Пираты, раздосадованные неудачей, вернулись на свою шхуну. Остававшиеся на шхуне и ожидавшие золота их товарищи ничего не получили, кроме предстоящего ухода за ранеными.

Капитан был озабочен и, видимо, упал духом. Хокхерста тяжело ранило. Единственной их добычей оказался Франциско, которого по приказанию Хокхерста, заковали в железо. Шлюпки быстро втянули на места и прикрепили канатами к борту; вся команда сделалась какой-то угрюмой. На шхуне подняли паруса, и прежде чем окончательно рассвело, испанцы увидели, что она идет быстрым ходом на север.

Скоро вся команда знала, что виной поражения был Франциско; пираты были убеждены, что, не узнай он их шхуны, благодаря чему испанцы приготовились к отпору, они были бы теперь с богатой добычей. И потому почти все они смотрели на него со злобой и с радостью ожидали его казни, рассчитывая, что именно этим должно было закончиться взятие его в плен.

– Тише, господин Франциско, – проговорил кто-то шепотом над самым ухом сидевшего на сундуке юноши.

Тот обернулся и узнал своего старого приятеля крумена.

– Ах, Помпей, крумены до сих пор на шхуне? – Спросил с нескрываемым удивлением Франциско.

– Не все, – ответил крумен, покачав головой, – кто умер, а кто бежал; вот только четверо круменов и осталось здесь. А вы сами как попали сюда опять? Все считали вас уже мертвым. А я говорил, что нет, он жив; у него есть такой талисман – книга.

– Если это мой талисман, то книга и теперь при мне, – проговорил Франциско, вынимая Библию из кармана куртки.

Странно, но и сам Франциско относился с суеверным чувством к этой книге и старался никогда не расставаться с ней; он спрятал ее в карман во время нападения пиратов на дом.

– Отлично, господин Франциско, значит, вам удастся спастись опять! Вот идет Джонсон, он очень гадкий человек. Я ухожу.

А Каин в это время сидел в своей каюте и все думал о происшедшем. Хотя Франциско и ранил его, но он все же не мог простить Хокхерсту того, что тот высадил бедного молодого человека на песчаную отмель, где он неминуемо должен был погибнуть мучительной голодной смертью. Как он ни зол был на юношу за его упрямство, но он любил его и даже больше, чем сам думал. Несколько оправившись от раны и узнав, куда высадили Франциско, Каин поссорился из-за этого с Хокхерстом и наговорил ему таких упреков, после которых их отношения совсем испортились.

Эта высадка Франциско на отмель так подействовала на Каина, что он перестал улыбаться, стал мрачен и угрюм, и когда появлялся на палубе, вся команда дрожала от страха.

На Каина произвело потрясающее впечатление внезапное появление Франциско, да еще в таком отдаленном месте. Когда его, раненого, перенесли в шлюпку, он был почти без памяти, но, очнувшись и увидев, что Франциско находится тут же, он готов был броситься к нему на шею и осыпать его поцелуями. Франциско был ему теперь дороже всех богатств Индии.

Но Каин все-таки был преступником: на его руках было много крови, и доброе чувство, зародившееся где-то в самой глубине его души, не могло так скоро побороть все отрицательные его качества.

Он вспомнил, как Франциско каким-то непостижимым образом узнал про то, что он убил его мать, и, как сын, беспощадно желал отомстить ему за это убийство. При этих воспоминаниях в душе Каина снова зашевелились недобрые чувства; он уже не удивлялся внезапному появлению Франциско и толковал это, как желание юноши преследовать убийцу.

Каин решил послать за Франциско.

Угрюмый, мрачный человек, которого Франциско раньше не видел та этой шхуне, передал ему приказание капитана. С пленника сняли оковы и привели в каюту Каина, который сейчас же встал, затворил плотно двери и сказал:

– Вот уж никак не думал встретиться с вами здесь, Франциско!

– Может быть, это и правда, – ответил Франциско, – но теперь я снова у вас в плену, и вы можете расправиться со мной, как хотите.

– Я совсем не желаю мстить вам, Франциско, и если бы мог предвидеть то, что с вами сделали, то никогда не допустил такого зверского поступка. Даже теперь, когда, благодаря вам, мы потерпели такое поражение, я не питаю ни малейшей злобы против вас. Напротив, я рад, что вы не погибли, – и, говоря это, Каин протянул ему руку.

