и вы, вероятно, поедете в церковь или в собрание.

— Я думаю идти в церковь.

— В таком случае, в половине третьего заезжайте за мной, и мы поедем вместе.

— Хотя я на это время имею много приглашений, но ваше я принимаю с удовольствием и прежде других исполняю.

— День этот будет посвящен истории Сусанны. Двусмысленность эту Гаркур совершенно не понимал.

Мы отобедали очень весело, и между мной и Гаркуром кончились все прежние неудовольствия. Расставаясь, он обещал навестить меня на другой день, а Мастертон прибавил, что и он также заплатит визит старому тигру, то есть моему отцу.

После завтрака приехал Гаркур. Я рекомендовал его моему отцу, и через несколько минут мы отправились в мои комнаты, чтобы там поболтать на свободе.

— Я много расскажу вам, де Беньон, — говорил Гаркур. — Прежде всего надобно вам напомнить, что, когда, я услышал, что вы неожиданно исчезли, я хотел вас найти и просить вас возвратиться в Лондон. Тимофей, кажется, чуждался меня и сообщил мне только, что вы прежде вашего отъезда, были у леди де Клер в Ричмонде. Тогда я явился к этим дамам, хотя и не был знаком с ними, и рассказал им мой дурной поступок. Я также сообщил им, что хочу предложить вам место, находящееся в распоряжении моего отца, и которое прилично всякому благородному человеку, хотя и не очень доходно.

— Очень вам благодарен за ваши заботы.

— Бросьте, пожалуйста, эту церемонность. Вот таким-то образом я познакомился с леди де Клер и ее дочерью. Я помню, вы мне рассказывали много хорошего о последней. Но мне не верилось, чтобы Сецилия де Клер была та самая Флита, которой вы были покровителем, потому что вы отыскали ее родственников уже после того, как я вас оставил. Поэтому, признаюсь вам, маня очень удивило участие, которое принимали в вас обе, мать и дочь. Они не могли мне дать никаких сведений, где находились вы, но умоляли употребить всевозможные старания отыскать вас. Восемь дней беспрерывно я расспрашивал о вас, но все поиски остались тщетными, и я снова отправился в Ричмонд уведомить об этом леди де Клер. Сецилия горько заплакала, и я не мог удержаться, чтобы не спросить у леди де Клер, почему ее дочь принимает такое сильное участие в ее судьбе.

— О, мисс де Клер, — сказал я, — неужели вы та Флита, которую он нашел у цыган и о которой он мне столько говорил?

— Разве вы этого не знали? — спросила ее мать. Тогда я им сообщил все, что происходило между нами, дурного и хорошего, а они мне рассказали о ваших опасностях в Ирландии. В течение нескольких месяцев я продолжал неутомимо мои розыски и старался утешать бедную Сецилию, которая так горевала о вас. Теперь, Иафет, вы должны мне позволить сократить мою историю. Я не мог не удивляться этой девушке и не любить ту, которая имела такое нежное и благородное сердце. Но она была наследницей огромного состояния, а я же, как младший, ничего не получал. Впрочем, леди де Клер принимала меня всегда с радушием, и на Сецилию я также не мог жаловаться. Наконец, несчастная смерть старшего брата позволила мне надеяться получить ее руку. Визиты мои повторялись гораздо чаще. Скоро установилась между нами совершенная дружба; я сказал все леди де Клер, и она одобрила мое намерение. В минуту вашего неожиданного приезда я пришел с позволения матери просить руки Сецилии и с беспокойством и нетерпением ожидал от нее ответа. Удивитесь ли вы после этого, что в такую минуту вы внезапным появлением вашим привели всех в смущение?

— Правда, дорогой Гаркур; но я еду в Ричмонд и надеюсь выпросить у них извинение.

— Вы не можете представить себе, как неприятен был для них нечаянный отъезд ваш. Они просили меня пойти за вами и привести вас к ним. Я между тем просил ответа у Сецилии, но она не хотела не только отвечать, по даже и видеть меня, пока я не приду вместе с вами. И вот уже скоро три недели, как я не смею явиться к ней. Несмотря на ваш холодный прием, я пошел другой раз искать вас в Пиаццу, но вас там уже не было, и никто не знал даже, где вы живете. Наконец я вспомнил о Мастертоне. Он обещал мне доставить нам свидание, и я благодарен ему за то, что он исполнил свое обещание.

— Итак, Гаркур, если хотите, то мы завтра же утром можем отправиться в Ричмонд.

— О. как я вам обязан! Без вас я, может быть, никогда бы не знал Сецилии и, что еще хуже, может быть, лишился бы ее навсегда.

— Нет, Гаркур, вы этим обязаны вашему доброму сердцу и желанию услужить мне. Поздравляю вас. Завтра в два часа возьму у батюшки карету и заеду за вами.

Мы расстались: я отправился к отцу, у которого в это время был лорд, Виндермир.

— Де Беньон, — говорил он, — я рассказал вашему батюшке все, что о вас думаю, и уверен, что вы своим поведением докажете, что я ничего не преувеличил.

— Надеюсь, милорд, тем более, что батюшка так милостив, и я должен всеми средствами стараться делать ему угодное.

Скоро приехал к нам Мастертон, и после нескольких минут общего разговора лорд Виндермир уехал.

