Покинув Гамброн, «Утрехт» зашел на Цейлон и оттуда направился в восточные воды. Шрифтен все еще находился на корабле. После того разговора с Аминой он стал более сдержанным, старался не попадаться на глаза ни ей, ни ее мужу. Он не подстрекал людей, чтобы вызвать их недовольство, не проявлялась его вспыльчивость, не было и насмешек. Но его высказывания запали в души Амины и Филиппа. Оба выглядели задумчивыми и стремились скрыть друг от друга свою грусть. А когда они обнимались, их одолевало тяжелое предчувствие, что они наслаждаются счастьем, которое скоро исчезнет. В то же время оба готовили себя даже к самым страшным неожиданностям. Крантц был очень удивлен изменением их настроения, но не мог его объяснить.

«Утрехт» находился недалеко от Андаманских островов, когда одним ранним утром Крантц, понаблюдав за барометром, зашел в каюту Филиппа.

— По всем признакам предстоит встреча с тайфуном, — поделился он с капитаном своими наблюдениями. — Об этом свидетельствует погода, то же самое показывает и барометр.

— Спустить топовые и малые паруса! Топ-галант тоже убрать! Я сейчас подойду, — отдал распоряжение Филипп.

Море было ровным, но свист ветра уже предвещал надвигающийся шторм. Сгустился белесый туман. Все принялись за работу. Тяжелые предметы были спущены в трюм, пушки закреплены.

Вскоре налетел первый сильный порыв ветра. Судно накренилось. Ветер стих, и корабль выпрямился. Затем порывы ветра начали следовать один за другим. Море, пока еще ровное, покрылось барашками и стало белым, как саван. Ветер несся уже единым порывом, превратившись в ураган, и налетал на корабль так, что тот почти до планшира зарывался в воду. Через четверть часа ураган пронесся дальше, и корабль зарывался в волну уже не так сильно. Море продолжало бушевать. Час спустя ураган налетел с новой силой. Брызги летели в лица матросов. Начался дождь. Корабль то вздымался, наткнувшись на водяной вал, то замирал, взлетев на гребень волны, и так продолжалось до тех пор, пока ураган не умчался вдаль, унося с собой разрушение и оставляя разбушевавшееся море.

— Я думаю, непогода скоро уляжется, — сказал Крантц. — По ветру становится немного светлее.

— Самое трудное, как мне кажется, уже позади, — отвечал Филипп.

— Ничего подобного! Все трудности еще впереди! — прозвучал возле уха Филиппа тихий голос. Рядом с ним стоял Шрифтен.

— Ого! Справа по ветру корабль! — воскликнул Крантц.

Филипп взглянул туда, куда указывал Крантц, и там, где было несколько светлее, различил парусник, шедший под топ- и основными парусами прямо на них.

— Корабль довольно большой. Принесите мою подзорную трубу! — приказал Филипп.

Трубу принесли, но прежде чем Филипп воспользовался ею, туман в том направлении, где находилось неизвестное судно, сгустился, и было невозможно уже что-либо рассмотреть.

— Все заволокло туманом, — произнес Филипп, складывая трубу. — Надо посматривать за тем парусником, чтобы не столкнуться с ним!

— Несомненно, он заметил нас, капитан, — высказал мнение Крантц.

Некоторое время спустя шторм налетел снова, и все вокруг потемнело. Казалось, будто ветер еще больше сгустил туман. Ничего нельзя было рассмотреть далее половины кабельтова, кроме пенящегося моря, где оно растворялось в сером тумане. Штормовой парус не выдержал и лопнул, превратившись в куски, которые громко хлопали, перекрывая даже рев урагана. Наконец буря поутихла и туман немного рассеялся.

— Справа по борту корабль! Уже совсем рядом! — прокричал матрос, дежуривший на марсе.

Филипп и Крантц увидели, что на расстоянии не более трех кабельтовых прямо на них движется большой парусник.

— Руль на левый борт! Он же не видит нас! Мы можем столкнуться! Руль круто на левый борт! — прокричал Филипп.

Судно отвернуло в сторону. Матросы, понявшие всю серьезность нависшей над ними опасности, повлезали на пушки, чтобы убедиться, изменил ли встречный корабль свой курс. Но тот неуклонно надвигался на «Утрехт». Команду охватил ужас.

— Эгой! На корабле! — прокричал Филипп в рупор. Но шторм вернул его слова обратно.

— Эгой! На корабле! — закричал Крантц, стоявший на лафете пушки, и замахал шляпой.

Напрасно. Парусник приближался, вздымая волну под бугом, и находился уже не далее пистолетного выстрела.

— Эгой! На корабле! — хором закричали матросы так громко, что их крик должен был быть услышан. Но их крика не услышали. Корабль надвигался, и его буг отделяло от «Утрехта» уже не более десяти саженей. Матросы, не ожидавшие теперь ничего, кроме того, что удар парусника придется на середину судна, собрались у борта с наветренной стороны, чтобы в момент удара уцепиться за такелаж неизвестного корабля и затем перебраться на него.

Амина, которую привлек на палубу шум, вцепилась в руку Филиппа.

— Держись крепче за меня, когда последует удар, — сказал он ей.

Парусник бугом уперся в «Утрехт». Матросы громко вскрикнули и, когда бушприт корабля оказался между фок- и грот-мачтами, попытались зацепиться за его такелаж. Они хватались за канаты, но ничего не нащупывали. Удара тоже не последовало. Казалось, что судно просто распарывает «Утрехт» в полной тишине — не треснула ни одна доска, не лопнул ни один канат, не скрипнула ни одна мачта. Фока-рей уперся в парус корабля, но не порвал его. Парусник, казалось, проходил сквозь «Утрехт», не причиняя ему никакого вреда. Он неторопливо, как бы в такт вздыманию и опусканию на волнах, пропарывал его своим острым носом. Его якорные цепи были уже над пушечными портами, когда Филипп пришел в себя и воскликнул:

— Это же корабль-призрак, Амина! Ищи на нем моего отца!

Матросы «Утрехта», напуганные таким исходом больше, чем угрожавшей им ранее опасностью, посыпались на палубу. Часть их осталась там, многие же попрятались в трюмных помещениях. Одни из оставшихся на палубе застыли неподвижно и безмолвно от удивления и страха, другие громко взывали к Богу.

Амина сохраняла самообладание большее, чем ее супруг. Она разглядывала незнакомый парусник, когда тот медленно проходил сквозь «Утрехт». Она видела матросов, которые стояли, прислонившись к пушкам, и как бы разглядывали, какой вред они причинили. Она высматривала Вандердекена-старшего и наконец обнаружила его на корме с рупором под мышкой — сущая копия ее мужа: те же черты лица, такой же крепкий, по внешнему виду немного старше Филиппа. Она не сомневалась, что перед ней тревожный призрак несчастного отца Филиппа Вандердекена.

— Смотри, смотри, Филипп! — воскликнула Амина. — Погляди на своего отца!

— Я вижу его! О, Боже всемогущий! Я вижу! — простонал Филипп и упал, потеряв сознание от бурно нахлынувших чувств.

Корабль-призрак продвигался дальше. Призрак Вандердекена-старшего подошел к борту и взглянул на них. Амина вздрогнула и отвернулась. Отворачиваясь, она увидела, что Шрифтен грозит поднятым кулаком вслед уходившему кораблю. Корабль-призрак уходил под ветер и вскоре растворился в тумане. Тут Амина обнаружила, что ее муж лежит без сознания. Это видели только она и Шрифтен. Амина знаком поманила лоцмана и с его помощью перенесла Филиппа в каюту.