Но Франциско молчал и не принял его руки.

– Неужели вы не можете простить мне и теперь? – спросил капитан. – Вы же видите, что я говорю искренне!

– Я верю в вашу искренность, капитан Каин, потому что вам нет смысла лгать, и даже давно простил вас, но все-таки я не могу подать вам руки, мы еще не поквитались.

– Да что же вам надо от меня? Разве мы не можем снова стать друзьями? Я вовсе не желаю держать вас здесь в плену. Вы свободны и можете отправляться куда хотите. Подойдите же ко мне поближе, Франциско, пожмем друг другу руки и забудем прошлое!

– Взять ту руку, которая, быть может, была обагрена кровью моей матери? – воскликнул Франциско. – Никогда!

– Да нет же, клянусь Богом! – перебил его Каин. – Нет, нет! Я не такой уж злодей! В запальчивости я ударил вашу мать и толкнул её. Но я не хотел, чтобы она умерла. Я не стану лгать – факт налицо: она умерла. Но правда и то, что я горько оплакивал ее, потому что очень любил ее, как люблю теперь вас, Франциско! Да, это был страшный, смертельный удар! – продолжал Каин, хватаясь за голову руками и забывая в ту минуту, что Франциско здесь. – Он сделал из меня такого человека, каков я теперь! Франциско, – сказал Каин, подняв голову, – я был нехорошим человеком, но пока мать ваша была жива, я все же не был разбойником. Точно какой-то злой рок тяготел надо мной! Я любил ее больше всего на свете, а между тем стал причиной ее смерти! Теперь, после нее, память о которой для меня навеки сделалась священной, я по ночам вижу ее во сне. Теперь я люблю только вас, Франциско, потому что у вас такая же ангельская душа, какая была и у покойницы, а между тем я и вас заставил страдать. Вы осуждаете меня и поделом. Гнев ваш справедлив, иначе ваша ненависть не тронула бы меня. Хотя теперь днем меня преследуют ваши упреки, а по ночам – тень вашей матери!

Сердце Франциско немного смягчилось: он почувствовал, что раскаяние пирата искреннее.

– По правде сказать, мне жаль вас, – ответил он Каину.

Вы должны сделать еще больше, вы должны сделаться моим другом, Франциско! – сказал Каин и снова протянул ему руку;

– Да не могу же я принять вашей руки она вся в крови! – воскликнул юноша.

– Ну, хорошо! То же самое ответила бы и ваша мать. Но выслушайте меня, Франциско, – продолжал Каин и в голосе его слышались уже рыдания. Я устал от такой жизни, она гнетет меня, и я хочу бросить ее. У меня много богатств, и все они спрятаны там где никто не сможет найти. Скажите мне, Франциско, желаете ли вы бросить судно и зажить вместе со мной счастливо, никому не делая зла? Все будет ваше, Франциско! Так отвечайте же мне: по сердцу ли вам мое предложение?

– Мне приятно слышать, что вы хотите бросить свою преступную жизнь, капитан Каин, но награбленного богатства я разделить с вами не могу.

– Нельзя же вернуть его прежним владельцам, Франциско, но я употреблю его на добрые дела, даю слово в том! Я хочу покаяться! – и рука Каина снова потянулась к Франциско.

Франциско все еще колебался.

– Я раскаюсь с помощью Господа! Я сейчас каюсь во всем, Франциско! – воскликнул капитан пиратов.

– В таком случае, и я, как христианин, прощаю вам все, – сказал Франциско, принимая протянутую ему руку. – Да простит вас Бог!

– Аминь! – торжественно заключил Каин, закрывая лицо руками.

Несколько минут простоял он в таком положении, между тем как Франциско молча смотрел на него. Когда, наконец, Каин отнял руки от лица, Франциско очень удивился, увидев, что слезы градом катились из глаз капитана.

Тогда, не ожидая, чтобы Каин опять протянул ему руку, Франциско сам подошел к нему и, взяв его руку, горячо ее пожал.

– Благослови вас Бог, молодой человек! Благослови вас Бог! – проговорил Каин. – А теперь оставьте меня одного…

Франциско вернулся на палубу с радостным сердцем. Пираты тотчас же заметили по его лицу, что положение его изменилось, и все, недоброжелательно относившиеся к нему, стали теперь обращаться с ним более приветливо. Заковавший его в железо пират оглядывался с недоумением; он был доверенным человеком Хокхерста и не знал, как ему теперь вести себя. Франциско пристально посмотрел на него и движением руки приказал ему удалиться.