— Иафет, — сказал добрый старик, отводя меня в сторону, — я имею небольшое дело до вашего батюшки, а потому уйдите отсюда.

Я пошел в свои комнаты и только впоследствии узнал, что происходило между моим отцом и Мастертоном в продолжение двух часов свидания. Наконец пришли мне сказать, что меня просят в залу.

— Иафет, вы мне обещали ехать слушать нового проповедника. Пора, время уходит. Итак, ваше превосходительство, прощайте и позвольте взять вашего сына.

Мы сели в карету и приехали к Кофагусу. Мастер-тон один вошел в его комнату и тотчас же возвратился, ведя с собою Сусанну. Прелестная улыбка и стыдливый румянец отразился на милом ее лице, когда она увидела меня в углу кареты. Мы поехали; руки наши как-то столкнулись и никак не могли разняться до церкви. Сусанна надела то же платье, в котором она со мною каталась.

После обедни она сказала Мастертону:

— Мне кажется, что неблагоразумно делают, удаляясь от ваших обрядов, но я бы не смела говорить этого, если бы не была убеждена вашим суждением.

— Помните, что я вас пригласил в нашу церковь только на один раз, и именно для того, чтобы вы могли сами сравнить оба исповедания. Не упускайте случая заметить некоторые подробности.

— Я бы желала иметь верного наставника.

— Никто в таком случае не может быть ближе и откровеннее в своих мнениях, как муж.

Она чрезвычайно была внимательна к нашей службе. Мы вместе стояли, и я никогда не был столько набожен, как в это время. Я был счастлив и благодарил небо за мое благополучие. По окончании литургии мы вышли и только что хотели сесть в карету, как появление Гаркура остановило отъезд наш…

— Вы удивляетесь моему присутствию, — сказал он. — Но я надеялся найти здесь что-то очень интересное и потому хотел удовлетворить мое любопытство.

Взгляд Гаркура заставил меня понять смысл его слов.

Я крепко сжимал маленькие пальчики Сусанны и сам чувствовал легкое пожатие ее.

— Завтра в два часа, — сказал мне Гаркур.

— Непременно. Карета покатилась.

— Теперь, Сусанна, — сказал Мастертон, — признайтесь мне откровенно. Сегодня вы были в собрании вашей секты и в первый раз слышали англиканскую службу. Скажите, что вам более нравится?

— Нельзя ли покуда избавить меня or ответа?

— Охотно, оставим это до другого раза.

Между тем карета подъехала уже к крыльцу дома Кофагуса, и мы высадили Сусанну. Она немым приветом отблагодарила нас, и мы с Мастертоном отправились к моему отцу.

— Вы, верно, желали бы знать, Иафет, какое дело я имел вчера со старым тигром?

— Конечно, если это только меня касается.

— О, без сомнения. Видите ли, ваш батюшка начал разговор с того, как он вас любит, как рад, что отыскал вас, что вы составляете все его благополучие и что он не может пробыть минуты без вас. Ну, я думаю, — продолжал Мастертон, — ваше любопытство вполне удовлетворилось?

— Не совсем.

— Так слушайте далее. Видя его откровенность, я ею воспользовался, доказывая ему, что вы не вечно же должны находиться подле него и что вам нужно снова возвратиться в общество, а потому и необходимо должны с ним расстаться. Замечания эти не пришлись по вкусу старому тигру, и он ответил мне, что ожидал от вас совершенно другого. Я представил ему, что прекрасный пол одарен такими свойствами, перед которыми молодой человек устоять не может.

— Одно средство упрочить его присутствие, — говорил я, — женить на молоденькой, благоразумной девушке, которая бы находила все свое удовольствие в семейной жизни.

— Мысли хорошие, — сказал ваш отец, — но где отыскать такую девушку?

Минута была счастливая, и я напомнил ему о мисс Темпль, прибавив, что он с нею уже немного знаком. Я также рассказал ему, что она воспитывалась в кругу своего семейства, недавно приехала в Лондон, что я ее видел и что ее здравый рассудок вселил в меня столько уверенности в ее пользу, что я хотел ее взять к себе вместо дочери и во всяком случае готов отказать ей в приданое часть своего достояния.

— Но, почтенный мой мистер Мастертон, — сказал я, — зачем не сказали вы, что Сусанна осталась сиротою на седьмом году, что ее имение с тех пор значительно прибавилось и, как говорит Кофагус, должно теперь возвыситься до суммы, которой пренебрегать невыгодно? И, сверх того, Кофагус обещается завещать ей все свое имущество.

— Потому что я не знал этого, но все равно, я ему сообщу после. Кстати, говорили ли вы ей о вашей любви?

— Да, и мы уже дали друг другу слово.

— Я подозревал это, когда ваши руки встречались так нечаянно. Теперь, Иафет, прошу вас казаться немного равнодушнее, потому что отец ваш скорее согласится. Я обещал завтра прийти к нему поговорить об этом, и вы прекрасно сделаете, если оставите пас одних.

— Я поеду завтра с Гаркуром к леди де Клер, следовательно, легко могу исполнить просьбу вашу. Надо попросить у него карету.

— Он, наверно, не откажет вам, чтобы на это время удалить вас. Но вот мы уже приехали. Прощайте, Иафет.