Во время моего выздоровления решилась судьба техасской экспедиции, о которой я вкратце сообщу читателям.

Под видом мирных торговцев, запасшись товарами на несколько сот долларов, чтобы скрыть свои действительные намерения — захватить мексиканцев врасплох во время перемирия, заключенного по случаю начавшихся переговоров, около пятисот человек собрались в Аустине для экспедиции.

Хотя всюду распространялись слухи об экспедиции, имевшей целью установить правильные торговые сношения, выступивший из Аустина отряд не слишком походил на нее. Люди запаслись мундирами, генералы, полковники и майоры гарцевали по всем направлениям, и отряд выступил из столицы Техаса с барабанным боем и распущенными знаменами.

Несколько почтенных европейцев, обманутых техасцами, присоединились к экспедиции, одни с целью научных исследований, другие желая познакомиться с новой и неизвестной страной; им не приходило в голову, что они имеют дело с шайкой мошенников, так как иного названия нельзя было дать этим грабителям.

Если при выступлении из Аустина отряд имел довольно приличный вид, то спустя несколько часов вся дисциплина была уже утрачена.

Хотя местность изобиловала дичью, которую убивали просто для развлечения, непредусмотрительность была так велика, что приходилось питаться соленой свининой и другими припасами. Сорок больших бочонков виски были опустошены в течение первых тридцати суток: по этому можно судить, какую картину пьянства и буйства представляла каждая стоянка.

В последние дни перехода через местность, обильную дичью, было убито более сотни буйволов; тем не менее на третий день после вступления в сухую северную пустыню припасов уже не оказалось, и пришлось резать усталых, истощенных лошадей.

Начались жестокие лишения, не поддающиеся описанию: вскоре все до такой степени ослабели и изнемогли, что полдюжины хорошо вооруженных и доброконных мексиканцев могли бы уничтожить весь отряд. Но и в этом бедственном состоянии, когда элементарнейший расчет заставлял искать дружбы индейцев, они не могли подавить своих воровских и разбойничьих наклонностей. Они напали на маленькую деревушку узко, воины и охотники которой были в отсутствии, и не удовольствовались тем, что забрали все съестное, которое могли найти, но подожгли хижины, перестреляли детей и ушли, когда от деревни оставалась только груда пепла.

Этот гнусный поступок решил судьбу экспедиции; она столько терпела от воинов узко и потеряла столько скальпов, что, встретившись с небольшим отрядом мексиканцев, поспешила сдаться в плен, чтобы избежать окончательного истребления.

Этой сдаче предшествовало следующее происшествие.

За день перед тем техасцы, терпевшие в последние две недели жестокие муки голода, неожиданно наткнулись на стадо овец в несколько тысяч голов, принадлежавшее мексиканскому правительству. По обыкновению, стадо находилось под присмотром семьи мексиканцев, жившей в небольшом крытом фургоне, в котором она передвигалась с места на место, по мере того как овцы съедали траву. В этой стране огромные стада пасутся под охраной немногих лиц, которым помогают собаки, приученные защищать и беречь стадо. Эти собаки не лают, не кусаются, но если овца отбилась от стада, тихонько берут ее за ухо и ведут к своим. Овца ничуть не боится собак да и не имеет к тому повода. Эти собаки представляют помесь ньюфаундлендов с сенбернарами; они большого роста и очень понятливы.

Техасцы могли бы, конечно, купить или выменять сотню овец (овца стоит шесть пенсов); но лишь только они заметили стадо, один из вождей воскликнул: «Мексиканская собственность, отличная добыча; вперед, ребята, и не давать пардона». Один из мексиканцев был убит; другие спаслись бегством; затем началась бойня, и техасцы не прекращали стрельбы, пока прерия не оказалась усеянной на протяжении нескольких миль трупами их жертв. Но эта великая победа не обошлась им даром, так как собаки отчаянно защищали вверенное их попечениям стадо; они не обратились в бегство, и прежде чем были перебиты, успели растерзать на клочки с полдюжины техасцев и жестоко искусали еще нескольких. Разумеется, вечером происходила оргия; опасности и утомление, лишения и бедствия были забыты, и авантюристы уже предвкушали предстоящий богатый грабеж. Но это был последний подвиг техасской экспедиции; мексиканцы не были обмануты; они догадались о ее действительных целях и выслали навстречу ей разведочные военные отряды. Спустя сутки после угощения бараниной один из этих отрядов численностью в сто человек встретился с экспедицией. Так как возбуждение предыдущего вечера испарилось, то техасцы, которых оставалось еще триста человек, подняли белый флаг и сдались без всяких условий этому маленькому мексиканскому отряду. Они были обезоружены и отведены в деревню Чико в ожидании распоряжения об их дальнейшей участи со стороны генерала Армиго, губернатора провинции.

Конечно, в небольшой деревушке, население которой состояло из сотни пастухов, нелегко было прокормить несколько сот голодных людей. Техасцы обвиняли потом мексиканское правительство в том, что оно морило их голодом в Чике, забывая, что каждый техасец получал такой же рацион, как мексиканский солдат. Разумеется, техасцы попытались вернуться к своей выдумке и утверждали, что они торговая экспедиция, ограбленная, отчасти истребленная индейцами; но, к несчастью, нападение на овец и убийство пастуха были удостоверены. Губернатор Армиго резонно возразил им, что если они торговцы, то повинны в убийстве; если же не торговцы, то военнопленные.

После утомительного четырехмесячного путешествия пленники прибыли в столицу Мексики, где немногие иностранцы, присоединившиеся к экспедиции, не зная ее назначения были немедленно отпущены на свободу; остальные же частью отправлены в рудники добывать металл, который им так хотелось приобрести, частью же переданы под надзор городской полиции, чтобы употребляться в качестве уличных чистильщиков.

Так кончилась пресловутая техасская экспедиция.