Результатом всего этого явилась уверенность команды в том, что Франциско снова приобрел над ними власть, а потому младший лоцман вскоре доложил ему, что на севере показалось парусное судно.

Франциско посмотрел в подзорную трубу. Большая шхуна шла на всех парусах.

Не желая, чтобы кто-нибудь, кроме него, известил об этом Каина, он отправился к нему в каюту и сообщил ему о показавшейся шхуне.

– Благодарю вас, Франциско, теперь вы должны заменить Хокхерста. Это будет ненадолго, а потому не бойтесь, что я погонюсь за этой шхуной. Клянусь, что я не сделаю этого, Франциско! Но я знаю, какая это шхуна: она давно следит за нами, и, признаюсь, что раньше при виде ее мне приходило в голову сжечь ее. А теперь я сделаю все возможное, чтобы не встретиться с ней. Больше я ничего не могу сделать.

– Против этого я ничего не могу возразить. Думаю, что лучше обогнать шхуну. «Мститель» по быстроходности оставит за собой любое судно, – ответил Франциско.

– Кроме разве «Предприятия», которое построено с нашей шхуной по одному образцу. Клянусь небом, хорошо бы сразиться с ним! – невольно вырвалось у Каина. – Пожалуй, меня сочтут за труса, если мы увильнем от него. Но не бойтесь, Франциско, я дал вам слово и сдержу его.

Каин вышел на палубу и стал рассматривать шхуну в подзорную трубу.

– Да, это «Предприятие», – сказал он так громко, чтобы все пираты слышали его, – ее выслали нарочно против нас и снабдили самыми храбрыми людьми. Жаль, что мы теперь так ослабели.

– У нас еще хватит людей, капитан, – отозвался один пират.

– Да, если бы дело шло о простой стычке, однако я не могу жертвовать опять массой людей. Но, во всяком случае, будьте готовы! – предупредил он, спускаясь с палубы.

«Предприятие» было уже на расстоянии пяти миль от шхуны пиратов, шедшей фордевиндом. «Мститель» начал лавировать. Заметив это, судно Темпльмора пустилось в погоню за ним.

Сначала в ходе обеих шхун не замечалось различия; обратив на это внимание, Темпльмор приказал своему помощнику уклониться на полрунда. Этот маневр оказался как нельзя более действенным и дал «Предприятию» возможность подойти к «Мстителю» ближе, чем на четверть мили.

Так продолжалось довольно долго: «Мститель» лавировал, «Предприятие» гналось за ним, но расстояние между обеими шхунами оставалось все то же – около трех с половиной миль.

За час до наступления сумерек на горизонте показалось еще одно судно, по-видимому фрегат. Страшное волнение и ужас овладели пиратами: они подумали, что это британский крейсер, также посланный преследовать их.

Новое судно сначала не заметило шхун; оно находилось на равном расстоянии от них обеих. Тогда, чтобы обратить на себя внимание фрегата, «Предприятие» сделало залп из большого орудия в сторону «Мстителя», хотя находилось от него довольно далеко.

– Это не очень мне нравится, – сказал Каин.

– Не пройдет и часа, как станет совсем темно, – заметил Франциско, – это наше единственное спасение.

На минуту Каин задумался.

– Зарядите большую пушку, – обратился он к пиратам. – Откроем ответный огонь и выкинем американский флаг. Во всяком случае это собьет с толку фрегат, а наступление ночи сделает остальное.

Приказание его было немедленно исполнено.

– Я не стал бы стрелять из большого орудия, – дал свой совет Франциско, – это может только обнаружить нашу силу, что окажется невыгодным для нас. Если же мы будем стрелять только из боковых пушек, то фрегат, увидев, что выстрелы «Предприятия» гораздо сильнее, действительно примет нас за американский корабль.

– Правильно; – ответил Каин. – Теперь Америка со всеми в мире, так что фрегат сочтет нашего преследователя за пирата. Оставьте большую пушку и зарядите малые бортовые. Да поместите флаг таким образом, чтобы он был хорошо виден.

До фрегата стали поочередно доноситься гул от большой пушки «Предприятия» и выстрелы малых орудий «Мстителя».

Наконец солнце закатилось, и в наступившей темноте суда должны были прибегнуть к помощи ночных подзорных труб.

– Что же вы думаете теперь делать, капитан Каин? – спросил Франциско.

– Я решился на отчаянный шаг. Надо подойти к фрегату, как бы с целью попросить его защитить нас от разбойничьей шхуны. А потом не успеет еще взойти луна, как мы улизнем от них.

– Да, это смелая хитрость, но предположите, что, когда вы подойдете к ним близко, они вдруг заметят, что это довольно подозрительная шхуна?

– Тогда я постараюсь немедленно удрать. Я бы не так беспокоился о фрегате, если бы только не было тут этого «Предприятия».

Через час «Мститель» подошел совсем близко к фрегату. Пираты подобрали паруса, припрятали часть людей, так что шхуна имела вид обыкновенного судна. Каин велел приблизиться к корме фрегата.

– Эй, шхуна! Какая это шхуна? – послышался оклик с фрегата.

– Балтиморская шхуна «Элиза» идет из Картагены, – ответил Каин, а за нами гонятся пираты. Позвольте выслать шлюпку к борту?

– Не надо, держитесь возле нас.

– Будет сделано! – крикнул Каин.

Фрегат тотчас же изменил курс, прикрывая собой «Мстителя». Это очень удивило Темпльмора и он подумал, что здесь должно быть кроется какое-нибудь недоразумение. Быть может, пираты, взбунтовавшись, сдались фрегату. Чтобы узнать настоящее положение вещей, Эдуард направил свое судно в сторону фрегата и «Мстителя». Капитан фрегата, видя приближение «Предприятия», был крайне удивлен смелостью предполагаемых пиратов.

– Верно, подлец, не хочет, чтобы мы пустились на абордаж? – заметил капитан фрегата первому лейтенанту.

– Трудно разгадать, что он хочет, – ответил тот, – у них у всех разные приемы. На шхуне не меньше трехсот человек, но и у нас такое же количество людей. Может быть, он возьмет да и проскочит мимо нашего носа, а потом нападет с тылу.

– На всякий случай надо быть наготове, – сказал капитан. – Заряжайте пушки! Команда, по местам!

«Предприятие» двинулось на фрегат, желая поравняться с ним.

– Шхуна не уменьшает парусов, сэр, – доложил первый лейтенант, когда расстояние между фрегатом и шхуной стало не больше кабельтова.

– И она битком набита народом, сэр, – прибавил шкипер.

– Сделайте залп по ней! – скомандовал капитан.

Раздался выстрел. Когда дым рассеялся, то можно было заметить, что выстрел разбил и сбросил в море фок-мачту «Предприятия» и тем лишил его возможности продолжать преследование.

– Эй, шхуна! Какая это шхуна?

– Шхуна его величества «Предприятие».

– Высылайте шлюпку к борту сию же минуту!

– Есть, сэр!

– Матросы, по местам! Убавить паруса!

На фрегате спустили верхние паруса, а большие подобрали к реям.

– Вахтенный, где другая шхуна?

– За кормой, сэр, – ответил наугад вахтенный и поспешил к своему посту, так как он обязан был наблюдать за назвавшейся американской шхуной. Он взглянул за корму, но шхуны там уже не было.

Каин, внимательно наблюдая за всем, что происходило, удрал в тот самый момент, когда раздался залп из большого орудия фрегата.

В ночную подзорную трубу было видно, что «Мститель» ушел уже на полмили вперед, и только теперь обнаружилась его хитрость. Фрегат сейчас же, не дожидаясь шлюпки Эдуарда, расправил все свои паруса и пустился догонять пиратов. Но когда рассвело, оказалось, что «Мститель», благодаря быстрому ходу и попутному ветру, успел уже скрыться из виду.

Между тем, Эдуард Темпльмор, разозлившись на капитана фрегата и кое-как заменив уничтоженную мачту, пустился вслед за ним, поклявшись, что он предаст этого олуха военному суду. Около полудня фрегат вернулся назад, и, при встрече с «Предприятием», все дело объяснилось.

Оба капитана были сильно раздосадованы тем, что упустили случай, благодаря хитрости и смелости пиратов, захватить разбойничью шхуну.

Когда был произведен осмотр разбитой мачты «Предприятия», то выяснилось, что ее можно восстановить. Через два дня мачта была совершенно исправлена, и Эдуард Темпльмор снова пустился разыскивать «Мстителя».